Май Карл. Нефтяной принц

   — Пленных, — утешил женщину Вольф, — убивают только после окончания войны, при возвращении в родные деревни. Война еще и не начиналась, так что пока нечего бояться за жизнь сына. Прежде всего надо послать к реке лазутчиков.
   — Зачем? — спросил вождь.
   — Если мое предположение верно, трое белых, после того как получат оружие, вернутся и станут преследовать нас.
   — Ты думаешь, что они попытаются заставить тебя отдать бумагу?
   — Да. Но они будут прятаться, выискивать подходящую возможность напасть, поэтому мне придется позаботиться о собственной безопасности. Прошу тебя выслать разведчика к реке.
   Вождь внял его совету, и только после этого началось обсуждение похода. Собственно говоря, обсуждать-то было нечего. Можно, конечно, предположить, что Гринли сказал не всю правду, но никто не сомневался, что нихора вышлют шпионов, и те хорошенько высмотрят лагерь навахо. Как бы там ни было, нихора решились атаковать. К тому же они могли предположить, что сбежавшие бледнолицые будут искать защиты у навахо. Эти бледнолицые наверняка выдадут намерения нихора, что станет лишним доводом для последних в пользу немедленной атаки. Ну, а самим навахо ждать нападения врага смысла не было, и они приготовились к немедленному выступлению. Подготовка закончилась в тот самый миг, когда вернулись шестеро всадников, сопровождавших Гринли, Батлера и Поллера. Они рассказали, что белые, получив оружие и патроны, спокойно поехали дальше. Тем не менее, разведчик навахо остался у реки; ему дали задание продолжать наблюдение, и, если белые повернут коней, немного подождать, а потом, объехав их стороной, присоединиться к своим товарищам.
   Отряд двигался по правому берегу. Это означало, что навахо поверили заявлению Нефтяного принца, надеясь встретит противника там. На самом деле нихора находились на левом берегу. Когда день клонился к концу, появился разведчик и сообщил, что трое белых в самом деле повернули и теперь идут по следам навахо.
   Навахо скакали весь вечер и только к полуночи остановились, ибо ошибочно предположили, что в любую минуту могут наткнуться на врага. Костров решили не разжигать, чтобы не выдать свое присутствие.
   Сначала Нитсас-Ини хотел выставить несколько постов, призванных задержать троих белых, но Вольф, ради которого и принимались эти меры, сказал, что это лишнее. Он посчитал, что в темноте Батлер, Поллер и Гринли и так не смогут найти след навахо.
   Вперед стражей все же выслали — этого требовали правила безопасности. Для вождя быстро поставили палатку: в ней должна была спать белая скво. Она, хотя и расстелила одеяло, не могла уснуть от волненья. К тому же в палатке было так душно, что через некоторое время женщина поднялась и вышла на свежий воздух.
   Луна поднялась над приречными деревьями и отражалась в узкой, но глубокой реке. Вокруг царила тишина, лишь время от времени пофыркивали лошади, лупившие хвостами комаров. И больше никаких звуков. Неужели никаких? Да нет, с другого берега внезапно донеслось что-то совершенно непонятное: «Фитифитифити, фитити, фитити, фитити, фитифитифити, фитити, фитити, ти!»
   Индейцы пробудились и с удивлением прислушались. Что там звучало, человеческий голос или музыкальный инструмент? Нитсас-Ини легонько тронул свою жену и спросил:
   — Слышала? Никогда прежде ничего такое до моих ушей еще не доходило. Что это может быть?
   — Кто-то подражает скрипке и пытается исполнить вальс.
   — Скрипка? Вальс? Я не знаю, что это.
   Женщина хотела было объяснить, но не успела, потому что с другого берега донеслось: «Клилилилилили, лилили, лилили, клилилилилили, лилили, лилили, лилили, ли!»
   — Что-то новое! — прошептал вождь.
   — Подражание кларнету.
   — Кларнет… Я думаю, что там…
   — Трарара та-та-та-трарара та-та-та…! — прервал его голос с того берега.
