Скорость движения планет по орбитам вокруг Солнца тем меньше, чем дальше планета отстоит от центра системы, и колеблется от сорока восьми километров в секунду (Меркурий) до четырех с половиной (Плутон).
И наконец, все планеты движутся в одну сторону, в плоскости эклиптики, с очень незначительными отклонениями от этой плоскости (от 0,5° у планеты Уран до 7° у Меркурия). Только Плутон и здесь выпадает из общего ряда, имея наклонение орбиты больше 17°.
Открытая в ночь на 12 января десятая планета нарушала почти все эти законы.
Во-первых, она явно относилась к группе малых планет, будучи немного меньше Земли и Венеры, но больше Марса и Меркурия, а находилась среди планет-гигантов. Такое её расположение, противоречившее ряду Боде и Тициуса, сразу же насторожило астрономов.
Во-вторых, обратила на себя внимание неестественная на таком расстоянии от Солнца скорость движения – семьдесят километров в секунду!
И в-третьих, что было самым странным, новая планета оказалась столь близко к Нептуну, что неизбежно должна быть захваченной гравитационным полем гиганта и погибнуть!
Это решало вопрос. Такой планеты существовать не могло!
В Солнечной системе по-прежнему девять планет!
Что же тогда открыто на двух обсерваториях?
Ответ был дан двумя учёными – одним во Франции, другим в Москве. Тем самым астрономом, который теперь находился в Н…ске.
Ответ гласил:
Решение загадки подсказало событие, происшедшее двумя сутками раньше, в ночь на десятое января, с автоматической межпланетной станцией, два года назад отправленной к спутнику Нептуна Тритону.
Несложный расчёт показал, что новая планета и станция встретились в одной точке пространства!
Неизвестная планета и была тем препятствием, о котором сообщала последняя радиограмма.
Сомневаться в исправности чувствительных локаторов и «телеглаз», которыми была оснащена станция, не было никаких оснований, выйти из строя одновременно они не могли. И если не «увидели» и не «почуяли» такое огромное тело, как планета размером почти с Венеру, то, значит, этой планеты на пути ракеты не было!
Но ведь именно она послужила причиной гибели станции, которая сгорела в её атмосфере, влетев туда с третьей космической скоростью!
Ведь её увидели в телескопы двумя сутками позднее!
Для разрешения этого противоречия существовала только одна возможность – признать, что планета-гостья явилась из пространства иного измерения или прошла через это пространство, «возникнув» там, где мгновение назад её не было!
Никакого другого объяснения придумать было нельзя, да и вряд ли оно могло существовать.
Перед учёными встал ряд выводов.
Первый: планета-гостья населена разумными существами, стоящими на очень высокой ступени развития науки и техники, раз им доступно путешествие по Вселенной вместе со своей планетой.
Второй: обитатели планеты-гостьи владеют законами четвёртого измерения, или нулевого пространства, или, наконец, так называемого суперпространства! Дело не в названии.
Выходило, что в ближайшее время человечеству Земли предстоит долгожданная встреча с братьями по разуму!
Где и как, в какой форме произойдёт эта встреча? Ответ должны дать гости, инициатива принадлежала им.
Неудивительно поэтому, что, когда вечером 12 января в Москве получили сообщение о загадочных происшествиях в Н…ске, их сопоставили с появлением планеты-гостьи, и уже подготовленная группа учёных и журналистов немедленно вылетела туда.
Конечно, никто не мог знать, произойдёт ли встреча только в Н…ске, или где-нибудь ещё, и потому другие группы, примерно такого же состава, остались ожидать возможных сообщений из других мест.
К концу дня 13 января стало ясно, что пришельцы решили ограничиться Н…ском и его ближайшими окрестностями.
По приезде в Н…ск прежде всего направились в столовую, все сильно проголодались. А потом в кабинете капитана Аксёнова сама собой организовалась своеобразная пресс-конференция. Четыре корреспондента обрушили на трех учёных град вопросов.
Не приходится и говорить, с каким вниманием и интересом все присутствующие выслушали сообщение астронома о «десятой планете» и о предполагаемой связи между её появлением в Солнечной системе и н…скими событиями.
Все, что пришлось увидеть, пережить и передумать за вчерашний день и сегодняшнее утро, после этого сообщения внезапно получило новое толкование, наполнилось новым смыслом, неожиданным содержанием.
И многие бросили уважительный взгляд в сторону Саши Кустова. Ведь именно он ещё до приезда московских учёных, ничего не зная о «десятой планете» и её таинственном появлении в Солнечной системе, чуть ли не с самого начала н…ских событий понял и убеждал других, что во всем этом виден разум инопланетных существ!
И он оказался целиком прав.
А когда учёные рассказали все, что было известно им самим, поделились мыслями и предположениями и «пресс-конференция», казалось бы, закончилась, слово неожиданно попросил молчавший до этого полковник Хромченко.
Он начал с того, что очень подробно рассказал об автомобильной катастрофе, жертвой которой стал несколько лет назад и в результате которой потерял ступню правой ноги.
– То, что я сказал, могут подтвердить многие из здесь присутствующих, – закончил Хромченко.
– Почему вы думаете, что кто-нибудь здесь сомневается в ваших словах? – спросил Горюнов.
Он и его коллеги не понимали, какое отношение могла иметь давняя автомобильная катастрофа к н…ским событиям.
– Сейчас, – ответил полковник, – вы, конечно, не имеете повода сомневаться в моих словах, но такой повод может появиться через несколько минут. Я хотел бы ещё напомнить вам, что после нашего появления на вырубке, выходя из машины, я упал при первом же шаге на совершенно ровном месте…
– Сломался протез? – спросил Горюнов.
Остальные молча ждали, стараясь не выказывать нетерпения.
– Уж не они ли, инопланетяне, повредили ваш протез? – все же спросил кто-то.
– Может быть, у вас подвернулась здоровая нога?
– Нет! – ответил Хромченко. – Никто не повреждал протеза. Он не сломался, и здоровая нога у меня не подвёртывалась. Я не оступился и не поскользнулся. Ничего этого не было. Дело в том, что за годы, прошедшие после ампутации, я привык к протезу и не упал бы, если… мой протез находился бы на своём месте. Но его не было!
– Так вот в чем дело! – воскликнул физик.
