Каллиопа посмотрела Джеймсу в глаза, и оба засмеялись как старые, друзья. Он встревожился, когда она упала, на руках отнес ее в дом, оставался с ней, пока она спала. Чудовище превратилось в рыцаря?
Во время танца они не разговаривали и не отрывали . взгляда друг от друга. В его глазах она видела скрытое обещание.
Музыка кончилась, и они застыли неподвижно. Гости толкали их, расходясь с танцпола, и Джеймс наконец отпустил Каллиопу и повел на террасу, не снимая руку с ее талии. Она пошла за ним без оглядки.
Снаружи толпились люди, и он повел ее в сад. Единственным освещением служил месяц в небе, но девушка видела каждое его движение, медленную походку, упругую силу рук.
Когда они дошли до розария, в воздухе разливался тонкий аромат. Джеймс притянул Каллиопу к себе. В вечерней прохладе он был такой теплый! Он целовал ее шею, открытую грудь... Каллиопа запрокинула голову, и поцелуи поднялись к подбородку, потом к уху. Он взял в рот мочку уха, и ее пронизало теплом. Потом Джеймс снова вернулся к ее губам, сначала нежно, затем углубляя поцелуй, пробуждая в ней непонятное чувство.
Каллиопа обняла его руками за шею, взъерошила густые волосы... Она гладила его затылок, а потом распласталась на нем, словно желая стать еще ближе.
Джеймс подхватил ее на руки, уложил на скамейку, и она почувствовала под собой холод камня. Поддерживая рукой ее голову, он продолжал целовать ее; другая его рука двигалась по ноге вверх от лодыжки. Вот она под коленкой. На бедре. Медленно поднимается выше.
Каллиопа всхлипнула. Он перехватил этот звук поцелуем, и она обнаружила, что сама целует его жадно и требовательно.
Джеймс приподнял ее и положил на себя, как делал это днем на кушетке. Ее платье накрыло их обоих. Брюки у него оказались расстегнуты, и одно жаркое место прижалось к другому. Внутри Каллиопы пылал огонь. Джеймс толкнул ее на себя, и лунный свет блеснул в ее глазах.
Это было то, о чем говорили актрисы за кулисами, но чего она прежде не знала. Чувства, которых никогда не испытывала, заполнили ее.
– Джеймс... – хрипло выговорила Каллиопа. Хрустнули кусты.
– Перестаньте плакаться. План продвигается блестяще.
Джеймс вскочил и утянул ее за ограду так быстро, что она чуть опять не всхлипнула. По дороге он ловко одернул ей юбку.
– Что это за шум? – спросил голос.
– Не уходите от темы! Я не плачусь. Вы потеряли драгоценное время и не закончили работу.
– Я сделал все, что мне велели.
– Нет, не сделали. Она там, танцует.
Сдавленными голосами спорили мужчина и женщина. Каллиопа попробовала выглянуть из-за ограды, но Джеймс резким движением прижал ее голову к груди.
– Я сделал так, как мне велели, – повторил мужской голос. – Не нравится – делайте сами вместе с ним.
– А как насчет другой задачи? Вы ее тоже решили?
– Я не получал от вас приказа. Но если вы не побеспокоитесь, я сам начну отдавать приказы.
Каллиопа содрогнулась, услышав угрозу в хриплом мужском голосе.
– Я просто напоминаю. Ее нужно убрать с пути.
– Мне известно мое положение. Не забывайте и вы свое.
Легкие шаги торопливо удалились, но мужчина остался стоять на месте. Каллиопа почувствовала, как напряглись мышцы Джеймса: видимо, он ожидал, что незнакомец свернет за ограду, но тот, немного поколебавшись, пошел к озеру по той же тропинке, что и женщина.
Через минуту Джеймс отпустил Каллиопу, скользнув ладонями по ее обнаженным рукам.
– Я отведу тебя обратно в дом.
Каллиопа дрожала от неостывшего желания и от страха.
– Кто это был?
– Не знаю, по голосам трудно определить. Сейчас я пойду посмотрю.
– Джеймс, я боюсь. Возьми с собой Рота.
Поколебавшись, он кивнул.
– Вернемся в зал, и я с ним поговорю.
Джеймс встал и поставил Каллиопу на ноги. Почему-то его одежда оказалась в полном порядке. Хотелось бы ей выглядеть хотя бы наполовину такой же собранной, как он.
Они вышли из сада на дорогу, и вскоре Каллиопа вздохнула с облегчением, когда они оказались на террасе, где праздник был в самом разгаре.
Она почти не сомневалась: мужчина и женщина говорили о ней. Теперь им надо искать уже троих подозреваемых. Если бы ей удалось .убедить Джеймса, что она может искать с помощью леди...
– А-а! Боже мой!
Прекратилось чирканье крикета и кваканье лягушек, в бальном зале тоже все затихло, потом люди повалили из дверей узнать, кто или что вызвало такое смятение. Джеймс и Каллиопа тоже побежали на крик.
– У озера!
Джеймс за руку тащил Каллиопу за собой. Она споткнулась, и он побежал медленнее. Каллиопа слышала, что за ними бегут другие, и наконец они ворвались на поляну у озера.
Джеймс и Каллиопа оказались на месте первыми. Следом с одной стороны поляны выскочил конюх Таннер с фонарем в руке, с другой – Петтигрю.
У озера стояла леди Уиллоуби, рядом с ней – Рот. В воде плавал труп.
Петтигрю был только слегка возбужден.
– Таннер, спустись и вытащи его!
Но почему сам Рот не сделал попытки вытащить тело? Каллиопа подумала, что он исключительно хладнокровный человек. Странно.
Ее толкали люди, старавшиеся пробраться поближе.
– Неужели труп?
– Кто это?
– Что случилось?
– Кто кричал?
– Кто это сделал?
– Сделал что? Что случилось? – Вопросы сыпались со всех сторон. Толпа с каждой секундой разрасталась.
Наконец Таннер влез в воду. Каллиопа видела, как он вздрогнул от холода, а затем побрел к телу, которое, к счастью, находилось близко от берега. За рубашку он подтащил труп к берегу.
Мальчик из конюшни помог вытащить безжизненное тело и оттащить от воды. Таннер быстро ушел – наверное, чтобы согреться и переодеться.
Но Каллиопа о нем не думала. Луна осветила озеро и труп. На погибшем была богатая одежда, лицо его закрывали светлые волосы.
Она начала молиться.
Глава 12
Глава 13
Во время танца они не разговаривали и не отрывали . взгляда друг от друга. В его глазах она видела скрытое обещание.
Музыка кончилась, и они застыли неподвижно. Гости толкали их, расходясь с танцпола, и Джеймс наконец отпустил Каллиопу и повел на террасу, не снимая руку с ее талии. Она пошла за ним без оглядки.
