Страница:
Микки нравится даже незнакомым
— Джонатан, что это за фигня? — спросил Микки, ввалившись в «Мен Рэй».
В голове у него все еще стоял туман из-за принятых болеутоляющих лекарств. Он посмотрел на Джонатана, который сидел, развалившись, на кожаном диване у стенки бара, положив ноги на стул. Микки приподнял его ногу, чтобы разглядеть в тусклом свете бара, что за ботинки на нем надеты.
— Это новая модель от Saint Laurent — то, что пробует Том Форд, имитация крокодиловой кожи.
— Они же оранжевые.
— Точнее, жженая охра, — сказал Джонатан. — Я вижу, ты один.
— Да, и я не чувствую боли, — сказал Микки, садясь рядом с ним и показывая ему пузырек с таблетками. — Хочешь одну?
— Нет, — отказался Джонатан. — Помнишь, что со мной случилось в прошлый раз?
Микки кивнул. В тот раз он уговорил Джонатана принять таблетку, они тогда гуляли на старой яхте Фладов в Гринвиче.
Джонатан принял то же, что и все остальные, однако потом, вместо того чтобы расслабиться и слушать музыку, он последующие шесть часов пересчитывал спасательные жилеты. А потом пересчитывал людей на лодке, а потом звонил в береговую охрану, чтобы узнать, не надвигается ли шторм, хотя небо было ясным.
Так что Микки не стал настаивать.
— Где все? — спросил он, оглядывая бар, словно Арно, Дэвид и Пэтч могли где-то спрятаться, чтобы потом внезапно выскочить и удивить его.
— Все обещали прийти, — сказал Джонатан.
Микки взял у него стакан и отхлебнул.
— Черт, что это ты пьешь?
— Соду с клюквенным сиропом.
— О Господи! — воскликнул Микки. — Пойду возьму себе пива.
Он направился к стойке. Хотя был субботний вечер, в баре было тихо, даже безлюдно. За стойкой стояла очень высокая молодая женщина в черной футболке и джинсах.
— Пиво, пожалуйста, — сказал Микки.
Хотя он не знал в лицо всех служащих заведения, его здесь наверняка знали. С детских лет он часто завтракал здесь с родителями, а стойка, на которую он сейчас опирался, была спроектирована его отцом еще до того, как тот стал знаменитым.
Барменша посмотрела ему в глаза, покрасневшие и. такие же затуманенные, как и его мысли. Она покачала головой:
— Нет.
— Что значит «нет»?
— У тебя странный вид. Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Поэтому нет.
— Ты говоришь «нет», потому что мне шестнадцать или потому что меня накачали таким количеством болеутоляющего, что свалило бы и слона?
— Да.
Она налила в стакан кока-колы и протянула ему.
Пока она это делала, Микки рассматривал посетителей, которые входили в бар, искали своих знакомых, рассаживались за свободные столики. Он взглянул на Джонатана, тот разговаривал по телефону.
Микки вдруг понял, что не видит пола у себя под ногами. Вместо него, там клубился какой-то туман. Он про себя поблагодарил барменшу за то, что она не дала ему спиртного.
Телевизор над стойкой был включен, по первому нью-йоркскому каналу шло интервью с женщиной, которая спроектировала сумки в форме собак.
— Мы можем посмотреть игру с «Рейнджерами»? — спросил Микки.
— Если я скажу «да», ты останешься здесь, чтобы я могла приглядывать за тобой?
— Да, — сказал Микки. — Я тоже хочу приглядывать за тобой.
Он улыбнулся, потом нахмурился. Став похожим на грустного, беспомощного клоуна. На несколько секунд лицо барменши расплылось перед ним.
— Поцелуй меня в щеку, а потом иди, сядь рядом со своим приятелем в смешных ботинках, — сказала она.
Микки перегнулся и поцеловал ее, ощутив запах виски и духов. Она протянула руку и взъерошила ему волосы.
— Как ты думаешь, моя девушка рассердится, если увидит меня в таком состоянии? — спросил он.
— Только если узнает, что ты поцеловал меня, — сказала барменша. — А теперь иди к своему приятелю.
По-моему, он чем-то расстроен.
— Представляешь, — сказал Джонатан, когда Микки сел рядом с ним, — видимо, никто не придет, кроме Лизы. А я даже не помню, что приглашал ее.
— Потрясающе, — сказал Микки.
Его рука казалась ужасно тяжелой, словно это был' фрагмент одной из скульптур его отца.
— Ты принес мне выпить? — спросил Джонатан.
Но у Микки все уже плыло перед глазами, и он попытался сосредоточить взгляд на шайбе, мелькающей на экране телевизора.
В голове у него все еще стоял туман из-за принятых болеутоляющих лекарств. Он посмотрел на Джонатана, который сидел, развалившись, на кожаном диване у стенки бара, положив ноги на стул. Микки приподнял его ногу, чтобы разглядеть в тусклом свете бара, что за ботинки на нем надеты.
— Это новая модель от Saint Laurent — то, что пробует Том Форд, имитация крокодиловой кожи.
— Они же оранжевые.
— Точнее, жженая охра, — сказал Джонатан. — Я вижу, ты один.
— Да, и я не чувствую боли, — сказал Микки, садясь рядом с ним и показывая ему пузырек с таблетками. — Хочешь одну?
— Нет, — отказался Джонатан. — Помнишь, что со мной случилось в прошлый раз?
Микки кивнул. В тот раз он уговорил Джонатана принять таблетку, они тогда гуляли на старой яхте Фладов в Гринвиче.
Джонатан принял то же, что и все остальные, однако потом, вместо того чтобы расслабиться и слушать музыку, он последующие шесть часов пересчитывал спасательные жилеты. А потом пересчитывал людей на лодке, а потом звонил в береговую охрану, чтобы узнать, не надвигается ли шторм, хотя небо было ясным.
Так что Микки не стал настаивать.
— Где все? — спросил он, оглядывая бар, словно Арно, Дэвид и Пэтч могли где-то спрятаться, чтобы потом внезапно выскочить и удивить его.
— Все обещали прийти, — сказал Джонатан.
Микки взял у него стакан и отхлебнул.
— Черт, что это ты пьешь?
— Соду с клюквенным сиропом.
— О Господи! — воскликнул Микки. — Пойду возьму себе пива.
Он направился к стойке. Хотя был субботний вечер, в баре было тихо, даже безлюдно. За стойкой стояла очень высокая молодая женщина в черной футболке и джинсах.
— Пиво, пожалуйста, — сказал Микки.
Хотя он не знал в лицо всех служащих заведения, его здесь наверняка знали. С детских лет он часто завтракал здесь с родителями, а стойка, на которую он сейчас опирался, была спроектирована его отцом еще до того, как тот стал знаменитым.
