Страница:
— Благодарю вас, сэр. Беспокойство о дяде не оставляло меня.
Ее беспокойство о дяде было минимальным, и Гользергейн это знал.
— Поэтому я наводила справки. НЗО требует возвращения Планетарного Конгресса и отзыва штурмовиков от Земли взамен на освобождение членов совета.
— Вы знаете, что это невозможно, — мягко возразил Гользергейн.
— Да, — Адела не тратила время на возражения. — Однако я думаю, что Планетарный Конгресс нам вовсе не нужен.
— Его можно было бы и уничтожить, — согласился Гользергейн.
— Почему вместо этого его не использовать? — темные глаза Аделы чуть расширились.
— Что вы имеете в виду, мисс Вальмар?
— Я думаю, что НЗО можно убедить выдать Совет — и моего дядю — в обмен на них. Конгресс — это не потеря для РАМ. Война сделала его бесполезным. Отдадим НЗО их людей.
— Согласиться на требования террористов? Это вне обсуждения!
— Я не предлагаю ни в чем уступать, — возразила Адела, — это всего лишь группа безнадежных идеалистов. Нет. Я предлагаю воспользоваться ими.
— Это допустимо, — Гользергейн потер ладонью одной руки тыльную сторону другой в бессознательно-нервозном жесте.
— Я думаю, что вы заинтересованы в этом, — сказала Адела.
Лицо Гользергейна приняло озабоченное выражение. Он прогонял полученную информацию сквозь свою программу.
— Что ты об этом думаешь?
Спустя несколько часов Антон Турабиан бросил через стол лист бумаги. Его кабинет на «Спасителе» был заполнен компьютерными распечатками и его собственными заметками. Груды бумаги были разложены отдельными кучками по всему пространству кабинета, а все три личных компьютерных экрана светились, выдавая текущие данные. Один, связанный с работой «Спасителя-3», другой — относительно операции НЗО, а третий служил линией связи, соединенной сейчас с командным центром. Беовульф взял бумагу и просмотрел ее. Он поднял глаза.
— Думаю, что это можно сделать, — сказал он.
— Отдать им Совет Директоров? — Турабиан щелкнул пальцами.
— Да, конечно, если это спасет наш Конгресс.
— В этом-то и проблема. Я не верю, что это сработает. РАМ не пойдет на это так легко. Они что-то задумали.
— Разумеется, — задумчиво ответил Беовульф, почесывая бровь суставом указательного пальца, — РАМ никогда не стоит доверять. Этот факт я хорошо усвоил.
Он поднял глаза на Турабиана.
— Антон, ты собираешься упустить шанс? Отказаться от него? Если есть возможность спасти их?
— Нет.
Беовульф улыбнулся.
— Я тоже так думаю.
— И все равно я не хочу освобождать директоров РАМ.
— Зачем они нам нужны?
— Они стоят между Планетарным Конгрессом и смертью, — ответил комендант «Спасителя».
— Да. Но если Конгресс будет освобожден?
— Я понимаю. Если это случится, Совет нам будет совершенно не нужен.
— Я не доверяю РАМ, — повторил Беовульф. — Но я знаю одну вещь. Они хотят получить обратно своих людей. Вообще-то здесь что-то не так. Они могли бы легко пожертвовать членами Совета, как они пожертвовали своими людьми на Земле. Просто заместить их новым персоналом. Но они не могут пренебречь Роандо Вальмаром.
— Только потому, что он родственник королевской фамилии?
— Только поэтому. Они хотят получить Вальмара. Думаю, что поэтому их предложению наполовину можно поверить.
— Ты обратил внимание на подпись? — с иронией спросил Турабиан.
— Как ее можно было не заметить? — ответил Беовульф. Подпись занимала треть листа с факсимиле, который он держал в руках.
— Адела не способна на честную игру, даже если дело идет о члене ее семьи. Но она достаточно умна, чтобы не пытаться ловить рыбу без наживки.
— Планетарного Конгресса.
Беовульф кивнул.
— Вот именно. РАМ пытается переиграть нас, но если мы будем осторожны, у наших людей появится шанс.
— А что ты скажешь о ее требованиях?
— Выставить Роджерса нашим представителем? Это великолепно. Выдернуть из боя и дать шанс РАМ заполучить его!
— Ты думаешь? — спросил Турабиан.
— По-моему, именно так, — сказал Беовульф, — Роджерс — это тот эмоциональный клей, который держит вместе все наши силы. Если им удастся убрать его, это вызовет моральное поражение. Если мы потеряем его….. Не хочется говорить, Антон, но боюсь, мы проиграем.
Турабиан откинулся на своем удобном рабочем кресле, пытаясь расслабить спину.
— Мы сильно рискуем.
— Да.
— И, похоже, о размерах риска мы узнаем только потом.
— Если мы отзовем Бака из района боевых действий, наши союзники почувствуют себя обманутыми, — Беовульф вопросительно смотрел на коменданта «Спасителя».
— Мы должны спросить самого Бака, — предложил Турабиан.
— Ты сам знаешь, что он скажет.
— Беовульф, логика говорит мне, что риск чересчур велик, ставки чересчур высоки. Сердце спрашивает, как я могу отказаться от попытки спасти делегатов? Я не знаю, что делать.
— Антон, когда мы вступали в эту войну, мы знали, что она кончится — так или иначе. Или Организация выживет и Земля останется, или мы все погибнем. Даже с помощью Венеры соотношение сил не в нашу пользу. Какая разница, погибнем мы все теперь или позже? Ведь мы все же пытались отстоять свое дело.
— Мне не хочется посылать Бака, — сказал Турабиан.
— Он — сердце наших сил, согласен. И, конечно, у Аделы есть на него свои виды.
Турабиан выпятил подбородок. Коварство Аделы было известно всем и каждому.
— Я тоже думаю, что Бак ей нужен именно поэтому.
— Без сомнений.
Турабиан потряс головой и вздохнул.
— Ты прав, Беовульф. НЗО не обвинишь в том, что мы руководствуемся голым рассудком, скорее страстью.
— Обороняться до последнего — не слишком мудрое поведение, — согласился Беовульф. — Но иногда оно единственно возможное. Неужели мы будем менять свои привычки сейчас?
— Не вижу причин.
Беовульф протянул бумагу обратно Турабиану.
— Вызови Бака, — сказал он. — А потом пошли марсианской принцессе ответ.
— Свобода — очень тяжелое знамя, — сказал Турабиан.
