Мельников Геннадий. В страну Восточную придя...

   * Сакурадзима - вулкан на острове Кюсю
   ** Сайго Такамори - 1827 -1877, Военный министр в правительстве Японии, весной 1877 г. поднял на Кюсю мятеж, известный как "сацумская война".
   ***Сирояма - гора в окрестностях Кагосимы.
   возрождение духа страны Ямато, незыблемость привычного уклада жизни, гибла высокая мечта и цель жизни: именно ему, как никому из трех его давних предшественников, покорить сперва Корею, а затем и Китай..., и стать подлинным обладателем титула Сэйи тай сегуна - Великого военачальника, Покорителя варваров !
   Со стороны города раздались звуки трубы, знак готовящегося штурма, и несколько выстрелов из ружей. Но мысли Сайго уже не принадлежали ни сражению, ни соратникам, ни императору, ни даже личному его врагу. Врагом сейчас занят его ики-райо - дух смерти, который почти год как отделился от Сайго и незримо витает над Окубо,* ищет возможность застать его врасплох и нанести верный удар. Но не только на свой ики-райо полагался Сайго. Он послал верных ямабуши - ниндзя и куноичи - женщин-ниндзя, которые в традиционных черных, плотно облегающих фигуру одеждах, либо в праздничных кимоно хозяек чайных домиков гейш, или великолепных, доступных лишь высшей знати проституток-ойран, отыщут удобное мгновение и пошлют острую стрелу из короткого лука хэнкау, который можно удобно спрятать под одеждой, или ударят отточенным стальным краем тэссена - боевого веера, или точно метнут шурикэн - плоский диск со смертельными зубцами.
   Мысли Сайго принадлежали собственной судьбе-карме. В додзо - небольшом и тщательно охраняемом дворцовом дворике, он отдал последние приказания са-конай и у-конай - генералам левой и правой сторон обороны, велев им спешить в бой, жестом приказав остаться телохранителю и еще нескольким верным воинам. Телохранитель, бесстрашный и сильный воин, искусно владевший мечом, принадлежавший ему не только душой, но и телом, отпрыск древнего и знатного рода, должен был послужить ему кайшаку - секундантом и палачом. Те же, другие, будут действовать как кэнши: они официально засвидетельствуют, что Сайго ушел из жизни истинным самураем.
   * Окубу Тосимити - 1832 -1877, министр финансов, внутренних дел.
   Стряхнув легкие сандалии, Сайго шагнул на новый, сплетенный из свежей желтой рисовой соломы татами, сел, скрестив ноги, и спокойно посмотрел на алеющий восток. Он твердо знал, что Бусидо - Путь воина, это каменистая, трудная дорога к смерти. Он честно прошел этот путь. Верно служа сперва сацумским князьям Симадзу, а затем и императору Мэйдзи*, он всегда был готов достойно умереть: в бою воином, а потерпев поражение - без малейшего колебания души или внутреннего сожаления - через сэппуку. Час настал: его кайшаку осторожно и бережно повязал Сайго хачимаки - широкую белую налобную повязку, знак того, что воин готов к последнему усилию души и воли и, встав перед ним на колени, наполнил и подал чашу рисового вина. Сайго ощутил легкий аромат сакэ, поднес чашу к губам и сделал четыре глотка: ити - раз, ни - два, сан - три, ши - смерть - четыре !
   В это время, легко поднявшись на ноги, его кайшаку быстро и ловко обернул рукоять своего длинного двуручного меча белым, как символ чистоты и смерти, шелком, и низко поклонился Сайго.
   * Муцухито - 1852 -1912 -японский император (1867-1912). Годы его правления носили официальное название Мэйдзи - Просвещенное правление.