Барменша посмотрела ему в глаза, покрасневшие и. такие же затуманенные, как и его мысли. Она покачала головой:
— Нет.
— Что значит «нет»?
— У тебя странный вид. Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Поэтому нет.
— Ты говоришь «нет», потому что мне шестнадцать или потому что меня накачали таким количеством болеутоляющего, что свалило бы и слона?
— Да.
Она налила в стакан кока-колы и протянула ему.
Пока она это делала, Микки рассматривал посетителей, которые входили в бар, искали своих знакомых, рассаживались за свободные столики. Он взглянул на Джонатана, тот разговаривал по телефону.
Микки вдруг понял, что не видит пола у себя под ногами. Вместо него, там клубился какой-то туман. Он про себя поблагодарил барменшу за то, что она не дала ему спиртного.
Телевизор над стойкой был включен, по первому нью-йоркскому каналу шло интервью с женщиной, которая спроектировала сумки в форме собак.
— Мы можем посмотреть игру с «Рейнджерами»? — спросил Микки.
— Если я скажу «да», ты останешься здесь, чтобы я могла приглядывать за тобой?
— Да, — сказал Микки. — Я тоже хочу приглядывать за тобой.
Он улыбнулся, потом нахмурился. Став похожим на грустного, беспомощного клоуна. На несколько секунд лицо барменши расплылось перед ним.
— Поцелуй меня в щеку, а потом иди, сядь рядом со своим приятелем в смешных ботинках, — сказала она.
Микки перегнулся и поцеловал ее, ощутив запах виски и духов. Она протянула руку и взъерошила ему волосы.
— Как ты думаешь, моя девушка рассердится, если увидит меня в таком состоянии? — спросил он.
— Только если узнает, что ты поцеловал меня, — сказала барменша. — А теперь иди к своему приятелю.
По-моему, он чем-то расстроен.
— Представляешь, — сказал Джонатан, когда Микки сел рядом с ним, — видимо, никто не придет, кроме Лизы. А я даже не помню, что приглашал ее.
— Потрясающе, — сказал Микки.
Его рука казалась ужасно тяжелой, словно это был' фрагмент одной из скульптур его отца.
— Ты принес мне выпить? — спросил Джонатан.
Но у Микки все уже плыло перед глазами, и он попытался сосредоточить взгляд на шайбе, мелькающей на экране телевизора.
Дэвиду позвонили
Дэвид улыбнулся, когда понял, что забыл про ужин с друзьями в «Мен Рэй». Ничего себе! До сих пор он ничего не забывал, и всегда в глубине души завидовал Пэтчу Фладу, который был таким бесшабашным, что на него ни в чем нельзя было положиться. А теперь Дэвид с родителями сидит здесь, на игре «Рейнджеров», совсем забыв про своих приятелей.
— Гол! — закричал Сэм Гробарт.
Он вскочил, размахивая руками, заставив подняться и Дэвида.
— Как им это удалось? — спросила мать Дэвида, и Сэм сел на свое место, чтобы объяснить ей, что произошло.
Теперь «Рейнджеры» вели, и настроение у Дэвида улучшилось. Было начало третьего периода, и все, что нужно было сделать «Рейнджерам», — всего-навсего продержаться.
В воздухе на Мэдисон-Сквер-Гарден плавал тяжелый запах пота и пива. А в голове у Дэвида была лишь одна Аманда. Он надеялся, что она, наверно, сейчас обедает с родителями.
И тут зазвонил его телефон. Дэвид вытащил аппарат так быстро, что на секунду испугался, что не удержит его в руках, тот вылетит на лед и будет разрезан коньком одного из хоккеистов. Но он сумел удержать телефон, звонила Аманда.
— Привет, где ты была? — спросил Дэвид.
— А ты где?
— Не важно… На игре «Рейнджеров». Что происходит? Я пытался тебе дозвониться…
— Я знаю, — ответила Аманда. — Я должна тебе что-то сказать.
— Что? — спросил Дэвид.
Он наклонил голову к коленям, чтобы лучше слышать.
— Я не знаю, можем ли мы дальше быть вместе.
— Что? Почему?
— Я не хочу тебе говорить. От этого будет хуже всем.
— Что хуже? О чем ты говоришь?
— Не заставляй меня…
— Не заставлять?
Дэвид огляделся вокруг невидящим взглядом. На льду что-то происходило.
— Ты хочешь, чтобы я сказала… Я развлекалась с другим. Ты, собственно, его знаешь. Хотя мне вообще-то этого не очень хотелось. И теперь я очень из-за 'этого переживаю.
— Что? Кто он? Нет!
Дэвид уронил телефон. У него вырвался крик.
С тех пор как он был в пятом классе и Арно поцеловал девчонку, которой Дэвид писал записки, это была Молли, он всегда боялся, что девчонки его будут обманывать. Из-за этого у него так долго не было подружек — до Аманды. Теперь боль предательства пронзила его; ему казалось, что тело перестало его слушаться. Он даже не пытался сообразить, с кем же она ему изменила.
Оглушительный крик «нет!» пронесся над стадионом. Отец Дэвида вскочил и заставил встать его. Между тем Дэвид кричал от боли. Секундой раньше защитник «Рейнджеров» приложил соперника к борту прямо перед ними. Хоккеист сполз на лед.
Нарушение правил. Штрафной бросок.
Телекамера крупным планом показывала лежавшего хоккеиста, кричавших болельщиков, поскольку теперь складывалась ситуация, что «Рейнджеры», видимо, упустят победу. Потом оператор взял в кадр Дэвида, который выглядел как обычный болельщик, разъяренный поражением любимой команды; хотя на самом деле ему всего лишь позвонила любимая девушка, чтобы сказать, что она развлекалась с кем-то другим, кого он к тому же знает. Все это было написано на лице у Дэвида.
Нет!
— Гол! — закричал Сэм Гробарт.
Он вскочил, размахивая руками, заставив подняться и Дэвида.
— Как им это удалось? — спросила мать Дэвида, и Сэм сел на свое место, чтобы объяснить ей, что произошло.
Теперь «Рейнджеры» вели, и настроение у Дэвида улучшилось. Было начало третьего периода, и все, что нужно было сделать «Рейнджерам», — всего-навсего продержаться.
В воздухе на Мэдисон-Сквер-Гарден плавал тяжелый запах пота и пива. А в голове у Дэвида была лишь одна Аманда. Он надеялся, что она, наверно, сейчас обедает с родителями.