— Аминь, — отозвался Беовульф. Он провел свою жизнь в битвах, получая раны и обретая тяжелый жизненный опыт. Он еще отлично мог воевать сам, и даже Вильма Диринг вряд ли превзошла бы его как бойца. Долгие годы он воевал за человеческие права, которые РАМ соглашалась признать лишь в виде особой милости. Он пожал плечами.
— Ненавижу подлость, — задумчиво сказал он. — Меня от нее тошнит.
Турабиан взглянул в глаза старого воина, потом улыбнулся и нажал кнопку вызова.
ГЛАВА 19
ГЛАВА 20
Ее беспокойство о дяде было минимальным, и Гользергейн это знал.
— Поэтому я наводила справки. НЗО требует возвращения Планетарного Конгресса и отзыва штурмовиков от Земли взамен на освобождение членов совета.
— Вы знаете, что это невозможно, — мягко возразил Гользергейн.
— Да, — Адела не тратила время на возражения. — Однако я думаю, что Планетарный Конгресс нам вовсе не нужен.
— Его можно было бы и уничтожить, — согласился Гользергейн.
— Почему вместо этого его не использовать? — темные глаза Аделы чуть расширились.
— Что вы имеете в виду, мисс Вальмар?
— Я думаю, что НЗО можно убедить выдать Совет — и моего дядю — в обмен на них. Конгресс — это не потеря для РАМ. Война сделала его бесполезным. Отдадим НЗО их людей.
— Согласиться на требования террористов? Это вне обсуждения!
— Я не предлагаю ни в чем уступать, — возразила Адела, — это всего лишь группа безнадежных идеалистов. Нет. Я предлагаю воспользоваться ими.
— Это допустимо, — Гользергейн потер ладонью одной руки тыльную сторону другой в бессознательно-нервозном жесте.
— Я думаю, что вы заинтересованы в этом, — сказала Адела.
Лицо Гользергейна приняло озабоченное выражение. Он прогонял полученную информацию сквозь свою программу.
— Что ты об этом думаешь?
Спустя несколько часов Антон Турабиан бросил через стол лист бумаги. Его кабинет на «Спасителе» был заполнен компьютерными распечатками и его собственными заметками. Груды бумаги были разложены отдельными кучками по всему пространству кабинета, а все три личных компьютерных экрана светились, выдавая текущие данные. Один, связанный с работой «Спасителя-3», другой — относительно операции НЗО, а третий служил линией связи, соединенной сейчас с командным центром. Беовульф взял бумагу и просмотрел ее. Он поднял глаза.
— Думаю, что это можно сделать, — сказал он.
— Отдать им Совет Директоров? — Турабиан щелкнул пальцами.
— Да, конечно, если это спасет наш Конгресс.
— В этом-то и проблема. Я не верю, что это сработает. РАМ не пойдет на это так легко. Они что-то задумали.
— Разумеется, — задумчиво ответил Беовульф, почесывая бровь суставом указательного пальца, — РАМ никогда не стоит доверять. Этот факт я хорошо усвоил.
Он поднял глаза на Турабиана.
— Антон, ты собираешься упустить шанс? Отказаться от него? Если есть возможность спасти их?
— Нет.
Беовульф улыбнулся.
— Я тоже так думаю.
— И все равно я не хочу освобождать директоров РАМ.
— Зачем они нам нужны?
— Они стоят между Планетарным Конгрессом и смертью, — ответил комендант «Спасителя».
— Да. Но если Конгресс будет освобожден?
— Я понимаю. Если это случится, Совет нам будет совершенно не нужен.
— Я не доверяю РАМ, — повторил Беовульф. — Но я знаю одну вещь. Они хотят получить обратно своих людей. Вообще-то здесь что-то не так. Они могли бы легко пожертвовать членами Совета, как они пожертвовали своими людьми на Земле. Просто заместить их новым персоналом. Но они не могут пренебречь Роандо Вальмаром.
— Только потому, что он родственник королевской фамилии?
— Только поэтому. Они хотят получить Вальмара. Думаю, что поэтому их предложению наполовину можно поверить.
— Ты обратил внимание на подпись? — с иронией спросил Турабиан.
— Как ее можно было не заметить? — ответил Беовульф. Подпись занимала треть листа с факсимиле, который он держал в руках.
— Адела не способна на честную игру, даже если дело идет о члене ее семьи. Но она достаточно умна, чтобы не пытаться ловить рыбу без наживки.
— Планетарного Конгресса.
Беовульф кивнул.
— Вот именно. РАМ пытается переиграть нас, но если мы будем осторожны, у наших людей появится шанс.
— А что ты скажешь о ее требованиях?
— Выставить Роджерса нашим представителем? Это великолепно. Выдернуть из боя и дать шанс РАМ заполучить его!
— Ты думаешь? — спросил Турабиан.
— По-моему, именно так, — сказал Беовульф, — Роджерс — это тот эмоциональный клей, который держит вместе все наши силы. Если им удастся убрать его, это вызовет моральное поражение. Если мы потеряем его….. Не хочется говорить, Антон, но боюсь, мы проиграем.
Турабиан откинулся на своем удобном рабочем кресле, пытаясь расслабить спину.
— Мы сильно рискуем.
— Да.
— И, похоже, о размерах риска мы узнаем только потом.
— Если мы отзовем Бака из района боевых действий, наши союзники почувствуют себя обманутыми, — Беовульф вопросительно смотрел на коменданта «Спасителя».
— Мы должны спросить самого Бака, — предложил Турабиан.
— Ты сам знаешь, что он скажет.
— Беовульф, логика говорит мне, что риск чересчур велик, ставки чересчур высоки. Сердце спрашивает, как я могу отказаться от попытки спасти делегатов? Я не знаю, что делать.
— Антон, когда мы вступали в эту войну, мы знали, что она кончится — так или иначе. Или Организация выживет и Земля останется, или мы все погибнем. Даже с помощью Венеры соотношение сил не в нашу пользу. Какая разница, погибнем мы все теперь или позже? Ведь мы все же пытались отстоять свое дело.
— Мне не хочется посылать Бака, — сказал Турабиан.
— Он — сердце наших сил, согласен. И, конечно, у Аделы есть на него свои виды.
Турабиан выпятил подбородок. Коварство Аделы было известно всем и каждому.
— Я тоже думаю, что Бак ей нужен именно поэтому.
— Без сомнений.
Турабиан потряс головой и вздохнул.
— Ты прав, Беовульф. НЗО не обвинишь в том, что мы руководствуемся голым рассудком, скорее страстью.
— Обороняться до последнего — не слишком мудрое поведение, — согласился Беовульф. — Но иногда оно единственно возможное. Неужели мы будем менять свои привычки сейчас?
— Не вижу причин.
