Страница:
- Не совсем понятно, о чем ты говоришь, - пробурчал Дилиан.
- Машины, воин. Те, что начали свое движение через преграды межмирья.
- Они-то тут при чем?
- Это программные модули, исполняющие функцию аппаратов эвакуации, если ты еще не понял.
- Они хватали обитателей миров, чтобы спасти?!
- Да. Ядро Логриса составлено из особых кристаллов, в которых размещены узкоспециализированные системы. Видимо, они пробудились и приступили к исполнению своих функций. Каждый логр должен быть законсервирован для транспортировки. Изоляция многочисленных обитателей фантомных миров является подготовительным этапом эвакуации.
- Откуда ты все знаешь? - подозрительно хмыкнул Дилиан.
- Я один из тех, кто проектировал Логрис, - спокойно ответил Ликлот. - У логров есть одна особенность, о которой знают лишь немногие. Каждый кристалл хранит не только личность разумного существа, но и запись его генетического кода.
- Ты хочешь сказать…
- Да, человек. Изначально Логрис был спроектирован для более приземленных, практических целей, нежели вечное, бесплотное существование разума. Чтобы вам стала понятна изначальная суть проекта, я приведу запись, сделанную очень давно, в ту пору, когда люди еще не знали, что такое космос…
Логрис…
Он мертв и логичен.
Он смотрит на нас миллиардами своих сенсоров, а мы уже не существуем, ибо перешагнули ту грань, которая отделяет реальное от вымышленного.
Мир, созданный силой мысли. Что может быть прекраснее, загадочнее, величественнее и непостижимее его?
Иногда мне кажется, что он действительно прекрасен, как сладчайшая из грез, а иногда он становится отвратительным, как самый изуверский кошмар, но в том и заключается величайшее достоинство этого места, что ни один порыв сознания не может своим дуновением отсюда поколебать даже самый крохотный камушек настоящего мира. Внешний мир закрыт для нас, ибо он хрупок, мы же сильны, и существует лишь малая доля существ, сумевших осознать его хрупкость и свою силу. Остальные все еще ищут себя, совершая разные поступки, но, хвала Логрису, уже не там, а здесь.
Наше жизненное пространство раскинулось в новом измерении, будто старая добрая Вселенная перестала существовать… А может быть, так и есть? Не знаю. Не уверен. Сейчас, мысленно записывая эти строки, я, признаться, уже не совсем помню, что такое реальный мир. Сколько прошло лет… или, быть может, наносекунд?., с тех пор как я в последний раз дышал, любил, осязал там…
Не могу сказать. Могу лишь заглянуть в базы данных и посмотреть, когда я отдал себя Логрису, но делать этого не хочется.
Удивительно, как поздно начинаешь постигать многие истины. Например, ты всегда знаешь, когда с тобой что-то случается в первый раз, но разве можно предугадать, когда то или иное действие будет совершено в последний? Наверное, в этой непредсказуемости, в полном или частичном неведении своего будущего и кроется смысл жизни.
Только попав сюда, я с ясностью понял, что смысл жизни - в ее окончательности. Постоянно тяготеющий над нами призрак физической смерти заставляет жить, он дает стимул созидать и разрушать, стремиться к чему-либо, успеть сделать как можно больше до того момента, как физическая смерть заберет тебя.
Открыв принцип реинкарнации, мы разрушили этот естественный закон, а вместе с ним и психологическую устойчивость нашего общества. Первая волна реинкарнаций не принесла ничего, кроме радости - ведь дети, собиравшиеся со дня на день навечно расстаться с родителями, внезапно вновь обрели своих близких. Да, они вернулись из чрева Логриса триумфаторами, победителями смерти, и… что получилось из этого?
Сначала была радость, ощущение победы над вечностью, потом пришло разочарование и чудовищный массовый срыв.
Психология живого существа, как известно, ориентирована на выживание вида в целом - такой постулат заложен в наше подсознание эволюцией, но эти же законы развития постулируют и наступающую в конце концов неизбежную смерть отдельного индивида. Это понятно. Но ведь именно данный столп подсознания, как выяснилось, и был подрублен открытием вечной жизни.
Появилось первое поколение “молодых старцев” с юным телом и ветхим разумом. После первого мига упоения наступило бессилие и родился вопрос: что дальше?
Отнять сделанное тобой в течение прошлой жизни у потомков или начать все с нуля, будто ты и вправду молод? Но где взять те надежды и иллюзии, которые движут молодыми в поиске самих себя, где взять оптимизм, жизненную силу, когда в тебе - жизненный опыт, знание, привычка к трезвому расчету, и на общество ты смотришь со здоровым цинизмом мудрого существа?
Первая реинкарнация, кроме всплеска всеобщей эйфории, породила еще и множество злых, надменных и жестоких существ. Они были юными, впереди у них лежала новая вечность, но они уже знали цену жизни, обществу, отдельным поступкам.
Вторая и третья реинкарнации взорвали наш мир и привели к созданию Логриса сегодняшнего - не извращенной искусственной матки, постоянно выплевывающей в жизнь обновленных старцев, а мира внутри мира, оборотной стороны реальности, где обитают бессмертные души, у которых отняли способность вставать поперек дороги молодым растущим поколениям и перекраивать реальный мир в угоду своим амбициям.
Я не жалею, что ушел сюда. Я не жалею о том, что вместе с другими создавал Логрис, ибо вокруг себя я вижу живых современников, которые просто сменили среду обитания на более приемлемую и безопасную как для них, так и для реального мира. Здесь есть все, начиная от ощущения голода или сытости и заканчивая возможностью вести любые проекты, создавать что-то новое или бесконечно переделывать старое, реализовывать себя и оставаться при этом самим собой: добрым или злым, здоровым или ненормальным, - ведь Логрис бесконечен и способен вместить в себя любую причуду.
Когда я участвовал в создании Логриса, то многие говорили: ты называешь срок смерти, ставишь планку ограничений в сознании миллиардов существ.
“Ничуть”, - отвечал им я, первый из первого поколения реинкарнированных.
