Страница:
Глеба не покидали подозрения, будто герцог что-то недоговаривает. Будто высокородный пристианец, сидящий в некоторой рассеянности перед ним, намеренно построил разговор, переводя внимание на "Око Арсиды" неожиданно невостребованное Вархом, и уклоняясь от деталей соглашения, по которому он — Быстров — должен был лететь на поклон к Ариетте.
— С точки зрения галактической политики Милько, конечно, выгодно поддерживать Союз Эдоро, как и герцога Флаосара, — высказался Быстров. — Однако, эта выгода не столь существенна, что бы "Холодная Звезда" шла нам на большие уступки и делала щедрые подарки. Скажите откровенно, Орнох Варх не требовал никаких дополнительных условий моего возможного путешествия на Присту? Не может ли оказаться так, что прибыв в имперский дворец, я с удивлением обнаружу, что я там не только для переговоров с Ариеттой?
— Я понимаю ваши опасения, — герцог, нахмурившись, кивнул. — Вы думаете, что мы за вашей спиной могли договориться с координатором о каких-то тайных особенностях вашей миссии. На вашем бы месте я рассуждал так же. Смею заверить, господин Быстров, ничего подобного не было. Я сам оказался в растерянности от предложения Варха и не верил в его прямодушие до тех пор, пока ваш космолет не вошел в ангар. Более того, не так давно я, как и Орнох Варх, размышлял о том, что вы из немногих людей, кого нынешняя императрица хотя бы в состоянии выслушать. Более того: как и Варх, я хотел просить вас отправиться на Присту по окончании операции на Земле независимо от ее итогов. Последние новости, полученные с Мрилиона меня расстроили.
— Что за новости? — Быстров, чувствуя себя неуютно в бронекостюме, отпустил магнитные замки.
— В окресностях Мрилиона и Шэоды появились имперские звездолеты-разведчики. Они заглядывали и раньше, но теперь проявляют особую активность. Они летают группами по три-четыре единицы и ведут активный обмен шифросообщениями не только между собой, но и какими-то объектами на подконтрольных нам планетах, — ответил Саолири. — На самой Присте Имперская Безопасность начала поиск людей так или иначе связанных с нашим Союзом. Задержан маркиз Алверин — мой старый друг — пока не знаю, какие обвинения ему предъявлены. А на окраинах системы Идры собирается три ударных эскадры. К ним подлетает линкор «Дивэлэн» и большие десантные корабли. Есть сведенья, что подразделения имперского десанта отрабатывали боевое взаимодействия в местностях, по условиям приближенной к нашим главным планетам. Через тридцать-сорок дней они будут готовы совершить бросок в сердце Союза. Я уверен, первой и главной целью станет Мрилион. Дело лишь за прямой командой Ариетты. И это не все, — чуть подумав, добавил герцог. — В зоне дислокации ударных эскадр появились черные пирамиды. Сразу четыре. Никогда раньше их не видели больше двух. Я думаю, корабли эльвийцев присоединяться к имперскому флоту для рейда. В космосе они нас разобьют без всяких сомнений. Некоторое сопротивление мы способны оказать на поверхности Мрилиона, но, при военно-технических ресурсах Ариетты, оно будет сломлено очень быстро.
— Извините, герцог, что лезу в тайны Союза, но сколько времени потребуется для оснащения ваших звездолетов системами вроде "Ока Арсиды"? — поинтересовался Глеб.
— По расчетам инженеров от семидесяти до ста стандартных суток уйдет на понимание принципов схемы и производство надлежащих элементов. Если поспешим, то дней через сто пятьдесят мы сможем установить «Око» на наиболее эффективных боевых кораблях.
— И что потом? Допустим, вы получите сто пятьдесят дней покоя — вы сразу нанесете демонстративный удар по флоту Ариетты?
— Неужели вы так плохо думаете обо мне и герцоге Ольгере? — поигрывая серебряной цепочкой с розовым кристаллом-капелькой, Саолири сузил глаза. — Мы всеми силами будем стараться избежать кровопролития. Не забывайте, что флот Ариетты — это флот нашей Присты. И меньше всего мне хочется ввязаться в войну с собственным народом, невинным, обманутым, стечением обстоятельств, оказавшимся во власти чужой расы. Возможно, мы нанесем демонстративный удар. Но не по имперскому флоту, а по чудовищным звездолетам эльвийцев. Дети Алоны и Каилин лично должны понять, что они уязвимы для нас и их циничная экспансия, их разрушительное проникновение в наш мир будет решительно остановлено. А еще я хочу отомстить… Найти их "Острие Славы" — возле Присты, в глубинах космоса или в недоступной системе Эльвы — и поквитаться за "Хорф-6".
При упоминании названия корвета Роэйрин вздрогнул. Быстров заметил, как изменилось выражение его лица, ставшего бледным с окаменевшими мышцами на скулах. Глеб представил, что ему мерещится черная пирамида, пронзающая дьявольским лучом имперский корабль, рвущиеся переборки, гудящие потоки плазмы и крики гибнущей команды. Однако в сознании пристианца происходило другое: он переживал последние фрагменты мнемофильма о восхождении Ариетты на престол. Он видел расстрелянных стражей в коридорах Дворца Эдоро, видел герцога Ольгера, выступавшего с трибуны перед гудящим от негодования собранием, и видел ворвавшуюся в зал принцессу вместе с капитаном Быстровым.
— Хорошо, я сделаю все возможное, чтобы вы получили сто пятьдесят суток или больше этого срока, — сказал Глеб, прижимая к животу шлем, поцарапанный пулями земного спецназа. — Я постараюсь уговорить ее. Напомню, что кроме отца у нее была мать, при правлении которой империя знала рассвет и славу. Но имейте в виду, герцог, мне трудно многое ей объяснить. Каилин имеет на нее прямо-таки волшебное влияние. Вы даже не представляете, как изменилась она за короткое время перелета от Земли к Присте, пообщавшись с отцом. Я даже не уверен, что наш разговор вообще состояться, учитывая то, как мы с ней расстались.
— Я рассчитываю на вас, капитан. Верю, что у вас все получиться, — проговорил Саолири, его пальцы не оставляли в покое цепочку, и кристалл позвякивал о прозрачную столешницу. — Мне иногда кажется, что не "Око Арсиды", а вы — наше главное оружие. Оружие, которое вместо войны и бесчисленных жертв принесет мир, а за миром первые шаги к взаимопониманию — то, чего не удалось добиться мне при всех стараниях до последнего дня перед вынужденным бегством.
