Мельник Василий. Русский фантастический боевик 2007

   Нельзя сказать, чтобы у них получилось совсем без паники и давки, хотя они старались. Последние еще толкались в дверях, а первые внизу уже ругались по поводу состояния своих мобилей, которые во время расцепления тоже ездили по площадке, сталкиваясь друг с другом, хотя внешнее ограждение и удержало их от падения вниз.
   Серия толчков, теперь, когда аэростат не был привязан, более заметных, возвестила об их отлете. Освободившись от тяжести мобилей и людей, ресторан быстро пошел вверх. Почувствовав падение давления и температуры снаружи, входная дверь автоматически герметизировалась.
   Я подвел девушку к забытому у стены трупу полицейского, снял у него с пояса наручники и защелкнул их на ее заведенных за спину руках. Браслеты тут же автоматически сузились, подстраиваясь под тоненькие запястья. Интересная штука эти современные полимеры… Она не сопротивлялась, только спросила:
   - Зачем? Я ведь все равно не сбегу. Куда бежать с летящего аэростата?
   - А твой мобиль?
   - До него еще надо добраться. А я не знаю, как разблокировать дверь.
   - Я тоже, - усмехнулся я. - Но я ранен, и ты могла бы этим воспользоваться.
   - А если я пообещаю не пользоваться?
   - Мне очень хочется верить твоим обещаниям, но наручники надежнее. Но ты не думай, я не хочу причинять тебе зла. Давай присядем.
   Я вытащил из груды мебели стол и пару стульев и поставил это все на середину зала. Нашлась даже почти чистая скатерть и прозрачная вазочка с искусственными цветами. Застелив стол скатертью и водрузив на нее цветы, я сделал приглашающий жест. Девушка неловко присела на краешек стула.
   - Что будешь пить? - осведомился я. - Сегодня я Угощаю.
   - Как? - усмехнулась она, звякнув цепью. - Лакать из миски?
   - Через соломинку, - предложил я.
   - Безалкогольное красное вино. Я не люблю спиртное.
   - Хорошо. Подожди немного.
   Я обошел зал, проводя инспекцию неразбившихся закупоренных бутылок, и через несколько минут вернулся с двумя из них. Безалкогольное для нее и обычное - для меня. Мне-то уже незачем заботиться о своем здоровье. Зайдя в дверь “Только для членов экипажа”, я вернулся с двумя чистыми бокалами и соломинкой в пакетике.
   Хотя соломинка была длинной, девушке все же пришлось наклониться, чтобы поймать ее губами. Я рассеянно смотрел на ее рассыпавшиеся каштановые волосы и думал, что это, пожалуй, их естественный цвет.
   - Куда мы летим? - спросила она, отпив около трети бокала.
   - Куда ветер дует, - пожал плечами я. - Если верить утреннему прогнозу, сейчас он юго-восточный.
   - Но у вас есть какая-то конечная цель?
   - Нет, - ответил я.
   - Тогда зачем вы все это устроили?
   - А что мне оставалось делать?
   - Как что? Просто позволить им увести меня.
   Я поперхнулся, брызнув вином на скатерть.
   - Тебя? Ты хочешь сказать, что они приходили за тобой?
   - Ну конечно, - пожала плечами она. - Я уже собиралась им сдаться.
   - Что ты такое натворила? - рассмеялся я, не зная, стоит ли принимать ее слова на веру. -Ограбила банк?
   - Ну, не совсем, - ответила она серьезно. - Взломала школьную сеть и исправила кое-какие оценки.
   Я расхохотался в голос.
   - И из-за этого, по-твоему, станут присылать двух полицейских с оружием и наручниками?
   - Взлом компьютерных сетей - федеральное преступление, - строго сказала она, явно недовольная недооценкой своего криминального таланта. - От года до двадцати, в зависимости от последствий. А У меня это к тому же не первый случай. В первый раз меня замели два года назад, но тогда я отделалась предупреждением, потому что мне еще не было шестнадцати.
   - Так ты, выходит, хакер?