Да, нужно стремиться к тому, чтобы жить долго. Настолько долго, покуда хватит желания и сил. Потом, когда плоть одряхлеет, разум устанет и тебе станет трудно, день ото дня все труднее и труднее, не насилуй себя, не цепляйся за свой страх - просто скажи себе: “Я устал” - и уйди, дай дорогу следующим, ибо вечность, заключенная в тесном узилище плоти, какой бы соблазнительной она ни казалась, - это ловушка для разума.
Приходи. Пространство Логриса примет тебя, и сотни новых реальностей откроются перед тобой, ты продолжишь начатый путь, но уже в иной ипостаси, в такой, которая в силу своей мудрости, усталости и рожденного опытом цинизма не сможет нарушить реального, не погубит тысячи, миллиарды существ собственными амбициями.
Приходи в Логрис, который переживет коллапс мироздания, и, быть может, мы снова захотим жить в реальном мире, родившись младенцами в новых горячих галактиках после следующего Большого Взрыва.
Эти слова потрясли Антона.
Они прозвучали как откровение, поставив все на свои места. Больше не было двусмысленности, все стало очевидным. Пришел именно тот срок, о котором уже задумывались создатели Логриса, когда люди только делали первые шаги в своем развитии.
Он медленно повернулся к Ликлоту.
- Ты сказал, что ожидал нашего появления. Объясни, почему и зачем?
- Настало время действий. Ядро Логриса несомненно исполнит свою функцию, но никто уже не сможет поручиться, что внешние устройства, такие, например, как космические корабли, сохранили свою функциональность. Связь с ними прервана. То русло реки, по которому обычно путешествуют жители фантомных миров, на самом деле - опустевшие, лишившиеся наполнявшего их смысла информационные каналы человеческой сети Интерстар.
- Люди исчезли? Я имею в виду живых?
- Скорее ушли, покинули охваченную энтропией галактику в поисках нового жизненного пространства.
- Значит, помощи извне не будет?
- Нет. Мы можем рассчитывать только на себя. Я подумал об этом, когда появились модули эвакуации. Опыт подсказывал - не все воспримут их появление как благо, и рано или поздно самые сильные, способные преодолеть свой страх личности придут проторенной ими дорогой, чтобы узнать, откуда и зачем явилось в их реальности мифическое зло.
- Ты предлагаешь реинкарнацию?
- Да. Я сумел восстановить связь с одним из программно-аппаратных комплексов, предназначенных именно для такого крайнего случая. Мы должны выяснить, есть ли в нашем распоряжении технические средства, способные преодолеть бездну и достичь молодых галактик.
Некоторое время в сумеречном пространстве логрианского мира царила тишина. Два человека, инсект и логрианин, смотрели в бездонный мрак, где едва угадывались тусклые пятнышки света.
- Можешь рассчитывать на нас, - наконец произнес Шевцов.
Воздух отсека был затхлым. Ощущение холода пришло на уровне далеких, полузабытых воспоминаний.
Антон открыл глаза. Колпак камеры биологической реконструкции был поднят, и более ничто не отделяло его нагое тело от мира физического. Некоторое время он лежал, прислушиваясь к глухой тишине, потом пошевелился, ощутив, что пальцы плотно сжаты в кулак.
Он повернул голову и увидел, как из соседней камеры выбирается Дилиан.
“Мы возродились…”
Он разжал пальцы. На ладони, резко контрастируя с бледной кожей, лежал иссиня-черный кристалл.
Это был его логр.
Мир на ладони, в котором он прожил целую вечность.
“Когда-нибудь я вернусь туда, чтобы убрать искажения…” - подумалось ему.
Впереди лежал путь. Долгий неизведанный путь к далеким звездам, где они возродят Логрис и возродятся сами, чтобы снова посеять жизнь в горячих молодых галактиках.
Василий Головачев
1
2
3
4
- Машины, воин. Те, что начали свое движение через преграды межмирья.
- Они-то тут при чем?
- Это программные модули, исполняющие функцию аппаратов эвакуации, если ты еще не понял.
- Они хватали обитателей миров, чтобы спасти?!
- Да. Ядро Логриса составлено из особых кристаллов, в которых размещены узкоспециализированные системы. Видимо, они пробудились и приступили к исполнению своих функций. Каждый логр должен быть законсервирован для транспортировки. Изоляция многочисленных обитателей фантомных миров является подготовительным этапом эвакуации.
- Откуда ты все знаешь? - подозрительно хмыкнул Дилиан.
- Я один из тех, кто проектировал Логрис, - спокойно ответил Ликлот. - У логров есть одна особенность, о которой знают лишь немногие. Каждый кристалл хранит не только личность разумного существа, но и запись его генетического кода.
- Ты хочешь сказать…
- Да, человек. Изначально Логрис был спроектирован для более приземленных, практических целей, нежели вечное, бесплотное существование разума. Чтобы вам стала понятна изначальная суть проекта, я приведу запись, сделанную очень давно, в ту пору, когда люди еще не знали, что такое космос…
Логрис…
Он мертв и логичен.
Он смотрит на нас миллиардами своих сенсоров, а мы уже не существуем, ибо перешагнули ту грань, которая отделяет реальное от вымышленного.
Мир, созданный силой мысли. Что может быть прекраснее, загадочнее, величественнее и непостижимее его?
Иногда мне кажется, что он действительно прекрасен, как сладчайшая из грез, а иногда он становится отвратительным, как самый изуверский кошмар, но в том и заключается величайшее достоинство этого места, что ни один порыв сознания не может своим дуновением отсюда поколебать даже самый крохотный камушек настоящего мира. Внешний мир закрыт для нас, ибо он хрупок, мы же сильны, и существует лишь малая доля существ, сумевших осознать его хрупкость и свою силу. Остальные все еще ищут себя, совершая разные поступки, но, хвала Логрису, уже не там, а здесь.
Наше жизненное пространство раскинулось в новом измерении, будто старая добрая Вселенная перестала существовать… А может быть, так и есть? Не знаю. Не уверен. Сейчас, мысленно записывая эти строки, я, признаться, уже не совсем помню, что такое реальный мир. Сколько прошло лет… или, быть может, наносекунд?., с тех пор как я в последний раз дышал, любил, осязал там…
Не могу сказать. Могу лишь заглянуть в базы данных и посмотреть, когда я отдал себя Логрису, но делать этого не хочется.
