Зато сразу набросился на записную книжку. Этот ручеек оказался неглубоким. Я пролистал носитель информации туда и обратно, но меня ждало жестокое разочарование. Там были записаны только хорошо известные мне телефоны: шефа, служебный и домашний, и Володи, который я получил благодаря доблестному Никитину из тридцать шестого. Хотя назвать это ничем тоже неверно. Я получил подтверждение, что сумочку я изъял у нужного мне человека, а не у Случайной прохожей.
К тому же это фактически подтверждало наши догадки о связи близняшек с этими барбосами. Я осмотрел каждую страницу книжки на просвет: если вырваны страницы, то на соседних остаются отпечатки, следы записей. Ничего такого, увы, я не обнаружил. Книжечка, по-видимому, была только что куплена. Словно человек начинал новую жизнь, поспешно выкинув старую вместе с номерами телефонов.
Со вздохом я отложил её к вырастающей кучке непригодившихся мне предметов, а на смену ей достал довольно потертый красный паспорт с золотыми буквами СССР. Паспорт гражданина уже несуществующего государства. Паспорт, как следовало из его внешнего вида, погулял по белу свету. Пленка, его обтягивающая, протерлась до дыр. Для чего она ещё оставалась - одному Богу ведомо. Но внутри странички выглядели как новенькие. Его чаще носили с собой, чем открывали. Конечно, какой болван потребует предъявить документики у такой красавицы? Вот телефончик попросить - это другое дело.
По паспорту я установил, что Наталье Степановне Николаевой тридцать один год.
"Значит, и Нине тоже", - пронеслось у меня в голове.
Но Нина, вероятно, за счет имиджа деловой женщины, выглядела немного старше, тогда как Наталья, наоборот, моложе своих лет. Тут я понял, что отвлекся, и вернулся к прерванному занятию.
Но и здесь меня ждало некоторое разочарование. Паспорт был выдан уроженке Павловска Наталье Степановне Николаевой взамен утраченного три года назад одним из районных отделений города Москвы. Я, конечно, записал номер отделения, но знакомых там у меня не имелось, тем более в паспортном отделе. Я вздохнул и принялся листать плотные странички.
Я узнал, что детей у неё нет, замужем не числится, а проживает в Чистом переулке. Тут я присвистнул. Это уже повод для размышлений. Провинциалка, незамужняя, уезжает куда-то в Северодвинск, якобы погибает, а через несколько лет обнаруживается в Москве, в престижном районе. И живет она тут не менее трех лет, потому что паспорт выдан три года назад. Значит, все это время по московским улицам ходила рядом со своей сестрой погибшая близняшка. Интересное кино!
Но ничего не проясняет. И я со вздохом разочарования продолжил свои поиски.
Я выудил завернутый в полиэтилен диплом, который, судя по всему, предъявлялся ещё реже, чем паспорт, и выглядел новее, хотя был старше по возрасту. Он свидетельствовал о получении высшего образования в художественно-промышленном институте города Павловска и приобретении профессии мастера-художника декоративно-прикладной росписи народных промыслов. Длиннее, наверное, только Останкинская башня. Даже по оценкам не за что зацепиться: сплошь четверки. Словно не существовало других отметок!
Я в сердцах отложил диплом, и следующим выуженным предметом стала пачка сигарет "Честерфилд". Я потряс её над ухом. Что-то стукалось о стенки. Осторожно открыв пачку, я обнаружил в ней то, что и должно в ней находиться: три сигареты фильтром вверх. Но, запустив палец внутрь, я нашел и нечто такое, чему уж совсем не место в пачке с сигаретами.
Я вытащил на свет божий перстень! Тот самый, запечатленный на фотографии и оставивший след на моем подбородке. Перстень был тяжелый, массивный, золотой, сделанный весьма искусно. Ну вот, это уже кое-что... Больше в сумочке ничего не оказалось. Так что вместо ответов, на которые я рассчитывал, мне добавилась ещё одна загадка.
И с последним вздохом надежды я открыл бумажник...
Лучше бы я этого не делал!
Он был буквально набит деньгами. Валютой! Долларами и фунтами стерлингов!
Я вытряхнул их на стол и принялся пересчитывать, проклиная всех и вся. Меня даже холодный пот прошиб. Вот это я влип! Если бы меня задержали при попытке украсть такую сумму, я бы не отвертелся. Придется срочно избавляться от этих денег, вернуть их, иначе мне грозили крупные неприятности.
Я насчитал две тысячи пятьсот фунтов и пять тысяч двести
долларов. Вот это уже деньги. Оставить их никак нельзя, выкинуть тоже. Если на меня выйдут, а я не смогу их вернуть, это только усугубит мое положение. Не по почте же высылать их владелице! Как же вернуть?
Я складывал вещи обратно в сумочку и, когда взялся за ключи, понял, что нужно делать, чтобы избавиться от денег. Запаковав их в газету, я поехал к дежурившему у дома Нины Семену, чтобы посоветоваться с ним. Мы долго совещались, прикидывая разные варианты, и придумали: завтра, как только проводим Нину на работу, подъедем к дому Наташи и как-нибудь подбросим сверток.
На том и порешили. Семен поехал отдыхать, а я остался дежурить. Ночь прошла спокойно. Под утро подъехал Семен, мы проводили Нину до работы и договорились встретиться с ней во второй половине дня, после нашего звонка. О встрече с сестрой мы ей пока не сказали.
В Чистом переулке было удивительно тихо и сонно. Я остался в машине, а Семен поднялся на второй этаж, где жила Наталья. Вернулся он быстро.
- Я послушал, никаких звуков изнутри. Потом позвонил по телефону, никто не подошел. Что будем делать?
- А что нам остается? Идем, - вздохнул я, вылезая из машины.
Мы поднялись. Семен пробежал по лестнице до самого верха, проверяя, нет ли засады этажом выше. Никого не обнаружилось.
Я торопился и никак не мог попасть ключом в замок. Наконец запор щелкнул, я отворил дверь и осторожно вошел. В это время снизу кто-то стал подниматься, и Семен буквально втолкнул меня в квартиру, заскочил сам и захлопнул дверь.
Мы оказались в маленьком темном тамбуре прихожей, комната оказалась закрытой. Мы переглянулись, я взялся за ручку двери, но она сама распахнулась нам навстречу. На мгновение нас ослепил яркий электрический свет.
"Эх, Семен! - пронеслось у меня в голове. - Счетчик-то не проверили!"
- Заходите, гости дорогие! - пробасил кто-то.
Прищурившись, я разглядел в проеме амбала, который делал нам пригласительные жесты пистолетом. Найдя его аргумент убедительным, мы приняли его приглашение. А у меня почему-то зачесалась голова, видимо, предвкушая пополнение синяков и шишек.
