— О Боже! — вновь выдохнула Молли.
   — Так в чем же здесь, собственно, проблема, Смитти? — спросил Римо.
   Удивленный столь непостижимой недогадливостью своего ученика, Чиун презрительно фыркнул.
   — Очевидно, — объявил он, — наш Император желает сделать создание по имени Бэмби своей наложницей. Разве этот старик с телом юноши может воспрепятствовать подобному желанию Императора Смита?
   — Да подождите вы! — с нехарактерной для него раздражительностью гаркнул Смит.
   «Замочная скважина США» начала показывать кадры, снятые раньше, за восемь месяцев до этого. На экране появилась сцена бракосочетания Бэкьюлэма с его двенадцатой женой, официанткой из придорожного ресторанчика, находящегося в городе Мобил, штат Алабама. Церемония проходила в номере для новобрачных отеля сети «Холидэй инн», рядом с недавним местом работы Бэмби. На пленке Ладлоу выглядел на все девяносто с лишним. С трудом опираясь на палку, сутулый и сморщенный сенатор чрезвычайно медленно подходил к свадебному торту. При этом, однако, законодатель не отрывал похотливого взгляда от округлого зада своей новой жены. За свадебным тортом вдоль всей стены стояли кислородные подушки.
   — Таким был сенатор Бэкьюлэм еще две недели тому назад, — заявил Смит.
   Камера вернулась в студию, к Джеду и Молли.
   — Неужели Ладлоу Бэкьюлэм нашел источник вечной молодости? — спросил свою аудиторию Джед. — На Капитолийском холме все хотят об этом знать, однако наш добрый сенатор предпочитает хранить молчание. Молли, ты должна восхищаться человеком, который желает умереть с улыбкой на лице.
   — Судя по тому, что я сейчас видела, завтра будет улыбаться не он один, — ответила Молли, не спеша закидывая ногу за ногу.
   Осклабившись, Джед принялся обмахивать себя листками с текстом.
   — Я по-прежнему не вижу здесь проблемы, — сказал Римо.
   — Ага! — воскликнул Чиун. — Наконец все стало ясно. Император желает заполучить себе молодое тело этого старика, а тот сопротивляется. Скажи нам только, куда его следует доставить, о достойнейший! Мы сделаем это без промедления.
   Из динамика раздался какой-то звук.
   Римо готов был поклясться, что он напоминает скрежет зубов — только очень, очень громкий.

5

   Кровь бросилась в глаза Пумы Ли, когда она увидела, как ее Немезида не спеша продвигается через толпу. В своей короткой юбке Виндалу двигалась вприпрыжку, походкой маленькой девочки. Ее длинные, до плеч, золотистые волосы со свистом рассекали воздух, многочисленные округлости слегка сотрясались.
   У Пумы уже давно ничего не сотрясалось.
   Под ее тонкую, почти прозрачную кожу были вмонтированы тонны стали и километры кевлара. Когда-то изумительно мягкие и упругие груди стали твердыми как гранит. И вот в этой-то стальной груди сейчас горело одно непреодолимое желание.
   Ничего подобного Пума раньше не испытывала.
   Все встречные что-то ей говорили, высказывая свое расположение и откровенно подлизываясь, однако Пума не слышала их слов — слишком громко стучало в висках. Лиц их она тоже не замечала. Окружающие для нее сейчас были чем-то вроде путающихся под ногами высоких пучков сухой травы.
   Впереди шведка миновала вход в мужской туалет, помеченный знаком «Шипеть!». Виндалу вошла в другую дверь, на которой было написано «Не шипеть!».
   Только когда Пума поспешно вошла в облицованное ослепительно белым кафелем помещение, к ней наконец вернулся слух. В туалете было пусто; шведка нигде не обнаруживалась. Слева от Пумы находился длинный ряд кабинок с закрытыми металлическими дверцами. Было совершенно тихо, лишь под потолком еле слышно жужжали люминесцентные лампы.
   Затем в дальнем конце комнаты послышался какой-то громоподобный звук. По узкому помещению прокатилось мощное рычание морского льва.