Удивительно, как поздно начинаешь постигать многие истины. Например, ты всегда знаешь, когда с тобой что-то случается в первый раз, но разве можно предугадать, когда то или иное действие будет совершено в последний? Наверное, в этой непредсказуемости, в полном или частичном неведении своего будущего и кроется смысл жизни.
Только попав сюда, я с ясностью понял, что смысл жизни - в ее окончательности. Постоянно тяготеющий над нами призрак физической смерти заставляет жить, он дает стимул созидать и разрушать, стремиться к чему-либо, успеть сделать как можно больше до того момента, как физическая смерть заберет тебя.
Открыв принцип реинкарнации, мы разрушили этот естественный закон, а вместе с ним и психологическую устойчивость нашего общества. Первая волна реинкарнаций не принесла ничего, кроме радости - ведь дети, собиравшиеся со дня на день навечно расстаться с родителями, внезапно вновь обрели своих близких. Да, они вернулись из чрева Логриса триумфаторами, победителями смерти, и… что получилось из этого?
Сначала была радость, ощущение победы над вечностью, потом пришло разочарование и чудовищный массовый срыв.
Психология живого существа, как известно, ориентирована на выживание вида в целом - такой постулат заложен в наше подсознание эволюцией, но эти же законы развития постулируют и наступающую в конце концов неизбежную смерть отдельного индивида. Это понятно. Но ведь именно данный столп подсознания, как выяснилось, и был подрублен открытием вечной жизни.
Появилось первое поколение “молодых старцев” с юным телом и ветхим разумом. После первого мига упоения наступило бессилие и родился вопрос: что дальше?
Отнять сделанное тобой в течение прошлой жизни у потомков или начать все с нуля, будто ты и вправду молод? Но где взять те надежды и иллюзии, которые движут молодыми в поиске самих себя, где взять оптимизм, жизненную силу, когда в тебе - жизненный опыт, знание, привычка к трезвому расчету, и на общество ты смотришь со здоровым цинизмом мудрого существа?
Первая реинкарнация, кроме всплеска всеобщей эйфории, породила еще и множество злых, надменных и жестоких существ. Они были юными, впереди у них лежала новая вечность, но они уже знали цену жизни, обществу, отдельным поступкам.
Вторая и третья реинкарнации взорвали наш мир и привели к созданию Логриса сегодняшнего - не извращенной искусственной матки, постоянно выплевывающей в жизнь обновленных старцев, а мира внутри мира, оборотной стороны реальности, где обитают бессмертные души, у которых отняли способность вставать поперек дороги молодым растущим поколениям и перекраивать реальный мир в угоду своим амбициям.
Я не жалею, что ушел сюда. Я не жалею о том, что вместе с другими создавал Логрис, ибо вокруг себя я вижу живых современников, которые просто сменили среду обитания на более приемлемую и безопасную как для них, так и для реального мира. Здесь есть все, начиная от ощущения голода или сытости и заканчивая возможностью вести любые проекты, создавать что-то новое или бесконечно переделывать старое, реализовывать себя и оставаться при этом самим собой: добрым или злым, здоровым или ненормальным, - ведь Логрис бесконечен и способен вместить в себя любую причуду.
Когда я участвовал в создании Логриса, то многие говорили: ты называешь срок смерти, ставишь планку ограничений в сознании миллиардов существ.
“Ничуть”, - отвечал им я, первый из первого поколения реинкарнированных.
Да, нужно стремиться к тому, чтобы жить долго. Настолько долго, покуда хватит желания и сил. Потом, когда плоть одряхлеет, разум устанет и тебе станет трудно, день ото дня все труднее и труднее, не насилуй себя, не цепляйся за свой страх - просто скажи себе: “Я устал” - и уйди, дай дорогу следующим, ибо вечность, заключенная в тесном узилище плоти, какой бы соблазнительной она ни казалась, - это ловушка для разума.
Приходи. Пространство Логриса примет тебя, и сотни новых реальностей откроются перед тобой, ты продолжишь начатый путь, но уже в иной ипостаси, в такой, которая в силу своей мудрости, усталости и рожденного опытом цинизма не сможет нарушить реального, не погубит тысячи, миллиарды существ собственными амбициями.
Приходи в Логрис, который переживет коллапс мироздания, и, быть может, мы снова захотим жить в реальном мире, родившись младенцами в новых горячих галактиках после следующего Большого Взрыва.
Эти слова потрясли Антона.
Они прозвучали как откровение, поставив все на свои места. Больше не было двусмысленности, все стало очевидным. Пришел именно тот срок, о котором уже задумывались создатели Логриса, когда люди только делали первые шаги в своем развитии.
Он медленно повернулся к Ликлоту.
- Ты сказал, что ожидал нашего появления. Объясни, почему и зачем?
- Настало время действий. Ядро Логриса несомненно исполнит свою функцию, но никто уже не сможет поручиться, что внешние устройства, такие, например, как космические корабли, сохранили свою функциональность. Связь с ними прервана. То русло реки, по которому обычно путешествуют жители фантомных миров, на самом деле - опустевшие, лишившиеся наполнявшего их смысла информационные каналы человеческой сети Интерстар.
- Люди исчезли? Я имею в виду живых?
- Скорее ушли, покинули охваченную энтропией галактику в поисках нового жизненного пространства.
- Значит, помощи извне не будет?
- Нет. Мы можем рассчитывать только на себя. Я подумал об этом, когда появились модули эвакуации. Опыт подсказывал - не все воспримут их появление как благо, и рано или поздно самые сильные, способные преодолеть свой страх личности придут проторенной ими дорогой, чтобы узнать, откуда и зачем явилось в их реальности мифическое зло.
- Ты предлагаешь реинкарнацию?
- Да. Я сумел восстановить связь с одним из программно-аппаратных комплексов, предназначенных именно для такого крайнего случая. Мы должны выяснить, есть ли в нашем распоряжении технические средства, способные преодолеть бездну и достичь молодых галактик.
Некоторое время в сумеречном пространстве логрианского мира царила тишина. Два человека, инсект и логрианин, смотрели в бездонный мрак, где едва угадывались тусклые пятнышки света.
- Можешь рассчитывать на нас, - наконец произнес Шевцов.
