Май Карл. Виннету

   — Остановись! — прервал я его, сознавая всю силу такой клятвы и понимая, что он ее сдержит. — Постой! Брат мой, Виннету, прошу тебя, не торопись клясться!
   — Ты просишь не торопиться? — гневно спросил он.
   — Клятву приносят со спокойной душой.
   — Уфф! Душа моя спокойна, как могила, куда я опущу своих родных. И как земля никогда не отдаст их нам, так и я не отступлюсь от слов! Клянусь!
   — Умоляю, остановись!
   Он грозно сверкнул глазами и воскликнул:
   — Олд Шеттерхэнд собирается помешать мне? Я не хочу, чтобы старые скво плевали в меня, считая трусом! Я нс хочу, чтобы меня изгнали из моего собственного племени за то, что я не отомстил за смерть своих близких!
   — Ты меня не понял! Я тоже хочу, чтобы убийца был наказан. Трое уже получили по заслугам, четвертый сбежал, но ему от нас не уйти.
   — Я в этом не сомневаюсь! — воскликнул Виннету. — Но дело не только в нем одном. Он действовал как сын белого племени, которое несет нам смерть. Все бледнолицые отвечают за то, чему научили его, поэтому они все виноваты. И я, Виннету, первый и верховный вождь всех апачей, бросаю им вызов!
   Он стоял передо мной, гордый и непреклонный. Несмотря на свои юные годы, он — могучий вождь апачей! Да, такой сдержит клятву, сумеет собрать под своим командованием всех краснокожих воинов и начать великую и отчаянную, не на жизнь, а на смерть, войну с белыми. Не важно, что исход ее предрешен. Все равно прерии Дикого Запада покроют тысячи трупов.
   Именно тогда, в ту страшную и горестную минуту, решалась судьба многих племен, решался вопрос — быть или не быть кровавой бойне, откопают ли краснокожие военный топор и вступят ли на военную тропу против белых.
   Я взял апача за руки и сказал:
   — Пусть Виннету выслушает меня. Возможно, это последняя моя просьба. И он больше никогда не услышит голоса своего белого друга и брата. Здесь лежит Ншо-Чи, и ты говоришь, что она любила меня и умерла с моим именем на устах. Тебя она тоже любила: меня — как друга, тебя — как брата, и ты отвечал ей тоже любовью. Во имя этой любви заклинаю тебя: дай свою клятву после того, как скалы сомкнутся над достойнейшей из дочерей апачей, но только не сейчас.
   Опустив голову, Виннету внимательно слушал меня, затем посмотрел на сестру. Лицо его смягчилось, и он заговорил:
   — Мой брат Сэки-Лата имеет большую власть над сердцами людей. Ншо-Чи обязательно бы последовала твоему совету, поэтому и я не могу отказать. Когда глаза мои не будут видеть их тел, тогда и решится, понесут ли воды Миссисипи и ее притоков кровь бледнолицых и краснокожих в море. Я сказал! Хуг!
   Я с благодарностью пожал ему руку.
   — Мой краснокожий брат поймет, что нс милости для убийцы прошу я. Пусть преступника настигнет суровая и страшная кара, которую он заслужил. Нельзя позволить ему убежать. Скажи, Виннету, что нам делать?
   — Ноги мои скованы, — мрачно сказал вождь, — обычаи моего народа повелевают остаться с мертвыми родными и похоронить их. Только потом я смогу вступить на тропу отмщения.
   — Когда будут похороны?
   — Я должен посоветоваться с воинами. Мы можем или похоронить их здесь, где они умерли, или отвезти туда, где они жили. Если их тела найдут здесь последнее пристанище, на обряд погребения верховного вождя Инчу-Чуны потребуется несколько дней.
   — Убийца успеет скрыться!
   — Не успеет. Виннету не может пуститься в погоню, но вместо него это сделают другие. А теперь, брат, скажи, как ты очутился здесь?