   - Есть немного, - улыбнулась она.
   - И тебе не тридцать пять?
   - В августе будет семнадцать.
   Мне вдруг расхотелось смеяться. А что, если это правда? Если полиция приходила за ней, а меня никто не искал и не подозревал? А я, выходит, своими руками отнял у себя последние три недели… точнее, две недели и пять дней. Ибо будущее мое, особенно после убийства полицейского, абсолютно однозначно, и никакие заложники не позволят мне оттянуть его больше чем на несколько часов.
   Должно быть, мой взгляд полыхнул злостью, потому что девушка вдруг посмотрела на меня с испугом и даже попыталась отодвинуться от стола.
   - Мистер? Я что-нибудь не так сказала?
   - Нет, ничего… не обращай внимания, - я скривил губы в улыбке.
   - Я, конечно, не собиралась попадаться на такой ерунде, - добавила она извиняющимся тоном, - просто кто же мог ожидать, что на какой-то паршивый школьный сервер поставят такую навороченную систему защиты. Я читала о таких, ими пользуется ЦРУ, чтобы скормить врагу ложную информацию, а заодно проследить, откуда он за ней пришел… Я, разумеется, попыталась замести все следы, но в таких делах никогда не знаешь точно… Вот я и решила, что, если уж меня загребут в тюрьму - схожу напоследок в “Цеппелин”. Никогда раньше не была, дорого… А тут решила - гулять так гулять. - Она снова улыбнулась. - И если уж мне все равно суждено закончить этот день в наручниках, то пусть лучше так, как получилось. Так интереснее. Хотя, конечно, жаль этого беднягу копа, - добавила она поспешно.
   - Я не хотел его убивать. - Что это со мной? Чего ради я оправдываюсь перед какой-то девчонкой?
   - Я так и поняла, - кивнула она.
   Мы молча допили вино. Она не стала возвращаться к своим расспросам, и я был ей за это благодарен. Вместо этого она встала из-за стола и подошла к иллюминаторам. Я последовал за ней.
   Под нами далеко внизу - километрах, должно быть, в пяти - извивалась серая лента Миссисипи; ближайший ее изгиб золотился в свете орбитального зеркала. По обоим берегам тянулись леса, перелески, заброшенные поля и плантации - синтезированные продукты все более вытесняют старое доброе сельское хозяйство, но сверху и эти квадраты и прямоугольники образовывали живописный орнамент.
   Между нами и землей плыли редкие белые облака, похожие на разлохмаченные клочки ваты. Мы постепенно обгоняли их - здесь, на высоте, скорость ветра была больше. Какой-то мобиль, сверкая в лучах зеркала, двигался навстречу нам, но, как видно, получив предупреждение с земли, свернул в сторону.
   - Людям надо чаще угонять аэростаты, - заметила девушка. - Гравикомпенсаторы сделали полет доступным каждому, но отняли у него величественность. Мы носимся в своих мобилях, отдав управление компьютеру, слушая, как он читает нам биржевые сводки или играет поп-музыку, и затемнив окна, чтобы внешние виды не мешали. А по-моему, если красота мешает делу, к черту такое дело…
   - Я думал, хакеры проводят всю жизнь, не отрываясь от компьютера, - удивился я.
   - А не надо судить о нас по дурацким фильмам, - возразила она. - И вообще, хакеры бывают разные.
   У меня вдруг закружилась голова, и я невольно схватился за плечо девушки, чтобы сохранить равновесие. Та вскинула на меня удивленный взгляд - это показалось ей грубым.
   - Извини, - сказал я. - Я, должно быть, много выпил или…
   - …потерял много крови, - закончила она за меня. - Вашей раной определенно надо заняться. Снимите наручники, и я перевяжу вас.
   - А ты умеешь?
   - В отряде герлскаутов я была одной из лучших.
   - Да и чем перевязывать?
   - У полицейского должна быть аптечка. Им положено. Только вы уж ее сами достаньте, а то я покойников… это… недолюбливаю.