***
Воздух отсека был затхлым. Ощущение холода пришло на уровне далеких, полузабытых воспоминаний.
Антон открыл глаза. Колпак камеры биологической реконструкции был поднят, и более ничто не отделяло его нагое тело от мира физического. Некоторое время он лежал, прислушиваясь к глухой тишине, потом пошевелился, ощутив, что пальцы плотно сжаты в кулак.
Он повернул голову и увидел, как из соседней камеры выбирается Дилиан.
“Мы возродились…”
Он разжал пальцы. На ладони, резко контрастируя с бледной кожей, лежал иссиня-черный кристалл.
Это был его логр.
Мир на ладони, в котором он прожил целую вечность.
“Когда-нибудь я вернусь туда, чтобы убрать искажения…” - подумалось ему.
Впереди лежал путь. Долгий неизведанный путь к далеким звездам, где они возродят Логрис и возродятся сами, чтобы снова посеять жизнь в горячих молодых галактиках.
Василий Головачев
ЛИКВОР
1
Артем Клементьевич Голубенский после трудов праведных любил расслабиться в компании приятелей, среди которых обычно бывали и высокопоставленные чиновники, и сотрудники администрации президента, и губернаторы. В ближний круг входил и мэр Тюмени, сорокачетырёхлетний Борис Ханюкович, с которым Голубенского связывали общие интересы: а именно - разработка нефтяных месторождений на севере Сибири.
Голубенский, владелец компании “Сибирьнефть”, вкладывал в это дело немалые деньги. Ханюкович помогал ему, чем мог, особенно в сфере строительства “вспомогательных объектов дохода” - то есть, в переводе на нормальный язык, он отдал Голубенскому на откуп весь игорный бизнес города. Артём Клементьевич, в свою очередь, поддерживал мэра во всех общественных начинаниях. К слову, именно он два года назад помог Борису Дмитриевичу победить на выборах.
Конечно, Голубенский предпочитал отдыхать за границей, имея коттеджи и фазенды в разных уголках мира, а также яхты и самолёты. Но и в родной Тюмени он чувствовал себя комфортно, ибо зона его отдыха была недоступна рядовым гражданам города. Во всяком случае, летняя резиденция Артёма Клементьевича “Крутая балка”, расположенная всего в пятнадцати километрах от Тюмени, на берегу небольшой речушки, мало чем отличалась от президентской дачи “Бочаров ручей”. Она имела всё, что нужно человеку для VIP-отдыха, в том числе великолепный бассейн-пруд с подогреваемой водой, спортивный комплекс, зал для приёма гостей, биллиардную, преферансную и множество подсобных помещений.
Тринадцатого июля, в пятницу, Голубенский отправился в свою резиденцию раньше обычного - сразу после обеда.
Во-первых, у него была запланирована там встреча с губернатором области и с важным китайским чиновником, который уже уговорил губернатора и теперь жаждал убедить владельца “Сибирьнефти” принять в альянс по разработке нового нефтяного месторождения некоторых китайских товарищей.
Во-вторых, надо было хоть немного отойти от вчерашней попойки: Артём Клементьевич был приглашён на день рождения к известному бизнесмену и меценату Весельману, и торжество для него закончилось в пять часов утра. Со всеми вытекающими… Пришлось даже прибегать к услугам личного доктора.
В-третьих, в резиденции Голубенского ждала одна молодая особа, недавно выигравшая конкурс “Мисс Тюмень”. Естественно, это обстоятельство весьма подогревало интерес Голубенского к жизни вообще и к даче “Крутая балка” в частности.
В половине пятого Артём Клементьевич был уже в резиденции. Встретился с Ларисой, - так звали “мисс”, с удовольствием выпил вина и кофе. Дождался гостей и пригласил их в сауну. После чего настал черёд купания в бассейне.
Природа вокруг была потрясающе красива, светило солнце, температура воздуха поднялась до двадцати четырёх градусов по Цельсию. Распаренные гости вывалили из бани и вслед за хозяином шумной компанией устремились к бассейну. Никто и не заметил, что к водоему, спрятанные в густой траве, тянутся зелёные проводки, исчезающие под плитами бордюра.
Как всегда, рядом с Голубенским находился его телохранитель, бывший сотрудник спецназа МВД, капитан в отставке, Вениамин Глыбов по кличке Глыба. Он потрогал воду в бассейне и предупредил шефа, что надо бы подождать, пока она “ещё чуток” согреется. Но Голубенский, уже хвативший коньячку, предупреждению не внял и полез в воду, демонстрируя неплохую фигуру: всё же он не зря занимался фитнесом и поигрывал в теннис.
Вслед за ним рискнул прыгнуть в бассейн и приезжий китайский чиновник по имени Лю Чжао. Алкоголь он не употреблял, но очень хотел показать свою готовность следовать за владельцем “Сибирьнефти”, куда бы тот ни направлялся.
Остальные гости с интересом смотрели на это шоу, подбадривая купающихся и агитируя их сплавать наперегонки.
Голубенский театрально взмахнул руками, нырнул, с шумом вынырнул, поплыл кролем. И в этот момент что-то случилось.
Ойкнул Лю Чжао, завертелся на воде, пытаясь вытолкнуть застрявший в лёгких воздух.
Судорожно дёрнулся Артём Клементьевич, сделал несколько странных движений и… стал погружаться в воду, безвольно обмякнув, раскинув руки и опустив голову.
- Что случилось? - удивлённо посмотрел на свиту подошедший почти к самой воде и начавший снимать халат губернатор. - Что с ними?
Скинув пиджак и туфли, Глыба метнулся к бордюру, явно намереваясь прыгнуть в воду, чтобы вытащить хозяина. Яркая даже в солнечном свете, по его ноге скользнула голубая электрическая змейка. Он заорал, выгнулся, упал на плиты бордюра, свалился с них на землю.
- Назад! - запоздало рявкнул губернатор, сообразив наконец, что происходит.
Гости отшатнулись от бассейна.
Электрические искры веером разлетелись по стенкам и погасли.
На дно его опустились два тела - Голубенского и Лю Чжао. Их убил мощный разряд электротока, прошедший через воду.
Спасти любителей поплавать, естественно, не удалось.
