— Пять минут, — предложил Смит.
— Предположим, нам требуется больше времени? — заявил Микулка.
В глазах его явно читалась насмешка.
— Боюсь, ваше время закончилось.
Микулка и Сомон обменялись взглядами. Микулка извлек из-под кровати потрепанную адресную книгу, переплетенную в черную кожу, и швырнул ее Смиту.
— Ну, если кончилось, то кончилось, — вздохнул он с фальшивой ухмылкой.
Смит вежливо кивнул, потом взял со стола свой пистолет. Микулка тоже поспешил ухватиться за «кольт». Снова противостояние.
— Я думаю, что мне стоит пересчитать эти деньги, — сказал Микулка. — Сто тысяч, вы сказали?
— Точно. Сосчитайте, — сказал Смит. — Я подожду снаружи. С книгой.
Четыре минуты.
Он засунул книгу в карман пиджака и, пятясь, вышел из хижины. Он знал, что эти парни — трусы, и будут ждать, пока он повернется к ним спиной. Он рассчитывал на то, что они попытаются убить его, укрывшись за стенами хижины.
Выходя, Смит заметил, как следили за ним оба парня. На их лицах застыло удовлетворенное выражение грабителя, застигнувшего пожилую даму на пустынной улице.
Микулка сел за стол, открыл чемодан и принялся ворошить деньги.
Смит пятясь отошел ярдов на двадцать от хижины и остановился, разглядывая ветхое строение.
Тридцать секунд. Он начал обратный счет.
Услышал, как внутри кто-то передвигается.
Пятнадцать секунд.
Четырнадцать. Тринадцать. Двенадцать...
— Тут все, — донесся из дома голос Микулки.
— Хорошо. Тогда до свидания! — крикнул и ответ Смит.
Три секунды.
Он повернулся спиной к хижине, теперь его спина представляла собой прекрасную мишень. А потом кинулся на землю за долю секунды до того, как между деревьев прокатился звук пистолетного выстрела. Он откатился под прикрытие изъеденного термитами ствола, лежавшего на земле.
А потом раздался другой звук.
Взрыв сорвал крышу с хижины, дождем обрушились на лес сверкающие оранжевыми искрами полоски металла. Кольцевая стена из земли и гнилой древесины вознеслась вверх, потом рухнула вниз. Смит прикрыл голову. Сыпавшиеся сверху камни больно били его по спине, но он не шевелился. Над головой визгливо заорали сотни тропических птиц, бамбуковые стволы падали и ломались, как зубочистки.
А потом снова наступила тишина.
Смит стряхнул с себя грязь и подошел к развалинам хижины. Микулка лежал на обломках лицом вверх. Черты его стали неузнаваемы. Глаз не было, руки, похоже, разодрало взрывом в клочки. Видимо, даже целясь в Смита, он не выпускал из рук чемоданчика с деньгами. Тело Сомона было развалено на три жирных куска.
Среди пыли и дыма порхал клочок бумаги. Смит поймал его. Это был кусочек фальшивой двадцатидолларовой купюры, пять тысяч таких купюр принес Смит во взорвавшемся чемоданчике.
Смит чувствовал текстуру двадцатидолларовой бумажки. Хорошая подделка.
Неподалеку тлело несколько маленьких костерков. Смит раздул один из них, а когда пламя разгорелось достаточно сильно, вынул из кармана телефонную книгу и швырнул ее в огонь. Смит подождал, пока от книги не осталось ничего, кроме белесого пепла.
Потом растоптал пепел и ушел.
Вернувшись в Сан-Хуан, он зашел в контору Западного Союза и послал телеграмму миссис Эйлин Микулка на адрес санатория Фолкрофт, Рай, штат Нью-Йорк.
ДОРОГАЯ МАМА ПРОСТИ ЧТО ДОСТАВИЛ ТЕБЕ СТОЛЬКО ГОРЯ ТЧК СЕГОДНЯ ОТПЛЫВАЮ НА ТОРГОВОМ КОРАБЛЕ КОТОРЫЙ НАПРАВЛЯЕТСЯ К ЮЖНЫМ ОСТРОВАМ ТИХОГО ОКЕАНА ТЧК НАЗАД НЕ ВЕРНУСЬ ТЧК ЛЮБЛЮ ТЕБЯ ТЧК КИНЕН.
Ровно тридцать слов. Смит всегда думал о таких вещах.
— Предположим, нам требуется больше времени? — заявил Микулка.
В глазах его явно читалась насмешка.
— Боюсь, ваше время закончилось.
Микулка и Сомон обменялись взглядами. Микулка извлек из-под кровати потрепанную адресную книгу, переплетенную в черную кожу, и швырнул ее Смиту.
— Ну, если кончилось, то кончилось, — вздохнул он с фальшивой ухмылкой.
Смит вежливо кивнул, потом взял со стола свой пистолет. Микулка тоже поспешил ухватиться за «кольт». Снова противостояние.
— Я думаю, что мне стоит пересчитать эти деньги, — сказал Микулка. — Сто тысяч, вы сказали?
— Точно. Сосчитайте, — сказал Смит. — Я подожду снаружи. С книгой.
Четыре минуты.
Он засунул книгу в карман пиджака и, пятясь, вышел из хижины. Он знал, что эти парни — трусы, и будут ждать, пока он повернется к ним спиной. Он рассчитывал на то, что они попытаются убить его, укрывшись за стенами хижины.
Выходя, Смит заметил, как следили за ним оба парня. На их лицах застыло удовлетворенное выражение грабителя, застигнувшего пожилую даму на пустынной улице.
Микулка сел за стол, открыл чемодан и принялся ворошить деньги.
Смит пятясь отошел ярдов на двадцать от хижины и остановился, разглядывая ветхое строение.
Тридцать секунд. Он начал обратный счет.
Услышал, как внутри кто-то передвигается.
Пятнадцать секунд.
Четырнадцать. Тринадцать. Двенадцать...
— Тут все, — донесся из дома голос Микулки.
— Хорошо. Тогда до свидания! — крикнул и ответ Смит.
Три секунды.
Он повернулся спиной к хижине, теперь его спина представляла собой прекрасную мишень. А потом кинулся на землю за долю секунды до того, как между деревьев прокатился звук пистолетного выстрела. Он откатился под прикрытие изъеденного термитами ствола, лежавшего на земле.
А потом раздался другой звук.
Взрыв сорвал крышу с хижины, дождем обрушились на лес сверкающие оранжевыми искрами полоски металла. Кольцевая стена из земли и гнилой древесины вознеслась вверх, потом рухнула вниз. Смит прикрыл голову. Сыпавшиеся сверху камни больно били его по спине, но он не шевелился. Над головой визгливо заорали сотни тропических птиц, бамбуковые стволы падали и ломались, как зубочистки.
А потом снова наступила тишина.
