Маунтин Фиона. Бледна как смерть

   Борис уткнулся носом в руку Кэтрин, с любопытством ее обнюхал. Она погладила его по голове.
   – Очень жаль, что вы и Маркус больше не вместе.
   Наташа вспомнила. Маркус тихо разговаривал по телефону, шутил и смеялся, думая, что она наверху, в ванной. Она проверила телефонный счет. Двадцатиминутный звонок в Лондон, номер незнакомый. Как бы то ни было, слишком поздно – она не смогла удержаться и позвонила. Услышав голос молодой женщины, повесила трубку. Была ли это Кэтрин?
   – Летом я собираюсь перебраться обратно в Корнуэлл, – сообщила Кэтрин. – Я жила в Лондоне с тетей и дядей. Поначалу было весело, но теперь с меня довольно. Я хочу домой. Может, вы сможете поехать со мной и пожить какое-то время у нас?
   Она сознательно готовила почву. Пыталась играть роль купидона. Наташу это тронуло, она позволила себе поверить, что предложение может быть вполне осуществимым. Она почувствовала на себе пытливый взгляд девушки.
   – Он не рассказывал мне, что между вами произошло.
   – Не думаю, что у него есть ключ к разгадке.
   Она чувствовала, будто что-то внутри нее сломалось. Она не могла смотреть в открытое красивое лицо Кэтрин, которое вдруг стало настолько похожим на лицо Маркуса...
   – Я собиралась приехать и познакомиться с вами раньше, – сказала Кэтрин. – Записка Рози с указанием вашего имени и номера телефона показалось мне предзнаменованием.
   Наташа чуть не забыла причину, по которой хотела встретиться с Кэтрин. Бетани.
   – Это как раз та ситуация, которая кажется удивительным совпадением, не так ли? Вы, которая ищет того, кто, в свою очередь, работал с сестрой вашего бойфренда.
   Наташа улыбнулась в ответ. Это у подростков бывают бойфренды.
   – Но вы оказались вовлечены в поиски Бетани, потому что я дала ей ваши координаты.
   – Зачем вы это сделали?
   Она слегка пожала плечами:
   – К нам в магазин приходит множество людей, которые исследуют историю своей семьи, навещают могилы предков. Мы однажды заговорили на эту тему, и я упомянула, что Маркус рассказывал, что вы – профессионал в области генеалогии. Это запомнилось, потому что я тогда подумала, какая интересная и необычная это работа. В общем, Бетани спросила, не знаю ли я, как с вами можно связаться. Я сказала ей, что вы живете недалеко от Оксфорда. Она продолжала настаивать, и я дала ей ваш адрес и номер телефона. Я все это объяснила Маркусу, когда обратилась к нему за вашими координатами, но, полагаю, у него не было случая рассказать вам об этом. Так Бетани связалась с вами?
   – Да. Хотя это... ее приятель... Я работаю сейчас над этим. Вы, случайно, не знаете, где сейчас Бетани?
   – Мы не общались после того, как она ушла из магазина.
   – Это вопрос может показаться странным. Но не упоминала ли она о Лиззи Сиддал?
   – Упоминала, но не в разговоре со мной. Несколько месяцев назад в магазин зашел молодой парень и они разговаривали об искусстве. Бетани всегда рисовала. Некоторые из ее рисунков были очень тревожными. Волшебницы, только не такие, как цветочные феи, а со змеями в волосах, падшие ангелы и привидения в лесу. Короче, я услышала, что она рассказывает этому парню о Лиззи Сиддал, о том, что люди должны уважать ее как художницу. Он спросил Бетани, не хочет ли она сходить с ним на могилу, но Бетани отказалась. Он был довольно сексуальным – темные волосы собраны в хвост, смуглый, как индеец племени чероки. Зачем я говорю вам все это, вы же с ним встречались.
   Наташа удивилась:
   – Разве?
   – Вы сказали, что ее друг...