   - Эх ты, а еще герлскаут, - поддел ее я, размыкая наручники.
   Она с интересом осмотрела свои запястья, словно радуясь, что снова может поднести их к глазам.
   Не то чтобы я видел в этом особый смысл, учитывая, сколько мне теперь осталось, - но разделся до пояса, стиснул зубы и приготовился терпеть. От первых прикосновений ее прохладных пальцев я действительно чуть не взвыл, но дальнейшие были скорее приятны.
   - Ну что ж, вы везучий, - констатировала она. Эх, знала бы ты! - Пуля ударила в ребро, срикошетила и вышла сбоку. Внутренние органы не задеты, в ребре, может быть, небольшая трещинка, но не более.
   Когда она закончила перевязку, я, брезгливо отбросив липкую от крови рубашку, надел пиджак на голое тело. Девушка сходила вымыть руки и вернулась.
   - Хотите снова меня сковать? - игриво поинтересовалась она.
   - Нет, - я отдал ей наручники. - Если хочешь, можешь выбросить.
   - Оставьте, еще пригодятся, - возразила она. - Наденете их на меня, если снова встретимся с полицией.
   “Если!” Не “если”, а “когда”… Да и не поможет. Копы стараются не брать живыми тех, кто убивает их коллег.
   - Почему ты встала на мою сторону? - спросил я. - Ведь я угрожал убить тебя. Собственно, и теперь угрожаю.
   - Ну, это же для них, - сказала она как о чем-то самом собой разумеющемся. - Вы ведь не сделали бы это на самом деле.
   Я невесело усмехнулся.
   - Сегодня я убил трех человек, не считая полицейского.
   Она помолчала.
   - Но, наверное, для этого были веские причины? - спросила она наконец.
   - Ну, в общем, были. Два дня назад я побывал у врача…
   Сам не зная почему, я рассказал ей практически все. Не назвал разве что имени Тима и не сказал про лежавшую у меня в кармане ампулу с “эдемом”.
   - Знаю, это звучит дежурной фразой, но мне правда жаль, что с вами все так вышло, - сказала она, когда я закончил.
   - Мне тоже, - хмыкнул я. - Особенно что я влип в эту дурацкую историю с захватом ресторана и убийством полицейского. Теперь скрыть мою смерть не удастся, и, боюсь, это может повредить Рону Второму. По закону он не отвечает за все, что я натворил, но общественное мнение… Так и вижу аршинные заголовки “КОПИЯ УБИЙЦЫ-ТЕРРОРИСТА ПРЕТЕНДУЕТ НА ВЫСОКИЙ ПОСТ В “ЮНАЙТЕД РОБОТИКС”. Какой уж тут генеральный менеджер… Хотя… все зависит от того, как повернуть дело. Правозащитники давно бьются против дискриминации копий за действия оригиналов. Рон Второй мог бы стать символом этой кампании, тем более что у него не будет опухоли мозга, и лозунги абстрактного гуманизма в этом случае получают вполне рациональное обоснование. И “Юнайтед Роботикс” с ее лозунгом “На шаг впереди прогресса” вполне могла бы специально сделать упор на то, что ее генеральный менеджер - копия, продукт одной из самых впечатляющих современных технологий…
   - Я буду свидетельствовать в вашу защиту, - горячо заверила она. - Я помогу вашим адвокатам доказать, что убийства были результатом болезни, а в остальное время вы действовали исключительно гуманно.
   - Если они поверят преступнице-рецидивистке, - усмехнулся я.
   Она опустила голову.
   - Черт, как не хочется в тюрьму, - донеслось из-за свесившихся волос. - Впрочем, глядя на ваши проблемы, я понимаю, что мои - это ерунда.
   Внезапно из скрытых динамиков прозвучала тревожная музыкальная фраза, и затем женский голос компьютера произнес:
   - Леди и джентльмены, мы приносим извинения за неудобства, но по техническим причинам ресторан закрывается. Просьба проследовать на выход. Времени для эвакуации достаточно, просьба покидать ресторан организованно и без паники. Благодарим за понимание.