Снаружи толпились люди, и он повел ее в сад. Единственным освещением служил месяц в небе, но девушка видела каждое его движение, медленную походку, упругую силу рук.
Когда они дошли до розария, в воздухе разливался тонкий аромат. Джеймс притянул Каллиопу к себе. В вечерней прохладе он был такой теплый! Он целовал ее шею, открытую грудь... Каллиопа запрокинула голову, и поцелуи поднялись к подбородку, потом к уху. Он взял в рот мочку уха, и ее пронизало теплом. Потом Джеймс снова вернулся к ее губам, сначала нежно, затем углубляя поцелуй, пробуждая в ней непонятное чувство.
Каллиопа обняла его руками за шею, взъерошила густые волосы... Она гладила его затылок, а потом распласталась на нем, словно желая стать еще ближе.
Джеймс подхватил ее на руки, уложил на скамейку, и она почувствовала под собой холод камня. Поддерживая рукой ее голову, он продолжал целовать ее; другая его рука двигалась по ноге вверх от лодыжки. Вот она под коленкой. На бедре. Медленно поднимается выше.
Каллиопа всхлипнула. Он перехватил этот звук поцелуем, и она обнаружила, что сама целует его жадно и требовательно.
Джеймс приподнял ее и положил на себя, как делал это днем на кушетке. Ее платье накрыло их обоих. Брюки у него оказались расстегнуты, и одно жаркое место прижалось к другому. Внутри Каллиопы пылал огонь. Джеймс толкнул ее на себя, и лунный свет блеснул в ее глазах.
Это было то, о чем говорили актрисы за кулисами, но чего она прежде не знала. Чувства, которых никогда не испытывала, заполнили ее.
– Джеймс... – хрипло выговорила Каллиопа. Хрустнули кусты.
– Перестаньте плакаться. План продвигается блестяще.
Джеймс вскочил и утянул ее за ограду так быстро, что она чуть опять не всхлипнула. По дороге он ловко одернул ей юбку.
– Что это за шум? – спросил голос.
– Не уходите от темы! Я не плачусь. Вы потеряли драгоценное время и не закончили работу.
– Я сделал все, что мне велели.
– Нет, не сделали. Она там, танцует.
Сдавленными голосами спорили мужчина и женщина. Каллиопа попробовала выглянуть из-за ограды, но Джеймс резким движением прижал ее голову к груди.
– Я сделал так, как мне велели, – повторил мужской голос. – Не нравится – делайте сами вместе с ним.
– А как насчет другой задачи? Вы ее тоже решили?
– Я не получал от вас приказа. Но если вы не побеспокоитесь, я сам начну отдавать приказы.
Каллиопа содрогнулась, услышав угрозу в хриплом мужском голосе.
– Я просто напоминаю. Ее нужно убрать с пути.
– Мне известно мое положение. Не забывайте и вы свое.
Легкие шаги торопливо удалились, но мужчина остался стоять на месте. Каллиопа почувствовала, как напряглись мышцы Джеймса: видимо, он ожидал, что незнакомец свернет за ограду, но тот, немного поколебавшись, пошел к озеру по той же тропинке, что и женщина.
Через минуту Джеймс отпустил Каллиопу, скользнув ладонями по ее обнаженным рукам.
– Я отведу тебя обратно в дом.
Каллиопа дрожала от неостывшего желания и от страха.
– Кто это был?
– Не знаю, по голосам трудно определить. Сейчас я пойду посмотрю.
– Джеймс, я боюсь. Возьми с собой Рота.
Поколебавшись, он кивнул.
– Вернемся в зал, и я с ним поговорю.
Джеймс встал и поставил Каллиопу на ноги. Почему-то его одежда оказалась в полном порядке. Хотелось бы ей выглядеть хотя бы наполовину такой же собранной, как он.
Они вышли из сада на дорогу, и вскоре Каллиопа вздохнула с облегчением, когда они оказались на террасе, где праздник был в самом разгаре.
Она почти не сомневалась: мужчина и женщина говорили о ней. Теперь им надо искать уже троих подозреваемых. Если бы ей удалось .убедить Джеймса, что она может искать с помощью леди...
– А-а! Боже мой!
Прекратилось чирканье крикета и кваканье лягушек, в бальном зале тоже все затихло, потом люди повалили из дверей узнать, кто или что вызвало такое смятение. Джеймс и Каллиопа тоже побежали на крик.
– У озера!
Джеймс за руку тащил Каллиопу за собой. Она споткнулась, и он побежал медленнее. Каллиопа слышала, что за ними бегут другие, и наконец они ворвались на поляну у озера.
Джеймс и Каллиопа оказались на месте первыми. Следом с одной стороны поляны выскочил конюх Таннер с фонарем в руке, с другой – Петтигрю.
У озера стояла леди Уиллоуби, рядом с ней – Рот. В воде плавал труп.
Петтигрю был только слегка возбужден.
– Таннер, спустись и вытащи его!
Но почему сам Рот не сделал попытки вытащить тело? Каллиопа подумала, что он исключительно хладнокровный человек. Странно.
Ее толкали люди, старавшиеся пробраться поближе.
– Неужели труп?
– Кто это?
– Что случилось?
– Кто кричал?
– Кто это сделал?
– Сделал что? Что случилось? – Вопросы сыпались со всех сторон. Толпа с каждой секундой разрасталась.
Наконец Таннер влез в воду. Каллиопа видела, как он вздрогнул от холода, а затем побрел к телу, которое, к счастью, находилось близко от берега. За рубашку он подтащил труп к берегу.
Мальчик из конюшни помог вытащить безжизненное тело и оттащить от воды. Таннер быстро ушел – наверное, чтобы согреться и переодеться.
Но Каллиопа о нем не думала. Луна осветила озеро и труп. На погибшем была богатая одежда, лицо его закрывали светлые волосы.
Она начала молиться.
Глава 12
Петтигрю наклонился и перевернул тело. В груди трупа торчал нож для открывания писем.
– Это Тернберри.
– Тернберри!
– Подвиньтесь, мне не видно.
– Роберт Тернберри!
– Я думала, что он уехал.
– Он жив?
– Что происходит?
– Джентльмены, пожалуйста, отведите дам домой, – решительно потребовал Петтигрю.
Задние толкали передних, пытаясь побольше разглядеть. Несколько мужчин теснили взбудораженную толпу к дому, но люди сдвинулись с места далеко не сразу.
– Оставайся с леди Уиллоуби, – Джеймс на ухо Каллиопе. – Мы придем через несколько минут.
Каллиопа кивнула. Леди Уиллоуби, уже уходившая к дому, слегка отстала от толпы, и Каллиопа ее догнала.
Леди Уиллоуби шла мелкими шажками, ссутулив плечи. Дважды она споткнулась. Каллиопе тоже не удавалось расслабиться. Искаженное лицо Тернберри наверняка приснится ей ночью.