Беовульф протянул бумагу обратно Турабиану.
— Вызови Бака, — сказал он. — А потом пошли марсианской принцессе ответ.
— Свобода — очень тяжелое знамя, — сказал Турабиан.
— Аминь, — отозвался Беовульф. Он провел свою жизнь в битвах, получая раны и обретая тяжелый жизненный опыт. Он еще отлично мог воевать сам, и даже Вильма Диринг вряд ли превзошла бы его как бойца. Долгие годы он воевал за человеческие права, которые РАМ соглашалась признать лишь в виде особой милости. Он пожал плечами.
— Ненавижу подлость, — задумчиво сказал он. — Меня от нее тошнит.
Турабиан взглянул в глаза старого воина, потом улыбнулся и нажал кнопку вызова.
ГЛАВА 19
В самой гуще конфликта Корнелиус Кейн, по прозвищу Смертоносный, распоряжался своим отрядом суперистребителей, используя его как лазерный таран, разрывая коммуникации, смешивая ряды, проделывая бреши в обороне. Ему нравилась стратегия, основанная на превосходстве в скорости и маневренности его кораблей, с использованием тактики молниеносных нападений, ударов и отходов. Трудность обнаружения кораблей делала их практически неуязвимыми для автоматической наводки вражеского оружия. Пилоты противника были вынуждены действовать вручную и, из-за отсутствия электронной поддержки, их выстрелы были далеко не так точны. Пока что его корабль не получал повреждений более серьезных, чем небольшой лазерный ожог.
Да, его стратегия была эффективной. Он знал, что причиняет противнику серьезный вред, но это сознание не могло унять бушевавшую в нем жажду крови. По другую сторону битвы, где-то в задних рядах его флота существовал брат-близнец его отряда — группа похищенных «Крайтов» под командованием Бака Роджерса. Кейн мечтал встретиться с ним лицом к лицу, чтобы наказать человека, который оказал ему стальное сопротивление у станции Хауберк. Он не сомневался, что сможет наказать наглеца. Он управлял не непривычным и необлетанным экспериментальным кораблем, а своим же собственным, привычным «Мошенником», который мог теперь поспорить с «Крайтами» в скорости и скрытности, а в некоторых отношениях и превосходил их.
Кроме того, по открытому каналу связи до него все чаще доходили упоминания об истребителях НЗО и о тех ударах, что они наносили по марсианскому флоту. Совершая налет за налетом, с начала боев им удалось вывести из строя уже тридцать пять кораблей. Как и Кейн, сами они если и понесли ущерб, то самый незначительный. Истребители НЗО были самым деморализующим фактором для флота РАМ. Арьергард превратился в отряд смертников. Кейн знал, что только его отряд являлся боевой единицей, способной встретиться с Роджерсом один на один, но нынешний его образ действий был более полезным, чем отчаянная погоня через Систему за истребителями НЗО. Он искал альтернативу, способ связать НЗО руки, не посылая своих людей на самоубийственное задание.
Постепенно его лицо осветилось улыбкой. Это была улыбка озарения, придавшая резким чертам Кейна выражение радости, словно у маленького сорванца, удачно засунувшего лягушку в карман учителя.
— «Олимпус», говорит Кейн. Свяжите меня с Далтоном.
— Слушаюсь, сэр, — ответил техник связи флагмана. — Меркурий на частоте восемь—пять—а. Линия открыта и защищена от прослушивания.
— Понял, — подтвердил Кейн. — Гавилан!
Меркурий не ответил.
— Отвечайте, Меркурий! — Кейн был обеспокоен. Может, дело в командном тоне, задевшем честь меркурианского принца? Но Кейн не собирался менять интонаций.
Далтон Гавилан заставил командира РАМ ждать достаточно долго, прежде чем ответить. Ему не нравился этот Кейн. Ему не нравились наемники, хотя он не мог не испытывать уважения к способностям Кейна, если не к его принципам. Кроме того, он был обязан подчиняться командующему.
— Далтон Гавилан, слушаю вас, — наконец произнес он.
— Для вас есть работа, — Кейн не тратил слова на формулы вежливости. Он знал, что его тон заставит Далтона выйти из себя, и надеялся, что принц выместит злобу на противнике.
— Меркурий сочтет за счастье быть полезным, — с медовыми интонациями в голосе отозвался Далтон.
Кейн проигнорировал приятность обращения и перешел к делу.
— Похоже, у нас в задних рядах действует маленькое, но вредное подразделение.
— НЗО.
Быстрота ответа Далтона сказала Кейну больше, чем час дипломатической беседы. Далтон тоже, видимо, получил свою порцию от истребителей Роджерса.
— НЗО, — согласился Кейн. — Я хотел бы, чтобы вы держали их занятыми.
Со стороны Далтона некоторое время стояла тишина. Наконец он сказал:
— Наши корабли не могут с ними состязаться.
Кейн широко улыбнулся. Он знал, чего стоит самолюбивому меркурианцу признать превосходство чужой техники.
— Это не имеет значения, — Кейн решил подсластить пилюлю. — У нас тоже нет таких кораблей. Им может противостоять только мой отряд, но мы нужны здесь. Все, что я вас прошу сделать, — это отвлечь их, удержать от нападения на наши крейсеры.
— А что удержит их от нападения на наши? — раздраженно спросил Далтон.
— Ваш опыт и выдумка, дорогой Гавилан, — ответил Кейн ласково. — Держите меня в курсе событий.
Далтон проворчал односложное слово и прервал связь. Кейн усмехнулся, направляя свой истребитель на венерианский крейсер. Он отлично распорядился меркурианским отрядом. Если Далтон погибнет — его смерть будет героическим знаменем для его родины и малой потерей для РАМ.
Бак направился на нейтральную территорию. В космосе, ставшем ареной сражения Меркурия, Венеры, Земли, оставалось мало нетронутых участков. Однако существовали и островки спокойствия. Одним из них был Вако, расположенный на окраине Пояса Астероидов. Это были руины космической станции, выполнявшей роль заброшенного пограничного городка где-нибудь на Дальнем Западе. Построена она была как временное поселение из типовых сборных блоков и частей отслуживших свое старательских разведывательных кораблей. Она представляла из себя мешанину разнородных деталей и стандартных капсул жизнеобеспечения, соединенных трубами переходов, закрепленную при помощи якорей и растяжек на крошечном астероиде. Вако когда-то был одним из первых шахтерских поселков в Поясе Астероидов, но давно уже потерял свое стратегическое значение. Более богатые и обильные рудные залежи манили поселенцев дальше, и Вако оказался заброшенной станцией, населенной лишь несколькими упрямцами и призраками.