   - Это еще что? - вскинула голову девушка.
   - Не знаю. - Я поднялся и нырнул в дверь “Только для членов экипажа”. Здесь истина открылась мне сразу, не потребовалось даже искать компьютер - во всех помещениях мигали красные транспаранты “Разгерметизация оболочки”. И я ничуть не сомневался в причинах этой разгерметизации.
   Я вернулся в зал. Девушка снова стояла возле иллюминаторов и смотрела на землю. Под нами простиралось плато Озарк - ровное и лысое, как стол в морге. Не спрячешься.
   - Мне кажется, мы снижаемся, - заметила она.
   - Да. Нас подстрелили.
   - Но кто? Я все время поглядывала в иллюминаторы. К нам не приближался ни один мобиль.
   - Очевидно, зашли сверху. Не удивлюсь, если это даже был лазер со спутника. Военные любят иногда устроить такой перформанс для прессы.
   - Мы разобьемся? - Я снова увидел страх в ее больших карих глазах.
   - Нет. Им же не нужен скандал с гибелью заложницы, даже если они и впрямь хотят тебя арестовать. Они очень тщательно рассчитали размер дырочки, чтобы мы опустились достаточно плавно. Прямо к ним в руки.
   - Сколько у нас времени?
   - Думаю, примерно полчаса.
   - Мы можем удрать на вашем мобиле! Или на моем.
   - Куда бы мы ни полетели, нас будут пасти со спутников и с земли. А у мобиля рано или поздно кончится энергия, и придется садиться. А на земле нас будут уже ждать полицейские снайперы. Ты ведь не можешь прикрыть меня сразу со всех сторон.
   - И что мы будем делать?
   - Знаешь, лично я со всей этой суматохой так и не успел толком перекусить. Ты как?
   - Пожалуй, я тоже успела проголодаться. Гулять так гулять! Я ведь именно за этим прилетела в “Цеппелин”.
   Мы вошли в “Только для членов экипажа”, отыскали кухню и набрали себе разных экзотических блюд - уже подостывших, но выглядевших и пахнувших аппетитно. Вряд ли все это можно было съесть за полчаса, но хотя бы попробовать по кусочку от каждого…
   “Как встречали смерть древние римляне? На роскошных пирах…”
   - Мне добавят срок еще и за уничтожение чужой собственности, - вздохнула она, подцепляя на вилку прозрачно-розовый мясной ломтик.
   - Скажешь, что я принудил тебя под дулом пистолета, - в тон ей ответил я.
   “… под звуки чарующей музыки…”
   - Оркестр! - обратился я к роботам. При отцеплении тросов они были единственными, кто удержался на ногах (наша разработка!), и с тех пор стояли неподвижно, как статуи. - Что-нибудь итальянское. Из классики.
   “… в окружении верных друзей и юных красавиц…”
   Что ж, то и другое у меня есть, причем в одном лице. Я вспомнил, что так и не спросил ее имени. Впрочем, теперь уже неважно…
   Осталось уложить последний элемент мозаики. У римлян этим элементом был хирург, вскрывающий вены обреченному. У меня есть кое-что получше.
   - Я сейчас, - сказал я, направляясь в сторону туалета.
   Я встал над раковиной и вытащил из кармана ампулу - блестящий, почти плоский овал с красным содержимым. Да, технологии шагают вперед во всех областях. Это вам не какой-нибудь грязный шприц, как у наркоманов прошлого. Это целая машинка с цифровой установкой и индикацией дозы, безболезненным перфоратором, автоматическим впрыском и стерилизацией… Нажимая крохотные кнопочки, я выставил дозу - “500”. Цифры на индикаторе окрасились красным на черном фоне, предупреждая, что доза смертельна. Современные наркодилеры заботятся о своих клиентах, не хотят, чтобы те уходили в мир иной слишком скоро… С другой стороны, воля клиента - закон. “Эдем” вообще идеальный наркотик для самоубийства. Передозировка не вызывает субъективно неприятных ощущений. Просто умираешь, и все - притом с удовольствием.