Они дошли до дома и присоединись к дамам и нескольким мужчинам, собравшимся в салоне. Леди Петтигрю дрожала. Слуги сновали между гостями, разнося бренди и чай. Один мужчина собрался закурить, но на полпути остановился, вспомнив, где находится, и убрал сигару. Атмосфера становилась все более напряженной.
Каллиопа шла за леди Уиллоуби, пока та не остановилась возле группы женщин. Она не удивилась, что Каллиопа следует за ней.
Пенелопа Фландерс потчевала дам подробностями.
– Говорю вам, прямо гротеск, каламбур! Лицо Рота застыло так, как будто его рот дьявольски смеется! А его глаза навыкате! Неужели я забыла взять нюхательную соль? – Пенелопа принялась энергично обмахиваться веером. – Не знаю, что теперь делать. Без Тернберри вечеринки станут совсем скучными, и вообще... – Она изобразила на лице страх. – Я очень надеюсь, что Фландерс увезет меня сегодня же ночью в город, где не так опасно. – Хотя Пенелопа деланно содрогнулась, в ее глазах зажглось предчувствие: тот, кто вернется первым, первым же расскажет самую пикантную сплетню сезона.
Леди Петтигрю, кажется, совсем растерялась; она не знала, радоваться или огорчаться, что ее прием теперь будет у всех на устах.
Леди Уиллоуби прищурилась и заговорила, словно игнорируя леди Фландерс, с упоением нагнетавшую истерию.
– Эсмеральда, вы не знаете, что мужчины собираются делать? Возможно, Энджелфорд что-то вам сообщил...
– Я знаю только, что они хотят связаться с констеблем. По-моему, в такой поздний час разъезжаться было бы неправильно, велика опасность сломать колесо.
Пенелопа застонала:
– О нет! Значит, мы в ловушке? Может, этого и хочет убийца? Она всех нас убьет!
Две дамы ахнули, одна упала в обморок. Леди Петтигрю чуть не задохнулась.
– Откуда вы знаете, что убийца – женщина? – спросила Каллиопа.
Пенелопа вскинула брови:
– Он убит женским открывателем писем.
Откуда она знает? Каллиопа была рядом с трупом и ничего не разглядела.
– Мужчина мог его украсть...
В комнате стало тихо; все прислушивались к их разговору. Двое мужчин что-то утвердительно промычали.
– Как это – украсть? – вызывающе спросила Пенелопа.
– Обыкновенно. Взять и унести с собой, – ответила Каллиопа.
Пенелопа потерла подбородок.
– Может быть, эта женщина нарочно все подстроила. Теперь все подумают, что его взял мужчина. – Она в упор посмотрела на Каллиопу.
Каллиопа заставила себя промолчать, хотя это далось ей нелегко.
Леди Уиллоуби с отвращением покачала головой, и Пенелопа тут же переключилась на нее:
– Но ведь это вы нашли труп? Что вы там делали?
В этот момент в салон вошел Рот.
– Все, хватит! – Он неприязненно посмотрел на Пенелопу.
– Конечно, раз уж вы пришли... – с улыбкой произнесла Пенелопа и благоразумно отступила в толпу.
Неожиданно в комнату ворвался лорд Петтигрю, за ним следовали остальные мужчины.
– Я вызвал констебля, он уже в пути. Пожалуйста, разойдитесь по своим комнатам! Я уверен, это печальное происшествие скоро будет разгадано. Возможно, с некоторыми из вас констебль пожелает поговорить лично.
Часть гостей быстро ушла, остальные неохотно потянулись за ними.
– В вашем присутствии нет необходимости. – Петтигрю пристально посмотрел на леди Фландерс. Та улыбнулась и, подождав, пока в комнату войдет мистер Фландерс, небрежно произнесла:
– Всем доброй ночи. Если я смогу чем-то помочь, дайте знать.
Пенелопа не сомневалась, что позже узнает от мужа все детали.
Леди Уиллоуби тоже собралась уходить, но Рот подошел к ней и что-то прошептал ей на ухо. На ее лице мгновенно появилось испуганное выражение, но она кивнула, и они вместе остались ждать.
Каллиопа надеялась, что ей предложат остаться, но Джеймс быстро увел ее.
– Не так я представлял себе окончание нашего вечера... – Он заправил ей за ухо выбившийся завиток волос. – Запрись. Я могу задержаться, неизвестно, сколько здесь пробудет констебль.
Поцеловав ее в лоб, он ушел, а Каллиопа осталась стоять посреди комнаты. Что ей теперь делать? Был бы у нее с собой хотя бы альбом для эскизов – было бы чем занять пальцы и ум.
Тиканье часов успокаивало. В конце концов, неплохо бы и немного поспать. Она разделась, залезла на кровать и зажгла новую свечу на тумбочке. Простыни пахли свежестью, но от них веяло холодом – из-за всей этой суматохи Бетси забыла положить грелку. У Каллиопы стучали зубы. Она повозилась, чтобы согреть покрывало, но это не помогло.
Бедный Тернберри. У него теперь вечный холод. Как у ее отца. Она невидящим взглядом смотрела в потолок. Часы отсчитывали секунды, потом минуты, потом часы...
По коридору протопали башмаки, и кто-то остановился перед ее дверью. Скрипнул ключ.
Войдя, Джеймс сразу запер за собой дверь. Свеча почти догорела и еле освещала комнату.
– Сегодня опять пойдем делать обыск? – Каллиопа переползла вверх, чтобы опереться о спинку кровати.
Джеймс покачал головой:
– Большинство гостей сидят по своим комнатам, а с теми, кто проводит ночь не на своем месте, иметь дело рискованно.
– Кто остался внизу?
– Констебль только что ушел. Петтигрю, Рот, Фландерс и парочка других отдыхают от его вопросов.
– Что-нибудь обнаружили?
– Пока нет. Как и ожидалось, никто не заявил о пропаже открывателя писем.
– Леди Фландерс сказала, что эта штука принадлежала женщине.
Джеймс обдумал полученное сведение.
– Несколько человек об этом говорили, а у Пенелопы длинные уши. Что еще она сказала?
– Попыталась обвинить в убийстве меня, потом леди Уиллоуби.
– Что ты на это сказала?
– Ничего не успела сказать, нас прервал Рот. Он сегодня как натянутая струна.
Джеймс вздохнул и сел.
– Мы оба работали с Тернберри. Мне он не нравился, но я не желал ему смерти.
– А Рот?
– Нет, Рот любил поддразнивать Тернберри, но уж никак не до смерти. Может, Рот и не в меру хладнокровен, но убийство не в его вкусе.
– А как насчет Петтигрю?
Джеймс встал и принялся расхаживать по комнате.
– Петтигрю тоже работал с нами. Не удивлюсь, если открыватель принадлежит его жене. В такой уик-энд, как этот, его легко можно было украсть. – Джеймс засунул руки в карманы брюк и откинул голову, размышляя. – Мне следовало знать. Надо было с утра кого-нибудь приставить к Тернберри. Я думал, что могу подождать до Лондона.
