Мерфи Уоррен. Последний звонок

   Человек скривился от боли.
   — Он в летнем загородном доме в Уотербери, сэр. Прошу вас, отпустите.
   Римо продолжал сжимать его ухо.
   — Где-где?
   — В летнем загородном доме в Уотербери. Он останется там еще на неделю.
   — О'кей, — сказал Римо и разжал пальцы.
   — Не хотите ли оставить послание, сэр? — спросил дворецкий, потирая ухо ладонью.
   — Не надо никаких посланий, — сказал Римо. — Я навещу его, когда он вернется.
   Римо вернулся к такси и забрался внутрь. Дверь посольства быстро захлопнулась.
   — Езжай до угла, Джеймс, — велел он и наклонился к Чиуну: — Все в порядке, он здесь.
   — Как ты это узнал?
   — Я не так уж сильно сжал его ухо, чтобы он тут же раскололся, — объяснил Римо. — Он сказал мне как раз то, что и собирался сказать. А если они посылают людей в Уотербери, где бы это ни было, ясно, что посол прячется здесь. Особенно если учесть, что внутри полно вооруженного народа.
   На углу, где улица, поворачивая налево, постепенно спускалась к Грейтер Мальборо-стрит, Римо с Чиуном вылезли из машины.
   Римо дал таксисту пять американских долларов.
   — Это где-то около трех фунтов, — сказал он ему. — Через двенадцать часов при вашей обычной инфляции они превратятся в пять фунтов. Через неделю вы сможете купить на них дом.
   Отъезжая, таксист пробормотал:
   — А через месяц я куплю на них бомбу и вставлю ее тебе в задницу, янки!
   Возвращаясь вместе с Римо к дому посла по скользкой от дождя улице, Чиун спросил:
   — Мы, случаем, не поблизости от Лондонского моста?
   — Нет.
   — А где он?
   — Наверное, в Аризоне. Кто-то купил его и увез в Аризону.
   — А реку он тоже купил?
   — Не говори глупостей. Конечно же, нет.
   — А зачем ему понадобилось покупать мост и увозить его в Аризону? — спросил Чиун.
   — Откуда я знаю, — ответил Римо. — Может, у него были проблемы с переправой. Не знаю.
   — Меня всегда поражала глубина и обширность твоего невежества, — изрек Чиун.
   У Римо появилась идея. Чиуна она не очень заинтересовала.
   — Это хорошая идея, Чиун.
   Тот ничего не ответил. Он оглядывал спальню на третьем этаже, в которую они попали, взобравшись по водосточной трубе и выставив окно.
   — Так вот, — продолжал Римо. — Идея.
   Чиун посмотрел на него.
   — Ты готов? — спросил Римо.
   Чиун вздохнул.
   Римо сказал:
   — Смотри, нам не дали никаких указаний насчет этого парня, велели только уберечь его от смерти. Надо связать его, посадить в самолет и вернуться с ним в США. Там мы сдадим его Смитти, и, таким образом, с ним ничего не случится. Что ты об этом думаешь?
   — Даже самые утонченные языки начинались когда-то с мычания, — проговорил Чиун.
   Но Римо уже не слушал его. Он пересек спальню и прильнул к дверной щели.
   Снаружи была гостиная. Человек в одной рубашке сидел у стола и раскладывал пасьянс.
   Кроме него, в комнате было еще пять человек. Четверо из них носили типичные для КГБ голубые костюмы, слишком тесные в груди и слишком широкие в боках. Они поочередно подходили к окнам и выглядывали наружу, затем открывали дверь в холл: и осматривали его и, наконец, проверяли, не прячется ли кто за длинными шторами. И когда один заканчивал этот цикл — окна, дверь и шторы, — тут же к делу приступал другой. Окна, дверь, шторы. Пятый из находившихся в комнате стоял около человека, игравшего в карты, вытряхивая его почти пустую пепельницу, наполняя его почти полный стакан и тасуя вместо него карты после каждой партии.