   Этот звук Пума узнала сразу. Подобно большинству удачливых топ-моделей, Виндалу очень часто вызывала у себя рвоту. Если бы не эта привычка, она быстро превратилась бы в бесформенную сосиску, какими становятся многие скандинавские женщины.
   Снова послышалось рычание морского льва.
   В том, что предлагал буфет, возможно, и не содержалось жира, но это не означало, что там вовсе не было калорий. Таким образом, перед тем, кто заботится о сохранении свой фигуры, возникала альтернатива: избавиться от этих калорий или тащить их домой. Судя по трубным звукам, раздававшимся из дальнего угла туалета, Виндалу собиралась полностью избавиться от последних остатков шоколадного мусса.
   Да, иногда бывает полезно вырвать, думала Пума Ли — и не только для того, чтобы избавиться от лишних калорий, как это сейчас делала Виндалу.
   Рвоту можно вызвать просто для того, чтобы освободить место для чего-то другого.
   Сейчас, приближаясь к ничего не подозревающему врагу, Пума Ли впервые в своей жизни знала, чего хочет.
   Она хотела иметь все сразу.
   Деньги. Восхищение. Власть.
   Она не удовлетворится какой-нибудь плохо прожаренной курицей, за которую готовы продать душу бесчисленные толпы будущих актеров. Пума Ли уже опробовала самое сочное из филе, и это для нее оказалось недостаточным.
   Пума хотела иметь все и сразу.
   Черноволосая актриса приняла решение в тот самый момент, когда заметила блондинку. Нельзя было сказать, что именно стало каплей, переполнившей чашу. Баланс нарушило не самодовольное выражение лица шведки за столом в буфете, не доставшийся ей приз Академии и не украденная роль.
   Подобно другим гигантским корпорациям, вроде автомобильных или химических концернов, две суперзвезды жестко конкурировали на мировом рынке. И подобно другим транснациональным корпорациям, они постоянно прибегали к промышленному шпионажу — как и везде, где дело пахнет большими деньгами. Сценаристы, которым, по их мнению, мало заплатили, перебегали от Пумы в студию Виндалу и обратно, принося с собой идеи, которые в тот момент уже начали находить свое воплощение на съемочной площадке. Но даже если этого не происходило, чужие сценарии, словно по волшебству, появлялись на столах руководителей конкурирующей компании, доставленные туда подкупленными охранниками или ночными сторожами. Располагая материалами из лагеря противника, опытные писаки быстро сооружали нечто аналогичное, хотя и достаточно сильно отличающееся от оригинала, чтобы дело не дошло до судебного разбирательства.
   Поэтому было нетрудно понять, почему каждый год обе кинофабрики выпускали по фильму на тему о том, как «террористы угрожают стюардессе», или как «клиенты угрожают владелице бара», или как «танцовщице из Лас-Вегаса угрожает воровская шайка». И не важно, которая из актрис первой начала копировать работу другой, — теперь это стало обычной практикой для обеих.
   Сегодня все кончится. Если до сих пор Пума терпела посягательства на свою территорию, то теперь так больше продолжаться не будет.
   Подойдя к последней кабинке, Пума взялась за ручку двери и слегка повернула ее. Чуть слышно звякнул замок.
   — Занято! — простонала Виндалу.
   Сквозь проем между полом и дверью Пума могла видеть скандинавскую принцессу, стоявшую на коленях перед своим фарфоровым божеством. Пума надавила на ручку чуточку сильнее.
   — Ради Бога! — крикнула Виндалу, вытащив палец из горла. — Вы разве не слышали, что я сказала? Уходите!
   В планы Пумы это не входило. Сложив руку «лодочкой», она, как будто дверь была сделана из алюминиевой фольги, а не из нержавеющей стали, просунула пальцы в кабину.
   Услышав скрежет разрываемого металла, Виндалу оглянулась и увидела, что из-под стальной поверхности выглядывает женская рука, а чьи-то длинные, хорошо наманикюренные пальцы открывают замок изнутри.
   — Что вы хотите? — закричала Виндалу, когда дверь начала медленно отворяться. Но когда она открылась полностью и шведка увидела, кто за ней стоит, то поняла ответ на свой вопрос. Соперница хотела ее убить.