И тут зазвонил его телефон. Дэвид вытащил аппарат так быстро, что на секунду испугался, что не удержит его в руках, тот вылетит на лед и будет разрезан коньком одного из хоккеистов. Но он сумел удержать телефон, звонила Аманда.
— Привет, где ты была? — спросил Дэвид.
— А ты где?
— Не важно… На игре «Рейнджеров». Что происходит? Я пытался тебе дозвониться…
— Я знаю, — ответила Аманда. — Я должна тебе что-то сказать.
— Что? — спросил Дэвид.
Он наклонил голову к коленям, чтобы лучше слышать.
— Я не знаю, можем ли мы дальше быть вместе.
— Что? Почему?
— Я не хочу тебе говорить. От этого будет хуже всем.
— Что хуже? О чем ты говоришь?
— Не заставляй меня…
— Не заставлять?
Дэвид огляделся вокруг невидящим взглядом. На льду что-то происходило.
— Ты хочешь, чтобы я сказала… Я развлекалась с другим. Ты, собственно, его знаешь. Хотя мне вообще-то этого не очень хотелось. И теперь я очень из-за 'этого переживаю.
— Что? Кто он? Нет!
Дэвид уронил телефон. У него вырвался крик.
С тех пор как он был в пятом классе и Арно поцеловал девчонку, которой Дэвид писал записки, это была Молли, он всегда боялся, что девчонки его будут обманывать. Из-за этого у него так долго не было подружек — до Аманды. Теперь боль предательства пронзила его; ему казалось, что тело перестало его слушаться. Он даже не пытался сообразить, с кем же она ему изменила.
Оглушительный крик «нет!» пронесся над стадионом. Отец Дэвида вскочил и заставил встать его. Между тем Дэвид кричал от боли. Секундой раньше защитник «Рейнджеров» приложил соперника к борту прямо перед ними. Хоккеист сполз на лед.
Нарушение правил. Штрафной бросок.
Телекамера крупным планом показывала лежавшего хоккеиста, кричавших болельщиков, поскольку теперь складывалась ситуация, что «Рейнджеры», видимо, упустят победу. Потом оператор взял в кадр Дэвида, который выглядел как обычный болельщик, разъяренный поражением любимой команды; хотя на самом деле ему всего лишь позвонила любимая девушка, чтобы сказать, что она развлекалась с кем-то другим, кого он к тому же знает. Все это было написано на лице у Дэвида.
Нет!
Что бывает, когда девушка тебя любит, а ты ее не очень
— О Господи! — воскликнул я. — Ты посмотри на экран.
Я вскочил так быстро, что опрокинул свой стакан.
На экране «Рейнджеры» проигрывали «Флаерсам», исход игры был предрешен, и мы безучастно за этим наблюдали. Мне было по фигу, а Микки вообще, казалось, находился на другой планете. Но тут камера взяла крупным планом одного совсем расстроенного болельщика, у которого выражение ярости на лице сменилось слезами. Камера задержалась на нем. Парень кричал.
— Это Дэвид! — сказал Микки.
Казалось, он пытался разогнать плавающие перед глазами круги.
— Да. Это Дэвид. И он плачет. И это показывают по ящику.
— Похоже, к нам он не собирается, — заметил Микки.
— Не понимаю, что с ним случилось?
— Наверно, просто забыл.
— Не в этом дело! Чтобы он так плакал по ящику!
Но я-то знал, в чем дело. Я мысленно выругался по адресу Арно и задумался, как же мне все это уладить.
А Пэтч? Где он? Впрочем, сейчас не до них.
Я присел рядом с моим одурманенным лекарствами другом, скрестив руки на груди. Тот строил глазки барменше, а она, кто бы мог подумать, отвечала ему.
Или, может, она над ним посмеивалась? Не знаю…
Микки расстегнул свою спортивную куртку, под которой у него ничего не было. Несколько девушек в баре оглянулись на него. Микки встал и попытался танцевать, но он был настолько слаб, что сразу сел обратно, больше на меня, чем на диван. Я спихнул его с себя.
Иногда я забываю, насколько Микки умеет нравиться девчонкам. Они льнут к нему, потому что он их шокирует и возбуждает? Может, потому, что он ненормальный? Почему некоторые девушки встречаются со мной? Потому что я разбираюсь в обуви? Вряд ли…
— Вечер прошел впустую, — сказал я.
Микки уже практически ни на что не реагировал."
— Тебе надо идти домой, — сказал я.
— Зачем?
— Посмотри на себя. Тебе нужно отдохнуть. Иначе ты пропустишь в школе всю неделю. Где твой мотоцикл?
— Не знаю… Наверно, у Пэтча, — улыбнулся он.
— Я вызову тебе такси.
— Не надо, — сказал он. — Я смогу дойти. Я и подумать не мог, что Дэвид будет так переживать из-за «Рейнджеров».
— Я тоже.
Я поднял глаза и увидел Лизу, которая входила в бар.
Одна. Она была в своем обычном черном прикиде, с зачесанными назад волосами. Мужики в баре уставились на нее. Когда Микки увидел ее, он неуверенно поднялся на ноги, однако на этом его силы иссякли. Лиза взяла его лицо в руки и посмотрела ему в глаза.
— Посмотри, это твоя подружка, — сказал Микки.
— Нет, — сказал я, наверно, слишком поспешно.
Видимо, из-за того, что мы прошлый год часто бывали вместе и много говорили друг с другом по телефону, все считали, что у нас близкие отношения.
— Иди домой, — сказала Лиза.
Она взяла его под руку и вывела из бара, чтобы посадить в такси. Я воспользовался этой возможностью, чтобы позвонить Флэн Флад.
— Джонатан? — спросила Флэн.
— Чем ты занимаешься?
— Смотрю на DVD «Моя так называемая жизнь» с Лорой и Ребеккой. Вообще-то, мы знаем этот фильм наизусть. Кстати, мы на секунду переключили канал и попали на игру «Рейнджеров», так там показывали твоего приятеля Дэвида, который плакал, как ребенок.
— Слушай, извини за то, что было.
— Ерунда. Все в порядке.
Я слышал в трубку, как участилось ее дыхание, и я знал, что только присутствие подружек заставляет ее так отвечать мне.
— Ты можешь сбежать из дома и встретиться со мной? — спросил я.
Но тут я увидел, как дверь бара открылась, вошла Лиза и направилась ко мне. В любом случае, зачем я просил Флэн о встрече?
— Не знаю, смогу ли я, — ответила она, стараясь, чтобы ее голос звучал по-взрослому.
— Ты права. Не стоит этого делать. Это было глупо с моей стороны. Я, наверно, сошел с ума. Извини. Не обращай внимания.
— Позвони мне завтра, — прошептала она и положила трубку.