Смит стряхнул с себя грязь и подошел к развалинам хижины. Микулка лежал на обломках лицом вверх. Черты его стали неузнаваемы. Глаз не было, руки, похоже, разодрало взрывом в клочки. Видимо, даже целясь в Смита, он не выпускал из рук чемоданчика с деньгами. Тело Сомона было развалено на три жирных куска.
Среди пыли и дыма порхал клочок бумаги. Смит поймал его. Это был кусочек фальшивой двадцатидолларовой купюры, пять тысяч таких купюр принес Смит во взорвавшемся чемоданчике.
Смит чувствовал текстуру двадцатидолларовой бумажки. Хорошая подделка.
Неподалеку тлело несколько маленьких костерков. Смит раздул один из них, а когда пламя разгорелось достаточно сильно, вынул из кармана телефонную книгу и швырнул ее в огонь. Смит подождал, пока от книги не осталось ничего, кроме белесого пепла.
Потом растоптал пепел и ушел.
Вернувшись в Сан-Хуан, он зашел в контору Западного Союза и послал телеграмму миссис Эйлин Микулка на адрес санатория Фолкрофт, Рай, штат Нью-Йорк.
ДОРОГАЯ МАМА ПРОСТИ ЧТО ДОСТАВИЛ ТЕБЕ СТОЛЬКО ГОРЯ ТЧК СЕГОДНЯ ОТПЛЫВАЮ НА ТОРГОВОМ КОРАБЛЕ КОТОРЫЙ НАПРАВЛЯЕТСЯ К ЮЖНЫМ ОСТРОВАМ ТИХОГО ОКЕАНА ТЧК НАЗАД НЕ ВЕРНУСЬ ТЧК ЛЮБЛЮ ТЕБЯ ТЧК КИНЕН.
Ровно тридцать слов. Смит всегда думал о таких вещах.
Глава шестнадцатая
Валдрон Перривезер III легким широким шагом вошел в кабинет Дары Вортингтон в лабораторном комплексе МОЗСХО и вручил ей свою визитную карточку.
— Я должен встретиться с доктором Римо и доктором Чиуном, — сказал он.
— Очень сожалею, мистер Перивинкль, но сейчас это невозможно, — ответила Дара, возвращая ему карточку.
— Перривезер, а не Перивинкль, ты, яйцекладущая, — зло поправил он. — Ты должна была слышать обо мне.
— Как вы меня назвали?
— Я назвал тебя яйцекладущей.
— Я знаю, кто вы! — вдруг сорвалась Дара. — Вы — тот самый ненормальный, который всегда находит оправдание для совершенного насилия.
— А твое место в гнезде, — отрезал Перривезер. — Немедленно вызови сюда этих двух ученых.
— Вы самый грубый...
— В гнезде с апельсиновыми шкурками и кофейной гущей на дне. Делай, что тебе велено, вызови их.
Дара нажала кнопку интеркома, и ее голос прозвучал по всему лабораторному комплексу.
— Я полагаю, что службе безопасности следует заняться вами, мистер Перривезер. Вы понимаете? Службе безопасности.
— Я не намерен ничего обсуждать с самкой. Вызовите ваших ученых.
В главной лаборатории Римо услышал голос Дары.
— Служба безопасности, — сказал он. — По-моему, это о нас речь.
Чиун встал из позы лотоса, в которой восседал на одном из лабораторных столов.
— Самое время, — буркнул он. — Неудивительно, что ученым постоянно дают какие-то награды. Они достойны медалей за свою способность терпеливо сносить смертельную скуку.
— Я думаю, некоторые из них не только восседают на столах, но и еще кое-чем занимаются, — ответил ему Римо.
— Если бы их, подобно мне, приводили в отчаяние неблагодарные ученики, то они давно бы оказались под столами, а не на них, — ответствовал Чиун.
— Почему бы нам не пойти узнать, что хочет Дара? — поинтересовался Римо.
— Если тебе угодно. Только если вы двое начнете шумно совокупляться в ее кабинете, я не уверен, что смогу держать себя в руках.
— Постараюсь в дальнейшем проделывать это потише, папочка.
— Посмотрим, как тебе это удастся.
— А, доктор Римо и доктор Чиун, — произнес Перривезер.
Он протянул свою карточку Римо, который даже не обратил на нее внимания. Он перебросил ее на ладонь Чиуна. И Чиун порвал карточку.
— В чем дело, Дара? — спросил Римо.
— Вот этот субъект назвал меня яйцекладущей.
Чиун хихикнул.
— Яйцекладущая, — фыркнул он. — Что за прелестное наименование для белой женщины.
Дара гневно вскинула руки вверх и выскочила из кабинета.
— Я Чиун, — сообщил кореец Перривезеру, слегка кивнув ему в знак приветствия.
— А вы, должно быть, доктор Римо? — спросил Перривезер.
— Достаточно и просто Римо.
Перривезер протянул Римо руку, но тот ее вроде бы не заметил. Перривезер окинул молодого человека быстрым оценивающим взглядом, от которого не ускользнули широкие запястья Римо. Этот парень мало похож на ученого. Скорее на охранника, видимо, призванного защищать старца-азиата. Перривезер невольно усмехнулся. Он подумал, что доктор Ревитс, сумей он заговорить, мог бы им сказать пару слов о пригодности охранников.
Но неважно. Значит, его задача окажется только легче, чем он ожидал.
— Я крайне восхищен вашей работой по уничтожению жука Унга в Увенде, — сказал Перривезер.
Римо, в свою очередь, тоже оценил Перривезера. Этот человек выглядел слишком приглаженным, слишком хорошо и изысканно одетым, чтобы быть ученым. Но ногти у него оказались грязными.
— Вы прочитали об этом в газетах?
— Да, — ответил Перривезер. — Видите ли, я и сам интересуюсь энтомологией. И у меня дома очень хорошая, современная лаборатория. Вам следовало бы взглянуть на нее.
— Зачем? — холодно спросил Римо.
— Вы являетесь самыми выдающимися энтомологами в МОЗСХО, а потому ваше мнение о моем эксперименте было бы весьма ценным и полезным.
— Его мнение вовсе нельзя назвать полезным, — заметил Чиун, кидая взгляд на Римо. — Он даже не знает, какую одежду следует носить. Как же можно ожидать, что он сумеет оценить науку?
Перривезер посмотрел на Чиуна, потом в замешательстве глянул на Римо.
— Мое мнение столь же хорошо, как и чье-либо иное, — раздраженно ответил Римо. — Так какие же опыты с козявками вы проводите, мистер Перивинкль?
— Перривезер, — поправил тот. — И пожалуйста, говорите «насекомые». «Козявка» звучит так... — он смолк и вынужден был сделать несколько глубоких вздохов, чтобы успокоиться. — Они не козявки. Они насекомые, — закончил он наконец. — А после вашей блистательно проделанной работы с жуком Унга я поспешил предупредить вас о еще большей опасности, которую мне удалось обнаружить в ходе моих экспериментов.
— Что же это такое? — спросил Римо.