   Хотя дверь больше не препятствовала осуществлению желаний Пумы, она одним движением сорвала ее с петель и отбросила назад — к зеркальной стене.
   Подобно испуганному кролику, Виндалу поспешно юркнула под разделявшую кабинки стенку. Пума бросилась за ней, но опоздала — стройная лодыжка скандинавской модели уже исчезла за перегородкой.
   Не обращая внимания на стальные барьеры, Пума устремилась за своей добычей. Она преодолевала препятствия с той же легкостью, с какой цирковой пудель прорывает бумажный круг. Тем не менее разница была очевидна. В облицованном кафелем помещении стоял такой грохот, как будто целая эскадрилья истребителей преодолевала звуковой барьер, а вместо разноцветной бумаги в воздух взлетали полосы раскаленного докрасна металла.
   Сквозь весь этот грохот едва пробивался голос Виндалу, отчаянно звавший на помощь.
* * *
   В ожидании неприятностей Чиз стоял у буфетного столика и смотрел на дверь дамской комнаты. Зная, что это ничего не даст, он не стал успокаивать свою супругу или пытаться ее отговорить. Сила ее была теперь настолько велика, что физически Чиз не смог бы с ней справиться. Сам являясь образчиком первобытной мужской доблести, он понимал стремление Пумы полностью контролировать свою территорию. Он также понимал — и разделял — ее страстное желание уничтожить какое-нибудь живое существо, разодрать его на части, причем только по одной-единственной причине: потому что теперь это было возможно.
   Люди, сновавшие вокруг столика с едой, прямо-таки напрашивались на то, чтобы их разодрали в клочья. Однако, к счастью, поблизости не находилось никого, на ком Чиз мог бы сосредоточить свои человекоубийственные желания — то есть кого-нибудь вроде Виндалу. Все цели были практически одинаковыми и не представляли для Чиза особого интереса. Кроме того, в присутствии стольких людей он в отличие от своей жены все же испытывал некоторые опасения. Чиз и хотел бы заняться нехорошими вещами, но его останавливал страх быть пойманным и наказанным. Герой боевиков понимал, что его новые желания являются порождением того нового, более совершенного тела, которым он теперь обладал. С ростом его силы и мышечной массы возрастало и его презрение к тем, кто слабее.
   Перекрывая звуки рок-н-ролла, перекрывая разговоры и смех, по залу прокатился какой-то звук, заставивший всех замереть на месте. Звук доносился из женского туалета, где, похоже, кто-то снова и снова таранил на грузовике стену. Грузовик должен был быть очень большим, потому что пол под ногами присутствующих ходил ходуном.
   Когда диск-жокей выключил музыку, все сразу же услышали пронзительные крики.
   И тогда Чиз почувствовал этот запах. Сквозь пряные ароматы пищи и благоухание дорогих духов явственно пробивался запах свежей крови. Причем пролитой в большом количестве.
   Прежде чем кто-либо успел что-либо понять, Чиз с немыслимой для присутствующих скоростью помчался в женский туалет. В тот момент, когда Чиз подбежал к двери, на пороге появилась Пума Ли — вся в крови с ног до головы.
   Увидев ее, стоявшие поблизости гости начали громко кричать: «Бомба! Бомба!». Со скоростью лесного пожара паника тут же распространилась по толпе.
   Воспользовавшись всеобщим замешательством, Чиз вновь разыграл сцену, которую ему приходилось повторять практически в каждом фильме. Своими мощными руками он прижал к груди девицу, которой грозила беда, и понес ее в безопасное место — в данном случае в сторону пожарного выхода.
* * *
   В то время, как его команда вышибал успокаивала и эвакуировала толпу, на долю Пизмо Пита выпало первым войти в женский туалет. Ему не хотелось бы этого делать, но выбора у него не было. Несмотря на вероятность нового взрыва, кому-то следовало, не дожидаясь прибытия голливудских копов и «скорой помощи», проверить, нет ли в помещении оставшихся в живых. В конце концов, там может сейчас истекать кровью какая-нибудь знаменитость.