Все находившиеся в кабинете невольно поднялись со своих мест, поражённые догадкой. А Хромченко, словно нарочно, медленно-медленно снял ботинки, стянул носки и встал, слегка приподняв обе штанины.
Ступни были на месте!
Несколько часов назад на лесной вырубке физик сказал по поводу замены мотора «волги»: «Снять старый двигатель и поставить на его место новый, иной конструкции, – это должно занять, при самом высоком уровне технического развития, во много раз большее время, чем четыре часа».
Что же можно было сказать сейчас?
Если на замену мотора мало четырех часов, то на замену протеза живой ногой – тем более. Не говоря уже о том, что перед приживлением новой ступни её следовало ещё изготовить!
Какие уж тут четыре часа!
И ещё один вопрос как будто получал ответ.
Приживление было произведено за то время, пока пассажиры «волги» находились на «десятой планете». Потому что нелепо было думать, что «они» явились на Землю, захватив с собой все необходимое для подобной операции, подвернувшейся к тому же совершенно случайно…
Семён Семёнович подошёл к Хромченко.
– Вы можете шевелить ступнёй и пальцами? – спросил он.
– Пока ещё плохо. Но чем дальше, тем лучше. Очень заметно. Кстати, именно потому, что ступня и пальцы сперва плохо слушались, я и упал, выходя из машины.
– Вы почувствовали новую ступню только тогда, когда выходили из машины?
– Да, только когда ступил на неё.
– Это очень странно!
Семён Семёнович наклонился, внимательно осматривая ступню. Он делал это неторопливо, словно находился у себя в поликлинике и осматривал обычного больного.
Ему не мешали. В кабинете царила тишина, насыщенная, как электричеством, напряжённым ожиданием чего-то, что могло произойти в любое мгновение. Эту тишину нарушало только стрекотание кинокамеры Вогта.
– Нет! – сказал Семён Семёнович. – Нет следов! Посмотрите сами, товарищи!
Но все уже увидели. Следов не было! Не только от первой операции, многолетней давности, но и от второй, произведённой сегодня! Так же, как не осталось следов на рёбрах капитана Аксёнова и на туловище быка, которого ещё вчера вечером осмотрел ветеринарный врач.
– Хотел бы я все же понять, как им удаётся проделывать столь сложные операции за такое короткое время, – прервал молчание биолог.
– По-моему, возможны два объяснения, – сказал физик. – Первое: действуют не они сами, а созданные ими быстродействующие механизмы. Второе: они научились управлять временем, ускорять или замедлять его течение…
– Что совершенно невероятно, – добавил астроном.
– Но возможно и третье, – вмешался фальк. – Работы и даже хирургические операции производят механизмы, управляемые мыслью своих хозяев. Такие механизмы могут действовать с такой же скоростью, с какой протекает мысль. А скорость мысли почти беспредельна, если она специально тренирована, разумеется!
– Что ж, и это возможно, – согласился физик.
Исчезновение «волги» длилось только на один час и двенадцать минут дольше, чем во всех остальных случаях за вчерашний и сегодняшний день. Кроме, разумеется, вторичного, очень кратковременного, исчезновения быка и той же «волги» вместе с её водителем.
Пятеро взрослых мужчин, трехлетняя девочка, бык, несколько собак, кошек и кур, не считая насекомых, диких птиц и, вполне возможно, диких животных, о которых ничего не было известно, ПОБЫВАЛИ на «десятой планете»!
После событий 13 января в этом уже невозможно было сомневаться даже самым заядлым скептикам.
Как вчера, так и сегодня все исчезавшие благополучно вернулись.
Можно было считать почти точно установленным, что три часа земного времени были тем, видимо минимальным, сроком, который требовался учёным планеты-гостьи на обследование объектов, попавших в их невидимые и неосязаемые сети.
Для замены двигателя и для хирургической операции ноги полковника трех часов оказалось недостаточно, и пришлось добавить один час и двенадцать минут.
Такой вывод напрашивался сам собой и казался даже очевидным, но тем не менее вряд ли был правильным, так, как для обратной замены двигателя «волги» времени практически вообще не потребовалось.
Эту загадку могли разрешить только сами пришельцы.
Вероятно, на планете-гостье все происходило в специально оборудованных лабораториях, которые время от времени соединялись «незримым мостом» с одним и тем же очень небольшим (по сравнению с расстоянием, разделявшим обе планеты, – точечным) участком земной поверхности, на котором совершенно случайно оказался город Н…ск и его ближайшие окрестности.
Но в лабораториях (если они и вправду существовали), очевидно, проводились не все эксперименты. Кое-что происходило и на Земле, и эти случаи доказывали присутствие невидимых пришельцев не где-то там, в космосе, а именно здесь, в Н…ске.
Излечение капитана Аксёнова, воскрешение симментальского быка, исчезновение останков белого зверя после его неожиданной трагической гибели и, конечно, возвращение «волге» её мотора – все это служило указанием на то, что пришельцы не только присутствуют, но и видят, слышат и понимают все, что делают и говорят земляне.
Так выглядели н…ские события до того, как стало известно о новой ступне полковника Хромченко.
Теперь подтверждался трудно воспринимаемый сознанием фантастический факт, что пришельцы обладают знанием законов перемещения в пространстве четвёртого измерения или, во всяком случае, как-то могут использовать эти знания для практических целей, как выразился физик.
Возможно, говорить следовало не о четвёртом, а, допустим, о нулевом измерении, что по существу было одно и то же. Ну, а если под словами «четвёртое измерение» понимать, как это постоянно делается, время, то разговор может идти только о пятом, так как материальные тела перемещаются в пространстве, но никак не во времени!
Отделаться фразой: «Тут мы имеем явления, ещё не познанные наукой», – значило бы найти простую отговорку, пытаться уйти от всякого объяснения вообще…
– На это мы не имеем права, – сказал старый астроном, молчаливо признанный своими коллегами как бы председателем их «комиссии». – Объяснение н…ским событиям, пусть даже оно окажется ошибочным, должно быть дано общественному мнению, которое, надо думать, взволновано, как никогда!
– Меня очень удивляет, что к нам никто больше не едет, – заметил Аксёнов, обращаясь к майору из управления. – Но вероятно, с завтрашнего утра все изменится. Я опасаюсь, но понимаю, что это неизбежно.