Через минут пять Роэйрин открыл глаза. Обруч мнемотрансформатора поднялся над его головой светящимся нимбом и исчез в стене. Мутным взглядом Роэйрин обвел каюту, зрачки его расширились, остановившись на живой голограмме, занимавшей простенок и изображавшей теперь древние кварталы Арсиды. Быстров и Саолири с нетерпением ждали его первых слов.
— Как я понимаю, герцог, наша секретная машина осталась лишь в одном экземпляре, находящемся на этом корабле, — проговорил капитан корвета.
— Лаборатории, занимавшиеся этой темой, разрушены Флаосаром. Готовые машины, установленные прежде на имперских звездолетах, уничтожены в силу теперь известных вам обстоятельств, — ответил Саолири и добавил. — И решение Флаосара, несмотря на его жестокость, я считаю правильным.
— Мне потребуется время, чтобы яснее понять и осознать произошедшее в нашей империи, — после затянувшейся паузы, отозвался Роэйрин. — Но уже сейчас я могу утверждать: я не сожалею, что сохранил управляющий блок и передал его вам.
Герцог с удовлетворением вздохнул:
— Вы мудрый человек, капитан, и всегда умели правильно оценить обстановку. Чудным образом умели быть вне политики, имперских склок, при этом служа всей душой империи. Я в свою очередь не сожалею, что «Хорфом-6» командовали именно вы.
— Вы шутите? После того, что наша последняя миссия закончилась трагедией? После того, что произошло с империей? — губы Роэйрина побледнели, взгляд снова потянулся к голограмме, как к единственному спасительному образу из потерянного мира.
— Ни в коем случае я не шучу. В случившемся вы не виноваты. Вы сделали все, что могли. А виновник произошедшего сейчас же предстанет перед нами, — герцог сжал между пальцев кристалл — на экране появился командир "Тирату".
— Капитан, пожалуйста, доставьте ко мне маркиза Леглуса, — попросил герцог. — Пусть его приведут под конвоем.
26
— С точки зрения галактической политики Милько, конечно, выгодно поддерживать Союз Эдоро, как и герцога Флаосара, — высказался Быстров. — Однако, эта выгода не столь существенна, что бы "Холодная Звезда" шла нам на большие уступки и делала щедрые подарки. Скажите откровенно, Орнох Варх не требовал никаких дополнительных условий моего возможного путешествия на Присту? Не может ли оказаться так, что прибыв в имперский дворец, я с удивлением обнаружу, что я там не только для переговоров с Ариеттой?
— Я понимаю ваши опасения, — герцог, нахмурившись, кивнул. — Вы думаете, что мы за вашей спиной могли договориться с координатором о каких-то тайных особенностях вашей миссии. На вашем бы месте я рассуждал так же. Смею заверить, господин Быстров, ничего подобного не было. Я сам оказался в растерянности от предложения Варха и не верил в его прямодушие до тех пор, пока ваш космолет не вошел в ангар. Более того, не так давно я, как и Орнох Варх, размышлял о том, что вы из немногих людей, кого нынешняя императрица хотя бы в состоянии выслушать. Более того: как и Варх, я хотел просить вас отправиться на Присту по окончании операции на Земле независимо от ее итогов. Последние новости, полученные с Мрилиона меня расстроили.
— Что за новости? — Быстров, чувствуя себя неуютно в бронекостюме, отпустил магнитные замки.
— В окресностях Мрилиона и Шэоды появились имперские звездолеты-разведчики. Они заглядывали и раньше, но теперь проявляют особую активность. Они летают группами по три-четыре единицы и ведут активный обмен шифросообщениями не только между собой, но и какими-то объектами на подконтрольных нам планетах, — ответил Саолири. — На самой Присте Имперская Безопасность начала поиск людей так или иначе связанных с нашим Союзом. Задержан маркиз Алверин — мой старый друг — пока не знаю, какие обвинения ему предъявлены. А на окраинах системы Идры собирается три ударных эскадры. К ним подлетает линкор «Дивэлэн» и большие десантные корабли. Есть сведенья, что подразделения имперского десанта отрабатывали боевое взаимодействия в местностях, по условиям приближенной к нашим главным планетам. Через тридцать-сорок дней они будут готовы совершить бросок в сердце Союза. Я уверен, первой и главной целью станет Мрилион. Дело лишь за прямой командой Ариетты. И это не все, — чуть подумав, добавил герцог. — В зоне дислокации ударных эскадр появились черные пирамиды. Сразу четыре. Никогда раньше их не видели больше двух. Я думаю, корабли эльвийцев присоединяться к имперскому флоту для рейда. В космосе они нас разобьют без всяких сомнений. Некоторое сопротивление мы способны оказать на поверхности Мрилиона, но, при военно-технических ресурсах Ариетты, оно будет сломлено очень быстро.
— Извините, герцог, что лезу в тайны Союза, но сколько времени потребуется для оснащения ваших звездолетов системами вроде "Ока Арсиды"? — поинтересовался Глеб.
— По расчетам инженеров от семидесяти до ста стандартных суток уйдет на понимание принципов схемы и производство надлежащих элементов. Если поспешим, то дней через сто пятьдесят мы сможем установить «Око» на наиболее эффективных боевых кораблях.
— И что потом? Допустим, вы получите сто пятьдесят дней покоя — вы сразу нанесете демонстративный удар по флоту Ариетты?
— Неужели вы так плохо думаете обо мне и герцоге Ольгере? — поигрывая серебряной цепочкой с розовым кристаллом-капелькой, Саолири сузил глаза. — Мы всеми силами будем стараться избежать кровопролития. Не забывайте, что флот Ариетты — это флот нашей Присты. И меньше всего мне хочется ввязаться в войну с собственным народом, невинным, обманутым, стечением обстоятельств, оказавшимся во власти чужой расы. Возможно, мы нанесем демонстративный удар. Но не по имперскому флоту, а по чудовищным звездолетам эльвийцев. Дети Алоны и Каилин лично должны понять, что они уязвимы для нас и их циничная экспансия, их разрушительное проникновение в наш мир будет решительно остановлено. А еще я хочу отомстить… Найти их "Острие Славы" — возле Присты, в глубинах космоса или в недоступной системе Эльвы — и поквитаться за "Хорф-6".
При упоминании названия корвета Роэйрин вздрогнул. Быстров заметил, как изменилось выражение его лица, ставшего бледным с окаменевшими мышцами на скулах. Глеб представил, что ему мерещится черная пирамида, пронзающая дьявольским лучом имперский корабль, рвущиеся переборки, гудящие потоки плазмы и крики гибнущей команды. Однако в сознании пристианца происходило другое: он переживал последние фрагменты мнемофильма о восхождении Ариетты на престол. Он видел расстрелянных стражей в коридорах Дворца Эдоро, видел герцога Ольгера, выступавшего с трибуны перед гудящим от негодования собранием, и видел ворвавшуюся в зал принцессу вместе с капитаном Быстровым.