   Он заговорил об обычных делах и внешне казался совершенно спокойным. Я рассказал ему обо всем. Вдруг мы услышали тяжелый стон, доносящийся с места, где лежали сраженные мной грабители. Мы приблизились к ним и увидели, что один из них, раненный, как и Ншо-Чи, в грудь, еще жив и только что пришел в сознание. Вытаращив глаза, он что-то бормотал. Второй белый был мертв: пуля попала ему в сердце. Я наклонился к раненому и спросил:
   — Вы узнаете, кто рядом с вами?
   Казалось, он силился припомнить, что произошло, затем его глаза просветлели, и я услышал тихий голос:
   — Где… где… Сантэр?
   — Убежал.
   — Ку…да…?
   — Не знаю, но думаю, вы поможете нам. Ваши товарищи мертвы, и вам тоже осталось недолго жить. Хотя бы перед лицом смерти скажите правду. Откуда пришел Сантэр?
   — Не… знаю…
   — Это его настоящее имя?
   — У… него… много… имен…
   — Кто он такой?
   — Не… знаю…
   — Здесь у вас поблизости есть еще сообщники?
   — Нет… нет…
   — Куда вы ехали?
   — Никуда… Туда… где… деньги…
   — Следовательно, вы бандиты? Почему решили напасть на апачей?
   — Наг… гиты…
   — Но вы же ничего не знали о золоте?
   — Не… знали… сначала…
   Ему было трудно говорить, и я сам составил за него фразу:
   — Вы услышали, что апачи едут на восток, и подумали, что у них должно быть золото?
   Он кивнул в ответ.
   — Поэтому решили напасть на них? Чтобы ввести нас в заблуждение, вы проскакали немного вперед, а потом вернулись?
   Он опять подтвердил кивком головы.
   — Потом вы поехали за нами. И подслушали нас вечером?
   — Да… Сантэр…
   — Так это был сам Сантэр? Он передал вам, что услышал?
   — Апачи… Наггит… циль… забрать наггиты… утром…
   — Я так и предполагал. Потом вы спрятались в кустах и с деревьев вели наблюдение за нами?
   Ничего не ответив, он закрыл глаза.
   — И решили напасть на индейцев, когда те…
   Тут Виннету прервал меня:
   — Брат мой, незачем больше спрашивать, этот бледнолицый никогда не ответит нам — он умер. Белые собаки хотели похитить нашу тайну, но опоздали. Мы уже возвращались, когда они, укрывшись за деревьями, открыли стрельбу. Инчу-Чуна и Ншо-Чи упали, мне пуля пробила рукав. Я выстрелил в одного из них, но тот успел спрятаться за деревом, и я промахнулся. Вторая пуля настигла его дружка. Я укрылся за скалами, и если бы ты, мой брат, не подоспел вовремя, я бы погиб. Двое наступали спереди, третий крался с тыла, я его видел, но защититься не мог. Когда услышал выстрел твоего карабина, я понял, что спасен. Теперь мой брат все знает, и давай обдумаем, как схватить Сантэра.
   — Ты мне оказываешь честь, поручая поймать его?
   — Да, Сэки-Лата, ты обязательно выйдешь на след подлеца.
   — Не сомневаюсь. Но на поиски уйдет уйма времени.
   — Нет, след искать не надо, мы знаем, куда он приведет — к их стоянке. А там растет трава, и Сэки-Лата прочитает, куда ведут его следы.
   — А потом?
   — Потом мой брат и десять воинов пустятся в погоню. Остальные двадцать воинов нужны для обряда погребения.
   — Пусть будет так. Положись на меня, я не подведу моего краснокожего брата.
   — Я знаю, Сэки-Лата сделает все так, как сделал бы я сам! Хуг!
   Я крепко пожал руку Виннету, в последний раз склонился над телами Инчу-Чуны и Ншо-Чи и отправился в путь. На краю поляны я обернулся: Виннету, затянув похожую на тихие стоны траурную песнь апачей, прикрывал одеялами головы погибших. О Господи! Что я тогда почувствовал! Но я должен был действовать и поспешил назад той самой дорогой, которая привела меня сюда.