Бак приближался к астероиду по длинному кружному пути, чтобы быть уверенным, что его не засекут локаторы кораблей, сражающихся в пространстве между Марсом и Поясом. Его собственный «Крайт» мог оставаться незамеченным, но груз, который он буксировал, — вряд ли. От захвата носовой части истребителя тянулся длинный линь, закрепленный на капсуле жизнеобеспечения, — такой же, как многие здесь, на Вако. Эта капсула не умещалась внутрь защитного поля истребителя. Она была бы заметной на экране, словно дыра на скатерти.
Когда Бак думал о войне с Марсом и той роли, которую он сейчас вынужден был исполнять, его желудок сжимался. Как один из посредников в обмене пленными, он выполнял жизненно важную задачу, но физические обстоятельства обмена не требовали мастерства выше, чем у пилота баржи. Его мастерство было необходимо там, где шла битва, и, отвлекая его от боя, Алела снижала эффективность действий НЗО. Бак-истребитель рвался назад, в гущу боя, но Бак-патриот должен был со всем тщанием трудиться над задачей освобождения Планетарного Конгресса.
Бак также понимал опасность, которой подвергался. Он не мог допустить, что РАМ хотя бы раз сложит руки. За обменом скрывался какой-то трюк, хитрость, которая должна повернуть дело в пользу РАМ. Он ждал подвоха, но и сам держал в запасе пару трюков. Роджерс замедлил корабль и стройный голубой «Крайт» неторопливо обогнул причудливый контур Вако, остановившись у одного из модулей жизнеобеспечения.
Чуть отдалив корабль от астероида, он поднялся над изломанным «горизонтом» станции и увидел черно-красный корпус крейсера РАМ. Гораздо больший, чем «Крайт», корабль нависал над станцией, словно стервятник над своей жертвой. На его корпусе не было никакой капсулы.
Бак включил канал открытой частоты, настроился на обычный канал связи РАМ и сказал:
— Я «Повстанец-1». Готов к операции «Доставь и возьми». Прошу ответить.
Корабль РАМ некоторое время молчал, но по потрескиванию в канале связи Бак определил, что его слышат.
— Подтверждаем готовность к операции «Доставь и возьми».
— Не торопитесь, — Бак не спускал глаз с датчиков, ощупывавших контуры станции. — Сначала покажите товар.
— Координаты 03, 06, 20, — ответил пилот.
Глаза Бака впились в указанный участок станции. Там находилась вытянутая в космос стрела, поблескивавшая обломками двух пальцев, которые когда-то были солнечными батареями. К стреле был прикреплен на захватах спасательный модуль внушительных размеров. Бак прикинул, что по размеру модуль вполне может вместить Конгресс — правда, недолго.
— Вижу, — передал он.
— Вы закрепите вашу капсулу на ближайшей опоре; затем мы поменяемся местами и освободим каждый своих пленников.
— Звучит неплохо, — возразил Бак. — Но сначала я должен убедиться, что я получаю то, за что плачу.
— У меня также есть инструкция не менять положения, пока я не получу доказательств, — ответил пилот крейсера.
— Включите аварийную частоту икс—пять общей космической сети. Извините, что приходится пользоваться аварийной частотой, но все спасательные средства работают на ней.
— Для вас частота — три—четыре—шесть—запятая—ноль—ноль.
— Понял вас, — ответил Бак. Он переключил селектор.
— Планетарный Конгресс, ответьте. Это Бак Роджерс. Повторяю, ответьте.
— Роджерс? Это действительно вы? Говорит делегат Заммерхэвен.
— Действительно я, Заммерхэвен. Вы в порядке?
— Все здесь и все живы. Слава Богу, вы прилетели!
— Не теряйте присутствия духа. Мы пока еще не выбрались отсюда. РАМ еще что-то прячет в рукаве.
Он переключился на прежний канал.
— О’кей, подтверждение получил. Как у вас?
— НЗО выполняет свою часть договора. Мне разрешено провести обмен.
Бак усмехнулся — начиналась основная работа. Он перекинул трос через опору и на черепашьей скорости подтянул капсулу. Лязгнули захваты, и капсула прижалась к опоре.
— Начало есть, — сказал он, и в углу лицевого щитка шлема появилось изображение Хьюэра. Бак знал, что видит клон, сам Хьюэр, согласно его приказу, в это время находился на Меркурии. Клон был идеей Дока — заместитель Хьюэра по добыче информации и электронным головоломкам.
— Да, Бак? — ответил клон.
— Мне нужно, чтобы эти захваты сработали.
Клон кивнул головой.
— Сейчас, только войду в систему… Готово!
Вместе с последним словом замки сработали и капсула надежно прикрепилась к решетчатой ферме.
— Готово, — сказал Бак в селектор. — Можно начинать меняться местами.
Он медленно двинулся с места прямо к модулю жизнеобеспечения. Корабль РАМ поступил так же. Когда корабли поравнялись, расходясь в пространстве, Бак различил за затемненным лобовым щитом массивную фигуру человека, который, похоже, внимательно его рассматривал. Приблизившись к модулю жизнеобеспечения, оставленному РАМ, он обнаружил, что тот прикреплен к опоре в двух местах и линя на нем нет.
Это затруднение его не остановило. Он просто выпустил аварийный трос, протянувшийся из люка на корпусе «Крайта» к спасательному модулю. Электромагнит на конце троса плотно присосался к корпусу модуля.
— Док, — сказал Бак, — посмотри, сможешь ли ты открыть эти замки.
На экране заднего вида Бак видел, что крейсер подтягивает свой груз.
— Открыть замки, — подтвердил клон Хьюэра. — Я… Бак! Немедленно убирайся отсюда! Модули в этой части станции…
Модули взорвались, выпустив облако пыли, ослепившей датчики «Крайта» и лишившей его возможности пустить в ход оружие.
— Заминированы! — закончил Хьюэр. — Сети!
— Где, Док? — голос Бака звучал спокойно, хотя сердце колотилось с удвоенной частотой.
— Сверху и снизу, — доложил клон.
— Жулики, — прокомментировал Бак, посылая корабль вперед. Его путь проходил сквозь треугольник, образованный фермами, и он молил Бога, чтобы там не оказалось взрывчатки.
Ему повезло. «Крайт» прошел сквозь просвет, не зацепив ни одной фермы или растяжки, но спасательный модуль оказался слишком велик для этого. Он на мгновение застрял в треугольном проеме, а затем продолжил свой путь в пространстве, оторвав треугольный кусок конструкции и разгерметизировав, по крайней мере, одну из жилых ячеек станции.