- Ручки быстренько вверх, и без фокусов! - добродушно басил амбал, покачивая пистолетом.
А что ж нам, трудно, что ли? Мы задрали руки, при этом у меня выпал и шлепнулся на пол пакет с деньгами лже-Нины.
- Подними! - грозно прогудел амбал.
Я изобразил на лице готовность, даже начал сгибать спину в послушном поклоне, но амбал оказался грамотным в делах такого рода и остановил меня, поняв, что, наклонившись, я смогу схватить его за ноги, а отойти дальше ему мешало кресло за спиной.
Амбал прищурился и соображал мгновение, потом сам потянулся за пакетом ногой, глядя нам в глаза. И все-таки он оказался не так опытен, как я, старый опер с Петровки. Только на мгновение он перебросил взгляд с меня на Семена, и я тут же подсек его ногу и одновременно ударил его локтем под руку с пистолетом, потом в лицо, ускорив падение.
Здоров был амбал. Грохнувшись на пол своим могучим и грузным телом, он тут же попытался вскочить на ноги. Семен замахнулся ногой, стараясь ударить его в голову, но амбал перехватил ногу, дернув Семена на себя. Семен рухнул на него сверху, пистолет выпал, и оба стали тянуться к нему, отпихивая друг друга. Я выжидал момент, наконец, просто бросился в эту свалку, схватил амбала за руку. Когда амбалу удалось сбросить с себя Семена, ему в грудь уперся ствол пистолета, которым я успел завладеть.
- Спокойно и не дергаться! - хрипло предложил ему я.
- Чего и тебе желаем, - раздалось у меня за спиной, и что-то холодное ткнулось мне в затылок. Не зря он чесался.
Я готов поспорить на крупную сумму, что знаю, что это было. Я замер с пистолетом, приставленным к груди амбала. Семен медленно поднял руки, лежа на спине.
- Вставай! - приказали сзади.
Я стал медленно подниматься, стараясь не делать резких движений, но тут амбал ухватился за мой пистолет, я потерял равновесие, шлепнулся снова на него, раздался хлопок, и тело амбала подо мной дернулось. Он захрипел, а я вжал голову в плечи, предчувствуя выстрел в затылок, и зажмурился, чтобы не видеть, как разлетятся мои мозги. И они не замедлили разлететься...
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
У святого Петра оказалась гнусная харя Володи-телохранителя, и вместо ключей от рая - пистолет в руках. Он склонился надо мной и спросил ласково:
- Ну что, доигрался, ковбой?
Тут по чудовищной боли в голове я догадался, что меня не пристрелили, а в очередной раз вырубили. Мысленно я порадовался за святого Петра, за то, что на самом деле он, наверное, все-таки не похож на Володю.
Я с трудом открыл до конца глаза - боль от этого усилилась - и подумал, что если меня ещё раз ударят, то мне станет невмоготу даже потеть, не то что двигаться. Стараясь не вертеть шеей, чтобы не беспокоить то, что на ней все ещё находилось, я осторожно огляделся. Добродушная физиономия Володи вселила в меня легкую надежду. "Может, все-таки промахнулся?" мелькнула шальная мысль.
Но тут же она и вымелькнула. Не промахнулся. Тело амбала лежало на голом полу рядом с перевернутым старым креслом. Он с неодобрением смотрел в потолок, словно принимал работу нерадивых маляров. Одна рука была у него подвернута, другая откинута в сторону, а под спиной расплывалась лужа крови.
А комнатка мало походила на уютное жилище молодой женщины, проведшей здесь, судя по паспорту, не менее трех лет. Старенький пыльный диванчик, на котором валялся я, драное, облезлое кресло, а стол вообще отсутствовал.
Семен сидел в углу, прикованный наручниками к тонкой трубе батареи парового отопления. Лицо у него выглядело несколько помятым. На окнах висели наглухо задернутые шторы, напоминающие древнегерманские штандарты, такие же мрачные, истлевшие и пыльные. Под потолком горела лампочка без плафона на ветхом и длинном шнуре.
Больше из мебели ничего не было, если не считать Володи да ещё одного громилы, скучающего у стены возле Семена.
- Ну что, приплыли, голубчики? - скалился Володя. - Поясняю сразу. Для особо одаренных повторять не буду. Пистолетик с твоими отпечатками, завернутый бережно в платочек, у меня в кармане. Заявление об ограблении в отделении милиции. На сумочке и её содержимом, думаю, отпечатков тоже хватает. Да долговые расписки на пятьдесят тысяч долларов. Ой-ей-ей! Ей-Богу, не завидую я вам, ребятки. Вляпались вы по самые уши. Быстро колитесь, Нине уже настучали?
Мы с Семеном сделали непонимающие лица. Зачет по актерскому мастерству Володя у нас не принял. И к переэкзаменовке не допустил.
- Иди быстро к нему, - указал он мне стволом в сторону Семена.
Я с трудом начал подниматься. Было ощущение, будто меня собрали из кусочков мозаики, притом не очень правильно.
Володя принялся что-то искать по карманам, напарник его наклонился к Семену, отстегивая наручники, очевидно, чтобы отвести нас в ванную комнату, где можно врубить воду. Я понял, Володя искал глушитель!
Шансов у нас никаких. Семен ещё мог побороться со своим охранником, хотя тот был, судя по всему, достойным воспитанником улицы, а вот я в данный момент ни на что не годен. Разве что упасть на Володю и задавить его собственным телом...
Я сделал шаг на непослушных ногах в сторону Семена. А по дороге наткнулся на лампочку, висевшую так низко, что пришлось отодвигать её рукой... Я взялся за провод, и меня будто ударило. Я заорал Семену:
- Мочи его!
Семен схватил своего визави, развернул к себе спиной, одной рукой, согнутой в локте, сдавил ему горло, а другой выкручивал руку с пистолетом. Я же одной рукой ухватился за патрон лампочки, а другой рванул шнур. В левой руке у меня осталась половина шнура с лампой, а в правой - оголенный обрывок.
Все потонуло во тьме. Наугад я выбросил вперед руку с лампочкой. И не ошибся. Раздался хлопок лопнувшего тонкого стекла и злобный мат Володи. Я угодил ему в лицо. Он яростно бросился на меня, но я только того и ждал. Я ткнул ему в рожу зажатым в кулаке шнуром электропроводки. Посыпались искры, раздался жуткий вопль, затрещало, запахло паленым, и Володя рухнул.
Я выпустил шнур и только дернулся в направлении Семена, который молча боролся в углу с охранником, - оттуда раздавалось пыхтение и хрип, - как грохнувшие там выстрелы заставили меня распластаться по полу, изображая коврик.
Я прислушивался. Стояла тишина.
- Семен! - позвал я срывающимся от волнения голосом, рискуя получить в ответ пулю.