– Как бы ты мог знать?
Он вспылил:
– Сначала Стивен, теперь Тернберри. Я сегодня так испугался – увидел светлые волосы и... – Джеймса передернуло. – Хуже всего, что я почувствовал облегчение, увидев, что это не Стивен. Понимаешь? Я почувствовал облегчение, что это Тернберри!
Каллиопа отбросила одеяло, подошла к нему и обняла.
– Я тоже.
Он крепко сжал ее, потом отпустил, отошел к шкафчику и налил себе бренди. Некоторое время он крутил в руке стакан, но не пил.
– Леди Уиллоуби пошла к озеру одна? – спросила Каллиопа.
– Так она говорит.
– А Рот пришел первым?
– Так он говорит.
– Странно. Я не думала, что леди Уиллоуби столь легкомысленна.
– Нет. Я не знаю, что она там делала. Может, она и вдова, но респектабельная вдова, ее имени не коснулись дурные слухи.
– Как ты думаешь, что произошло на озере?
– С Ротом и леди Уиллоуби? Или с Тернберри?
– Ты думаешь, Рот и леди Уиллоуби были вместе?
– Да. Удивляюсь этому так же, как и ты.
– Но что они могли там делать?
Джеймс слегка улыбнулся.
– Не забывай, они говорят, что пришли порознь.
Каллиопа засмеялась. Хорошая отговорка, хоть и нелепая. Она села на ручку кресла и поджала замерзшие пальцы ног.
– А Тернберри? Ты что-нибудь понял... по виду трупа?
– Он умер недавно. Лицо не распухло.
Каллиопа поежилась.
– Какое отношение он имеет ко всему этому... и к моему отцу?
– Тернберри был участником последнего задания Солсбери, больше ничего. Он не входил в наш узкий круг и всегда держался несколько в стороне. Мы удивились, когда Хоулт сделал его своим секретарем.
– А с кем он был близок?
– Ни с кем из нашего списка. Возможно, Рот пересекался с ним чаще, чем кто-либо, не считая Хоулта. Но Хоулт ни с кем не сближается – положение не позволяет.
– Ему, должно быть, одиноко.
– Может, потому он и выбрал Тернберри.
– Тернберри пришел на озеро, чтобы с кем-то встретиться, так?
– Все указывает на то, что он пришел на встречу с человеком, который его убил. Он не был захвачен врасплох, нет следов борьбы, убит ударом спереди. Тернберри никому не заявлял, что намерен встретиться с Петтигрю или с кем-то еще в этом доме.
Каллиопу больше занимала информация о Солсбери.
– Как случилось, что ты познакомился с моим отцом?
– Он взял под крыло меня и Стивена, когда мы окончили Оксфорд.
– И дальше? Я имею в виду, как вам с ним работалось?
– О, он был очень интеллигентным человеком и очень образованным, к тому же не признавал полумер. Ты во многом на него похожа. Он быстро завоевал наше уважение и преданность.
– Вот почему ты так разозлился вчера, когда мы говорили о нем?
Джеймс кивнул. Его глаза смягчились.
– Мы разберемся с этой путаницей, когда найдем Стивена. – Казалось, он обдумал свои слова и подчеркнул слово «когда».
Старое недоброе чувство к отцу всколыхнулось в душе, но оно было уже не так сильно, как раньше.
– Ладно. Согласна.
Его напряженные плечи слегка расслабились.
– Надо поговорить со слугами Тернберри, – сказала Каллиопа.
Часы пробили пять.
– Вернемся к этому утром.
– Уже утро. Светает.
Джеймс поморщился:
– Знаю. День предстоит долгий.
– Мы останемся здесь?
– Нет. Я думаю, нам нужно вернуться в Лондон, здесь мы больше ничего не найдем.
Каллиопа кивнула и прошлепала к кровати, завернулась в остывшее одеяло. Джеймс глубоко вдохнул, медленно выдохнул, поставил на стол нетронутый стакан бренди, взял с кушетки одеяло и развернул его.
Каллиопа прикусила губу.
– Джеймс, почему бы тебе не лечь на кровать?
Он замер.
– Просто спать, – быстро добавила она.
Долгую секунду он не шевелился, потом начал раздеваться. У нее перехватило дыхание. Разве он не может спать в смокинге?
Джеймс снял только пиджак, после чего в рубашке и брюках залез под одеяло. У нее так застучало сердце, как будто ему предстояло выпрыгнуть из груди и шлепнуться о стенку.
Кровать, казавшаяся просторной, вдруг стала тесной. Каллиопа не решалась пошевелиться, чтобы не прикоснуться к нему. Она с ужасом думала, как будет спать.
Какую принять позу? Она лежала с самого краю. Что делать, если он к ней повернется?
В ней снова пробудились чувства, разбуженные в саду. Она никогда не испытывала ничего даже отдаленно похожего на то, что было с ней там, на скамейке. Неудивительно, что женщины в таких случаях шепчутся и хихикают. Каллиопа раньше думала, что они сумасшедшие.
Она украдкой посмотрела через плечо. Он лежал на спине, приподняв колено, и ровно дышал... спал.
Негодяй!
– Это Тернберри.
– Тернберри!
– Подвиньтесь, мне не видно.
– Роберт Тернберри!
– Я думала, что он уехал.
– Он жив?
– Что происходит?
– Джентльмены, пожалуйста, отведите дам домой, – решительно потребовал Петтигрю.
Задние толкали передних, пытаясь побольше разглядеть. Несколько мужчин теснили взбудораженную толпу к дому, но люди сдвинулись с места далеко не сразу.
– Оставайся с леди Уиллоуби, – Джеймс на ухо Каллиопе. – Мы придем через несколько минут.
Каллиопа кивнула. Леди Уиллоуби, уже уходившая к дому, слегка отстала от толпы, и Каллиопа ее догнала.
Леди Уиллоуби шла мелкими шажками, ссутулив плечи. Дважды она споткнулась. Каллиопе тоже не удавалось расслабиться. Искаженное лицо Тернберри наверняка приснится ей ночью.
Они дошли до дома и присоединись к дамам и нескольким мужчинам, собравшимся в салоне. Леди Петтигрю дрожала. Слуги сновали между гостями, разнося бренди и чай. Один мужчина собрался закурить, но на полпути остановился, вспомнив, где находится, и убрал сигару. Атмосфера становилась все более напряженной.
Каллиопа шла за леди Уиллоуби, пока та не остановилась возле группы женщин. Она не удивилась, что Каллиопа следует за ней.
Пенелопа Фландерс потчевала дам подробностями.