— Я лучше непосредственно покажу вам, — ответил Перривезер. Он придвинулся поближе, и Римо ощутил запах разложения и гнилой пищи, исходивший от кожи этого человека. — Мне известно, что у вас тут были хлопоты с террористами. Так вот, с тех пор, как я начал работать над своим последним экспериментом, мне тоже несколько раз угрожали. Сегодня ночью я ожидаю нападения на свою лабораторию.
— Вам придется рассказать мне что-нибудь о содержании вашей работы, — обратился Римо к Перривезеру. — И пожалуйста, прошу вас, встаньте с подветренной стороны.
— Ничего ему не говорите, — предупредил Перривезера Чиун. — Через две минуты он все забудет. Этот тип никогда ничего не помнит.
Между этими двумя происходило нечто непонятное Перривезеру, поэтому он решил обращаться только к Римо.
— Речь идет о новой разновидности насекомых, — сказал Перривезер. — Они очень быстро размножаются, и, если моя догадка верна, за несколько недель могут овладеть всей планетой.
— Тогда почему вы улыбаетесь? — спросил Римо.
— Наверное, просто нервы сдают, — ответил Перривезер.
Он хлопнул себя ладонью по губам. А Римо отметил, что пальцы у этого человека длинные, тонкие и угловатые, точно паучьи ножки.
— Нам лучше пойти и самим посмотреть на это существо, — сказал Римо.
— По-моему, это очень важно, — заметил Перривезер, — мой личный самолет ждет нас.
Римо отозвал в сторону Чиуна.
— Поговори с ним несколько минут. Я хочу связаться со Смитти и проверить этого типа.
— Хорошо, — ответил Чиун. Когда Римо направился к дверям, Чиун окликнул его:
— Ты можешь передать яйцекладущей, чтобы она возвращалась на свой пост. Хи-хи. Яйцекладущая. Хи-хи.
Римо набрал номер и долго прислушивался к гудкам, тем временем его вызов передавали из Олбани через Денвер и Торонто, пока наконец не зазвонил телефон на острове Сент-Мартин на Карибах.
— Алло? — ответил дрожащий голос.
Римо помедлил, прежде чем ответить.
— Кто это? — спросил он с подозрением.
— Это Берри, — ответил хнычущий голос. — Наверное, вы звоните доктору Смиту?
— Возможно, — с опаской ответил Римо.
— Я передам ему, что нужно. Его здесь нет. А мне так хотелось бы, чтобы он уже вернулся. Мне так его не хватает.
— Что за Берри? Кто вы? — спросил Римо.
— Берри Швайд. Я лучший друг доктора Смита. Самый близкий его друг. А вас ведь зовут Римо, правда? Чем я могу быть вам полезен?
— Когда Смитти должен вернуться?
— Не знаю. Мне так хочется, чтобы он уже был тут. Я так не люблю разговаривать по телефону, — ответил Берри Швайд.
— Передайте ему от меня сообщение, ладно? — сказал Римо.
— Давайте. Я запишу.
— Передайте ему, что я хочу получить сведения о человеке по имени Перривезер. Валдрон Перривезер Третий.
— Это имя начинается с "П"? — переспросил Берри.
Римо повесил трубку.
В особняке Перривезер повел их мимо сияющей белизной лаборатории в темный коридор.
— Разве вы не хотели, чтобы мы осмотрели лабораторию? — спросил Римо.
— Через пару минут. Но сначала я хотел бы показать вам кое-что другое. Вон там есть комната. Пойдемте за мной.
— Здесь пахнет чем-то нехорошим, — сказал Чиун по-корейски, пока они шли в нескольких шагах позади Перривезера по пыльному, устланному ковром коридору.
— Возможно, это его ногти, — также по-корейски ответил Римо. — Ты обратил на них внимание?
— Однако ж его одежда безукоризненна.
— А что это за болтовня, будто Дара — яйцекладущая? — спросил Римо.
— Ах, это, — отмахнулся Чиун.
— Да, именно это.
— Когда говоришь о белой женщине, все сойдет, — ответил Чиун.
— Будем считать, что я этого не слышал, — сказал Римо.
— Он пришел в ярость, когда ты употребил слово «козявки», — заметил Чиун.
— Странно для человека, который все время с ними работает. Может, он держит их у себя под ногтями в качестве домашних животных.
— Тише, — зашипел по-корейски Чиун.
— Что такое?
— Из комнаты в конце коридора доносятся какие-то звуки.
Римо напряг слух. Старик прав. За толстой дверью в конце коридора кто-то дышал. Судя по звуку, кто-то очень большой. По мере их приближения дыхание становилось все громче.
— Может, кто-то храпит, — сказал по-корейски Римо. — Судя по тому, как выглядит это место, сон здесь — самое большое развлечение.
Чиун не улыбался.
— Что там, Чиун? — спросил Римо. — Что за зверь?
— Два существа, — ответил Чиун.
Шум стал громче. Воздух со свистом вырывался из легких, так что казалось, будто легкие эти — из бетона. Приблизившись к двери, Римо и Чиун почувствовали, что за ней таится нечто ужасное. Воздух стал холоднее, появился отвратительный запах.
— Следи за дыханием, — коротко бросил Чиун по-корейски.
Зловоние клубилось вокруг них точно дым.
Перривезер отступил в сторону от дверного проема.
— Что там такое? — поинтересовался Римо.
— Существа, которые я хотел вам показать, — ответил Перривезер. — Подождите меня здесь. Я должен кое-что принести из кабинета.
— Мы подождем, — ответил Римо, когда Перривезер быстро пошел прочь.
Чиуну же он шепнул:
— Что бы там ни было, оно знает, что мы приближаемся.
— И ему это не нравится, — сказал Чиун.
Звуки за дверью на миг стихли, потом точно взорвались — и резко смолкли.
Вдруг за спиной Римо и Чиуна упала стальная плита, наглухо отделив их от коридора. В тот же миг тяжелая дверь перед ними распахнулась.
Чиун оглянулся на тяжелую стальную плиту.
— Вперед или назад? — спросил Римо.
— Полагаю, мы должны посмотреть, что за сюрприз приготовил нам этот ненормальный, — сказал Чиун.
Двое мужчин вошли в комнату. Там, около дальней стены спокойно стояли два человека, мужчина и женщина. По их лицам блуждали легкие улыбки. А руки были чопорно сложены на груди.
— Привет, — сказал Римо. Он обернулся к Чиуну. — Что ты на это скажешь?
— Звериные звуки исходили из этой комнаты, — сказал Чиун.
Глория Мусвассер улыбнулась, и они с Натаном отошли друг от друга. Между ними на полу стояла лужа крови, в которой плавал проломленный человеческий череп. Глория медленно направилась к Римо и Чиуну.
— Обои здесь красные, — сказал Римо, вдруг обратив внимание на эту деталь.
— Это не обои. Это кровь, — ответил Чиун.