Голубенский, владелец компании “Сибирьнефть”, вкладывал в это дело немалые деньги. Ханюкович помогал ему, чем мог, особенно в сфере строительства “вспомогательных объектов дохода” - то есть, в переводе на нормальный язык, он отдал Голубенскому на откуп весь игорный бизнес города. Артём Клементьевич, в свою очередь, поддерживал мэра во всех общественных начинаниях. К слову, именно он два года назад помог Борису Дмитриевичу победить на выборах.
Конечно, Голубенский предпочитал отдыхать за границей, имея коттеджи и фазенды в разных уголках мира, а также яхты и самолёты. Но и в родной Тюмени он чувствовал себя комфортно, ибо зона его отдыха была недоступна рядовым гражданам города. Во всяком случае, летняя резиденция Артёма Клементьевича “Крутая балка”, расположенная всего в пятнадцати километрах от Тюмени, на берегу небольшой речушки, мало чем отличалась от президентской дачи “Бочаров ручей”. Она имела всё, что нужно человеку для VIP-отдыха, в том числе великолепный бассейн-пруд с подогреваемой водой, спортивный комплекс, зал для приёма гостей, биллиардную, преферансную и множество подсобных помещений.
Тринадцатого июля, в пятницу, Голубенский отправился в свою резиденцию раньше обычного - сразу после обеда.
Во-первых, у него была запланирована там встреча с губернатором области и с важным китайским чиновником, который уже уговорил губернатора и теперь жаждал убедить владельца “Сибирьнефти” принять в альянс по разработке нового нефтяного месторождения некоторых китайских товарищей.
Во-вторых, надо было хоть немного отойти от вчерашней попойки: Артём Клементьевич был приглашён на день рождения к известному бизнесмену и меценату Весельману, и торжество для него закончилось в пять часов утра. Со всеми вытекающими… Пришлось даже прибегать к услугам личного доктора.
В-третьих, в резиденции Голубенского ждала одна молодая особа, недавно выигравшая конкурс “Мисс Тюмень”. Естественно, это обстоятельство весьма подогревало интерес Голубенского к жизни вообще и к даче “Крутая балка” в частности.
В половине пятого Артём Клементьевич был уже в резиденции. Встретился с Ларисой, - так звали “мисс”, с удовольствием выпил вина и кофе. Дождался гостей и пригласил их в сауну. После чего настал черёд купания в бассейне.
Природа вокруг была потрясающе красива, светило солнце, температура воздуха поднялась до двадцати четырёх градусов по Цельсию. Распаренные гости вывалили из бани и вслед за хозяином шумной компанией устремились к бассейну. Никто и не заметил, что к водоему, спрятанные в густой траве, тянутся зелёные проводки, исчезающие под плитами бордюра.
Как всегда, рядом с Голубенским находился его телохранитель, бывший сотрудник спецназа МВД, капитан в отставке, Вениамин Глыбов по кличке Глыба. Он потрогал воду в бассейне и предупредил шефа, что надо бы подождать, пока она “ещё чуток” согреется. Но Голубенский, уже хвативший коньячку, предупреждению не внял и полез в воду, демонстрируя неплохую фигуру: всё же он не зря занимался фитнесом и поигрывал в теннис.
Вслед за ним рискнул прыгнуть в бассейн и приезжий китайский чиновник по имени Лю Чжао. Алкоголь он не употреблял, но очень хотел показать свою готовность следовать за владельцем “Сибирьнефти”, куда бы тот ни направлялся.
Остальные гости с интересом смотрели на это шоу, подбадривая купающихся и агитируя их сплавать наперегонки.
Голубенский театрально взмахнул руками, нырнул, с шумом вынырнул, поплыл кролем. И в этот момент что-то случилось.
Ойкнул Лю Чжао, завертелся на воде, пытаясь вытолкнуть застрявший в лёгких воздух.
Судорожно дёрнулся Артём Клементьевич, сделал несколько странных движений и… стал погружаться в воду, безвольно обмякнув, раскинув руки и опустив голову.
- Что случилось? - удивлённо посмотрел на свиту подошедший почти к самой воде и начавший снимать халат губернатор. - Что с ними?
Скинув пиджак и туфли, Глыба метнулся к бордюру, явно намереваясь прыгнуть в воду, чтобы вытащить хозяина. Яркая даже в солнечном свете, по его ноге скользнула голубая электрическая змейка. Он заорал, выгнулся, упал на плиты бордюра, свалился с них на землю.
- Назад! - запоздало рявкнул губернатор, сообразив наконец, что происходит.
Гости отшатнулись от бассейна.
Электрические искры веером разлетелись по стенкам и погасли.
На дно его опустились два тела - Голубенского и Лю Чжао. Их убил мощный разряд электротока, прошедший через воду.
Спасти любителей поплавать, естественно, не удалось.
2
Эти буровые вышки, выросшие на западном берегу Паханчесской губы, можно было по праву назвать вершиной инженерной мысли. Они были разработаны российскими специалистами, и в их конструкции учитывались новейшие достижения науки и техники. Выглядели они потрясающе - как скелеты механических динозавров или как десантные корабли пришельцев, замысливших покорение Заполярья.
Запуск нового нефтедобывающего комплекса “Варандейское” состоялся четырнадцатого июля. Естественно, на это мероприятие слетелись и съехались десятки должностных лиц, отвечающих за развитие нефтегазовой промышленности России, в том числе - первый вице-премьер, курирующий нацпроекты. Вместе с ним смотрел за фонтаном “чёрного золота” и владелец нефтяной компании “Севернефть” Вячеслав Феллер, которому принадлежала идея разработки новых нефтяных месторождений на Крайнем Севере.
Пуск буровых прошёл гладко, без происшествий. Гости измазали ладони в нефти, выпили шампанского и разбрелись по вертолётам, которые унесли их к аэропортам близлежащих городов. На месторождении остались лишь сам владелец компании и руководство нефтедобывающего комплекса, плюс специалисты-нефтяники, продолжавшие наладку оборудования.
Ждали компаньона господина Феллера, немецкого бизнесмена Ганса Эшке, который хотел лично удостовериться в запуске одной из самых продуктивных в регионе нефтяных скважин.