– Говорю вам, прямо гротеск, каламбур! Лицо Рота застыло так, как будто его рот дьявольски смеется! А его глаза навыкате! Неужели я забыла взять нюхательную соль? – Пенелопа принялась энергично обмахиваться веером. – Не знаю, что теперь делать. Без Тернберри вечеринки станут совсем скучными, и вообще... – Она изобразила на лице страх. – Я очень надеюсь, что Фландерс увезет меня сегодня же ночью в город, где не так опасно. – Хотя Пенелопа деланно содрогнулась, в ее глазах зажглось предчувствие: тот, кто вернется первым, первым же расскажет самую пикантную сплетню сезона.
Леди Петтигрю, кажется, совсем растерялась; она не знала, радоваться или огорчаться, что ее прием теперь будет у всех на устах.
Леди Уиллоуби прищурилась и заговорила, словно игнорируя леди Фландерс, с упоением нагнетавшую истерию.
– Эсмеральда, вы не знаете, что мужчины собираются делать? Возможно, Энджелфорд что-то вам сообщил...
– Я знаю только, что они хотят связаться с констеблем. По-моему, в такой поздний час разъезжаться было бы неправильно, велика опасность сломать колесо.
Пенелопа застонала:
– О нет! Значит, мы в ловушке? Может, этого и хочет убийца? Она всех нас убьет!
Две дамы ахнули, одна упала в обморок. Леди Петтигрю чуть не задохнулась.
– Откуда вы знаете, что убийца – женщина? – спросила Каллиопа.
Пенелопа вскинула брови:
– Он убит женским открывателем писем.
Откуда она знает? Каллиопа была рядом с трупом и ничего не разглядела.
– Мужчина мог его украсть...
В комнате стало тихо; все прислушивались к их разговору. Двое мужчин что-то утвердительно промычали.
– Как это – украсть? – вызывающе спросила Пенелопа.
– Обыкновенно. Взять и унести с собой, – ответила Каллиопа.
Пенелопа потерла подбородок.
– Может быть, эта женщина нарочно все подстроила. Теперь все подумают, что его взял мужчина. – Она в упор посмотрела на Каллиопу.
Каллиопа заставила себя промолчать, хотя это далось ей нелегко.
Леди Уиллоуби с отвращением покачала головой, и Пенелопа тут же переключилась на нее:
– Но ведь это вы нашли труп? Что вы там делали?
В этот момент в салон вошел Рот.
– Все, хватит! – Он неприязненно посмотрел на Пенелопу.
– Конечно, раз уж вы пришли... – с улыбкой произнесла Пенелопа и благоразумно отступила в толпу.
Неожиданно в комнату ворвался лорд Петтигрю, за ним следовали остальные мужчины.
– Я вызвал констебля, он уже в пути. Пожалуйста, разойдитесь по своим комнатам! Я уверен, это печальное происшествие скоро будет разгадано. Возможно, с некоторыми из вас констебль пожелает поговорить лично.
Часть гостей быстро ушла, остальные неохотно потянулись за ними.
– В вашем присутствии нет необходимости. – Петтигрю пристально посмотрел на леди Фландерс. Та улыбнулась и, подождав, пока в комнату войдет мистер Фландерс, небрежно произнесла:
– Всем доброй ночи. Если я смогу чем-то помочь, дайте знать.
Пенелопа не сомневалась, что позже узнает от мужа все детали.
Леди Уиллоуби тоже собралась уходить, но Рот подошел к ней и что-то прошептал ей на ухо. На ее лице мгновенно появилось испуганное выражение, но она кивнула, и они вместе остались ждать.
Каллиопа надеялась, что ей предложат остаться, но Джеймс быстро увел ее.
– Не так я представлял себе окончание нашего вечера... – Он заправил ей за ухо выбившийся завиток волос. – Запрись. Я могу задержаться, неизвестно, сколько здесь пробудет констебль.
Поцеловав ее в лоб, он ушел, а Каллиопа осталась стоять посреди комнаты. Что ей теперь делать? Был бы у нее с собой хотя бы альбом для эскизов – было бы чем занять пальцы и ум.
Тиканье часов успокаивало. В конце концов, неплохо бы и немного поспать. Она разделась, залезла на кровать и зажгла новую свечу на тумбочке. Простыни пахли свежестью, но от них веяло холодом – из-за всей этой суматохи Бетси забыла положить грелку. У Каллиопы стучали зубы. Она повозилась, чтобы согреть покрывало, но это не помогло.
Бедный Тернберри. У него теперь вечный холод. Как у ее отца. Она невидящим взглядом смотрела в потолок. Часы отсчитывали секунды, потом минуты, потом часы...
По коридору протопали башмаки, и кто-то остановился перед ее дверью. Скрипнул ключ.
Войдя, Джеймс сразу запер за собой дверь. Свеча почти догорела и еле освещала комнату.
– Сегодня опять пойдем делать обыск? – Каллиопа переползла вверх, чтобы опереться о спинку кровати.
Джеймс покачал головой:
– Большинство гостей сидят по своим комнатам, а с теми, кто проводит ночь не на своем месте, иметь дело рискованно.
– Кто остался внизу?
– Констебль только что ушел. Петтигрю, Рот, Фландерс и парочка других отдыхают от его вопросов.
– Что-нибудь обнаружили?
– Пока нет. Как и ожидалось, никто не заявил о пропаже открывателя писем.
– Леди Фландерс сказала, что эта штука принадлежала женщине.
Джеймс обдумал полученное сведение.
– Несколько человек об этом говорили, а у Пенелопы длинные уши. Что еще она сказала?
– Попыталась обвинить в убийстве меня, потом леди Уиллоуби.
– Что ты на это сказала?
– Ничего не успела сказать, нас прервал Рот. Он сегодня как натянутая струна.
Джеймс вздохнул и сел.
– Мы оба работали с Тернберри. Мне он не нравился, но я не желал ему смерти.
– А Рот?
– Нет, Рот любил поддразнивать Тернберри, но уж никак не до смерти. Может, Рот и не в меру хладнокровен, но убийство не в его вкусе.
– А как насчет Петтигрю?
Джеймс встал и принялся расхаживать по комнате.
– Петтигрю тоже работал с нами. Не удивлюсь, если открыватель принадлежит его жене. В такой уик-энд, как этот, его легко можно было украсть. – Джеймс засунул руки в карманы брюк и откинул голову, размышляя. – Мне следовало знать. Надо было с утра кого-нибудь приставить к Тернберри. Я думал, что могу подождать до Лондона.
– Как бы ты мог знать?
Он вспылил:
– Сначала Стивен, теперь Тернберри. Я сегодня так испугался – увидел светлые волосы и... – Джеймса передернуло. – Хуже всего, что я почувствовал облегчение, увидев, что это не Стивен. Понимаешь? Я почувствовал облегчение, что это Тернберри!
Каллиопа отбросила одеяло, подошла к нему и обняла.
– Я тоже.