   Развязав оби, Сайго распахнул халат и плавным движением сбросил его с плеч, обнажив свое еще не старое, мускулистое тело. Один из кэнши в поклоне подал ему на лакированном подносе короткий меч, подал так, что Сайго пришлось потянуться за ним, вытягивая шею. Видя это движение, телохранитель поймал себя на мысли, что страстно желает резко взмахнуть мечом и предотвратить страдания любимого вождя. Но удержался, не желая ни замутить чистоту последней воли Сайго, ни вызвать возможных усмешек многочисленных его врагов, да и зная, что он не даст ему мучиться в агонии.
   Сайго взял с подноса меч, бегло взглянул на синеватое лезвие, обхватил рукоятку обеими руками и вонзил острое лезвие слева в живот. Проведя его направо, он открыл средоточение духа, энергии, воли, гнева, доброты, мудрости и всей жизни, и освободил чистою и не оскверненною свою душу. Затем, спокойно и бестрепетно повернув в ране меч, Сайго провел его немного вверх, сделав таким образом дзамондзи - сэппуку настоящего буси. Сейчас, он знал, все самураи, друзья и враги, будут чтить его величайшую честь и достоинство. Выдернув из раны меч, потянувшись вперед и вытягивая шею, он горизонтальным движением правой руки положил его на поднос. В ту же секунду блеснул длинный меч кайшаку и голова Сайго упала на землю. Так ушел Сайго но-Такамори и вместе с ним ушла старая, феодальная страна Ямато.
   А на востоке в ясном небе поднимался оранжево-красный шар солнца. Грядущий день сулил непогоду.
   Два самурая, молодой и пожилой, осенним днем десятого года Мэйдзи (1877 год) грустно сидели в жалком трактире на самой окраине Кагосимы за пустым, в сущности, столом, и прощались. Одному из них завтра предстояло отправиться в Нагасаки и затем за море, а второму суждено было остаться по-прежнему служить в замке сацумского князя.
   Прежде дружны они не были, скорее, так, едва знакомы, да и разница в возрасте была ощутимой - лет тридцать, но после всего случившегося, когда для молодого самурая рухнул весь мир и в душе плескалась лишь горечь поражения, только старый Андо и пошел вместе с ним распить прощальную бутылочку сакэ. Впрочем, в Кагосиме и друзей у него почти не осталось - кто погиб в битве на горе Сирояма, кто трусливо бежал, спеша ускользнуть от правительственных войск, и сейчас скрывается в домах родных и знакомых, кто, подобно ему самому, мужественно выслушал суровый приговор и должен был подчиниться... Однако, с кем же ему осталось развеять душевную горечь, с кем перекинуться словом прощальным, с кем выпить последнюю, может быть, чашку сакэ на родной земле? Вот, хорошо, что Андо, старый воин, служивший в охране кагосимского князя уже лет сорок, составил ему компанию. Конечно, не по особой душевной близости, а скорее потому, что Андо всем в замке известен как большой любитель вкусно поесть и попить, да и случай посетить веселый квартал никогда не упустит, а может и потому, что Андо просто по-человечьи сочувствует, знает, что и ему суждена была подобная, есди не хуже, судьба, да, видно, повезло...
   - Андо-доно, закажем еще сакэ?
   - Нэйсан, - помахал рукой Андо, - иди сюда, голубушка. - Во-первых, выгони-ка ты мух, вон сколько их вокруг кружит, к нашему сакэ подбираются, пусть прежде сами заплатят, отвлекают от разговора и мешают любоваться твоим личиком, а затем принеси еще одну бутылочку. Да раздвинь седзи, дай нам вволю насладиться видом курящегося Сакурадзима, освещенного закатным солнцем.
   Девушка приветливо улыбнулась давнему своему знакомцу, отважному и веселому самураю Андо, часто храбро вступавшему в единоборство с бутылками сакэ и оставившему немало иен в их трактире, небрежно махнула полотенцем на мух, отчего они гневно зажужжали, до глубины души оскорбленные неожиданной ее непочтительностью, раздвинула легкие деревянные оклеенные местами уже давно лопнувшей бумагой перегородки, впустила порыв свежего осеннею ветерка и живо принесла узкую и высокую в три го* бутылочку священного напитка, столь уважаемого настоящими мужчинами.