Вячеслав Феллер, в прошлом - комсомольский работник, не любил одиночества, и его везде сопровождала свита, состоящая из охранников и каких-то молодых людей. Поговаривали, что это “бойфренды” Феллера, однако точно никто ничего не знал, и слухи оставались слухами.
После плотного обеда владелец “Севернефти” решил прогуляться по окрестностям, благо погода благоприятствовала замыслу, переоделся в технологичный и удобный комбинезон “Нейчетур” немецкого производства для туристических походов по северным краям, подаренный ему компаньоном, и отправился к вышкам. Сопровождали его на этот раз только два телохранителя, с которыми он практически никогда не разговаривал.
Вышки не имели стандартных “гусаков” - специальных механизмов для откачки нефти. Их заменяли особой конструкции гидравлические насосы, выглядевшие на фоне тундры футуристическими “ракетами” необычной геометрической формы.
Полюбовавшись на одну такую “ракету”, Феллер побрёл к следующей, и в этот момент насос величиной с гигантский экскаватор бесшумно провалился в возникшую внезапно в земле дыру. Лишь потом из глубин донёсся рыдающий стон, грохот, гул и лязг. Раздались крики испуганных людей. Кто-то включил сирену, и её тоскливый вопль вспугнул стаи птиц.
Дыра стала стремительно расширяться. Одна за другой вышки исчезли в бездне, образовавшейся так быстро, будто под землёй произошёл ядерный взрыв, хотя никакого взрыва не было, ни ядерного, ни обычного. Полость, в которую провалилось нефтедобывающее оборудование, появилась абсолютно неожиданно для людей.
Феллер не успел отскочить в сторону, в отличие от своих более реактивных телохранителей. Его увлекла за собой стальная громадина насоса.
Через минуту всё закончилось.
Люди перестали кричать.
Из пяти вышек уцелела лишь одна. На месте остальных зиял заполненный дымом и пылью провал, в котором ещё какое-то время что-то покряхтывало и гремело. Вскоре он заполнился поднявшейся снизу нефтью.
И стало совсем тихо.
Запуск нового нефтедобывающего комплекса “Варандейское” состоялся четырнадцатого июля. Естественно, на это мероприятие слетелись и съехались десятки должностных лиц, отвечающих за развитие нефтегазовой промышленности России, в том числе - первый вице-премьер, курирующий нацпроекты. Вместе с ним смотрел за фонтаном “чёрного золота” и владелец нефтяной компании “Севернефть” Вячеслав Феллер, которому принадлежала идея разработки новых нефтяных месторождений на Крайнем Севере.
Пуск буровых прошёл гладко, без происшествий. Гости измазали ладони в нефти, выпили шампанского и разбрелись по вертолётам, которые унесли их к аэропортам близлежащих городов. На месторождении остались лишь сам владелец компании и руководство нефтедобывающего комплекса, плюс специалисты-нефтяники, продолжавшие наладку оборудования.
Ждали компаньона господина Феллера, немецкого бизнесмена Ганса Эшке, который хотел лично удостовериться в запуске одной из самых продуктивных в регионе нефтяных скважин.
Вячеслав Феллер, в прошлом - комсомольский работник, не любил одиночества, и его везде сопровождала свита, состоящая из охранников и каких-то молодых людей. Поговаривали, что это “бойфренды” Феллера, однако точно никто ничего не знал, и слухи оставались слухами.
После плотного обеда владелец “Севернефти” решил прогуляться по окрестностям, благо погода благоприятствовала замыслу, переоделся в технологичный и удобный комбинезон “Нейчетур” немецкого производства для туристических походов по северным краям, подаренный ему компаньоном, и отправился к вышкам. Сопровождали его на этот раз только два телохранителя, с которыми он практически никогда не разговаривал.
Вышки не имели стандартных “гусаков” - специальных механизмов для откачки нефти. Их заменяли особой конструкции гидравлические насосы, выглядевшие на фоне тундры футуристическими “ракетами” необычной геометрической формы.
Полюбовавшись на одну такую “ракету”, Феллер побрёл к следующей, и в этот момент насос величиной с гигантский экскаватор бесшумно провалился в возникшую внезапно в земле дыру. Лишь потом из глубин донёсся рыдающий стон, грохот, гул и лязг. Раздались крики испуганных людей. Кто-то включил сирену, и её тоскливый вопль вспугнул стаи птиц.
Дыра стала стремительно расширяться. Одна за другой вышки исчезли в бездне, образовавшейся так быстро, будто под землёй произошёл ядерный взрыв, хотя никакого взрыва не было, ни ядерного, ни обычного. Полость, в которую провалилось нефтедобывающее оборудование, появилась абсолютно неожиданно для людей.
Феллер не успел отскочить в сторону, в отличие от своих более реактивных телохранителей. Его увлекла за собой стальная громадина насоса.
Через минуту всё закончилось.
Люди перестали кричать.
Из пяти вышек уцелела лишь одна. На месте остальных зиял заполненный дымом и пылью провал, в котором ещё какое-то время что-то покряхтывало и гремело. Вскоре он заполнился поднявшейся снизу нефтью.
И стало совсем тихо.
3
К началу двадцать первого века Аляска, воспетая ещё Джеком Лондоном, мало чем изменилась в демографическом, культурном и социальном отношении. Разве что претерпела изменения инфраструктура западной оконечности Американского материка: появились новые посёлки, дороги, прибавилось нефтяных вышек, протянулись новые нитки трубопроводов. Одна из таких трасс, видимая даже из космоса, пересекла всю Аляску до Порт-Кларенса, а её северный зигзаг прошёл всего в полукилометре от береговой линии моря Бофорта и достиг небольшого посёлка Уэтл-Шит, где совсем недавно выросла ещё одна нефтяная вышка.
Конечно, прокладывались трубопроводы в зоне вечной мерзлоты с соблюдением специальных технологий, на сваях с Т-образными вершинами. Эти сваи должны были предупредить разрушение трубопровода в случае таяния грунтов и появления плывунов. Такие ситуации уже имели место в Канаде и в России, на Крайнем Севере Америки пока ничего подобного не происходило, но тем не менее из соображений экологической безопасности нефтепроводы строились именно по такой схеме.
