Страница:
— С удовольствием прогнал бы его к дьяволу, но этого сделать нельзя. И потом, эта история с Нефтяным принцем. Что вы об этом думаете?
— Надувательство!
— Конечно, и я так считаю. Можем ли мы позволить погибнуть двум порядочным людям?
— Ни в коем случае. Мы последуем за этим Гринли, или как там его зовут по-настоящему? Думаю, что мы еще успеем. Очень интересно, каким это колдовством он выманил нефть из недр?
Они находились уже недалеко от того места, где остались связанный вождь и его воины. Шеттерхэнд кратко рассказал вестменам, как индейцы попали к ним в руки и добавил:
— Вождь откровенно лжет, поэтому заслуживает наказания. Но меня считают другом краснокожих, я живу с ними в мире и хотел бы обойтись с Ка Маку помягче. Как только он увидит вас, то сразу поймет, как обстоят дела. Я поеду впереди, а вы чуть сзади. Если будете держаться прямо на север, то упретесь в скалу, под которой мы оставили пленных.
Олд Шеттерхэнд обладал исключительным чувством места, а потому выехал к одиночной скале, словно это было днем. Он был убежден, что найдет пленников в том же самом положении, в каком их оставил, но все же решил соблюдать осторожность. Заранее спешившись и осторожно шагая к скале, он подошел ближе, после чего стал передвигаться ползком, опасаясь какой-либо случайности или хитрости краснокожих. Бесшумно обогнув место, Олд Шеттерхэнд сначала нащупал рукой закопанное в песок одно из ружей, к которому и был привязан Ка Маку. Ремни были крепки, как и прежде. Проверив все, охотник выпрямился перед пленником, словно возник из-под земли.
— Для Ка Маку время шло долго. Он даже не мог переговорить со своими спутниками. Я верну ему голос, — и Олд Шеттерхэнд вытащил изо рта вождя кляп. — У тебя было время на раздумье. Если ты готов признать, что в пуэбло есть пленники, я освобожу тебя, и все на этом закончится.
Ка Маку, похоже, решил, что Шеттерхэнд так ничего и не узнал, потому собрался до конца упорствовать в своем отказе. По поведению охотника он заключил, что его жизни ничто не угрожает. Значит, можно полежать связанным, пока с наступлением дня его люди не начнут поиски и не наткнутся на него. Сначала он молча смотрел на Олд Шеттерхэнда. Но где же Виннету? Желая узнать это, Ка Маку все же спросил:
— А почему вождь апачей не пришел поговорить со мной?
— Он остался возле пуэбло и наблюдает.
Услышав такой ответ, вождь предположил, что усилия обоих охотников до сих пор были безуспешными, и попытался прояснить ситуацию. Он заговорил с заметной издевкой в голосе:
— Виннету не увидит и не услышит ничего другого, кроме того, что я сказал: пленников у нас нет. Что вынюхивают двое храбрых воинов возле нашего пуэбло? Почему они не отправятся со мною прямо в дом, чтобы убедиться в правоте моих слов?
— Потому что мы не доверяем тебе и убеждены, что вы нападете на нас.
— Уфф! Куда подевалась мудрость Олд Шеттерхэнда? Великий Дух отнял у него разум. Я остаюсь его другом, а он обходится со мной, как с врагом.
— Значит, ты продолжаешь утверждать, что никаких белых пленников в пуэбло нет? Ни мужчин, ни женщин, ни детей? Подумай, нам с Виннету нетрудно было бы освободить их! Но тогда тебя постигнет кара. Если ты признаешься, мы по-прежнему будем считать тебя своим другом и братом.
— Олд Шеттерхэнд может делать и думать, что хочет. Я сказал правду и отомщу за себя!
— Ну, как хочешь! Тогда слушай! Кто бы это мог ехать?
Послышался приближающийся стук копыт. Трехпалый выпрямился, насколько позволили ремни, и вскрикнул от радости. Подъезжающие всадники должны быть его людьми. Они ищут его! Вот они повернули к скале и остановились. Он не мог различить их лиц, но так уверился в своем предположении, что крикнул:
— Я Ка Маку, тот, кого вы ищете. Подойдите и развяжите меня!
— Охотно верю, что ты Трехпалый, — смеясь, ответил Сэм Хокенс, — а вот в то, что я тебя развяжу, вряд ли. Олд Шеттерхэнд решит, что с тобой делать. Ты узнал мой голос, старый мошенник?
— Сэм Хокенс? — в ужасе вскрикнул вождь.
— Да, Сэм Хокенс, а рядом с ним Дик Стоун и Уилл Паркер, — подтвердил Олд Шеттерхэнд. — Ты все еще убежден, что Великий Дух отнял у меня разум? Или оправдалось мое обещание, что нам совсем не трудно будет освободить пленников? Положение изменилось, и вы сами стали пленниками. Ни один из воинов не сможет покинуть пуэбло, потому что любой, кто попытается это сделать, получит пулю в лоб. Мы приехали за тобой. Мы привяжем вас к лошадям, и советую не сопротивляться, если вы не хотите испытать прочность стали наших ножей.
Трое вестменов спешились и занялись индейцами, которые были настолько ошеломлены, что им и в голову не пришло даже подумать о сопротивлении. На пути к пуэбло все молчали. Несмотря на темноту, краснокожие воины, за которыми было установлено тщательное наблюдение, сразу убедились, что все их пленники свободны. Белые, особенно самые резвые из них, охотно проболтали бы всю ночь, но Шеттерхэнд напомнил, что назавтра предстоит трудная и долгая дорога, и потребовал, чтобы все, кроме регулярно сменявшихся часовых, отправлялись отдыхать.
Ночью краснокожие больше не осмеливались покидать пуэбло. Когда забрезжил рассвет, его обитатели потянулись на верхнюю платформу. Большинство индейцев всю ночь проспали, и только теперь были разбужены часовыми. Собравшись, они затеяли разговор на повышенных тонах, еще не зная, что их вождь находится в плену.
Олд Шеттерхэнд и Виннету решили не терять времени, поэтому оба отправились переговорить с Трехпалым. Остальные, образовав вокруг собеседников круг, прислушивались к разговору. Виннету привык молчать, говорил он только в случае крайней необходимости, а поэтому слово взял Шеттерхэнд:
— Теперь Ка Маку видит, что бывшие его пленники свободны?
Вождь не ответил, и тогда вестмен продолжил с угрожающей интонацией в голосе:
— Я не привык бросать слова на ветер. Мне хотелось обойтись с тобой помягче, но ты молчишь, а значит, сам обрекаешь себя на жесткий приговор.
— Вижу, что они свободны, — злобно пробурчал наконец вождь.