– Можете не опасаться! – вмешался в разговор физик, услышавший эту фразу и понявший, о чем идёт речь. – Никто сюда больше не приедет. Мы первые и последние.
– Почему вы так уверены в этом? – удивлённо спросил Аксёнов.
– Очень просто! Здесь больше нечего делать в связи с так называемыми н…скими событиями. Они сегодня или, самое позднее, завтра рано утром прекратятся.
– Но почему?
Ответил астроном:
– Мне только что сообщили из нашей обсерватории, что, по их расчётам, планета-гостья вынуждена будет покинуть нашу Солнечную систему не позднее пяти часов утра четырнадцатого января, то есть завтра. Иначе она погибнет от сближения с планетой Нептун.
– Упадёт на неё?
– Нет, будет разорвана силой её тяготения. Слишком велика разница в массах.
– Значит, мы так ничего и не узнаем о «них»! – разочарованно сказал майор.
– Ну, зачем такой пессимизм? Должны узнать до завтрашнего утра. И сдаётся мне… обязательно кое-что узнаем! – неожиданно закончил он.
– Как вас надо понимать?
– А вот придёте – и узнаете!
Он говорил о совещании или, скорее, о пресс-конференции, назначенной по указанию из Москвы на восемь часов вечера. На ней должны были присутствовать и оба собеседника учёного.
Специально вызванные из областного города кинооператоры, работники радио и телевидения находились уже в пути.
Кроме узкого круга лиц, никто не мог понять цели этой пресс-конференции, ведь в Н…ске находились всего четыре корреспондента, из которых только один представлял зарубежную прессу. И все четверо уже получили информацию здесь, в этом кабинете.
– Так надо! – не вдаваясь в объяснения, ответил Хромченко на недоуменные вопросы своих подчинённых. – Раз уж так случилось, что ни один учёный или корреспондент уже не может успеть попасть в Н…ск, все, что будет происходить на конференции, должен узнать, увидеть и услышать весь мир от нас. А главное, на ней, если они того пожелают, смогут присутствовать, видимые или невидимые, и сами находящиеся в Н…ске пришельцы.
– Если они здесь ещё.
– Наши гости-учёные не сомневаются в этом.
– Но кто же будет присутствовать на конференции? – спросил Аксёнов. – Для кого она устраивается?
– Для всех, кто пожелает, – несколько странно и непонятно ответил полковник. – Чем больше будет народа, тем лучше…
Пресс-конференция, на которую в Н…ск, прослышав о невероятных событиях, приехало множество народа из областного и соседних городов, должна была проходить в самом вместительном помещении города – в зрительном зале местного кинотеатра, где часто выступали приезжие театральные труппы и устраивались общегородские собрания.
К восьми часам улица перед кинотеатром приняла непривычный для жителей вид – её битком набили автобусы и легковые машины. Перед подъездом стояли два огромных автофургона с надписями на бортах – «Радио» и «Телевидение». От второго из них протянулся по фасаду на крышу кабель к поспешно устанавливаемой телевизионной антенне, решётчатая чаша которой смотрела на невидимую простым глазом далёкую мачту областного телецентра, откуда уникальная передача пойдёт в Москву через ретрансляционный спутник. Другие кабели змеились по тротуару и через двери вестибюля проходили в зал к громоздким прожекторам. Об эти кабели часто спотыкались входившие в зал.
Саше Кустову не полагалось присутствовать здесь, но его взял с собой сам полковник Хромченко.
– Вы это заслужили! – сказал он.
И заставил смущённого юношу сесть рядом с собой в первом ряду.
Освоившись, Саша огляделся.
Зал, хорошо ему знакомый с детства, был переполнен, а люди всё входили и входили. Где они рассчитывали найти себе место, было непонятно, но, видимо, как-то умудрялись находить.
– Наверное, сюда съехались все, имеющие хоть какое-то отношение к печати и к науке, со всей нашей области, – сказал Саша.
– Тем лучше! – улыбнулся Хромченко.
– Почему, товарищ полковник?
– Потому, – едва слышно ответил Хромченко, – что так нужно для выполнения задуманного.
– Чего именно?
– Имей терпение. – Полковник неожиданно перешёл на «ты». – Сейчас начнётся, слушай внимательно!
На сцену, где не было привычного белого квадрата экрана, к трибуне, на которой вместо одного стояло целых четыре микрофона, поднялся московский физик.
Тотчас же вспыхнули прожекторы, и ослепительный свет залил зал. Учёный ладонью прикрыл глаза, давая им привыкнуть к такому освещению.
Медленно проехала по проходу между кресел тележка с телевизионной съёмочной камерой, к окуляру которой приник оператор, снимая трибуну крупным планом.
Со всех сторон защёлкали затворы фотоаппаратов…
– Товарищи! – начал физик.
Его голос звучал спокойно и несколько глухо. Нелегко было говорить спокойно, зная, что происходящее здесь видят и слышат миллионы человек во всех странах мира. Сознание этого не могло оставить равнодушным никого.
– Товарищи! Вы все знаете, что происходило в городе Н…ске и его окрестностях вчера и сегодня. Мы собрались здесь для того, чтобы попытаться осмыслить эти поразительные факты и ознакомить весь земной шар с выводами, к которым пришли. Я сейчас подробно перечислю все эти факты, не для вас, а для тех, кто их не знает или знает понаслышке. Потом вы прослушаете доклад доктора физико-математических наук, члена-корреспондента Академии наук СССР профессора Тарана. А затем, – физик сделал паузу, – мы предоставим слово пока ещё неведомому нам представителю другой планеты или представителям, если их несколько, посланным сюда, на нашу Землю, и находящимся, как это установлено, здесь, в Н…ске. И как можно надеяться, не только в Н…ске вообще, но и в этом зале, среди нас, видимым или невидимым…
При этих словах по залу прокатился гул.
– Мы можем сказать совершенно уверенно, что один из них здесь присутствует. Почему – вам это станет ясно из доклада. Он здесь! – в третий раз повторил физик, и казалось, что он делает это для того, чтобы убедить самого себя в реальности невероятного факта. – Или «они» здесь! Судя по всему случившемуся в вашем городе, «они» слышат и понимают то, что мы говорим. И я призываю «их» к вниманию! «Они» услышат много интересного и важного для себя. Итак, перехожу к н…ским событиям. – Физик ясно и достаточно подробно изложил в хронологическом порядке все происшествия, начиная от исчезновения кота Белки. – На этом разрешите закончить и предоставить трибуну докладчику. Прошу вас, профессор!