— Хорошо, я сделаю все возможное, чтобы вы получили сто пятьдесят суток или больше этого срока, — сказал Глеб, прижимая к животу шлем, поцарапанный пулями земного спецназа. — Я постараюсь уговорить ее. Напомню, что кроме отца у нее была мать, при правлении которой империя знала рассвет и славу. Но имейте в виду, герцог, мне трудно многое ей объяснить. Каилин имеет на нее прямо-таки волшебное влияние. Вы даже не представляете, как изменилась она за короткое время перелета от Земли к Присте, пообщавшись с отцом. Я даже не уверен, что наш разговор вообще состояться, учитывая то, как мы с ней расстались.
— Я рассчитываю на вас, капитан. Верю, что у вас все получиться, — проговорил Саолири, его пальцы не оставляли в покое цепочку, и кристалл позвякивал о прозрачную столешницу. — Мне иногда кажется, что не "Око Арсиды", а вы — наше главное оружие. Оружие, которое вместо войны и бесчисленных жертв принесет мир, а за миром первые шаги к взаимопониманию — то, чего не удалось добиться мне при всех стараниях до последнего дня перед вынужденным бегством.
Через минут пять Роэйрин открыл глаза. Обруч мнемотрансформатора поднялся над его головой светящимся нимбом и исчез в стене. Мутным взглядом Роэйрин обвел каюту, зрачки его расширились, остановившись на живой голограмме, занимавшей простенок и изображавшей теперь древние кварталы Арсиды. Быстров и Саолири с нетерпением ждали его первых слов.
— Как я понимаю, герцог, наша секретная машина осталась лишь в одном экземпляре, находящемся на этом корабле, — проговорил капитан корвета.
— Лаборатории, занимавшиеся этой темой, разрушены Флаосаром. Готовые машины, установленные прежде на имперских звездолетах, уничтожены в силу теперь известных вам обстоятельств, — ответил Саолири и добавил. — И решение Флаосара, несмотря на его жестокость, я считаю правильным.
— Мне потребуется время, чтобы яснее понять и осознать произошедшее в нашей империи, — после затянувшейся паузы, отозвался Роэйрин. — Но уже сейчас я могу утверждать: я не сожалею, что сохранил управляющий блок и передал его вам.
Герцог с удовлетворением вздохнул:
— Вы мудрый человек, капитан, и всегда умели правильно оценить обстановку. Чудным образом умели быть вне политики, имперских склок, при этом служа всей душой империи. Я в свою очередь не сожалею, что «Хорфом-6» командовали именно вы.
— Вы шутите? После того, что наша последняя миссия закончилась трагедией? После того, что произошло с империей? — губы Роэйрина побледнели, взгляд снова потянулся к голограмме, как к единственному спасительному образу из потерянного мира.
— Ни в коем случае я не шучу. В случившемся вы не виноваты. Вы сделали все, что могли. А виновник произошедшего сейчас же предстанет перед нами, — герцог сжал между пальцев кристалл — на экране появился командир "Тирату".
— Капитан, пожалуйста, доставьте ко мне маркиза Леглуса, — попросил герцог. — Пусть его приведут под конвоем.
26
Перед тем, как офицер «Тирату» попросил разрешения ввести маркиза, Роэйрин удалился в другую комнату.
Весь полон недобрых предчувствий, Леглус вошел как настороженный хищник, мягко ступая по серебристо-синему полу, наклонив голову вперед и с ненавистью поглядывая на Быстрова. Немыслимый союз ничтожного землянина и герцога Саолири бесил маркиза так, что кровь ревела в его венах. Двое молодых звездолетчиков из группы внутреннего порядка замерли за его спиной.
— Подождите в коридоре, — махнул им рукой Саолири.
Когда створки за ними сошлись, герцог спросил:
— Маркиз, мы здесь немного посовещались и решили еще раз задать вам все тот же вопрос. Вы уверенны, что на месте крушения корвета не осталось никого в живых?
— Зачем мне повторять сказанное дважды? — с раздражением отозвался Леглус и, не дожидаясь приглашения, сел в освободившееся после Роэйрина кресло. — Мы внимательно осмотрели обломки, сожгли погибших и прочесали местность вокруг. А вы, герцог, еще не расстались с надеждой найти кого-нибудь из экипажа? Все это глупости. Смею предположить, вас пытается ввести в заблуждение, исифиодец Быстров. Наверняка, он преследует свои темные цели. Следуя за ним, мы можем навредить себе. Нужно улетать отсюда, пока мы не влезли в новый конфликт с Милько. На этой презираемой всеми богами планете нечего искать, здесь нет ничего хорошего — уж я успел понять это за полгода унизительной жизни.
— И все-таки у меня есть основания думать, что после крушения корвета кое-кто из экипажа спасся, — сказал Саолири, зная, что его слышит Роэйрин, готовый по его знаку проявиться перед маркизом.
— Информацию о выживших после крушения нам любезно предоставил координатор "Холодной Звезды", — добавил Глеб. — Как ни странно хитрому милькорианцу я доверяю больше, чем господину, недавно называвшего себя "граф Дэриол". Хотя казалось бы этот высокородный пристианец, игравший когда-то видную роль в имперской безопасности и курировавший тайную миссию «Хорф-6», больше чем кто-либо другой должен был заботиться о корвете и его команде.
— Что вы, капитан ржавого корабля, себе позволяете! — вскакивая с кресла, вскричал Леглус.
— Капитан Быстров просто напомнил вам о понятии «честь» и ваших прямых обязанностях, — холодно сказал Саолири. — Скажите, маркиз, как же случилось, что в момент гибели корвета только вы и несколько человек из вашего ближайшего окружения смогли добраться до орбитального бота? Неужели из ста семидесяти человек экипажа к ангарам не оказалось никого ближе вас?
— Хорошо, я наберусь терпения и перескажу печальную историю еще раз, — Леглус втянул побольше воздуха в грудь, не сводя гневного взгляда с Быстрова. Он был уверен, что недоверие герцога и все неприятности, свалившиеся на его голову в последние часы, происходят из-за вездесущего отпрыска Исифиоды.