— А что твои воины стали пленниками, не видишь? Ни один из них не сможет покинуть пуэбло без нашего разрешения. И мы не будем долго терпеть этой толкотни на крышах. Наши ружья бьют далеко, и мы вынудим всех убраться во внутренние помещения. Где они тогда будут есть и пить? Они не смогут попасть ни к источнику, ни выйти за припасами. Кроме того, некоторые твои люди у нас в ру ках. Как ты думаешь, что мы с ними сделаем?
— Ничего!
— В самом деле?
— Я же не причинил никаких страданий никому из ваших.
— За это они должны благодарить только меня и Виннету. Итак, многие вещи наших людей остались в пуэбло. Если им вернут все до единого, мы освободим вас и уедем отсюда. Будешь упорствовать, мы застрелим тебя, а скальп твой сожжем, чтобы в Стране Вечной Охоты ты появился без него. За тобой последуют трое твоих воинов. Так что, решай! Смотри, солнце восходит. Когда оно поднимется над горизонтом на ширину ладони, ты должен мне ответить. Дольше я ждать не намерен. Я все сказал!
Белый охотник с апачем поднялись и отошли. Слова больше тратить не стоило. Ка Маку мрачно глядел прямо перед собой. Он знал гуманность своего победителя и не верил в исполнение только что высказанной им угрозы. Лишиться же всей добычи — показалось ему чрезмерным требованием. Когда солнце поднялось на должную высоту, оба вестмена вернулись, и Олд Шеттерхэнд спросил:
— Что решил Ка Маку? Получат переселенцы добро, им принадлежащее?
— Нет!
— Отлично! Мы готовы к этому. Отведите парней вон к той скале, снимите с каждого скальп, а потом всадите им по пуле в череп! У меня нет удовольствия бросать слова на ветер.
Сэм, Дик, Уилл, Фрэнк и Дролл повели пленников в указанное место. Индеец, умерший и погребенный без скальпа, теряет право на радости, ожидающие его в индейском раю — Стране Вечной Охоты. Поэтому вождь, когда Хокенс левой рукой ухватил его за волосы, а правой выхватил нож, взмолился:
— Стой! Вы все получите!
— Хорошо! — кивнул Олд Шеттерхэнд. — Самое время! Только не вздумай отказаться: пощады не будет! Я требую, чтобы все было возвращено, даже мелочи. Ваши скво могут выносить вещи и складывать их. Если появится мужчина, его немедленно пристрелят. Понял?
— Да, — кивнул Ка Маку.
— Вот этот человек, — Шеттерхэнд указал на одного из пленников, — пусть сообщит о нашем договоре всем твоим. Если через пять минут не начнут выносить вещи, ты погиб.
Пленника развязали, и он по лестнице поднялся в пуэбло. Только тогда индейцы узнали, что их вождь в плену. Поднялся ужасный вой, сверху посыпались угрозы в адрес белых, но посланник, кажется, внятно разъяснил им положение, потому что через пять минут появились первые скво со скарбом. Они сбросили его вниз. Теперь каждый из ограбленных узнавал свои вещи и забирал их себе. Много труда ушло на то, чтобы проследить за полным возвращением украденного. Наконец, все было отдано и разделено. Вождь злобно крикнул:
— Мы сделали то, что вы хотели. Теперь развяжите меня и убирайтесь прочь!
— Ошибаешься, — спокойно ответил ему Олд Шеттерхэнд, — вы еще не все возместили.
— Чего же ты еще хочешь?
— А время, потерянное нами?
— Разве я могу подарить вам время? — искренне удивился Ка Маку.
— Наверстать потерянное на наших плохоньких лошадях нам не под силу. В вашем коррале я видел прекрасных животных. Мы заменим на них своих подуставших лошадок.
— Попробуй только! — выкрикнул Ка Маку, и глаза его засверкали гневом.
— Хо! Ты вообразил себе, что я боюсь тебя? Кто запретит нам устроить обмен? Ты в нашей власти, а твои воины не могут даже спуститься. Наше оружие лучше, и они это знают очень хорошо.
— Но это же воровство!
— Всего лишь возмездие! Мы наказываем воров. Итак, твои возражения не помогут. Пойдемте отберем лошадей!
Сказав это, белый охотник направился в корраль вместе с Виннету, Хокенсом и Дроллом. Вождь был вне себя от гнева, он извивался в стягивавших его ремнях и вел себя так, словно потерял разум. Тогда разъяренная фрау Розали подошла к нему и завопила:
— Ну ты, вечный крикун, заткнись! И ты зовешь себя вождем? Если ты считаешь, что и я так думаю, то зря! Ты подлец, настоящий висельник! Понятно? Тебе стоило бы задать хорошенькую порку! Ты запер нас, а теперь, когда пришло справедливое наказание, словно перец в суп, ты юлишь и прикидываешься невинным. Берегись и не попадайся мне в руки, иначе я вырву по одному волоску всю твою шевелюру! Теперь ты знаешь, с кем имеешь дело.
Смерив вождя уничтожающим взглядом, она отвернулась. Он не понял ее слов, но тон ее голоса подействовал. Вытаращив глаза, он смотрел на фрау Розали и молчал. Когда выводили лошадей из корраля, он так и не нарушил молчания. Зато весьма красноречивы были его взгляды. Уловив хотя бы один из них, можно было понять: Ка Маку помышлял о мести.
Как только находившиеся на крыше пуэбло индейцы заметили, что белые готовятся к отъезду, они начали спускаться по приставным лестницам на нижние этажи. Если бы им позволили продолжать спуск, могли возникнуть проблемы с отъездом. Олд Шеттерхэнд направил свой штуцер в сторону пуэбло и пригрозил:
— Всем оставаться наверху, или мы будем стрелять!
Приказ его не возымел никакого воздействия, поэтому вестмен выстрелил два раза в воздух. Послышались крики, и краснокожие отхлынули вверх. Хотя никто, кроме раненого ночью факельщика, не получил каких-либо повреждений, вождь сурово спросил у Олд Шеттерхэнда:
— Почему ты стреляешь в моих людей? Разве ты не видишь, что у них больше нет враждебных намерений?
— А ты разве не видишь, что мои планы тоже мирные? — ответил охотник. — Или ты думаешь, что я промахнулся случайно? Я хотел только предупредить их.
— У некоторых моих воинов связаны руки. Они поднимают их, чтобы показать мне, что они ранены.
— Пусть благодарят бога, что я целился в руки, а не в их головы.
— А то, что ты забрал наших лошадей, ты тоже называешь добрым делом?
— Конечно, и вы должны поблагодарить нас за столь малое наказание.
— Это сказал ты. А знаешь, что скажу я?