   Римо узнал в сидящем посла. Его высокий лоб обрамляли светло-золотистые кудри, а лицо покрывал здоровый солнечный загар. Римо удивился, как это в Лондоне можно получить загар. На после была тонкая рубашка, плотно облегавшая его стройную фигуру. Смит дал Римо почитать краткое досье на посла Семена Беголова, с фотографией и общими сведениями. Там он описывался как Казанова дипломатического мира, и Римо теперь понимал, почему.
   Беголов упрашивал кагебешников сыграть с ним в покер.
   — Нам не до карт, ваше превосходительство, — сказал одни из них. — Все дело в том американце, который спрашивал вас недавно. Мы должны быть бдительны на случай, если он вернется. А когда человек играет в карты, он не может исполнять свой долг перед отечеством.
   Агент КГБ выглядел полным идиотом, с жалким самодовольством поучая посла, как должен вести себя истинно преданный коммунист.
   Беголов положил красную десятку на черного валета и подмигнул стоящему с ним рядом человеку.
   — Вы ведь знаете — если меня убьют, вас всех сошлют на соляные копи. Что, если мне покончить с собой? Я застрелюсь и, пока буду падать, выброшу пистолет за окно. Все будут винить убийцу из ЦРУ, а вы угодите в Сибирь. Я смогу это сделать, у меня получится.
   Удивленная и испуганная четверка агентов КГБ уставилась на него. Римо покачал головой. У КГБ нет и не может быть чувства юмора.
   — С другой стороны, я могу вам пообещать никогда этого не делать.
   — Ну конечно вы этого не сделаете, — сказал главный охранник.
   — Почему же? Запросто! — заметил Беголов. — Все может быть. Вот если вы сыграете со мной в покер, я обещаю никогда не совершать ничего подобного.
   Римо оставил дверь приоткрытой и пошел сообщать Чиуну, что потребуется время, чтобы похитить Беголова без помех со стороны КГБ. Снаружи донесся голос Беголова, распорядившегося принести покерные фишки.
   Прошел час, и Римо услышал звук отодвигаемых от стола кресел.
   — Поскольку деньги у вас, ребята, кончились, — произнес Беголов, — я неожиданно почувствовал усталость. Пора спать.
   — Мы будем здесь всю ночь, ваше превосходительство.
   — Пожалуйста. Лишь бы не у меня в постели...
   Когда Беголов вошел в спальню, Римо, прятавшийся за дверью, зажал послу рот ладонью и энергично зашептал ему на ухо:
   — Тихо! Я не причиню вам вреда. Послушайте: я из США и знаю, что вам угрожает опасность. Меня послали сюда, чтобы защитить вас. Мы хотим, чтобы вы улетели с нами в Вашингтон. Там убийце вас не достать.
   Беголов слегка расслабился.
   — Подумайте об этом, — предложил Римо. — Здесь могут вас прикончить в один момент. До ваших коллег в Риме и Париже они уже добрались. Но в Вашингтоне? Никогда. Что скажете?
   Беголов что-то забормотал. Римо ощутил пальцами колебание воздуха.
   — Только не кричите, — сказал Римо, — поговорим тихо.
   Беголов кивнул, и Римо слегка ослабил хватку.
   — Интересная мысль, — сказал посол. — Все лучше, чем общаться с этими типами из КГБ.
   Римо кивнул, не видя, что Чиун сидит на кровати Беголова и качает головой.
   — Но один я не поеду, — сказал Беголов.
   — Черт возьми, не могу же я взять и ваших охранников! — произнес Римо. — Я вам не компания Пан-Ам Эйрлайнз.
   — Только Андрея, — сказал Беголов. — Это мой слуга, он всегда со мной.
   Римо подумал немного.
   — Ладно, только Андрея.
   Чиун опять покачал головой.
   — Я позову его, — сказал Беголов.
   Римо приоткрыл дверь на несколько дюймов.
   Беголов крикнул:
   — Андрей, зайдите, пожалуйста, ко мне!