— Когда пирамида атаковала нас, я был на пути в рубку, чтобы яснее понять ситуацию и принять наилучшее решение совместно с капитаном Роэйрином, — как можно более внятно проговорил маркиз. — Мои люди следовали за мной, чтобы пресечь возможные беспорядки: на верхнем уровне корабля горело несколько отсеков, начиналась неразбериха и паника. К рубке нам пришлось пробираться через разорванные панели между переборками. Когда мы взломали двери рубки фауззером, то увидели: там уже никого нет в живых. Понимаете, герцог? Ни-ко-го. Капитан Роэйрин лежал на управляющей консоли с разбитой головой. По полу взрывом разбросало старших вахты. Рубку наполнял дым, большинство экранов погасло, внутренняя связь не работала, да и в ней не было смысла — хвост корвета оторвался, а в головной части не осталось в живых ни одного звездолетчика. Мы обошли несколько раз коридоры, отсеки, даже те, что были разгерметизированы, в надежде найти кого-нибудь из техников, дежурных огневых расчетов или сервисных служб — все были мертвы. Нам ничего не оставалось, как вскрыть двери в ангар и воспользоваться орбитальным ботом.
— Трогательная история, — рассмеялся Глеб. — У меня слезы на глаза наворачиваются, когда я представляю, как господин Леглус идет по обреченному кораблю от отсека к отсеку, надеясь найти кого-нибудь в живых, а ему встречаются только трупы и трупы. Я едва не разрыдался, представив вас в затянутой дымом рубке, и в жутком расстройстве глядящего на мертвого капитана Роэйрина. Вот только одна загвоздка: нам известна другая версия тех же событий.
— Уж не от агентов "Холодной Звезды"? Я не сомневаюсь, что вы с ними давно находитесь в теплом понимании, — маркиз приблизился на шаг к Быстрову.
— От участника тех событий, — мрачно сказал герцог. — Того человека, которого вы видели мертвым в рубке собственными глазами. Попрошу вас, капитан!
Услышав шаги за спиной, Леглус резко повернулся. В непривычной для пристианцев одежде он не сразу узнал Роэйрина. Но через несколько секунд лицо маркиза стало серым и твердым как погребальная маска, растопыренные пальцы свело судорогой, а из груди вырвался хриплый возглас:
— Вы здесь, мертвец-капитан?!
— Да господин Леглус, вернувшись за вами из Краака. Пройдя по дну темной бездны, я здесь, чтобы сказать правду, — Роэйрин стал посреди каюты под светильником из сапфировых призм, бросавших на лицо синий отблеск.
— Какую правду? Правду, выгодную вам? Капитану Быстрову? "Холодной Звезде", против которой я боролся столько лет во славу империи?! - маркиз обернулся к Саолири, но в туже секунду окончательно понял, что ему не получить поддержки от бывшего соратника. На этом проклятом корабле, появившемся так неожиданно, так некстати, словно перст злого рока, он был совсем один.
— Правду о том, как вы расстреляли караульных возле ангаров, завладели ботом и покинули гибнущий корабль, отрезав путь к спасению многим. На вашей совести, маркиз, жизни десятков людей с корвета "Хорф-6", — произнес герцог Саолири. — Правду о том, что вы отдали капитану Роэйрину команду на уничтожение дальнего разведчика «Тезея», вопреки директивам, полученным от меня и согласованных с герцогом Флаосаром. Правду о том, что вы самолично хотели решить судьбу наследницы престола, а именно убить ее. О том, что вы ничего не сделали для спасения "Ока Арсиды", и еще о том, что вы взорвали бомбу в людных кварталах «Сосрт-Эрэль», что значительно испортило отношения империи и свободных миров. Это неполный список ваших преступлений, но даже некоторых из названых мной достаточно, чтобы отправить вас в пожизненную ссылку на одну из необжитых планет или приговорить к смерти. Сегодня же по моему приказу офицер службы Долга и Права приступит к допросу вашего верного последователя Голиарса — возможно всплывет что-то еще, неприятное для вас.
— Герцог, знаете какая между нами разница? — Леглус улыбнулся акульей улыбкой. — Я — подданный империи. А вы переметнулись в какой-то непонятный союз. Вы не имеете права меня судить.
— Возможно, не имею. Я даже к этому не стремлюсь, — Саолири, сложив руки на груди, с полминуты спокойно смотрел на Леглуса. — Как подданного империи пусть вас судит императрица — госпожа Ариетта, которую вы так старательно пытались уничтожить. Получилось так, что капитан Быстров в ближайшее время направляется для встречи с ней. Вот вы и полетите на его корабле.
— Вы с ума сошли! — вскричал Леглус, не сдерживая ярость. В его помутившемся сознании вспыхнула мысль: лучше погибнуть здесь и сейчас, чем в жалком унижении перед Ариеттой. "Здесь и сейчас! — беззвучно повторил он, глядя на лежавшую рядом с Быстровым "Сатату".
Он бросился вперед, стремясь завладеть винтовкой и унести с собой в бездну хотя бы одного из ненавистных ему людей. Глеб ожидал его выпада отчаянья и встретил пристианца ударом ноги. Тяжелый сапог врезался в подбородок, и замершему в двух шагах Роэйрину показалось, что он услышал хруст челюсти маркиза. Без чувств Леглус рухнул на пол, скользнув пальцами по прикладу винтовки и уронив угасающий взгляд на строгое лицо Саолири.
— Был человек и пропал человек, — герцог сокрушенно качнул головой. — Господин Быстров, — не имел возможности спросить вас ранее: вы не возражаете против пассажира по пути до Присты?
— Почему бы не помочь беспомощному человеку добраться скамьи имперского правосудия, если он так туда стремится? — Глеб представил, как обрадуется Ивала Ваала неожиданному попутчику, имея с маркизом особые счеты. — К тому же выдача преступника такого масштаба — отличный дипломатический ход, — капитан «Тезея» с хитрецой улыбнулся. — По моему мнению, начиная диалог с Ариеттой с выдачи ее несостоявшегося убийцы, вы поступаете мудро. Я думаю, это оценит даже Каилин.
— Я опасаюсь, не будет ли у вас с ним проблем во время перелета, — Саолири встал, глядя сверху вниз на распростертого маркиза. — Учитывая его агрессивный настрой, хочу предложить нескольких бойцов из Серебряных Птиц для его конвоирования.
— Много ему чести. Ивала Ваала быстро научит маркиза учтивости, — Быстров закинул за плечо «Сатату» и ощутил, что ему хочется оказаться на «Тезее». Скорее и без всяких Серебряных Птиц.