Олд Шеттерхэнд пренебрежительно махнул рукой, отвернулся и, ни слова не говоря, взлетел в седло. Остальные путники давно уже проделали это. Трехпалый, возмущенный таким обхождением, гневно прокричал ему вслед:
— Каждому, кто придет ко мне, я скажу: Виннету и Олд Шеттерхэнд стали конокрадами, которых у вас, бледнолицых, положено вешать!
Шеттерхэнд, казалось, не слышал этого оскорбления, но маленький Хромой Фрэнк подогнал свою лошадь к вождю и рассерженно крикнул ему в лицо:
— Замолкни, мошенник! Такой выдающийся негодяй должен радоваться, что его не повесили на капитальной веревке. А еще лучше тебе бы оказаться с мельничным жерновом на шее в самом глубоком омуте Индийского океана. Вот тебе мое мнение!
Сплюнув, Фрэнк повернулся и поскакал, так и не узнав, к сожалению, что Трехпалый так и не понял его тираду, произнесенную по-немецки.
Глава 8
— Надувательство!
— Конечно, и я так считаю. Можем ли мы позволить погибнуть двум порядочным людям?
— Ни в коем случае. Мы последуем за этим Гринли, или как там его зовут по-настоящему? Думаю, что мы еще успеем. Очень интересно, каким это колдовством он выманил нефть из недр?
Они находились уже недалеко от того места, где остались связанный вождь и его воины. Шеттерхэнд кратко рассказал вестменам, как индейцы попали к ним в руки и добавил:
— Вождь откровенно лжет, поэтому заслуживает наказания. Но меня считают другом краснокожих, я живу с ними в мире и хотел бы обойтись с Ка Маку помягче. Как только он увидит вас, то сразу поймет, как обстоят дела. Я поеду впереди, а вы чуть сзади. Если будете держаться прямо на север, то упретесь в скалу, под которой мы оставили пленных.
Олд Шеттерхэнд обладал исключительным чувством места, а потому выехал к одиночной скале, словно это было днем. Он был убежден, что найдет пленников в том же самом положении, в каком их оставил, но все же решил соблюдать осторожность. Заранее спешившись и осторожно шагая к скале, он подошел ближе, после чего стал передвигаться ползком, опасаясь какой-либо случайности или хитрости краснокожих. Бесшумно обогнув место, Олд Шеттерхэнд сначала нащупал рукой закопанное в песок одно из ружей, к которому и был привязан Ка Маку. Ремни были крепки, как и прежде. Проверив все, охотник выпрямился перед пленником, словно возник из-под земли.
— Для Ка Маку время шло долго. Он даже не мог переговорить со своими спутниками. Я верну ему голос, — и Олд Шеттерхэнд вытащил изо рта вождя кляп. — У тебя было время на раздумье. Если ты готов признать, что в пуэбло есть пленники, я освобожу тебя, и все на этом закончится.
Ка Маку, похоже, решил, что Шеттерхэнд так ничего и не узнал, потому собрался до конца упорствовать в своем отказе. По поведению охотника он заключил, что его жизни ничто не угрожает. Значит, можно полежать связанным, пока с наступлением дня его люди не начнут поиски и не наткнутся на него. Сначала он молча смотрел на Олд Шеттерхэнда. Но где же Виннету? Желая узнать это, Ка Маку все же спросил:
— А почему вождь апачей не пришел поговорить со мной?
— Он остался возле пуэбло и наблюдает.
Услышав такой ответ, вождь предположил, что усилия обоих охотников до сих пор были безуспешными, и попытался прояснить ситуацию. Он заговорил с заметной издевкой в голосе:
— Виннету не увидит и не услышит ничего другого, кроме того, что я сказал: пленников у нас нет. Что вынюхивают двое храбрых воинов возле нашего пуэбло? Почему они не отправятся со мною прямо в дом, чтобы убедиться в правоте моих слов?
— Потому что мы не доверяем тебе и убеждены, что вы нападете на нас.
— Уфф! Куда подевалась мудрость Олд Шеттерхэнда? Великий Дух отнял у него разум. Я остаюсь его другом, а он обходится со мной, как с врагом.
— Значит, ты продолжаешь утверждать, что никаких белых пленников в пуэбло нет? Ни мужчин, ни женщин, ни детей? Подумай, нам с Виннету нетрудно было бы освободить их! Но тогда тебя постигнет кара. Если ты признаешься, мы по-прежнему будем считать тебя своим другом и братом.
— Олд Шеттерхэнд может делать и думать, что хочет. Я сказал правду и отомщу за себя!
— Ну, как хочешь! Тогда слушай! Кто бы это мог ехать?
Послышался приближающийся стук копыт. Трехпалый выпрямился, насколько позволили ремни, и вскрикнул от радости. Подъезжающие всадники должны быть его людьми. Они ищут его! Вот они повернули к скале и остановились. Он не мог различить их лиц, но так уверился в своем предположении, что крикнул:
— Я Ка Маку, тот, кого вы ищете. Подойдите и развяжите меня!
— Охотно верю, что ты Трехпалый, — смеясь, ответил Сэм Хокенс, — а вот в то, что я тебя развяжу, вряд ли. Олд Шеттерхэнд решит, что с тобой делать. Ты узнал мой голос, старый мошенник?
— Сэм Хокенс? — в ужасе вскрикнул вождь.
— Да, Сэм Хокенс, а рядом с ним Дик Стоун и Уилл Паркер, — подтвердил Олд Шеттерхэнд. — Ты все еще убежден, что Великий Дух отнял у меня разум? Или оправдалось мое обещание, что нам совсем не трудно будет освободить пленников? Положение изменилось, и вы сами стали пленниками. Ни один из воинов не сможет покинуть пуэбло, потому что любой, кто попытается это сделать, получит пулю в лоб. Мы приехали за тобой. Мы привяжем вас к лошадям, и советую не сопротивляться, если вы не хотите испытать прочность стали наших ножей.
Трое вестменов спешились и занялись индейцами, которые были настолько ошеломлены, что им и в голову не пришло даже подумать о сопротивлении. На пути к пуэбло все молчали. Несмотря на темноту, краснокожие воины, за которыми было установлено тщательное наблюдение, сразу убедились, что все их пленники свободны. Белые, особенно самые резвые из них, охотно проболтали бы всю ночь, но Шеттерхэнд напомнил, что назавтра предстоит трудная и долгая дорога, и потребовал, чтобы все, кроме регулярно сменявшихся часовых, отправлялись отдыхать.
Ночью краснокожие больше не осмеливались покидать пуэбло. Когда забрезжил рассвет, его обитатели потянулись на верхнюю платформу. Большинство индейцев всю ночь проспали, и только теперь были разбужены часовыми. Собравшись, они затеяли разговор на повышенных тонах, еще не зная, что их вождь находится в плену.