Я посмотрел на Лизу, которая стояла передо мной.
— Ну и где вся компания? — спросила она.
— Никто не пришел. Выпьешь? Ты с кем-нибудь?
— Я одна, — ответила Лиза.
Мы подошли к стойке и присели в углу. Лиза заказала нам выпить. Я пытался найти для нее какие-то слова, но у меня из головы не выходила малолетка, которая сейчас смотрела дома с подружками старый фильм.
— Наша компания распадается, — сказал я.
— А где Келли?
— Не знаю. Она вроде должна была прийти сюда.
Я даже нарисовал ей, как добраться. Либо она заблудилась, либо — получила более заманчивое предложение.
— И Арно тебя кинул.
— Да, наверно, эти двое сейчас где-нибудь вместе, слизывают друг с друга мороженое.
— Или просто трахаются, — сказала Лиза.
Я попытался рассмеяться, но звук получился такой, словно я подавился куриной косточкой.
— Я пошутил, — сказал я.
— А я нет.
— Иногда с тобой трудно общаться.
— Это только потому, что ты такой наивный.
— Вот спасибо, — сказал я, и, видимо, сказал слишком громко, потому что несколько человек на нас оглянулись.
Но все они были уже старыми, лет под тридцать; что они понимали…
Я знал, что Лиза могла бы придумать себе более интересные занятия на сегодняшний вечер, чем притащиться сюда на встречу с моими друзьями, которые к тому же не пришли, и тут я подумал, что она ждет от меня чего-то, что я не могу ей дать. Что поделаешь…
Я не мог быть с ней прежним, как в прошлом году.
Это было бы не по-настоящему.
— Сегодня был замечательный вечер, — сказал я. — В такие вечера я задаюсь вопросом, зачем я вообще живу Может, пойдем отсюда?
— Конечно, — согласилась Лиза.
Она так и не притронулась к своей выпивке.
Мы побрели по домам. У обоих зазвонили телефоны, но мы не обратили на них внимания. Субботний вечер был в полном разгаре; на улицах полно народу.
Мы прошли мимо вновь открывшегося ночного клуба, и хотя вышибалы нам зазывающее улыбнулись, никто из нас двоих не предложил зайти туда.
— Я должна перенести это, — сказала Лиза.
— Ага, — ответил я.
— Наверно, то, что я говорю, банально. Мы никогда не были увлечены друг другом. Наверно, в этом вся проблема?
— Наверно, — сказал я.
Хотя я не знал, в чем проблема. Со стороны казалось, что у нас все в порядке.
Я проводил Лизу до дома, она по-дружески поцеловала меня в щеку, потом тряхнула головой и побежала по ступенькам. И все, что я мог сказать ей вслед, было: «Мы еще поговорим». Смешно. Мы уже сказали друг другу все, что могли.
Я вскочил так быстро, что опрокинул свой стакан.
На экране «Рейнджеры» проигрывали «Флаерсам», исход игры был предрешен, и мы безучастно за этим наблюдали. Мне было по фигу, а Микки вообще, казалось, находился на другой планете. Но тут камера взяла крупным планом одного совсем расстроенного болельщика, у которого выражение ярости на лице сменилось слезами. Камера задержалась на нем. Парень кричал.
— Это Дэвид! — сказал Микки.
Казалось, он пытался разогнать плавающие перед глазами круги.
— Да. Это Дэвид. И он плачет. И это показывают по ящику.
— Похоже, к нам он не собирается, — заметил Микки.
— Не понимаю, что с ним случилось?
— Наверно, просто забыл.
— Не в этом дело! Чтобы он так плакал по ящику!
Но я-то знал, в чем дело. Я мысленно выругался по адресу Арно и задумался, как же мне все это уладить.
А Пэтч? Где он? Впрочем, сейчас не до них.
Я присел рядом с моим одурманенным лекарствами другом, скрестив руки на груди. Тот строил глазки барменше, а она, кто бы мог подумать, отвечала ему.
Или, может, она над ним посмеивалась? Не знаю…
Микки расстегнул свою спортивную куртку, под которой у него ничего не было. Несколько девушек в баре оглянулись на него. Микки встал и попытался танцевать, но он был настолько слаб, что сразу сел обратно, больше на меня, чем на диван. Я спихнул его с себя.
Иногда я забываю, насколько Микки умеет нравиться девчонкам. Они льнут к нему, потому что он их шокирует и возбуждает? Может, потому, что он ненормальный? Почему некоторые девушки встречаются со мной? Потому что я разбираюсь в обуви? Вряд ли…
— Вечер прошел впустую, — сказал я.
Микки уже практически ни на что не реагировал."
— Тебе надо идти домой, — сказал я.
— Зачем?
— Посмотри на себя. Тебе нужно отдохнуть. Иначе ты пропустишь в школе всю неделю. Где твой мотоцикл?
— Не знаю… Наверно, у Пэтча, — улыбнулся он.
— Я вызову тебе такси.
— Не надо, — сказал он. — Я смогу дойти. Я и подумать не мог, что Дэвид будет так переживать из-за «Рейнджеров».
— Я тоже.
Я поднял глаза и увидел Лизу, которая входила в бар.
Одна. Она была в своем обычном черном прикиде, с зачесанными назад волосами. Мужики в баре уставились на нее. Когда Микки увидел ее, он неуверенно поднялся на ноги, однако на этом его силы иссякли. Лиза взяла его лицо в руки и посмотрела ему в глаза.
— Посмотри, это твоя подружка, — сказал Микки.
— Нет, — сказал я, наверно, слишком поспешно.
Видимо, из-за того, что мы прошлый год часто бывали вместе и много говорили друг с другом по телефону, все считали, что у нас близкие отношения.
— Иди домой, — сказала Лиза.
Она взяла его под руку и вывела из бара, чтобы посадить в такси. Я воспользовался этой возможностью, чтобы позвонить Флэн Флад.
— Джонатан? — спросила Флэн.
— Чем ты занимаешься?
— Смотрю на DVD «Моя так называемая жизнь» с Лорой и Ребеккой. Вообще-то, мы знаем этот фильм наизусть. Кстати, мы на секунду переключили канал и попали на игру «Рейнджеров», так там показывали твоего приятеля Дэвида, который плакал, как ребенок.
— Слушай, извини за то, что было.
— Ерунда. Все в порядке.
Я слышал в трубку, как участилось ее дыхание, и я знал, что только присутствие подружек заставляет ее так отвечать мне.
— Ты можешь сбежать из дома и встретиться со мной? — спросил я.
Но тут я увидел, как дверь бара открылась, вошла Лиза и направилась ко мне. В любом случае, зачем я просил Флэн о встрече?
