– Бандита?
– Нет, капитан, наоборот, этот человек говорит, что сам был у них в плену и бежал.
– Что он из себя представляет?
– Молодой человек, кажется, англичанин, хотя хорошо говорит по-итальянски.
Лючетта не могла удержаться от радостного возгласа. Бежавший пленник не мог быть никем иным, как только тем, о котором она всегда думала.
– Синьор Торреани, – обратился капитан к своему хозяину, видимо, довольный полученными известиями, – позвольте мне удалиться и допросить пленного.
– Не беспокойтесь, капитан, – отвечал синдик, – вы можете приказать привести его сюда.
– Да, да, – прибавила Лючетта, – я уйду, если мое присутствие вас стеснит.
– Нисколько, синьорина. Этот молодой человек, если я не ошибаюсь, и есть тот бедный художник, который вас так интересует.
По знаку Гвардиоли сержант вышел и скоро вернулся с пленником.
Это был Генри Гардинг.
Молодой англичанин был очень удивлен тем, что, вырвавшись из рук бандитов, снова попал в плен, теперь к солдатам.
Несмотря на лохмотья, молодая девушка тотчас же узнала прекрасное, мужественное лицо Генри, горевшее в этот момент негодованием. Нечего говорить, что Генри сейчас же узнал в красавице сестру своего друга.
note 4
Эту фразу можно было бы принять за комплимент, если бы тон, которым она была произнесена, не придавал ей другого значения. Звук этого голоса неприятно отозвался в ушах англичанина.
«Однако, эти итальянские пастухи не очень-то застенчивы», – подумал он про себя.
– Мы ищем одну пропавшую овцу, – продолжал тот же пастух. – Мы полагали, что она здесь. Не видели ли вы ее случайно?
– Нет, друзья мои, – отвечал капитан, приятно улыбаясь.
– Вы убеждены в этом, капитан?
– О, вполне! Поверьте, что мы были бы счастливы помочь вам найти животное.
– Вашей овцы здесь нет, – перебил англичанин, выведенный из себя наглостью пастуха. – Вы сами это видите, чего же вы настаиваете?
– Вы лжете! – вскрикнул пастух с капюшоном, до сих пор молчавший. – Беглец, которого мы ищем, это вы, молодой англичанин, и мы находим вас в прекрасном обществе. Благодарение Мадонне! Вместо одного животного мы теперь возьмем трех и среди них великолепнейшую овцу, как бы созданную для наших гор.
С первых же слов Генри узнал голос говорившего, а откинутый капюшон открыл мрачное лицо начальника бандитов.
– Корвино! – невольно вырвалось у Генри.
В этот момент два разбойника схватили его за руки, двое других набросились на офицера, между тем, как начальник захватил Лючетту.
Отчаянными усилиями Генри высвободился из их рук. К несчастью, он был безоружен, а как бы ни были сильны его кулаки, они не могли оказать ему большой пользы в борьбе с разбойниками, вооруженными кинжалами.
Молодая девушка билась в руках атамана, испуская пронзительные крики.
Гвардиоли стоял неподвижно и безмолвно, дрожа всем телом. Он даже не вытащил своей шпаги из ножен.
Генри это заметил. В один миг он бросился мимо наступавших на него разбойников, схватил за эфес шпагу, вытащил из ножен и, как лев, бросился на своих противников.
Трусы отступали, вытащив пистолеты из-за пояса и стреляя, не целясь. Пули пролетели мимо молодого англичанина, который бросился теперь на Корбино.
Разбойник с криком ярости выпустил свою добычу и приготовился к нападению. Он выхватил револьвер и прицелился в молодого человека.
К счастью, револьвер дал осечку, но прежде чем он успел спустить курок во второй раз, шпага Гвардиоли, направленная более искусной рукой, пронзила ему руку и пистолет упал на землю.
Генри хотел повторить удар, как вдруг почувствовал, что он во власти восьми рук; бандиты, державшие Гвардиоли, решили прийти на помощь товарищам, и капитан Гвардиоли бежал с горы с такой быстротой, как только могли его дрожащие ноги.
Молодой англичанин теперь остался один против четырех, ибо когда Корвино увидал, что его товарищи заняты одним противником, то обхватил рукой стан Лючетты и, подняв ее, как перышко, бросился к ущелью.