Он крепко сжал ее, потом отпустил, отошел к шкафчику и налил себе бренди. Некоторое время он крутил в руке стакан, но не пил.
– Леди Уиллоуби пошла к озеру одна? – спросила Каллиопа.
– Так она говорит.
– А Рот пришел первым?
– Так он говорит.
– Странно. Я не думала, что леди Уиллоуби столь легкомысленна.
– Нет. Я не знаю, что она там делала. Может, она и вдова, но респектабельная вдова, ее имени не коснулись дурные слухи.
– Как ты думаешь, что произошло на озере?
– С Ротом и леди Уиллоуби? Или с Тернберри?
– Ты думаешь, Рот и леди Уиллоуби были вместе?
– Да. Удивляюсь этому так же, как и ты.
– Но что они могли там делать?
Джеймс слегка улыбнулся.
– Не забывай, они говорят, что пришли порознь.
Каллиопа засмеялась. Хорошая отговорка, хоть и нелепая. Она села на ручку кресла и поджала замерзшие пальцы ног.
– А Тернберри? Ты что-нибудь понял... по виду трупа?
– Он умер недавно. Лицо не распухло.
Каллиопа поежилась.
– Какое отношение он имеет ко всему этому... и к моему отцу?
– Тернберри был участником последнего задания Солсбери, больше ничего. Он не входил в наш узкий круг и всегда держался несколько в стороне. Мы удивились, когда Хоулт сделал его своим секретарем.
– А с кем он был близок?
– Ни с кем из нашего списка. Возможно, Рот пересекался с ним чаще, чем кто-либо, не считая Хоулта. Но Хоулт ни с кем не сближается – положение не позволяет.
– Ему, должно быть, одиноко.
– Может, потому он и выбрал Тернберри.
– Тернберри пришел на озеро, чтобы с кем-то встретиться, так?
– Все указывает на то, что он пришел на встречу с человеком, который его убил. Он не был захвачен врасплох, нет следов борьбы, убит ударом спереди. Тернберри никому не заявлял, что намерен встретиться с Петтигрю или с кем-то еще в этом доме.
Каллиопу больше занимала информация о Солсбери.
– Как случилось, что ты познакомился с моим отцом?
– Он взял под крыло меня и Стивена, когда мы окончили Оксфорд.
– И дальше? Я имею в виду, как вам с ним работалось?
– О, он был очень интеллигентным человеком и очень образованным, к тому же не признавал полумер. Ты во многом на него похожа. Он быстро завоевал наше уважение и преданность.
– Вот почему ты так разозлился вчера, когда мы говорили о нем?
Джеймс кивнул. Его глаза смягчились.
– Мы разберемся с этой путаницей, когда найдем Стивена. – Казалось, он обдумал свои слова и подчеркнул слово «когда».
Старое недоброе чувство к отцу всколыхнулось в душе, но оно было уже не так сильно, как раньше.
– Ладно. Согласна.
Его напряженные плечи слегка расслабились.
– Надо поговорить со слугами Тернберри, – сказала Каллиопа.
Часы пробили пять.
– Вернемся к этому утром.
– Уже утро. Светает.
Джеймс поморщился:
– Знаю. День предстоит долгий.
– Мы останемся здесь?
– Нет. Я думаю, нам нужно вернуться в Лондон, здесь мы больше ничего не найдем.
Каллиопа кивнула и прошлепала к кровати, завернулась в остывшее одеяло. Джеймс глубоко вдохнул, медленно выдохнул, поставил на стол нетронутый стакан бренди, взял с кушетки одеяло и развернул его.
Каллиопа прикусила губу.
– Джеймс, почему бы тебе не лечь на кровать?
Он замер.
– Просто спать, – быстро добавила она.
Долгую секунду он не шевелился, потом начал раздеваться. У нее перехватило дыхание. Разве он не может спать в смокинге?
Джеймс снял только пиджак, после чего в рубашке и брюках залез под одеяло. У нее так застучало сердце, как будто ему предстояло выпрыгнуть из груди и шлепнуться о стенку.
Кровать, казавшаяся просторной, вдруг стала тесной. Каллиопа не решалась пошевелиться, чтобы не прикоснуться к нему. Она с ужасом думала, как будет спать.
Какую принять позу? Она лежала с самого краю. Что делать, если он к ней повернется?
В ней снова пробудились чувства, разбуженные в саду. Она никогда не испытывала ничего даже отдаленно похожего на то, что было с ней там, на скамейке. Неудивительно, что женщины в таких случаях шепчутся и хихикают. Каллиопа раньше думала, что они сумасшедшие.
Она украдкой посмотрела через плечо. Он лежал на спине, приподняв колено, и ровно дышал... спал.
Негодяй!
Глава 13
Некоторые гости уже сошли вниз, чтобы поехать к озеру, но многие отбыли в Лондон, стремясь оказаться среди первых, кто расскажет о смерти Тернберри. Джеймс нашел Каллиопу возле главного входа: она разговаривала с леди Уиллоуби. Роджерс и Бетси уже погрузили багаж и приготовились ехать сзади.
Распрощавшись с хозяевами, Джеймс помог Каллиопе сесть в карету.
Экипаж подпрыгивал на ухабах, потому что кучер уклонялся от колеи, которая после дождей стала глубже и опаснее. Они ехали уже пять минут, а Каллиопа все молчала, глядя в окно. Джеймс ждал, когда она справится с собой, и наконец она повернулась к нему:
– Спасибо.
Он поднял брови:
– За что?
Она покачала головой:
– Просто спасибо.
Джеймс кивнул, и она откинулась на подушки.
– Мне нужно попасть в театр. Я беспокоюсь за свою семью.
– Они уедут?
– Нет. Мои приемные родители сегодня оба заняты в спектакле, и они не уедут, несмотря ни на какие угрозы. – Каллиопа непроизвольно потерла лоб. – Они не осознают грозящей опасности, и я боюсь за них. Их могут застать врасплох.
Джеймс потрепал ее по колену:
– Все будет хорошо. В театре за ними наблюдают мои люди. Когда приедем в город, я выслушаю их отчет.
Джеймс внедрил человека в театр, как только узнал о том, что Каллиопа связана с этим театром. Связь Каллиопы с Солсбери была слишком странной, чтобы считать это случайным стечением обстоятельств. В этой головоломке имелись свои извилины и пересечения, и все они вели к Каллиопе.
– Давай на эту ночь вернемся в дом Стивена и еще раз просмотрим его вещи и бумаги.
Скорее всего их усилия будут напрасны – они и так все перерыли. Но видимо, Каллиопе стало легче, потому что она сменила позу и расслабилась.
Джеймс решил, что сейчас самое время наверстать упущенный сон, – он откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Каллиопа свернулась на плюшевом сиденье, стараясь устроиться поудобнее. Джеймс приоткрыл один глаз и посмотрел, как она возятся, через несколько минут Каллиопа почувствовала, как он рывком пересадил ее к себе.
