Страница:
Как все перепуталось! Она всегда считала, что Лукас рассказал обо всем сыну, но, видимо, он так и не нашел в себе сил выложить ему горькую правду, которая, по мнению Лукаса, унижала его и делала из него дурака. Это можно понять, признала она и снова задумалась. Если Диего не знает правды, тогда его раздражение никак не связано с ее матерью – выходит, он до сих пор злится только на нее.
Кристел наморщила лоб. Диего, даже не подозревая об истинной причине, по которой она положила конец отношениям между Деборой и его отцом двенадцать лет назад, яростно осудил ее. Но время лечит, почему же он все еще не может ее простить? Надо ли сказать ему то, что она сообщила Лукасу, и снять с себя вину или молчать и смириться с его враждебностью?
Кристел открыла сумку и спрятала фотоаппарат. Раз Лукас скрывал правду все эти долгие годы, значит, он так хотел. Для него это было очень важно. И в память о человеке, к которому она так хорошо относилась, и из уважения к его желаниям она тоже будет хранить молчание.
4
Кристел наморщила лоб. Диего, даже не подозревая об истинной причине, по которой она положила конец отношениям между Деборой и его отцом двенадцать лет назад, яростно осудил ее. Но время лечит, почему же он все еще не может ее простить? Надо ли сказать ему то, что она сообщила Лукасу, и снять с себя вину или молчать и смириться с его враждебностью?
Кристел открыла сумку и спрятала фотоаппарат. Раз Лукас скрывал правду все эти долгие годы, значит, он так хотел. Для него это было очень важно. И в память о человеке, к которому она так хорошо относилась, и из уважения к его желаниям она тоже будет хранить молчание.
4
Неожиданно для самой себя Кристел решила зайти. Прогуливаясь мимо витрины выставочного салона, она приставила ладонь ко лбу, заглянула внутрь и радостно хмыкнула. День выдался на редкость удачным, а последний штрих обещал быть самым эффектным!
Утром по пути на работу Диего довез ее до центра города. Там она фотографировала лотки, заваленные папайей, ананасами и другими экзотическими фруктами, мальчика на роликах, прицепившегося к заднему бамперу машины, двух человек на ходулях, играющих на тромбонах посреди шумной улицы. На такси она добралась до Сан-Терезы – тихого района с мощеными мостовыми и ветшающими особняками, оставшимися от колониальных времен. Здесь все напоминало старый Лиссабон, а для художников и туристов-фотографов это была настоящая находка.
Потом она отправилась в Ботанический сад. Самый старый в Западном полушарии, основанный аж в 1808 году, где можно было погулять по тенистым пальмовым аллеям среди ярких тропических растений.
Основательно находившись, Кристел вернулась домой, благо он оказался рядом. Хотя Диего предупредил, что весь день проведет в офисе, она втайне надеялась, что он вернется пораньше, но, к ее разочарованию, в квартире было пусто. Наскоро перекусив и оставив записку, что будет на пляже, она ушла. На пляже расстелила полотенце лишь после того, как отщелкала половину пленки. Раздевшись, она легла немного позагорать.
Сейчас же Кристел возвращалась домой по улице, параллельной той, по которой они ехали накануне. За стеклянной витриной она разглядела еще один автомобиль «эрнандес», на этот раз зеленый с кремовым верхом.
Кристел толкнула дверь. Салон оказался просторным и отличался ультрасовременной отделкой– белый кленовый пол, черные колонны и раздвигающаяся стеклянная крыша. Света было достаточно, можно фотографировать, но машина стояла между двумя приземистыми спортивными автомобилями, мешающими разглядеть ее как следует. Кристел подошла поближе. Вот если бы одну из спортивных машин можно было немного отодвинуть…
– Boa tarde.– Полноватый молодой мужчина в очках, синем костюме и желтой в крапинку бабочке поднялся из-за стеклянной конторки. По обыкновению всех продавцов, жаждущих продать свой товар, он пустился в пространные объяснения, но говорил так быстро, что она ровным счетом ничего не поняла. Он с таким же успехом мог говорить на урду.
Когда продавец замолчал, Кристел улыбнулась и, старательно подыскивая португальские слова, спросила, не говорит ли он по-английски. Молодой человек утвердительно кивнул.
– Мне хотелось бы сфотографировать эту машину, – сказала она, указывая на «эрнандес».
– Сфотографировать, а потом покататься? – спросил он.
– Нет, мне нужна лишь фотография.– Кристел одарила его самой своей очаровательной улыбкой. Эта улыбка часто помогала ей убедить наиболее сопротивлявшихся дать ей интервью.– Можно?
Продавец ухмыльнулся и пригладил волосы.
– Только фото? – удивился он.
– Я уже ездила на такой машине, – добавила она, – но покупать не хочу.
Он смутился.
– Не покупать?
– Нет. Я приехала из Штатов…– Кристел замялась, понимая, что говорит лишнее, но не зная, как поточнее объяснить.– Видите ли, я пайщик и…
– Пайщик? Она кивнула.
– Мне принадлежат акции автомобильной компании.
– А! – сообразил молодой человек и похлопал кончиком пухлого пальца сбоку по носу.– Заметано.– Он отступил назад и широко развел руками.– Пожалуйста, фотографируйте. Много фотографируйте.
– Спасибо, но у меня есть маленькая просьба. Нельзя ли немного отодвинуть вон ту машину, – показала она рукой, – а эту, – указала она на «эрнандес», – поставить на освободившееся место?– Кристел постаралась улыбнуться как можно кокетливее.– Рог favor [1].
– Готов поспорить! – брякнул продавец, из чего она сделала вывод, что английский он учил по американским боевикам.– Пойду взять ключи.– Он вернулся к конторке и порылся в ящиках.– Один момент, – сказал он, широким жестом изобразив, что ключи где-то в другом месте, и исчез через заднюю дверь.
Оставшись одна, Кристел поставила сумку и аппарат на стол и медленно пошла между машинами. Продавца явно впечатлило ее сообщение о том, что она пайщик. Это придало ей веса в его глазах. Мысли путались. Здорово, наверное, удивился Диего, узнав, что Лукас завещал ей акции. Губы ее изогнулись в ехидной улыбке. И разозлился. И впал в ярость.
Она подошла поближе к зеркальной витрине. Неужели он никогда не задумывался, почему его отец решился на столь щедрый жест? Или он…
Внезапный визг шин заставил Кристел поднять глаза. На залитой солнцем улице остановилась машина, и из нее выбирался водитель. От напряжения у нее заныли мускулы на животе. Машина – алая, с откидным верхом, а направляющийся в салон человек – Диего. Черт побери! Тут она сообразила, что он, вероятно, уже побывал дома после работы, потому что на нем были рубашка цвета хаки с короткими рукавами и такие же брюки. Кристел почувствовала, как учащенно забилось сердце.