Глория раскрыла рот. Облако смердящего газа вырвалось из ее губ, точно дым из печной трубы, вместе с мощным рыком, таким громким и низким, что, казалось, будто от него задрожали стены. Глаза женщины горели нечеловеческим огнем.
— Тебе следовало бы принять что-то от этого запаха, — сказал Римо.
Он небрежно протянул руку в сторону Глории, и тут женщина одним молниеносным движением швырнула его через всю комнату, точно мячик для пинг-понга. Римо инстинктивно свернулся в комок, оттолкнулся от стены ногами и невредимый отскочил от нее.
— Какого?
На Римо, пронзительно завывая, как полицейская сирена, надвигался Натан. Руки его были вытянуты, ногти окровавлены, глаза остекленели. Краем глаза Римо заметил, что женщина тоже приближается, зубы ее были оскалены, как у бешеной собаки, губы кривились в злобной гримасе ненависти.
— Позаботься о мужчине, — тихо произнес Чиун.
Римо видел, как руки старого корейца описывали мягкие приманивающие круги, потом послышался пронзительный визг, когда Глория с диким взглядом развернулась и кинулась к корейцу.
А Натан приближался к Римо, голова его была опущена, как у атакующего быка, но двигался он очень быстро. Когда он, подскакивая и ныряя вперед, кружил вокруг Римо, движения его были столь стремительны, что глаз едва успевал их уловить; Римо делал все возможное, чтобы уклониться от неточных, но могучих ударов Натана.
Один сокрушительный удар обрушился на лопатки Римо, вышибив у него воздух из легких. Пока Римо пытался подняться, Натан подпрыгнул на добрых шесть футов вверх, а потом, ногами вперед, рухнул на поверженного противника.
— Ладно же! — взревел Римо. — Хватит с меня.
Он откатился в сторону за долю секунды до того, как точно на то место, которое он занимал прежде, приземлился Натан. Сила удара его ноги была такова, что под ковром раскололась половая доска, и Натан провалился, голова его недоуменно поворачивалась из стороны в сторону.
— Дыра, — сказал Римо, указывая на отверстие, в котором застряла нога Натана.
— Гыыыыых, — прорычал Натан.
— Согласен, — кивнул Римо.
Он разом опустил оба кулака на плечи Натана, сконцентрировав всю силу в точках соприкосновения. Огромный мужчина с оглушающим ревом провалился сквозь пол, стащив вслед за собой ковер.
Римо оглянулся, Глория с визгом кинулась к Чиуну. Старый кореец стоял, как вкопанный, сложив на груди руки. Он кивнул Римо, тот подождал долю секунды, потом выставил вперед ногу. Женщина, споткнувшись, с мычанием наклонилась было вперед.
— Хоп, малышка, — сказал Римо и, схватив Глорию за ногу, подбросил ее в воздух.
Она дважды перекувыркнулась в воздухе, а потом лицом вперед провалилась в дыру, где исчез ковер. Приземлилась она с глухим шлепком.
— Достаточно, — сказал Римо Чиун.
— Они больше не рычат, — сказал Римо. — Может, вырубились.
— Не рычат, но что-то еще есть. Ты слышишь?
Римо прислушался. Снизу доносилось низкое жужжание, тихое, но непрерывное. Римо и Чиун двинулись к пролому в полу, и тут из дыры вылетел рой мух, которые в ярко освещенной комнате казались черными.
— По-моему, нам следует убираться отсюда, — сказал Римо.
— Не узнав, что находится внизу? — спросил Чиун, указывая на дыру.
— Так иди и посмотри. А я подожду тебя здесь.
— Мастер Синанджу не лазает по подвалам.
Римо застонал в душе и скользнул в пролом, заблокировав свои дыхательные отверстия, чтобы в них не проникли мушки, от толстого слоя которых буквально почернел подвал. По мере того, как все больше насекомых вылетало через пролом в верхнее помещение, Римо смог хоть что-то разглядеть сквозь флер кружащих черных точек.
Недвижные тела тех двух существ, которые напали на Римо и Чиуна, скорчившись, лежали на сваленном кучей ковре и мухи закрывали их таким плотным слоем, что они скорее напоминали чудовищные глыбы шоколада, чем человеческие тела. Римо смахнул несколько десятков мух с их лиц. Широко открытые глаза мужчины и женщины уже начади стекленеть.
— Они мертвы, — крикнул Римо.
— Итак?
— Итак, что еще тебе надо? Тут внизу около десяти миллионов мух, — сказал Римо.
— Итак, сообщи нечто, мне неизвестное.
Римо огляделся по сторонам. Когда глаза его привыкли к темноте, он различил очертания нескольких предметов, они все казались пушистыми и мягкими от обволакивавшего их покрова из мух. Топая ногами и размахивая руками, Римо очистил от мух один из предметов.
— Боже, — тихо произнес он, увидев побелевшие кости.
Это был скелет взрослой коровы, ее кости были почти полностью очищены от мяса. Только кое-где на костях болталось несколько гниющих лоскутов.
Были тут и другие скелеты: собака, несколько кошек и еще нечто с рогами, Римо решил, что это, должно быть, коза.
Через отверстие в полу он прыжком вернулся в верхнее помещение.
— Это кладбище, — сказал он. — Мертвые животные.
— Но не просто кладбище? — спросил Чиун.
— Вроде ресторана. Ресторана для мух, — сказал Римо. — Пошли отсюда.
Когда они разорвали тяжелую стальную плиту и осмотрели дом, он оказался пустым. Перривезер ушел.
В лаборатории все выглядело вполне обыкновенно, кроме плексигласового куба, соединенного с каким-то сложным аппаратом. В кубе ничего не было, кроме куска протухшего мяса и нескольких мушиных пятнышек.
— Ты думаешь, это может что-то значить? — спросил Римо.
— Вряд ли пристало Мастеру Синанджу разглядывать помет всяких козявок, — надменно заявил Чиун. — Эти мелочи мы оставим императору Смиту. Белым людям нравится помет. Именно поэтому они изобрели танцы диско и замороженную пищу.
Римо взломал запертый ящик стола, внутри лежала пачка листков, испещренных математическими уравнениями и неразборчивыми записями.
— Здесь личные вещи и письма. Еще заметки. Они принадлежали... ну-ка посмотрим, — он перевернул один из конвертов. — Декстер Морли. Тут еще куча каких-то букв после его имени.
— Букв? — переспросил Чиун.
— Ага. Сокращения от званий. Вроде д. фил от доктора философии. Думаю, кем бы он ни был, он тоже доктор.
— Да, доктор. Без сомнения ветеринар, — сказал Чиун, с отвращением окидывая взглядом аквариумы, наполненные жабами и саламандрами.
— Я должен встретиться с доктором Римо и доктором Чиуном, — сказал он.
— Очень сожалею, мистер Перивинкль, но сейчас это невозможно, — ответила Дара, возвращая ему карточку.
— Перривезер, а не Перивинкль, ты, яйцекладущая, — зло поправил он. — Ты должна была слышать обо мне.