Пока катер неторопливо восходил к орбите «Тезея», Сашка рассказывал о месяцах, проведенных под опекой «Каракурт». Сначала где-то в Подмосковье в небольшой, отлично оснащенной лаборатории с тюремным режимом, затем на базе близ Новосибирска. Туда его перевели в конце января, когда закончились биологические эксперименты над захваченными пристианцами, едва не убившие капитана «Хорф-6». По мнению Шурыгина, руководство «Каракурт» в первую очередь принялось искать вирусное оружие против пристианцев. Возможно, на этот путь «Каракурт» подтолкнул Орнох Варх, подсовывая ложную информацию о скором вторжении имперских сил. А может быть у высших чинов «Каракурт» что-то перевернулось в голове, и они решили, что массовое вторжение может остановить только оружие массового поражения с особыми свойствами, обладать которым они торопились изо всех сил. Параллельно, конечно, шли исследования частей «Хорф-6», неокомпозитных структур для брони, нейрокомпьютерных сетей и устройств плазменной компрессии. Много научных ресурсов было брошено на понимание электрогравитационных принципов, квазиэнергетики, энергетики плотных потоков и природы гиперионных взаимодействий — достаточно много информации об этих вещах удалось вырвать из пристианцев под пытками и гипнотическим воздействием. Но настоящий прорыв случился, когда на базу «Каракурт» доставили две большие группы ученых, собранных в разных институтах России и Беларуси.
— Ты не представляешь, Глеб Васильевич, — говорил Шурыгин, глядя на управляющую консоль космолета уже без лихого интереса, а скорее с томным удовлетворением. — То с чем вы столкнулись на базе: эти танки с офигительной броней, гиперионные стволы, новые «Аллигаторы» и блатная экипировка бойцов — все это мелочи в сравнении с тем, что мы осмыслили и, можно сказать, заново родили за последние месяцы. Я знаю, что на какой-то завод отдана документация по сборке «Авроры». Это тебе не какой-то крейсер революции, а большая электогравитационная платформа мощностью в двести мегаватт. Причем вся энергоустановка умещается в цилиндрике размером метр восемьдесят на три с половиной. На нашей платформе что угодно можно собрать: и супертранспорт грузоподъемностью в сто тысяч тон для межконтинентальных перевозок, и объект военного назначения — этакую непобедимую воздушную крепость. В принципе, на нашей «Авроре» можно лететь хоть на Луну, хоть на Марс, хоть к черту на кулички. Еще доложу вам, что если к ней добавить гиперионный ствол, то энергетической накачки хватит, чтоб городской квартал снести за один пшик.
— Ишь ты. Круто! — усмехнулся Быстров. — Кстати, вон твоя Луна, а вот наш "Тезей", — он переориентировал следящую систему, и на экран во всей красе выплыл широченный край вечной спутницы Земли, чуть левей серебристой точкой сверкал дальний разведчик "Тезей". — Двести мегаватт, говоришь. Молодцы, молодцы вы, Саш, только в орбитальном малышке, класса «Керста», на которой мы сейчас летим, прячется пятьсот с лишним ваших мегаватт. А если эта штука, — Глеб указал на яркую точку «Анхаро» на радаре, — пару раз пшикнет, то всей Москвы — нет, Москву трогать не будем — какая-нибудь Гваделупа целиком сгинет в океане.
— Глеб Васильевич! — Шурыгин мотнул головой, вконец отяжелевшей от свежих впечатлений. — Так это первое, что мы строим по новым технологиям! Вы не понимаете! У нас перспектива обалдеть какая!
— Ты не кипятись. Это я так, для справедливого ранжира. Чтобы ты представлял, с кем «Каракурты» собрались воевать. Ума у их начальников может быть и много, но он однобокий какой-то. Понимаешь, в чем дело: они нашу планету могут вовлечь в большую неприятность. И не было бы никакой перспективы ни у нас, ни у американцев с китайцами, — сообщил Быстров, трогая управляющие сенсоры. — Ладно, с непобедимым могуществом «Каракурта» проехали. Расскажи лучше, как оказалось, что ты под них попал?
— Да чего рассказывать. Через несколько дней, как мы с вами распрощались, так и попал. Не сразу к ним, а сначала непонятно к кому, — Сашка вздохнул, не желая вновь прокручивать в памяти подробности неприятной истории. — Как вы улетели, я к дачам направился. Потом подумал и повернул назад. Заночевал в лесу. Вымок до нитки, замерз как бобик. С полуночи до утра почти не спал, все вспоминал вас, Агафона Аркадьевича и изучал ваш подаренный браслет. Занятная штука, надо признать. Говорит-то он по-русски!
— Да, только его крошечный разум интеллектом не блещет. Извините за каламбур, — Быстров сбавил скорость, подстраиваясь под параметры орбиты «Тезея» и послал запрос-подтверждение бортовому компьютеру.
— А когда солнце встало, я пакет с деньгами закопал в листве под деревом — взял себе тысяч двадцать рублями и сотку баксов — и направился к поселку, — продолжил Шурыгин. — Решил добраться до Москвы, там сразу сходить по адресу, что вы мне написали. Лесом пошел до трассы, там на попутке. Ваши друзья меня кое-как приняли, хотя ощущение было нехорошее, будто я в той чертовой квартире человек чужой и совсем неугодный. Не вынес я у них дня. Сказал им, чтоб не обиделись, будто возникли срочные дела и на такси в Зеленогорск. Ехал, а перед глазами наш с вами последний день. И невыносимо сильно захотелось мне вернуться под Льялово, посмотреть на останки «Волги». Не машина меня, конечно, интересовала — хотел перед Агафоном извиниться за бессовестное бегство, попрощаться с ним и похоронить по-человечески. Думал пепел собрать, в платочек и потом где-нибудь придать земле. Как положено, так чтобы душа успокоилась, и было место, где можно о нем вспоминая в тишине водки выпить. Только «Волги» я не нашел. На ее месте лишь черное пятно и оплавленный грунт. Вот там меня и взяли. Не знаю кто. Из кустов выскочили, сразу рожей в землю и руки сзади прихватили наручниками до боли, что я выл и матом орал одновременно. А потом лучше не вспоминать… За Москву куда-то отвезли. Все допрашивали, допрашивали, били по пять раз на день. Угрожали, что трупы, оставшиеся возле дачи Арканова, на меня повесят, и милиционеров сгоревших, и еще чет его знает чего. В глаза чем-то светили, на полиграфе часами мучали, и в вены гадость какую-то кололи. Все ожидали, что я сдамся им со всеми правдами и неправдами, тайными мыслями. По тебя, Васильевич, много спрашивали. Про тебя, Арканова и Ваалу. А чего мне рассказывать? Я же и не знал толком ничего. Вот только про квартиру твою на Вятском переулке пришлось сболтнуть, потому что они о ней и так знали.