   По дороге меня одолевали сомнения. Сантэру не было смысла возвращаться в лагерь, ему надо было уходить поскорее и подальше от нас. Почему бы ему не воспользоваться лошадью, которую я оставил у подножия горы? Он непременно наткнется на нее у выхода из каньона.
   Представив это, я прибавил шагу, на перевале отдохнул несколько минут и бегом пустился вниз. Как я и думал, лошади на месте не оказалось. Не теряя времени на поиски следов, — впрочем, на каменистом дне ущелья их быть не могло, — я промчался по высохшему руслу реки и только в долине остановился. Здесь надо было отыскать следы. Сухая земля затрудняла поиски. Минут через десять я выбрался на более рыхлый грунт, где отпечатки копыт должны быть заметнее.
   Однако меня ждало разочарование. Несмотря на самые тщательные поиски, следов я не нашел. Сантэр здесь не проезжал. Видимо, он покинул каньон значительно выше, свернув в другую сторону. Я стоял и думал, что мне делать: вернуться и искать место, где Сантэр свернул? На это уйдет много времени, чего я не мог себе позволить. И я решил поскорее добраться до лагеря.
   Я мчался со всех ног. Виннету научил меня правильно, не задыхаясь и не уставая, бежать. Надо только умело переносить тяжесть тела с одной ноги на другую, и тогда можно без напряжения бежать часами. Конечно, если легкие в порядке.
   Сначала я направился к лагерю Сантэра. Лошади по-прежнему стояли в рощице. Сев на одну из них и взяв остальных под уздцы, я поехал в наш лагерь и к полудню уже прибыл на место. Навстречу выбежал Сэм:
   — Сэр, где вы пропадаете? Опоздали к завтраку, а я… — Он осекся, увидев лошадей. — Чтоб мне лопнуть! Отправились пешком, а возвращаетесь верхом! Неужели вы их украли?
   — Нет. Этих животных я добыл.
   — Где?
   — Неподалеку.
   — Чьи они?
   — Приглядитесь внимательно! Я-то их сразу узнал, а ведь ваши глаза лучше моих.
   — Так оно и есть! Теперь и я узнал — это лошади Сантэра и его компании. Но одной не хватает.
   — Будем искать ее вместе с всадником.
   — А что…
   — Спокойно, дорогой Сэм! Случилось нечто серьезное и печальное. Мы должны немедленно сниматься с места.
   — Куда и зачем?
   Я собрал апачей и сообщил им о смерти Инчу-Чуны и его дочери. Услышав это, они замерли: трудно было поверить столь ужасной вести. Тогда я подробно рассказал, как все произошло, и закончил так:
   — И теперь мои краснокожие братья должны признать, кто вернее предсказал будущее: Сэм Хокенс или краснокожий шаман. Инчу-Чуна и Ншо-Чи погибли, потому что с ними не было меня. А Виннету спасся. Скажите, что я приношу — жизнь или смерть?
   Сомнений на сей раз уже не было. Раздался клич, который был услышан на много миль кругом. Краснокожие, словно потеряв рассудок, принялись бегать, размахивая оружием, и воинственными гримасами демонстрировать свое горе и решимость отомстить за смерть вождя и его дочери. Мне с трудом удалось успокоить их:
   — Нельзя терять времени, воины апачей! Криками делу не поможешь. Мы отправляемся на поиски убийцы!
   — Да, да, вперед! — седлая коней, закричали апачи.
   — Тихо! Моя братья пока не знают, что надо делать. Я скажу вам.
   Они так тесно обступили меня, что чуть было не задавили. И плохо бы пришлось Сантэру, попадись он им в руки в этот момент. Стоун и Паркер, пораженные вестью о смерти отца и сестры Виннету, молча наблюдали за нами, стоя в стороне. Сэм, конечно, дал выход своим чувствам:
   — Я чувствую себя так, словно меня огрели по голове. Трудно поверить в такое! Эта прекрасная, добрая краснокожая мисс! Она была так мила и предупредительна со мной, и ее больше нет? Чувствую, словно…
   — Ваши переживания оставьте пока при себе, дорогой Сэм! — прервал я его. — Мы должны догнать убийцу. Надо действовать, а не давать волю чувствам!