- Тут я, - кашлянув, ответил Семен.
- Только не вставай! - поспешил предупредить я. - Здесь провод под током над нами болтается. Сейчас я подползу к окну, шторы раздерну...
Так я и сделал. И тут захлопали двери подъезда, встревоженно загудели голоса.
- Уходим! - выкрикнул Семен, подбирая пистолет.
Я торопливо схватил Володино оружие, вырвал у него из кулака глушитель. На столе лежал ещё один ствол, вероятно, амбала, его я тоже прихватил - лишний не помешает при таких раскладах.
- Давай в окно! - кивнул Семен.
- Лучше меня сразу пристрели, - воспротивился я. - Я не знаю, как по лестнице спуститься, а ты говоришь - в окно.
- Ну тогда пойдем, - вздохнул он, пряча пистолет под рубашку.
Я запихнул один ствол в карман пиджака, не беспокоясь о том, что торчит рукоять, а другой сунул в карман брюк, отчего приобрел несколько двусмысленный вид. Но мне было наплевать.
Точно так же, как наплевать на лестничных зевак, мимо которых мы прошли с невозмутимым видом, словно два сантехника, закончивших трудную работу по ликвидации прорыва сливных коммуникаций.
При нашем приближении людей втягивало в квартиры, как пылесосом, и нам никто и ничто не помешало выйти на улицу. Мы поспешно залезли в машину и дали по газам...
Попетляв по улочкам и переулкам Арбата, мы выскочили на Бульварное кольцо, по которому махнули к Трубной площади, свернули в первый попавшийся проулок и позвонили из автомата Нине: предупредили, чтобы она заявила об угоне машины фирмы, наверняка многочисленные зеваки разглядели номер. Надо постараться по возможности дать ей шанс избежать подозрений, что она в курсе намерений мужа. Хотя если шеф узнает об убийстве Володи и его сподручных, да ещё не где-нибудь, а в квартире Натальи...
Впрочем, об этом мы старались не думать. Сидели с Семеном уже в другой машине около кафешки, ждали Нину, она обещала ненадолго подъехать. И было на душе у нас совсем скверно и пакостно.
- Вот и первая кровь пролилась, - вздохнул я.
- Если бы она оказалась последней! - откликнулся Володя.
- Что же нам теперь делать? - не надеясь на ответ, спросил я.
Семен пожал плечами. А меня грызла мысль о дикой ошибке, которую я никак не должен был допускать и которая ставила нас, по крайней мере меня, практически в безвыходное положение.
Пока я даже не решался сказать Семену об этой ошибке. К счастью, Нина подъехала быстро. Мы настолько погрузились в собственные переживания, что проглядели, как она остановилась прямо перед нашим носом. Пришлось ей даже посигналить. Да, не годится нам расклеиваться! Эдак нас и голыми руками легко будет взять.
- Что случилось, ребята? - обеспокоено спросила Нина, пересев в нашу машину.
Мы с Семеном, пряча глаза, поведали ей все по порядку. Рассказ про перестрелку, про то, как мы убили Володю-телохранителя и его двух напарников, вызвал у Нины шок. Она даже расплакалась. Еще бы! Когда тебе самой грозят убийством, а вокруг начинают появляться трупы - у кого хочешь нервы не выдержат.
- А что вы делали на той квартире, в Чистом переулке? - немного успокоившись, спросила Нина.
Пришлось рассказать ей про сестру, так внезапно материализовавшуюся и принесшую столько бед. В это Нина долго отказывалась верить. Она сидела, прижав к губам платок, и шептала, качая головой:
- Этого не может быть... Это какая-то ошибка...
- Я сам просмотрел её паспорт, - упрямо настаивал я. - Я видел её саму в конце концов. Это не двойник. Это твоя сестра.
Мы перебрались в кафе. Слишком подозрительно выглядели двое мужчин с молодой, красивой женщиной, так долго разговаривающих в машине.
Мы с Семеном лениво ковыряли вилками в салате, есть совсем не хотелось, кусок в горло не лез. Нина, наоборот, быстро взяла себя в руки, на зависть нам с аппетитом поела, заказала кофе и стала пытаться подбодрить нас.
- Не надо терять голову. Вы же мужчины. Вам такая работа знакома...
- Нет такой работы - людей убивать, - вздохнул Семен.
- А если и есть, то мы с ней не знакомы, - угрюмо добавил я.
- Были незнакомы, - неожиданно жестко сказала Нина.
Я с удивлением поднял на неё глаза и поразился изменившемуся выражению лица. Известие о появлении её погибшей сестры повлияло на неё совершенно невероятным образом. Узнав о ней и об убийстве в Чистом переулке, она поначалу была шокирована, а после как-то сразу ожесточилась и замкнулась. Наверное, ей стоило невероятных усилий держать себя в руках. Я просто поражался её железной выдержке и воли.
- Что будем делать? - спросил Семен.
- А что делать? - ответил я вопросом на вопрос. - Нас вычислят не сегодня-завтра. Если милиция сама на нас не выйдет, ей наверняка помогут в этом шеф и его сподручные.
- Ну, сегодня-завтра, может, и не выйдут, - усомнился Семен.
- Выйдут, выйдут, - вздохнул я. - Я, когда брал пистолет со стола, думал, что это того амбала, которого я первым пристрелил, а потом вспомнил, Володя говорил, будто пистолет этот он положил в карман завернутым в платок, чтобы сохранить отпечатки... Мои отпечатки.
Семен даже присвистнул. За столиками малолюдного кафе обернулись в нашу сторону. Семен изобразил на лице улыбку и, прижав руку к сердцу, несколько раз поклонился, как бы извиняясь.
- Вот это мы действительно влипли, - подвел он итог.
- И что теперь? - несколько растерялась Нина. - Вы не сможете больше меня охранять? Может, мне имеет смысл вообще не возвращаться домой?
- Да, похоже, ловушка захлопнулась, - подытожил я.
- Если бы это как-то могло помочь Нине, мы бы явились с повинной и как-нибудь попытались объяснить происшедшее, - задумчиво проговорил Семен. - Но боюсь, это только усугубит...
- Что же мне делать? Я не хочу, не могу возвращаться домой! - не на шутку перепугалась Нина. - Он меня убьет!
У неё от волнения даже губы побелели. Только сейчас, похоже, она до конца осознала, что ей грозит.
- Может, убежим? - не очень уверенно спросила она, понимая почти невыполнимость такого шага.
- А куда бежать? - качнул головой Семен.
Раньше это проще было. Подался в северную сторону или в российскую нашу глубинку, работы - завались. А сейчас? Работы ведь нет нигде. На что жить-то?
- Да и на какие шиши мы уедем? Нам, если уезжать, надо паспорта новые покупать, все документы менять. Ведь как пить дать в розыск по особо тяжким преступлениям попадем...