   Когда бывший велосипедист и каскадер открывал дверь в женский туалет, он считал, что готов к тому, что ему предстояло увидеть. Однако на деле все оказалось не так. Пизмо Пит никогда еще не видел столько крови. Ею были заляпаны все стены и пол, из-за этого казавшиеся вместо белых красными. А каждая из перегородок между кабинками имела посередине дыру с неровными краями, как будто прорезанную цепной пилой.
   Какая же бомба могла сделать подобное?
   В равной степени начальника охраны удивляло отсутствие запаха взрывчатых веществ, отсутствие дыма и обгоревших предметов. Под ковбойскими сапогами Пита хрустели осколки стекла от разбитых зеркал, однако, как это ни удивительно, высокие, узкие окна уборной нисколько не пострадали.
   Дверь за спиной начальника охраны слегка приоткрылась, и один из вышибал спросил:
   — Нужна какая-нибудь помощь, Пит?
   — Держись отсюда подальше, — не оборачиваясь, проворчал тот. — Это работа для одного человека.
   Что-то капнуло на рукав его длинного кожаного плаща.
   — Вот черт! — сказал Пит, вытирая рукой каплю крови, и посмотрел вверх. Словно в фильме ужасов, с облицованного кафелем потолка свисали красные капли. Вот одна из них сорвалась и упала начальнику охраны прямо на подбородок.
   — О Господи! — ахнул Пизмо Пит, поспешно вытирая кровь.
   — Ни о чем не думай, просто делай все побыстрей, — пробормотал он сам себе, поспешно продвигаясь вдоль кабинок. Надо искать оставшихся в живых, но скорее всего здесь есть только труп или трупы, думал Пит.
   Как ни странно, он ничего не нашел — ни одного тела, даже кусков. Тем не менее Пит заметил, что все крышки бачков слегка сдвинуты и на всех них есть кровавые отпечатки. Во всех бачках текла вода, как будто ее недавно спустили — или как будто все бачки протекали.
   Начальник охраны осторожно вошел в последнюю кабинку и, стараясь не касаться руками кровавых пятен, сдвинул в сторону тяжелую фарфоровую крышку бачка.
   В розовой воде шевелились длинные золотистые волосы, отчасти закрывая прижатое к поплавку бледное лицо.
   Гипотеза о бомбе сразу тихо скончалась.

6

   — Что бы вы хотели, доктор Смит? — спросила женщина, стоявшая за стойкой в кафетерии санатория «Фолкрофт». За ее спиной часы на стене показывали 10.49. Через одиннадцать минут заведение должно было закрыться на ночь.
   — Я хотел бы оказаться дома, — сказал Смит, невидящим взглядом озирая аккуратно расставленные тарелки с апельсиновым желе, фруктовым салатом и ванильным пудингом. Еще один вечер без домашней пищи. А потом, когда настанет время отходить ко сну, к его спине снова не будет прижиматься широкая и теплая спина жены. Снова доктору Харолду В. Смиту придется во имя долга пожертвовать своим скромным комфортом.
   — Что-то я не вижу повидла из чернослива, — пожаловался он.
   — Если его нет на витрине, доктор Смит, то, боюсь, придется подождать до завтра.
   Прежде чем сделать новый выбор, Смит долго изучал витрину.
   — Тогда дайте протертую свеклу.
   — И это все? — с ужасом сказала официантка. — Вот беда-то! Вы же не гусеница, чтобы питаться свеклой! Вам нужно что-нибудь посущественнее. Вот посмотрите, у нас еще осталось тушеное мясо...
   Следуя ее указаниям, Смит подошел к большому чану, сделанному из нержавеющей стали. В темно-коричневом соусе виднелись желтые кусочки (вероятно, картошка), зеленые кусочки (вероятно, горошины) и серые, жилистые ломти, которые, скорее всего, были мясом. Женщина взяла половник и помешала им плававший на поверхности золотистый жир.
   — Ну так как насчет большой тарелки мясца прямо с пылу, с жару? — спросила она Смита. — Если вы сегодня собираетесь работать допоздна, вам надо подкрепить свои силы.