   — Все! Едем! Но куда? Вам известно, где искать негодяя?
   — Пока нет.
   — Давайте пораскинем мозгами. Где искать его следы, мы не знаем. Что же делать? А искать обязательно надо, хотя это чертовски трудно.
   — Наоборот, очень легко.
   — Вы так считаете? Гм! Вы хотите сказать, что мы поедем в каньон и обследуем каждый камешек?
   — Я не говорил о каньоне.
   — Нет? А о чем же? Порой и гринхорну приходит в голову дельная мысль, но…
   — Сэм, прекратите! Сколько можно обзывать меня? Мне надоели ваши шуточки! Оставьте их при себе!
   — Шуточки? С чего вы взяли, сэр? Просто я не понимаю, как это можно поймать Сантэра, не обследовав место, где обрывается след?
   — Но вы же сами согласились, что мы потеряем много времени. Мы поступим иначе. Взгляните на те холмы, похоже, они не образуют сплошную цепь, а находятся на расстоянии друг от друга.
   — Правильно. Я знаю эту местность неплохо. Это не горная цепь, а просто отдельные холмы в прерии.
   — Прерии? Значит, там есть трава?
   — Ну да, такая же трава, как здесь!
   — Я так и думал. Сантэр может себе ехать сколько угодно по холмам и между холмами, но в прерии он обязательно оставит следы.
   — Самой собой разумеется, уважаемый сэр!
   — Тогда слушайте. Мы разделимся на два отряда, четверо белых объедут горы справа, а десять апачей — слева. И встретимся на противоположной стороне, кто-нибудь из нас обязательно выйдет на след. Я уверен, мы найдем его, а уж потом решим, что делать дальше.
   Сэм озадаченно поглядел на меня и воскликнул:
   — Черт возьми! Как же это я сам не догадался? Все так просто и понятно, под силу даже ребенку, чтоб мне лопнуть!
   — Вы согласны, Сэм?
   — Полностью, сэр, полностью! Быстро выбирайте десять воинов!
   — Поедут те, у кого самые выносливые и быстрые лошади. На случай, если поиски наши затянутся, надо прихватить продовольствие. Вы лучше знаете эти места. Сколько нам потребуется времени, чтобы объехать холмы?
   — Если поспешим — часа два.
   — Тогда — вперед!
   Я отобрал десятерых апачей, которые обрадовались, поскольку предпочитали искать убийцу, а не петь траурные песни. Остальным я объяснил дорогу к Виннету, и мы тронулись в путь.
   Но сначала мы заглянули на стоянку Сантэра, чтобы повнимательнее рассмотреть следы коня, на котором я скакал утром. Я аккуратно перерисовал отпечаток копыта, на что Сэм Хокенс недоуменно покачал головой:
   — А что, геодезистов учат делать рисунки даже лошадиных копыт?
   — Нет, но я думаю, что любому вестмену тоже стоит этому поучиться.
   — Зачем?
   — Вот найду след лошади и сравню его с рисунком.
   — Неглупо! Это вы тоже прочитали в книжках?
   — Нет.
   — А где?
   — Сам догадался.
   — Что за чудесные мысли приходят вам в голову, никогда бы не подумал, хи-хи-хи!
   — Вероятно, в моей голове им приятней находиться, чем под вашим париком, милый Сэм!
   — Верно! Верно! — воскликнул Дик Стоун. — Так ему и надо!
   — Я не потерплю, когда меня оскорбляют, заглядывая мне под парик!
   — А что ты можешь мне сделать?
   — Возьму и подарю его тебе! И чего привязались? Я же согласился, что план нашего грин… план совсем неплох, и хочу лишь сказать, что такие рисунки следовало бы раздать нашим краснокожим.
   Я ответил, что это излишне. Сэм страшно удивился, я же объяснил:
   — Во-первых, они не смогут сравнить рисунок со следом как полагается. Во-вторых, следы Сантэра едва ли им встретятся: я почти убежден.