   — Это тромбон, — объяснила скво, которая, впрочем, также ничего не понимала.
   И прежде чем ее супруг успел что-нибудь сказать, снова раздалось: «Чингчингчинг чингбумбум, чингбумбум, чингчннгчинг, чингбумбум, чингбумбум, бум!»
   — О, это уже большой барабан с медными тарелками, — заметила скво, и ее удивление с каждой минутой возрастало.
   — Тромбон? Барабан? Тарелки? — спросил Нитсас-Ини. — Это громкие слова, которых я не понимаю. Может быть, там бродит Злой Дух?
   — Никакой это не дух, а человек.
   — Ты уверена?
   — Да. Он подражает голосом звучанию музыкальных инструментов.
   — Это, видимо, бледнолицый?
   — Возможно.
   — Но они же в плену! Я пошлю разведчиков, пусть проследят за этим странным существом.
   Несколько минут спустя четверо индейцев переправились через реку ниже по течению, а потом прошли вдоль берега. Послышался сдавленный крик, и четверка вернулась, перенеся на этот берег человека. Когда его поставили на ноги, один из разведчиков сообщил вождю:
   — Мы взяли бледнолицего. Он прислонился к дереву и барабанил пальцами по животу.
   Нитсас-Ини внимательно разглядел чужака и спросил:
   — Что ты тут делаешь ночью? Кто ты и с кем ты приехал?
   Вождь говорил на смеси английского и индейского языков. Тот, к кому обращался Нистас-Ини, не понял его, однако догадался, что от него хотели узнать, и ответил по-немецки:
   — Добрый вечер, господа! Я кантор эмеритус Маттеус Аурелий Хампель из Клотцше, что под Дрезденом. Там прекрасный летний курорт, расположенный на Дрезден-Циттауской и Дрезден-Кёнигсбрюккерской железной дороге. В местном ресторане в летний сезон каждую неделю устраивают музыкальные вечера. А почему вы помешали мне заниматься? Я промок до нитки.
   Краснокожие не поняли ни слова, но можно себе вообразить удивление белой скво, услышавшей звучание родного языка. Она поспешно подошла к отставнику и обрадованно воскликнула:
   — Вы говорите по-немецки? Вы кантор из окрестностей Дрездена? Как вы попали на реку Челли?
   Теперь черед удивляться пришел кантору. Он отступил на несколько шагов и, всплеснув руками, воскликнул:
   — Звуки родной речи! Индианка, настоящая индианка, говорящая по-немецки!
   — Вы заблуждаетесь — я хотя и жена индейца, вождя навахо, но родилась в Германии.
   — И вы взяли в мужья индейца? Как же зовут вашего супруга?
   — Нитсас-Ини, Сильный Гром.
   — Нитсас-Ини? Но мы же хотели попасть как раз к нему!
   — Вы сказали «мы», значит, вы не один?
   — Разумеется, нет! Нас целое общество вестменов и героев: Виннету, Олд Шеттерхэнд, Сэм…
   — А могу я узнать, где сейчас находятся ваши спутники?
   — Идут по следам нихора.
   — Которые хотят напасть на нас?
   — Да, если не ошибаюсь, то я слышал об этом.
   — Вы сказали мне нечто очень важное. Мы как раз выступили навстречу нихора, чтобы предупредить их нападение.
   — Навстречу? Тогда вы, пожалуй, идете по ложной тропе, достопочтенная фрау.
   — Почему?
   — Потому что они идут по левому берегу.
   — Вы это точно знаете? Вы не ошибаетесь?
   — Исключено! Если мы, слуги искусства, что-нибудь узнаем, то знание это сохраняется в нас неизменным и навсегда. На нас самих напали нихора.
   — Это я знаю, и трое ваших убежали.
   — Трое? Вы вероятнее всего имеете в виду Батлера, Поллера и Нефтяного принца. К сожалению, эти трое удрали именно от нас.