— Это ничего, Сань, — Глеб небрежно махнул рукой. — Здесь и скрывать нечего.
— А про меня мог бы им все выложить и пробрехать побольше, — хохотнула Ивала. — Знать бы, кто тебя пытал… С какой радость я бы их отыскала и рассказала столько о себе интересного, что им бы сразу жить расхотелось.
— Потом о «Волге» моей много расспрашивали: что я с ней сделал, почему и как летала. Причем вопросы были, мягко говоря, неумные, — Шурыгин пренебрежительно скривил губы. — А дней через пять, появился мужчина с бритой головой и наглыми усиками. Он предложил мне так: или, говорит, на зоне среди зеков пропадешь, или будешь работать на благо родины по электрогравитации и другим сопутствующим темам. Здесь я и думать не стал. Обрадовался несказанно, и очутился у "Каракурт".
— Понятно, Сань. Я ж тебе говорил: сразу на поезд и дергай подальше в тайгу. А ты не послушал. Ладно, главное, что ты жив-здоров. А нам с тобой много еще о чем надо порассуждать. Вот сейчас причалим, — Быстров направил катер в раскрытый люк, мигающий яркими огнями. — Отдохнешь, мысли в кучу сложишь, освоишься. Надеюсь, в этот раз ты не против межзвездного перелета или снова будешь цепляться за Землю-старушку?
— В этот раз не против, — Сашка на миг зажмурился: ему показалось, что катер сейчас врежется в пульсирующую красными огнями стену.
Весь полон недобрых предчувствий, Леглус вошел как настороженный хищник, мягко ступая по серебристо-синему полу, наклонив голову вперед и с ненавистью поглядывая на Быстрова. Немыслимый союз ничтожного землянина и герцога Саолири бесил маркиза так, что кровь ревела в его венах. Двое молодых звездолетчиков из группы внутреннего порядка замерли за его спиной.
— Подождите в коридоре, — махнул им рукой Саолири.
Когда створки за ними сошлись, герцог спросил:
— Маркиз, мы здесь немного посовещались и решили еще раз задать вам все тот же вопрос. Вы уверенны, что на месте крушения корвета не осталось никого в живых?
— Зачем мне повторять сказанное дважды? — с раздражением отозвался Леглус и, не дожидаясь приглашения, сел в освободившееся после Роэйрина кресло. — Мы внимательно осмотрели обломки, сожгли погибших и прочесали местность вокруг. А вы, герцог, еще не расстались с надеждой найти кого-нибудь из экипажа? Все это глупости. Смею предположить, вас пытается ввести в заблуждение, исифиодец Быстров. Наверняка, он преследует свои темные цели. Следуя за ним, мы можем навредить себе. Нужно улетать отсюда, пока мы не влезли в новый конфликт с Милько. На этой презираемой всеми богами планете нечего искать, здесь нет ничего хорошего — уж я успел понять это за полгода унизительной жизни.
— И все-таки у меня есть основания думать, что после крушения корвета кое-кто из экипажа спасся, — сказал Саолири, зная, что его слышит Роэйрин, готовый по его знаку проявиться перед маркизом.
— Информацию о выживших после крушения нам любезно предоставил координатор "Холодной Звезды", — добавил Глеб. — Как ни странно хитрому милькорианцу я доверяю больше, чем господину, недавно называвшего себя "граф Дэриол". Хотя казалось бы этот высокородный пристианец, игравший когда-то видную роль в имперской безопасности и курировавший тайную миссию «Хорф-6», больше чем кто-либо другой должен был заботиться о корвете и его команде.
— Что вы, капитан ржавого корабля, себе позволяете! — вскакивая с кресла, вскричал Леглус.
— Капитан Быстров просто напомнил вам о понятии «честь» и ваших прямых обязанностях, — холодно сказал Саолири. — Скажите, маркиз, как же случилось, что в момент гибели корвета только вы и несколько человек из вашего ближайшего окружения смогли добраться до орбитального бота? Неужели из ста семидесяти человек экипажа к ангарам не оказалось никого ближе вас?
— Хорошо, я наберусь терпения и перескажу печальную историю еще раз, — Леглус втянул побольше воздуха в грудь, не сводя гневного взгляда с Быстрова. Он был уверен, что недоверие герцога и все неприятности, свалившиеся на его голову в последние часы, происходят из-за вездесущего отпрыска Исифиоды.
— Когда пирамида атаковала нас, я был на пути в рубку, чтобы яснее понять ситуацию и принять наилучшее решение совместно с капитаном Роэйрином, — как можно более внятно проговорил маркиз. — Мои люди следовали за мной, чтобы пресечь возможные беспорядки: на верхнем уровне корабля горело несколько отсеков, начиналась неразбериха и паника. К рубке нам пришлось пробираться через разорванные панели между переборками. Когда мы взломали двери рубки фауззером, то увидели: там уже никого нет в живых. Понимаете, герцог? Ни-ко-го. Капитан Роэйрин лежал на управляющей консоли с разбитой головой. По полу взрывом разбросало старших вахты. Рубку наполнял дым, большинство экранов погасло, внутренняя связь не работала, да и в ней не было смысла — хвост корвета оторвался, а в головной части не осталось в живых ни одного звездолетчика. Мы обошли несколько раз коридоры, отсеки, даже те, что были разгерметизированы, в надежде найти кого-нибудь из техников, дежурных огневых расчетов или сервисных служб — все были мертвы. Нам ничего не оставалось, как вскрыть двери в ангар и воспользоваться орбитальным ботом.
— Трогательная история, — рассмеялся Глеб. — У меня слезы на глаза наворачиваются, когда я представляю, как господин Леглус идет по обреченному кораблю от отсека к отсеку, надеясь найти кого-нибудь в живых, а ему встречаются только трупы и трупы. Я едва не разрыдался, представив вас в затянутой дымом рубке, и в жутком расстройстве глядящего на мертвого капитана Роэйрина. Вот только одна загвоздка: нам известна другая версия тех же событий.
— Уж не от агентов "Холодной Звезды"? Я не сомневаюсь, что вы с ними давно находитесь в теплом понимании, — маркиз приблизился на шаг к Быстрову.
— От участника тех событий, — мрачно сказал герцог. — Того человека, которого вы видели мертвым в рубке собственными глазами. Попрошу вас, капитан!
Услышав шаги за спиной, Леглус резко повернулся. В непривычной для пристианцев одежде он не сразу узнал Роэйрина. Но через несколько секунд лицо маркиза стало серым и твердым как погребальная маска, растопыренные пальцы свело судорогой, а из груди вырвался хриплый возглас:
— Вы здесь, мертвец-капитан?!