   — А я утверждаю обратное. Не мы, а они их найдут. Ведь это же яснее ясного, что Сантэр поедет на запад.
   — Я не уверен.
   — Как так? Он же ехал в западном направлении, когда вы его встретили, следовательно, он помчался туда и теперь.
   — А вот и нет. Он умен и хитер, в чем мы уже смогли убедиться, и ждет, что мы поступим именно так, как вы сейчас говорили, будем искать его на западе, а он тем временем повернет на восток. Это же совершенно ясно.
   — Ну раз все так просто и понятно, будем надеяться, что вы правы.
   Вскоре мы разделились: индейцы повернули налево, на запад, а мы вчетвером — на восток.
   Пришпорив коней, мы поскакали по прерии, оставляя зловещие холмы слева и стараясь ехать по мягкой земле, где могли быть заметны следы Сантэра. Не отрывая глаз от земли, мы мчались вперед.
   Так прошел час, потом еще полчаса. Когда мы уже почти обогнули холм, на темной траве вдруг появился след. Здесь явно проскакала лошадь. Мы спешились и пошли по следу, пытаясь найти более четкий отпечаток копыта. Скоро таковой был обнаружен, я сопоставил его с рисунком: они совпадали. Наконец-то мы вышли на след Сантэра!
   — Какая замечательная вещь этот рисунок, надо обязательно взять на заметку, — воскликнул Сэм.
   — Да, возьми на заметку! — подхватил Паркер. — И еще кое-что.
   — Что?
   — А то, что ты, учитель, учишься у своего ученика.
   — Неужели ты думаешь, что обидел меня, старина Билл? Ничего подобного, хи-хи-хи! — засмеялся Сэм. — Учителю всегда приятно узнать, что его ученик превзошел учителя по уму и смекалке. А вот от тебя подобных результатов не жду. Сколько лет я потратил, чтобы сделать из тебя вестмена, и все кобыле под хвост. Если в молодые годы ничему не научился, нечего рассчитывать, что к старости поумнеешь.
   — Старые песни! Ты меня еще гринхорном назови. жить не можешь без этого прозвища, а вот с Олд Шеттерхэндом этот номер уже не пройдет.
   — Вот именно, ты гринхорн, каких свет не видывал, да притом еще старый, и тебе должно быть стыдно перед молодым, который на голову выше тебя, старого дурака, чтоб мне лопнуть!
   Обмениваясь колкостями, они тем не менее пришли к единому мнению, что Сантэр проезжал здесь примерно два часа назад. Однако мы не смогли пуститься в погоню — пришлось ждать апачей, а они появились только спустя три четверти часа. Одного я послал с донесением к Виннету, с остальными мы поскакали дальше на восток.
   До наступления сумерек оставалось часа два, и мы спешили, чтобы хоть немного наверстать упущенное время. Ночью нечего было и думать о преследовании беглеца — его след терялся в темноте.
   Мы прекрасно понимали, что именно за вечер и ночь Сантэр постарается оторваться от нас. Назавтра нам предстояли лихие скачки. В отличие от беглеца, имевшего полную свободу действий, мы должны были все время внимательно следить за дорогой. Но ночная гонка должна была утомить Сантэра, не говоря уже о его коне, которому необходим был хороший отдых, — это было единственное обстоятельство, игравшее нам на руку.
   Немного погодя холмы, названные Виннету и его отцом Золотыми, исчезли, и мы выехали на равнину, покрытую побуревшей травой и поросшую кустарником. Сантэр ехал быстро, его конь буквально взрывал землю копытами, оставляя отчетливые следы.