– Я тебя повсюду ищу, – заявил Диего, входя в салон.– В чем дело? Заблудилась и спрашиваешь дорогу?– Увидев за ее спиной зеленый «эрнандес», он замолчал.– Чего ты добиваешься? – рассердился он.
Кристел вздернула подбородок. Хоть он и поймал ее с поличным, она не позволит на себя давить. И пусть темнеют от гнева его глаза и каменеет челюсть.
– Я всего лишь договорилась сфотографировать машину, – стараясь говорить беспечно, доложила она.– Прости, если тебе это не по душе, но я твердо решила…
– Правильно, – прорычал он, – ты твердо решила, и плевать на все остальное, включая вред, который ты можешь принести другим!
Кристел опешила. Несмотря на то что Диего говорил всего лишь о неуместном, по его мнению, рвении новоявленной совладелицы компании, ей почудилось, что он имел в виду и ее вмешательство в судьбы их родителей много лет назад. Диего снова обвиняет ее! От обиды хотелось разреветься. Но он ошибался тогда, ошибается и сейчас, отказываясь помочь ей написать статью.
– Хочешь ударить?– спросила она, протягивая руку.
Диего холодно улыбнулся.
– Лучше не искушай, – буркнул он, – хотя я бы предпочел нашлепать тебя по…
Он замолчал, услышав голоса за спиной. Вернулся продавец, приведя с собой человека в комбинезоне, похожего на механика. Они направились к кабриолету, продавец на ходу что-то тараторил, жестикулируя и показывая на Кристел. Заметив, что она смотрит на него, он широко улыбнулся. Кристел тоже улыбнулась. Как и в первый раз, его быстрый португальский был для нее непостижим, однако она различила в этом потоке слов названия американских марок автомобилей.
– Ты ему сказала, что у тебя есть акции автомобильной компании в США? – спросил Диего.
Кристел удивленно подняла на него глаза.
– Нет.
– Однако он так считает.– Диего насмешливо смотрел на нее, сложив мускулистые руки на груди и широко расставив длинные ноги.– Похоже, он решил, что ты владеешь крупным пакетом акций американских фирм, выпускающих первоклассные автомобили.
– Я такого не говорила, – запротестовала она.– Он меня неправильно понял.
Диего еще некоторое время прислушивался к оживленному разговору.
– И у него создалось впечатление, что твоя цель – выяснить, в каком направлении развивается автомобильная промышленность в Бразилии.
Кристел на минутку представила, как она выглядит сейчас, – молодая, просто одетая, волосы спутаны после лежания на пляже, – и засмеялась.
– Глупость несусветная, – сказала она.
– Не меньшая глупость прийти сюда, чтобы сфотографировать «эрнандес», – парировал Диего.
– У меня не было выбора.
Он так плотно сжал губы, что они превратились в одну тонкую линию.
– Был.
– Ты хочешь сказать, что мне надо было как следует попросить и ты разрешил бы сфотографировать свою машину? – Кристел покачала головой.– Я так не думаю.
– Я хочу сказать, что ты могла выбросить из головы мысль о статье, – проворчал Диего.– Однако совершенно очевидно, черт побери, что ты этого делать не собираешься. Если я помешаю тебе здесь, ты разыщешь еще салон с другим кабриолетом. Пустишь в ход свое обаяние и заставишь беднягу, который на него попадется, сделать все, что ты пожелаешь, – продолжил он, безнадежно взмахнув рукой.– Так что я сдаюсь.
Кристел подозрительно взглянула на него.
– Сдаешься?– неуверенно переспросила она. Диего не из тех, кто идет на попятный, так в чем же дело? – Ты разрешишь мне сфотографировать твою машину?
– В любом ракурсе, дорогая, – ответил Диего, но в голосе его не слышалось ласки.
Она посмотрела на продавца, который как раз садился в одну из спортивных машин, а механик готовился ее толкать.
– Скажи им, пожалуйста, чтобы не беспокоились, – попросила она.
– Хочешь, чтобы я делал за тебя грязную работу?– проворчал Диего, но крикнул что-то мужчинам, после чего они прекратили свои усилия, покачали головами и пожали плечами.
– Ты сказал им, что я психопатка и рыжая пустышка, не отвечающая за свои поступки? – спросила Кристел, подобрав свои сумки и выйдя вслед за ним на улицу.
– Что-то в этом роде, – мрачно подтвердил Диего.
Она хмуро взглянула на него, потом на машину.
– Тут есть где-нибудь мойка для машин? – спросила Кристел.– Она пыльная, а снимки выходят куда лучше, если кузов чистый и сверкает.
– В нескольких кварталах отсюда.– Диего дернул дверцу с куда большей силой, чем требовалось.– Не сомневаюсь, ехать нужно немедленно?
Кристел одарила его лучезарной улыбкой. Вдруг его уступчивость недолговечна? Лучше действовать, пока он не передумал.
– Если ты не возражаешь.
– Для тебя– все что угодно, – ответил он с нарочитой любезностью.
Мойка оказалась свободной. Диего купил жетон, потом поднял и закрепил верх машины.
– Окна! – предупредил он, всовывая жетон в щель и подгоняя машину к въезду в мойку.– Тебе приятно будет узнать, что я выбрал обслуживание по высшему разряду: нас помоют с мылом, почистят круглой щеткой, вымоют шасси, покроют горячим воском– все по полной программе, – сообщил он язвительно.
– Спасибо.– Кристел вынула из сумки брошюру о кабриолете, которую нашла в квартире, и принялась ее листать.– Я уже начала понемногу переводить, – сказала она, когда Диего выключил мотор.– Правда, мне постоянно приходится лазить в словарь, времени уходит уйма, и я подумала…– Она вопросительно взглянула на него.
Жестом отчаяния Диего схватился обеими руками за рулевое колесо и опустил на них голову.
– Ты хочешь, чтобы я тебе переводил? – процедил он сквозь сжатые зубы.
– Ну хотя бы чуть-чуть.– Кристел попыталась умаслить его невинной улыбкой, но он ее проигнорировал. Тут заработала моечная машина, по капоту застучала вода. Без помощи Диего над брошюрой придется основательно потрудиться. И когда она напишет статью, ее нужно будет перевести с английского на португальский.– Здесь сказано, что машина… Мама родная!