   Я снял пиджак, чтобы было удобнее, нащупал пульс на локтевом сгибе, прижал к этому месту помеченный стрелкой конец ампулы и нажал круглую кнопку. Раздался короткий пшик, и я ощутил легкое покалывание. Вот и все. Через полчаса я буду уже мертв.
   Я посмотрел на себя в зеркало - вероятно, в последний раз. В общем-то, я был довольно симпатичным парнем. Такое лицо можно представить и на афишах фильма (впрочем, кто в век компьютеров снимает фильмы с живыми актерами?), и на плакатах политической партии. Экий, однако, вздор лезет в голову… Потом мой взгляд скользнул ниже, и я отметил, что живот у меня по-прежнему подтянутый, хотя времени на спорт в последнюю пару лет не было совершенно (черт, да какое это теперь имеет значение?!). Гигантской белой сколопендрой с пластырными ногами на бок из-за спины выползала повязка…
   Стоп. Что-то было не так. Я еще раз окинул себя взглядом, провел рукой по груди, по животу…
   Шрам! Ну, конечно же! Подарок трущобной юности, след от удара ножом. Я тогда три месяца провалялся в больнице - у моей семьи не было денег на быструю регенерацию… Я регулярно натыкался на него, когда мылся в душе, он стал такой же привычной частью тела, как и любая другая…
   Его не было.
   Все еще не веря себе, я ощупал кожу сантиметр за сантиметром. Абсолютно гладкий живот. Никаких следов шрама.
   Этому могло существовать только одно объяснение. Я не Рон Декстер Первый. Рон Декстер Первый умер. Я его копия! КОПИЯ!
   Сознание копии полностью идентично сознанию оригинала на момент перезаписи. Естественно, у меня осталась память и об опухоли Рона, и обо всех его врагах и проблемах. А сестра в клинике Свенсона - чертова сука!!! - куда-то свалила - может, в сортир, может, поболтать по ви-фону - как раз перед моим пробуждением. И меня не предупредили! А потом… потом я сам заблокировал свой ви-фон и не читал почту. А те, с кем я общался в эти дни, были просто не в курсе. Некому было объяснить мне, что у меня нет никакого рака мозга, что я не доживаю последние дни ради своей копии, а живу для себя…
   Рон! Рон Первый! Почему ты не сделал того, что на твоем месте сделал я? Неужели просто потому, что тебе после возвращения из института приснился другой сон, нежели мне? Или, может, ты покончил с собой сразу? Или погиб еще как-то? Если бы я, воплощая свои планы, обнаружил, что иду по твоим стопам - я бы понял, в чем дело…
   Поздно. Слишком поздно. Я убийца четырех человек, включая полицейского, внизу меня ждут снайперы, а по моим жилам уже циркулирует смертельный яд.
 

Роман Афанасьев
 
ДВА НУЛЯ

1

   Начиналось все обыкновенно - бутылка водки, три стакана, стол с драной клеенкой. Тост. Потом Витька поднял стакан, исходящий сивушными маслами, задрал пухлый локоть и выдохнул. Выставил кадык, откинул голову, опрокинул стакан в раззявленный рот. А потом, продолжая движение, опрокинулся сам, вместе с табуреткой, стаканом и куском хлеба в левой руке. Он упал на спину, цельно, монолитно, глухо стукнув затылком о линолеум, но так и не выпустил из рук закуски и стакана. Проход между плитой и столом был невелик, но Витек вписался в него четко и ровно, как опытный гонщик в крутой поворот. Алекс Кобылин, хозяин маленькой однокомнатной квартиры, где выпивали друзья, и ахнуть не успел.
   - Витек, ты че? - удивился Серега Конопатов, старший брат Витька.
   Брат не ответил. Он лежал на полу, сжимал пустой стакан и молчал. Вроде и не дышал.
   - Витька! - позвал Сергей, почесывая небритую щеку. - Да ты чего, в натуре?