   Наступили сумерки, пришлось спешиться, чтобы видеть след. Но вот он совсем пропал. К счастью, в этом месте росло немного зеленой травы, мы пустили лошадей пастись, а сами, завернувшись в одеяла, легли спать. Ночь была очень холодной. Мои товарищи, замерзнув, несколько раз просыпались. Я же вообще не сомкнул глаз, не переставая думать о неожиданной смерти Инчу-Чуны и его дочери. Стоило мне лишь смежить глаза, как я снова видел их лежащими в крови и слышал последние слова Ншо-Чи. Я ругал себя за то, что был недостаточно внимателен с ней: думал о том, что в памятном разговоре с ее отцом надо было вести себя иначе. Мне казалось, что это я, собственноручно, толкнул ее в объятия смерти.
   К утру холод стал совсем невыносим. Я встал и, чтобы согреться, принялся ходить. Сэм Хокенс тоже проснулся и, по своему обыкновению, пошутил:
   — Замерзли, уважаемый сэр? Надо было захватить с собой грелку, коль уж собрались на Дикий Запад. Вы, гринхорны, без нее ни на шаг… А я чувствую себя великолепно в моей старой куртке; не страшны ей ни стрелы индейцев, ни холод. Хи-хи-хи!
   Холод разбудил всех, и, как только стало светать, мы тронулись в путь. Лошади отдохнули, а после ночного холода рвались вперед.
   Плоская прерия тем временем плавно перешла в равнину с разбросанными по ней холмами. Трава на их вершинах пожелтела и пожухла от заморозков и ветров, а на равнине оставалась зеленой и мягкой. Кое-где блестели лужи, из них мы поили лошадей.
   Ближе к полудню следы, идущие до сего времени на восток, немного сместились к югу. Сэм вдруг принял озабоченный вид, а когда я спросил его, в чем дело, ответил:
   — Боюсь, наши усилия напрасны.
   — В чем дело?
   — Сантэр, старая лиса, похоже, идет к кайова.
   — Да он не отважится!
   — Еще как отважится! Может, надеетесь, что ради ваших прекрасных глаз он станет посреди прерии и позволит себя схватить? Сантэр — не дурак и понимает, что наши лошади не чета его кляче и рано или поздно мы его догоним, вот и решил найти убежище у кайова.
   — Но они не примут его!
   — Еще как примут, можете не сомневаться, особенно когда узнают, что он застрелил Инчу-Чуну и Ншо-Чи. Знаете, как они обрадуются! Надо обязательно до вечера догнать его!
   — По-вашему, он давно проезжал тут?
   — Это не имеет значения. Ночь Сантэр провел в седле и наверняка сейчас вынужден будет отдохнуть.
   К полудню мы вышли на место привала Сантэра. Его конь так устал, что, судя по следам на траве, еле держался на ногах. Сам всадник, похоже, устал не меньше. По нашим предположениям, Сантэр отдыхал значительно дольше, чем намеревался, и лишь два часа назад покинул это место.
   Следы все больше сворачивали к югу. Видимо, Сантэр решил распрощаться с Канейдиан и выйти к Ред-Ривер. Мы дали отдых лошадям, надеясь настичь его до наступления темноты.
   После полудня мы опять пустились в погоню. Внимательно изучив следы, мы обнаружили, что беглец опережает нас всего на полчаса.
   На горизонте появилась темная полоса.
   — Лес, — объяснил Сэм. — Кажется, перед нами один из северных рукавов реки.
   Это было препятствие, осложняющее нашу задачу. В прерии мы имели прекрасный обзор, да и засаду легче обнаружить, не то что в лесу. Времени для более подробного изучения местности не было. Сэм оказался прав. Мы вскоре очутились у небольшой речушки, в которой воды почти не было — так, одни лужи в углублениях. И леса, как такового, не было, только по берегам росли отдельные деревья и кусты.
   К вечеру мы почти нагнали беглеца и теперь в любую минуту ожидали его увидеть. Мы пришпорили лошадей. Мой пегий держался молодцом. Я вырвался вперед. Перед глазами стояли Инчу-Чуна и Ншо-Чи, и я должен был поймать и наказать убийцу.