— Не знаю, смогу ли я, — ответила она, стараясь, чтобы ее голос звучал по-взрослому.
— Ты права. Не стоит этого делать. Это было глупо с моей стороны. Я, наверно, сошел с ума. Извини. Не обращай внимания.
— Позвони мне завтра, — прошептала она и положила трубку.
Я посмотрел на Лизу, которая стояла передо мной.
— Ну и где вся компания? — спросила она.
— Никто не пришел. Выпьешь? Ты с кем-нибудь?
— Я одна, — ответила Лиза.
Мы подошли к стойке и присели в углу. Лиза заказала нам выпить. Я пытался найти для нее какие-то слова, но у меня из головы не выходила малолетка, которая сейчас смотрела дома с подружками старый фильм.
— Наша компания распадается, — сказал я.
— А где Келли?
— Не знаю. Она вроде должна была прийти сюда.
Я даже нарисовал ей, как добраться. Либо она заблудилась, либо — получила более заманчивое предложение.
— И Арно тебя кинул.
— Да, наверно, эти двое сейчас где-нибудь вместе, слизывают друг с друга мороженое.
— Или просто трахаются, — сказала Лиза.
Я попытался рассмеяться, но звук получился такой, словно я подавился куриной косточкой.
— Я пошутил, — сказал я.
— А я нет.
— Иногда с тобой трудно общаться.
— Это только потому, что ты такой наивный.
— Вот спасибо, — сказал я, и, видимо, сказал слишком громко, потому что несколько человек на нас оглянулись.
Но все они были уже старыми, лет под тридцать; что они понимали…
Я знал, что Лиза могла бы придумать себе более интересные занятия на сегодняшний вечер, чем притащиться сюда на встречу с моими друзьями, которые к тому же не пришли, и тут я подумал, что она ждет от меня чего-то, что я не могу ей дать. Что поделаешь…
Я не мог быть с ней прежним, как в прошлом году.
Это было бы не по-настоящему.
— Сегодня был замечательный вечер, — сказал я. — В такие вечера я задаюсь вопросом, зачем я вообще живу Может, пойдем отсюда?
— Конечно, — согласилась Лиза.
Она так и не притронулась к своей выпивке.
Мы побрели по домам. У обоих зазвонили телефоны, но мы не обратили на них внимания. Субботний вечер был в полном разгаре; на улицах полно народу.
Мы прошли мимо вновь открывшегося ночного клуба, и хотя вышибалы нам зазывающее улыбнулись, никто из нас двоих не предложил зайти туда.
— Я должна перенести это, — сказала Лиза.
— Ага, — ответил я.
— Наверно, то, что я говорю, банально. Мы никогда не были увлечены друг другом. Наверно, в этом вся проблема?
— Наверно, — сказал я.
Хотя я не знал, в чем проблема. Со стороны казалось, что у нас все в порядке.
Я проводил Лизу до дома, она по-дружески поцеловала меня в щеку, потом тряхнула головой и побежала по ступенькам. И все, что я мог сказать ей вслед, было: «Мы еще поговорим». Смешно. Мы уже сказали друг другу все, что могли.
У Арно ночь длиться бесконечно
— Это я называю — хорошо провести время, — сказал Рэндалл Одди.
Он сидел между Арно и Келли на черном кожаном диване в «Ринго» — новом клубе в подвале дома на 12-й улице, принадлежавшем приемной дочери Ринго Старра Франческе. В клуб допускалось одновременно не более сорока человек, сейчас их было сорок один, включая Франческу, которая крутила старые песни «Битлов», пила абсент и заигрывала с находившимся там 18-летним актером, игравшим в «мыльных операх».
Келли потягивала пиво и совсем не выглядела уставшей или скучающей. Арно посматривал на нее из-за Рэндалла, который тоже не сводил с девчонки глаз.
Оба едва удерживались, чтобы не зевать. Было около пяти часов утра.
Келли надула губы, накрашенные светло-розовой помадой часом раньше в женской комнате; она там встретила модель Джэми Кинг, которая купила у нее браслет на ногу за 500 долларов. Сейчас Джэми тоже сидела на диване в другом конце зала и махнула им рукой, но они едва видели ее в полумраке. Все помещение было отделано черной кожей и черным атласом, а светильники задрапированы черным шелком. Так что, за исключением иногда сверкавших на посетителях украшений, в зале было темно.
— Интересно, как далеко отсюда до дома Джонатана? — спросила Келли, приглаживая волосы.
— Тебе не нужно возвращаться туда, — сказал Арно.
Она взглянула на него из-за Рэндалла.
— Почему?
— Ты можешь остаться со мной, — сказал Арно.
— Или мы можем остаться здесь до утра, а потом поехать в мой номер в «Мерсер», — сказал Рэндалл.
— Мне хотелось бы побывать в «Мерсере», — заметила Келли.
— Это просто очередной идиотский модный отель, — сказал Арно, поднимаясь.
Он не имел ничего против соперничества, но считал, что сейчас Рэндалл должен ему уступить. В конце концов, Келли было всего семнадцать, а Рэндаллу все двадцать пять. И Арно первый с ней познакомился. Все это ему очень хотелось высказать Рэндаллу. И еще добавить, что он пожалуется своему отцу, и отец больше не будет устраивать для Рэндалла выставки, и тот перестанет быть известным художником. Еще ему хотелось заехать Рэндаллу по физиономии. Короче, его переполняли эмоции, и все из-за этой кузины Джонатана из Сент-Луиса.
— Эй, садись ко мне, — сказала Келли.
Арно присел.
— Я вижу, ты хотел уйти, — наклонилась она к нему. — Пожалуйста, не оставляй меня с Одди.
Келли была теплой и пахла детским мылом и каким-то фруктовым искусственным ароматом. Она протянула ему свое пиво, и Арно отхлебнул.
— Ты ведь не оставишь меня, правда? — спросила она.
— Нет.
Келли приобняла Арно и Рэндалла.
— Вы двое — самые лучшие парни, которых я встретила в Нью-Йорке. Если не считать моего кузена Джонатана, и этого ненормального Микки, и этого тихого, унылого Дэвида, который напоминает парней у меня дома.
Она задрыгала ногами и засмеялась.
— Я в середине следующей недели поеду в Саут Бич; там открывается моя выставка, и надо пообщаться с прессой, — сказал Рэндалл Келли. — Поедешь со мной?
— Она уже пообещала, что будет со мной, — быстро сказал Арно.
— Ух ты! — воскликнула Келли. — Саут Бич, вместе с вами обоими! Это будет самая крутая поездка за всю мою жизнь.
Арно и Рэндалл посмотрели друг на друга, скрестив руки на груди.