   – Адам. У него очень бледная кожа.
   Кэтрин слегка покачала головой.
   – Ну, тогда это не тот, с кем она встречалась, когда я была с ней знакома. Если, она, кончено, не встречалась с обоими сразу.
   – Вы не помните его имени?
   Кэтрин на мгновение задумалась.
   – Кажется, при мне она его не называла.
   Некто с темными волосами, смуглый. Джейк Ромилли.
   – Простите, я вас перебила. Вы говорили, когда парень вошел в магазин...
   – Ах, да. Ну, мне показалось, что им так хорошо вместе... Я рискнула предположить, что Рози не стала бы возражать, если бы она ушла пораньше. Но Бетани категорично заявила, что не хочет с ним идти, оставила бедного парня перед прилавком, а сама исчезла в задней комнате, предоставив мне взять с него деньги. Он в тот раз ничего не купил. На следующий день он снова пришел, и она пошла с ним в кафе, а потом они стали постоянно встречаться. Мне кажется, они много ссорились. Иногда она казалась раздражительной. Один раз он зашел, а она велела ему идти прочь, сказала, что больше не хочет его видеть.
   – Когда это было?
   – Г-м. За несколько недель до Рождества, мне кажется.
   Наташа почувствовала себя опустошенной, будто из нее выкачали кровь.
   – Вы с ней ладили?
   – Да. Хотя мне ее было немного жаль. Иногда я думала, что наш магазин – не лучшее место для нее. Она была слишком чувствительной. Когда люди приходили за венками для могил, она почти всегда плакала. Но она прекрасно обращалась с клиентами. Иногда они приходят совершенно безутешными – вдовы и внуки, молодые жены и мужья, матери. Даже люди, которые пришли проведать могилы давно умерших предков. Бетани проявляла неподдельное сочувствие и доброту. – Кэтрин улыбнулась. – Она всегда была одета в черное, как для похорон. Я никогда не видела ее ни в чем другом. Черные длинные широкие юбки и мешковатые джемперы.
   Она поставила чашку.
   – Мне пора.
   – Останьтесь, пообедаем вместе.
   Они болтали, пока Наташа готовила обед. Макароны с грибами, салатом и французским батоном. К счастью, после визита в Теско в буфете оставалось достаточно провизии. Кэтрин предложила свою помощь и встала рядом с Наташей, нарезая грибы и помидоры для салата.
   – Если хотите, откроем вино, – предложила Наташа. – Штопор в шкафу, на верхней полке слева.
   Кэтрин присела на стол с вином в руке.
   – Вы с детства хотели быть флористом?
   – Думаю, да. Мне всегда нравилось цветоводство, так же как и искусство, поэтому очень хорошо, что есть возможность соединить их вместе. Моя бабушка была художницей. Она делала силуэты. Меня назвали в ее честь. Папа помнит, что она была очень красивой и элегантной женщиной. Есть к чему стремиться.
   – Похоже, вы все делаете прекрасно. – Наташа расставила тарелки, сервировала стол. Она была рада компании сейчас, когда за окнами опускались сумерки.
   Они разговаривали о Лондоне и магазинах, замках и старинных домах Корнуэлла. Кэтрин сказала, что с удовольствием узнала бы что-нибудь о своей семье, и Наташа пообещала помочь ей в этом. Потом она вспомнила, что и у семьи Маркуса сложится своя история, история его детей, которые могут родиться. Привидения из будущего, которых может никогда не быть.
   – Я вот о чем вспомнила, – сказала Кэтрин, когда надевала пальто, собираясь уезжать. – За день до того как уйти, Бетани спросила, не знаю ли я какого-нибудь местного врача, и я дала ей номер моего доктора. Доктор Вилкинсон. Он много лет знаком с моим дядей, друг семьи. Он сказал, что Бетани договорилась с ним о визите, но не пришла. Как вы думаете, это важно?
   – Я не знаю.