Олд Шеттерхэнд и Виннету решили не терять времени, поэтому оба отправились переговорить с Трехпалым. Остальные, образовав вокруг собеседников круг, прислушивались к разговору. Виннету привык молчать, говорил он только в случае крайней необходимости, а поэтому слово взял Шеттерхэнд:
— Теперь Ка Маку видит, что бывшие его пленники свободны?
Вождь не ответил, и тогда вестмен продолжил с угрожающей интонацией в голосе:
— Я не привык бросать слова на ветер. Мне хотелось обойтись с тобой помягче, но ты молчишь, а значит, сам обрекаешь себя на жесткий приговор.
— Вижу, что они свободны, — злобно пробурчал наконец вождь.
— А что твои воины стали пленниками, не видишь? Ни один из них не сможет покинуть пуэбло без нашего разрешения. И мы не будем долго терпеть этой толкотни на крышах. Наши ружья бьют далеко, и мы вынудим всех убраться во внутренние помещения. Где они тогда будут есть и пить? Они не смогут попасть ни к источнику, ни выйти за припасами. Кроме того, некоторые твои люди у нас в ру ках. Как ты думаешь, что мы с ними сделаем?
— Ничего!
— В самом деле?
— Я же не причинил никаких страданий никому из ваших.
— За это они должны благодарить только меня и Виннету. Итак, многие вещи наших людей остались в пуэбло. Если им вернут все до единого, мы освободим вас и уедем отсюда. Будешь упорствовать, мы застрелим тебя, а скальп твой сожжем, чтобы в Стране Вечной Охоты ты появился без него. За тобой последуют трое твоих воинов. Так что, решай! Смотри, солнце восходит. Когда оно поднимется над горизонтом на ширину ладони, ты должен мне ответить. Дольше я ждать не намерен. Я все сказал!
Белый охотник с апачем поднялись и отошли. Слова больше тратить не стоило. Ка Маку мрачно глядел прямо перед собой. Он знал гуманность своего победителя и не верил в исполнение только что высказанной им угрозы. Лишиться же всей добычи — показалось ему чрезмерным требованием. Когда солнце поднялось на должную высоту, оба вестмена вернулись, и Олд Шеттерхэнд спросил:
— Что решил Ка Маку? Получат переселенцы добро, им принадлежащее?
— Нет!
— Отлично! Мы готовы к этому. Отведите парней вон к той скале, снимите с каждого скальп, а потом всадите им по пуле в череп! У меня нет удовольствия бросать слова на ветер.
Сэм, Дик, Уилл, Фрэнк и Дролл повели пленников в указанное место. Индеец, умерший и погребенный без скальпа, теряет право на радости, ожидающие его в индейском раю — Стране Вечной Охоты. Поэтому вождь, когда Хокенс левой рукой ухватил его за волосы, а правой выхватил нож, взмолился:
— Стой! Вы все получите!
— Хорошо! — кивнул Олд Шеттерхэнд. — Самое время! Только не вздумай отказаться: пощады не будет! Я требую, чтобы все было возвращено, даже мелочи. Ваши скво могут выносить вещи и складывать их. Если появится мужчина, его немедленно пристрелят. Понял?
— Да, — кивнул Ка Маку.
— Вот этот человек, — Шеттерхэнд указал на одного из пленников, — пусть сообщит о нашем договоре всем твоим. Если через пять минут не начнут выносить вещи, ты погиб.
Пленника развязали, и он по лестнице поднялся в пуэбло. Только тогда индейцы узнали, что их вождь в плену. Поднялся ужасный вой, сверху посыпались угрозы в адрес белых, но посланник, кажется, внятно разъяснил им положение, потому что через пять минут появились первые скво со скарбом. Они сбросили его вниз. Теперь каждый из ограбленных узнавал свои вещи и забирал их себе. Много труда ушло на то, чтобы проследить за полным возвращением украденного. Наконец, все было отдано и разделено. Вождь злобно крикнул:
— Мы сделали то, что вы хотели. Теперь развяжите меня и убирайтесь прочь!
— Ошибаешься, — спокойно ответил ему Олд Шеттерхэнд, — вы еще не все возместили.
— Чего же ты еще хочешь?
— А время, потерянное нами?
— Разве я могу подарить вам время? — искренне удивился Ка Маку.
— Наверстать потерянное на наших плохоньких лошадях нам не под силу. В вашем коррале я видел прекрасных животных. Мы заменим на них своих подуставших лошадок.
— Попробуй только! — выкрикнул Ка Маку, и глаза его засверкали гневом.
— Хо! Ты вообразил себе, что я боюсь тебя? Кто запретит нам устроить обмен? Ты в нашей власти, а твои воины не могут даже спуститься. Наше оружие лучше, и они это знают очень хорошо.
— Но это же воровство!
— Всего лишь возмездие! Мы наказываем воров. Итак, твои возражения не помогут. Пойдемте отберем лошадей!
Сказав это, белый охотник направился в корраль вместе с Виннету, Хокенсом и Дроллом. Вождь был вне себя от гнева, он извивался в стягивавших его ремнях и вел себя так, словно потерял разум. Тогда разъяренная фрау Розали подошла к нему и завопила:
— Ну ты, вечный крикун, заткнись! И ты зовешь себя вождем? Если ты считаешь, что и я так думаю, то зря! Ты подлец, настоящий висельник! Понятно? Тебе стоило бы задать хорошенькую порку! Ты запер нас, а теперь, когда пришло справедливое наказание, словно перец в суп, ты юлишь и прикидываешься невинным. Берегись и не попадайся мне в руки, иначе я вырву по одному волоску всю твою шевелюру! Теперь ты знаешь, с кем имеешь дело.
Смерив вождя уничтожающим взглядом, она отвернулась. Он не понял ее слов, но тон ее голоса подействовал. Вытаращив глаза, он смотрел на фрау Розали и молчал. Когда выводили лошадей из корраля, он так и не нарушил молчания. Зато весьма красноречивы были его взгляды. Уловив хотя бы один из них, можно было понять: Ка Маку помышлял о мести.
Как только находившиеся на крыше пуэбло индейцы заметили, что белые готовятся к отъезду, они начали спускаться по приставным лестницам на нижние этажи. Если бы им позволили продолжать спуск, могли возникнуть проблемы с отъездом. Олд Шеттерхэнд направил свой штуцер в сторону пуэбло и пригрозил:
— Всем оставаться наверху, или мы будем стрелять!
Приказ его не возымел никакого воздействия, поэтому вестмен выстрелил два раза в воздух. Послышались крики, и краснокожие отхлынули вверх. Хотя никто, кроме раненого ночью факельщика, не получил каких-либо повреждений, вождь сурово спросил у Олд Шеттерхэнда:
— Почему ты стреляешь в моих людей? Разве ты не видишь, что у них больше нет враждебных намерений?