- А если в Прибалтику или в южные республики? - предложила Нина. - Там теперь другие государства...
- Ты не забывай, что у Семена двое детей и жена. Где, на что они будут жить? Мы даже квартиры свои продать не можем. У нас нет никаких гарантий, что там не ждет засада. Наличности - кот наплакал, даже на билеты не хватит, не то что документы новые покупать, - я с досадой стукнул себя кулаком по коленке. - Эх, надо было хоть деньги из сумочки себе оставить!
- Ну, не такие уж это большие деньги. На побег бы их все равно не хватило, - махнул рукой Семен.
В чем-то он был прав. Но какая теперь разница. Сейчас необходимо что-то решить, и побыстрее. Нине пора возвращаться, если она не остается с нами.
- Я могу взять деньги в офисе, только на это время потребуется. Сегодня я отпустила бухгалтера, без его подписи платежное поручение в банк недействительно. А в сейфе наличности совсем немного. Мы же только-только за евроремонт рассчитались...
- В банке тебе есть смысл снимать деньги, только если мы твердо решим уходить. И то, если сумма окажется значительной, твой муж сразу об этом узнает. У него же наверняка есть свои люди в твоем офисе, так?
- Да, возможно. Главбуха он мне подыскал.
- Вот видишь... И какие деньги ты можешь снять?
- У нас два счета: рублевый и валютный. Основные средства - на валютном. На рублевом сейчас мало.
- А насколько я знаю, крупные суммы в валюте надо заказывать в банке заранее, - вставил Семен.
- А это через главбуха. И тогда ты даже не взойдешь по ступеням этого банка.
- Так что же? У нас совсем нет выхода? - сникла Нина.
- Почему нет? Какой-то выход всегда есть, - усмехнулся я. - В конце концов жизнь дороже всего. Дороже денег и быта. Понадобится, прижмет будем уходить налегке.
- Так мы далеко не уйдем, - твердо сказал Семен. - Я не могу рисковать семьей. И бросить их я не могу. Им не дадут покоя...
- Ну, если тебя убьют, им легче не станет, - возразил я.
- Легче, может, и не станет, - глядя мне в глаза, отрезал он. - Но крыша над головой будет, и они останутся живы.
- Так что же, получается, мы все обречены? Остается только сидеть и ждать, когда с нами расправятся? - воскликнула Нина дрогнувшим голосом.
- Сидеть и ждать нельзя ни в коем случае, - мотнул я головой.
- А что тогда делать?
- Возвращайся на работу. Осторожно собери какие сможешь деньги. Но осторожно. Это главное. Сейчас каждое резкое движение способно повлечь за собой гибель любого из нас, а может, и всех вместе. С этой минуты каждый отвечает только за себя.
- Хорошо, - кивнула Нина после короткого раздумья. - Я попытаюсь.
- Не попытаюсь! - резко прикрикнул я. - Ты не попытаешься, а как ни в чем не бывало вернешься на работу, будешь шутить, если понадобится, и делать то же, что и всегда. И дома веди себя как обычно.
Она смотрела на меня расширенными глазами, словно не узнавая.
- Ты не смотри на меня так... Просто впредь мы не сможем так надежно охранять тебя, как раньше. Но думаю, день-два у тебя в запасе имеется.
- Почему ты так решил?
- Вряд ли твой муж посвятил в свои коварные замыслы большое количество народа. Володя, скорее всего, занимался организацией черной работы. Ему и было поручено твое убийство. Значит, твой муж должен найти ему замену. А это не так просто. Короче, пока собирай деньги, а завтра вечером тебе придется исчезнуть. После этих двух дней возвращаться домой станет уже рискованно. Как и на службу.
- Хорошо, - кивнула Нина. - Я все сделаю. А вы чем займетесь?
- Попробуем достать денег.
- Как, где? - удивилась Нина.
- Подумаем, - не очень уверенно сказал я, хотя не видел пока ни единого шанса. Мы даже рисовать оба не умели.
Нина уехала, а мы остались допивать кофе. Выходить на улицы, где нас, вполне вероятно, уже разыскивали, мы не спешили. Да и подумать было о чем.
- Знаешь, что не идет у меня из головы? - задумчиво спросил Семен, отпивая кофе и глядя в большое окно.
- У меня лично из головы не идут тумаки, которыми меня так усердно с некоторых пор награждают, а что у тебя - не знаю.
- А у меня из головы не идет та квартира, где нас ждали с засадой, протянул он, не обратив внимания на мою шутку.
- И что тебе так не понравилось в той квартире? - насторожился я.
- А чего ты так вскинулся? - усмехнулся Семен. - Самого сомнения, небось, гложат?
- Вообще-то да, есть такое дело... Странная квартира для молодой женщины. Тебе она чем не показалась, скажи?
- Да, скорее всего, тем же, чем и тебе. Судя по паспорту,
Наталья живет там не менее трех лет, по крайней мере прописана. А вид у комнаты какой-то совсем не жилой. Мебели никакой. Диван со свалки, кресло ободранное. Шторы доисторические, истлевшие аж, лампочка на нелепом шнуре. Пыль. Запустение. Пока ты в отключке валялся, я напротив кухни сидел и видел её в открытую дверь. Так там даже стола нет. Пусто. Словно в квартире не то чтобы давно не живут, а вообще никогда не жили. А диван и кресло вроде как с улицы занесли, чтобы было на чем дожидаться.
- А что, похоже на правду. Меня тоже пустота поразила. И ждали нас там уверенно. Почему, интересно? Мы же могли паспорт по почте послать или в почтовый ящик подбросить с деньгами... Или вообще не отдавать, себе прикарманить...
- Наверное, они нас знали лучше, чем мы сами себя.
- Похоже. И к их, и к нашему сожалению. И теперь у нас три трупа за плечами... И как же ты с пистолетом маху-то дал?
- Да я ничего толком не соображал. Башка раскалывалась. Я думал, меня вообще на кусочки разломали.
- Ладно, чего теперь... - примирительно хлопнул меня по плечу Семен. Давай лучше думать, что дальше делать.
- Да что ж, надо пробовать где-то взять бабки. У меня лично в кармане тысяч двести наберется, не больше.
- А у меня и того нет, все своим отдал, - грустно сказал Семен. Тысяч пятьдесят всего оставил. Еда-то дома есть.
Он словно оправдывался передо мной.
- И домой ко мне мы не можем попасть, - вздохнул я. - У меня там кое-какие деньжонки припрятаны. Не Бог весть что, но все же.
- Ладно, давай в машине покумекаем, - приподнялся Семен. - А то мы тут с тобой засиделись, на нас уже официанты косятся. Пить не пьем, только место занимаем.
Я полез в карман, чтобы расплатиться по счету, и вместе с деньгами вытащил мятый листочек бумаги. Хотел было выбросить, но что-то меня остановило. Я развернул его и...