   Андрей, высокий и худой человек, вошел в комнату, закрыл дверь и увидел Чиуна, сидящего на кровати. Он повернулся и увидел Римо, стоящего рядом с Беголовым.
   — Вот он! — завопил изо всех сил Беголов. — Американский убийца! На помощь, Андрей!
   Андрей отступил на несколько шагов. Из-за двери до Римо донесся тяжелый топот бегущих к спальне людей. Засунув руку в задний карман, Андрей достал пистолет, прицелился и всадил пулю Беголову между глаз.
   Сидя на кровати, Чиун качал головой из стороны в сторону.
   Андрей поднес пистолет к своему собственному подбородку. Прежде чем он успел выстрелить, Римо, опустив тело Беголова, оказался рядом с Андреем и накрыл рукой курок револьвера, чтобы предотвратить выстрел.
   Дверь распахнулась, и в комнату с револьверами в руках ворвались четыре агента КГБ.
   Стремительным ударом Римо выбил оружие у двух из них, но остальные открыли огонь и их пули сразили Андрея.
   — Вот дерьмо! — огорчился Римо. — Ничего не вышло.
   Он дал телу Андрея упасть на пол и, двинувшись вперед, оказался среди нападавших. Получился этакий четырехгранник с Римо посередине.
   — Ты мне поможешь, Чиун, или так и будешь сидеть?
   — И не проси. Ты сам устроил эту заваруху. Я здесь ни при чем.
   Один из русских повернулся к Чиуну и взял его на прицел.
   Чиун поднял руки.
   Двое схватили Римо за руки, а третий приставил ему к горлу пистолет.
   — Отлично, американец! Вот ты и попался.
   — Никто не попался, — ответил Римо.
   Его руки, зажатые двумя агентами, выскользнули на волю, локти согнулись и стремительно ударили назад и вверх. Грудные клетки треснули, и переломанные ребра вонзились в два русских сердца. В тот же миг Римо пригнулся, и когда главный кагебешник нажал на курок, Римо был уже вне линии огня, а его рука в молниеносном выпаде сломала шею кагебиста. Тот рухнул на пол как подкошенный.
   Человек, держащий Чиуна на прицеле, резко обернулся и машинально нажал на курок. Но Римо повернул дуло пистолета, и пуля разворотила грудную клетку стрелявшего.
   Римо негодующе уставился на Чиуна.
   — Много же от тебя помощи!
   — Я пытался помочь тебе, — сказал Чиун, упрямо скрестив руки на груди. — Но нет, ты оказался не в состоянии воспринять уроки Великого Мастера Унга. Ты позволил жертве позвать убийцу, а потом удивился. Римо, ты безнадежен.
   — Вот что, я сыт по горло твоими придирками! И Великим Мастером Вангом, и еще более Великим Мастером Унгом, и Самым Великим Мастером Пердунгом. Ни слова больше!
   В холле послышался шум.
   Чиун поднялся с кровати, как гонимая ветром голубая струйка дыма.
   — Если ты не собираешься перебить все КГБ, — сказал Чиун, — то пора уходить.
   Римо выглянул в окно.
   — Полиция уже здесь.
   — Тогда пошли наверх, — сказал Чиун.
   Римо со стремительностью выстрела грациозно прыгнул на крышу, которая была выше оконного карниза на восемь футов. Чиун последовал за ним. Шиферная крыша, влажная и скользкая в этот туманный лондонский вечер, круто поднималась вверх, но они двигались так же уверенно, как по ступеням лестницы.
   Они миновали четыре крыши и спустились по пожарной лестнице на Уордор-стрит. Римо остановил такси и велел ехать в аэропорт.
   Римо мрачно забился в угол машины. Чиун, как показалось Римо, в знак сочувствия хранил молчание.
   — Не стоит молчать только потому, что переживаешь из-за меня, — сказал Римо.
   — Я не переживаю из-за тебя, я размышляю.
   — О чем?
   — О том, как завопит Руби, когда узнает о твоем провале.
   Римо застонал.