   — Расскажите-ка мне поподробнее об этом. Они сказали нам, что Шеттерхэнд и все его друзья еще находятся в плену, и только им троим удалось спастись.
   — Либо ложь, либо ошибка в расчетах. Когда эти трое убежали, мы уже давно были на свободе. Вы видели этих людей?
   — И даже говорила с ними так же, как сейчас с вами.
   — Надеюсь, что вы были с ними осмотрительны? Этим людям нельзя верить. Они плуты, настоящие плуты, да-да! Им даже удалось обмануть меня, сына муз! Ну, об этом я нам еще расскажу.
   — Да, позже. А сейчас я хотела бы знать, где находятся Олд Шеттерхэнд и Виннету?
   — Этого я не знаю.
   — А по вашим словам можно было заключить, что вы знаете.
   — Во-первых, я о таких вещах не беспокоюсь. Все мои мысли заняты сочинением героической оперы. Ну, а во-вторых, мои спутники не так разговорчивы со мной, как вы думаете. С их стороны в этом есть даже что-то деликатное, и я должен благодарить их. Они не хотят загружать меня разными прозаическими вещами, потому что мне суждено создавать высшие. Потому я не знаю, где в данный момент находятся Шеттерхэнд и Виннету. Могу сказать одно: они пошли по следу нихора.
   — Давно вы расстались?
   — Еще до полудня. Они с собой никого не взяли, кроме Ши-Со.
   — Ши-Со? Моего сына?
   — Он ваш сын? Я знал, что он сын Нитсас-Ини, но того, что он ваш сын, я не знал.
   — Я же сказала вам, что я жена вождя…
   — Конечно, только знаете, служителю искусства не так легко разобраться в семейных отношениях, когда мама белая, а папа медного окраса. Мне надо все хорошенько обдумать, и тогда, может быть, вы получите роль в моей героической опере. Я думаю, роль краснокожей героини, потому что белая героиня у меня уже есть: фрау Розали Эберсбах!
   Кантор показался ей немного странным. Она покачала головой, а потом спросила:
   — А что вы, собственно говоря, делали на той стороне?
   — Сочинял.
   — Это и есть работа над оперой?
   — Да. Я сочинял выходной марш.
   — Так громко?
   — А по-другому нельзя. Я должен слышать, как звучат отдельные инструменты.
   — Но это могло стоить вам жизни! А если бы поблизости оказались враги?
   — Их не могло быть.
   — Откуда вам это известно?
   — Так сказал Сэм Хокенс. Потому он не стал за мной строго присматривать, и мне удалось незаметно улизнуть. Я ушел так далеко, что они не могли меня услышать, и стал пробовать различные голоса оркестра. И вдруг мне помешали. Меня схватили сзади, зажали горло и перенесли сюда. Надеюсь, что теперь меня вернут на прежнее место.
   — Так и будет. А далеко до вашего лагеря?
   — Четверть часа хода, забираться дальше не имело смысла.
   — А кто там командует?
   — Сейчас — Сэм Хокенс. Олд Шеттерхэнд дал указание, чтобы мы как можно скорее шли по его следу. А вечером мы, естественно, должны останавливаться, ибо в темноте следов не видно.
   — Хорошо, я должна поговорить с мужем.
   Она хотела отойти, но кантор схватил ее за локоть и попросил:
   — Не забудьте сказать ему, что я служитель искусства и сын муз! Меня нельзя таскать по воде, как это сделали в прошлый раз!
   Вольф, стоявший в сторонке и прислушивавшийся, подошел к кантору и с большим упреком в голосе сказал:
   — Тогда вы должны были оставаться дома. Сыновьям муз нечего делать на Диком Западе!
   — Но почему? — искренне удивился кантор.
   — Потому что они, если хотя бы чем-то напоминают вас, совершенно бестолковые и безумные люди.