На нее обрушился поток холодной мыльной воды. Кристел подняла брошюру, пытаясь защититься, но вода все лилась на ее волосы, лицо, платье. Она все еще отплевывалась, когда за струей воды последовал красный валик.
– Господи! – взвизгнула она. Валик пугал ее больше воды. Он рвался в машину, подобно сотне спаниелей, пожелавших вылизать ее шершавыми языками. Кристел скорчилась на сиденье, но языки работали с неугасающим энтузиазмом.
– Закрой окно! – скомандовал Диего, и она поняла, что он хохочет!
Кристел с трудом разлепила глаза.
– Что? Как? – едва выговорила она.
– Нажми… кнопку…– слова прерывались взрывами хохота, – на дверце.
– Где?– Она пошарила справа.– Ага, нашла.
Кристел нажала кнопку, стекло бесшумно поползло вверх, а валик уже с усердием тер багажник.
Она вытерла лицо тыльной стороной ладони. Все событие заняло не больше минуты, но этого хватило, чтобы ее волосы оказались в шапке химической пены. Платье превратилось в мокрую тряпку, по ногам и рукам стекала вода. На сиденье хлюпало. Она повернулась к Диего. Мокрые пятна на рубашке и клочки пены на брюках свидетельствовали, что и ему немного досталось.
– Не повезло, – заметил он, с явным усилием сдерживая смех, но ухмылку ему так и не удалось стереть с лица.
– При чем тут везение? Ты знал, что я не подняла стекло! – набросилась на него Кристел.– Знал, что вымокну как мышь, но не предупредил и сделал это нарочно. Ты… ты просто негодяй! – выпалила она, тщетно пытаясь одернуть мокрое платье.– Полюбуйся теперь, я сижу в луже. Туфли мокрые насквозь, а волосы надо немедленно вымыть, если я не хочу остаться лысой. Страшно подумать, как может подействовать на них эта пена! Ты что, решил меня проучить? – не дождавшись ответа, продолжала она бушевать.– Хоть тебе и кажется все это ужасно смешным, я считаю, что это подло!
– Кончила? – спросил Диего.
– Нет, – огрызнулась Кристел и замахнулась кулаком.
Она намеревалась ударить его в грудь, но он опередил ее, легко перехватив руку.
– Я тебя не отшлепал, и ты не станешь драться, – решительно заявил он.– Даже если ты – бешеная кошка.
Кристел чуть не задохнулась.
– Извини. Можешь меня отпустить. Насилие не мой метод, – сказала она, и он послушался.– И я никогда раньше не пыталась кого-нибудь ударить. Обычно я не такая…
– Темпераментная? – помог ей Диего, когда она запнулась в поисках нужного слова.
– Наверное, – пробормотала она.
Как правило, она умела постоять за себя и не позволяла себе распускаться. Сейчас же на мгновение ее захлестнула дикая ярость. Кристел оглядела себя. Слово «темпераментная» имело и сексуальный оттенок. Она почувствовала, что мокрое платье облепило ее как вторая кожа и что, несмотря на холодный душ, ее соски стоят торчком.
Покосившись на Диего, она заметила, что от него тоже не укрылся ее «темпераментный» вид, и стиснула зубы. Не хватает только его комментариев.
– Хоть я от души посмеялся, – сказал Диего, смахивая клочья пены с волос, – совет закрыть окно я тебе давал и не видел, что оно осталось открытым.
– Ладно, проехали, – снизошла Кристел, сознавая, что слишком поспешно взвалила всю вину на него.
– Я вовсе не собирался тебя проучить, – продолжал он, взглянув на мокрую брошюру на ее коленях, – хотя неплохо бы было, если бы твой пыл насчет этой статьи несколько угас.
Кристел промолчала.
Валик шумно тер крышу, потом захлюпал на лобовом стекле. Кристел полезла в сумку за полотенцем. По краям оно тоже намокло, но середина осталась сухой. Она вытерла лицо и сняла пену с волос.
– Что ты делаешь?– поинтересовался Диего, видя, что она принялась расстегивать платье.
– Хочу снять, – объяснила Кристел. Он нахмурился.
– Но…
– На мне бикини, доеду в нем.– Мокрый хлопок так облепил ее, что вряд ли бикини откроет что-либо новое, рассудила она. Стащила платье и сунула в сумку.– Этот купальник я привезла с собой, – продолжила она, слегка приподнимаясь, чтобы вытереть лужу на сиденье, – так что на мне куда больше, чем здесь заведено носить на пляже.
– Возможно, – пробормотал Диего. Снова усевшись, она принялась за волосы.
– Ты что-то говорил насчет вреда, который я приношу другим. Как может навредить моя статья? – с любопытством спросила Кристел.
Валик закончил свою работу, появились трубки, из которых вылетал горячий воздух, сдувая капли со стекла.
– В любом случае подобная статья будет воспринята как реклама, – объяснил он.– Поскольку мы отказались от услуг рекламных агентств из-за их дороговизны и очевидной бесполезности, наши рабочие могут расценить появление статьи как хороший знак, что бы я им ни говорил. Я не утверждаю, что так обязательно случится, но в тяжелых ситуациях людям свойственно хвататься за соломинку. Мне бы не хотелось внушать им пустые надежды.
Кристел призадумалась.
– Я не хочу расстраивать твоих рабочих, так что статью писать не буду.
– Наконец-то слышу разумные слова, – облегченно вздохнул Диего.– Прими мою благодарность.
– Почему ты раньше не сказал мне об этом? – рассердилась она.
– Если честно, не верил, что это тебя остановит.
– Зря, – покачала она головой.– Я стараюсь думать о людях, не задевать их чувства. Никогда не лезу напролом и не делаю, что мне заблагорассудится, если это может кому-то навредить.
– Да неужели? – изумился Диего, и она поняла, что он снова намекает на прошлое.
– Да, – твердо заявила она, убирая полотенце в сумку.– Однако что мне мешает написать о новостях, имеющих отношение к машине? Это не будет рекламой и не внушит никому пустых надежд, – рассуждала она вслух.– И может возбудить интерес к «эрнандесу».
– Что ты еще задумала?– насторожился он.– Влюбленный, доведенный до отчаяния строптивой рыжей красоткой, бросается в машине с обрыва?
– Недостаточно впечатляет! – фыркнула она. Через минуту спросила: – Мы уже можем ехать?
Их перестали обдувать горячим воздухом, вся техника замерла, зажегся зеленый свет. Но Диего ничего этого не замечал, потому что неотрывно смотрел на нее.