Глава девятая

   Миссис Смит была счастлива, как никогда.
   Сначала у нее были некоторые сомнения. Когда муж сказал, что его новый помощник в санатории — молодая женщина, она немного забеспокоилась. В конце концов, Харолд В.Смит был мужчиной и находился в том возрасте, когда все они становятся ненормальными, кто временно, а кто и навсегда.
   Но беспокойство длилось недолго. Миссис Смит хорошо знала супруга. Скоро она даже стала удивляться, почему Харолд — даже про себя она всегда называла его только Харолд и никогда Харри или Хэл — не взял себе помощника намного раньше.
   Ибо впервые за все годы работы в этом ужасном скучном санатории у Харолда появилось время, чтобы днем поиграть в гольф или пообедать дома. И впервые за все эти годы у миссис Смит появились дела помимо встреч с членами Общества женской взаимопомощи и ухода за онкологическими больными.
   Она вновь извлекла на свет поваренную книгу, хранившуюся в стенном шкафу в коробке для обуви, и с наслаждением погрузилась в кулинарные заботы. Ее мать всегда говорила, что хорошо приготовленная еда — это настоящий спектакль. Но для спектакля нужна публика, и теперь, впервые за многие годы, миссис Смит ее обрела.
   Занявшись приготовлением телячьих отбивных по-пармски, миссис Смит принялась отбивать куски телятины, превращая их в тончайшие ломтики. Она посмотрела на часы, которые Харолд подарил ей тридцать лет назад. Он будет дома с минуты на минуту. Она принесет ему тапочки, нальет бокал белого вина и усадит за стол, а через пятнадцать минут подаст блюдо, достойное короля. Или императора.
   События развивались с быстротой молнии. Харолд В.Смит думал о неудаче, которая постигла в Лондоне Римо и Чиуна. Он получил компьютерную распечатку «Ассошиэйтед Пресс» и сообщение ЮПИ об убийствах в резиденции русского посла в Лондоне. Механически ведя машину, доктор Смит погрузился в мысли о проекте «Омега», который неумолимо приближался к завершению, что означало скорую гибель русского премьера и начало третьей мировой войны.
   Смит остановился на красный свет перед поворотом с главной улицы. Он направлялся в холмистую часть города, где жил вместе с женой в скромном доме с небольшим участком. Дом этот был приобретен десять лет тому назад, и за это время его стоимость увеличилась с двадцати семи тысяч девятисот долларов до шестидесяти двух тысяч пятисот, с чем Смит неоднократно себя поздравлял. Это была его единственная удачная сделка за всю жизнь.
   Смит полностью погрузился в раздумье. Он очнулся только тогда, когда человек, неожиданно оказавшийся в машине, перегнулся с заднего сиденья и упер пистолет ему в бок.
   — Поезжай прямо, — сказал он с акцентом.
   Когда они проехали два квартала, человек приказал остановиться на обочине. Они вышли из машины и пересели в красный «шевроле-нова», где за рулем сидел мужчина в ковбойской шляпе.
   Садясь в автомобиль, Смит автоматически запомнил его номер. Человек в ковбойской шляпе посмотрел в зеркало заднего вида и встретился глазами со Смитом.
   — Доктор Смит?
   Смит кивнул.
   Он узнал полковника Карбенко, резидента русской разведки в Соединенных Штатах, но решил, что, обнаружив это, вряд ли что-нибудь выиграет. Скорее проиграет.
   — Хорошо, — сказал Карбенко. — У нас есть о чем поговорить.
   Он нажал на газ и плавно влился в вечерний автомобильный поток. Человек, сидящий рядом со Смитом, продолжал прижимать дуло пистолета к его боку.

* * *

   Миссис Смит позвонила в двадцать минут девятого.
   — Миссис Гонзалес, — сказала она, — доктора все еще нет дома...