— Получилось, — прокомментировал Хьюэр.
— Сети! — потребовал Бак.
— Развернулись на три четверти. Будет тесно.
Бак включил ускорители «Крайта», и истребитель рванулся вперед, словно гончий кролик. Сплетенные из троса сети, ранее предназначавшиеся для закрепления грузов станции, смыкались в медленном движении, закрывая свободное пространство, как захлопывающаяся пасть. Бак ринулся в оставшуюся между ними щель. Металл звякнул о металл — это сети скользнули по корпусу спасательного модуля.
— Чисто! — воскликнул Хьюэр.
Бак включил частоту капсулы.
— Заммерхэвен, как у вас дела?
С другого конца линии раздался нервный смешок.
— Неважно, — хрипло сообщил делегат. — Какой-то газ.
В глазах Бака вспыхнула ярость, и он взревел:
— Док!
— Слышу, — ответил Хьюэр. — Я ищу управляющую цепь… Готово! Подача отключена!
— Боюсь, что это не помешает нам умереть, — с паузами выговорил Заммерхэвен. — В атмосфере уже полно этой штуки.
Бак зарычал и развернул «Крайт» буквально на хвосте. Он летел обратно к Вако, капсула на тросе описывала позади него лихую дугу.
— Найди исправный модуль, — сказал он Хьюэру.
— Крайний слева, — без паузы ответил клон.
— Дай координаты, — попросил Бак.
— В компьютере. В навигационном, — ответил Хьюэр.
«Крайт» тащил груз к одной из дальних секций Вако. Бак взял с Хьюэра слово, что секция необитаема. Когда капсула заняла положение напротив модуля, Бак скомандовал:
— Давай!
— Шлюз включен, — доложил Хьюэр.
Модуль жизнеобеспечения выпустил свой гибкий хобот, нащупал им люк капсулы, присосался, наполнил хобот воздухом и открыл переход.
— Путь свободен, — доложил Хьюэр.
— Заммерхэвен! Открывайте люк! — приказал Бак.
— По… понял вас, — задыхаясь ответил тот.
Прошло бесконечно долгое время, пока Бак услышал лязг открываемого люка. Он ждал сообщений.
— Мы в порядке, — уже гораздо лучше выговорил Заммерхэвен. — Как раз вовремя.
— Очистите воздух, а потом будем выбираться отсюда, — сказал Бак. Он проверил экран — пространство уже было свободно от пыли, ослепившей его недавно, и убедился, что корабль РАМ уже ушел…
— Да, Заммерхэвен… — сказал Бак.
— Что? — спросил конгрессмен.
— Добро пожаловать домой.
Да, его стратегия была эффективной. Он знал, что причиняет противнику серьезный вред, но это сознание не могло унять бушевавшую в нем жажду крови. По другую сторону битвы, где-то в задних рядах его флота существовал брат-близнец его отряда — группа похищенных «Крайтов» под командованием Бака Роджерса. Кейн мечтал встретиться с ним лицом к лицу, чтобы наказать человека, который оказал ему стальное сопротивление у станции Хауберк. Он не сомневался, что сможет наказать наглеца. Он управлял не непривычным и необлетанным экспериментальным кораблем, а своим же собственным, привычным «Мошенником», который мог теперь поспорить с «Крайтами» в скорости и скрытности, а в некоторых отношениях и превосходил их.
Кроме того, по открытому каналу связи до него все чаще доходили упоминания об истребителях НЗО и о тех ударах, что они наносили по марсианскому флоту. Совершая налет за налетом, с начала боев им удалось вывести из строя уже тридцать пять кораблей. Как и Кейн, сами они если и понесли ущерб, то самый незначительный. Истребители НЗО были самым деморализующим фактором для флота РАМ. Арьергард превратился в отряд смертников. Кейн знал, что только его отряд являлся боевой единицей, способной встретиться с Роджерсом один на один, но нынешний его образ действий был более полезным, чем отчаянная погоня через Систему за истребителями НЗО. Он искал альтернативу, способ связать НЗО руки, не посылая своих людей на самоубийственное задание.
Постепенно его лицо осветилось улыбкой. Это была улыбка озарения, придавшая резким чертам Кейна выражение радости, словно у маленького сорванца, удачно засунувшего лягушку в карман учителя.
— «Олимпус», говорит Кейн. Свяжите меня с Далтоном.
— Слушаюсь, сэр, — ответил техник связи флагмана. — Меркурий на частоте восемь—пять—а. Линия открыта и защищена от прослушивания.
— Понял, — подтвердил Кейн. — Гавилан!
Меркурий не ответил.
— Отвечайте, Меркурий! — Кейн был обеспокоен. Может, дело в командном тоне, задевшем честь меркурианского принца? Но Кейн не собирался менять интонаций.
Далтон Гавилан заставил командира РАМ ждать достаточно долго, прежде чем ответить. Ему не нравился этот Кейн. Ему не нравились наемники, хотя он не мог не испытывать уважения к способностям Кейна, если не к его принципам. Кроме того, он был обязан подчиняться командующему.
— Далтон Гавилан, слушаю вас, — наконец произнес он.
— Для вас есть работа, — Кейн не тратил слова на формулы вежливости. Он знал, что его тон заставит Далтона выйти из себя, и надеялся, что принц выместит злобу на противнике.
— Меркурий сочтет за счастье быть полезным, — с медовыми интонациями в голосе отозвался Далтон.
Кейн проигнорировал приятность обращения и перешел к делу.
— Похоже, у нас в задних рядах действует маленькое, но вредное подразделение.
— НЗО.
Быстрота ответа Далтона сказала Кейну больше, чем час дипломатической беседы. Далтон тоже, видимо, получил свою порцию от истребителей Роджерса.
— НЗО, — согласился Кейн. — Я хотел бы, чтобы вы держали их занятыми.
Со стороны Далтона некоторое время стояла тишина. Наконец он сказал:
— Наши корабли не могут с ними состязаться.
Кейн широко улыбнулся. Он знал, чего стоит самолюбивому меркурианцу признать превосходство чужой техники.
— Это не имеет значения, — Кейн решил подсластить пилюлю. — У нас тоже нет таких кораблей. Им может противостоять только мой отряд, но мы нужны здесь. Все, что я вас прошу сделать, — это отвлечь их, удержать от нападения на наши крейсеры.
— А что удержит их от нападения на наши? — раздраженно спросил Далтон.
— Ваш опыт и выдумка, дорогой Гавилан, — ответил Кейн ласково. — Держите меня в курсе событий.