— Да господин Леглус, вернувшись за вами из Краака. Пройдя по дну темной бездны, я здесь, чтобы сказать правду, — Роэйрин стал посреди каюты под светильником из сапфировых призм, бросавших на лицо синий отблеск.
— Какую правду? Правду, выгодную вам? Капитану Быстрову? "Холодной Звезде", против которой я боролся столько лет во славу империи?! - маркиз обернулся к Саолири, но в туже секунду окончательно понял, что ему не получить поддержки от бывшего соратника. На этом проклятом корабле, появившемся так неожиданно, так некстати, словно перст злого рока, он был совсем один.
— Правду о том, как вы расстреляли караульных возле ангаров, завладели ботом и покинули гибнущий корабль, отрезав путь к спасению многим. На вашей совести, маркиз, жизни десятков людей с корвета "Хорф-6", — произнес герцог Саолири. — Правду о том, что вы отдали капитану Роэйрину команду на уничтожение дальнего разведчика «Тезея», вопреки директивам, полученным от меня и согласованных с герцогом Флаосаром. Правду о том, что вы самолично хотели решить судьбу наследницы престола, а именно убить ее. О том, что вы ничего не сделали для спасения "Ока Арсиды", и еще о том, что вы взорвали бомбу в людных кварталах «Сосрт-Эрэль», что значительно испортило отношения империи и свободных миров. Это неполный список ваших преступлений, но даже некоторых из названых мной достаточно, чтобы отправить вас в пожизненную ссылку на одну из необжитых планет или приговорить к смерти. Сегодня же по моему приказу офицер службы Долга и Права приступит к допросу вашего верного последователя Голиарса — возможно всплывет что-то еще, неприятное для вас.
— Герцог, знаете какая между нами разница? — Леглус улыбнулся акульей улыбкой. — Я — подданный империи. А вы переметнулись в какой-то непонятный союз. Вы не имеете права меня судить.
— Возможно, не имею. Я даже к этому не стремлюсь, — Саолири, сложив руки на груди, с полминуты спокойно смотрел на Леглуса. — Как подданного империи пусть вас судит императрица — госпожа Ариетта, которую вы так старательно пытались уничтожить. Получилось так, что капитан Быстров в ближайшее время направляется для встречи с ней. Вот вы и полетите на его корабле.
— Вы с ума сошли! — вскричал Леглус, не сдерживая ярость. В его помутившемся сознании вспыхнула мысль: лучше погибнуть здесь и сейчас, чем в жалком унижении перед Ариеттой. "Здесь и сейчас! — беззвучно повторил он, глядя на лежавшую рядом с Быстровым "Сатату".
Он бросился вперед, стремясь завладеть винтовкой и унести с собой в бездну хотя бы одного из ненавистных ему людей. Глеб ожидал его выпада отчаянья и встретил пристианца ударом ноги. Тяжелый сапог врезался в подбородок, и замершему в двух шагах Роэйрину показалось, что он услышал хруст челюсти маркиза. Без чувств Леглус рухнул на пол, скользнув пальцами по прикладу винтовки и уронив угасающий взгляд на строгое лицо Саолири.
— Был человек и пропал человек, — герцог сокрушенно качнул головой. — Господин Быстров, — не имел возможности спросить вас ранее: вы не возражаете против пассажира по пути до Присты?
— Почему бы не помочь беспомощному человеку добраться скамьи имперского правосудия, если он так туда стремится? — Глеб представил, как обрадуется Ивала Ваала неожиданному попутчику, имея с маркизом особые счеты. — К тому же выдача преступника такого масштаба — отличный дипломатический ход, — капитан «Тезея» с хитрецой улыбнулся. — По моему мнению, начиная диалог с Ариеттой с выдачи ее несостоявшегося убийцы, вы поступаете мудро. Я думаю, это оценит даже Каилин.
— Я опасаюсь, не будет ли у вас с ним проблем во время перелета, — Саолири встал, глядя сверху вниз на распростертого маркиза. — Учитывая его агрессивный настрой, хочу предложить нескольких бойцов из Серебряных Птиц для его конвоирования.
— Много ему чести. Ивала Ваала быстро научит маркиза учтивости, — Быстров закинул за плечо «Сатату» и ощутил, что ему хочется оказаться на «Тезее». Скорее и без всяких Серебряных Птиц.
* * *
Получив дозу успокоительного, господин Леглус валялся на креслах в полном беспамятстве. Ивала поначалу обворачивалась к нему и с садистским удовольствием похлопывала по щеке — он реагировал лишь нервным вздрагиванием ресниц. В конце концов галиянка потеряла интерес к пассажиру, должному скрасить перелет к Присте, и начала с большим вниманием слушать разговор Быстрова и Шурыгина.Пока катер неторопливо восходил к орбите «Тезея», Сашка рассказывал о месяцах, проведенных под опекой «Каракурт». Сначала где-то в Подмосковье в небольшой, отлично оснащенной лаборатории с тюремным режимом, затем на базе близ Новосибирска. Туда его перевели в конце января, когда закончились биологические эксперименты над захваченными пристианцами, едва не убившие капитана «Хорф-6». По мнению Шурыгина, руководство «Каракурт» в первую очередь принялось искать вирусное оружие против пристианцев. Возможно, на этот путь «Каракурт» подтолкнул Орнох Варх, подсовывая ложную информацию о скором вторжении имперских сил. А может быть у высших чинов «Каракурт» что-то перевернулось в голове, и они решили, что массовое вторжение может остановить только оружие массового поражения с особыми свойствами, обладать которым они торопились изо всех сил. Параллельно, конечно, шли исследования частей «Хорф-6», неокомпозитных структур для брони, нейрокомпьютерных сетей и устройств плазменной компрессии. Много научных ресурсов было брошено на понимание электрогравитационных принципов, квазиэнергетики, энергетики плотных потоков и природы гиперионных взаимодействий — достаточно много информации об этих вещах удалось вырвать из пристианцев под пытками и гипнотическим воздействием. Но настоящий прорыв случился, когда на базу «Каракурт» доставили две большие группы ученых, собранных в разных институтах России и Беларуси.