   1. * Го - единица измерения жидкости в 0.18 литра
   - А поесть что принести?
   - Лети, птичка, лети, нам вполне достаточно вон тех крошек печенья. Еда, она понапрасну занимает в животах место, предназначенное для напитка. Лети, птичка...
   - Так вот, - продолжил Андо их разговор, - я утверждаю, что во всем случившемся виновен испанский миссионер Франсиско Ксавье* высадившийся здесь во времена Тэммон** вселивший смуту в души народа проповедями веры в Эсу Киристо-сама и Санта Мария-сама.
   * Франсиско Ксавье высадился в Кагосиме в 1549 году
   ** Годы правления императора Тэммон - 1532-1555
   Молодой самурай изумленно вытаращил глаза, - Так давно?
   - Конечно. Все где-то берет начало и куда-то исчезает. А наши смутные времена начались триста лет назад и корни их проросли из зерен, брошенных на нашу землю всеми этими отвратительными рыжеволосыми чужеземцами.
   Молодой самурай нетрезво покачал головой, - Что-то не верится мне, что из-за испанского миссионера, тем более триста лет назад, могло случиться то, что случилось...
   - Древняя поговорка гласит, - назидательно поднял указательный палец Андо, - что крестьяне, как кунжутное семя, чем больше жмешь, тем больше получаешь. Так оно и было испокон веков, да вот сомнение в истинности религии предков, неуважение к нашим божкам-ками мало-помалу и сделали крестьян непослушными, дерзкими, и в конце концов обрушилось лавиной восстаний голытьбы, крушением сегуната и, наконец, поражением Сайго...
   - Да откуда ты знаешь про этого Ксавье, не триста же тебе лет?
   - Нет, мне не триста, всего-то пятьдесят. Я ровесник Сайго, такой же самурай-госи и службу мы начинали вместе в кагосимском замке у старого князя Симадзу Нариоки.
   - Вот видишь?
   - Не только вижу, но и слышу. И знаю вдвое больше, чем ты, - Андо внимательно глядел на поднятый палец, то приближал его к лицу, то отставлял подальше.
   - Во-первых, я вдвое старше тебя, а во-вторых, вот, посмотри, я знаю, что показываю тебе один палец, но сам-то я вижу два...Так и во всем!
   - Два, это потому, что мы уже достаточно выпили...
   - Чем больше я пью, тем больше трезвею. Учти, что вдвое больше прожить, означает не только вдвое больше выпить и съесть, но и вдвое больше видеть, слышать, знать, уметь и помнить. А что касается Ксавье и других красноголовых, то даже давно умершие старики рассказывали, со слов своих отцов и дедов, что прежде крестьяне были послушны и исполнительны, но новая религия вконец испортила их.
   - Так отчего же дайме** и сегуны**** не искоренили такую вредную религию?
   - Пытались, и неоднократно, и Тоетоми***** и Токугава*****, да ничего у них не вышло. Заморская религия хитра и коварна, предчувствуя опасность, она уходила в низы, в чернь, как набежавшая волна в прибрежный песок.
   * Дайме - владетельные князья в феодальной Японии.
   ** Сегун - (япон. - полководец) - титул верховного военачальника в феодальной Японии. В руках сегунов фактически была сосредоточена вся власть в стране.
   Сегунат - форма правления в Японии с конца 12 века до 1968 г.
   *** Тоетоми Хидэеси - 1536 - 1598. Сегун.
   **** Токугава Иэясу - 1542 - 1616. Сегун.
   - А я слышал, что крестьяне стали дерзки и непослушны потому, что если прежде они малыми семьями обрабатывали свои горные делянки, то сейчас их внуки большими группами работают на заводах и фабриках... Волки сбились в большие стаи и потому стали дерзки и особенно опасны.
   - Возможно и потому, - согласился Андо, - но главная причина - чужая вера. Когда человек забывает религию отцов - не жди добра.