Далтон проворчал односложное слово и прервал связь. Кейн усмехнулся, направляя свой истребитель на венерианский крейсер. Он отлично распорядился меркурианским отрядом. Если Далтон погибнет — его смерть будет героическим знаменем для его родины и малой потерей для РАМ.
Бак направился на нейтральную территорию. В космосе, ставшем ареной сражения Меркурия, Венеры, Земли, оставалось мало нетронутых участков. Однако существовали и островки спокойствия. Одним из них был Вако, расположенный на окраине Пояса Астероидов. Это были руины космической станции, выполнявшей роль заброшенного пограничного городка где-нибудь на Дальнем Западе. Построена она была как временное поселение из типовых сборных блоков и частей отслуживших свое старательских разведывательных кораблей. Она представляла из себя мешанину разнородных деталей и стандартных капсул жизнеобеспечения, соединенных трубами переходов, закрепленную при помощи якорей и растяжек на крошечном астероиде. Вако когда-то был одним из первых шахтерских поселков в Поясе Астероидов, но давно уже потерял свое стратегическое значение. Более богатые и обильные рудные залежи манили поселенцев дальше, и Вако оказался заброшенной станцией, населенной лишь несколькими упрямцами и призраками.
Бак приближался к астероиду по длинному кружному пути, чтобы быть уверенным, что его не засекут локаторы кораблей, сражающихся в пространстве между Марсом и Поясом. Его собственный «Крайт» мог оставаться незамеченным, но груз, который он буксировал, — вряд ли. От захвата носовой части истребителя тянулся длинный линь, закрепленный на капсуле жизнеобеспечения, — такой же, как многие здесь, на Вако. Эта капсула не умещалась внутрь защитного поля истребителя. Она была бы заметной на экране, словно дыра на скатерти.
Когда Бак думал о войне с Марсом и той роли, которую он сейчас вынужден был исполнять, его желудок сжимался. Как один из посредников в обмене пленными, он выполнял жизненно важную задачу, но физические обстоятельства обмена не требовали мастерства выше, чем у пилота баржи. Его мастерство было необходимо там, где шла битва, и, отвлекая его от боя, Алела снижала эффективность действий НЗО. Бак-истребитель рвался назад, в гущу боя, но Бак-патриот должен был со всем тщанием трудиться над задачей освобождения Планетарного Конгресса.
Бак также понимал опасность, которой подвергался. Он не мог допустить, что РАМ хотя бы раз сложит руки. За обменом скрывался какой-то трюк, хитрость, которая должна повернуть дело в пользу РАМ. Он ждал подвоха, но и сам держал в запасе пару трюков. Роджерс замедлил корабль и стройный голубой «Крайт» неторопливо обогнул причудливый контур Вако, остановившись у одного из модулей жизнеобеспечения.
Чуть отдалив корабль от астероида, он поднялся над изломанным «горизонтом» станции и увидел черно-красный корпус крейсера РАМ. Гораздо больший, чем «Крайт», корабль нависал над станцией, словно стервятник над своей жертвой. На его корпусе не было никакой капсулы.
Бак включил канал открытой частоты, настроился на обычный канал связи РАМ и сказал:
— Я «Повстанец-1». Готов к операции «Доставь и возьми». Прошу ответить.
Корабль РАМ некоторое время молчал, но по потрескиванию в канале связи Бак определил, что его слышат.
— Подтверждаем готовность к операции «Доставь и возьми».
— Не торопитесь, — Бак не спускал глаз с датчиков, ощупывавших контуры станции. — Сначала покажите товар.
— Координаты 03, 06, 20, — ответил пилот.
Глаза Бака впились в указанный участок станции. Там находилась вытянутая в космос стрела, поблескивавшая обломками двух пальцев, которые когда-то были солнечными батареями. К стреле был прикреплен на захватах спасательный модуль внушительных размеров. Бак прикинул, что по размеру модуль вполне может вместить Конгресс — правда, недолго.
— Вижу, — передал он.
— Вы закрепите вашу капсулу на ближайшей опоре; затем мы поменяемся местами и освободим каждый своих пленников.
— Звучит неплохо, — возразил Бак. — Но сначала я должен убедиться, что я получаю то, за что плачу.
— У меня также есть инструкция не менять положения, пока я не получу доказательств, — ответил пилот крейсера.
— Включите аварийную частоту икс—пять общей космической сети. Извините, что приходится пользоваться аварийной частотой, но все спасательные средства работают на ней.
— Для вас частота — три—четыре—шесть—запятая—ноль—ноль.
— Понял вас, — ответил Бак. Он переключил селектор.
— Планетарный Конгресс, ответьте. Это Бак Роджерс. Повторяю, ответьте.
— Роджерс? Это действительно вы? Говорит делегат Заммерхэвен.
— Действительно я, Заммерхэвен. Вы в порядке?
— Все здесь и все живы. Слава Богу, вы прилетели!
— Не теряйте присутствия духа. Мы пока еще не выбрались отсюда. РАМ еще что-то прячет в рукаве.
Он переключился на прежний канал.
— О’кей, подтверждение получил. Как у вас?
— НЗО выполняет свою часть договора. Мне разрешено провести обмен.
Бак усмехнулся — начиналась основная работа. Он перекинул трос через опору и на черепашьей скорости подтянул капсулу. Лязгнули захваты, и капсула прижалась к опоре.
— Начало есть, — сказал он, и в углу лицевого щитка шлема появилось изображение Хьюэра. Бак знал, что видит клон, сам Хьюэр, согласно его приказу, в это время находился на Меркурии. Клон был идеей Дока — заместитель Хьюэра по добыче информации и электронным головоломкам.
— Да, Бак? — ответил клон.
— Мне нужно, чтобы эти захваты сработали.
Клон кивнул головой.
— Сейчас, только войду в систему… Готово!
Вместе с последним словом замки сработали и капсула надежно прикрепилась к решетчатой ферме.
— Готово, — сказал Бак в селектор. — Можно начинать меняться местами.
Он медленно двинулся с места прямо к модулю жизнеобеспечения. Корабль РАМ поступил так же. Когда корабли поравнялись, расходясь в пространстве, Бак различил за затемненным лобовым щитом массивную фигуру человека, который, похоже, внимательно его рассматривал. Приблизившись к модулю жизнеобеспечения, оставленному РАМ, он обнаружил, что тот прикреплен к опоре в двух местах и линя на нем нет.
Это затруднение его не остановило. Он просто выпустил аварийный трос, протянувшийся из люка на корпусе «Крайта» к спасательному модулю. Электромагнит на конце троса плотно присосался к корпусу модуля.
— Док, — сказал Бак, — посмотри, сможешь ли ты открыть эти замки.