Старый астроном, не торопясь, поднялся на сцену. Свет прожекторов и телевизионная камера, похоже, не мешали ему.
Начало его речи оказалось неожиданным.
– Я буду говорить, – сказал Таран без всякого обращения, – адресуясь не столько к сидящим в зале землянам, сколько к тому существу, которое находится здесь и меня слушает. Если я в чем-то ошибусь, пусть посланец их науки поправит меня. Я и мои коллеги летели в Н…ск, уже имея представление о положении дел, а то, что увидели и даже сами пережили, только подтвердило наши первоначальные выводы. Вы, – он поднял голову, точно обращаясь к кому-то находившемуся выше кресел, – должны знать: наша единственная цель – попытаться оказать вам помощь, в которой, по нашему мнению, вы нуждаетесь. Мы думаем, что если вы вступите с нами в открытый контакт, то совместными усилиями это будет сделано.
Профессор замолчал, видимо ожидая какого-то ответа, чего-то, что могло показать – невидимый пришелец понял. Но все оставалось по-прежнему, никакого ответа в какой бы то ни было форме не последовало.
Сидящие в зале беспокойно оглядывались, всматриваясь друг в друга, ожидая каждое мгновение внезапного появления (вдруг вот здесь, рядом) невиданного существа, вряд ли похожего на человека. Всем было не по себе. Глубокая убеждённость учёного в том, что пришелец в зале, заставляла волноваться и вызывала смутную тревогу.
Кто-то, очевидно не выдержав напряжения, крикнул:
– Нет его тут вовсе!
– Он здесь, – твёрдо и спокойно ответил Таран, – можете в этом не сомневаться.
И вдруг…
Это было очередное н…ское событие.
По всему залу раздался отчётливый голос, который медленно, разделяя слова, произнёс:
– Я здесь и слушаю вас.
Если бы это сказал кто-то из сидящих в зале, его соседи сразу же заметили бы, кто именно. Но никто ничего не заметил. Никто не произносил этих слов. Голос исходил неизвестно откуда.
И никто не появлялся, никто не поднялся с места…
Профессор Таран пожал плечами.
– Надо полагать, – сказал он, – что у вас имеется серьёзная причина скрываться или вы вообще не можете показаться в своём естественном облике. Одно из двух. – Он помолчал и неожиданно произнёс странную фразу, показавшуюся большинству присутствующих почти бессмысленной: – Хотел бы я знать, услышал эти слова магнитофон или не услышал.
– Что вы хотите этим сказать? – спросил кто-то.
– Очень простую вещь. Хочу выяснить, прозвучал ли голос нашего гостя с помощью обычных звуковых волн, или непосредственно в мозгу у каждого из здесь присутствующих.
– Минуту! – сказал оператор из областного радио, сидящий у самой сцены за специально для него поставленным столиком с двумя большими магнитофонами. – Минуту, товарищ профессор! Сейчас я отвечу на ваш вопрос.
– Ну как, понял теперь? – спросил Сашу полковник, как и раньше, едва слышным шёпотом.
– Пока нет, но что-то начинает проясняться. Неужели вся эта конференция…
– Да! – перебил Хромченко. – Молодец, понял правильно!
– Готово! – Оператор радио зачем-то встал. – На ленте нет записи этой фразы.
– Ну и прекрасно! – сказал Таран. – Благодарю вас, товарищ! Я хотел убедиться. – Профессор отпил глоток воды. – О событиях в Н…ске все знают. Перейдём к тому, что случилось вне Н…ска. А затем можно переходить к выводам. Итак, в ночь с девятого на десятое января, по московскому времени…
Едва слышный двойной щёлк…
Маленькая стрелка прибора на грани неведомого чуть заметно вздрагивает…
И сразу исчезает, уходит в таинственное ничто!
Это сигнал. Норит сто одиннадцать требует связи.
– Внимание!
В помещении пульта, из двенадцати экранов – «иллюминаторов» которого работает только один, в креслах всего двое серебристых операторов.
Третий, торопясь, выходит из бассейна и спешит к своему месту.
Проходит двадцать, тридцать секади…
Один за другим, неведомо как и откуда, возле пустых кресел появляются ещё двое. Один из них – Вензот.
Все пять операторов на месте.
А затем – сразу шестеро серебристых и трое светло-синих.
– Внимание! – звучит ещё раз.
Секади… секади… секади…
– Старт!
Мгновение… и на экране Норит сто одиннадцать. Снова в облике аборигена.
– Во имя жизни!
Голос спокоен – значит, спокойны и мысли посланца планеты.
– Во имя жизни! – отвечает Вензот, напряжённо, с тревогой всматриваясь в чуждый облик, на котором не может прочесть ничего.
В прошлом тридцать тысяч секади непрерывного изматывающего напряжения. Тридцать тысяч секади на грани надежды и очередного разочарования. Что скажет Норит сто одиннадцать?
Важнейшая деталь: связи попросил он сам!
Норит сто одиннадцать. Здесь большое собрание, на котором я присутствую. Их учёный сказал, обращаясь прямо ко мне, что их единственная цель – сделать все возможное для нас. Они хотят и могут прийти к нам на помощь!
Тридцать тысяч секади ожидания, неизвестности и тревоги ушли в прошлое, остались далеко-далеко… Решающее слово прозвучало!
Каждому из четырнадцати показалось в это мгновение, что сверкнула перед глазами САМА ЖИЗНЬ!
Секади двести молчания…
Вензот. Ты сказал, учёный обратился прямо к тебе. Разве они знают, под каким обликом ты скрываешься у них?
Норит сто одиннадцать. Нет. Он обратился к неизвестному пришельцу – значит, ко мне.
Вензот. Он был так уверен, что ты близко?
Норит сто одиннадцать. Они это знают. Я говорил с ними.
Вензот. Тогда не пора ли посылать светло-синего?