Однако четырнадцатого июля весь километровый участок нефтепровода от вышки в Уэтл-Шите внезапно стал погружаться в почву, будто она по какой-то причине превратилась в болотную жижу, и рабочие, обслуживающие вышку, едва успели убраться от места необычного катаклизма.
Всё произошло так быстро, тихо и буднично, что никто ничего не понял.
Не было ни взрыва, ни землетрясения, ни извержения грязевого вулкана. Просто сваи одна за другой начали тонуть в земле, а заодно с ними утонул и нефтепровод вместе с вышкой.
Через час странный котлован заполнился нефтью.
Месторождение Уэтл-Шит перестало существовать.
Конечно, прокладывались трубопроводы в зоне вечной мерзлоты с соблюдением специальных технологий, на сваях с Т-образными вершинами. Эти сваи должны были предупредить разрушение трубопровода в случае таяния грунтов и появления плывунов. Такие ситуации уже имели место в Канаде и в России, на Крайнем Севере Америки пока ничего подобного не происходило, но тем не менее из соображений экологической безопасности нефтепроводы строились именно по такой схеме.
Однако четырнадцатого июля весь километровый участок нефтепровода от вышки в Уэтл-Шите внезапно стал погружаться в почву, будто она по какой-то причине превратилась в болотную жижу, и рабочие, обслуживающие вышку, едва успели убраться от места необычного катаклизма.
Всё произошло так быстро, тихо и буднично, что никто ничего не понял.
Не было ни взрыва, ни землетрясения, ни извержения грязевого вулкана. Просто сваи одна за другой начали тонуть в земле, а заодно с ними утонул и нефтепровод вместе с вышкой.
Через час странный котлован заполнился нефтью.
Месторождение Уэтл-Шит перестало существовать.
4
Телефон разрядился на слове “дело”.
Савва Бекетов лениво надавил на зелёную кнопочку, посмотрел на экранчик мобильного, где высветилась надпись: “Батарея разряжена”, - и снова закрыл глаза.
Он лежал в шезлонге, в тени беседки. Было жарко. Слабый ветерок изредка приносил прохладу и запахи цветущих трав. Жужжали пчёлы. Лежать было приятно, и ни о чём не хотелось думать. Бекетов имел полное право не думать, потому что находился в законном отпуске, на даче под Волоколамском, уже четвёртые сутки в блаженном расслаблении.
- Кто звонил? - долетел до него тихий голос жены.
Лень было отвечать, но он всё же нашёл силы буркнуть:
- Старшина.
- Чего он хотел?
- Не знаю. - Савва и вправду не успел выяснить, чего хотел полковник, но догадывался, что речь идёт о новом задании.
- Есть дело… - сказал полковник Иван Поликарпович Старшинин по кличке Старшина, и означать это могло только одно: отпуск кончился.
- Любаш, дай свой мобильник, мой гавкнулся.
Через минуту жена в одном купальнике - в отличие от мужа она лежала под стеной коттеджа и загорала - принесла телефон. Бекетов потыкал пальцем в кнопочки, набрал номер полковника:
- Иван Поликарпович? Что случилось?
- Ты где? - спросил Старшинин.
“На Кипре”, - хотел соврать Бекетов, но сказал правду:
- На даче.
- Жду через два часа. Успеешь?
- Я в отпуске, - вяло возмутился Савва.
- Главный требует результата, понял?
- Понедельник - день тяжёлый, - сделал Бекетов ещё одну попытку возразить.
- Могу прислать вертолёт, - отрезал Старшинин.
- Не надо, - сказал Бекетов, прощаясь с отдыхом.
Старшинин выключил связь.
- Когда тебя ждать? - хмыкнула жена, отлично разбираясь в результатах подобных переговоров мужа с начальством.
Савва посмотрел на неё, загорелую, красивую, милую, желанную, и ему вообще расхотелось ехать в Управление.
- Не знаю, - честно признался он.
- Понятно.
- Зато мне дали два часа времени. Час на дорогу, час на…
- А успеешь? - лукаво прищурилась Люба.
Бекетов выбрался из шезлонга и подхватил жену на руки…
В два часа с минутами он вошёл в кабинет полковника, расположенный на втором этаже Управления контрразведки ФСБ. Старшинин уже больше года руководил отделом специальных расследований, который занимался изучением эзотерического наследия России, её тайной истории, социопсихических тенденций и непознанных явлений природы. Бекетова, майора, следователя по особо важным делам, он перетащил к себе из военной контрразведки, и теперь они работали вместе. Полковник обещал повысить его в звании, но пока не преуспел в своих намерениях: штат не позволял. В отделе работали всего шесть человек, в основном - бывшие гражданские специалисты в области психологии коллективов и нелинейного программирования, учёные-физики, астрономы и медики. Все они стали подполковниками, и Бекетову с его радиотехническим образованием, не имевшему научного звания, повышение не светило. Впрочем, его это не расстраивало. Работа оказалась интересной, он был независим от руководства и мог получить допуск практически к любой закрытой теме или секретным документам.
- Садись, - поднял голову над столом Старшинин.
Худой, мосластый, длиннорукий, с ёжиком седых волос, он казался старше своего возраста, на самом же деле Иван Поликарпович был всего на семь лет старше тридцатичетырёхлетнего Бекетова. На собеседника полковник всегда смотрел строго и оценивающе, хотя юмор понимал и шутки ценил.
- Может быть, мне добавили звёздочку? - с надеждой спросил Бекетов.
- За что? - с интересом задал ответный вопрос Иван Поликарпович.
- За непричинение государству большого вреда.
- Твой ущерб ещё не подсчитан. Как только подсчитают - чего-нибудь дадут.
- Срок? - улыбнулся Савва.
- Чего это ты такой весёлый? - подозрительно хмыкнул Старшинин.
- Надеюсь, что это учебная тревога. Хочу полностью насладиться отпуском. Кстати, с женой. Помните анекдот? Крысы предупредили капитана, что у них учебная тревога, и попрыгали за борт.
- Ну, и? - подождал продолжения начальник отдела.
Бекетов засмеялся.
- В этом и заключается соль анекдота.
- Дурацкий анекдот. На вот, читай. - Старшинин подсунул майору стопку листов с текстом.
Бекетов пробежал их глазами, поцокал языком.
- Интересно…
- Что?