На экране заднего вида Бак видел, что крейсер подтягивает свой груз.
— Открыть замки, — подтвердил клон Хьюэра. — Я… Бак! Немедленно убирайся отсюда! Модули в этой части станции…
Модули взорвались, выпустив облако пыли, ослепившей датчики «Крайта» и лишившей его возможности пустить в ход оружие.
— Заминированы! — закончил Хьюэр. — Сети!
— Где, Док? — голос Бака звучал спокойно, хотя сердце колотилось с удвоенной частотой.
— Сверху и снизу, — доложил клон.
— Жулики, — прокомментировал Бак, посылая корабль вперед. Его путь проходил сквозь треугольник, образованный фермами, и он молил Бога, чтобы там не оказалось взрывчатки.
Ему повезло. «Крайт» прошел сквозь просвет, не зацепив ни одной фермы или растяжки, но спасательный модуль оказался слишком велик для этого. Он на мгновение застрял в треугольном проеме, а затем продолжил свой путь в пространстве, оторвав треугольный кусок конструкции и разгерметизировав, по крайней мере, одну из жилых ячеек станции.
— Получилось, — прокомментировал Хьюэр.
— Сети! — потребовал Бак.
— Развернулись на три четверти. Будет тесно.
Бак включил ускорители «Крайта», и истребитель рванулся вперед, словно гончий кролик. Сплетенные из троса сети, ранее предназначавшиеся для закрепления грузов станции, смыкались в медленном движении, закрывая свободное пространство, как захлопывающаяся пасть. Бак ринулся в оставшуюся между ними щель. Металл звякнул о металл — это сети скользнули по корпусу спасательного модуля.
— Чисто! — воскликнул Хьюэр.
Бак включил частоту капсулы.
— Заммерхэвен, как у вас дела?
С другого конца линии раздался нервный смешок.
— Неважно, — хрипло сообщил делегат. — Какой-то газ.
В глазах Бака вспыхнула ярость, и он взревел:
— Док!
— Слышу, — ответил Хьюэр. — Я ищу управляющую цепь… Готово! Подача отключена!
— Боюсь, что это не помешает нам умереть, — с паузами выговорил Заммерхэвен. — В атмосфере уже полно этой штуки.
Бак зарычал и развернул «Крайт» буквально на хвосте. Он летел обратно к Вако, капсула на тросе описывала позади него лихую дугу.
— Найди исправный модуль, — сказал он Хьюэру.
— Крайний слева, — без паузы ответил клон.
— Дай координаты, — попросил Бак.
— В компьютере. В навигационном, — ответил Хьюэр.
«Крайт» тащил груз к одной из дальних секций Вако. Бак взял с Хьюэра слово, что секция необитаема. Когда капсула заняла положение напротив модуля, Бак скомандовал:
— Давай!
— Шлюз включен, — доложил Хьюэр.
Модуль жизнеобеспечения выпустил свой гибкий хобот, нащупал им люк капсулы, присосался, наполнил хобот воздухом и открыл переход.
— Путь свободен, — доложил Хьюэр.
— Заммерхэвен! Открывайте люк! — приказал Бак.
— По… понял вас, — задыхаясь ответил тот.
Прошло бесконечно долгое время, пока Бак услышал лязг открываемого люка. Он ждал сообщений.
— Мы в порядке, — уже гораздо лучше выговорил Заммерхэвен. — Как раз вовремя.
— Очистите воздух, а потом будем выбираться отсюда, — сказал Бак. Он проверил экран — пространство уже было свободно от пыли, ослепившей его недавно, и убедился, что корабль РАМ уже ушел…
— Да, Заммерхэвен… — сказал Бак.
— Что? — спросил конгрессмен.
— Добро пожаловать домой.
ГЛАВА 20
— Сближаемся.
Выполняя команду, Дулитл и Иерхарт подтянулись ближе к кораблю Бака. Треугольник истребителей прорезал пространство, направляясь к дальней стороне Марса. Они шли сменить Вильму и Вашингтона, которые держали флот Марса в напряжении, пока шел обмен пленными. Звено огибало красную планету, полагаясь на свою скрытность, делавшую его невидимым для датчиков Марса. Когда они обогнули вражескую планету, Бак хотел было уточнить траекторию по координатам Вильмы, но это оказалось уже ненужным.
— …жены… цели неви… чики отказали…
Голос Вильмы прерывался почти непрерывным потоком помех.
Прежде чем он успел уловить смысл слов, Бак понял, что оказался в облаке мельчайшей золотистой пыли. Его датчики отключились. Экраны замигали, покрываясь искрами помех, но перед тем, как окончательно лишиться связи, Бак успел скомандовать:
— Разворот! На полный!
В согласии с этими словами он рванул корабль, переворачивая его на спину и включив двигатели на полную мощность, лег на обратную траекторию. Понадобились секунды, чтобы вынырнуть из пыли и попытаться прикинуть положение товарищей. Похоже, они находились прямо перед ним.
— …бодились! — контральто Иерхарт прозвенело в его ушах, словно колокольчик.
— А где Дулитл?
— Он как раз за вами, капитан! — доложил ведомый.
— Мы чуть не попались! — сообщила Иерхарт.
— Пожалуй. Надо узнать куда, — Бак повел свой корабль по пологой дуге, огибая место, где они чуть не влетели в капкан. Когда «Крайты» приблизились к этому месту, Бак понял, что первое впечатление его не обмануло. Пространство под ним представляло собой сплошной туман, состоящий из мельчайших золотых искорок, бесконечное облако, поймавшее Вильму и, возможно, Вашингтона. По тому, что им вслед не открыли огня, Бак заключил, что облако помех было направлено на поимку его товарищей. Вильма, зная его полетный план, пыталась его предостеречь. Хотя облако не давало возможности связаться с Базой, она надеялась на то, что передача будет принята на близком расстоянии.
— Кто это? — спросила Иерхарт, приближаясь к правому крылу Бака.
— Следуй за мной. Кажется, я что-то вижу, — ответил Бак, входя в край облака. Он видел отблески корпусов, но это были не черно-красные крейсеры марсиан.
— Мои датчики не могут пробиться через помехи, — сообщил Дулитл. — Мало данных для идентификации.
— Ну, зато мои глаза могут, — ответила Иерхарт посуровевшим голосом. Она нырнула в глубину облака и разглядела обильно изукрашенный корпус корабля. Тот выстрелил новой порцией пыли, но было уже поздно. Иерхарт узнала врага. В ее обычно серьезных глазах мелькнула улыбка.
— Меркурий, — сообщила она.