Глава XLVII. ОДИН ПРОТИВ ЧЕТЫРЕХ
Почти обезумев от горя и ярости при виде похищения молодой девушки, Генри немедленно хотел броситься вслед за похитителем, но разбойники окружили его, и прежде всего ему надо было подумать о себе. Только благодаря силе и ловкости, приобретенной им на атлетических играх в школе и в университете, он мог устоять против противников.
К счастью, их пистолеты были разряжены, и у них оставались только кинжалы, но разбойники превосходили численностью и ловко отбивали нападения англичанина.
Отчаянный бой этот длился около пяти минут. Молодой человек чувствовал, что теряет силы, как вдруг взгляд его упал на грот отшельника. Расчистив себе путь последним отчаянным усилием, он бросился к гроту и остановился на пороге со шпагой в руке.
Бандиты с криком разочарования заметили выгодную позицию, занятую их противником. Благодаря длине своей шпаги Генри мог защищаться теперь против двух десятков кинжалов.
Немедленно все четверо вложили свои кинжалы в ножны и стали заряжать пистолеты. Положение становилось критическим. Молодой англичанин чувствовал, что наступает последний момент его жизни.
Он считал себя уже погибшим. Не желая служить простой мишенью бандитам, он решил броситься на них, чтобы как можно дороже продать свою жизнь, как вдруг раздались выстрелы, и пули градом посыпались на окружающие скалы.
При этом неожиданном нападении испуганные разбойники бросились бежать со всех ног.
Молодому англичанину теперь приходилось защищаться от пуль солдат, взбиравшихся на гору. Но не думая о них, он пустился за беглецами, уже спустившимися в ущелье. На противоположной стороне горы он заметил Корвино, взбирающегося на гору с Лючеттой на руках.
Молодая девушка, казалось, была без сознания. Она не кричала, не вырывалась, и подол ее белого платья заметал следы на горной скалистой тропинке.
При входе в ущелье солдаты с Гвардиоли во главе остановились, не переставая стрелять, хотя разбойники были уже давно недосягаемы для выстрелов. Корвино со своей драгоценной ношей давно скрылся из виду; сообщники его тоже скрылись за скалами.
Между тем отряд продолжал бесцельную стрельбу.
Генри, пораженный таким странным преследованием бандитов, спросил довольно резко у Гвардиоли, намерены они преследовать разбойников и вырвать добычу или нет?
– Вы не в своем уме, г-н англичанин, – отвечал капитан со спокойствием труса. – Вы, как иностранец, не знаете обычаев неаполитанских бандитов. Все происшедшее не больше, как уловка заманить нас в засаду. Может быть, за теми скалами находится более двухсот негодяев, приготовившихся нас хорошо встретить. Я не настолько безумен, чтобы подвергать моих людей такой опасности. Мы подождем подкрепления.
В эту самую минуту появился синдик, удрученный таким страшным несчастьем, и присоединил свои мольбы к настояниям англичанина пуститься в погоню за разбойниками.
Но ничего не помогло, трусливый папский комиссар больше думал о своей безопасности, чем о спасении молодой девушки.
Это трусливое поведение капитана совершенно убило синдика. А молодой англичанин обратился к окружающим крестьянам со странной для них речью:
– Деревня ведь густо населена, – говорил он, – неужели здесь не найдется людей достаточно храбрых, чтобы броситься в погоню за разбойниками и вырвать у них дочь синдика?
Эти слова, совершенно новые для бедных людей, привыкших покорно сгибаться перед физической силой, произвели впечатление электрической искры. Они ответили громкими криками, поняв впервые, что могут сопротивляться.
– Соберем старшин! – кричали они, – пусть они скажут, что нам делать!
С этими словами все бросились в деревню, оставив капитана Гвардиоли и его солдат стеречь скалы и деревья, за которыми мог скрываться неприятель, страшный даже тогда, когда он бежал.
Глава XLVIII. ДА ЗДРАВСТВУЕТ РЕСПУБЛИКА!
При входе в деревню синдик и его друзья были поражены странным зрелищем.
Мужчины, женщины, дети бегали по улице с какими-то отрывочными восклицаниями.