   Наташа открыла дверь, думая о своем. Когда они встречались на Рождество, Стивен сказал, что видел девушку по имени Бетани с Маркусом. Маленькая штучка, очень хорошенькая.
   – Вы когда-нибудь видели моего отца?
   – Один раз. С Маркусом и группой парней, с которыми они работают. Я встретила их всех в пабе возле Оксфордского цирка, потом мы пошли ужинать в Китайский квартал. По правде говоря...
   – Бетани там тоже была. Я знаю.
   – Было приятно с вами познакомиться.
   – И мне.
   – Знаете, вы должны ему позвонить. Маркусу.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ

   Наташа начала уборку с того, что привела в порядок письменный стол и стерла пыль с компьютера. Потом вымыла пол, отполировала буфет, натерла воском стол, надев резиновые перчатки, вычистила кухонную мойку. Достав ящик для мусора, заполнила его доверху «макулатурной» почтой: старыми газетами и журналами, до которых у нее так и не дошли руки. Затем пришла очередь кухонных шкафчиков: в мусорный бак перекочевали старые бутылки и сухие приправы, липкая банка из-под меда. После всего этого Наташа включила пылесос и прошлась с узкой насадкой по всем углам, щелям на стыках ступенек, за дверями. Она не стала пылесосить мебель, как обычно, но тщательно собрала пыль с мелких деталей телевизора, из углов ящиков письменного стола и шкафа-картотеки.
   Спустя пару часов, пожалев соседей – мистера и миссис Вилсон, которые наверняка уже готовились ко сну, она выключила пылесос. Вооружившись чистящим средством, поднялась наверх и привела в порядок ванну и умывальную раковину. Эти нехитрые действия – уборка, чистка, расстановка привычных предметов по местам – благотворным образом повлияли на ее самочувствие. Если она остановится, в голову снова полезут мысли...
   Наташа сделала ревизию своего гардероба, навела порядок на полках, перебрала украшения.
   На дне маленькой серебряной чайницы, которую она использовала для хранения браслетов, нашла листок со схематичным изображением лица мальчика эпохи каменного века. Странные, похожие на меридианы, линии пересекали его черты. Она в подробностях помнила день, когда Маркус нарисовал эту схему.
   Сентябрь, три года назад. Утром Маркус должен был вернуться в Манчестер. Это был второй уик-энд, проведенный ими вдвоем. Они сидели на полу возле камина, ели французский батон с сыром, запивая красным вином. Он мягким движением вынул стакан из ее рук, поставил на пол, обхватил ладонями ее лицо.
   – Знаешь, никто не сможет восстановить твое лицо после смерти.
   – Почему?
   – В моей работе используются стандарты – характерные особенности лиц, принадлежавших людям различных возрастов, полов и рас. – Он говорил мягко, словно декламировал стихотворение, а не объяснял научную методику. – Берем типичную ширину рта или носа, расстояние между подбородком и скулами, расстояние между глазными впадинами. Потом перебираем варианты, которые диктуют параметры и особенности данного черепа, и в итоге создаем индивидуальный образ. Но твое лицо... Оно не похоже ни на одну из существующих моделей. – Подобно скульптору, он обвел большим пальцем линию ее скул. – Косточки хрупкие, как у птицы. Хотя лицо сильное. И твои глаза, – он коснулся ее век. – Они слишком большие, если исходить из пропорций лица. Разрез глаз необычный. Его невозможно воссоздать. И никто не смог бы догадаться, что на твоем носу были эти маленькие бледные веснушки, узнать, какие у тебя тяжелые блестящие волосы, с замечательными завитушками на висках.
   Тогда Наташа подумала, что никто и никогда не говорил ей таких необычных слов, от которых замирало сердце. Она наклонилась и поцеловала его. Волосы Маркуса пахли горьковатым дровяным дымом.
   Она попросила его рассказать еще что-нибудь о своей работе. Он взял карандаш и бумагу и нарисовал для нее лицо мальчика из каменного века.