— А ты разве не видишь, что мои планы тоже мирные? — ответил охотник. — Или ты думаешь, что я промахнулся случайно? Я хотел только предупредить их.
— У некоторых моих воинов связаны руки. Они поднимают их, чтобы показать мне, что они ранены.
— Пусть благодарят бога, что я целился в руки, а не в их головы.
— А то, что ты забрал наших лошадей, ты тоже называешь добрым делом?
— Конечно, и вы должны поблагодарить нас за столь малое наказание.
— Это сказал ты. А знаешь, что скажу я?
Олд Шеттерхэнд пренебрежительно махнул рукой, отвернулся и, ни слова не говоря, взлетел в седло. Остальные путники давно уже проделали это. Трехпалый, возмущенный таким обхождением, гневно прокричал ему вслед:
— Каждому, кто придет ко мне, я скажу: Виннету и Олд Шеттерхэнд стали конокрадами, которых у вас, бледнолицых, положено вешать!
Шеттерхэнд, казалось, не слышал этого оскорбления, но маленький Хромой Фрэнк подогнал свою лошадь к вождю и рассерженно крикнул ему в лицо:
— Замолкни, мошенник! Такой выдающийся негодяй должен радоваться, что его не повесили на капитальной веревке. А еще лучше тебе бы оказаться с мельничным жерновом на шее в самом глубоком омуте Индийского океана. Вот тебе мое мнение!
Сплюнув, Фрэнк повернулся и поскакал, так и не узнав, к сожалению, что Трехпалый так и не понял его тираду, произнесенную по-немецки.
Глава 8
На нефтяном озере
Когда два индейских племени объявляют друг другу войну, то первым делом с обеих сторон высылают разведчиков, которые должны попытаться узнать, где находится враждебное племя и сколько взрослых воинов оно может выставить. Местоположение племени необходимо разведать хотя бы потому, что так называемые дикие племена не живут оседло, а странствуют в пределах определенной территории, границы которой могут меняться в зависимости от намерений и потребностей.
Однако этим задача разведчиков не ограничивается; они должны — и это самое трудное — узнать, каким способом враг намерен вести войну, достаточно ли у него провианта, когда он выступит, какой путь изберет и в каком месте рассчитывает встретить противника. Поэтому в разведчики подбирают людей опытных, наделенных, кроме смелости, достаточной осторожностью и хитростью.
Когда опасность не столь велика, прибегают к услугам молодых воинов, чтобы дать им возможность показать свое мужество и ловкость, завоевать себе имя. Когда же дела слишком серьезны, то выбирают старших, пообтертых жизнью людей; случается даже, что в разведку отправляется сам вождь, если он расценивает обстоятельства как особо важные.
Поскольку разведчиков высылают с обеих сторон, то, ясное дело, они частенько сталкиваются друг с другом. Тогда требуется призвать всю свою хитрость и смелость, чтобы умертвить врага и выйти сухим из воды самому. Если это удастся, враг останется без сведений, а значит, на него можно будет напасть врасплох и очень легко победить.
Можно себе представить, что при подобных встречах требуется гораздо больше хитрости, ловкости и отваги, чем при позднейших настоящих сражениях. При этом вершатся подвиги, рассказы о которых потом долгие годы передаются из уст в уста.
Как уже не раз говорилось, именно в то время вспыхнула ожесточенная вражда сразу между несколькими племенами, в частности между индейцами нихора и навахо, располагавшимися к северу от них. Челли, рукав Рио-Колорадо, образует границу между обоими племенами. Местность, по которой течет река, является пограничной, а значит, там можно столкнуться с противником, и разведка здесь — дело первостепенной важности. Опасности подвергаются не только индейцы, но и белые, ибо по опыту известно: как только краснокожие начинают враждовать, бледнолицые становятся врагами для обеих сторон. Они, если можно так выразится, оказываются между молотом и наковальней.
Глуми-Уотер, куда направлялся Нефтяной принц, была расположена как раз на реке Челли. Гринли знал об опасности, которой подвергается каждый белый, отправляющийся в тот район, но считал, что рискнуть стоит, поскольку к нему никогда не относились враждебно индейцы обоих племен. Но так или иначе, если он хотел достичь своей цели, то должен был торопиться.
Что касается Роллинса и его бухгалтера, то они, хотя и слышали о вражде нихора и навахо, но не обладали ни нужными знаниями, ни опытом, чтобы предвидеть грозящую им опасность. А Нефтяной принц, разумеется, не стал им ничего разъяснять.
Пятеро мужчин находились еще в целом дне пути от Челли, когда в прерии, травяное море которой иногда нарушали кустарники, им внезапно встретился всадник. Это был белый, с прилаженным за плечами ранцем, и скакал он на крепком индейском пони, с которым ловко управлялся. Всадники в изумлении остановились.
— Удивительно! — первым воскликнул неизвестный. — Это должны были быть краснокожие!
— Тогда бы с вас сняли скальп, — ответил Нефтяной принц, натянуто улыбаясь и стараясь при этом скрыть свое беспокойство, поскольку и его напугала неожиданная встреча.
— Или с вас, — возразил встречный. — Я, пожалуй, не из тех, кто легко расстанется с кожей на черепе.
— Даже когда одному противостоят пятеро?
— Даже тогда, когда эти пятеро индсмены. Я противостоял и большему числу врагов, но пока сохранил свой скальп.
— Тогда вас следует уважать, мистер. Могу я узнать, кто вы такой?
— А почему нет? Мне нечего стыдиться, — и показывая на ранец за спиной, он объяснил: — Удивляет меня ваш вопрос. Вы, видно, вовсе не вестмены, а то бы сразу признали во мне курьера.
Значит, это был один из тех смелых молодых людей, что безбоязненно скачут по прериям и скалистым ущельям на своих быстрых лошадках, развозя почту во все концы.
— Вестмены мы или нет, это вас не касается, — ответил ему Нефтяной принц. — Я, конечно, видел ваш ранец, но знаю, что в этих местах прежде никогда не было курьеров. Те обычно придерживаются дороги Альбукерке — Сан-Франциско. Почему вы свернули с нее?
Встречный с какой-то долей презрения взглянул своими умными глазами на Гринли и ответил:
— Собственно говоря, я не обязан отчитываться перед вами, но вижу, что вы мчитесь прямо к своей гибели, даже не сознавая этого. Поэтому знайте, что свернул со своего пути я из-за навахо и нихора. Та дорога как раз шла по местам, которые умный человек сегодня оставит краснокожим, а именно, по окрестностям реки Челли. Разве вы не слышали, кто там теперь кому вцепился в глотку?
— Может, вы считаете себя единственным умным человеком здесь, на Западе?