- Семен, - позвал я негромко уже направлявшегося к выходу приятеля.
Он обернулся и, увидев что-то в моем лице, вернулся.
К тому же это фактически подтверждало наши догадки о связи близняшек с этими барбосами. Я осмотрел каждую страницу книжки на просвет: если вырваны страницы, то на соседних остаются отпечатки, следы записей. Ничего такого, увы, я не обнаружил. Книжечка, по-видимому, была только что куплена. Словно человек начинал новую жизнь, поспешно выкинув старую вместе с номерами телефонов.
Со вздохом я отложил её к вырастающей кучке непригодившихся мне предметов, а на смену ей достал довольно потертый красный паспорт с золотыми буквами СССР. Паспорт гражданина уже несуществующего государства. Паспорт, как следовало из его внешнего вида, погулял по белу свету. Пленка, его обтягивающая, протерлась до дыр. Для чего она ещё оставалась - одному Богу ведомо. Но внутри странички выглядели как новенькие. Его чаще носили с собой, чем открывали. Конечно, какой болван потребует предъявить документики у такой красавицы? Вот телефончик попросить - это другое дело.
По паспорту я установил, что Наталье Степановне Николаевой тридцать один год.
"Значит, и Нине тоже", - пронеслось у меня в голове.
Но Нина, вероятно, за счет имиджа деловой женщины, выглядела немного старше, тогда как Наталья, наоборот, моложе своих лет. Тут я понял, что отвлекся, и вернулся к прерванному занятию.
Но и здесь меня ждало некоторое разочарование. Паспорт был выдан уроженке Павловска Наталье Степановне Николаевой взамен утраченного три года назад одним из районных отделений города Москвы. Я, конечно, записал номер отделения, но знакомых там у меня не имелось, тем более в паспортном отделе. Я вздохнул и принялся листать плотные странички.
Я узнал, что детей у неё нет, замужем не числится, а проживает в Чистом переулке. Тут я присвистнул. Это уже повод для размышлений. Провинциалка, незамужняя, уезжает куда-то в Северодвинск, якобы погибает, а через несколько лет обнаруживается в Москве, в престижном районе. И живет она тут не менее трех лет, потому что паспорт выдан три года назад. Значит, все это время по московским улицам ходила рядом со своей сестрой погибшая близняшка. Интересное кино!
Но ничего не проясняет. И я со вздохом разочарования продолжил свои поиски.
Я выудил завернутый в полиэтилен диплом, который, судя по всему, предъявлялся ещё реже, чем паспорт, и выглядел новее, хотя был старше по возрасту. Он свидетельствовал о получении высшего образования в художественно-промышленном институте города Павловска и приобретении профессии мастера-художника декоративно-прикладной росписи народных промыслов. Длиннее, наверное, только Останкинская башня. Даже по оценкам не за что зацепиться: сплошь четверки. Словно не существовало других отметок!
Я в сердцах отложил диплом, и следующим выуженным предметом стала пачка сигарет "Честерфилд". Я потряс её над ухом. Что-то стукалось о стенки. Осторожно открыв пачку, я обнаружил в ней то, что и должно в ней находиться: три сигареты фильтром вверх. Но, запустив палец внутрь, я нашел и нечто такое, чему уж совсем не место в пачке с сигаретами.
Я вытащил на свет божий перстень! Тот самый, запечатленный на фотографии и оставивший след на моем подбородке. Перстень был тяжелый, массивный, золотой, сделанный весьма искусно. Ну вот, это уже кое-что... Больше в сумочке ничего не оказалось. Так что вместо ответов, на которые я рассчитывал, мне добавилась ещё одна загадка.
И с последним вздохом надежды я открыл бумажник...
Лучше бы я этого не делал!
Он был буквально набит деньгами. Валютой! Долларами и фунтами стерлингов!
Я вытряхнул их на стол и принялся пересчитывать, проклиная всех и вся. Меня даже холодный пот прошиб. Вот это я влип! Если бы меня задержали при попытке украсть такую сумму, я бы не отвертелся. Придется срочно избавляться от этих денег, вернуть их, иначе мне грозили крупные неприятности.
Я насчитал две тысячи пятьсот фунтов и пять тысяч двести
долларов. Вот это уже деньги. Оставить их никак нельзя, выкинуть тоже. Если на меня выйдут, а я не смогу их вернуть, это только усугубит мое положение. Не по почте же высылать их владелице! Как же вернуть?
Я складывал вещи обратно в сумочку и, когда взялся за ключи, понял, что нужно делать, чтобы избавиться от денег. Запаковав их в газету, я поехал к дежурившему у дома Нины Семену, чтобы посоветоваться с ним. Мы долго совещались, прикидывая разные варианты, и придумали: завтра, как только проводим Нину на работу, подъедем к дому Наташи и как-нибудь подбросим сверток.
На том и порешили. Семен поехал отдыхать, а я остался дежурить. Ночь прошла спокойно. Под утро подъехал Семен, мы проводили Нину до работы и договорились встретиться с ней во второй половине дня, после нашего звонка. О встрече с сестрой мы ей пока не сказали.
В Чистом переулке было удивительно тихо и сонно. Я остался в машине, а Семен поднялся на второй этаж, где жила Наталья. Вернулся он быстро.
- Я послушал, никаких звуков изнутри. Потом позвонил по телефону, никто не подошел. Что будем делать?
- А что нам остается? Идем, - вздохнул я, вылезая из машины.
Мы поднялись. Семен пробежал по лестнице до самого верха, проверяя, нет ли засады этажом выше. Никого не обнаружилось.
Я торопился и никак не мог попасть ключом в замок. Наконец запор щелкнул, я отворил дверь и осторожно вошел. В это время снизу кто-то стал подниматься, и Семен буквально втолкнул меня в квартиру, заскочил сам и захлопнул дверь.
Мы оказались в маленьком темном тамбуре прихожей, комната оказалась закрытой. Мы переглянулись, я взялся за ручку двери, но она сама распахнулась нам навстречу. На мгновение нас ослепил яркий электрический свет.
"Эх, Семен! - пронеслось у меня в голове. - Счетчик-то не проверили!"
- Заходите, гости дорогие! - пробасил кто-то.
Прищурившись, я разглядел в проеме амбала, который делал нам пригласительные жесты пистолетом. Найдя его аргумент убедительным, мы приняли его приглашение. А у меня почему-то зачесалась голова, видимо, предвкушая пополнение синяков и шишек.
- Ручки быстренько вверх, и без фокусов! - добродушно басил амбал, покачивая пистолетом.
А что ж нам, трудно, что ли? Мы задрали руки, при этом у меня выпал и шлепнулся на пол пакет с деньгами лже-Нины.