 
   Наташа лежала без сна, глядя в окно. Луна была полной и круглой, такой яркой, что при желании можно было рассмотреть темные пятнышки на ее поверхности, – серебряное лицо с темными провалами глаз.
   Она старалась не прислушиваться к ночным звукам, однако малейший шорох вызывал у нее беспокойство. Легкое поскрипывание и потрескивание старинных потолочных балок, бульканье воды, наполняющей отопительный бак, скрип оконной створки, дрожащей под порывами ветра. Этой ночью ей чудилось, будто кто-то пытается отодвинуть засов, открывает дверь, лезет в окно, поднимается по ступенькам, тихо крадется по дому.
   Она думала о Кэтрин. Как странно, что сестру Маркуса зовут именно так. Этим же именем назвалась ее мать в больнице. Женщина, на которую психологи могли бы дважды возложить вину за то, что Маркуса сейчас нет с ней рядом.
   Как смириться с тем, что женщина, девять месяцев носившая в себе ребенка, оставила его, потому что не любила? Поэтому Наташа внушила себе, что ее бросили «из лучших побуждений». Мать оставила ее, потому что любила. Следовательно, любовь к ребенку равна отказу от него.
   Порочный круг. Она жила в уверенности, что в любой момент ее снова могут бросить.
   ... Голос Маркуса, доносящийся с верхнего этажа, низкий и знакомый. Он разговаривал с кем-то другим так, как, она думала, говорил только с ней – нежно и ласково. Она замерла на последней ступеньке, прислушалась. Он сказал: «Мы скоро увидимся, обещаю».
   Она мгновенно сделала вывод, который тогда казался единственно верным. Наташа не верила, когда он пытался убедить ее в том, что никогда не последует примеру Стивена в том, что касается внебрачных связей. Вместо этого она прислушивалась к своему внутреннему голосу, который твердил ей, что никому нельзя доверять, что в конце концов все предают всех. Поэтому она отказалась от Маркуса, опередила его, не дав ему шанса ее бросить.
   Он подошел к кровати, прикоснулся к ней, но она отстранилась, втиснулась в стенку и подождала, пока его дыхание станет ровным и глубоким. Потом встала и собрала все его вещи, тщательно обойдя весь дом.
   Утром он не смог найти свою щетку.
   – Почему бы тебе не поискать ее в багажнике твоей машины?
   Он в недоумении уставился на нее.
   – Я думала, что ты не такой, как все, но ошиблась.
   Она не дала ему возможности соврать. Но и не оставила шанса объясниться...
   Но теперь было слишком поздно. Все из-за этого упрямого, тупого непонимания.
   Во сне можно найти спасение. Но она не могла уснуть.
   Наташа спустилась в гостиную и включила компьютер. Открыла окошко для нового электронного сообщения, напечатала его адрес. Сначала написала: «Сегодня ко мне приезжала Кэтрин». Потом стерла. Вместо этого на экране появились слова: «Я была не права. Я должна была тебе верить. Прости меня».
   Больше сказать было нечего.
   Она придвинула к себе блокнот, открыла чистую страницу, пытаясь сделать свой ум таким же чистым и светлым, как бумажный лист. Итак, существует несколько сценариев. Адам изменяет Бетани с Энджи или Дианой. Бетани изменяет ему с его же партнером, Джейком Ромилли. Бетани договорилась о визите к врачу непосредственно перед своим исчезновением. Может, она была беременна и, зная, что Адам не захочет ребенка, не стала сообщать ему об этом? Возможно, она не была уверена в том, что это его ребенок. Ирония судьбы. Наташа готова была руку дать на отсечение, что ее предположение окажется верным. Бетани и Дженет, разделенные ста пятьюдесятью годами, но объединенные общей дилеммой.