— Ты уверена? — спросил Дулитл. — Я ничего не вижу.
— Иногда недурно иметь острое зрение, — парировала Иерхарт.
— Меркурий, — задумчиво повторил Бак.
— Они поддерживают РАМ, — подтвердил Дулитл. — Именно поэтому Кемаль у них как колючка в боку.
— Наверное, они окружили наших, — сказал Бак. — Это единственный способ их удерживать. Сенсоры не работают, ничего не видно, связь минимальная — можно только ждать, пока противник уйдет из облака.
— Логично, — согласилась Иерхарт. — Но что будем делать?
— Единственное, что мы можем сделать, — это попытаться проделать проход в блокаде с нашей стороны. То есть атаковать на пределах видимости и огонь вести наугад, учитывая, что мощность рассеивается.
— А почему не подкараулить их снаружи? — спросил Дулитл.
— По простой причине: топливо у ребят кончится раньше, чем меркуриане израсходуют пыль.
— Пожалуй, — согласился ведомый Бака.
Бак настроил линию связи.
— «Окоп», я «Повстанец-1». Вызываю «Кучера».
Линия застрекотала — техник соединял Роджерса с Беовульфом. Наконец возник голос Беовульфа:
— Да?
— Говорит «Повстанец-1». У нас проблема, — он в нескольких словах доложил ситуацию и свой план действий.
Его прервал рассерженный рев Беовульфа:
— Как Диринг могла позволить себя окружить? Я думал, она лучше владеет ситуацией!
— Я думаю, она попала в ловушку, стараясь помочь Вашингтону. Мы его не смогли обнаружить.
— А теперь вы собираетесь очертя голову лезть в тот же самый капкан! Блестяще! Тебе что отморозило мозги!
— Со мной ничего не случится, — мягко возразил Бак. — И я должен отправиться за своими людьми. Скоро у них кончится топливо и меркурианцы уничтожат их гироснарядами.
Выполняя команду, Дулитл и Иерхарт подтянулись ближе к кораблю Бака. Треугольник истребителей прорезал пространство, направляясь к дальней стороне Марса. Они шли сменить Вильму и Вашингтона, которые держали флот Марса в напряжении, пока шел обмен пленными. Звено огибало красную планету, полагаясь на свою скрытность, делавшую его невидимым для датчиков Марса. Когда они обогнули вражескую планету, Бак хотел было уточнить траекторию по координатам Вильмы, но это оказалось уже ненужным.
— …жены… цели неви… чики отказали…
Голос Вильмы прерывался почти непрерывным потоком помех.
Прежде чем он успел уловить смысл слов, Бак понял, что оказался в облаке мельчайшей золотистой пыли. Его датчики отключились. Экраны замигали, покрываясь искрами помех, но перед тем, как окончательно лишиться связи, Бак успел скомандовать:
— Разворот! На полный!
В согласии с этими словами он рванул корабль, переворачивая его на спину и включив двигатели на полную мощность, лег на обратную траекторию. Понадобились секунды, чтобы вынырнуть из пыли и попытаться прикинуть положение товарищей. Похоже, они находились прямо перед ним.
— …бодились! — контральто Иерхарт прозвенело в его ушах, словно колокольчик.
— А где Дулитл?
— Он как раз за вами, капитан! — доложил ведомый.
— Мы чуть не попались! — сообщила Иерхарт.
— Пожалуй. Надо узнать куда, — Бак повел свой корабль по пологой дуге, огибая место, где они чуть не влетели в капкан. Когда «Крайты» приблизились к этому месту, Бак понял, что первое впечатление его не обмануло. Пространство под ним представляло собой сплошной туман, состоящий из мельчайших золотых искорок, бесконечное облако, поймавшее Вильму и, возможно, Вашингтона. По тому, что им вслед не открыли огня, Бак заключил, что облако помех было направлено на поимку его товарищей. Вильма, зная его полетный план, пыталась его предостеречь. Хотя облако не давало возможности связаться с Базой, она надеялась на то, что передача будет принята на близком расстоянии.
— Кто это? — спросила Иерхарт, приближаясь к правому крылу Бака.
— Следуй за мной. Кажется, я что-то вижу, — ответил Бак, входя в край облака. Он видел отблески корпусов, но это были не черно-красные крейсеры марсиан.
— Мои датчики не могут пробиться через помехи, — сообщил Дулитл. — Мало данных для идентификации.
— Ну, зато мои глаза могут, — ответила Иерхарт посуровевшим голосом. Она нырнула в глубину облака и разглядела обильно изукрашенный корпус корабля. Тот выстрелил новой порцией пыли, но было уже поздно. Иерхарт узнала врага. В ее обычно серьезных глазах мелькнула улыбка.
— Меркурий, — сообщила она.
— Ты уверена? — спросил Дулитл. — Я ничего не вижу.
— Иногда недурно иметь острое зрение, — парировала Иерхарт.
— Меркурий, — задумчиво повторил Бак.
— Они поддерживают РАМ, — подтвердил Дулитл. — Именно поэтому Кемаль у них как колючка в боку.
— Наверное, они окружили наших, — сказал Бак. — Это единственный способ их удерживать. Сенсоры не работают, ничего не видно, связь минимальная — можно только ждать, пока противник уйдет из облака.
— Логично, — согласилась Иерхарт. — Но что будем делать?
— Единственное, что мы можем сделать, — это попытаться проделать проход в блокаде с нашей стороны. То есть атаковать на пределах видимости и огонь вести наугад, учитывая, что мощность рассеивается.
— А почему не подкараулить их снаружи? — спросил Дулитл.
— По простой причине: топливо у ребят кончится раньше, чем меркуриане израсходуют пыль.
— Пожалуй, — согласился ведомый Бака.
Бак настроил линию связи.
— «Окоп», я «Повстанец-1». Вызываю «Кучера».
Линия застрекотала — техник соединял Роджерса с Беовульфом. Наконец возник голос Беовульфа:
— Да?
— Говорит «Повстанец-1». У нас проблема, — он в нескольких словах доложил ситуацию и свой план действий.
Его прервал рассерженный рев Беовульфа:
— Как Диринг могла позволить себя окружить? Я думал, она лучше владеет ситуацией!
— Я думаю, она попала в ловушку, стараясь помочь Вашингтону. Мы его не смогли обнаружить.
— А теперь вы собираетесь очертя голову лезть в тот же самый капкан! Блестяще! Тебе что отморозило мозги!
— Со мной ничего не случится, — мягко возразил Бак. — И я должен отправиться за своими людьми. Скоро у них кончится топливо и меркурианцы уничтожат их гироснарядами.