   Они еще налили сакэ и в десятый раз помянули Сайго.
   -Андо-доно, расскажи, каков был князь Симадзу Нариоки?
   Андо тыльной стороной руки вытер усы, бросил в рот кусочек сэмбэй сухого печенья, поднял указательный палец, внимательно на него поглядел, удовлетворенно крякнул и, вспоминая, недовольно ответил, - Ну, какой? Обыкновенный... Очень любил играть в сугороку... Ходил всегда в черном кимоно с гербами, был строг, мрачен и гневлив. Характер имел независимый, но с сегуном старался не ссориться. И очень был восприимчив к чужеземным новшествам. Посылал своих молодых самураев в Англию и Голландию учиться заморским ремеслам, пригласил заморских умельцев и построил отражательную и доменную железоделательные печи, пушечный завод, текстильную фабрику, фабрики пороха и парусины. Он же и построил первый в стране Ямато больший военный корабль с шестнадцатью пушками, такой же, как у иноземцев.
   - А народ был им сильно недоволен ?
   - Не то, чтобы сильно, - раздумчиво протянул Андо, - да и восстаний в княжестве помню лишь два. Крестьянам, выращивавшим сахарный тростник на княжеских землях, было строжайше запрещено лакомиться сладкими стеблями. За это били кнутом нещадно, а за вязанку украденного тростника могли и убить. Вот они и восстали.
   - И что?
   - Что, что...? Приехали мы, княжеская дружина, и все..., - Андо, мрачнея, замолчал.
   - Но восстали-то не верующие в Эсу Киристо-сама ?
   - Кто знает, во что они верили? Симадзу Нариоки сам исповедовал синто и в своем княжестве уничтожил не только храмы Киристо-сама, но и Будды.
   - Значит, не красноголовые миссионеры раздували недовольств?
   - Раздували недовольство не красноголовые миссионеры, их здесь давно и не было, но причиной восстания они стали. И своей религией, и своими товарами.
   - Андо-доно, ты что-то не то говоришь. Товары-то здесь причем ?
   - Ах, не понимаешь ? - пьяно засмеялся Андо. - Они вывозят в трюмах своих кораблей такую бездну наших товаров, что их не стало хватать в стране, и ввозят массу своих дешевых, и все цены в стране перепутались и простому люду стало покупать их не по карману. А озлобленные люди подобны кучке сухого пороха...
   - Зачем же тогда пустили этих красноголовых в страну Ямато ?
   - А они и не спрашивали разрешенья. Пустили торговать сперва одних португальцев, за ними пролезли голландцы, потом испанцы, французы, англичане, американцы, русские... Их настойчиво выгоняли, но в шестом году Каэй* в Урагу на громадном броненосце приплыли американцы и под угрозой пушек заставили сегуна подписать договор о дружбе, а затем и о торговле...
   -А вот мудрецы-конфуцианцы в Эдо говорят, что все беды происходят от того, что народ забыл о своем долге перед дайме и сегуном...
   Андо презрительно наморщил нос, - Есть такая притча. В поисках пищи два голодных волка ночью обшарили всю деревню, но ничего не нашли. Вдруг в одном из домов открылась дверь и на улицу вышел мудрец-конфуцианец, бормоча свои наставления. Не умирать же волкам с голоду? Вот один из них и проглотил мудреца, но тут-же с отвращением отрыгнул. Другой волк, позавидовавший было ему, с изумлением спросил, - Чем же тебе не пришелся по вкусу такой упитанный мудрец? - Тухлятина, - был ему ответ.
   - И все же, неужели хотя бы тогда, в годах Каэй* и Ансэй** у правительства бакуфу не хватило ума и сил выдворить красноголовых?