   Со времен Дженет незаконнорожденность перестала быть позором, но и в наши дни быть матерью-одиночкой нелегко. По-прежнему именно матери приходилось принимать решение, идти ли на риск и самостоятельно воспитывать ребенка, если отец их бросил, или оставить младенца на попечение государства. Или прервать беременность. Жестокий, несправедливый мир. Нетрудно понять, почему многие женщины решали родить ребенка, но потом отказывались от него. Сбегали из родильного отделения, оставив новорожденного на больничной койке, или через неделю подбрасывали его на крыльцо какого-нибудь приюта.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

   Проснувшись, Наташа вспомнила, что сегодня пятница, тринадцатое. Можно еще поваляться в постели. Однако Борис думал иначе – он нетерпеливо метался у двери, требуя прогулки. Наташа одевалась, держа подбородком трубку и пытаясь набрать номер Мэри.
   Схватки прекратились.
   – Будем надеяться, он подождет, по крайней мере, до завтра, – сказала Мэри.
   – Никакого секса, горячего карри или прыжков на батуте.
   – Не будь занудой! Я тебя плохо слышу. В трубке что-то трещит.
   – Странно, я звоню не с мобильного. Должно быть, твой... Поговорим позже.
 
   Перед уходом Наташа не удержалась и дважды обошла дом, проверяя и лишний раз убеждаясь, что все окна закрыты на щеколды.
   На улице она почувствовала себя лучше. Над головой громоздились черные тучи, сквозь которые пробивались солнечные лучи – красивое небо, предвещавшее непогоду.
   Отправляясь в Глочестер, в окружной архив, она решила взять Бориса с собой. Собаке придется провести в машине часа два, но она не могла оставить его, опасаясь, что тот, кто побывал накануне в ее доме, может нанести повторный визит.
   За ночь температура упала ниже нуля, лобовое стекло «Санбима» покрылось толстым слоем инея. У нее не было антифриза, поэтому пришлось потратить пару минут, чтобы с помощью подставки для компакт-дисков проделать в нем маленькое круглое окошко. Сдавшись, пошла в дом за горячей водой и потратила еще двадцать минут на чистку стекла.
   Наташа ехала осторожно, дожидаясь, пока остаток инея растает.
   В Винчкомбе она посмотрела в зеркало заднего вида, чтобы оценить обстановку. Через две машины от нее ехала красная «Селика».
   Да на дорогах можно встретить сотни таких «Селик»! Она попыталась рассмотреть номер, но расстояние, их разделявшее, было слишком велико. В следующий раз она будет внимательнее.
   В окрестностях Глочестера Наташа переключилась на первую скорость, взглянув в зеркало заднего вида. «Селика» держалась позади «Санбима», но разглядеть номера или лицо водителя не представлялось возможным. Она дождалась, пока проедет грузовик, потом поспешила занять освободившееся место в цепочке машин. «Селика» последовала за ней. На проезжей части с двусторонним движением, проверив, что все чисто, Наташа догнала «Мондео» и до упора нажала педаль. Стрелка спидометра «Санбима» рванула к семидесяти. Дорога оставалась скользкой и вряд ли кому захочется повторить ее рискованный трюк. Но нет, водитель «Селики» думал иначе. Он резко сократил расстояние и пристроился сразу за «Санбимом». Заднее стекло Ната-шиного автомобиля было покрыто конденсатом, поэтому она по-прежнему не могла разглядеть лицо своего преследователя. Но она была уверена, что это та же машина.
   «Селика» отстала, когда Наташа, не включая указатель правого поворота, резко повернула направо и остановилась на муниципальной автостоянке напротив окружного архива. Красная «Тойота» проехала мимо.
   Она выключила двигатель. Протянула вперед руки, удерживая руль, пока у нее не восстановилось дыхание.
   Кто же это, черт побери, мог быть? Дело обстояло наихудшим образом. Она дважды заметила эту машину, однако это не означало, что эти два случая слежки были единственными. Может быть, ее преследователь не был. специалистом и выдал себя случайно? В конце концов, кто-то должен был знать наверняка время, когда можно проникнуть в ее дом... При мысли о том, что за ней наблюдают, когда она об этом не подозревает, Наташа вздрогнула.