   — Ого! Я попросил бы все-таки говорить со мной в другом тоне…
   — Тихо! Вы поступили крайне неосторожно. Если Сэм Хокенс считал, что здесь нет врагов, то он заблуждался. Вы ушли из лагеря без разрешения, и это легко могло стоить жизни всем вам. А что было бы, если бы на вас наткнулись не мы, а нихора?
   — Но они же находятся на левом берегу!
   — Они могут перейти реку. И тогда вы бы погибли. И вообще мы не слишком верим вам. Мы вынуждены послать разведчиков, чтобы проверить, что в вашем рассказе правда, а что нет.
   — Все правда! Даю вам свое слово.
   — Ваше слово ничего не стоит. Вы кажетесь мне таким путаником, что я не завидую людям, которым приходится иметь с вами дело. Кто знает, сколько бед вы уже натворили.
   — Ни одной! Искусство несет с собой только здоровье и благодать.
   — Но не его служители, если они похожи на вас.
   — Это оскорбление! Да и кто вы такой? Вы говорите по-немецки. Значит, вы мой соотечественник?
   — Да.
   — Тогда вы должны быть вежливее. Когда соотечественники встречаются так далеко от родины, они должны радоваться, а не злиться.
   — В этом вы правы. Но надо быть ангелом, чтобы не злиться на такую бестолочь, как вы. Не только безопасность своих спутников, но и саму их жизнь вы ставите на карту, а меня это тоже немного касается, потому что, если не ошибаюсь, с вами находится очень близкий мне человек.
   — Кто бы это мог быть? Наверно, фрау Розали Эберсбах?
   — Какая фрау! С вами был молодой немец по фамилии Вольф?
   — Конечно, Адольф Вольф. О, так вы его дядя?
   — Именно. Оказывается, вы можете мыслить логически. Это примирит меня с вами. Садитесь! Вам придется подождать здесь возвращения разведчиков. Я сам пойду с ними.
   Потом седовласый перевел индейцам все, что услышал от кантора. Итак, было решено, что Вольф вместе с двумя краснокожими переберется через реку и отыщет лагерь белых.
   Все трое были хорошими пловцами, они легко и быстро переправились на другой берег и пошли налево, вдоль реки. Очень скоро они услышали шаги и быстро спрятались в кустах. Приближавшиеся разговаривали между собой, но очень тихо. Когда они подошли ближе, Вольф увидел, что их двое. Неизвестные остановились и прислушались.
   — Это ужасный человек! — сказал один, — вроде бы ходит весь в себе, но как только мы разбиваем лагерь, он куда-то смывается. И мы теперь должны обшаривать все направления, чтобы его отыскать, а громко кричать нельзя, не то найдется ухо у какой-нибудь физии, которая совсем не дружески к нам настроена. Если мы его найдем, то свяжем. Не так ли и ты кумекаешь, старина Дролл?
   — Да, — согласился другой. — Опера, которую он хочет написать, безумна, а сам он и того хлеще, если потребно. Он может принести нам много зла. Действительно, не остается ничего иного, как привязать его к чему-нибудь.
   Вольф понял, что имеет дело с немцами, и приветствовал их из-за куста:
   — Добрый вечер, господа! Рад встретить земляков в этих краях.
   Однако этих прохожих он уже не увидел — они как сквозь землю провалились. Слышно было только щелканье ружейных затворов.
   — Где же вы? — продолжал Вольф. — По вашему поведению и скорости движений вижу, что вы хорошие вестмены. Но такая предусмотрительность не нужна. Вы же слышите, что я говорю по-немецки.
   — Есть много негодяев, — послышалось из зарослей, — временами умеющих перекинуться парой немецких фраз.
   — Но я-то не из их числа!
   Он тут же представился дядей Адольфа Вольфа и рассказал о встрече с кантором. Тут Хромой Фрэнк крикнул:
   — Черт возьми, все сходится! Хорошо, что мы второпях не подстрелили друг друга. Значит, вы дядя Адольфа? Тогда хватит прятаться в кустах, выходите сюда, старый немецкий Наполеон!
   — Охотно, но со мной два воина навахо. Как вы к ним отнесетесь?