   * Годы правления императора Каэй - 1848 - 1853
   ** Годы правления императора Ансэй - 1854-1859
   Андо нехотя ответил, - Я состоял в охране князя и часто присутствовал при его разговорах с советниками и чиновниками бакуфу* и понял, что ума-то у них хватало, да вот с силенками было плоховато. К тому же разброд был великий среди дайме. Одни были заняты внутренними проблемами своих княжеств, другие не желали подчиняться правительству бакуфу, а третьи, как наш князь, тогда уже Симадзу Хасимицу, хотя на словах и выступали за изгнание иноземцев из Японии, однако к себе их приглашали. Знали силу пушек иноземцев и что без их помощи из дикости не выберешься, но не понимали, что отдельными княжествами красноголовым противостоять невозможно. Помню, какой переполох был в кагосимском замке, когда в первом году Бункю** стало известно, что русский военный корабль "Посадник" захватил княжество Цусиму. Цусимский князь оказался бессилен и помочь-то ему было некому. Хорошо, что через некоторое время английские военные корабли заставили русских убраться, но как всех напугали наглость и бесцеремонность красноголовых...
   * Бакуфу -(сегунат) - форма правления в феодальной Японии
   * Годы правления императора Бункю - 1861 - 1864
   Молодой самурай сокрушенно покачал головой, - Точно, против иноземных пушек и ружей с мечами и в кожаных латах не пойдешь.
   - Вот и надеялись некоторые дайме, воспользовавшись помощью красноголовых, сперва хорошенько вооружиться, а уж затем...
   - Правильно, правильно, - горячо поддержал их молодой самурай, - сперва хорошенько вооружиться, а потом...
   - А уже затем, - насмешливо продолжил Андо, - они поняли, что для того, чтобы вооружиться, надо либо пользоваться уже готовым их оружием, то есть попасть в полную зависимость от красноголовых, чего они очень не хотели, либо строить свои заводы и фабрики, что без больших денег и помощи тех же красноголовых невозможно...
   -Точно, - растерянно согласился молодой самурай, - не то, что военный корабль, даже пушку, ружье в кузне не выкуешь, это не самурайский меч.
   -Учти, красноголовые сразу сообразили, что на вражде партий, одна из которых поддерживала сегуна, а другая - императора, можно погреть руки, и принялись их вооружать. Французы - сегунат, а Англия - их противников.
   - А сацумский князь был сторонником какой партии ?
   - Я уже оказал, что князем в то время был уже Симадзу Хисимицу, отец нынешнего князя. В его душе смыкались и княжеская спесь, и ненасытная жадность, и желание возвыситься над всеми дайме и стать вровень с сегуном, и хитрость и трусость и коварство. Да вот пример. Во втором году Бункю в месяце хадзуки в Намамуги во время прохождения процессии князя Симадзу попались ему навстречу трое им же в княжество и приглашенных англичан, желавших полюбоваться необычным для них зрелищем. И до того взыгралась княжеская спесь у Хисамицу, что он велел изрубить их. Я там не присутствовал, оставался в кагосимском замке, но по рассказам, одного англичанина зарубили мечом, а двоих ранили. Не прошло и года, как англичане в отместку с военного корабля обстреляли Кагосиму. Представь панику в нашем маленьком, застроенном легкими деревянными домишками городке, когда на него обрушились вражеские ядра. Хисамицу неустанно твердил, что он за закрытие страны и удаление иноземцев, но в Сацуме все знали о его контрабандной торговле. На словах он был против чуждого истинному самураю торгашеского духа и технических новшеств красноголовых, но в своем княжестве настойчиво их вводил, развивая торговлю с иноземцами.
   - Все мы сейчас двоедушны, - горько пробормотал молодой самурай.
   - Душа его металась. С одной стороны, он был сторонником партии возвышения императора и изгнания варваров, а с другой считал, что правительство бакуфу18 обеспечивает в стране хоть какой-то порядок; а что будет, когда к власти придут молодые и пылкие сторонники почитания императора, не известно. Душа его рвалась на части. Как верный вассал, он поддерживая сегуна, но сам стремился возвыситься над всеми дайме и навязывать свою волю империи Ямато. А для этого ему нужно было современное оружие красноголовых, то есть торговля с ними. Я хорошо помню, как, несмотря на действовавший еще строжайший запрет на всяческие сношения в красноголовыми, князь Симадзу Хисамицу пригласил к себе в замок английского посла Паркса и командира их эскадры Кинга. Зачем? - спросишь ты. Конечно же, они с Сайго просили оружие.