Нефтяной принц мог бы вести себя повежливее для собственной же пользы, но испуг от внезапной встречи с незнакомцем привел его в ярость, и он не считал нужным скрывать свой бесцеремонный нрав. Курьер испытующе переводил взгляд с одного на другого, не пытаясь ответить дерзостью на только что услышанную грубость, потом кивнул головой и, указывая на банкира и бухгалтера, спокойно сказал:
— Могу поручиться, что по крайней мере эти двое еще пороха не нюхали. Хотя вы настолько умны, что никакие советы вам не нужны, все же призову вас быть более осторожными. Возможно, вы пока не представляете, что вам надо делать. Но ни один разумный человек не сунет голову в зажим, который тут же закрутят.
Спокойные слова возымели успех, и только банкир спросил:
— Что вы хотели сказать? Какой зажим имели в виду?
— Тот, что находится за моей спиной, на Челли. Поворачивайте своих коней, иначе вас насадят на ножи оба племени, а остатки прикончат грифы да койоты. Послушайте меня, я желаю вам добра!
Достаточно было одного взгляда в его открытое лицо и в его честные глаза, чтобы убедиться: он говорит правду. Именно поэтому Роллинс спросил:
— Вы и в самом деле полагаете, что опасность столь велика?
— Да, я уверен. Утром я видел следы, по которым определил, что обе стороны уже выслали разведчиков. Это всегда заставляет насторожиться. А вам непременно надо попасть в те края? Вы не можете отложить поездку до лучших времен?
— Хм, это-то мы могли бы сделать… Но если вы считаете, что опасность слишком велика, я полагаю за лучшее…
— Ничего не надо! — прервал банкира Нефтяной принц. — Вы знаете этого человека? Вы верите ему больше, чем нам? Если он боится следа в траве, это его дело. Нас это не касается.
— Курьерами обыкновенно становятся опытные вестмены. Мне кажется, что он говорит правду. А если речь идет о жизни, точнее обо всех наших жизнях, то не надо проявлять глупого упрямства. Нет никакой разницы, уладим мы наше дело теперь или несколько дней спустя.
— Разница есть! Мне не доставляет удовольствия постоянное пребывание в этих краях, сэр.
— А-а, понимаю! Речь идет о бизнесе! — курьер рассмеялся. — Хорошо! Но я к таким людям не принадлежу. Я выполнил свой долг, предупредил вас, большего от меня требовать не стоит.
При этих словах он натянул поводья, собираясь отправиться дальше.
— А мы и не требуем, — заключил Нефтяной принц. — Нам от вас вообще ничего не надо, поэтому можете оставить свое мнение при себе. Уматывайте, да поскорее!
Эта грубость снова не вывела курьера из себя, и он ответил тоном учителя, дающего наставление ученику:
— Я еще не встречал такого грубияна, как вы, хотя на Западе околачиваются разные людишки. — И, обращаясь к банкиру, продолжил: — Прежде чем я выполню пожелание этого много воображающего о себе господина и оставлю вас, я кое-что скажу. Если речь идет о бизнесе, то в этих краях он опасен и в обычные мирные времена. Сейчас он становится не просто опасным, а совершенно подозрительным предприятием. Берегитесь, сэр!
Он уже хотел уехать, как Нефтяной принц вдруг выхватил нож и закричал:
— Это оскорбление, парень! Не всадить ли эту острую сталь тебе под ребра? Скажите еще только слово, и я это сделаю!
Тут же сверкнули дула револьверов, которые вытащил курьер. Глаза его заблестели еще сильнее, когда он ответил с презрительной усмешкой:
— Ну-ка попытайся, дружок! Убери нож, а то я буду стрелять. Здесь двенадцать пуль, ребята. Если кто-нибудь из вас пошевелит рукой, я продырявлю его жалкую душонку. Убери нож, говорю! Считаю до трех! Раз, два…
Видно было, что курьер разозлился не на шутку, и Гринли не стал ждать до трех, а поспешил засунуть оружие в ножны.
— Вот так-то лучше! — курьер улыбнулся. — Не советовал бы вам доходить до крайности. На сегодня достаточно. Если нам доведется еще раз встретиться, я, может, поучу вас и побольше!
Он ускакал, даже не удосужившись оглянуться. Гринли схватился было за ружье, но бухгалтер придержал его руку и укоризненно сказал:
— Не делайте больше глупостей, сэр! Неужели вы хотите застрелить человека?
— А какие, собственно, глупости я сделал?
— Ваша грубость, да и все ваше поведение. Человек по-хорошему отнесся к нам, и я не вижу причины, подтолкнувшей вас на конфликт.
Гринли уже готов был дать злобный ответ, но опомнился и возразил спокойнее:
— Я был груб по отношению к нему, а вы грубите мне. Давайте не будем поддевать друг друга. Парень, предупреждавший вас, был просто трусом.
— Но когда вы вытащили нож, он ничуть не струсил, и именно вам пришлось сдаться.
— Ну, только дьявол смог бы спокойно глазеть, как в грудь его направляют два дула с шестью патронами в каждом. Но хватит об этом. Поехали дальше!
Батлер и Поллер во время происшествия оставались внешне спокойными, но по ним было видно, что их также разозлило появление курьера, в особенности — его предупреждение. И, когда поскакали дальше, они, как и Нефтяной принц, сбоку испытующе посматривали на Роллинса и Баумгартена, пытаясь по выражениям их лиц понять, какое впечатление произвело на них предостережение.
Настроение всадников полностью изменилось; они теперь ни о чем больше не говорили, каждый казалось, был занят своими собственными мыслями. Солнце зашло, и было найдено подходящее место для ночлега. О пище не надо было заботиться, потому что Нефтяной принц захватил еду в пуэбло. Ужинали молча, и только когда стало совсем темно, Баумгартен спросил:
— Не разжечь ли костер?
— Нет, нет, — предостерег Гринли.
— Боитесь индейцев?
— Нет! Я знаю эту местность и индейцев лучше встреченного нами курьера. Это он, пожалуй, оказался здесь впервые. О страхе нет и речи, но осторожность не помешает. Если курьер видел следы, не обязательно разведчики могли их оставить. Поэтому лучше не разжигать огня. Тогда вы не упрекнете меня в том, что я пренебрегал вашей безопасностью.
— Хм! — задумчиво проговорил банкир. — Вы ведь были так убеждены, что опасности, о которой говорил курьер, не существует.
— Для нас — нет; в этом можете на меня положиться. Чтобы окончательно успокоить вас, утром я отошлю Поллера и Батлера, хотя все это совершенно лишнее.
— Зачем? — спросил банкир.
— Они поедут вперед как разведчики, заботясь о вашей безопасности. Видите, я обо всем подумал, и теперь можно успокоиться.