— Ты не представляешь, Глеб Васильевич, — говорил Шурыгин, глядя на управляющую консоль космолета уже без лихого интереса, а скорее с томным удовлетворением. — То с чем вы столкнулись на базе: эти танки с офигительной броней, гиперионные стволы, новые «Аллигаторы» и блатная экипировка бойцов — все это мелочи в сравнении с тем, что мы осмыслили и, можно сказать, заново родили за последние месяцы. Я знаю, что на какой-то завод отдана документация по сборке «Авроры». Это тебе не какой-то крейсер революции, а большая электогравитационная платформа мощностью в двести мегаватт. Причем вся энергоустановка умещается в цилиндрике размером метр восемьдесят на три с половиной. На нашей платформе что угодно можно собрать: и супертранспорт грузоподъемностью в сто тысяч тон для межконтинентальных перевозок, и объект военного назначения — этакую непобедимую воздушную крепость. В принципе, на нашей «Авроре» можно лететь хоть на Луну, хоть на Марс, хоть к черту на кулички. Еще доложу вам, что если к ней добавить гиперионный ствол, то энергетической накачки хватит, чтоб городской квартал снести за один пшик.
— Ишь ты. Круто! — усмехнулся Быстров. — Кстати, вон твоя Луна, а вот наш "Тезей", — он переориентировал следящую систему, и на экран во всей красе выплыл широченный край вечной спутницы Земли, чуть левей серебристой точкой сверкал дальний разведчик "Тезей". — Двести мегаватт, говоришь. Молодцы, молодцы вы, Саш, только в орбитальном малышке, класса «Керста», на которой мы сейчас летим, прячется пятьсот с лишним ваших мегаватт. А если эта штука, — Глеб указал на яркую точку «Анхаро» на радаре, — пару раз пшикнет, то всей Москвы — нет, Москву трогать не будем — какая-нибудь Гваделупа целиком сгинет в океане.
— Глеб Васильевич! — Шурыгин мотнул головой, вконец отяжелевшей от свежих впечатлений. — Так это первое, что мы строим по новым технологиям! Вы не понимаете! У нас перспектива обалдеть какая!
— Ты не кипятись. Это я так, для справедливого ранжира. Чтобы ты представлял, с кем «Каракурты» собрались воевать. Ума у их начальников может быть и много, но он однобокий какой-то. Понимаешь, в чем дело: они нашу планету могут вовлечь в большую неприятность. И не было бы никакой перспективы ни у нас, ни у американцев с китайцами, — сообщил Быстров, трогая управляющие сенсоры. — Ладно, с непобедимым могуществом «Каракурта» проехали. Расскажи лучше, как оказалось, что ты под них попал?
— Да чего рассказывать. Через несколько дней, как мы с вами распрощались, так и попал. Не сразу к ним, а сначала непонятно к кому, — Сашка вздохнул, не желая вновь прокручивать в памяти подробности неприятной истории. — Как вы улетели, я к дачам направился. Потом подумал и повернул назад. Заночевал в лесу. Вымок до нитки, замерз как бобик. С полуночи до утра почти не спал, все вспоминал вас, Агафона Аркадьевича и изучал ваш подаренный браслет. Занятная штука, надо признать. Говорит-то он по-русски!
— Да, только его крошечный разум интеллектом не блещет. Извините за каламбур, — Быстров сбавил скорость, подстраиваясь под параметры орбиты «Тезея» и послал запрос-подтверждение бортовому компьютеру.
— А когда солнце встало, я пакет с деньгами закопал в листве под деревом — взял себе тысяч двадцать рублями и сотку баксов — и направился к поселку, — продолжил Шурыгин. — Решил добраться до Москвы, там сразу сходить по адресу, что вы мне написали. Лесом пошел до трассы, там на попутке. Ваши друзья меня кое-как приняли, хотя ощущение было нехорошее, будто я в той чертовой квартире человек чужой и совсем неугодный. Не вынес я у них дня. Сказал им, чтоб не обиделись, будто возникли срочные дела и на такси в Зеленогорск. Ехал, а перед глазами наш с вами последний день. И невыносимо сильно захотелось мне вернуться под Льялово, посмотреть на останки «Волги». Не машина меня, конечно, интересовала — хотел перед Агафоном извиниться за бессовестное бегство, попрощаться с ним и похоронить по-человечески. Думал пепел собрать, в платочек и потом где-нибудь придать земле. Как положено, так чтобы душа успокоилась, и было место, где можно о нем вспоминая в тишине водки выпить. Только «Волги» я не нашел. На ее месте лишь черное пятно и оплавленный грунт. Вот там меня и взяли. Не знаю кто. Из кустов выскочили, сразу рожей в землю и руки сзади прихватили наручниками до боли, что я выл и матом орал одновременно. А потом лучше не вспоминать… За Москву куда-то отвезли. Все допрашивали, допрашивали, били по пять раз на день. Угрожали, что трупы, оставшиеся возле дачи Арканова, на меня повесят, и милиционеров сгоревших, и еще чет его знает чего. В глаза чем-то светили, на полиграфе часами мучали, и в вены гадость какую-то кололи. Все ожидали, что я сдамся им со всеми правдами и неправдами, тайными мыслями. По тебя, Васильевич, много спрашивали. Про тебя, Арканова и Ваалу. А чего мне рассказывать? Я же и не знал толком ничего. Вот только про квартиру твою на Вятском переулке пришлось сболтнуть, потому что они о ней и так знали.
— Это ничего, Сань, — Глеб небрежно махнул рукой. — Здесь и скрывать нечего.
— А про меня мог бы им все выложить и пробрехать побольше, — хохотнула Ивала. — Знать бы, кто тебя пытал… С какой радость я бы их отыскала и рассказала столько о себе интересного, что им бы сразу жить расхотелось.
— Потом о «Волге» моей много расспрашивали: что я с ней сделал, почему и как летала. Причем вопросы были, мягко говоря, неумные, — Шурыгин пренебрежительно скривил губы. — А дней через пять, появился мужчина с бритой головой и наглыми усиками. Он предложил мне так: или, говорит, на зоне среди зеков пропадешь, или будешь работать на благо родины по электрогравитации и другим сопутствующим темам. Здесь я и думать не стал. Обрадовался несказанно, и очутился у "Каракурт".
— Понятно, Сань. Я ж тебе говорил: сразу на поезд и дергай подальше в тайгу. А ты не послушал. Ладно, главное, что ты жив-здоров. А нам с тобой много еще о чем надо порассуждать. Вот сейчас причалим, — Быстров направил катер в раскрытый люк, мигающий яркими огнями. — Отдохнешь, мысли в кучу сложишь, освоишься. Надеюсь, в этот раз ты не против межзвездного перелета или снова будешь цепляться за Землю-старушку?
— В этот раз не против, — Сашка на миг зажмурился: ему показалось, что катер сейчас врежется в пульсирующую красными огнями стену.