Что такое могло случиться? Не заняли ли бандиты деревню, воспользовавшись тем, что солдаты были отвлечены погоней?
На площади стояла большая толпа перед домом синдика и таверной.
Обе эти группы состояли из крестьян, землевладельцев и горожан в разнообразных одеяниях, но вооруженных ружьями, саблями и пистолетами. Это не были бандиты, хотя часть солдат, оставшихся в деревне, и была захвачена ими в плен.
Кто же были эти люди? Синдик и его друзья, подходя к площади, услышали крики: «Да здравствует республика! Долой тирана, долой папу!»
Эти характерные возгласы и развевающиеся знамена ясно показывали, что Валь д'Орно было занято республиканцами.
Рим подвергся той же участи. Папа бежал, а триумвират Мадзини – Сафо – Армелли управлял Вечным городом.
Синдика ожидала еще одна неожиданность. В центре группы, стоящей у его дома, он увидел своего сына Луиджи.
Обнимая сердечно отца, Луиджи заметил мрачное выражение его лица.
– Что случилось, отец?.. Говорят, бандиты появились на горах. Где Лючетта?
Глубокий вздох и рука, простертая по направлению к горам, была единственным ответом.
– Боже мой, – вскричал Луиджи, – я опоздал! Говори, отец, говори, где сестра?
– Бедная… бедная… дочь моя… погибла… Луиджи… ее похитили разбойники… Корвино…
И с рыданиями упал в объятия сына.
– Друзья! – вскричал Луиджи, обращаясь к присутствующим, растроганным этой сценой, – нужно ли мне говорить вам, что если бы я не жил в чужой земле, я бы стал под ваши славные знамена! Отныне я ваш и навсегда… Это мой отец Франческо Торреани… Вы слышали – его дочь и моя сестра похищена разбойниками на глазах сотни солдат, присланных сюда под предлогом вашей охраны. Вот какова охрана этих мужественных защитников веры!
– Защитников дьявола! – крикнул один голос.
– Они хуже бандитов! – крикнул другой. – Я думаю, что между ними давно существует соглашение. Потому-то та банда вечно и ускользает от них.
– Весьма вероятно! – подтвердил третий голос. – Мы знаем, разбойники на жаловании у папы и у Неаполитанского короля! Это одна из уловок тирании!
– Так значит, – спросил артист с надеждой в голосе, – вы согласитесь помочь мне искать сестру?
– Да, да! – кричали со всех сторон.
– Вы можете рассчитывать на нас, синьор Торреани, – проговорил один человек важного вида, по-видимому, начальник республиканцев. – Разбойников мы догоним, вашу сестру вернем, если это в нашей власти. Но прежде всего нам надо избавиться от этих барышников. Видите, они спускаются с горы. Товарищи, скроемся в дома… захватим их врасплох!.. Страмони, Джинглетта, Паоли – расположитесь у входа на улицу и после предупреждения немедленно расстреливайте всякого, кто попытается бежать. Скорей!
Незнакомцы быстро рассыпались по домам, уведя с собой пленных солдат.
Площадь опустела в одну минуту.
Жителей, оставшихся на улице, предупредили, что малейшая попытка измены будет наказана смертью, но о предательстве никто не думал, так как жители смотрели на новых пришельцев, как на своих освободителей, и с радостью приветствовали провозглашение республики.
Гвардиоли со своим отрядом между тем приближался. У капитана был озабоченный вид, теперь, когда опасность миновала, он думал о своем поведении, как начальника и солдата, и должен был сознаться, что оказался не на высоте положения.
Мнение жителей его не особенно трогало, но ведь свидетелями его трусости были солдаты и офицеры. Слух об этом может дойти до Рима и даже до Ватикана.
Капитан, офицеры и солдаты подходили к деревне, не подозревая, какой прием их ожидает.
Начальник республиканцев хорошо подготовился к нему. На каждом углу площади за домами были спрятаны отряды людей, таким образом, чтобы образовать перекрестный огонь. Прибывающий отряд должен был очутиться в полной власти революционеров.
Тишина, царившая в деревне, не ускользнула от внимания папских стрелков, и их удивило, что товарищи не вышли к ним навстречу.
Их размышления были прерваны неожиданным окриком из таверны:
– Сдавайся, капитан! Отдай свою шпагу солдатам республики!