   Обогнув заросли, след спустился вниз, к высохшему руслу. Я приостановился, чтобы предупредить своих товарищей. Это спасло нас. В ожидании их я глянул вниз и мгновенно отпрянул назад, в заросли. В пятистах шагах от меня, но уже на противоположном берегу, у леса, была стоянка индейцев. На вбитых в землю кольях на ремнях висело мясо. Высунься я чуть больше, индейцы меня заметили бы. Я слез с лошади и показал товарищам, что происходит на том берегу.
   — Кайова! — сказал один из апачей.
   — Да, кайова, — согласился Сэм. — Видно, сам дьявол помогает этому проклятому Сантэру! Ускользнул от нас в последнюю минуту!
   — Кайова не очень много, — заметил я.
   — Гм! Тут могут быть не все, а сколько их в лесу — неизвестно. Видно, охотились и теперь готовят еду.
   — Сэм, что делать? Повернем назад?
   — Ни в коем случае! Останемся здесь!
   — Это опасно.
   — Ерунда.
   — Но ведь любой краснокожий может прийти сюда?
   — И не подумает! Во-первых, они на том берегу, а во-вторых, уже темнеет, а ночью они не рискнут покинуть лагерь.
   — Лучше быть поосторожнее.
   — Так рассуждают гринхорны. Поверьте, под носом у кайова мы в безопасности, как в Нью-Йорке. Они сюда не придут, а вот мы нанесем им визит. Я обязательно должен поймать этого Сантэра собственными руками, даже если мне придется сразиться с тысячей кайова.
   — Что-то вы слишком уж горячи, дорогой Сэм, всегда меня ругаете за опрометчивость, а тут лезете на рожон…
   — Что? На рожон? Сэм Хокенс слишком горяч? Хи-хи-хи! Такого мне еще никто не говорил! Сэр, вроде вы не робкого десятка, с одним ножом пошли на медведя, так откуда же ваш страх?
   — Это не страх, всего лишь осторожность. Враги слишком близко.
   — Близко? Не смешите меня! Да мы подойдем к ним еще ближе, поверьте мне. Подождите, пока совсем стемнеет.
   Сэм Хокенс в тот день был не похож на себя. Смерть прекрасной, доброй и милой краснокожей мисс потрясла маленького вестмена, и он жаждал только одного: отомстить. Поскольку Стоун и Паркер поддержали Сэма, мне оставалось подчиниться. Мы стреножили лошадей и стали ждать ночи.
   Кайова, по-видимому, ни о чем не подозревали. Они открыто ходили, переговаривались и вообще вели себя так, будто находились в своем собственном, хорошо охраняемом селении.
   — Смотрите-ка, похоже, они ни о чем не подозревают, — сказал Сэм.
   — Если бы так!
   — Сэм Хокенс всегда прав!
   — А вот мне кажется — они притворяются.
   — Глупости! С какой стати им притворяться?
   — Чтобы заманить нас в ловушку.
   — Это излишне, мы и без ловушки отправимся к ним.
   — Как вы думаете, Сантэр у них?
   — Наверняка! Добравшись до их стоянки, он перешел на ту сторону.
   — А как вы думаете, он рассказал им о случившемся?
   — Что за вопрос? Конечно же, он все им рассказал.
   — И значит, он предупредил, что погоня вот-вот нагрянет.
   — Все возможно.
   — Тогда непонятно, почему они ведут себя так неосторожно.
   — Удивляться здесь нечему. Они полагают, что погоня еще далеко, и ожидают нас завтра утром. Как только стемнеет, я прокрадусь к ним и все разузнаю. А потом примем решение, что делать дальше. Я должен схватить этого Сантэра!
   — Хорошо, но я тоже пойду.
   — Это совсем не обязательно.
   — А я считаю, что очень даже обязательно.
   — Сэм Хокенс обойдется в разведке без помощников. Я не возьму вас с собой, поскольку вы с вашей неуместной добротой все испортите. Вы наверняка захотите оставить убийцу в живых.
   — И не подумаю!
   — Да неужели?
   — Может, мне и хотелось бы поймать Сантэра и отдать его Виннету, но, как видно, живым он не дастся, поэтому я пущу ему пулю в лоб. Не сомневайтесь!