   При одной мысли об этом доктор содрогнулся. Он всегда был приверженцем спартанских удовольствий, и его излюбленной едой являлся прославленный мясной хлебец, который замечательно готовила его жена. Блюдо состояло на пять частей из сырой овсянки и на одну часть из провернутого мяса цыпленка, все это под соусом из разведенного в теплой водопроводной воде кукурузного крахмала, рецепт которого составлял семейную тайну. Чтобы сохранить все соки, Мод сначала двадцать минут выдерживала эту смесь в микроволновой печи. После осторожного прессования руками она пекла хлебец уже в обычной печи при температуре в двести двадцать градусов до тех пор, пока при нажатии ложкой изделие не издавало своеобразный звук.
   — Спасибо, мне хватит и свеклы, — ответил Смит.
   — В один прекрасный день вы сами превратитесь в свеклу, — предупредила его буфетчица, наполняя бордовыми кубиками небольшое керамическое блюдо. — Или в лужу повидла из чернослива.
   — Я ценю вашу заботу, — принимая тарелку, сказал доктор Смит. — Но у меня очень чувствительный желудок, и в еде мне надо быть крайне разборчивым.
   В зале кафетерия никого не было. Присев за столик, Смит вытащил из стаканчика три бумажные салфетки, тщательно расправил их одну на другой и засунул все это себе за воротник. Застраховав таким образом от возможных случайностей свой серый пиджак, Смит начал есть. Он ел быстро, наклоняя тарелку таким образом, чтобы вычерпать рубиновый соус весь до последней капли.
   Расправившись со своим скромным ужином, доктор Харолд В. Смит по натертым до блеска коридорам санатория направился обратно в свой кабинет. Уже более тридцати лет он трудился на одном и том же месте, выполняя одну и ту же работу. Эта работа не имела никакого отношения к собственно санаторию, существовавшему в основном для прикрытия. Из своего кабинета, расположенного на втором этаже здания и выходящего окнами на Лонг-Айлендский залив. Смит внимательно следил за событиями, происходящими как в стране, так и за рубежом, всегда готовый отразить любую угрозу республике. Компанию ему составляли только личный секретарь и скрытые в подвалах санатория большие универсальные компьютеры, что, впрочем, вполне удовлетворяло Смита.
   Более тридцати пяти лет его главной страстью была вычислительная техника. В разгар холодной войны, будучи в ЦРУ аналитиком среднего звена, Смит сумел соединить первые достижения этой тогда еще во многом экзотической науки с собственной интуицией. Его прогнозы основывались не только на наводящих тоску цифровых рядах, отражающих изменения в промышленном производстве, годовые уровни осадков и миграцию насекомых-вредителей; они также принимали во внимание сообщения оперативников ЦРУ о настроении и амбициях ключевых политических фигур. Иногда выходило, что критически важными оказывались не отношения какого-либо диктатора с Кремлем, а его взаимоотношения с тещей.
   Точность прогнозов молодого Смита в конце концов привлекла внимание проницательного нового Президента, который сразу же оценил его патриотизм, верность долгу и высокую нравственность. Перед тем как Президент был убит в Далласе, он и сам успел сделать некоторые предсказания. Он был убежден, что, несмотря на холодную войну, подлинная угроза национальной безопасности исходит не от внешних, а от внутренних врагов. Конституционные полномочия не позволяли Президенту защищать демократию от главной угрозы, а именно от преступников, разлагавших ее изнутри. В качестве временной меры он учредил КЮРЕ — организацию, которая была призвана помочь стране справиться с грозившей ей катастрофой. КЮРЕ создавалась специально под Харолда В. Смита и первоначально состояла из него одного — без непосредственных подчиненных и без официального финансирования, которое позволяло бы отыскать в конгрессе следы этой организации. Задача Смита состояла в том, чтобы использовать свои исключительные способности для определения и отражения угрожающих стране потенциальных опасностей. Ради выживания страны он имел право принимать любые меры, которые Смит считал необходимыми, включая убийство определенных лиц. Единственным его начальником был сам Верховный Главнокомандующий.
   Решая периодически возникавшие жизненно важные проблемы, Смит после 1963 года работал с целым рядом президентов. Одни из них радовались, узнавая о существовании КЮРЕ, другие нет. Однако это ничего не меняло. Разведывательная сеть, созданная доктором Харолдом В. Смитом, уже жила своей собственной жизнью. Как это часто бывает, то, что создавалось на время, силою обстоятельств сделалось постоянным.