– Ты что...
Слабый крик тут же оборвался – так крепко он обнял ее.
В голове Каллиопы было пусто. Она угнездилась у него на груди, а он все не открывал глаз, и это ее раздражало. Она попыталась вырваться и пересесть обратно, но сразу почувствовала, что зажата в его руках, как в тисках. Он не пошевелился. Голова его лежала на подушке.
Каллиопа украдкой посмотрела на него и слабым голосом произнесла:
– Милорд, я думаю, это неприлично...
Он ничем не показал, что слышит ее.
– Милорд?
Нет ответа.
– Энджелфорд?
Тишина.
– Джеймс! Открылся один глаз.
– Тебе не кажется, что мне пора вернуться на свое место?
– Лучше отдыхай – ты спала ночью не больше меня.
От этих слов ей почему-то стало легче. Действительно, на его стороне кареты уютнее, а она так измучена! Если он решил забрать себе более удобную часть кареты, то только справедливо, что она разделит с ним это место.
Каллиопа закрыла глаза и опустила голову на плечо своему спутнику. Движение кареты успокаивало, ее охватила приятная дремота, ночные страхи отошли прочь.
В яркий солнечный день она прогуливалась по лугу. Насколько хватало глаз, всюду росли цветы. Джеймс подошел к ней с синим цветком в руке; она его взяла и понюхала. Божественный запах! Похож на тот, что исходит от него. Странно, что так может пахнуть цветок.
Но запах цветка был мужской, совсем не похожий на аромат розы. Джеймс с нежностью посмотрел на нее и наклонил голову. Хватит себя обманывать: это то, чего она страстно желает, каждая частичка ее тела говорит, что так будет правильно. Он наклоняется ближе, все ее тело звенит от счастья... Она вздохнула, но тут неожиданно он отпрянул.
– Нет!
Каллиопа подскочила на месте, и Джеймс повел плечами:
– Что – нет?
Карета остановилась.
– М-м... Нет, ничего. Я просто удивилась, что мы уже приехали.
До чего глупо!
Джеймс внимательно посмотрел на нее и, выбравшись из кареты, подал ей руку.
Возвращение в Лондон оказалось для нее ударом. Она быстро подошла к двери и, увидев своих здоровяков лакеев, нахмурилась. Что происходит? Неужели она перестала считать Джеймса врагом и начала думать о нем как о спасителе? Примерно тогда же она перестала называть его Энджелфордом.
Нет, ей нужно побольше Энджелфорда и поменьше Джеймса. Теперь, когда они в Лондоне, так будет куда лучше.
Они вошли в библиотеку, и Джеймс пошел к ее любимому креслу. Впервые это ее устраивало. Она села на парчовую кушетку и закрыла глаза.
– Я думал, мы будем просматривать вещи Стивена...
Каллиопа снова открыла глаза и увидела, что он смотрит на нее.
– Я просто дала отдых глазам. Может, подождешь минут десять?
Джеймс покачал головой. Она могла поручиться, что у него на лице промелькнула улыбка.
– Ну ладно, я сейчас. Его глаза смеялись.
Каллиопа взглянула на величественные книжные шкафы и вздохнула.
Двадцать минут спустя она все еще вздыхала. Джеймс выглядел страшно недовольным – он был уверен, что искомый предмет находится именно здесь, но мысли о Каллиопе мешали ему сосредоточиться.
Каллиопа сняла парик, и мягкие кудри накрывали ее плечи; тем временем Джеймс, пытаясь сконцентрироваться на задаче, взял прогулочную трость, прислоненную к стене. Он узнал ее – этой изысканной тростью она ночью пыталась ударить его по голове.
– Почти нисколько не отличается от той, что была у тебя на балу у Киллроев...
Каллиопа подняла глаза от кипы бумаг:
– Ты нашел там мою трость?
– Да. Вообрази мое удивление, когда ты поплыла по бальному залу, грациозная, как газель.
Каллиопа вспыхнула:
– Не знаю, почему я забыла эту трость.
– Мы уже определили почему: ты соскучилась по мне.
Это ей не понравилось.
– Злюка.
Джеймс улыбнулся.
– Тебе вообще-то нужна трость?
– Редко, только когда устаю – тогда с ней легче ходить. – Каллиопа подошла и забрала у него трость.
– Мне ее дала мама. Это был последний миг, когда я видела маму. Она думала, что успеет сбегать в горящий дом. – Ее лицо потемнело.
Сердце Джеймса разрывалось от жалости.
– Зачем она туда побежала?
– Хотела спасти документы, которые отец оставил ей на хранение. Вот почему я винила его в ее смерти.
– И ты хранила трость все эти годы?
– Да, она всегда у меня под рукой, хотя я ею не пользуюсь. Это память.
– Может, тебе лучше считать ее такой же обычной вещью, как и все другие.
Каллиопа долго молчала. Джеймс не знал, что сказать или сделать. Ее потерянный вид сводил его с ума.
Он уже собрался отобрать у нее трость, когда она вдруг сделала стремительное движение – приняла позу фехтовальщика. Совсем неплохо.
– Так ты фехтуешь?
– Однажды я играла в театре пирата, когда заболел один актер. После этого еще кое-чему научилась. Забавное хобби!
Пирата?
– Сколько же ролей ты сыграла?
Каллиопа пожала плечами и ткнула ему в живот тупым концом трости.
– По мере надобности замещала других. Иногда на маленьких ролях, чаще статистов. Когда заболеет звезда, все актеры поднимаются на одну ступень, и тогда мне достается маленькая роль. Это забавно. Выступать – сплошное удовольствие, статистов никто не различает, и поэтому не возникает боязнь сцены.
Каллиопа прыгала по комнате, парируя воображаемые удары; стоя на правой ноге, она подогнула левую, подняла трость над головой горизонтально, а два пальца левой руки нацелила на конец трости, потом резко развела по диагонали трость и левую руку.
Распрощавшись с хозяевами, Джеймс помог Каллиопе сесть в карету.
Экипаж подпрыгивал на ухабах, потому что кучер уклонялся от колеи, которая после дождей стала глубже и опаснее. Они ехали уже пять минут, а Каллиопа все молчала, глядя в окно. Джеймс ждал, когда она справится с собой, и наконец она повернулась к нему:
– Спасибо.
Он поднял брови:
– За что?
Она покачала головой:
– Просто спасибо.
Джеймс кивнул, и она откинулась на подушки.
– Мне нужно попасть в театр. Я беспокоюсь за свою семью.
– Они уедут?
– Нет. Мои приемные родители сегодня оба заняты в спектакле, и они не уедут, несмотря ни на какие угрозы. – Каллиопа непроизвольно потерла лоб. – Они не осознают грозящей опасности, и я боюсь за них. Их могут застать врасплох.