— Как вы меня назвали?
— Я назвал тебя яйцекладущей.
— Я знаю, кто вы! — вдруг сорвалась Дара. — Вы — тот самый ненормальный, который всегда находит оправдание для совершенного насилия.
— А твое место в гнезде, — отрезал Перривезер. — Немедленно вызови сюда этих двух ученых.
— Вы самый грубый...
— В гнезде с апельсиновыми шкурками и кофейной гущей на дне. Делай, что тебе велено, вызови их.
Дара нажала кнопку интеркома, и ее голос прозвучал по всему лабораторному комплексу.
— Я полагаю, что службе безопасности следует заняться вами, мистер Перривезер. Вы понимаете? Службе безопасности.
— Я не намерен ничего обсуждать с самкой. Вызовите ваших ученых.
В главной лаборатории Римо услышал голос Дары.
— Служба безопасности, — сказал он. — По-моему, это о нас речь.
Чиун встал из позы лотоса, в которой восседал на одном из лабораторных столов.
— Самое время, — буркнул он. — Неудивительно, что ученым постоянно дают какие-то награды. Они достойны медалей за свою способность терпеливо сносить смертельную скуку.
— Я думаю, некоторые из них не только восседают на столах, но и еще кое-чем занимаются, — ответил ему Римо.
— Если бы их, подобно мне, приводили в отчаяние неблагодарные ученики, то они давно бы оказались под столами, а не на них, — ответствовал Чиун.
— Почему бы нам не пойти узнать, что хочет Дара? — поинтересовался Римо.
— Если тебе угодно. Только если вы двое начнете шумно совокупляться в ее кабинете, я не уверен, что смогу держать себя в руках.
— Постараюсь в дальнейшем проделывать это потише, папочка.
— Посмотрим, как тебе это удастся.
— А, доктор Римо и доктор Чиун, — произнес Перривезер.
Он протянул свою карточку Римо, который даже не обратил на нее внимания. Он перебросил ее на ладонь Чиуна. И Чиун порвал карточку.
— В чем дело, Дара? — спросил Римо.
— Вот этот субъект назвал меня яйцекладущей.
Чиун хихикнул.
— Яйцекладущая, — фыркнул он. — Что за прелестное наименование для белой женщины.
Дара гневно вскинула руки вверх и выскочила из кабинета.
— Я Чиун, — сообщил кореец Перривезеру, слегка кивнув ему в знак приветствия.
— А вы, должно быть, доктор Римо? — спросил Перривезер.
— Достаточно и просто Римо.
Перривезер протянул Римо руку, но тот ее вроде бы не заметил. Перривезер окинул молодого человека быстрым оценивающим взглядом, от которого не ускользнули широкие запястья Римо. Этот парень мало похож на ученого. Скорее на охранника, видимо, призванного защищать старца-азиата. Перривезер невольно усмехнулся. Он подумал, что доктор Ревитс, сумей он заговорить, мог бы им сказать пару слов о пригодности охранников.
Но неважно. Значит, его задача окажется только легче, чем он ожидал.
— Я крайне восхищен вашей работой по уничтожению жука Унга в Увенде, — сказал Перривезер.
Римо, в свою очередь, тоже оценил Перривезера. Этот человек выглядел слишком приглаженным, слишком хорошо и изысканно одетым, чтобы быть ученым. Но ногти у него оказались грязными.
— Вы прочитали об этом в газетах?
— Да, — ответил Перривезер. — Видите ли, я и сам интересуюсь энтомологией. И у меня дома очень хорошая, современная лаборатория. Вам следовало бы взглянуть на нее.
— Зачем? — холодно спросил Римо.
— Вы являетесь самыми выдающимися энтомологами в МОЗСХО, а потому ваше мнение о моем эксперименте было бы весьма ценным и полезным.
— Его мнение вовсе нельзя назвать полезным, — заметил Чиун, кидая взгляд на Римо. — Он даже не знает, какую одежду следует носить. Как же можно ожидать, что он сумеет оценить науку?
Перривезер посмотрел на Чиуна, потом в замешательстве глянул на Римо.
— Мое мнение столь же хорошо, как и чье-либо иное, — раздраженно ответил Римо. — Так какие же опыты с козявками вы проводите, мистер Перивинкль?
— Перривезер, — поправил тот. — И пожалуйста, говорите «насекомые». «Козявка» звучит так... — он смолк и вынужден был сделать несколько глубоких вздохов, чтобы успокоиться. — Они не козявки. Они насекомые, — закончил он наконец. — А после вашей блистательно проделанной работы с жуком Унга я поспешил предупредить вас о еще большей опасности, которую мне удалось обнаружить в ходе моих экспериментов.
— Что же это такое? — спросил Римо.
— Я лучше непосредственно покажу вам, — ответил Перривезер. Он придвинулся поближе, и Римо ощутил запах разложения и гнилой пищи, исходивший от кожи этого человека. — Мне известно, что у вас тут были хлопоты с террористами. Так вот, с тех пор, как я начал работать над своим последним экспериментом, мне тоже несколько раз угрожали. Сегодня ночью я ожидаю нападения на свою лабораторию.
— Вам придется рассказать мне что-нибудь о содержании вашей работы, — обратился Римо к Перривезеру. — И пожалуйста, прошу вас, встаньте с подветренной стороны.
— Ничего ему не говорите, — предупредил Перривезера Чиун. — Через две минуты он все забудет. Этот тип никогда ничего не помнит.
Между этими двумя происходило нечто непонятное Перривезеру, поэтому он решил обращаться только к Римо.
— Речь идет о новой разновидности насекомых, — сказал Перривезер. — Они очень быстро размножаются, и, если моя догадка верна, за несколько недель могут овладеть всей планетой.
— Тогда почему вы улыбаетесь? — спросил Римо.
— Наверное, просто нервы сдают, — ответил Перривезер.
Он хлопнул себя ладонью по губам. А Римо отметил, что пальцы у этого человека длинные, тонкие и угловатые, точно паучьи ножки.
— Нам лучше пойти и самим посмотреть на это существо, — сказал Римо.
— По-моему, это очень важно, — заметил Перривезер, — мой личный самолет ждет нас.
Римо отозвал в сторону Чиуна.
— Поговори с ним несколько минут. Я хочу связаться со Смитти и проверить этого типа.
— Хорошо, — ответил Чиун. Когда Римо направился к дверям, Чиун окликнул его:
— Ты можешь передать яйцекладущей, чтобы она возвращалась на свой пост. Хи-хи. Яйцекладущая. Хи-хи.
Римо набрал номер и долго прислушивался к гудкам, тем временем его вызов передавали из Олбани через Денвер и Торонто, пока наконец не зазвонил телефон на острове Сент-Мартин на Карибах.
— Алло? — ответил дрожащий голос.
Римо помедлил, прежде чем ответить.
— Кто это? — спросил он с подозрением.