- Подними! - грозно прогудел амбал.
Я изобразил на лице готовность, даже начал сгибать спину в послушном поклоне, но амбал оказался грамотным в делах такого рода и остановил меня, поняв, что, наклонившись, я смогу схватить его за ноги, а отойти дальше ему мешало кресло за спиной.
Амбал прищурился и соображал мгновение, потом сам потянулся за пакетом ногой, глядя нам в глаза. И все-таки он оказался не так опытен, как я, старый опер с Петровки. Только на мгновение он перебросил взгляд с меня на Семена, и я тут же подсек его ногу и одновременно ударил его локтем под руку с пистолетом, потом в лицо, ускорив падение.
Здоров был амбал. Грохнувшись на пол своим могучим и грузным телом, он тут же попытался вскочить на ноги. Семен замахнулся ногой, стараясь ударить его в голову, но амбал перехватил ногу, дернув Семена на себя. Семен рухнул на него сверху, пистолет выпал, и оба стали тянуться к нему, отпихивая друг друга. Я выжидал момент, наконец, просто бросился в эту свалку, схватил амбала за руку. Когда амбалу удалось сбросить с себя Семена, ему в грудь уперся ствол пистолета, которым я успел завладеть.
- Спокойно и не дергаться! - хрипло предложил ему я.
- Чего и тебе желаем, - раздалось у меня за спиной, и что-то холодное ткнулось мне в затылок. Не зря он чесался.
Я готов поспорить на крупную сумму, что знаю, что это было. Я замер с пистолетом, приставленным к груди амбала. Семен медленно поднял руки, лежа на спине.
- Вставай! - приказали сзади.
Я стал медленно подниматься, стараясь не делать резких движений, но тут амбал ухватился за мой пистолет, я потерял равновесие, шлепнулся снова на него, раздался хлопок, и тело амбала подо мной дернулось. Он захрипел, а я вжал голову в плечи, предчувствуя выстрел в затылок, и зажмурился, чтобы не видеть, как разлетятся мои мозги. И они не замедлили разлететься...
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
У святого Петра оказалась гнусная харя Володи-телохранителя, и вместо ключей от рая - пистолет в руках. Он склонился надо мной и спросил ласково:
- Ну что, доигрался, ковбой?
Тут по чудовищной боли в голове я догадался, что меня не пристрелили, а в очередной раз вырубили. Мысленно я порадовался за святого Петра, за то, что на самом деле он, наверное, все-таки не похож на Володю.
Я с трудом открыл до конца глаза - боль от этого усилилась - и подумал, что если меня ещё раз ударят, то мне станет невмоготу даже потеть, не то что двигаться. Стараясь не вертеть шеей, чтобы не беспокоить то, что на ней все ещё находилось, я осторожно огляделся. Добродушная физиономия Володи вселила в меня легкую надежду. "Может, все-таки промахнулся?" мелькнула шальная мысль.
Но тут же она и вымелькнула. Не промахнулся. Тело амбала лежало на голом полу рядом с перевернутым старым креслом. Он с неодобрением смотрел в потолок, словно принимал работу нерадивых маляров. Одна рука была у него подвернута, другая откинута в сторону, а под спиной расплывалась лужа крови.
А комнатка мало походила на уютное жилище молодой женщины, проведшей здесь, судя по паспорту, не менее трех лет. Старенький пыльный диванчик, на котором валялся я, драное, облезлое кресло, а стол вообще отсутствовал.
Семен сидел в углу, прикованный наручниками к тонкой трубе батареи парового отопления. Лицо у него выглядело несколько помятым. На окнах висели наглухо задернутые шторы, напоминающие древнегерманские штандарты, такие же мрачные, истлевшие и пыльные. Под потолком горела лампочка без плафона на ветхом и длинном шнуре.
Больше из мебели ничего не было, если не считать Володи да ещё одного громилы, скучающего у стены возле Семена.
- Ну что, приплыли, голубчики? - скалился Володя. - Поясняю сразу. Для особо одаренных повторять не буду. Пистолетик с твоими отпечатками, завернутый бережно в платочек, у меня в кармане. Заявление об ограблении в отделении милиции. На сумочке и её содержимом, думаю, отпечатков тоже хватает. Да долговые расписки на пятьдесят тысяч долларов. Ой-ей-ей! Ей-Богу, не завидую я вам, ребятки. Вляпались вы по самые уши. Быстро колитесь, Нине уже настучали?
Мы с Семеном сделали непонимающие лица. Зачет по актерскому мастерству Володя у нас не принял. И к переэкзаменовке не допустил.
- Иди быстро к нему, - указал он мне стволом в сторону Семена.
Я с трудом начал подниматься. Было ощущение, будто меня собрали из кусочков мозаики, притом не очень правильно.
Володя принялся что-то искать по карманам, напарник его наклонился к Семену, отстегивая наручники, очевидно, чтобы отвести нас в ванную комнату, где можно врубить воду. Я понял, Володя искал глушитель!
Шансов у нас никаких. Семен ещё мог побороться со своим охранником, хотя тот был, судя по всему, достойным воспитанником улицы, а вот я в данный момент ни на что не годен. Разве что упасть на Володю и задавить его собственным телом...
Я сделал шаг на непослушных ногах в сторону Семена. А по дороге наткнулся на лампочку, висевшую так низко, что пришлось отодвигать её рукой... Я взялся за провод, и меня будто ударило. Я заорал Семену:
- Мочи его!
Семен схватил своего визави, развернул к себе спиной, одной рукой, согнутой в локте, сдавил ему горло, а другой выкручивал руку с пистолетом. Я же одной рукой ухватился за патрон лампочки, а другой рванул шнур. В левой руке у меня осталась половина шнура с лампой, а в правой - оголенный обрывок.
Все потонуло во тьме. Наугад я выбросил вперед руку с лампочкой. И не ошибся. Раздался хлопок лопнувшего тонкого стекла и злобный мат Володи. Я угодил ему в лицо. Он яростно бросился на меня, но я только того и ждал. Я ткнул ему в рожу зажатым в кулаке шнуром электропроводки. Посыпались искры, раздался жуткий вопль, затрещало, запахло паленым, и Володя рухнул.
Я выпустил шнур и только дернулся в направлении Семена, который молча боролся в углу с охранником, - оттуда раздавалось пыхтение и хрип, - как грохнувшие там выстрелы заставили меня распластаться по полу, изображая коврик.
Я прислушивался. Стояла тишина.
- Семен! - позвал я срывающимся от волнения голосом, рискуя получить в ответ пулю.
- Тут я, - кашлянув, ответил Семен.
- Только не вставай! - поспешил предупредить я. - Здесь провод под током над нами болтается. Сейчас я подползу к окну, шторы раздерну...
Так я и сделал. И тут захлопали двери подъезда, встревоженно загудели голоса.