– Sim, – удивленно мотнул он головой, трогаясь с места.
Кристел постаралась спрятать улыбку, заметив их несколько нервный выезд из мойки. Хоть ее бикини цвета топаза и было посущественнее тех тоненьких полосок ткани, которые предпочитали местные девицы, оно все же выставляло на обозрение достаточно ее выпуклостей и впадин, что он не мог отвести глаз.
Она машинально выпрямилась и обратила внимание, что Диего бросил быстрый взгляд на ее грудь, после чего посуровел и неловко поерзал на сиденье. Кристел ухмыльнулась. Он шутил, застав ее голой на кухне, но здесь, в тесноте машины, ее полуобнаженность явно его будоражила.
– Не прикрыться ли тебе полотенцем, будет теплее, – осторожно предложил он.
– Я в порядке, – беспечно ответила она.
Одной рукой Кристел приподняла рыжую копну волос с шеи. Приятный ветерок освежал кожу. Она вздохнула. Они сидели около большого бассейна под звездным небом, однако от огромного количества народа, занимающего все соседние столики и толпящегося на площадке для танцев, исходил влажный жар.
По мере того как поднималась температура воздуха, пульсирующий ритм музыки, карнавальное возбуждение и обилие обнаженной плоти доводили эротическую накаленность ночи до предела.
На Кристелл она не действовала, как, впрочем, и на Диего, спокойно беседовавшего с женой своего приятеля Эмилией. Они настороженно относились к их взаимному физическому влечению, но в этот вечер вели себя более раскованно. Интересно, в чем тут дело, подумала Кристел. Похоже, они пришли к молчаливому признанию, что это влечение существует. И на маскараде они много танцевали, прижавшись друг к другу, смеясь, обнимались и даже теперь, разговаривая с Эмилией, Диего держал ее, Кристел, за руку.
Кристел тайком взглянула на своего кавалера. На нем были белая рубашка с закатанными выше локтей рукавами и обтягивающие шорты, которые делали более плоским его зад и обнажали золотистого цвета бедра, покрытые темным пушком. От жары на коже выступили бисеринки пота, а рубашка прилипла к спине. Сердце Кристел забилось сильнее. Этот пот и спутанные волосы на лбу делали его более земным, каким-то невероятно близким.
Кристел повернулась, отбросив столь опасные мысли, и в который раз обежала глазами разукрашенную танцевальную площадку и столики, засыпанные конфетти. Глядя на эту смесь блеска и беспечности, Кристел по-новому начинала понимать выражение «ночная жизнь».
Верно, в зале мелькали женщины в одних бюстгальтерах и поясах с резинками и другом белье, были и дамы в басках. Так же вольно были одеты и мужчины. В толпе она заметила девушек с раскрашенными телами, прикрытыми лишь стратегически точно расположенными блестками, «тарзанов» в набедренных повязках из леопардовой шкуры, королев в масках, но в принципе людей в костюмах было мало.
Поначалу она боялась смотреть на слишком прозрачные одеяния, но скоро привыкла. В особенности откровенны были женщины– худенькие и полнотелые, они не стеснялись показать себя. Почему бы нет?
Кристел продолжала осматривать зал. Билла Клифорда нигде не было видно, но помешанная на кино Эмилия сообщила ей, что, возможно, он еще пожалует. Между тем она узнала двух актеров, миллионера-плейбоя и бритую наголо девицу, которую запомнила по одной из групп тяжелого рока.
Кристел сочувственно поморщилась, разглядев в толпе даму в бархатном вечернем платье и несколько мужчин во фраках. Им повезет, если до утра их не хватит тепловой удар. Были там и девушки, изображавшие кроликов и медсестер, а мужчины– викариев, несколько костюмов Кармен Миранды, легенды Бразилии, со сверкающими тенями под глазами и пирамидой фруктов на головах.
Она снова усмехнулась. У всех этих костюмов была одна общая черта – они прикрывали тела меньше, чем обнажали.
– Еще бокал вина?– спросил Алфредо, сидящий рядом с ней.
Кристел улыбнулась. Этот плотный весельчак лет около сорока, похоже, назначил себя на роль ее персонального официанта.
– Спасибо, на этот раз лучше газировки, – попросила она.
– Никто не будет в обиде, если ты слегка захмелеешь, – подмигнул он, наполняя бокал.
Кристел рассмеялась.
– Здесь никто ни на что не обращает внимания, – ответила она, провожая взглядом пожилую матрону с сигаретой в зубах, в бюстгальтере и на высоких каблуках, протанцевавшую ча-ча-ча мимо их столика.
– Одна забота – чтобы ты как следует повеселилась, – сказал Алфредо.
– Я и веселюсь, – честно призналась она. Принимая душ и переодеваясь, Кристел не переставала сомневаться, не будет ли она не в своей тарелке среди давних друзей Диего, но они оказались на редкость дружелюбными. Она сразу же почувствовала себя свободно, участвовала в общем разговоре, причем все либо говорили по-английски, либо давали ей время разобраться с португальским. Нина и Алфредо, изображавшие ангела и дьявола соответственно, когда-то жили в Штатах и были рады предаться воспоминаниям, Луиджи и Эмилия оказались доброжелательными и легкими людьми.
Кристел еще раз искоса взглянула на Диего. С ним тоже стало легко, возможно, потому, что она отказалась от мысли написать статью, а может, он просто отдыхал от напряженной работы. Прошлым вечером, когда они ужинали в ресторане, и сегодня – нет, вчера, мысленно поправила себя Кристел, поскольку уже давно перевалило за полночь, – когда они катались на фуникулере, а потом по извилистой лесной дороге ехали в Корсовадо, он был вполне сносен.
Она не сомневалась, что недовольство осталось, но он рад был улыбаться, болтать, шутить. Пусть в их отношениях полно всяких противоречий, на сегодняшнюю ночь они заключили перемирие.
Кристел опустила глаза на свои сжатые руки. Почему его неодобрительное отношение к ней оказалось таким стойким и затяжным? Ведь стоит ему как следует присмотреться к прошлому, он просто обязан будет признать, что она вовсе не «бессердечная маленькая сучка», как он когда-то в пылу гнева ее назвал.
– Почему ты позволила Диего ограничиться рубашкой и шортами?– спросил Луиджи, демонстрируя свой костюм Аль Капоне– черная рубашка, белый галстук, белые брюки и черный котелок с белой лентой.– Нам, итальянским парням, надо напомнить о своем существовании.
– Итальянским? – ничего не понимая, спросила Кристел и взглянула на Диего, который, заслышав свое имя, повернулся к ней.