   Руби прикусила губу. Смит уехал из офиса час назад, сообщив, что едет прямо домой. Руби знала, что «прямо домой» для Харолда Смита означало прямо домой и никаких остановок для заправки, покупки газет или сигарет, для выпивки в ближайшем баре. Езды было девять минут или же восемь минут и сорок пять секунд, если не задерживаться у светофора на углу Десмонд-стрит и Багли-стрит.
   — О, прошу прощения, миссис Смит, доктор только что звонил и просил передать вам, что задержится. Прошу прощения, я еще не успела.
   — О! — сказала миссис Смит. Разочарование, слышимое в ее голосе, поразило Руби в самое сердце. — Мужчины даже не представляют, почем нынче телячьи отбивные.
   — Совершенно не представляют, миссис Смит. Как только доктор даст мне знать о себе, я сообщу вам.
   — Спасибо, миссис Гонзалес.
   Миссис Смит повесила трубку. Она была недовольна. Эта девица могла бы позвонить, пока отбивные еще не были готовы.
   Не кладя трубку, Руби позвонила охраннику, дежурившему у ворот санатория, и узнала номер красного «шевроле», замеченного ею недавно.
   Она застучала по клавишам и ввела номер автомобиля в компьютер, стоявший на столе Смита и подключенный к компьютерной сети всей страны. Руби вызвала систему регистрации автомобилей штата Нью-Йорк и стала ждать, когда компьютер выдаст ответ с данными о владельце машины.
   Через две минуты на мониторе появились слова: «Автомобиль не зарегистрирован».
   — Вот черт! — пробормотала Руби. — Нью-Йорк хренов! Ничего не могут правильно сделать.
   С тех пор как она переехала в Рай, чтобы работать со Смитом, ее жизнь превратилась в непрерывную серию столкновений с бюрократией штата Нью-Йорк. Чего стоила хотя бы попытка перерегистрировать ее белый «линкольн-континенталь»... Плата за регистрацию была выше, чем где-либо в стране, а регистрационная карта — которая в большинстве штатов представляла собой листок размером с почтовую открытку, — в штате Нью-Йорк состояла из семи отдельных документов. Чтобы заполнить их, требовалась помощь юридической фирмы. В конце концов Руби сдалась и сохранила на машине номер штата Вирджиния. Если какой-нибудь полицейский останавливал ее и начинал к ней из-за этого придираться, она просто посылала его куда подальше.
   Руби взяла телефонную книгу графства Вестчестер и открыла раздел «Бизнес», где страницы были желтого цвета.
   Затем она стала обзванивать станции автосервиса в городе Рай, штат Нью-Йорк.
   Руби давно обнаружила, что простаки не внушают подозрений. Поэтому она изменила произношение и заговорила с акцентом алабамской глубинки.
   — Але! Меня звать Мэди Джексон. Я, стало быть, стукнувши сегодня красный «шевроле» на стоянке, мне б его хозяина найти теперь, машину починить, стало быть, надо.
   На двенадцатом звонке ей улыбнулась удача.
   — Ага, Мэди, — сказал негритянский голос со станции Кочрэнс-сервис. — Это машина Грубова.
   — Кого-кого?
   — Игоря Грубова, то еще имечко. Он живет на Бенджамен-Плэйс, к нам склочничать ездит, чуть что... Эй, Мэди, а что ты делаешь вечером?
   — Это смотря что, стало быть, предложат, — сказала Руби.
   — Я в одиннадцать закрываюсь, времечко-то как раз для вечеринки, а?
   — Ну ты меня найди, — сказала Руби.
   — А тачка у тебя какая, Мэди?
   — Голубая такая, старая.
   — Порядок, — сказал человек с автосервиса. — Эй, Мэди, ты что, ехать к Грубову собралась?
   — Не-а, просто позвоню.
   — Ты ему не давай мозги пудрить, а то он живо из тебя пару сотен вытрясет. Он до денег охоч, как до баб.
   — Спасибо, брат, поберегусь. До одиннадцати, стало быть?
   — Ладно, буду тебя ждать, сестренка. Ты меня узнаешь, я парень что надо.
   — Да я уж чувствую, — проговорила Руби и повесила трубку.