— Это Берри, — ответил хнычущий голос. — Наверное, вы звоните доктору Смиту?
— Возможно, — с опаской ответил Римо.
— Я передам ему, что нужно. Его здесь нет. А мне так хотелось бы, чтобы он уже вернулся. Мне так его не хватает.
— Что за Берри? Кто вы? — спросил Римо.
— Берри Швайд. Я лучший друг доктора Смита. Самый близкий его друг. А вас ведь зовут Римо, правда? Чем я могу быть вам полезен?
— Когда Смитти должен вернуться?
— Не знаю. Мне так хочется, чтобы он уже был тут. Я так не люблю разговаривать по телефону, — ответил Берри Швайд.
— Передайте ему от меня сообщение, ладно? — сказал Римо.
— Давайте. Я запишу.
— Передайте ему, что я хочу получить сведения о человеке по имени Перривезер. Валдрон Перривезер Третий.
— Это имя начинается с "П"? — переспросил Берри.
Римо повесил трубку.
В особняке Перривезер повел их мимо сияющей белизной лаборатории в темный коридор.
— Разве вы не хотели, чтобы мы осмотрели лабораторию? — спросил Римо.
— Через пару минут. Но сначала я хотел бы показать вам кое-что другое. Вон там есть комната. Пойдемте за мной.
— Здесь пахнет чем-то нехорошим, — сказал Чиун по-корейски, пока они шли в нескольких шагах позади Перривезера по пыльному, устланному ковром коридору.
— Возможно, это его ногти, — также по-корейски ответил Римо. — Ты обратил на них внимание?
— Однако ж его одежда безукоризненна.
— А что это за болтовня, будто Дара — яйцекладущая? — спросил Римо.
— Ах, это, — отмахнулся Чиун.
— Да, именно это.
— Когда говоришь о белой женщине, все сойдет, — ответил Чиун.
— Будем считать, что я этого не слышал, — сказал Римо.
— Он пришел в ярость, когда ты употребил слово «козявки», — заметил Чиун.
— Странно для человека, который все время с ними работает. Может, он держит их у себя под ногтями в качестве домашних животных.
— Тише, — зашипел по-корейски Чиун.
— Что такое?
— Из комнаты в конце коридора доносятся какие-то звуки.
Римо напряг слух. Старик прав. За толстой дверью в конце коридора кто-то дышал. Судя по звуку, кто-то очень большой. По мере их приближения дыхание становилось все громче.
— Может, кто-то храпит, — сказал по-корейски Римо. — Судя по тому, как выглядит это место, сон здесь — самое большое развлечение.
Чиун не улыбался.
— Что там, Чиун? — спросил Римо. — Что за зверь?
— Два существа, — ответил Чиун.
Шум стал громче. Воздух со свистом вырывался из легких, так что казалось, будто легкие эти — из бетона. Приблизившись к двери, Римо и Чиун почувствовали, что за ней таится нечто ужасное. Воздух стал холоднее, появился отвратительный запах.
— Следи за дыханием, — коротко бросил Чиун по-корейски.
Зловоние клубилось вокруг них точно дым.
Перривезер отступил в сторону от дверного проема.
— Что там такое? — поинтересовался Римо.
— Существа, которые я хотел вам показать, — ответил Перривезер. — Подождите меня здесь. Я должен кое-что принести из кабинета.
— Мы подождем, — ответил Римо, когда Перривезер быстро пошел прочь.
Чиуну же он шепнул:
— Что бы там ни было, оно знает, что мы приближаемся.
— И ему это не нравится, — сказал Чиун.
Звуки за дверью на миг стихли, потом точно взорвались — и резко смолкли.
Вдруг за спиной Римо и Чиуна упала стальная плита, наглухо отделив их от коридора. В тот же миг тяжелая дверь перед ними распахнулась.
Чиун оглянулся на тяжелую стальную плиту.
— Вперед или назад? — спросил Римо.
— Полагаю, мы должны посмотреть, что за сюрприз приготовил нам этот ненормальный, — сказал Чиун.
Двое мужчин вошли в комнату. Там, около дальней стены спокойно стояли два человека, мужчина и женщина. По их лицам блуждали легкие улыбки. А руки были чопорно сложены на груди.
— Привет, — сказал Римо. Он обернулся к Чиуну. — Что ты на это скажешь?
— Звериные звуки исходили из этой комнаты, — сказал Чиун.
Глория Мусвассер улыбнулась, и они с Натаном отошли друг от друга. Между ними на полу стояла лужа крови, в которой плавал проломленный человеческий череп. Глория медленно направилась к Римо и Чиуну.
— Обои здесь красные, — сказал Римо, вдруг обратив внимание на эту деталь.
— Это не обои. Это кровь, — ответил Чиун.
Глория раскрыла рот. Облако смердящего газа вырвалось из ее губ, точно дым из печной трубы, вместе с мощным рыком, таким громким и низким, что, казалось, будто от него задрожали стены. Глаза женщины горели нечеловеческим огнем.
— Тебе следовало бы принять что-то от этого запаха, — сказал Римо.
Он небрежно протянул руку в сторону Глории, и тут женщина одним молниеносным движением швырнула его через всю комнату, точно мячик для пинг-понга. Римо инстинктивно свернулся в комок, оттолкнулся от стены ногами и невредимый отскочил от нее.
— Какого?
На Римо, пронзительно завывая, как полицейская сирена, надвигался Натан. Руки его были вытянуты, ногти окровавлены, глаза остекленели. Краем глаза Римо заметил, что женщина тоже приближается, зубы ее были оскалены, как у бешеной собаки, губы кривились в злобной гримасе ненависти.
— Позаботься о мужчине, — тихо произнес Чиун.
Римо видел, как руки старого корейца описывали мягкие приманивающие круги, потом послышался пронзительный визг, когда Глория с диким взглядом развернулась и кинулась к корейцу.
А Натан приближался к Римо, голова его была опущена, как у атакующего быка, но двигался он очень быстро. Когда он, подскакивая и ныряя вперед, кружил вокруг Римо, движения его были столь стремительны, что глаз едва успевал их уловить; Римо делал все возможное, чтобы уклониться от неточных, но могучих ударов Натана.
Один сокрушительный удар обрушился на лопатки Римо, вышибив у него воздух из легких. Пока Римо пытался подняться, Натан подпрыгнул на добрых шесть футов вверх, а потом, ногами вперед, рухнул на поверженного противника.
— Ладно же! — взревел Римо. — Хватит с меня.
Он откатился в сторону за долю секунды до того, как точно на то место, которое он занимал прежде, приземлился Натан. Сила удара его ноги была такова, что под ковром раскололась половая доска, и Натан провалился, голова его недоуменно поворачивалась из стороны в сторону.
— Дыра, — сказал Римо, указывая на отверстие, в котором застряла нога Натана.
— Гыыыыых, — прорычал Натан.
— Согласен, — кивнул Римо.