– Лукас был португальцем, но мать моя родом из Рима, – пояснил он.
– А мои родители – из Германии, – вставила Эмилия, яркая блондинка. Она вырядилась в лиловую пижаму и завязала волосы лентой того же цвета, считая, что таким образом стала похожа на Барби. Но для Барби она была несколько полновата.
– А я – наполовину португалка, наполовину сирийка, – сообщила сидящая напротив Нина.
– Среди моих предков испанцы с примесью бразильских индейцев, – внес свою лепту Алф-редо, чьи гладкие черные волосы и точеные скулы подтверждали его слова.
– А ты, Кристел? – спросил Луиджи.
– Ничего экзотического.– Она шутливо развела руками, взглянув на Диего.– Я стопроцентная сдержанная американка со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Он засмеялся.
– Сегодня ты вовсе не сдержанная, – заметил он, обвив рукой ее шею.
Кристел остро ощутила прикосновение его теплой голой руки к своим обнаженным плечам.
Утром по пути на работу Диего довез ее до центра города. Там она фотографировала лотки, заваленные папайей, ананасами и другими экзотическими фруктами, мальчика на роликах, прицепившегося к заднему бамперу машины, двух человек на ходулях, играющих на тромбонах посреди шумной улицы. На такси она добралась до Сан-Терезы – тихого района с мощеными мостовыми и ветшающими особняками, оставшимися от колониальных времен. Здесь все напоминало старый Лиссабон, а для художников и туристов-фотографов это была настоящая находка.
Потом она отправилась в Ботанический сад. Самый старый в Западном полушарии, основанный аж в 1808 году, где можно было погулять по тенистым пальмовым аллеям среди ярких тропических растений.
Основательно находившись, Кристел вернулась домой, благо он оказался рядом. Хотя Диего предупредил, что весь день проведет в офисе, она втайне надеялась, что он вернется пораньше, но, к ее разочарованию, в квартире было пусто. Наскоро перекусив и оставив записку, что будет на пляже, она ушла. На пляже расстелила полотенце лишь после того, как отщелкала половину пленки. Раздевшись, она легла немного позагорать.
Сейчас же Кристел возвращалась домой по улице, параллельной той, по которой они ехали накануне. За стеклянной витриной она разглядела еще один автомобиль «эрнандес», на этот раз зеленый с кремовым верхом.
Кристел толкнула дверь. Салон оказался просторным и отличался ультрасовременной отделкой– белый кленовый пол, черные колонны и раздвигающаяся стеклянная крыша. Света было достаточно, можно фотографировать, но машина стояла между двумя приземистыми спортивными автомобилями, мешающими разглядеть ее как следует. Кристел подошла поближе. Вот если бы одну из спортивных машин можно было немного отодвинуть…
– Boa tarde.– Полноватый молодой мужчина в очках, синем костюме и желтой в крапинку бабочке поднялся из-за стеклянной конторки. По обыкновению всех продавцов, жаждущих продать свой товар, он пустился в пространные объяснения, но говорил так быстро, что она ровным счетом ничего не поняла. Он с таким же успехом мог говорить на урду.
Когда продавец замолчал, Кристел улыбнулась и, старательно подыскивая португальские слова, спросила, не говорит ли он по-английски. Молодой человек утвердительно кивнул.
– Мне хотелось бы сфотографировать эту машину, – сказала она, указывая на «эрнандес».
– Сфотографировать, а потом покататься? – спросил он.
– Нет, мне нужна лишь фотография.– Кристел одарила его самой своей очаровательной улыбкой. Эта улыбка часто помогала ей убедить наиболее сопротивлявшихся дать ей интервью.– Можно?
Продавец ухмыльнулся и пригладил волосы.
– Только фото? – удивился он.
– Я уже ездила на такой машине, – добавила она, – но покупать не хочу.
Он смутился.
– Не покупать?
– Нет. Я приехала из Штатов…– Кристел замялась, понимая, что говорит лишнее, но не зная, как поточнее объяснить.– Видите ли, я пайщик и…
– Пайщик? Она кивнула.
– Мне принадлежат акции автомобильной компании.
– А! – сообразил молодой человек и похлопал кончиком пухлого пальца сбоку по носу.– Заметано.– Он отступил назад и широко развел руками.– Пожалуйста, фотографируйте. Много фотографируйте.
– Спасибо, но у меня есть маленькая просьба. Нельзя ли немного отодвинуть вон ту машину, – показала она рукой, – а эту, – указала она на «эрнандес», – поставить на освободившееся место?– Кристел постаралась улыбнуться как можно кокетливее.– Рог favor [1].
– Готов поспорить! – брякнул продавец, из чего она сделала вывод, что английский он учил по американским боевикам.– Пойду взять ключи.– Он вернулся к конторке и порылся в ящиках.– Один момент, – сказал он, широким жестом изобразив, что ключи где-то в другом месте, и исчез через заднюю дверь.
Оставшись одна, Кристел поставила сумку и аппарат на стол и медленно пошла между машинами. Продавца явно впечатлило ее сообщение о том, что она пайщик. Это придало ей веса в его глазах. Мысли путались. Здорово, наверное, удивился Диего, узнав, что Лукас завещал ей акции. Губы ее изогнулись в ехидной улыбке. И разозлился. И впал в ярость.
Она подошла поближе к зеркальной витрине. Неужели он никогда не задумывался, почему его отец решился на столь щедрый жест? Или он…
Внезапный визг шин заставил Кристел поднять глаза. На залитой солнцем улице остановилась машина, и из нее выбирался водитель. От напряжения у нее заныли мускулы на животе. Машина – алая, с откидным верхом, а направляющийся в салон человек – Диего. Черт побери! Тут она сообразила, что он, вероятно, уже побывал дома после работы, потому что на нем были рубашка цвета хаки с короткими рукавами и такие же брюки. Кристел почувствовала, как учащенно забилось сердце.
– Я тебя повсюду ищу, – заявил Диего, входя в салон.– В чем дело? Заблудилась и спрашиваешь дорогу?– Увидев за ее спиной зеленый «эрнандес», он замолчал.– Чего ты добиваешься? – рассердился он.
Кристел вздернула подбородок. Хоть он и поймал ее с поличным, она не позволит на себя давить. И пусть темнеют от гнева его глаза и каменеет челюсть.
– Я всего лишь договорилась сфотографировать машину, – стараясь говорить беспечно, доложила она.– Прости, если тебе это не по душе, но я твердо решила…
– Правильно, – прорычал он, – ты твердо решила, и плевать на все остальное, включая вред, который ты можешь принести другим!