   В телефонной книге она нашла адрес Игоря Грубова на Бенджамен-Плэйс. Повинуясь внезапному порыву, она ввела его имя в компьютер КЮРЕ.
   В ответ выползла распечатка: Игорь Грубов, пятидесяти одного года, является специалистом в области средств связи и работает с микропроцессорами. Он и его жена сбежали из России восемнадцать лет назад. Им было предоставлено политическое убежище, и вот уже семь лет они являются гражданами Америки. Миссис Грубов умерла два года тому назад. Грубов работает в компании «Молли Электроникс», заключившей с правительством четыре контракта на разработку кремниевых процессоров для космических кораблей.
   Руби покачала головой: не слишком ли для эмигранта? Неужели Грубов все еще работает на коммунистов? Она вспомнила человека в ковбойской шляпе, которого видела за рулем красного «шевроле-нова». Почему-то она сомневалась в том, что это был Грубов. Она ввела описание человека в шляпе в компьютер, чтобы сравнить его с данными известных русских агентов в Соединенных Штатах.
   Меньше чем через десять секунд машина ответила: «Полковник Карбенко, атташе по Вопросам культуры русского посольства в Вашингтоне, округ Колумбия. Сорок восемь лет. Питает склонность к ковбойской одежде. Имеет звание полковника КГБ. Считается протеже русского премьера. Самый высокооплачиваемый русский шпион в США».
   Взяв лист белой бумаги. Руби крупными буквами напечатала на нем фамилию и адрес Игоря Грубова и положила лист на стол Смита, чтобы всякий мог его найти. Это может понадобиться.
   Когда Игорь Грубов купил этот дом, он превратил подвал в комнату отдыха, облицевав стены из уродливых шлакоблоков не менее уродливыми сучковатыми сосновыми панелями.
   Василий Карбенко бросил свою ковбойскую шляпу-стетсон на стол, усадил Харолда Смита в кресло и принялся молча его рассматривать.
   Игорь Грубов стоял на ступеньках, ведущих в кухню. Руку с револьвером он убрал в карман пиджака. Смит заметил, что брюки Грубова были ему коротки, как почти у всех иностранцев.
   — Могу я узнать, кто вы такие? — спросил Смит.
   — Вы разве не знаете? — ответил Карбенко.
   Он засунул большие пальцы обеих рук в ременные петли брюк и прислонился к столу.
   — Нет, не знаю, — солгал Смит. — Я не охотник до вестернов.
   Карбенко улыбнулся.
   — Хорошо. Предположим, вы не знаете, кто я такой. Важно другое — я знаю, кто вы. Вернее, кем вы были.
   Смит кивнул.
   — Я хочу, чтобы вы рассказали мне о проекте «Омега», — сказал Карбенко.
   — Не понимаю, о чем вы говорите.
   — Доктор Смит, давайте поговорим начистоту, — сказал Карбенко. — Вас зовут Харолд В. Смит. Вы руководите санаторием Фолкрофт. Двадцать лет назад, работая в Центральном разведывательном управлении США, вы разработали программу под названием «Омега», целью которой было физическое устранение некоторых лиц из русского руководства, в случае, если бы Соединенные Штаты проиграли ядерную войну. Предполагалось, что подобная угроза предотвратит войну. Так и произошло. Затем вы ушли в отставку. По независящим от вас причинам проект «Омега» был приведен в действие, и были убиты три русских посла. В списке лиц, подлежащих уничтожению, находится русский премьер. Никто не знает, как остановить проект «Омега». Если он не будет остановлен до того, как будет убит русский премьер, может разразиться третья мировая война. У меня нет причин сомневаться в том, что вы настоящий патриот Америки, который не захочет, чтобы его страна и весь мир подверглись ядерному опустошению. Хотя я и представляю... другую сторону, моя цель совпадает с вашей. По-моему, нам с вами необходимо поговорить и попытаться определить, имеется ли возможность остановить проект «Омега», прежде чем события примут необратимый характер. Вот почему я здесь.