— Значит, рано утром мы поедем не все?
— Я останусь с вами и мистером Баумгартеном. Уедут только Батлер и Поллер. Они будут внимательно смотреть, нет ли чего опасного, а если что заметят, сразу же вернутся назад, чтобы предупредить нас.
— Это действительно успокоило меня, мистер Гринли. Скажу честно, тот курьер все-таки нагнал на меня страха.
Он и не догадывался, что все глубже заглатывал наживку, приготовленную для него Нефтяным принцем.
Разговор на этом закончился, и все собрались ложиться. Однако кто-то должен был стоять на часах. Очередность установили следующую: Баумгартен, за ним банкир, последняя вахта приходилась на Нефтяного принца. Тот, под утро заступив на дежурство, с полчаса сидел неподвижно, а потом наклонился к банкиру и Баумгартену, чтобы проверить, крепко ли они спят. Убедившись в этом, он разбудил Поллера и Батлера. Все трое тихо встали и отошли подальше, чтобы их никто не услышал и не увидел. Начался тайный совет.
Однако этим задача разведчиков не ограничивается; они должны — и это самое трудное — узнать, каким способом враг намерен вести войну, достаточно ли у него провианта, когда он выступит, какой путь изберет и в каком месте рассчитывает встретить противника. Поэтому в разведчики подбирают людей опытных, наделенных, кроме смелости, достаточной осторожностью и хитростью.
Когда опасность не столь велика, прибегают к услугам молодых воинов, чтобы дать им возможность показать свое мужество и ловкость, завоевать себе имя. Когда же дела слишком серьезны, то выбирают старших, пообтертых жизнью людей; случается даже, что в разведку отправляется сам вождь, если он расценивает обстоятельства как особо важные.
Поскольку разведчиков высылают с обеих сторон, то, ясное дело, они частенько сталкиваются друг с другом. Тогда требуется призвать всю свою хитрость и смелость, чтобы умертвить врага и выйти сухим из воды самому. Если это удастся, враг останется без сведений, а значит, на него можно будет напасть врасплох и очень легко победить.
Можно себе представить, что при подобных встречах требуется гораздо больше хитрости, ловкости и отваги, чем при позднейших настоящих сражениях. При этом вершатся подвиги, рассказы о которых потом долгие годы передаются из уст в уста.
Как уже не раз говорилось, именно в то время вспыхнула ожесточенная вражда сразу между несколькими племенами, в частности между индейцами нихора и навахо, располагавшимися к северу от них. Челли, рукав Рио-Колорадо, образует границу между обоими племенами. Местность, по которой течет река, является пограничной, а значит, там можно столкнуться с противником, и разведка здесь — дело первостепенной важности. Опасности подвергаются не только индейцы, но и белые, ибо по опыту известно: как только краснокожие начинают враждовать, бледнолицые становятся врагами для обеих сторон. Они, если можно так выразится, оказываются между молотом и наковальней.
Глуми-Уотер, куда направлялся Нефтяной принц, была расположена как раз на реке Челли. Гринли знал об опасности, которой подвергается каждый белый, отправляющийся в тот район, но считал, что рискнуть стоит, поскольку к нему никогда не относились враждебно индейцы обоих племен. Но так или иначе, если он хотел достичь своей цели, то должен был торопиться.
Что касается Роллинса и его бухгалтера, то они, хотя и слышали о вражде нихора и навахо, но не обладали ни нужными знаниями, ни опытом, чтобы предвидеть грозящую им опасность. А Нефтяной принц, разумеется, не стал им ничего разъяснять.
Пятеро мужчин находились еще в целом дне пути от Челли, когда в прерии, травяное море которой иногда нарушали кустарники, им внезапно встретился всадник. Это был белый, с прилаженным за плечами ранцем, и скакал он на крепком индейском пони, с которым ловко управлялся. Всадники в изумлении остановились.
— Удивительно! — первым воскликнул неизвестный. — Это должны были быть краснокожие!
— Тогда бы с вас сняли скальп, — ответил Нефтяной принц, натянуто улыбаясь и стараясь при этом скрыть свое беспокойство, поскольку и его напугала неожиданная встреча.
— Или с вас, — возразил встречный. — Я, пожалуй, не из тех, кто легко расстанется с кожей на черепе.
— Даже когда одному противостоят пятеро?
— Даже тогда, когда эти пятеро индсмены. Я противостоял и большему числу врагов, но пока сохранил свой скальп.
— Тогда вас следует уважать, мистер. Могу я узнать, кто вы такой?
— А почему нет? Мне нечего стыдиться, — и показывая на ранец за спиной, он объяснил: — Удивляет меня ваш вопрос. Вы, видно, вовсе не вестмены, а то бы сразу признали во мне курьера.
Значит, это был один из тех смелых молодых людей, что безбоязненно скачут по прериям и скалистым ущельям на своих быстрых лошадках, развозя почту во все концы.
— Вестмены мы или нет, это вас не касается, — ответил ему Нефтяной принц. — Я, конечно, видел ваш ранец, но знаю, что в этих местах прежде никогда не было курьеров. Те обычно придерживаются дороги Альбукерке — Сан-Франциско. Почему вы свернули с нее?
Встречный с какой-то долей презрения взглянул своими умными глазами на Гринли и ответил:
— Собственно говоря, я не обязан отчитываться перед вами, но вижу, что вы мчитесь прямо к своей гибели, даже не сознавая этого. Поэтому знайте, что свернул со своего пути я из-за навахо и нихора. Та дорога как раз шла по местам, которые умный человек сегодня оставит краснокожим, а именно, по окрестностям реки Челли. Разве вы не слышали, кто там теперь кому вцепился в глотку?
— Может, вы считаете себя единственным умным человеком здесь, на Западе?
Нефтяной принц мог бы вести себя повежливее для собственной же пользы, но испуг от внезапной встречи с незнакомцем привел его в ярость, и он не считал нужным скрывать свой бесцеремонный нрав. Курьер испытующе переводил взгляд с одного на другого, не пытаясь ответить дерзостью на только что услышанную грубость, потом кивнул головой и, указывая на банкира и бухгалтера, спокойно сказал:
— Могу поручиться, что по крайней мере эти двое еще пороха не нюхали. Хотя вы настолько умны, что никакие советы вам не нужны, все же призову вас быть более осторожными. Возможно, вы пока не представляете, что вам надо делать. Но ни один разумный человек не сунет голову в зажим, который тут же закрутят.
Спокойные слова возымели успех, и только банкир спросил:
— Что вы хотели сказать? Какой зажим имели в виду?
— Тот, что находится за моей спиной, на Челли. Поворачивайте своих коней, иначе вас насадят на ножи оба племени, а остатки прикончат грифы да койоты. Послушайте меня, я желаю вам добра!