Норит сто одиннадцать. Пусть он будет наготове. Я не знаю, как они захотят вести решающую беседу, лично или по экранному лучу. Подготовьте все материалы к мысленной передаче. В любом случае я буду рядом с их учёными или одним учёным – это зависит от них. И пусть выбранный вами светло-синий не покидает помещения пульта. Я уверен: связь потребуется снова, и очень скоро.
И наконец, все планеты движутся в одну сторону, в плоскости эклиптики, с очень незначительными отклонениями от этой плоскости (от 0,5° у планеты Уран до 7° у Меркурия). Только Плутон и здесь выпадает из общего ряда, имея наклонение орбиты больше 17°.
Открытая в ночь на 12 января десятая планета нарушала почти все эти законы.
Во-первых, она явно относилась к группе малых планет, будучи немного меньше Земли и Венеры, но больше Марса и Меркурия, а находилась среди планет-гигантов. Такое её расположение, противоречившее ряду Боде и Тициуса, сразу же насторожило астрономов.
Во-вторых, обратила на себя внимание неестественная на таком расстоянии от Солнца скорость движения – семьдесят километров в секунду!
И в-третьих, что было самым странным, новая планета оказалась столь близко к Нептуну, что неизбежно должна быть захваченной гравитационным полем гиганта и погибнуть!
Это решало вопрос. Такой планеты существовать не могло!
В Солнечной системе по-прежнему девять планет!
Что же тогда открыто на двух обсерваториях?
Ответ был дан двумя учёными – одним во Франции, другим в Москве. Тем самым астрономом, который теперь находился в Н…ске.
Ответ гласил:
ОТКРЫТА ПЛАНЕТА-ГОСТЬЯ!Но как и откуда она явилась?
Решение загадки подсказало событие, происшедшее двумя сутками раньше, в ночь на десятое января, с автоматической межпланетной станцией, два года назад отправленной к спутнику Нептуна Тритону.
Несложный расчёт показал, что новая планета и станция встретились в одной точке пространства!
Неизвестная планета и была тем препятствием, о котором сообщала последняя радиограмма.
Сомневаться в исправности чувствительных локаторов и «телеглаз», которыми была оснащена станция, не было никаких оснований, выйти из строя одновременно они не могли. И если не «увидели» и не «почуяли» такое огромное тело, как планета размером почти с Венеру, то, значит, этой планеты на пути ракеты не было!
Но ведь именно она послужила причиной гибели станции, которая сгорела в её атмосфере, влетев туда с третьей космической скоростью!
Ведь её увидели в телескопы двумя сутками позднее!
Для разрешения этого противоречия существовала только одна возможность – признать, что планета-гостья явилась из пространства иного измерения или прошла через это пространство, «возникнув» там, где мгновение назад её не было!
Никакого другого объяснения придумать было нельзя, да и вряд ли оно могло существовать.
Перед учёными встал ряд выводов.
Первый: планета-гостья населена разумными существами, стоящими на очень высокой ступени развития науки и техники, раз им доступно путешествие по Вселенной вместе со своей планетой.
Второй: обитатели планеты-гостьи владеют законами четвёртого измерения, или нулевого пространства, или, наконец, так называемого суперпространства! Дело не в названии.
Выходило, что в ближайшее время человечеству Земли предстоит долгожданная встреча с братьями по разуму!
Где и как, в какой форме произойдёт эта встреча? Ответ должны дать гости, инициатива принадлежала им.
Неудивительно поэтому, что, когда вечером 12 января в Москве получили сообщение о загадочных происшествиях в Н…ске, их сопоставили с появлением планеты-гостьи, и уже подготовленная группа учёных и журналистов немедленно вылетела туда.
Конечно, никто не мог знать, произойдёт ли встреча только в Н…ске, или где-нибудь ещё, и потому другие группы, примерно такого же состава, остались ожидать возможных сообщений из других мест.
К концу дня 13 января стало ясно, что пришельцы решили ограничиться Н…ском и его ближайшими окрестностями.
По приезде в Н…ск прежде всего направились в столовую, все сильно проголодались. А потом в кабинете капитана Аксёнова сама собой организовалась своеобразная пресс-конференция. Четыре корреспондента обрушили на трех учёных град вопросов.
Не приходится и говорить, с каким вниманием и интересом все присутствующие выслушали сообщение астронома о «десятой планете» и о предполагаемой связи между её появлением в Солнечной системе и н…скими событиями.
Все, что пришлось увидеть, пережить и передумать за вчерашний день и сегодняшнее утро, после этого сообщения внезапно получило новое толкование, наполнилось новым смыслом, неожиданным содержанием.
И многие бросили уважительный взгляд в сторону Саши Кустова. Ведь именно он ещё до приезда московских учёных, ничего не зная о «десятой планете» и её таинственном появлении в Солнечной системе, чуть ли не с самого начала н…ских событий понял и убеждал других, что во всем этом виден разум инопланетных существ!
И он оказался целиком прав.
А когда учёные рассказали все, что было известно им самим, поделились мыслями и предположениями и «пресс-конференция», казалось бы, закончилась, слово неожиданно попросил молчавший до этого полковник Хромченко.
Он начал с того, что очень подробно рассказал об автомобильной катастрофе, жертвой которой стал несколько лет назад и в результате которой потерял ступню правой ноги.
– То, что я сказал, могут подтвердить многие из здесь присутствующих, – закончил Хромченко.
– Почему вы думаете, что кто-нибудь здесь сомневается в ваших словах? – спросил Горюнов.
Он и его коллеги не понимали, какое отношение могла иметь давняя автомобильная катастрофа к н…ским событиям.
– Сейчас, – ответил полковник, – вы, конечно, не имеете повода сомневаться в моих словах, но такой повод может появиться через несколько минут. Я хотел бы ещё напомнить вам, что после нашего появления на вырубке, выходя из машины, я упал при первом же шаге на совершенно ровном месте…
– Сломался протез? – спросил Горюнов.
Остальные молча ждали, стараясь не выказывать нетерпения.
– Уж не они ли, инопланетяне, повредили ваш протез? – все же спросил кто-то.
– Может быть, у вас подвернулась здоровая нога?
– Нет! – ответил Хромченко. – Никто не повреждал протеза. Он не сломался, и здоровая нога у меня не подвёртывалась. Я не оступился и не поскользнулся. Ничего этого не было. Дело в том, что за годы, прошедшие после ампутации, я привык к протезу и не упал бы, если… мой протез находился бы на своём месте. Но его не было!