   Она выпустила Бориса размять ноги, потом закрыла машину и вошла в здание архива. Раньше в этом перестроенном викторианском здании располагалась школа, о чем свидетельствовали сохранившиеся черно-белые фотографии девочек в передниках и мальчиков в фуражках на стенах. Если приглядеться повнимательнее, то можно было разобрать фамилии, вырезанные на деревянных дверных рамах классных комнат, в которых сейчас размещались библиотеки. Здесь хранились микрофиши большинства каталогов регистрационных записей о гражданском состоянии – рождении, браках и смерти.
   Уилл вышел на перерыв немного раньше обычного и теперь ждал в фойе. Наташе удалось упросить его оказать ей кое-какую помощь, поскольку Мэри по понятным причинам выбыла из строя.
   Он обнял ее, потом отодвинул от себя и оглядел.
   – С тобой все в порядке? Ты выглядишь встревоженной.
   – На дорогах полно психов.
   Они зашли в уютное кафе, Наташа заказала по чашке горячего шоколада с белыми завитками сливок. Они разделили работу между собой. Нужно просмотреть все фолианты с записями о браках, чтобы определить, была ли маленькая Элеонора замужем. Следующая задача – выяснить имя того, за кого она вышла замуж. Возможно, им не удастся продвинуться так далеко. До двадцатого столетия в каталогах имена жениха и невесты записывали в разных местах, поэтому, чтобы узнать имя мужа Элеоноры, нужно было дождаться свидетельства о браке, и только потом приступать к поискам ее детей. Нужно сказать, Наташа мало надеялась на удачу.
   Она погрузилась в записи восьми лет, последовавших за совершеннолетием Элеоноры, когда она вероятнее всего могла выйти замуж. Уилл проверял данные о семи последующих годах. Если у них останется время, они проверят также Лейбурнов. По логике, это следовало бы сделать сначала, но иногда стоит доверять своей интуиции. А Наташина интуиция ей кричала, что ключ к разгадке «в руках» Элеоноры.
   Пока Наташа настраивала аппарат для чтения микрофишей, методично просматривала список фамилий за период с 1882 по 1886 год, проплывающий мимо глаз, ее уверенность росла. Она чувствовала Бетани, непрестанно рисуя ее в своем воображении. Дневник, испытания, через которые она прошла, вели к ее семье, хотела она этого или нет.
   – Нашел, – объявил Уилл.
   Наташа подошла к столу и заглянула через его плечо.
   Элеонора Маршалл вышла замуж в Лондонском округе Вестминстер Сент-Джеймс в июне 1882 года. Наташа почувствовала радостное возбуждение, своего рода охотничий азарт, который приходил к ней не всегда. Это был первый шаг к продолжению родословной Дженет Маршалл, найти которую Наташа потеряла надежду.
   – Отлично сработано, – сказала она.
   – Тогда продолжим.
   У Наташи не было времени дожидаться свидетельства о браке.
   – Я могу обойтись без копии свидетельства.
   Был уже почти час дня. Архив заполнялся исследователями, которые в обеденный перерыв пришли поработать над своими родословными. Уилл сказал, что должен вернуться к своей работе. Наташа поблагодарила его, проводила до фойе, набрала телефонный номер Лондонского архива «Метрополитен» и попросила к телефону Стюарта Расселла, бывшего коллегу из Геральдической палаты. Она продиктовала ему номер тома и страницы, чтобы он смог найти свидетельство. Это должно занять минут пятнадцать. Она перешла через дорогу, пообедала, выпила кофе, потом вернулась в архив.
   Стюарт перезвонил через две минуты.
   – Жениха звали Сэмюэль Джордж Миллер.
   Наташа поблагодарила, пообещав свою помощь в любой нужный момент.