Достаточно было одного взгляда в его открытое лицо и в его честные глаза, чтобы убедиться: он говорит правду. Именно поэтому Роллинс спросил:
— Вы и в самом деле полагаете, что опасность столь велика?
— Да, я уверен. Утром я видел следы, по которым определил, что обе стороны уже выслали разведчиков. Это всегда заставляет насторожиться. А вам непременно надо попасть в те края? Вы не можете отложить поездку до лучших времен?
— Хм, это-то мы могли бы сделать… Но если вы считаете, что опасность слишком велика, я полагаю за лучшее…
— Ничего не надо! — прервал банкира Нефтяной принц. — Вы знаете этого человека? Вы верите ему больше, чем нам? Если он боится следа в траве, это его дело. Нас это не касается.
— Курьерами обыкновенно становятся опытные вестмены. Мне кажется, что он говорит правду. А если речь идет о жизни, точнее обо всех наших жизнях, то не надо проявлять глупого упрямства. Нет никакой разницы, уладим мы наше дело теперь или несколько дней спустя.
— Разница есть! Мне не доставляет удовольствия постоянное пребывание в этих краях, сэр.
— А-а, понимаю! Речь идет о бизнесе! — курьер рассмеялся. — Хорошо! Но я к таким людям не принадлежу. Я выполнил свой долг, предупредил вас, большего от меня требовать не стоит.
При этих словах он натянул поводья, собираясь отправиться дальше.
— А мы и не требуем, — заключил Нефтяной принц. — Нам от вас вообще ничего не надо, поэтому можете оставить свое мнение при себе. Уматывайте, да поскорее!
Эта грубость снова не вывела курьера из себя, и он ответил тоном учителя, дающего наставление ученику:
— Я еще не встречал такого грубияна, как вы, хотя на Западе околачиваются разные людишки. — И, обращаясь к банкиру, продолжил: — Прежде чем я выполню пожелание этого много воображающего о себе господина и оставлю вас, я кое-что скажу. Если речь идет о бизнесе, то в этих краях он опасен и в обычные мирные времена. Сейчас он становится не просто опасным, а совершенно подозрительным предприятием. Берегитесь, сэр!
Он уже хотел уехать, как Нефтяной принц вдруг выхватил нож и закричал:
— Это оскорбление, парень! Не всадить ли эту острую сталь тебе под ребра? Скажите еще только слово, и я это сделаю!
Тут же сверкнули дула револьверов, которые вытащил курьер. Глаза его заблестели еще сильнее, когда он ответил с презрительной усмешкой:
— Ну-ка попытайся, дружок! Убери нож, а то я буду стрелять. Здесь двенадцать пуль, ребята. Если кто-нибудь из вас пошевелит рукой, я продырявлю его жалкую душонку. Убери нож, говорю! Считаю до трех! Раз, два…
Видно было, что курьер разозлился не на шутку, и Гринли не стал ждать до трех, а поспешил засунуть оружие в ножны.
— Вот так-то лучше! — курьер улыбнулся. — Не советовал бы вам доходить до крайности. На сегодня достаточно. Если нам доведется еще раз встретиться, я, может, поучу вас и побольше!
Он ускакал, даже не удосужившись оглянуться. Гринли схватился было за ружье, но бухгалтер придержал его руку и укоризненно сказал:
— Не делайте больше глупостей, сэр! Неужели вы хотите застрелить человека?
— А какие, собственно, глупости я сделал?
— Ваша грубость, да и все ваше поведение. Человек по-хорошему отнесся к нам, и я не вижу причины, подтолкнувшей вас на конфликт.
Гринли уже готов был дать злобный ответ, но опомнился и возразил спокойнее:
— Я был груб по отношению к нему, а вы грубите мне. Давайте не будем поддевать друг друга. Парень, предупреждавший вас, был просто трусом.
— Но когда вы вытащили нож, он ничуть не струсил, и именно вам пришлось сдаться.
— Ну, только дьявол смог бы спокойно глазеть, как в грудь его направляют два дула с шестью патронами в каждом. Но хватит об этом. Поехали дальше!
Батлер и Поллер во время происшествия оставались внешне спокойными, но по ним было видно, что их также разозлило появление курьера, в особенности — его предупреждение. И, когда поскакали дальше, они, как и Нефтяной принц, сбоку испытующе посматривали на Роллинса и Баумгартена, пытаясь по выражениям их лиц понять, какое впечатление произвело на них предостережение.
Настроение всадников полностью изменилось; они теперь ни о чем больше не говорили, каждый казалось, был занят своими собственными мыслями. Солнце зашло, и было найдено подходящее место для ночлега. О пище не надо было заботиться, потому что Нефтяной принц захватил еду в пуэбло. Ужинали молча, и только когда стало совсем темно, Баумгартен спросил:
— Не разжечь ли костер?
— Нет, нет, — предостерег Гринли.
— Боитесь индейцев?
— Нет! Я знаю эту местность и индейцев лучше встреченного нами курьера. Это он, пожалуй, оказался здесь впервые. О страхе нет и речи, но осторожность не помешает. Если курьер видел следы, не обязательно разведчики могли их оставить. Поэтому лучше не разжигать огня. Тогда вы не упрекнете меня в том, что я пренебрегал вашей безопасностью.
— Хм! — задумчиво проговорил банкир. — Вы ведь были так убеждены, что опасности, о которой говорил курьер, не существует.
— Для нас — нет; в этом можете на меня положиться. Чтобы окончательно успокоить вас, утром я отошлю Поллера и Батлера, хотя все это совершенно лишнее.
— Зачем? — спросил банкир.
— Они поедут вперед как разведчики, заботясь о вашей безопасности. Видите, я обо всем подумал, и теперь можно успокоиться.
— Значит, рано утром мы поедем не все?
— Я останусь с вами и мистером Баумгартеном. Уедут только Батлер и Поллер. Они будут внимательно смотреть, нет ли чего опасного, а если что заметят, сразу же вернутся назад, чтобы предупредить нас.
— Это действительно успокоило меня, мистер Гринли. Скажу честно, тот курьер все-таки нагнал на меня страха.
Он и не догадывался, что все глубже заглатывал наживку, приготовленную для него Нефтяным принцем.
Разговор на этом закончился, и все собрались ложиться. Однако кто-то должен был стоять на часах. Очередность установили следующую: Баумгартен, за ним банкир, последняя вахта приходилась на Нефтяного принца. Тот, под утро заступив на дежурство, с полчаса сидел неподвижно, а потом наклонился к банкиру и Баумгартену, чтобы проверить, крепко ли они спят. Убедившись в этом, он разбудил Поллера и Батлера. Все трое тихо встали и отошли подальше, чтобы их никто не услышал и не увидел. Начался тайный совет.