   — Я сообщил моему правительству все, что знаю, — сказал Смит, скрестив руки на груди.
   — Так мне и сказали. Однако я не верю, доктор, что ваше руководство и ЦРУ способно овладеть ситуацией. Мое правительство очень нервничает, Я думаю, что-то все же можно сделать, а для этого мне необходимо знать все.
   Смит промолчал.
   — Давайте-ка приступим к делу, ладно? Адмирал Стэнтингтон уведомил меня, что по проекту «Омега» предполагались четыре цели для убийц из ЦРУ: наши послы в Риме, Париже и Лондоне все они уже мертвы — и русский премьер. Кто выбирал цели?
   — Я, — сказал Смит.
   — Но как двадцать лет назад вы могли знать имена нынешних послов и нынешнего премьера? Я не могу ни понять, ни поверить в это.
   — Две цели отобраны по географическому признаку, — ответил Смит. — Подлежали уничтожению послы в Риме и Париже. Убийцы должны были действовать против тех людей, которые окажутся на этих постах.
   — Понятно, — сказал Карбенко. — А двое других? Посол в Англии и премьер?
   — Я составил список из десяти молодых дипломатов. Я был уверен, что посол в Англии должен оказаться в этом списке.
   — Вы сказали, что составили список из десяти дипломатов. Значит ли это, что еще за девятью русскими дипломатами сейчас охотятся убийцы?
   — Не совсем так, — сказал Смит. — Убийцы есть, но они не задействованы. Инструкции велят им... э-э-э... устранить человека, если он является послом в Англии.
   — А премьер? Как вы могли знать, кто будет премьером через двадцать лет?
   — А я и не знал, у меня было шесть кандидатур, — произнес Смит.
   — В это трудно поверить! Если бы двадцать лет назад вы провели голосование в Политбюро, наш сегодняшний премьер не попал бы в число шести самых подходящих кандидатов. Как вам удалось его вычислить?
   — Наверное, у нас с Политбюро разные принципы отбора.
   — И каковы же ваши принципы?
   — Я отобрал трех самых злобных и трех самых тупых, — сказал Смит.
   Грубов, стоящий на лестнице, возмущенно заворчал, но Карбенко рассмеялся.
   — Согласно старой как мир теории: восторжествует либо подлец, либо глупец?
   — Совершенно верно, — подтвердил Смит. — Нормальный человек — никогда. Либо подлец, либо глупец.
   — Не буду спрашивать, к какой категории вы относите нашего премьера, — сказал Карбенко.
   — Да, не стоит.
   — Кто отбирал убийц? — спросил Карбенко.
   — Человек из ЦРУ, — ответил Смит. — Конрад Макклири. Его уже нет в живых.
   — И вы думаете, я поверю, что вы не знаете, кого он отобрал?
   — И тем не менее это так, — сказал Смит. — Мне не хотелось знать, кого он отобрал. Или как.
   — Кстати, какими методами он мог пользоваться?
   — Когда речь идет о Макклири, — сказал Смит, — сказать что-либо с уверенностью невозможно. Он мог завербовать человека, которого обжулил в карты. Или какого-нибудь пьяницу. Или женщину, которую он влюбил в себя. Или кого-то, имеющего родственников в США, которым он угрожал. Или просто хорошо заплатив кому-нибудь.
   — Как мог этот Макклири сделать все это без ведома ЦРУ?
   — Такие инструкции дал ему президент Эйзенхауэр, — объяснил Смит. — Конечно, никто не предполагал, что проект может быть когда-либо приведен в действие.
   Карбенко кивнул и осторожно вернул Смита к прежней теме разговора.
   Его не интересовало, что этот доктор Смит думает о степени своей осведомленности. Он хотел выяснить, что Смит знает на самом деле, а это не всегда одно и то же. Быть может, однажды Макклири обронил чье-нибудь имя, упомянул какой-нибудь случай, бросил намек. Тщательный допрос требовал времени, и полковник Василий Карбенко был готов к этому.