   Молодой самурай слушал старого воина с живейшим интересом. И видно было, что не простое любопытство, а какие-то глубокие тайные мысли владеют им. Когда Андо, выговорившись, надолго замолкал, молодой самурай подливал в его чарку сакэ, чтобы смягчить булат его души.
   - Сайго тогда был уже советником князя?
   - Бери выше. Сайго уже командовал сацумской армией !
   - А что же ты, Андо-доно, ведь, говоришь, ты начинал вместе с Сайго ?
   Ты хочешь сказать, почему я оказался простым воином? Эх, тут, знаешь, никому не известно, кто выиграл, а кто - проиграл, кто получил больше, а кто - меньше, кто в жизни оказался счастливей... Вот, скажем, где сейчас Сайго? А я - вот, сижу с тобой за чаркой сакэ и поминаю его душу. Сайго очень любил распоряжаться чужими судьбами, любил власть, любил командовать людьми, любил вмешиватъся в политику... А я люблю сакэ... Он и меня втягивал в свои дела, говорил, что за помощь даст мне должность в княжестве. И я, было, пошел за ним. Но вот, однажды, собрались мы в Фусими, чтобы обсудитъ план нападения на дворец сегуна в Эдо, и меня внезапно стала мучить большая жажда. Я не любитель осуждающих взглядов, и поэтому отправился в веселый квартал, надел там широкую шляпу амигаса и растворился в сакэ на неделю. А когда вернулся в гостиницу Тэрада, то узнал, что ее постояльцев частью перебили, а частью уволокли в тюрьму. Вот и суди, что получили они любители интриг и заговоров, и что получил я - любитель сакэ.
   А что же Сайго Такамори ?
   - Ему тогда тоже повезло - князь отправил его в ссылку на остров Токуносима и в Фусими он не приехал.
   - А вот сейчас не повезло, - воскликнул молодой самурай.
   - Всякому везению рано или поздно приходит конец. Сайго долго везло, всю жизнь, можно оказать. Но все имеет начало и еще имеет конец, философски заметил Андо и опять наполнил чарку.
   - А почему ему всегда везло ?
   - Ты молод и, видно, честолюбив. Такие как ты и как Сайго любят в одиночку карабкаться на вершины, но рано иди поздно срываются вниз...
   - Я в меру честолюбив и в меру любитель покорять вершины, и мне льстит, что ты сравнил меня с Сайго. Недаром же я был его личным телохранителем. Но мне очень важно знать, почему Сайго и Окубу Тосимити, простые сацумские самураи-госи, сумели подняться на вершину власти в стране Ямато, уничтожили сегунат, восстановили императорское правление, а затем... Сайго сделал себе сэппуку. Окубу - застрелили...
   - А почему это для тебя важно? - пьяно ухмыльнулся Андо.
   - По семейному преданию, мой дальний предок Фудзивара-но-Иосифуса в царствование пятьдесят шестого императора Сэйва, когда тому было всего девять лет, был назначен верховным правителем страны Ямато. А еще через несколько лет император Сэйва издал указ, по которому потомки Фудзивара Иосифуса должны пользоваться наследственным привилегированным правом быть назначаемы в правители при малолетних императорах и в министры-президенты при достижении императорами совершеннолетия. Таким образом, Фудзивара Иосифуса быдл первым сегуном.
   - Не стремишься ли ты наследовать это древнее право?
   - Конечно же нет, после всего случившегося тем более. Но меня всегда мучил вопрос власти. Хорошо, я понимаю, что существует наследственная власть императора. А почему же вознеслись на вершину Ода Нобунаги, Тоетоми Хидэеси, Токугава Иэясу, почему стал генераллисимусом Сайго, а едва ли не диктатором министр финансов Окубу Тосимити ?