   Она позвонила Тоби. Его телефон был выключен – хороший знак, поскольку в читальных залах семейных архивов не разрешалось включать мобильные телефоны, а Тоби выключал свой аппарат только в крайних случаях. Скорее всего, он по-прежнему погружен в работу.
   Наташа взяла Бориса на прогулку вокруг квартала, прошла мимо прачечных и химчисток, бакалейных лавок и букмекерских контор, набрала номер отдаленного доступа к своему электронному почтовому ящику, но вовремя остановилась и сделала себе выговор. Она позволит себе заглянуть туда, только когда приедет домой.
   Ничего страшного не случится, даже если Маркус не ответит сразу. Она будет продолжать попытки до тех пор, пока не получит ответ.
   Тоби ответил на ее сообщение через полчаса. Наташа попросила его поискать заодно завещание Сэмюэля Миллера. В ожидании звонка выпила еще чашку горького кофе из автомата. Вскоре Тоби перезвонил и сказал, что главными наследниками были сын Миллера и его внуки, Джон и Чарльз, а некоторые личные безделушки достались дочери, Фрэнсис Лейбурн.
   – Ты сказал Лейбурн?
   – Именно так. Двумя годами позже в оригинал была внесена поправка, по которой все переходило к Чарльзу, поскольку другой мальчик умер. Сопоставив даты, я прикинул, что ему было около двадцати одного. Я знал, что ты попросишь меня поискать Чарльза Миллера, поэтому я это уже сделал. Он оставил все свое имущество жене Мэй и своим детям, Элейн и Джеку.
   – Отлично.
   Теперь у нее были данные о четырех поколениях. Миновав этап поисков записей о рождении, Наташа получила имена детей Элеоноры, ее внуков, а также их детей и внуков.
   Она рискнула предположить, что дневник передавался по женской линии. Мэй и Элейн. Пора вернуться к каталогам о браках, благо более поздние записи сделаны аккуратнее – имена женихов и невест записаны вместе. На это ушел час. Элейн вышла замуж за Эндрю Уилдинга осенью 1967 года, в Стрэтфорде-он-Эйвон. Возможно, это родители Бетани.
   Стрэтфорд. Фотография канала, которую Бетани отдала Адаму.
   Случается, мы с опаской ждем чего-то, а потом смеемся над своими страхами. А бывает, и долгожданное событие не приносит радости и удовлетворения. Самое трудное – принять решение. Когда и этот этап пройден, остается лишь чувство облегчения.
   Наташа нашла беглянку. Почти нашла. Оставалось прошерстить каталоги записей о рождении, учитывая, что сейчас Бетани около двадцати.
   Время тянулось бесконечно долго, пока Наташа просматривала информацию обо всех девочках по фамилии Уилдинг, родившихся в Стрэтфорде за два предыдущих десятилетия. Если бы Бетани назвалась чужим именем, поиск занял бы намного больше времени. Ей пришлось бы запрашивать справочные для проверки всех свидетельств о рождении девочек, имена родителей которых были Элейн и Эндрю. Нельзя назвать фамилию Уилдинг очень распространенной, но в каждом каталоге их было до десятка.
   Что-то внутри нее отвергало мысль о том, что можно было бы напрямую обратиться к Элейн и Эндрю и наугад спросить, есть ли у них дочь, похожая на Бетани.
   То, что нужно: Уилдинги больше десяти лет дожидались рождения дочери. В регистрационной книге за сентябрь 1981 года зафиксирован факт рождения Бетани Э. Уилдинг. Наташа вышла на улицу, чтобы позвонить в адресный стол и глотнуть свежего воздуха. Улица была пустынной, только мальчик в английской рубашке ударял футбольным мячом о кирпичную стенку в месте, которое могло быть спортивной площадкой старой школы. Небо было болезненно-желтым. Уличные фонари уже зажглись, разливая вокруг свой желтый свет, над головой мерцали огни гигантского авиалайнера.