Джеймс потрепал ее по колену:
– Все будет хорошо. В театре за ними наблюдают мои люди. Когда приедем в город, я выслушаю их отчет.
Джеймс внедрил человека в театр, как только узнал о том, что Каллиопа связана с этим театром. Связь Каллиопы с Солсбери была слишком странной, чтобы считать это случайным стечением обстоятельств. В этой головоломке имелись свои извилины и пересечения, и все они вели к Каллиопе.
– Давай на эту ночь вернемся в дом Стивена и еще раз просмотрим его вещи и бумаги.
Скорее всего их усилия будут напрасны – они и так все перерыли. Но видимо, Каллиопе стало легче, потому что она сменила позу и расслабилась.
Джеймс решил, что сейчас самое время наверстать упущенный сон, – он откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Каллиопа свернулась на плюшевом сиденье, стараясь устроиться поудобнее. Джеймс приоткрыл один глаз и посмотрел, как она возятся, через несколько минут Каллиопа почувствовала, как он рывком пересадил ее к себе.
– Ты что...
Слабый крик тут же оборвался – так крепко он обнял ее.
В голове Каллиопы было пусто. Она угнездилась у него на груди, а он все не открывал глаз, и это ее раздражало. Она попыталась вырваться и пересесть обратно, но сразу почувствовала, что зажата в его руках, как в тисках. Он не пошевелился. Голова его лежала на подушке.
Каллиопа украдкой посмотрела на него и слабым голосом произнесла:
– Милорд, я думаю, это неприлично...
Он ничем не показал, что слышит ее.
– Милорд?
Нет ответа.
– Энджелфорд?
Тишина.
– Джеймс! Открылся один глаз.
– Тебе не кажется, что мне пора вернуться на свое место?
– Лучше отдыхай – ты спала ночью не больше меня.
От этих слов ей почему-то стало легче. Действительно, на его стороне кареты уютнее, а она так измучена! Если он решил забрать себе более удобную часть кареты, то только справедливо, что она разделит с ним это место.
Каллиопа закрыла глаза и опустила голову на плечо своему спутнику. Движение кареты успокаивало, ее охватила приятная дремота, ночные страхи отошли прочь.
В яркий солнечный день она прогуливалась по лугу. Насколько хватало глаз, всюду росли цветы. Джеймс подошел к ней с синим цветком в руке; она его взяла и понюхала. Божественный запах! Похож на тот, что исходит от него. Странно, что так может пахнуть цветок.
Но запах цветка был мужской, совсем не похожий на аромат розы. Джеймс с нежностью посмотрел на нее и наклонил голову. Хватит себя обманывать: это то, чего она страстно желает, каждая частичка ее тела говорит, что так будет правильно. Он наклоняется ближе, все ее тело звенит от счастья... Она вздохнула, но тут неожиданно он отпрянул.
– Нет!
Каллиопа подскочила на месте, и Джеймс повел плечами:
– Что – нет?
Карета остановилась.
– М-м... Нет, ничего. Я просто удивилась, что мы уже приехали.
До чего глупо!
Джеймс внимательно посмотрел на нее и, выбравшись из кареты, подал ей руку.
Возвращение в Лондон оказалось для нее ударом. Она быстро подошла к двери и, увидев своих здоровяков лакеев, нахмурилась. Что происходит? Неужели она перестала считать Джеймса врагом и начала думать о нем как о спасителе? Примерно тогда же она перестала называть его Энджелфордом.
Нет, ей нужно побольше Энджелфорда и поменьше Джеймса. Теперь, когда они в Лондоне, так будет куда лучше.
Они вошли в библиотеку, и Джеймс пошел к ее любимому креслу. Впервые это ее устраивало. Она села на парчовую кушетку и закрыла глаза.
– Я думал, мы будем просматривать вещи Стивена...
Каллиопа снова открыла глаза и увидела, что он смотрит на нее.
– Я просто дала отдых глазам. Может, подождешь минут десять?
Джеймс покачал головой. Она могла поручиться, что у него на лице промелькнула улыбка.
– Ну ладно, я сейчас. Его глаза смеялись.
Каллиопа взглянула на величественные книжные шкафы и вздохнула.
Двадцать минут спустя она все еще вздыхала. Джеймс выглядел страшно недовольным – он был уверен, что искомый предмет находится именно здесь, но мысли о Каллиопе мешали ему сосредоточиться.
Каллиопа сняла парик, и мягкие кудри накрывали ее плечи; тем временем Джеймс, пытаясь сконцентрироваться на задаче, взял прогулочную трость, прислоненную к стене. Он узнал ее – этой изысканной тростью она ночью пыталась ударить его по голове.
– Почти нисколько не отличается от той, что была у тебя на балу у Киллроев...
Каллиопа подняла глаза от кипы бумаг:
– Ты нашел там мою трость?
– Да. Вообрази мое удивление, когда ты поплыла по бальному залу, грациозная, как газель.
Каллиопа вспыхнула:
– Не знаю, почему я забыла эту трость.
– Мы уже определили почему: ты соскучилась по мне.
Это ей не понравилось.
– Злюка.
Джеймс улыбнулся.
– Тебе вообще-то нужна трость?
– Редко, только когда устаю – тогда с ней легче ходить. – Каллиопа подошла и забрала у него трость.
– Мне ее дала мама. Это был последний миг, когда я видела маму. Она думала, что успеет сбегать в горящий дом. – Ее лицо потемнело.
Сердце Джеймса разрывалось от жалости.
– Зачем она туда побежала?
– Хотела спасти документы, которые отец оставил ей на хранение. Вот почему я винила его в ее смерти.
– И ты хранила трость все эти годы?
– Да, она всегда у меня под рукой, хотя я ею не пользуюсь. Это память.
– Может, тебе лучше считать ее такой же обычной вещью, как и все другие.
Каллиопа долго молчала. Джеймс не знал, что сказать или сделать. Ее потерянный вид сводил его с ума.
Он уже собрался отобрать у нее трость, когда она вдруг сделала стремительное движение – приняла позу фехтовальщика. Совсем неплохо.
– Так ты фехтуешь?
– Однажды я играла в театре пирата, когда заболел один актер. После этого еще кое-чему научилась. Забавное хобби!
Пирата?
– Сколько же ролей ты сыграла?
Каллиопа пожала плечами и ткнула ему в живот тупым концом трости.
– По мере надобности замещала других. Иногда на маленьких ролях, чаще статистов. Когда заболеет звезда, все актеры поднимаются на одну ступень, и тогда мне достается маленькая роль. Это забавно. Выступать – сплошное удовольствие, статистов никто не различает, и поэтому не возникает боязнь сцены.
Каллиопа прыгала по комнате, парируя воображаемые удары; стоя на правой ноге, она подогнула левую, подняла трость над головой горизонтально, а два пальца левой руки нацелила на конец трости, потом резко развела по диагонали трость и левую руку.