   Спохватившись, сорвался с табуретки, выбрался из пятачка между столом и холодильником, бухнулся на колени. Схватил брата за плечи и попытался приподнять, но тот глухо булькнул, и на его серых губах проступила белая пена.
   Алексей посмотрел, как Серега тормошит брата, пытаясь привести его в чувство крепкими оплеухами, и вздохнул. Он быстро, по-деловому, высадил стакан и полез на стол - братья плотно закупорили выход с кухни.
   - Витек, ну что ты, - причитал Сергей, - ну что ты, ептыть!
   Алексей на коленях прополз по столу. Свалил на Витька пустую бутылку, смахнул локтем солонку, раздавил блюдце, служившее пепельницей, и благополучно десантировался со стола у самой двери.
   - Чего там? - спросил он у Сереги, потирая ушибленный локоть.
   - Да не знаю, - отозвался старший Конопатов. - Хрень какая-то. Пена, вон, смотри.
   - А его собака не кусала? - спросил Алексей.
   - Да, точно! Вчера пришел бухой, ничего не помнил, рука - разодрана. Сказал, что кто-то укусил.
   - Понятно, - буркнул Кобылин и побрел в коридор.
   - Лех, ты куда?
   - К соседке.
   - Охренел? Витек загибается, а ты по бабам?
   - У нее телефон есть. Пойду, “Скорую” вызову.
   - Ага! Давай гони, Кобылин, - согласился Сергей и отвесил брату звонкую оплеуху.
   Алексей вышел в коридор, нашарил босыми ногами шлепанцы, накинул куртку. Потоптавшись по раскиданной обуви, открыл дверь и выбрался на площадку. Оглянулся по сторонам. День. Все соседи на работе. Дома только Петровна - старая карга, что может насмерть заговорить даже участкового. Лехиных гостей она не любила. Да и самого Алекса тоже. Все вспоминала его маму, Валентину, что умерла три года назад, и стыдила Кобылина за раздолбайство. Ругалась, что Алексей, тридцатилетний лоб, нигде не работает, только и знает, что водку жрать с алкашами. Алекс и правда за последние три года нигде не работал. Раньше был курьером, подрабатывал в разных конторах, разносил бумажки по всей Москве. Потом, после смерти матери, крепко запил, да так и не смог остановиться. Отца он и не помнил, родных не знал и потому доживал в маленькой квартирке, выпивая с новыми друзьями, перебиваясь случайными подработками то на стройке, то в магазине. Жил как хотел, не напрягаясь, и другой жизни не желал.
   Предвкушая очередную порцию ругани, Кобылин вздохнул, поднялся на этаж выше и позвонил к Петровне. Та отозвалась сразу, как будто ждала, и окрысилась из-за двери, словно учуяла водочный дух. Алекс препирался с ней минут пять. Дверь она так и не открыла, но в конце концов согласилась вызвать “Скорую”.
   Поблагодарив вежливо, как только мог, Кобылин спустился к себе на этаж. Увидев настежь распахнутую дверь, удивился - помнил, что вроде ее прикрыл. Зайдя в коридор, он обнаружил, что курток братьев на вешалке нет. Алекс прошел на кухню - и там пусто. Конопатовых как ветром сдуло. Кобылин бросился к окну, выглянул во двор и увидел, как щуплый Сергей тащит на спине пухлого Витька в сторону продуктового магазина. Братья работали в нем грузчиками, всех давно знали, и Алексей решил, что так даже будет лучше. Там Витьку точно помогут - и стакан нальют, и врача вызовут. Все же какой-никакой, а коллектив.
   Алексей обернулся и окинул долгим взглядом разгромленную, уже не в первый раз, кухню. Если что и осталось у него с прошлой жизни, так это любовь к порядку. Бардака он не терпел. Поэтому, недолго думая, нагнулся, подобрал посуду и сунул в раковину. Потом смахнул осколки блюдца со стола в мусорное ведро, заботливо протер клеенку тряпочкой и склонился над мойкой. Ему нравилось мыть посуду: размеренные движения успокаивали, настраивали на мирный лад. Можно ни о чем не думать и просто греть руки в теплой воде.