Кристел опешила. Несмотря на то что Диего говорил всего лишь о неуместном, по его мнению, рвении новоявленной совладелицы компании, ей почудилось, что он имел в виду и ее вмешательство в судьбы их родителей много лет назад. Диего снова обвиняет ее! От обиды хотелось разреветься. Но он ошибался тогда, ошибается и сейчас, отказываясь помочь ей написать статью.
– Хочешь ударить?– спросила она, протягивая руку.
Диего холодно улыбнулся.
– Лучше не искушай, – буркнул он, – хотя я бы предпочел нашлепать тебя по…
Он замолчал, услышав голоса за спиной. Вернулся продавец, приведя с собой человека в комбинезоне, похожего на механика. Они направились к кабриолету, продавец на ходу что-то тараторил, жестикулируя и показывая на Кристел. Заметив, что она смотрит на него, он широко улыбнулся. Кристел тоже улыбнулась. Как и в первый раз, его быстрый португальский был для нее непостижим, однако она различила в этом потоке слов названия американских марок автомобилей.
– Ты ему сказала, что у тебя есть акции автомобильной компании в США? – спросил Диего.
Кристел удивленно подняла на него глаза.
– Нет.
– Однако он так считает.– Диего насмешливо смотрел на нее, сложив мускулистые руки на груди и широко расставив длинные ноги.– Похоже, он решил, что ты владеешь крупным пакетом акций американских фирм, выпускающих первоклассные автомобили.
– Я такого не говорила, – запротестовала она.– Он меня неправильно понял.
Диего еще некоторое время прислушивался к оживленному разговору.
– И у него создалось впечатление, что твоя цель – выяснить, в каком направлении развивается автомобильная промышленность в Бразилии.
Кристел на минутку представила, как она выглядит сейчас, – молодая, просто одетая, волосы спутаны после лежания на пляже, – и засмеялась.
– Глупость несусветная, – сказала она.
– Не меньшая глупость прийти сюда, чтобы сфотографировать «эрнандес», – парировал Диего.
– У меня не было выбора.
Он так плотно сжал губы, что они превратились в одну тонкую линию.
– Был.
– Ты хочешь сказать, что мне надо было как следует попросить и ты разрешил бы сфотографировать свою машину? – Кристел покачала головой.– Я так не думаю.
– Я хочу сказать, что ты могла выбросить из головы мысль о статье, – проворчал Диего.– Однако совершенно очевидно, черт побери, что ты этого делать не собираешься. Если я помешаю тебе здесь, ты разыщешь еще салон с другим кабриолетом. Пустишь в ход свое обаяние и заставишь беднягу, который на него попадется, сделать все, что ты пожелаешь, – продолжил он, безнадежно взмахнув рукой.– Так что я сдаюсь.
Кристел подозрительно взглянула на него.
– Сдаешься?– неуверенно переспросила она. Диего не из тех, кто идет на попятный, так в чем же дело? – Ты разрешишь мне сфотографировать твою машину?
– В любом ракурсе, дорогая, – ответил Диего, но в голосе его не слышалось ласки.
Она посмотрела на продавца, который как раз садился в одну из спортивных машин, а механик готовился ее толкать.
– Скажи им, пожалуйста, чтобы не беспокоились, – попросила она.
– Хочешь, чтобы я делал за тебя грязную работу?– проворчал Диего, но крикнул что-то мужчинам, после чего они прекратили свои усилия, покачали головами и пожали плечами.
– Ты сказал им, что я психопатка и рыжая пустышка, не отвечающая за свои поступки? – спросила Кристел, подобрав свои сумки и выйдя вслед за ним на улицу.
– Что-то в этом роде, – мрачно подтвердил Диего.
Она хмуро взглянула на него, потом на машину.
– Тут есть где-нибудь мойка для машин? – спросила Кристел.– Она пыльная, а снимки выходят куда лучше, если кузов чистый и сверкает.
– В нескольких кварталах отсюда.– Диего дернул дверцу с куда большей силой, чем требовалось.– Не сомневаюсь, ехать нужно немедленно?
Кристел одарила его лучезарной улыбкой. Вдруг его уступчивость недолговечна? Лучше действовать, пока он не передумал.
– Если ты не возражаешь.
– Для тебя– все что угодно, – ответил он с нарочитой любезностью.
Мойка оказалась свободной. Диего купил жетон, потом поднял и закрепил верх машины.
– Окна! – предупредил он, всовывая жетон в щель и подгоняя машину к въезду в мойку.– Тебе приятно будет узнать, что я выбрал обслуживание по высшему разряду: нас помоют с мылом, почистят круглой щеткой, вымоют шасси, покроют горячим воском– все по полной программе, – сообщил он язвительно.
– Спасибо.– Кристел вынула из сумки брошюру о кабриолете, которую нашла в квартире, и принялась ее листать.– Я уже начала понемногу переводить, – сказала она, когда Диего выключил мотор.– Правда, мне постоянно приходится лазить в словарь, времени уходит уйма, и я подумала…– Она вопросительно взглянула на него.
Жестом отчаяния Диего схватился обеими руками за рулевое колесо и опустил на них голову.
– Ты хочешь, чтобы я тебе переводил? – процедил он сквозь сжатые зубы.
– Ну хотя бы чуть-чуть.– Кристел попыталась умаслить его невинной улыбкой, но он ее проигнорировал. Тут заработала моечная машина, по капоту застучала вода. Без помощи Диего над брошюрой придется основательно потрудиться. И когда она напишет статью, ее нужно будет перевести с английского на португальский.– Здесь сказано, что машина… Мама родная!
На нее обрушился поток холодной мыльной воды. Кристел подняла брошюру, пытаясь защититься, но вода все лилась на ее волосы, лицо, платье. Она все еще отплевывалась, когда за струей воды последовал красный валик.
– Господи! – взвизгнула она. Валик пугал ее больше воды. Он рвался в машину, подобно сотне спаниелей, пожелавших вылизать ее шершавыми языками. Кристел скорчилась на сиденье, но языки работали с неугасающим энтузиазмом.
– Закрой окно! – скомандовал Диего, и она поняла, что он хохочет!
Кристел с трудом разлепила глаза.
– Что? Как? – едва выговорила она.
– Нажми… кнопку…– слова прерывались взрывами хохота, – на дверце.
– Где?– Она пошарила справа.– Ага, нашла.
Кристел нажала кнопку, стекло бесшумно поползло вверх, а валик уже с усердием тер багажник.