– Так вот в чем дело! – воскликнул физик.
Все находившиеся в кабинете невольно поднялись со своих мест, поражённые догадкой. А Хромченко, словно нарочно, медленно-медленно снял ботинки, стянул носки и встал, слегка приподняв обе штанины.
Ступни были на месте!
Несколько часов назад на лесной вырубке физик сказал по поводу замены мотора «волги»: «Снять старый двигатель и поставить на его место новый, иной конструкции, – это должно занять, при самом высоком уровне технического развития, во много раз большее время, чем четыре часа».
Что же можно было сказать сейчас?
Если на замену мотора мало четырех часов, то на замену протеза живой ногой – тем более. Не говоря уже о том, что перед приживлением новой ступни её следовало ещё изготовить!
Какие уж тут четыре часа!
И ещё один вопрос как будто получал ответ.
Приживление было произведено за то время, пока пассажиры «волги» находились на «десятой планете». Потому что нелепо было думать, что «они» явились на Землю, захватив с собой все необходимое для подобной операции, подвернувшейся к тому же совершенно случайно…
Семён Семёнович подошёл к Хромченко.
– Вы можете шевелить ступнёй и пальцами? – спросил он.
– Пока ещё плохо. Но чем дальше, тем лучше. Очень заметно. Кстати, именно потому, что ступня и пальцы сперва плохо слушались, я и упал, выходя из машины.
– Вы почувствовали новую ступню только тогда, когда выходили из машины?
– Да, только когда ступил на неё.
– Это очень странно!
Семён Семёнович наклонился, внимательно осматривая ступню. Он делал это неторопливо, словно находился у себя в поликлинике и осматривал обычного больного.
Ему не мешали. В кабинете царила тишина, насыщенная, как электричеством, напряжённым ожиданием чего-то, что могло произойти в любое мгновение. Эту тишину нарушало только стрекотание кинокамеры Вогта.
– Нет! – сказал Семён Семёнович. – Нет следов! Посмотрите сами, товарищи!
Но все уже увидели. Следов не было! Не только от первой операции, многолетней давности, но и от второй, произведённой сегодня! Так же, как не осталось следов на рёбрах капитана Аксёнова и на туловище быка, которого ещё вчера вечером осмотрел ветеринарный врач.
– Хотел бы я все же понять, как им удаётся проделывать столь сложные операции за такое короткое время, – прервал молчание биолог.
– По-моему, возможны два объяснения, – сказал физик. – Первое: действуют не они сами, а созданные ими быстродействующие механизмы. Второе: они научились управлять временем, ускорять или замедлять его течение…
– Что совершенно невероятно, – добавил астроном.
– Но возможно и третье, – вмешался фальк. – Работы и даже хирургические операции производят механизмы, управляемые мыслью своих хозяев. Такие механизмы могут действовать с такой же скоростью, с какой протекает мысль. А скорость мысли почти беспредельна, если она специально тренирована, разумеется!
– Что ж, и это возможно, – согласился физик.
Исчезновение «волги» длилось только на один час и двенадцать минут дольше, чем во всех остальных случаях за вчерашний и сегодняшний день. Кроме, разумеется, вторичного, очень кратковременного, исчезновения быка и той же «волги» вместе с её водителем.
Пятеро взрослых мужчин, трехлетняя девочка, бык, несколько собак, кошек и кур, не считая насекомых, диких птиц и, вполне возможно, диких животных, о которых ничего не было известно, ПОБЫВАЛИ на «десятой планете»!
После событий 13 января в этом уже невозможно было сомневаться даже самым заядлым скептикам.
Как вчера, так и сегодня все исчезавшие благополучно вернулись.
Можно было считать почти точно установленным, что три часа земного времени были тем, видимо минимальным, сроком, который требовался учёным планеты-гостьи на обследование объектов, попавших в их невидимые и неосязаемые сети.
Для замены двигателя и для хирургической операции ноги полковника трех часов оказалось недостаточно, и пришлось добавить один час и двенадцать минут.
Такой вывод напрашивался сам собой и казался даже очевидным, но тем не менее вряд ли был правильным, так, как для обратной замены двигателя «волги» времени практически вообще не потребовалось.
Эту загадку могли разрешить только сами пришельцы.
Вероятно, на планете-гостье все происходило в специально оборудованных лабораториях, которые время от времени соединялись «незримым мостом» с одним и тем же очень небольшим (по сравнению с расстоянием, разделявшим обе планеты, – точечным) участком земной поверхности, на котором совершенно случайно оказался город Н…ск и его ближайшие окрестности.
Но в лабораториях (если они и вправду существовали), очевидно, проводились не все эксперименты. Кое-что происходило и на Земле, и эти случаи доказывали присутствие невидимых пришельцев не где-то там, в космосе, а именно здесь, в Н…ске.
Излечение капитана Аксёнова, воскрешение симментальского быка, исчезновение останков белого зверя после его неожиданной трагической гибели и, конечно, возвращение «волге» её мотора – все это служило указанием на то, что пришельцы не только присутствуют, но и видят, слышат и понимают все, что делают и говорят земляне.
Так выглядели н…ские события до того, как стало известно о новой ступне полковника Хромченко.
Теперь подтверждался трудно воспринимаемый сознанием фантастический факт, что пришельцы обладают знанием законов перемещения в пространстве четвёртого измерения или, во всяком случае, как-то могут использовать эти знания для практических целей, как выразился физик.
Возможно, говорить следовало не о четвёртом, а, допустим, о нулевом измерении, что по существу было одно и то же. Ну, а если под словами «четвёртое измерение» понимать, как это постоянно делается, время, то разговор может идти только о пятом, так как материальные тела перемещаются в пространстве, но никак не во времени!
Отделаться фразой: «Тут мы имеем явления, ещё не познанные наукой», – значило бы найти простую отговорку, пытаться уйти от всякого объяснения вообще…
– На это мы не имеем права, – сказал старый астроном, молчаливо признанный своими коллегами как бы председателем их «комиссии». – Объяснение н…ским событиям, пусть даже оно окажется ошибочным, должно быть дано общественному мнению, которое, надо думать, взволновано, как никогда!