Он разом опустил оба кулака на плечи Натана, сконцентрировав всю силу в точках соприкосновения. Огромный мужчина с оглушающим ревом провалился сквозь пол, стащив вслед за собой ковер.
Римо оглянулся, Глория с визгом кинулась к Чиуну. Старый кореец стоял, как вкопанный, сложив на груди руки. Он кивнул Римо, тот подождал долю секунды, потом выставил вперед ногу. Женщина, споткнувшись, с мычанием наклонилась было вперед.
— Хоп, малышка, — сказал Римо и, схватив Глорию за ногу, подбросил ее в воздух.
Она дважды перекувыркнулась в воздухе, а потом лицом вперед провалилась в дыру, где исчез ковер. Приземлилась она с глухим шлепком.
— Достаточно, — сказал Римо Чиун.
— Они больше не рычат, — сказал Римо. — Может, вырубились.
— Не рычат, но что-то еще есть. Ты слышишь?
Римо прислушался. Снизу доносилось низкое жужжание, тихое, но непрерывное. Римо и Чиун двинулись к пролому в полу, и тут из дыры вылетел рой мух, которые в ярко освещенной комнате казались черными.
— По-моему, нам следует убираться отсюда, — сказал Римо.
— Не узнав, что находится внизу? — спросил Чиун, указывая на дыру.
— Так иди и посмотри. А я подожду тебя здесь.
— Мастер Синанджу не лазает по подвалам.
Римо застонал в душе и скользнул в пролом, заблокировав свои дыхательные отверстия, чтобы в них не проникли мушки, от толстого слоя которых буквально почернел подвал. По мере того, как все больше насекомых вылетало через пролом в верхнее помещение, Римо смог хоть что-то разглядеть сквозь флер кружащих черных точек.
Недвижные тела тех двух существ, которые напали на Римо и Чиуна, скорчившись, лежали на сваленном кучей ковре и мухи закрывали их таким плотным слоем, что они скорее напоминали чудовищные глыбы шоколада, чем человеческие тела. Римо смахнул несколько десятков мух с их лиц. Широко открытые глаза мужчины и женщины уже начади стекленеть.
— Они мертвы, — крикнул Римо.
— Итак?
— Итак, что еще тебе надо? Тут внизу около десяти миллионов мух, — сказал Римо.
— Итак, сообщи нечто, мне неизвестное.
Римо огляделся по сторонам. Когда глаза его привыкли к темноте, он различил очертания нескольких предметов, они все казались пушистыми и мягкими от обволакивавшего их покрова из мух. Топая ногами и размахивая руками, Римо очистил от мух один из предметов.
— Боже, — тихо произнес он, увидев побелевшие кости.
Это был скелет взрослой коровы, ее кости были почти полностью очищены от мяса. Только кое-где на костях болталось несколько гниющих лоскутов.
Были тут и другие скелеты: собака, несколько кошек и еще нечто с рогами, Римо решил, что это, должно быть, коза.
Через отверстие в полу он прыжком вернулся в верхнее помещение.
— Это кладбище, — сказал он. — Мертвые животные.
— Но не просто кладбище? — спросил Чиун.
— Вроде ресторана. Ресторана для мух, — сказал Римо. — Пошли отсюда.
Когда они разорвали тяжелую стальную плиту и осмотрели дом, он оказался пустым. Перривезер ушел.
В лаборатории все выглядело вполне обыкновенно, кроме плексигласового куба, соединенного с каким-то сложным аппаратом. В кубе ничего не было, кроме куска протухшего мяса и нескольких мушиных пятнышек.
— Ты думаешь, это может что-то значить? — спросил Римо.
— Вряд ли пристало Мастеру Синанджу разглядывать помет всяких козявок, — надменно заявил Чиун. — Эти мелочи мы оставим императору Смиту. Белым людям нравится помет. Именно поэтому они изобрели танцы диско и замороженную пищу.
Римо взломал запертый ящик стола, внутри лежала пачка листков, испещренных математическими уравнениями и неразборчивыми записями.
— Здесь личные вещи и письма. Еще заметки. Они принадлежали... ну-ка посмотрим, — он перевернул один из конвертов. — Декстер Морли. Тут еще куча каких-то букв после его имени.
— Букв? — переспросил Чиун.
— Ага. Сокращения от званий. Вроде д. фил от доктора философии. Думаю, кем бы он ни был, он тоже доктор.
— Да, доктор. Без сомнения ветеринар, — сказал Чиун, с отвращением окидывая взглядом аквариумы, наполненные жабами и саламандрами.
Глава семнадцатая
Когда Смит вошел в свою квартиру на Сент-Мартине, Берри Швайд, закутавшись в голубое одеяльце, скорчился в углу, подальше от лучей яркого солнца.
Когда появился Смит, Берри увидел его и вспыхнул от радости, столь сильной и всепоглощающей, что она озарила его жалкое лицо, будто магниевая вспышка.
— Ты вернулся! Ты на самом деле вернулся! — кричал Берри.
Он поднялся на ноги, низенький и пухлый.
— Я же говорил тебе, что вернусь, Берри, — ответил Смит.
В руках у него был маленький чемоданчик с компьютерным доступом к записям КЮРЕ, который он взял из камеры хранения в аэропорту Сан-Хуан в Пуэрто-Рико.
Едва Смит положил чемоданчик на журнальный столик, как одна из его застежек отскочила, Смит со вздохом открыл чемоданчик и ответил на телефонный вызов.
— Да?
— Это звонят из вашего кабинета, доктор Смит.
— Это вы, миссис Микулка?
Голос у женщины был явно более веселый, чем накануне.
— Я только хотела вам сообщить... Я полагаю, что хорошенько подумав... то есть я хочу сказать...
— Я уверен, что вы ничего не упустите, миссис Микулка, — сказал Смит.
— Ой, да это вовсе не я. Все было так непонятно, загадочно, а потом я получила эту телеграмму и...
— Миссис Микулка, в данный момент я действительно очень занят, — сказал Смит. — Наверное, этот разговор можно отложить.
— Я понимаю, доктор Смит. Еще только о моем увольнении...
— Вы не будете уволены, — ровным голосом сказал Смит.
— А я думала, вы захотите, чтобы я ушла, — ответила она.
— Не знаю, почему вам пришла в голову такая мысль, — заметил Смит.
— Ну, ведь... э, ну... — забормотала она.
— Продолжайте работать, миссис Микулка.
Когда он разъединился, Берри Швайд спросил:
— Харолд, дать тебе попить чего-нибудь прохладительного?
— Не надо, Берри.
— Вот. Я уже налил, — он протянул Смиту бокал с какой-то зеленоватой жидкостью.
Смит взял бокал.
— Но ведь он совсем не холодный, — заметил Смит.
— Лед растаял. Я приготовил его еще вчера сразу после твоего ухода. Я и в самом деле очень скучал по тебе, Харолд.
Смит откашлялся.
— Хотя я и пытался тут хоть как-то скоротать время. Я записывал рок-музыку и работал с космической рефракцией, которая сохраняет все твои записи, а еще разговаривал с твоим приятелем Римо по телефону.