— Поедем завтракать во «Флорент», — предложил Рэндалл.
— Отлично, мне нравится это место, — согласился Арно.
— Классно! — сказала Келли.
Рэндалл засмеялся, Арно его смех показался раздражающим, и он взглянул на Келли, чтобы понять, разделяет ли она его мнение. Но Келли уже направилась за Рэндаллом к лестнице.
Арно вскочил и поспешил следом.
Он сидел между Арно и Келли на черном кожаном диване в «Ринго» — новом клубе в подвале дома на 12-й улице, принадлежавшем приемной дочери Ринго Старра Франческе. В клуб допускалось одновременно не более сорока человек, сейчас их было сорок один, включая Франческу, которая крутила старые песни «Битлов», пила абсент и заигрывала с находившимся там 18-летним актером, игравшим в «мыльных операх».
Келли потягивала пиво и совсем не выглядела уставшей или скучающей. Арно посматривал на нее из-за Рэндалла, который тоже не сводил с девчонки глаз.
Оба едва удерживались, чтобы не зевать. Было около пяти часов утра.
Келли надула губы, накрашенные светло-розовой помадой часом раньше в женской комнате; она там встретила модель Джэми Кинг, которая купила у нее браслет на ногу за 500 долларов. Сейчас Джэми тоже сидела на диване в другом конце зала и махнула им рукой, но они едва видели ее в полумраке. Все помещение было отделано черной кожей и черным атласом, а светильники задрапированы черным шелком. Так что, за исключением иногда сверкавших на посетителях украшений, в зале было темно.
— Интересно, как далеко отсюда до дома Джонатана? — спросила Келли, приглаживая волосы.
— Тебе не нужно возвращаться туда, — сказал Арно.
Она взглянула на него из-за Рэндалла.
— Почему?
— Ты можешь остаться со мной, — сказал Арно.
— Или мы можем остаться здесь до утра, а потом поехать в мой номер в «Мерсер», — сказал Рэндалл.
— Мне хотелось бы побывать в «Мерсере», — заметила Келли.
— Это просто очередной идиотский модный отель, — сказал Арно, поднимаясь.
Он не имел ничего против соперничества, но считал, что сейчас Рэндалл должен ему уступить. В конце концов, Келли было всего семнадцать, а Рэндаллу все двадцать пять. И Арно первый с ней познакомился. Все это ему очень хотелось высказать Рэндаллу. И еще добавить, что он пожалуется своему отцу, и отец больше не будет устраивать для Рэндалла выставки, и тот перестанет быть известным художником. Еще ему хотелось заехать Рэндаллу по физиономии. Короче, его переполняли эмоции, и все из-за этой кузины Джонатана из Сент-Луиса.
— Эй, садись ко мне, — сказала Келли.
Арно присел.
— Я вижу, ты хотел уйти, — наклонилась она к нему. — Пожалуйста, не оставляй меня с Одди.
Келли была теплой и пахла детским мылом и каким-то фруктовым искусственным ароматом. Она протянула ему свое пиво, и Арно отхлебнул.
— Ты ведь не оставишь меня, правда? — спросила она.
— Нет.
Келли приобняла Арно и Рэндалла.
— Вы двое — самые лучшие парни, которых я встретила в Нью-Йорке. Если не считать моего кузена Джонатана, и этого ненормального Микки, и этого тихого, унылого Дэвида, который напоминает парней у меня дома.
Она задрыгала ногами и засмеялась.
— Я в середине следующей недели поеду в Саут Бич; там открывается моя выставка, и надо пообщаться с прессой, — сказал Рэндалл Келли. — Поедешь со мной?
— Она уже пообещала, что будет со мной, — быстро сказал Арно.
— Ух ты! — воскликнула Келли. — Саут Бич, вместе с вами обоими! Это будет самая крутая поездка за всю мою жизнь.
Арно и Рэндалл посмотрели друг на друга, скрестив руки на груди.
— Поедем завтракать во «Флорент», — предложил Рэндалл.
— Отлично, мне нравится это место, — согласился Арно.
— Классно! — сказала Келли.
Рэндалл засмеялся, Арно его смех показался раздражающим, и он взглянул на Келли, чтобы понять, разделяет ли она его мнение. Но Келли уже направилась за Рэндаллом к лестнице.
Арно вскочил и поспешил следом.
УЖАСНОЕ ВОСКРЕСЕНЬЕ
Милое тихое воскресное утро
В воскресенье около полудня я в одиночестве пил кофе на кухне и просматривал толстый воскресный выпуск «Нью-Йорк тайме». Ненавижу воскресный «Тайме». Он весит килограмма три, и в нем масса нелепостей и вранья. До того как отец переехал в Лондон, мы обычно читали его вместе, и он отмечал все сомнительные, с его точки зрения, места в газете, касалось ли это бизнеса или любой другой сферы жизни.
Это было несколько утомительно, но забавно. Так что я позвонил ему, чтобы поговорить о нелепостях, которые печатают в газете, но его не было дома, или он не брал трубку.
Тут я набрел на особенно смешной раздел — «Мужская мода». Я знал, что умру со смеху от нелепых нарядов, которые эти придурки называют модой. Я отложил газету и решил обзвонить всех и выяснить, что с ними произошло накануне.
Начал с Арно; он взял трубку, видимо полагая, что звонит кто-то другой.
— Я на тебя сердит, что ты вчера не пришел, да к тому же завлек мою маленькую, невинную кузину и занимался с ней бог знает чем.
— Остынь, Джонатан, — сказал Арно. — Я только что вернулся домой, и уже выслушал нотации от своей мамы.
— Неужели? Ну и спросила тебя мама, как далеко у тебя зашло с моей кузиной? А ты видел, как Дэвид плакал по ящику прошлым вечером? Наверно, он узнал про тебя и Аманду — Может, он просто расстроился из-за игры.
— Да уж, лучше для тебя, чтобы Аманда не сказала ему, чем вы с ней занимались.
— Ты прав, — согласился Арно.
— Так что там с моей кузиной?
— А что, собственно, тебя беспокоит?
Я хмыкнул, поняв, что, во-первых, я не должен ее ревновать, потому что она моя кузина; во-вторых, Арно развлекался с Амандой и, возможно, поломал ее отношения с Дэвидом, нарушив тем самым наше единственное соглашение, заключенное еще в пятом классе. Сумею ли я сохранить нашу компанию, если Дэвид узнает, как поступил Арно? Возможно, Пэтч смог бы помирить нас, но где его черти носят? Я понятия не имел.
— Как ты мог так поступить с Дэвидом?
— Спроси Аманду Это была ее идея, и поверь мне, что я сожалею об этом.