– Меня очень удивляет, что к нам никто больше не едет, – заметил Аксёнов, обращаясь к майору из управления. – Но вероятно, с завтрашнего утра все изменится. Я опасаюсь, но понимаю, что это неизбежно.
– Можете не опасаться! – вмешался в разговор физик, услышавший эту фразу и понявший, о чем идёт речь. – Никто сюда больше не приедет. Мы первые и последние.
– Почему вы так уверены в этом? – удивлённо спросил Аксёнов.
– Очень просто! Здесь больше нечего делать в связи с так называемыми н…скими событиями. Они сегодня или, самое позднее, завтра рано утром прекратятся.
– Но почему?
Ответил астроном:
– Мне только что сообщили из нашей обсерватории, что, по их расчётам, планета-гостья вынуждена будет покинуть нашу Солнечную систему не позднее пяти часов утра четырнадцатого января, то есть завтра. Иначе она погибнет от сближения с планетой Нептун.
– Упадёт на неё?
– Нет, будет разорвана силой её тяготения. Слишком велика разница в массах.
– Значит, мы так ничего и не узнаем о «них»! – разочарованно сказал майор.
– Ну, зачем такой пессимизм? Должны узнать до завтрашнего утра. И сдаётся мне… обязательно кое-что узнаем! – неожиданно закончил он.
– Как вас надо понимать?
– А вот придёте – и узнаете!
Он говорил о совещании или, скорее, о пресс-конференции, назначенной по указанию из Москвы на восемь часов вечера. На ней должны были присутствовать и оба собеседника учёного.
Специально вызванные из областного города кинооператоры, работники радио и телевидения находились уже в пути.
Кроме узкого круга лиц, никто не мог понять цели этой пресс-конференции, ведь в Н…ске находились всего четыре корреспондента, из которых только один представлял зарубежную прессу. И все четверо уже получили информацию здесь, в этом кабинете.
– Так надо! – не вдаваясь в объяснения, ответил Хромченко на недоуменные вопросы своих подчинённых. – Раз уж так случилось, что ни один учёный или корреспондент уже не может успеть попасть в Н…ск, все, что будет происходить на конференции, должен узнать, увидеть и услышать весь мир от нас. А главное, на ней, если они того пожелают, смогут присутствовать, видимые или невидимые, и сами находящиеся в Н…ске пришельцы.
– Если они здесь ещё.
– Наши гости-учёные не сомневаются в этом.
– Но кто же будет присутствовать на конференции? – спросил Аксёнов. – Для кого она устраивается?
– Для всех, кто пожелает, – несколько странно и непонятно ответил полковник. – Чем больше будет народа, тем лучше…
Пресс-конференция, на которую в Н…ск, прослышав о невероятных событиях, приехало множество народа из областного и соседних городов, должна была проходить в самом вместительном помещении города – в зрительном зале местного кинотеатра, где часто выступали приезжие театральные труппы и устраивались общегородские собрания.
К восьми часам улица перед кинотеатром приняла непривычный для жителей вид – её битком набили автобусы и легковые машины. Перед подъездом стояли два огромных автофургона с надписями на бортах – «Радио» и «Телевидение». От второго из них протянулся по фасаду на крышу кабель к поспешно устанавливаемой телевизионной антенне, решётчатая чаша которой смотрела на невидимую простым глазом далёкую мачту областного телецентра, откуда уникальная передача пойдёт в Москву через ретрансляционный спутник. Другие кабели змеились по тротуару и через двери вестибюля проходили в зал к громоздким прожекторам. Об эти кабели часто спотыкались входившие в зал.
Саше Кустову не полагалось присутствовать здесь, но его взял с собой сам полковник Хромченко.
– Вы это заслужили! – сказал он.
И заставил смущённого юношу сесть рядом с собой в первом ряду.
Освоившись, Саша огляделся.
Зал, хорошо ему знакомый с детства, был переполнен, а люди всё входили и входили. Где они рассчитывали найти себе место, было непонятно, но, видимо, как-то умудрялись находить.
– Наверное, сюда съехались все, имеющие хоть какое-то отношение к печати и к науке, со всей нашей области, – сказал Саша.
– Тем лучше! – улыбнулся Хромченко.
– Почему, товарищ полковник?
– Потому, – едва слышно ответил Хромченко, – что так нужно для выполнения задуманного.
– Чего именно?
– Имей терпение. – Полковник неожиданно перешёл на «ты». – Сейчас начнётся, слушай внимательно!
На сцену, где не было привычного белого квадрата экрана, к трибуне, на которой вместо одного стояло целых четыре микрофона, поднялся московский физик.
Тотчас же вспыхнули прожекторы, и ослепительный свет залил зал. Учёный ладонью прикрыл глаза, давая им привыкнуть к такому освещению.
Медленно проехала по проходу между кресел тележка с телевизионной съёмочной камерой, к окуляру которой приник оператор, снимая трибуну крупным планом.
Со всех сторон защёлкали затворы фотоаппаратов…
– Товарищи! – начал физик.
Его голос звучал спокойно и несколько глухо. Нелегко было говорить спокойно, зная, что происходящее здесь видят и слышат миллионы человек во всех странах мира. Сознание этого не могло оставить равнодушным никого.
– Товарищи! Вы все знаете, что происходило в городе Н…ске и его окрестностях вчера и сегодня. Мы собрались здесь для того, чтобы попытаться осмыслить эти поразительные факты и ознакомить весь земной шар с выводами, к которым пришли. Я сейчас подробно перечислю все эти факты, не для вас, а для тех, кто их не знает или знает понаслышке. Потом вы прослушаете доклад доктора физико-математических наук, члена-корреспондента Академии наук СССР профессора Тарана. А затем, – физик сделал паузу, – мы предоставим слово пока ещё неведомому нам представителю другой планеты или представителям, если их несколько, посланным сюда, на нашу Землю, и находящимся, как это установлено, здесь, в Н…ске. И как можно надеяться, не только в Н…ске вообще, но и в этом зале, среди нас, видимым или невидимым…
При этих словах по залу прокатился гул.