   — Как к собственным крестникам.
   — Тогда мы выходим!
   Вольф вышел с краснокожими из-за куста, те двое оставили свое укрытие, они встретились, обменялись рукопожатиями, и Фрэнк заговорил:
   — Вот теперь мы можем ответить на ваше приветствие. Добрый вечер, с прибытием к друзьям! А чтобы вы знали, с кем имеете дело, скажу вам свое имя: герр Гелиогабал Морфей Эдвард Франке, охотник на медведей по прозвищу Хромой Фрэнк. А это — мой друг и товарищ по прозвищу Тетка Дролл, он же Себастьян Мельхиор Пампель.
   — Рад познакомиться с двумя столь достойными вестменами. Не проведете ли вы меня к своему лагерю?
   — Охотно. Позвольте мне быть вашим чичероне ^[75], но скажите сначала, куда спрятался наш кантор!
   — Он у нас в лагере, пришлось задержать его до тех пор, пока не узнаем, чей он.
   — Да у него не все дома! Этот человек уже принес нам массу всяких неприятностей.
   Когда они добрались до немецкого лагеря, застали там только переселенцев, их жен и детей. Все остальные пошли разыскивать кантора.
   — Выстрелите-ка из ружья, — предложил Вольф. — Все сразу соберутся.
   — А если рядом враг?
   — Нет, кроме наших двух лагерей, здесь никого нет.
   Сказав это, Фрэнк выстрелил, и вестмены стали прислушиваться, не приближается ли шум шагов. А переселенцы жадно разглядывали трех пришельцев, которых привел Хромой. Тем временем выстрел оказал свое действие: ушедшие одни за другим возвращались. Можно представить, как растрогался Адольф Вольф, увидев дядю. Они тут же отошли в сторонку, чтобы вдоволь наговориться о родине и родственниках, о том, что лежало у каждого на сердце, да мало ли еще о чем, но времени — увы! — не было. Старший Вольф в этот момент являлся представителем навахо и как таковой участвовал в переговорах. Ему назвали имена всех присутствующих, и тогда он обратился к банкиру:
   — Если не ошибаюсь, вы и есть мистер Роллинс из Арканзаса?
   — Да, сэр, — раздалось в ответ.
   — Это вы купили нефтяное месторождение?
   — К сожалению, потому что никакого месторождения нет.
   — Вас обманули.
   — И еще как! Жаль, что те три парня ушли от нас. Надеюсь, мы их еще поймаем. У них остался мой чек, и они хотят получить по нему деньги во Фриско.
   — Если вас беспокоит только это, то пусть бегут куда глаза глядят!
   — И вы советуете мне такое?!
   — Именно. Вот, взгляните, что это такое?
   Он вытащил из кармана сложенную бумагу и протянул ее Роллинсу. Едва бросив взгляд на протянутый ему документ, тот закричал в изумлении:
   — Сэр, да это же моя подпись, это мой чек! А я полагал, что он в руках Гринли!
   — Как видите, вы ошибались. Теперь вам не придется жалеть об этой потере. — И Вольф рассказал, как к нему попал чек, но когда добавил, что Гринли, Батлер и Поллер намерены вернуться, Сэм Хокенс, прищурившись, спросил:
   — Не за вами ли они охотятся, мистер Вольф?
   — Конечно, они только ждут случая, чтобы напасть на меня одного и отнять бумагу.
   — И я так думаю, но это им не только не удастся, наоборот — они попадут в наши руки.
   — Надеюсь.
   — А потом мы устроим короткий суд. Больше они уж от нас не уйдут. Где вы встали на ночь?
   — В четверти часа ходьбы отсюда вверх по реке, на том берегу.
   — Вы считаете, что мошенники где-то близко?
   — Не думаю. Они шли по нашим следам, пока было светло. Потом они, наверняка, остановились. У нас значительное преимущество во времени.
   — Хорошо, займемся ими завтра.
   — Может и не получится, потому что завтра нам предстоит встретиться с нихора.