Она вытерла лицо тыльной стороной ладони. Все событие заняло не больше минуты, но этого хватило, чтобы ее волосы оказались в шапке химической пены. Платье превратилось в мокрую тряпку, по ногам и рукам стекала вода. На сиденье хлюпало. Она повернулась к Диего. Мокрые пятна на рубашке и клочки пены на брюках свидетельствовали, что и ему немного досталось.
– Не повезло, – заметил он, с явным усилием сдерживая смех, но ухмылку ему так и не удалось стереть с лица.
– При чем тут везение? Ты знал, что я не подняла стекло! – набросилась на него Кристел.– Знал, что вымокну как мышь, но не предупредил и сделал это нарочно. Ты… ты просто негодяй! – выпалила она, тщетно пытаясь одернуть мокрое платье.– Полюбуйся теперь, я сижу в луже. Туфли мокрые насквозь, а волосы надо немедленно вымыть, если я не хочу остаться лысой. Страшно подумать, как может подействовать на них эта пена! Ты что, решил меня проучить? – не дождавшись ответа, продолжала она бушевать.– Хоть тебе и кажется все это ужасно смешным, я считаю, что это подло!
– Кончила? – спросил Диего.
– Нет, – огрызнулась Кристел и замахнулась кулаком.
Она намеревалась ударить его в грудь, но он опередил ее, легко перехватив руку.
– Я тебя не отшлепал, и ты не станешь драться, – решительно заявил он.– Даже если ты – бешеная кошка.
Кристел чуть не задохнулась.
– Извини. Можешь меня отпустить. Насилие не мой метод, – сказала она, и он послушался.– И я никогда раньше не пыталась кого-нибудь ударить. Обычно я не такая…
– Темпераментная? – помог ей Диего, когда она запнулась в поисках нужного слова.
– Наверное, – пробормотала она.
Как правило, она умела постоять за себя и не позволяла себе распускаться. Сейчас же на мгновение ее захлестнула дикая ярость. Кристел оглядела себя. Слово «темпераментная» имело и сексуальный оттенок. Она почувствовала, что мокрое платье облепило ее как вторая кожа и что, несмотря на холодный душ, ее соски стоят торчком.
Покосившись на Диего, она заметила, что от него тоже не укрылся ее «темпераментный» вид, и стиснула зубы. Не хватает только его комментариев.
– Хоть я от души посмеялся, – сказал Диего, смахивая клочья пены с волос, – совет закрыть окно я тебе давал и не видел, что оно осталось открытым.
– Ладно, проехали, – снизошла Кристел, сознавая, что слишком поспешно взвалила всю вину на него.
– Я вовсе не собирался тебя проучить, – продолжал он, взглянув на мокрую брошюру на ее коленях, – хотя неплохо бы было, если бы твой пыл насчет этой статьи несколько угас.
Кристел промолчала.
Валик шумно тер крышу, потом захлюпал на лобовом стекле. Кристел полезла в сумку за полотенцем. По краям оно тоже намокло, но середина осталась сухой. Она вытерла лицо и сняла пену с волос.
– Что ты делаешь?– поинтересовался Диего, видя, что она принялась расстегивать платье.
– Хочу снять, – объяснила Кристел. Он нахмурился.
– Но…
– На мне бикини, доеду в нем.– Мокрый хлопок так облепил ее, что вряд ли бикини откроет что-либо новое, рассудила она. Стащила платье и сунула в сумку.– Этот купальник я привезла с собой, – продолжила она, слегка приподнимаясь, чтобы вытереть лужу на сиденье, – так что на мне куда больше, чем здесь заведено носить на пляже.
– Возможно, – пробормотал Диего. Снова усевшись, она принялась за волосы.
– Ты что-то говорил насчет вреда, который я приношу другим. Как может навредить моя статья? – с любопытством спросила Кристел.
Валик закончил свою работу, появились трубки, из которых вылетал горячий воздух, сдувая капли со стекла.
– В любом случае подобная статья будет воспринята как реклама, – объяснил он.– Поскольку мы отказались от услуг рекламных агентств из-за их дороговизны и очевидной бесполезности, наши рабочие могут расценить появление статьи как хороший знак, что бы я им ни говорил. Я не утверждаю, что так обязательно случится, но в тяжелых ситуациях людям свойственно хвататься за соломинку. Мне бы не хотелось внушать им пустые надежды.
Кристел призадумалась.
– Я не хочу расстраивать твоих рабочих, так что статью писать не буду.
– Наконец-то слышу разумные слова, – облегченно вздохнул Диего.– Прими мою благодарность.
– Почему ты раньше не сказал мне об этом? – рассердилась она.
– Если честно, не верил, что это тебя остановит.
– Зря, – покачала она головой.– Я стараюсь думать о людях, не задевать их чувства. Никогда не лезу напролом и не делаю, что мне заблагорассудится, если это может кому-то навредить.
– Да неужели? – изумился Диего, и она поняла, что он снова намекает на прошлое.
– Да, – твердо заявила она, убирая полотенце в сумку.– Однако что мне мешает написать о новостях, имеющих отношение к машине? Это не будет рекламой и не внушит никому пустых надежд, – рассуждала она вслух.– И может возбудить интерес к «эрнандесу».
– Что ты еще задумала?– насторожился он.– Влюбленный, доведенный до отчаяния строптивой рыжей красоткой, бросается в машине с обрыва?
– Недостаточно впечатляет! – фыркнула она. Через минуту спросила: – Мы уже можем ехать?
Их перестали обдувать горячим воздухом, вся техника замерла, зажегся зеленый свет. Но Диего ничего этого не замечал, потому что неотрывно смотрел на нее.
– Sim, – удивленно мотнул он головой, трогаясь с места.
Кристел постаралась спрятать улыбку, заметив их несколько нервный выезд из мойки. Хоть ее бикини цвета топаза и было посущественнее тех тоненьких полосок ткани, которые предпочитали местные девицы, оно все же выставляло на обозрение достаточно ее выпуклостей и впадин, что он не мог отвести глаз.
Она машинально выпрямилась и обратила внимание, что Диего бросил быстрый взгляд на ее грудь, после чего посуровел и неловко поерзал на сиденье. Кристел ухмыльнулась. Он шутил, застав ее голой на кухне, но здесь, в тесноте машины, ее полуобнаженность явно его будоражила.
– Не прикрыться ли тебе полотенцем, будет теплее, – осторожно предложил он.
– Я в порядке, – беспечно ответила она.
Одной рукой Кристел приподняла рыжую копну волос с шеи. Приятный ветерок освежал кожу. Она вздохнула. Они сидели около большого бассейна под звездным небом, однако от огромного количества народа, занимающего все соседние столики и толпящегося на площадке для танцев, исходил влажный жар.