– Мы можем сказать совершенно уверенно, что один из них здесь присутствует. Почему – вам это станет ясно из доклада. Он здесь! – в третий раз повторил физик, и казалось, что он делает это для того, чтобы убедить самого себя в реальности невероятного факта. – Или «они» здесь! Судя по всему случившемуся в вашем городе, «они» слышат и понимают то, что мы говорим. И я призываю «их» к вниманию! «Они» услышат много интересного и важного для себя. Итак, перехожу к н…ским событиям. – Физик ясно и достаточно подробно изложил в хронологическом порядке все происшествия, начиная от исчезновения кота Белки. – На этом разрешите закончить и предоставить трибуну докладчику. Прошу вас, профессор!
Старый астроном, не торопясь, поднялся на сцену. Свет прожекторов и телевизионная камера, похоже, не мешали ему.
Начало его речи оказалось неожиданным.
– Я буду говорить, – сказал Таран без всякого обращения, – адресуясь не столько к сидящим в зале землянам, сколько к тому существу, которое находится здесь и меня слушает. Если я в чем-то ошибусь, пусть посланец их науки поправит меня. Я и мои коллеги летели в Н…ск, уже имея представление о положении дел, а то, что увидели и даже сами пережили, только подтвердило наши первоначальные выводы. Вы, – он поднял голову, точно обращаясь к кому-то находившемуся выше кресел, – должны знать: наша единственная цель – попытаться оказать вам помощь, в которой, по нашему мнению, вы нуждаетесь. Мы думаем, что если вы вступите с нами в открытый контакт, то совместными усилиями это будет сделано.
Профессор замолчал, видимо ожидая какого-то ответа, чего-то, что могло показать – невидимый пришелец понял. Но все оставалось по-прежнему, никакого ответа в какой бы то ни было форме не последовало.
Кто-то, очевидно не выдержав напряжения, крикнул:
– Нет его тут вовсе!
– Он здесь, – твёрдо и спокойно ответил Таран, – можете в этом не сомневаться.
И вдруг…
Это было очередное н…ское событие.
По всему залу раздался отчётливый голос, который медленно, разделяя слова, произнёс:
– Я здесь и слушаю вас.
Если бы это сказал кто-то из сидящих в зале, его соседи сразу же заметили бы, кто именно. Но никто ничего не заметил. Никто не произносил этих слов. Голос исходил неизвестно откуда.
И никто не появлялся, никто не поднялся с места…
Профессор Таран пожал плечами.
– Надо полагать, – сказал он, – что у вас имеется серьёзная причина скрываться или вы вообще не можете показаться в своём естественном облике. Одно из двух. – Он помолчал и неожиданно произнёс странную фразу, показавшуюся большинству присутствующих почти бессмысленной: – Хотел бы я знать, услышал эти слова магнитофон или не услышал.
– Что вы хотите этим сказать? – спросил кто-то.
– Очень простую вещь. Хочу выяснить, прозвучал ли голос нашего гостя с помощью обычных звуковых волн, или непосредственно в мозгу у каждого из здесь присутствующих.
– Минуту! – сказал оператор из областного радио, сидящий у самой сцены за специально для него поставленным столиком с двумя большими магнитофонами. – Минуту, товарищ профессор! Сейчас я отвечу на ваш вопрос.
– Ну как, понял теперь? – спросил Сашу полковник, как и раньше, едва слышным шёпотом.
– Пока нет, но что-то начинает проясняться. Неужели вся эта конференция…
– Да! – перебил Хромченко. – Молодец, понял правильно!
– Готово! – Оператор радио зачем-то встал. – На ленте нет записи этой фразы.
– Ну и прекрасно! – сказал Таран. – Благодарю вас, товарищ! Я хотел убедиться. – Профессор отпил глоток воды. – О событиях в Н…ске все знают. Перейдём к тому, что случилось вне Н…ска. А затем можно переходить к выводам. Итак, в ночь с девятого на десятое января, по московскому времени…
Едва слышный двойной щёлк…
Маленькая стрелка прибора на грани неведомого чуть заметно вздрагивает…
И сразу исчезает, уходит в таинственное ничто!
Это сигнал. Норит сто одиннадцать требует связи.
– Внимание!
В помещении пульта, из двенадцати экранов – «иллюминаторов» которого работает только один, в креслах всего двое серебристых операторов.
Проходит двадцать, тридцать секади…
Один за другим, неведомо как и откуда, возле пустых кресел появляются ещё двое. Один из них – Вензот.
Все пять операторов на месте.
А затем – сразу шестеро серебристых и трое светло-синих.
– Внимание! – звучит ещё раз.
Секади… секади… секади…
– Старт!
Мгновение… и на экране Норит сто одиннадцать. Снова в облике аборигена.
– Во имя жизни!
Голос спокоен – значит, спокойны и мысли посланца планеты.
– Во имя жизни! – отвечает Вензот, напряжённо, с тревогой всматриваясь в чуждый облик, на котором не может прочесть ничего.
В прошлом тридцать тысяч секади непрерывного изматывающего напряжения. Тридцать тысяч секади на грани надежды и очередного разочарования. Что скажет Норит сто одиннадцать?
Важнейшая деталь: связи попросил он сам!
Норит сто одиннадцать. Здесь большое собрание, на котором я присутствую. Их учёный сказал, обращаясь прямо ко мне, что их единственная цель – сделать все возможное для нас. Они хотят и могут прийти к нам на помощь!
Тридцать тысяч секади ожидания, неизвестности и тревоги ушли в прошлое, остались далеко-далеко… Решающее слово прозвучало!
Каждому из четырнадцати показалось в это мгновение, что сверкнула перед глазами САМА ЖИЗНЬ!
Секади двести молчания…
Вензот. Ты сказал, учёный обратился прямо к тебе. Разве они знают, под каким обликом ты скрываешься у них?
Норит сто одиннадцать. Нет. Он обратился к неизвестному пришельцу – значит, ко мне.
Вензот. Он был так уверен, что ты близко?
Норит сто одиннадцать. Они это знают. Я говорил с ними.
Вензот. Тогда не пора ли посылать светло-синего?
Норит сто одиннадцать. Пусть он будет наготове. Я не знаю, как они захотят вести решающую беседу, лично или по экранному лучу. Подготовьте все материалы к мысленной передаче. В любом случае я буду рядом с их учёными или одним учёным – это зависит от них. И пусть выбранный вами светло-синий не покидает помещения пульта. Я уверен: связь потребуется снова, и очень скоро.