   — Хм, верно. Хотел бы я видеть, что предпримут эти негодяи, когда завтра доберутся до вашего лагеря и увидят, что птички упорхнули.
   — Видимо, они переберутся через реку и последуют за нами.
   — Мокаши не так глуп.
   — Глуп? В чем же здесь глупость?
   — Вас же больше! У него всего триста воинов, и он вышлет разведчиков наблюдать за вашим лагерем. Когда они увидят, что лагерь покинут, то очень тщательно осмотрят окрестности. Только слепые не заметят, что вас вдвое больше. Они донесут об этом вождю, и тот поостережется нападать на вас.
   — И что же он тогда будет делать? Откажется?
   — Нет. Он пойдет за вами и пошлет гонцов за подкреплением. Когда они прибудут, Мокаши бросится в атаку.
   — И он останется рядом с нами, пока не получит подкрепление? Нет, мистер Хокенс, я думаю иначе.
   — Давайте послушаем! Если каждый выскажет свое мнение, можно будет принять верное решение.
   — Дела обстоят совершенно иначе. Нефтяной принц обманул нас, сказав, что нихора идут по правому берегу реки. Чем он руководствовался, легко понять.
   — Он хочет отсрочить начало сражения между навахо и нихора, чтобы выполнить задуманное.
   — Так. Нихора едут по левому берегу вниз по течению, чтобы захватить врасплох навахо, а те скачут по правому вверх, чтобы опередить противника. Они ведут своеобразную игру в прятки и теряют массу времени, что только на руку Нефтяному принцу. Но нихора об этом ничего не знают. Они не догадываются, что Нефтяной принц был у нас и солгал нам. Они, наверняка, нашли покинутый лагерь, увидели наши следы и бросились по ним, чтобы внезапно напасть сзади. Неожиданная атака может уравновесить численное превосходство. В этом вы со мной согласитесь.
   — Ничего не имею против, однако думаю, что вы сами не сделали бы того, что ждете от нихора. Впрочем, тут есть одно обстоятельство, которое мы должны принимать в расчет. Я говорю про Олд Шеттерхэнда, Виннету и Ши-Со.
   — Я слышал, что они уехали, но не догадываюсь, зачем они это сделали. Пожалуй, они хотели понаблюдать за нихора?
   — Да нет, они должны были сразу поехать к навахо, чтобы сообщить о готовящемся нападении.
   — Значит, эти трое направлялись к нам? — закусил губу Вольф. — Тогда их должны были увидеть нихора.
   — Нет, Олд Шеттрхэнд собирался сделать крюк. У него и Виннету лучшие кони на всем Западе, да и Ши-Со выбрал самую хорошую среди имевшихся лошадей. Они, наверняка, обогнали нихора.
   — Не очень мне нравится их идея, — Вольф нахмурился. — Нас совершенно не надо было ни о чем извещать.
   Ну да! Ваши разведчики были схвачены, они ничего не могли вам сообщить.
   — Мы выставили часовых. Они бы, конечно, заметили приближающегося врага. А теперь придется отказаться от помощи двух людей, на которых мы больше всего рассчитывали — Виннету и Олд Шеттерхэнда. Если им даже удастся обогнать нихора и приехать раньше, они не встретятся с нами. Они найдут покинутый лагерь и не будут знать, что делать. К тому же, за ними идут враги, а нас нет…
   — Не будут знать, что делать? — Сэм Хокенс громко рассмеялся. — Хи-хи-хи! Как вам такое пришло в голову, мистер Вольф! Воображаете, что знаете этих двух знаменитых людей, а сами несете чушь. Если вы такое про них подумали, мне вас искренне жаль!
   — Вы слишком буквально восприняли мои слова, мистер Хокенс. Да, я знаю этих людей, могу это еще раз подтвердить, знаю, что они совершили и еще могут совершить. Естественно, любому другому вестмену далеко до них. Но бывают ситуации, когда даже образец мудрости может совершить ошибку.