— Хм, — пробормотал я.
— Послушай, ты ведь не скажешь Дэвиду, правда? — спросил Арно.
— Нет, — сухо сказал я. — Это бы его убило.
Мы повесили трубки.
Потом я позвонил Дэвиду, но он не ответил. Я позвонил Микки, с тем же результатом. Так что я сдался.
Вероятность того, что Микки знает, где его мобильник, так же мала, как хорошая пара ботинок в разделе мужской моды в «Нью-Йорк тайме».
Я сидел, вертя на столе телефон и раздумывая, что мне делать. Затем я открыл газету и стал рассматривать фотографии мужчин в уродливых деловых костюмах и белых официальных рубашках, как это принято на Уолл-стрит.
Тут я услышал посторонний звук и вспомнил, что у нас в доме гости. В кухню вошла Келли. Сказать, что она неуверенно держалась на ногах, значит, ничего не сказать. Она ухватилась за стол, как тонущий хватается за борт лодки.
— Тебе что-нибудь нужно? — спросил я, стараясь придать себе суровый вид.
Но это у меня плохо получилось. Несмотря на похмелье, она выглядела весьма привлекательно и сексуально. Ее губы были припухшими, в розовой помаде, волосы растрепаны, но не как после сна, а как после веселой вечеринки.
— Пойду лягу, — сказала она. — Где мама?
— Они обе пошли по магазинам.
— Очень удачно.
— Да. Долго веселились?
— Только что пришла.
— Ты готова к завтрашнему собеседованию в университете Барнард? Кофе хочешь?
Я налил дымящегося кофе и протянул ей. Она потянулась за чашкой, ей понадобились две руки, чтобы удержать ее. Для этого пришлось оторвать их от стола.
Тут запах кофе достиг носа Келли, она уронила чашку, и ее мгновенно и обильно вырвало, прямо на наш кухонный кафель. Затем она рухнула бесформенной грудой из светлых волос, косметики и поношенных туфель на высоком каблуке. Так она и уснула, в один момент.
Это было несколько утомительно, но забавно. Так что я позвонил ему, чтобы поговорить о нелепостях, которые печатают в газете, но его не было дома, или он не брал трубку.
Тут я набрел на особенно смешной раздел — «Мужская мода». Я знал, что умру со смеху от нелепых нарядов, которые эти придурки называют модой. Я отложил газету и решил обзвонить всех и выяснить, что с ними произошло накануне.
Начал с Арно; он взял трубку, видимо полагая, что звонит кто-то другой.
— Я на тебя сердит, что ты вчера не пришел, да к тому же завлек мою маленькую, невинную кузину и занимался с ней бог знает чем.
— Остынь, Джонатан, — сказал Арно. — Я только что вернулся домой, и уже выслушал нотации от своей мамы.
— Неужели? Ну и спросила тебя мама, как далеко у тебя зашло с моей кузиной? А ты видел, как Дэвид плакал по ящику прошлым вечером? Наверно, он узнал про тебя и Аманду — Может, он просто расстроился из-за игры.
— Да уж, лучше для тебя, чтобы Аманда не сказала ему, чем вы с ней занимались.
— Ты прав, — согласился Арно.
— Так что там с моей кузиной?
— А что, собственно, тебя беспокоит?
Я хмыкнул, поняв, что, во-первых, я не должен ее ревновать, потому что она моя кузина; во-вторых, Арно развлекался с Амандой и, возможно, поломал ее отношения с Дэвидом, нарушив тем самым наше единственное соглашение, заключенное еще в пятом классе. Сумею ли я сохранить нашу компанию, если Дэвид узнает, как поступил Арно? Возможно, Пэтч смог бы помирить нас, но где его черти носят? Я понятия не имел.
— Как ты мог так поступить с Дэвидом?
— Спроси Аманду Это была ее идея, и поверь мне, что я сожалею об этом.
— Хм, — пробормотал я.
— Послушай, ты ведь не скажешь Дэвиду, правда? — спросил Арно.
— Нет, — сухо сказал я. — Это бы его убило.
Мы повесили трубки.
Потом я позвонил Дэвиду, но он не ответил. Я позвонил Микки, с тем же результатом. Так что я сдался.
Вероятность того, что Микки знает, где его мобильник, так же мала, как хорошая пара ботинок в разделе мужской моды в «Нью-Йорк тайме».
Я сидел, вертя на столе телефон и раздумывая, что мне делать. Затем я открыл газету и стал рассматривать фотографии мужчин в уродливых деловых костюмах и белых официальных рубашках, как это принято на Уолл-стрит.
Тут я услышал посторонний звук и вспомнил, что у нас в доме гости. В кухню вошла Келли. Сказать, что она неуверенно держалась на ногах, значит, ничего не сказать. Она ухватилась за стол, как тонущий хватается за борт лодки.
— Тебе что-нибудь нужно? — спросил я, стараясь придать себе суровый вид.
Но это у меня плохо получилось. Несмотря на похмелье, она выглядела весьма привлекательно и сексуально. Ее губы были припухшими, в розовой помаде, волосы растрепаны, но не как после сна, а как после веселой вечеринки.
— Пойду лягу, — сказала она. — Где мама?
— Они обе пошли по магазинам.
— Очень удачно.
— Да. Долго веселились?
— Только что пришла.
— Ты готова к завтрашнему собеседованию в университете Барнард? Кофе хочешь?
Я налил дымящегося кофе и протянул ей. Она потянулась за чашкой, ей понадобились две руки, чтобы удержать ее. Для этого пришлось оторвать их от стола.
Тут запах кофе достиг носа Келли, она уронила чашку, и ее мгновенно и обильно вырвало, прямо на наш кухонный кафель. Затем она рухнула бесформенной грудой из светлых волос, косметики и поношенных туфель на высоком каблуке. Так она и уснула, в один момент.
Между Микки и его отцом иногда возникают разногласия
— Что с тобой случилось? — спросил Рикардо Пардо своего сына Микки.
Его помощники как раз заканчивали разгружать черный фургон «Мерседес», который он пригнал в город. Отец смотрел на сына со смешанным выражением гордости и неудовольствия. Микки молча стоял перед ним в черном купальном халате.
— Мне что, надо повторить свой вопрос?
Микки подумал, не соврать ли ему, но ложь всегда выводила его отца из себя. Рикардо смотрел на сына.
Они были примерно одного роста и очень похожи, только у Рикардо был заметный живот и густая, черная с проседью борода, спускавшаяся на грудь.
— Я слезал крыши в доме Пэтча, чтобы добраться до Филиппы, и упал, — признался он.
— Что-что? — резко спросил Рикардо.