- Куча жмуриков, катастрофы, и все связаны с нефтью… Странно. А вот эти вообще случились с разницей в один день…
- Вот нам и поручили разобраться со всем этим. - Бекетов покачал головой, ещё раз перечитал предложенный полковником пакет донесений.
Речь в нём шла о гибели двух владельцев нефтяных компаний, активно занимающихся разведкой и добычей нефти на Севере России, и о странных катастрофах, в результате которых оказались разрушенными только что построенные нефтедобывающие комплексы в количестве четырёх штук. Мало того, в пакете были сведения и о гибели двух американских нефтяных магнатов, а также о необычных авариях на американо-канадских нефтяных скважинах и нефтепроводах. Плюс информация о катастрофе в Анголе, в провинции Мбанья, где начали добывать “чёрное золото”, и о гибели начальника геологической экспедиции, которая искала нефть на Камчатке.
Савва Бекетов лениво надавил на зелёную кнопочку, посмотрел на экранчик мобильного, где высветилась надпись: “Батарея разряжена”, - и снова закрыл глаза.
Он лежал в шезлонге, в тени беседки. Было жарко. Слабый ветерок изредка приносил прохладу и запахи цветущих трав. Жужжали пчёлы. Лежать было приятно, и ни о чём не хотелось думать. Бекетов имел полное право не думать, потому что находился в законном отпуске, на даче под Волоколамском, уже четвёртые сутки в блаженном расслаблении.
- Кто звонил? - долетел до него тихий голос жены.
Лень было отвечать, но он всё же нашёл силы буркнуть:
- Старшина.
- Чего он хотел?
- Не знаю. - Савва и вправду не успел выяснить, чего хотел полковник, но догадывался, что речь идёт о новом задании.
- Есть дело… - сказал полковник Иван Поликарпович Старшинин по кличке Старшина, и означать это могло только одно: отпуск кончился.
- Любаш, дай свой мобильник, мой гавкнулся.
Через минуту жена в одном купальнике - в отличие от мужа она лежала под стеной коттеджа и загорала - принесла телефон. Бекетов потыкал пальцем в кнопочки, набрал номер полковника:
- Иван Поликарпович? Что случилось?
- Ты где? - спросил Старшинин.
“На Кипре”, - хотел соврать Бекетов, но сказал правду:
- На даче.
- Жду через два часа. Успеешь?
- Я в отпуске, - вяло возмутился Савва.
- Главный требует результата, понял?
- Понедельник - день тяжёлый, - сделал Бекетов ещё одну попытку возразить.
- Могу прислать вертолёт, - отрезал Старшинин.
- Не надо, - сказал Бекетов, прощаясь с отдыхом.
Старшинин выключил связь.
- Когда тебя ждать? - хмыкнула жена, отлично разбираясь в результатах подобных переговоров мужа с начальством.
Савва посмотрел на неё, загорелую, красивую, милую, желанную, и ему вообще расхотелось ехать в Управление.
- Не знаю, - честно признался он.
- Понятно.
- Зато мне дали два часа времени. Час на дорогу, час на…
- А успеешь? - лукаво прищурилась Люба.
Бекетов выбрался из шезлонга и подхватил жену на руки…
В два часа с минутами он вошёл в кабинет полковника, расположенный на втором этаже Управления контрразведки ФСБ. Старшинин уже больше года руководил отделом специальных расследований, который занимался изучением эзотерического наследия России, её тайной истории, социопсихических тенденций и непознанных явлений природы. Бекетова, майора, следователя по особо важным делам, он перетащил к себе из военной контрразведки, и теперь они работали вместе. Полковник обещал повысить его в звании, но пока не преуспел в своих намерениях: штат не позволял. В отделе работали всего шесть человек, в основном - бывшие гражданские специалисты в области психологии коллективов и нелинейного программирования, учёные-физики, астрономы и медики. Все они стали подполковниками, и Бекетову с его радиотехническим образованием, не имевшему научного звания, повышение не светило. Впрочем, его это не расстраивало. Работа оказалась интересной, он был независим от руководства и мог получить допуск практически к любой закрытой теме или секретным документам.
- Садись, - поднял голову над столом Старшинин.
Худой, мосластый, длиннорукий, с ёжиком седых волос, он казался старше своего возраста, на самом же деле Иван Поликарпович был всего на семь лет старше тридцатичетырёхлетнего Бекетова. На собеседника полковник всегда смотрел строго и оценивающе, хотя юмор понимал и шутки ценил.
- Может быть, мне добавили звёздочку? - с надеждой спросил Бекетов.
- За что? - с интересом задал ответный вопрос Иван Поликарпович.
- За непричинение государству большого вреда.
- Твой ущерб ещё не подсчитан. Как только подсчитают - чего-нибудь дадут.
- Срок? - улыбнулся Савва.
- Чего это ты такой весёлый? - подозрительно хмыкнул Старшинин.
- Надеюсь, что это учебная тревога. Хочу полностью насладиться отпуском. Кстати, с женой. Помните анекдот? Крысы предупредили капитана, что у них учебная тревога, и попрыгали за борт.
- Ну, и? - подождал продолжения начальник отдела.
Бекетов засмеялся.
- В этом и заключается соль анекдота.
- Дурацкий анекдот. На вот, читай. - Старшинин подсунул майору стопку листов с текстом.
Бекетов пробежал их глазами, поцокал языком.
- Интересно…
- Что?
- Куча жмуриков, катастрофы, и все связаны с нефтью… Странно. А вот эти вообще случились с разницей в один день…
- Вот нам и поручили разобраться со всем этим. - Бекетов покачал головой, ещё раз перечитал предложенный полковником пакет донесений.
Речь в нём шла о гибели двух владельцев нефтяных компаний, активно занимающихся разведкой и добычей нефти на Севере России, и о странных катастрофах, в результате которых оказались разрушенными только что построенные нефтедобывающие комплексы в количестве четырёх штук. Мало того, в пакете были сведения и о гибели двух американских нефтяных магнатов, а также о необычных авариях на американо-канадских нефтяных скважинах и нефтепроводах. Плюс информация о катастрофе в Анголе, в провинции Мбанья, где начали добывать “чёрное золото”, и о гибели начальника геологической экспедиции, которая искала нефть на Камчатке.