   — Но не эти двое, говорю я вам! Таких способностей я не видел ни у кого. Они обладают великой силой предчувствия, почти граничащей с ясновидением. Конечно, это им дано от природы, но в результате упорных постоянных упражнений они развили этот дар во сто крат! Убежден, что они раскрыли следы Гринли, Поллера и Батлера, несмотря на множество отпечатков ваших лошадей. Кто знает, что они теперь делают. Может быть, то, что никому другому и в голову не придет. Да, вот еще что: до сих пор мы не поговорили о Хасти-тине и других разведчиках. Вам известно что-нибудь про них?
   — Да. Мы посылали десять разведчиков, восемь сейчас находятся в плену у нихора, а двое других убиты.
   — Кем?
   — Разумеется, воинами нихора. Об этом сказал этот Нефтяной принц.
   — И вы ему поверили?
   — Почему же нам не верить? Воинов послали шпионить за врагами, а когда их поймали, то убили. Все очень просто.
   — Не так просто, как вы думаете. Я слышал, что этот Хасти-тине был отличным разведчиком.
   — Да, несмотря на свою молодость, он был мастером своего дела.
   — И вас не удивило, что он был так неосторожен, что позволил себя схватить?
   — Что вы хотите этим сказать? — Вольф испытующе взглянул Сэму прямо в лицо.
   — Только подвести вас к правде. Нихора ваших шпионов не убивали.
   — Тогда кто же?
   — Нефтяной принц.
   — Нефтяной… принц? — в голосе Вольфа послышалось недоверие. — Вы заблуждаетесь.
   — Слушайте, мистер Вольф, Сэм Хокенс не даст себя легко в чем-либо убедить! Мое утверждение основано на фактах.
   — Что же это за факты?
   — Хасти-тине отлично сделал свое дело. Он выследил вождя нихора, но тут появился человек со стороны, который выстрелил в спину ему и его спутнику.
   — Докажите!
   — Нет ничего проще. Есть свидетели, которые могли бы помешать, да не успели, потому что все произошло слишком быстро. И эти свидетели находятся здесь.
   — Здесь? — удивился Вольф, и его взгляд пробежал по лицам спутников Сэма.
   — Да, это мистер Роллинс и мистер Баумгартен. Спросите их, они вам расскажут.
   Вольф не хотел верить словам Хокенса, но когда банкир описал ему трагические события того дня, он больше не сомневался.
   — Значит, это был тот самый негодяй! — почти крикнул Вольф. — Мы ведь держали его в руках! Он стоял рядом со мной, и я мог спокойно всадить ему нож прямо в сердце. Но мы ни о чем не догадывались, ни о чем…
   — Вы даже вооружили парней, хи-хи-хи! — залился своим неповторимым смехом Сэм. — Вы это очень хорошо сделали, воистину замечательно!
   — Помолчите, мистер Хокенс! Кто бы мог подумать! Он еще набрался наглости и явился к нам за помощью!
   — Ладно, хорошо уже то, что вы забрали у него чек.
   — Надеюсь, что мы исправим ошибку. Они обязательно попадутся нам, может быть, уже завтра.
   — Хочу вам напомнить, что иногда не все происходит так, как нам хочется.
   — Эти мерзавцы идут по нашим следам, и нам ничего не остается, как только подождать их.
   — Верно. А если не будет времени? Легко может статься, что кто-нибудь отнимет у вас время. Или же Нефтяной принц опомнится и повернет назад.
   — Тогда мы погонимся за ним и не успокоимся, пока не поймаем его! Завтра я вышлю навстречу несколько разведчиков, чтобы выяснить, действительно ли он следует за нами или нет.
   — Хм, он увидит этих разведчиков и потихоньку смоется, если не ошибаюсь.
   — Этого не случится — я выберу лучших среди наших людей. Ладно, об этом срочно должен узнать наш вождь, немедленно! Поедете со мной?
   — Нет, — ответил Хокенс — Пусть он придет сам.