Двое его помощников, разгружавших коробки с банками краски, испуганно попятились.
— Что слышал, — ответил Микки.
— Привет, милый, — сказала его мама Люси, которая только что приехала на собственном «Мерседесе» из Монтока. Она была красивой женщиной — бывшая модель из Венесуэлы. То, что Микки унаследовал черты обоих родителей — грубоватую внешность отца и красоту матери, — производило забавное впечатление.
— Как Филиппа, дорогой? — спросила мама.
— Ее отец не позволяет мне встречаться с ней.
— Знаешь, сынок, если общение с твоими приятелями чуть тебя не убило, то, может, стоит его прекратить? — заметил отец.
— Что ты сказал?
— Что слышал, mijito desobediente!
— Ты с ума сошел, отец!
— Chiflado? Ты так думаешь? А я думаю, что больше не должно быть никакой Филиппы. Я согласен с Джексоном Фрэди. И хватит выставлять нашу семью на посмешище.
Рикардо и Микки обменялись сердитыми взглядами, потом Микки устремился в свою спальню и хлопнул дверью. Он бросился на кровать, точнее, туда, где, как он полагал, находилась кровать. Однако когда он почувствовал соприкосновение твердого пола со своим локтем, то вспомнил, что накануне, находясь в некоторой эйфории от обезболивающих лекарств, он сделал перестановку в комнате, а все ковры и прочие мягкие вещи задвинул в угол.
— О-о-о, — простонал он.
Его помощники как раз заканчивали разгружать черный фургон «Мерседес», который он пригнал в город. Отец смотрел на сына со смешанным выражением гордости и неудовольствия. Микки молча стоял перед ним в черном купальном халате.
— Мне что, надо повторить свой вопрос?
Микки подумал, не соврать ли ему, но ложь всегда выводила его отца из себя. Рикардо смотрел на сына.
Они были примерно одного роста и очень похожи, только у Рикардо был заметный живот и густая, черная с проседью борода, спускавшаяся на грудь.
— Я слезал крыши в доме Пэтча, чтобы добраться до Филиппы, и упал, — признался он.
— Что-что? — резко спросил Рикардо.
Двое его помощников, разгружавших коробки с банками краски, испуганно попятились.
— Что слышал, — ответил Микки.
— Привет, милый, — сказала его мама Люси, которая только что приехала на собственном «Мерседесе» из Монтока. Она была красивой женщиной — бывшая модель из Венесуэлы. То, что Микки унаследовал черты обоих родителей — грубоватую внешность отца и красоту матери, — производило забавное впечатление.
— Как Филиппа, дорогой? — спросила мама.
— Ее отец не позволяет мне встречаться с ней.
— Знаешь, сынок, если общение с твоими приятелями чуть тебя не убило, то, может, стоит его прекратить? — заметил отец.
— Что ты сказал?
— Что слышал, mijito desobediente!
— Ты с ума сошел, отец!
— Chiflado? Ты так думаешь? А я думаю, что больше не должно быть никакой Филиппы. Я согласен с Джексоном Фрэди. И хватит выставлять нашу семью на посмешище.
Рикардо и Микки обменялись сердитыми взглядами, потом Микки устремился в свою спальню и хлопнул дверью. Он бросился на кровать, точнее, туда, где, как он полагал, находилась кровать. Однако когда он почувствовал соприкосновение твердого пола со своим локтем, то вспомнил, что накануне, находясь в некоторой эйфории от обезболивающих лекарств, он сделал перестановку в комнате, а все ковры и прочие мягкие вещи задвинул в угол.
— О-о-о, — простонал он.
ОТ ШКОЛЬНОЙ НЕДЕЛИ НИКУДА НЕ ДЕТЬСЯ
Для Дэвида и Аманды все кончено
В понедельник Дэвид уныло брел из школы после уроков. Весь день он ходил так низко повесив голову, что учитель спросил его, не сломал ли он себе шею.
Дэвид договорился встретиться с Амандой в «Серебряных шпорах». Он планировал прийти туда пораньше и заказать себе молочный клубничный коктейль, надеясь, что это немного подсластит его жизнь.
— Эй, плакса! — насмешливо крикнул ему кто-то.
— Эй, все расступитесь перед самым чувствительным человеком на свете! — крикнул другой.
Дэвид оттолкнул парня с дороги, даже не взглянув на него. Парни из школьной хоккейной команды, конечно же, смотрели игру «Рейнджеров» с «Флаерсами» и все видели. А ребята из его баскетбольной команды и не думали защищать его. Все это происшествие было более чем неприятно. Вся школа знает об этом и не скоре забудет.
По пути в ресторан он позвонил Джонатану. Это был третий номер, записанный в его мобильнике — после матери и Аманды. Джонатан взял трубку.
— Ты готов выслушать мой совет? — спросил Джонатан после того, как Дэвид рассказал ему, что сделала Аманда.
Конечно, это сильно отличалось от того, что Джонатан видел собственными глазами.
— Готов.
— Порви с ней, прежде чем она порвет с тобой.
— Почему? — спросил Дэвид.
Он остановился посреди Бликер-стрит, и водитель такси обругал его на фарси, который Дэвид немного понимал, потому что прошлым летом с родителями ездил в Иран. Поэтому он извинился на фарси, и шофер сказал, что все в порядке.
Дэвид договорился встретиться с Амандой в «Серебряных шпорах». Он планировал прийти туда пораньше и заказать себе молочный клубничный коктейль, надеясь, что это немного подсластит его жизнь.
— Эй, плакса! — насмешливо крикнул ему кто-то.
— Эй, все расступитесь перед самым чувствительным человеком на свете! — крикнул другой.
Дэвид оттолкнул парня с дороги, даже не взглянув на него. Парни из школьной хоккейной команды, конечно же, смотрели игру «Рейнджеров» с «Флаерсами» и все видели. А ребята из его баскетбольной команды и не думали защищать его. Все это происшествие было более чем неприятно. Вся школа знает об этом и не скоре забудет.
По пути в ресторан он позвонил Джонатану. Это был третий номер, записанный в его мобильнике — после матери и Аманды. Джонатан взял трубку.
— Ты готов выслушать мой совет? — спросил Джонатан после того, как Дэвид рассказал ему, что сделала Аманда.
Конечно, это сильно отличалось от того, что Джонатан видел собственными глазами.
— Готов.
— Порви с ней, прежде чем она порвет с тобой.
— Почему? — спросил Дэвид.
Он остановился посреди Бликер-стрит, и водитель такси обругал его на фарси, который Дэвид немного понимал, потому что прошлым летом с родителями ездил в Иран. Поэтому он извинился на фарси, и шофер сказал, что все в порядке.