   За Витька он не волновался. Не в первый раз попадет в больницу и, дай бог, не в последний. Выживет. Как выживал сотню раз после пьянок в подворотнях, квартирах и бомжачьих лежбищах.
   Вздохнув, Кобылин открыл горячую воду и взял первую тарелку с присохшей рыбьей чешуей.
 

2

   Когда дверной звонок разразился мерзким жестяным кваканьем, Алексей вздрогнул и выронил стакан. Тот гулко бухнул в мойку, обиженно звякнул и лопнул, засыпав слив крупными осколками. Алексей машинально схватил самый большой, порезался и сунул палец в рот.
   В дверь все звонили - настойчиво, но без истерики, словно выполняя рутинную работу.
   - “Скорая”, - вслух предположил Кобылин и пошлепал в коридор.
   Он даже не заглянул в “глазок”, сразу распахнул дверь настежь. И тут же пожалел об этом.
   На пороге стояли двое крепких ребят, и меньше всего они напоминали врачей “Скорой помощи”. Один, ростом поменьше, - в черном кашемировом пальто. Лицо вытянутое, крысиное, а под носом жесткая щеточка рыжих усов. Сквозь дымчатые очки он окинул Кобылина неприязненным взглядом и поморщился. Второй - здоровенный детина в кожаном плаще до пят, стриженный наголо и с серьгой в левом ухе, улыбнулся так, как мог улыбнуться тяжелогруженый “МАЗ”. Сердце у Алексея ухнуло в пятки.
   - Гражданин Кобылкин? - осведомился щуплый.
   - Кобылин, - автоматически поправил Алексей. - А вы кто?
   - Кто надо, - отозвался здоровяк и шагнул вперед, вдавливая хозяина квартиры в коридор.
   Под его напором Алексей отступил, и гости ввалились в прихожую. Щуплый быстро закрыл за собой дверь.
   - Мужики, вы чего? - тихо спросил Кобылин, чувствуя слабость в районе колен.
   Здоровяк распахнул плащ, - словно дверцу шкафа открыл, - и достал короткое помповое ружье. В его огромных лапах оно казалось большим пистолетом, похожим на кремниевый. Но это было самое настоящее оружие - блестящее, увесистое даже на вид, источавшее угрозу, как потревоженная ядовитая змея. В лицо Алексею глянул черный провал ствола, похожий на железнодорожный туннель, и он понял: сегодня - не его день.
   - Мужики, - простонал он. - Вы чего, мужики? А?
   - Поворачивайся, - велел щуплый. - Давай, шевелись.
   Алексей, трясясь как осиновый лист на ветру, повернулся и положил руки на затылок - точно как видел в кино.
   - Снимай штаны.
   - Мужики, - взвыл Кобылий. - Ну, вы чего, а?
   - Снимай! - рявкнул здоровяк и выразительно чем-то клацнул.
   Дрожащими руками Алексей распустил ремень, и потертые вьетнамские джинсы сползли на колени. В голове мелькали картинки из криминальной хроники, где показывали труп, распиленный на куски и оставленный в ванной. Алексей разом протрезвел и застучал зубами.
   - Майку, - сказал щуплый, - майку подними!
   Негнущимися пальцами Кобылин зацепил край майки и натянул ее до самых лопаток.
   Здоровяк сдавленно хрюкнул. Алексу показалось - от вожделения, и он тихо застонал, борясь с подступившей тошнотой. Краем уха он услышал, как щуплый что-то прошептал здоровяку. Тот тихо буркнул в ответ.
   - Нет ни хрена! - бросил щуплый и снова зашушукал.
   Кобылин понял, что они решают - как поступить с трупом. Закружилась голова.
   - Нагнись! - велел здоровяк.
   - Мужики, - снова заныл Кобылин, - мужики, ну вы чего, а?
   - Вот заладил, чего да чего, - недовольно отозвался здоровяк. - Нагибайся, кому сказано!