По мере того как поднималась температура воздуха, пульсирующий ритм музыки, карнавальное возбуждение и обилие обнаженной плоти доводили эротическую накаленность ночи до предела.
На Кристелл она не действовала, как, впрочем, и на Диего, спокойно беседовавшего с женой своего приятеля Эмилией. Они настороженно относились к их взаимному физическому влечению, но в этот вечер вели себя более раскованно. Интересно, в чем тут дело, подумала Кристел. Похоже, они пришли к молчаливому признанию, что это влечение существует. И на маскараде они много танцевали, прижавшись друг к другу, смеясь, обнимались и даже теперь, разговаривая с Эмилией, Диего держал ее, Кристел, за руку.
Кристел тайком взглянула на своего кавалера. На нем были белая рубашка с закатанными выше локтей рукавами и обтягивающие шорты, которые делали более плоским его зад и обнажали золотистого цвета бедра, покрытые темным пушком. От жары на коже выступили бисеринки пота, а рубашка прилипла к спине. Сердце Кристел забилось сильнее. Этот пот и спутанные волосы на лбу делали его более земным, каким-то невероятно близким.
Кристел повернулась, отбросив столь опасные мысли, и в который раз обежала глазами разукрашенную танцевальную площадку и столики, засыпанные конфетти. Глядя на эту смесь блеска и беспечности, Кристел по-новому начинала понимать выражение «ночная жизнь».
Верно, в зале мелькали женщины в одних бюстгальтерах и поясах с резинками и другом белье, были и дамы в басках. Так же вольно были одеты и мужчины. В толпе она заметила девушек с раскрашенными телами, прикрытыми лишь стратегически точно расположенными блестками, «тарзанов» в набедренных повязках из леопардовой шкуры, королев в масках, но в принципе людей в костюмах было мало.
Поначалу она боялась смотреть на слишком прозрачные одеяния, но скоро привыкла. В особенности откровенны были женщины– худенькие и полнотелые, они не стеснялись показать себя. Почему бы нет?
Кристел продолжала осматривать зал. Билла Клифорда нигде не было видно, но помешанная на кино Эмилия сообщила ей, что, возможно, он еще пожалует. Между тем она узнала двух актеров, миллионера-плейбоя и бритую наголо девицу, которую запомнила по одной из групп тяжелого рока.
Кристел сочувственно поморщилась, разглядев в толпе даму в бархатном вечернем платье и несколько мужчин во фраках. Им повезет, если до утра их не хватит тепловой удар. Были там и девушки, изображавшие кроликов и медсестер, а мужчины– викариев, несколько костюмов Кармен Миранды, легенды Бразилии, со сверкающими тенями под глазами и пирамидой фруктов на головах.
Она снова усмехнулась. У всех этих костюмов была одна общая черта – они прикрывали тела меньше, чем обнажали.
– Еще бокал вина?– спросил Алфредо, сидящий рядом с ней.
Кристел улыбнулась. Этот плотный весельчак лет около сорока, похоже, назначил себя на роль ее персонального официанта.
– Спасибо, на этот раз лучше газировки, – попросила она.
– Никто не будет в обиде, если ты слегка захмелеешь, – подмигнул он, наполняя бокал.
Кристел рассмеялась.
– Здесь никто ни на что не обращает внимания, – ответила она, провожая взглядом пожилую матрону с сигаретой в зубах, в бюстгальтере и на высоких каблуках, протанцевавшую ча-ча-ча мимо их столика.
– Одна забота – чтобы ты как следует повеселилась, – сказал Алфредо.
– Я и веселюсь, – честно призналась она. Принимая душ и переодеваясь, Кристел не переставала сомневаться, не будет ли она не в своей тарелке среди давних друзей Диего, но они оказались на редкость дружелюбными. Она сразу же почувствовала себя свободно, участвовала в общем разговоре, причем все либо говорили по-английски, либо давали ей время разобраться с португальским. Нина и Алфредо, изображавшие ангела и дьявола соответственно, когда-то жили в Штатах и были рады предаться воспоминаниям, Луиджи и Эмилия оказались доброжелательными и легкими людьми.
Кристел еще раз искоса взглянула на Диего. С ним тоже стало легко, возможно, потому, что она отказалась от мысли написать статью, а может, он просто отдыхал от напряженной работы. Прошлым вечером, когда они ужинали в ресторане, и сегодня – нет, вчера, мысленно поправила себя Кристел, поскольку уже давно перевалило за полночь, – когда они катались на фуникулере, а потом по извилистой лесной дороге ехали в Корсовадо, он был вполне сносен.
Она не сомневалась, что недовольство осталось, но он рад был улыбаться, болтать, шутить. Пусть в их отношениях полно всяких противоречий, на сегодняшнюю ночь они заключили перемирие.
Кристел опустила глаза на свои сжатые руки. Почему его неодобрительное отношение к ней оказалось таким стойким и затяжным? Ведь стоит ему как следует присмотреться к прошлому, он просто обязан будет признать, что она вовсе не «бессердечная маленькая сучка», как он когда-то в пылу гнева ее назвал.
– Почему ты позволила Диего ограничиться рубашкой и шортами?– спросил Луиджи, демонстрируя свой костюм Аль Капоне– черная рубашка, белый галстук, белые брюки и черный котелок с белой лентой.– Нам, итальянским парням, надо напомнить о своем существовании.
– Итальянским? – ничего не понимая, спросила Кристел и взглянула на Диего, который, заслышав свое имя, повернулся к ней.
– Лукас был португальцем, но мать моя родом из Рима, – пояснил он.
– А мои родители – из Германии, – вставила Эмилия, яркая блондинка. Она вырядилась в лиловую пижаму и завязала волосы лентой того же цвета, считая, что таким образом стала похожа на Барби. Но для Барби она была несколько полновата.
– А я – наполовину португалка, наполовину сирийка, – сообщила сидящая напротив Нина.
– Среди моих предков испанцы с примесью бразильских индейцев, – внес свою лепту Алф-редо, чьи гладкие черные волосы и точеные скулы подтверждали его слова.
– А ты, Кристел? – спросил Луиджи.
– Ничего экзотического.– Она шутливо развела руками, взглянув на Диего.– Я стопроцентная сдержанная американка со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Он засмеялся.
– Сегодня ты вовсе не сдержанная, – заметил он, обвив рукой ее шею.
Кристел остро ощутила прикосновение его теплой голой руки к своим обнаженным плечам.