   Двумя руками, чтобы не расплескать, Андо донес чарку к губам, влил в себя желтоватую жидкость и неожиданно трезвым голосом ответил, - Я тоже как-то думал над этим. Про Нобунагу, Тоетоми Хидэеси и Иэясу я не окажу ничего, очень уж давно они жили, а Сайго и Окубу - что же, их стремительный взлет происходил на моих глазах. По-моему, главная причина - красноголовые варвары и их новая религия. Кроме того, в стране стало слишком много молодых самураев, недовольных тем, что должности наследовались, что к их мнению не прислушивались, что их роды нищали, что им приходилось, как простым тенин, городским обывателям, а то и париям-буракуминам идти работать на фабрики и заводы и выполнять там грязную, грубую работу. Вот ты, если из знатных Фудзивара, то чем сейчас владеешь? Крохотным наделом, иначе не сидел бы со мной в этом жалком трактире. Вот Сайго и повел таких недовольных. Он же устраивал и князей, не желавших подчиняться правительству бакуфу, враждовавших между собой, с завистью и страхом глядевших на красноголовых варваров...Ведь самураев, да взять хотя бы у нас в Сацуме, почти треть от мужского населения; что же по всей Японии? А какая бездна денег и власти была в руках дайме? Эти могучие силы не только возвысили Сайго и Окубу, тут Андо таинственно понизил голос, настороженно оглянулся, не подслушивает ли кто-нибудь их беседу. Но соседи, такие же пьяные самураи в донашиваемых фиолетовых кимоно с выцветшими гербами, в полупустом трактире были заняты своими проблемами. Андо продолжил, - Не зря же десять лет назад столичные гости князя Хисамицу шептались, что император Комэй умер не своей смертью. Божественный император! А почему? Говорили, что он противился уничтожению сегуната. Наследник же, Муцухито , по существу - мальчишка, стал пленником Сайго и Окубу и делал то, что ему велят...
   Молодой самурай рукавом вытер внезапно выступивший на лбу пот, тоже настороженно огляделся и, чуточку поколебавшись, спросил, - Значит, для того, чтобы вскарабкаться на гребень власти, надо суметь опереться на даже противоречивые интересы возможных союзников?
   Андо потряс бутылкой, но она была безнадежно пуста.
   - Нэйсан, - громко позвал он, - неси еще!
   -Трудно вскарабкаться на гребень власти, - довольно глядел он на спешащую к ним девушку, - но еще труднее на нем удержаться. Тут надо вовремя изменять и изменяться самому. Сайго и Окубу, используя лозунг сопротивления иноземным государствам, выбрали тактику возвращения всей власти императору и изменили князю, не пошли на поводу его стремлений к феодальной самостоятельности. Я хорошо помню, как взбешенный князь Хисамицу жаловался, что не желал, чтобы император получил право на управление княжествами, потому что для прочности страны необходимо, чтобы все князья в стране владели своими землями и имели собственные войска. Сайго и Окубу на словах были согласны с князем, но сами подготовили указ о возвращений императору права на управление княжескими землями. А ведь прежде, с помощью тех же князей, Сайго и Окубу разгромили армию сегуна Кэйки и подавили сопротивление северных дайме...
   - Да, я участвовал в тех походах, - горделиво воскликнул молодой самурай, - и в бою при Тоба, и в битве при Фусими, и в сражении у Хакодате...
   -А я за ваши успехи пил сакэ, - насмешливо взглянул на него Андо и опять потянулся к бутылке
   - Сайго и Окубу предали сацумского князя, а их приятели по центральному правительству предали своих князей, верными вассалами которых прежде были. Где теперь дайме? Где их княжества? Нету... И вместо сопротивления иноземным государствам, Сайго и Окубу открыли для них страну, ввели их порядки, вместо княжеств сделали префектуры, упразднили деление самураев по рангам, уравняв их всех... Кому-то это и пришлось по вкусу, да не всем...