- Уходим! - выкрикнул Семен, подбирая пистолет.
Я торопливо схватил Володино оружие, вырвал у него из кулака глушитель. На столе лежал ещё один ствол, вероятно, амбала, его я тоже прихватил - лишний не помешает при таких раскладах.
- Давай в окно! - кивнул Семен.
- Лучше меня сразу пристрели, - воспротивился я. - Я не знаю, как по лестнице спуститься, а ты говоришь - в окно.
- Ну тогда пойдем, - вздохнул он, пряча пистолет под рубашку.
Я запихнул один ствол в карман пиджака, не беспокоясь о том, что торчит рукоять, а другой сунул в карман брюк, отчего приобрел несколько двусмысленный вид. Но мне было наплевать.
Точно так же, как наплевать на лестничных зевак, мимо которых мы прошли с невозмутимым видом, словно два сантехника, закончивших трудную работу по ликвидации прорыва сливных коммуникаций.
При нашем приближении людей втягивало в квартиры, как пылесосом, и нам никто и ничто не помешало выйти на улицу. Мы поспешно залезли в машину и дали по газам...
Попетляв по улочкам и переулкам Арбата, мы выскочили на Бульварное кольцо, по которому махнули к Трубной площади, свернули в первый попавшийся проулок и позвонили из автомата Нине: предупредили, чтобы она заявила об угоне машины фирмы, наверняка многочисленные зеваки разглядели номер. Надо постараться по возможности дать ей шанс избежать подозрений, что она в курсе намерений мужа. Хотя если шеф узнает об убийстве Володи и его сподручных, да ещё не где-нибудь, а в квартире Натальи...
Впрочем, об этом мы старались не думать. Сидели с Семеном уже в другой машине около кафешки, ждали Нину, она обещала ненадолго подъехать. И было на душе у нас совсем скверно и пакостно.
- Вот и первая кровь пролилась, - вздохнул я.
- Если бы она оказалась последней! - откликнулся Володя.
- Что же нам теперь делать? - не надеясь на ответ, спросил я.
Семен пожал плечами. А меня грызла мысль о дикой ошибке, которую я никак не должен был допускать и которая ставила нас, по крайней мере меня, практически в безвыходное положение.
Пока я даже не решался сказать Семену об этой ошибке. К счастью, Нина подъехала быстро. Мы настолько погрузились в собственные переживания, что проглядели, как она остановилась прямо перед нашим носом. Пришлось ей даже посигналить. Да, не годится нам расклеиваться! Эдак нас и голыми руками легко будет взять.
- Что случилось, ребята? - обеспокоено спросила Нина, пересев в нашу машину.
Мы с Семеном, пряча глаза, поведали ей все по порядку. Рассказ про перестрелку, про то, как мы убили Володю-телохранителя и его двух напарников, вызвал у Нины шок. Она даже расплакалась. Еще бы! Когда тебе самой грозят убийством, а вокруг начинают появляться трупы - у кого хочешь нервы не выдержат.
- А что вы делали на той квартире, в Чистом переулке? - немного успокоившись, спросила Нина.
Пришлось рассказать ей про сестру, так внезапно материализовавшуюся и принесшую столько бед. В это Нина долго отказывалась верить. Она сидела, прижав к губам платок, и шептала, качая головой:
- Этого не может быть... Это какая-то ошибка...
- Я сам просмотрел её паспорт, - упрямо настаивал я. - Я видел её саму в конце концов. Это не двойник. Это твоя сестра.
Мы перебрались в кафе. Слишком подозрительно выглядели двое мужчин с молодой, красивой женщиной, так долго разговаривающих в машине.
Мы с Семеном лениво ковыряли вилками в салате, есть совсем не хотелось, кусок в горло не лез. Нина, наоборот, быстро взяла себя в руки, на зависть нам с аппетитом поела, заказала кофе и стала пытаться подбодрить нас.
- Не надо терять голову. Вы же мужчины. Вам такая работа знакома...
- Нет такой работы - людей убивать, - вздохнул Семен.
- А если и есть, то мы с ней не знакомы, - угрюмо добавил я.
- Были незнакомы, - неожиданно жестко сказала Нина.
Я с удивлением поднял на неё глаза и поразился изменившемуся выражению лица. Известие о появлении её погибшей сестры повлияло на неё совершенно невероятным образом. Узнав о ней и об убийстве в Чистом переулке, она поначалу была шокирована, а после как-то сразу ожесточилась и замкнулась. Наверное, ей стоило невероятных усилий держать себя в руках. Я просто поражался её железной выдержке и воли.
- Что будем делать? - спросил Семен.
- А что делать? - ответил я вопросом на вопрос. - Нас вычислят не сегодня-завтра. Если милиция сама на нас не выйдет, ей наверняка помогут в этом шеф и его сподручные.
- Ну, сегодня-завтра, может, и не выйдут, - усомнился Семен.
- Выйдут, выйдут, - вздохнул я. - Я, когда брал пистолет со стола, думал, что это того амбала, которого я первым пристрелил, а потом вспомнил, Володя говорил, будто пистолет этот он положил в карман завернутым в платок, чтобы сохранить отпечатки... Мои отпечатки.
Семен даже присвистнул. За столиками малолюдного кафе обернулись в нашу сторону. Семен изобразил на лице улыбку и, прижав руку к сердцу, несколько раз поклонился, как бы извиняясь.
- Вот это мы действительно влипли, - подвел он итог.
- И что теперь? - несколько растерялась Нина. - Вы не сможете больше меня охранять? Может, мне имеет смысл вообще не возвращаться домой?
- Да, похоже, ловушка захлопнулась, - подытожил я.
- Если бы это как-то могло помочь Нине, мы бы явились с повинной и как-нибудь попытались объяснить происшедшее, - задумчиво проговорил Семен. - Но боюсь, это только усугубит...
- Что же мне делать? Я не хочу, не могу возвращаться домой! - не на шутку перепугалась Нина. - Он меня убьет!
У неё от волнения даже губы побелели. Только сейчас, похоже, она до конца осознала, что ей грозит.
- Может, убежим? - не очень уверенно спросила она, понимая почти невыполнимость такого шага.
- А куда бежать? - качнул головой Семен.
Раньше это проще было. Подался в северную сторону или в российскую нашу глубинку, работы - завались. А сейчас? Работы ведь нет нигде. На что жить-то?
- Да и на какие шиши мы уедем? Нам, если уезжать, надо паспорта новые покупать, все документы менять. Ведь как пить дать в розыск по особо тяжким преступлениям попадем...
- А если в Прибалтику или в южные республики? - предложила Нина. - Там теперь другие государства...