— Что такое? — Смит воззрился на кругленького, похожего на шарик масла человечка. — Почему же ты мне раньше не сказал? Когда он звонил?
— Сегодня утром. Он говорил что-то о человеке по имени Перривезер.
— А что он о нем говорил? — сердито спросил Смит.
— Он ничего не знал о нем. И просил тебя выяснить, кто этот человек, — продолжая объяснять, Швайд раскрыл чемоданчик Смита и заговорил громче, выстукивая на клавиатуре: «Валдрон Перривезер Третий, адрес...»
Смит пошел на кухню и смешал себе прохладительный напиток, добавив холодной воды из-под крана.
Когда он вернулся в гостиную, Швайд вручил ему большой лист бумаги. Смит посмотрел на записи и кивнул.
— Я правильно сделал, Харолд? Ты мной доволен?
— Ты прекрасно справился, Берри, — одобрил Смит.
Он позвонил Римо в лаборатории МОЗСХО, но ему ответили, что Римо и Чиун выехали в Массачусетс.
Просмотрев компьютерную распечатку, сделанную Берри, Смит набрал номер телефона Перривезера.
— Говорите, — донесся до него знакомый голос.
— Это Смит. Что вы задумали, Римо?
— Я думаю о том, что прошлой ночью нам пришлось избавляться от атомной бомбы. А теперь у нас тут три трупа и чертов зоопарк из скелетов. Как вы полагаете, вы смогли бы прервать свое островное помешательство и приехать помочь нам?
— Чьи эти три трупа? — спросил Смит.
— Понятия не имею.
— Кто их убил?
— Мы. Точнее, мы убили двоих, — поправился Римо. — Послушайте, Смитти, по телефону это слишком долго объяснять. Кстати о телефоне, что за странный тип отвечает по вашему номеру? Я думал, что никому, кроме вас, не позволено отвечать на звонки вашего телефона.
— Обычно так оно и есть, — ответил Смит. — Но тут были исключительные обстоятельства.
— Что сие означает?
— Мне пришлось уехать по делам, — пояснил Смит.
— Интересно, чем это вы занимались, нашли магазин, где канцелярские скрепки дешевле? Ладно, Смитти, давайте ближе к делу. Тут у нас становится горячо.
Когда появился Смит, Берри увидел его и вспыхнул от радости, столь сильной и всепоглощающей, что она озарила его жалкое лицо, будто магниевая вспышка.
— Ты вернулся! Ты на самом деле вернулся! — кричал Берри.
Он поднялся на ноги, низенький и пухлый.
— Я же говорил тебе, что вернусь, Берри, — ответил Смит.
В руках у него был маленький чемоданчик с компьютерным доступом к записям КЮРЕ, который он взял из камеры хранения в аэропорту Сан-Хуан в Пуэрто-Рико.
Едва Смит положил чемоданчик на журнальный столик, как одна из его застежек отскочила, Смит со вздохом открыл чемоданчик и ответил на телефонный вызов.
— Да?
— Это звонят из вашего кабинета, доктор Смит.
— Это вы, миссис Микулка?
Голос у женщины был явно более веселый, чем накануне.
— Я только хотела вам сообщить... Я полагаю, что хорошенько подумав... то есть я хочу сказать...
— Я уверен, что вы ничего не упустите, миссис Микулка, — сказал Смит.
— Ой, да это вовсе не я. Все было так непонятно, загадочно, а потом я получила эту телеграмму и...
— Миссис Микулка, в данный момент я действительно очень занят, — сказал Смит. — Наверное, этот разговор можно отложить.
— Я понимаю, доктор Смит. Еще только о моем увольнении...
— Вы не будете уволены, — ровным голосом сказал Смит.
— А я думала, вы захотите, чтобы я ушла, — ответила она.
— Не знаю, почему вам пришла в голову такая мысль, — заметил Смит.
— Ну, ведь... э, ну... — забормотала она.
— Продолжайте работать, миссис Микулка.
Когда он разъединился, Берри Швайд спросил:
— Харолд, дать тебе попить чего-нибудь прохладительного?
— Не надо, Берри.
— Вот. Я уже налил, — он протянул Смиту бокал с какой-то зеленоватой жидкостью.
Смит взял бокал.
— Но ведь он совсем не холодный, — заметил Смит.
— Лед растаял. Я приготовил его еще вчера сразу после твоего ухода. Я и в самом деле очень скучал по тебе, Харолд.
Смит откашлялся.
— Хотя я и пытался тут хоть как-то скоротать время. Я записывал рок-музыку и работал с космической рефракцией, которая сохраняет все твои записи, а еще разговаривал с твоим приятелем Римо по телефону.
— Что такое? — Смит воззрился на кругленького, похожего на шарик масла человечка. — Почему же ты мне раньше не сказал? Когда он звонил?
— Сегодня утром. Он говорил что-то о человеке по имени Перривезер.
— А что он о нем говорил? — сердито спросил Смит.
— Он ничего не знал о нем. И просил тебя выяснить, кто этот человек, — продолжая объяснять, Швайд раскрыл чемоданчик Смита и заговорил громче, выстукивая на клавиатуре: «Валдрон Перривезер Третий, адрес...»
Смит пошел на кухню и смешал себе прохладительный напиток, добавив холодной воды из-под крана.
Когда он вернулся в гостиную, Швайд вручил ему большой лист бумаги. Смит посмотрел на записи и кивнул.
— Я правильно сделал, Харолд? Ты мной доволен?
— Ты прекрасно справился, Берри, — одобрил Смит.
Он позвонил Римо в лаборатории МОЗСХО, но ему ответили, что Римо и Чиун выехали в Массачусетс.
Просмотрев компьютерную распечатку, сделанную Берри, Смит набрал номер телефона Перривезера.
— Говорите, — донесся до него знакомый голос.
— Это Смит. Что вы задумали, Римо?
— Я думаю о том, что прошлой ночью нам пришлось избавляться от атомной бомбы. А теперь у нас тут три трупа и чертов зоопарк из скелетов. Как вы полагаете, вы смогли бы прервать свое островное помешательство и приехать помочь нам?
— Чьи эти три трупа? — спросил Смит.
— Понятия не имею.
— Кто их убил?
— Мы. Точнее, мы убили двоих, — поправился Римо. — Послушайте, Смитти, по телефону это слишком долго объяснять. Кстати о телефоне, что за странный тип отвечает по вашему номеру? Я думал, что никому, кроме вас, не позволено отвечать на звонки вашего телефона.
— Обычно так оно и есть, — ответил Смит. — Но тут были исключительные обстоятельства.
— Что сие означает?
— Мне пришлось уехать по делам, — пояснил Смит.
— Интересно, чем это вы занимались, нашли магазин, где канцелярские скрепки дешевле? Ладно, Смитти, давайте ближе к делу. Тут у нас становится горячо.