- Ты не забывай, что у Семена двое детей и жена. Где, на что они будут жить? Мы даже квартиры свои продать не можем. У нас нет никаких гарантий, что там не ждет засада. Наличности - кот наплакал, даже на билеты не хватит, не то что документы новые покупать, - я с досадой стукнул себя кулаком по коленке. - Эх, надо было хоть деньги из сумочки себе оставить!
- Ну, не такие уж это большие деньги. На побег бы их все равно не хватило, - махнул рукой Семен.
В чем-то он был прав. Но какая теперь разница. Сейчас необходимо что-то решить, и побыстрее. Нине пора возвращаться, если она не остается с нами.
- Я могу взять деньги в офисе, только на это время потребуется. Сегодня я отпустила бухгалтера, без его подписи платежное поручение в банк недействительно. А в сейфе наличности совсем немного. Мы же только-только за евроремонт рассчитались...
- В банке тебе есть смысл снимать деньги, только если мы твердо решим уходить. И то, если сумма окажется значительной, твой муж сразу об этом узнает. У него же наверняка есть свои люди в твоем офисе, так?
- Да, возможно. Главбуха он мне подыскал.
- Вот видишь... И какие деньги ты можешь снять?
- У нас два счета: рублевый и валютный. Основные средства - на валютном. На рублевом сейчас мало.
- А насколько я знаю, крупные суммы в валюте надо заказывать в банке заранее, - вставил Семен.
- А это через главбуха. И тогда ты даже не взойдешь по ступеням этого банка.
- Так что же? У нас совсем нет выхода? - сникла Нина.
- Почему нет? Какой-то выход всегда есть, - усмехнулся я. - В конце концов жизнь дороже всего. Дороже денег и быта. Понадобится, прижмет будем уходить налегке.
- Так мы далеко не уйдем, - твердо сказал Семен. - Я не могу рисковать семьей. И бросить их я не могу. Им не дадут покоя...
- Ну, если тебя убьют, им легче не станет, - возразил я.
- Легче, может, и не станет, - глядя мне в глаза, отрезал он. - Но крыша над головой будет, и они останутся живы.
- Так что же, получается, мы все обречены? Остается только сидеть и ждать, когда с нами расправятся? - воскликнула Нина дрогнувшим голосом.
- Сидеть и ждать нельзя ни в коем случае, - мотнул я головой.
- А что тогда делать?
- Возвращайся на работу. Осторожно собери какие сможешь деньги. Но осторожно. Это главное. Сейчас каждое резкое движение способно повлечь за собой гибель любого из нас, а может, и всех вместе. С этой минуты каждый отвечает только за себя.
- Хорошо, - кивнула Нина после короткого раздумья. - Я попытаюсь.
- Не попытаюсь! - резко прикрикнул я. - Ты не попытаешься, а как ни в чем не бывало вернешься на работу, будешь шутить, если понадобится, и делать то же, что и всегда. И дома веди себя как обычно.
Она смотрела на меня расширенными глазами, словно не узнавая.
- Ты не смотри на меня так... Просто впредь мы не сможем так надежно охранять тебя, как раньше. Но думаю, день-два у тебя в запасе имеется.
- Почему ты так решил?
- Вряд ли твой муж посвятил в свои коварные замыслы большое количество народа. Володя, скорее всего, занимался организацией черной работы. Ему и было поручено твое убийство. Значит, твой муж должен найти ему замену. А это не так просто. Короче, пока собирай деньги, а завтра вечером тебе придется исчезнуть. После этих двух дней возвращаться домой станет уже рискованно. Как и на службу.
- Хорошо, - кивнула Нина. - Я все сделаю. А вы чем займетесь?
- Попробуем достать денег.
- Как, где? - удивилась Нина.
- Подумаем, - не очень уверенно сказал я, хотя не видел пока ни единого шанса. Мы даже рисовать оба не умели.
Нина уехала, а мы остались допивать кофе. Выходить на улицы, где нас, вполне вероятно, уже разыскивали, мы не спешили. Да и подумать было о чем.
- Знаешь, что не идет у меня из головы? - задумчиво спросил Семен, отпивая кофе и глядя в большое окно.
- У меня лично из головы не идут тумаки, которыми меня так усердно с некоторых пор награждают, а что у тебя - не знаю.
- А у меня из головы не идет та квартира, где нас ждали с засадой, протянул он, не обратив внимания на мою шутку.
- И что тебе так не понравилось в той квартире? - насторожился я.
- А чего ты так вскинулся? - усмехнулся Семен. - Самого сомнения, небось, гложат?
- Вообще-то да, есть такое дело... Странная квартира для молодой женщины. Тебе она чем не показалась, скажи?
- Да, скорее всего, тем же, чем и тебе. Судя по паспорту,
Наталья живет там не менее трех лет, по крайней мере прописана. А вид у комнаты какой-то совсем не жилой. Мебели никакой. Диван со свалки, кресло ободранное. Шторы доисторические, истлевшие аж, лампочка на нелепом шнуре. Пыль. Запустение. Пока ты в отключке валялся, я напротив кухни сидел и видел её в открытую дверь. Так там даже стола нет. Пусто. Словно в квартире не то чтобы давно не живут, а вообще никогда не жили. А диван и кресло вроде как с улицы занесли, чтобы было на чем дожидаться.
- А что, похоже на правду. Меня тоже пустота поразила. И ждали нас там уверенно. Почему, интересно? Мы же могли паспорт по почте послать или в почтовый ящик подбросить с деньгами... Или вообще не отдавать, себе прикарманить...
- Наверное, они нас знали лучше, чем мы сами себя.
- Похоже. И к их, и к нашему сожалению. И теперь у нас три трупа за плечами... И как же ты с пистолетом маху-то дал?
- Да я ничего толком не соображал. Башка раскалывалась. Я думал, меня вообще на кусочки разломали.
- Ладно, чего теперь... - примирительно хлопнул меня по плечу Семен. Давай лучше думать, что дальше делать.
- Да что ж, надо пробовать где-то взять бабки. У меня лично в кармане тысяч двести наберется, не больше.
- А у меня и того нет, все своим отдал, - грустно сказал Семен. Тысяч пятьдесят всего оставил. Еда-то дома есть.
Он словно оправдывался передо мной.
- И домой ко мне мы не можем попасть, - вздохнул я. - У меня там кое-какие деньжонки припрятаны. Не Бог весть что, но все же.
- Ладно, давай в машине покумекаем, - приподнялся Семен. - А то мы тут с тобой засиделись, на нас уже официанты косятся. Пить не пьем, только место занимаем.
Я полез в карман, чтобы расплатиться по счету, и вместе с деньгами вытащил мятый листочек бумаги. Хотел было выбросить, но что-то меня остановило. Я развернул его и...
- Семен, - позвал я негромко уже направлявшегося к выходу приятеля.
Он обернулся и, увидев что-то в моем лице, вернулся.