   Закрыв за собой дверь кабинета, Смит решил, что после еды чувствует себя немного лучше. Прошедший день был очень неприятным. Подобно Маленькому Цыпленку, директору КЮРЕ приходилось убеждать других в серьезности грозящей стране опасности.
   — Я правильно вас понял, доктор Смит? — спросил нынешний Президент, когда директор КЮРЕ проинформировал его о случившемся по прямой линии связи, соединявшей «Фолкрофт» с Белым домом. — Принимая этот гормональный препарат, о котором вы говорите, я могу есть всякое там французское жаркое и при этом худеть и становиться физически сильнее? И вы хотите моего согласия на то, чтобы с этим покончить?
   Для Верховного Главнокомандующего препарат, известный под названием ГЭР — гормональный экстракт росомахи, — казался чем-то замечательным.
   Для Смита он казался символом времени.
   За последние двадцать с небольшим лет в США появилась целая индустрия, создающая условия для не требующего усилий самосовершенствования. Ее догмы в основном базировались на предположении, что вы являетесь таким, каким себя представляете. Речистые рекламные агенты внушали, будто можно полностью изменить свою жизнь, постоянно прокручивая в своей голове набор одних и тех же мыслей: «Я счастлив. Я сексуален. Я богат». Что удобно — эти формирующие имидж мысли не должны быть слишком оригинальными и, следовательно, их можно за определенную плату позаимствовать у тех же рекламных агентов. В обществе, посвятившем себя такого рода самосовершенствованию, для развития личности больше не требовалось подлинных усилий и напряженного труда. Для этого больше не требовалось приносить какие-либо жертвы, все было легко и просто.
   Такая перспектива повергала Смита в холодный пот. С его точки зрения — точки зрения человека, который тридцать пять лет надевал на работу костюм, рубашку, галстук и даже белье одной и той же расцветки и фасона, — жить без цели значило вообще не жить.
   В исторической ретроспективе такого рода схемы развития личности в девяносто шести случаях из ста терпели неудачу, так что их воздействие на общество до сих пор было крайне ограниченным. Однако в самом факте их распространения доктор Смит видел опасную долгосрочную тенденцию. Американский народ каким-то образом сумел себя убедить, что существует простой способ решения сложных проблем, и отчаянно пытался его отыскать.
   Нация ждала появления чего-то вроде ГЭР. В отличие от героина, кокаина и метедрина новый препарат не был запрещенным — поскольку появился совсем недавно. ГЭР не создавал эйфории и не вызывал гиперактивности. Он всего лишь изменял процесс обмена веществ в человеческом теле, буквально за одну ночь превращая жир в мускулы.
   Вершина самосовершенствования.
   Этакий Святой Грааль в деле бодибилдинга. Но ГЭР не только увеличивал мускулы. Принимавшие его становились более агрессивными, более склонными защищать завоеванную территорию. И, как показала передача «Футбол в пятницу вечером», более склонными к вспышкам чудовищного насилия.
   За последние несколько часов Смит построил несколько десятков компьютерных моделей и всякий раз приходил к одному и тому же результату. Пока препарат получают из натуральных источников, то есть из желез возбужденной росомахи, его социальный эффект будет ограниченным. Благодаря высокой стоимости ГЭР смогут приобретать только очень богатые люди. Эпидемию вызванных его потреблением увечий можно будет как-то пережить. Однако, если бы ГЭР удалось синтезировать химическим путем, он стал бы дешевле аспирина и в скором времени его можно было бы купить на каждом углу. По самым оптимистическим подсчетам, уже через восемнадцать дней после появления синтетического препарата в каждом крупном городе Соединенных Штатов пришлось бы ввести чрезвычайное положение. Еще через восемнадцать дней современное общество исчезло бы с лица земли. Те, кто принимает ГЭР, выследили бы и убили тех, кто его не принимает.
   Выслушав эти новости, Президент громко вздохнул и спросил:
   — Неужели все так плохо, а?
   Дела и в самом деле обстояли очень неважно.
   О разрушительном потенциале экспериментального препарата доктор Смит впервые узнал год назад, когда проводил рутинную проверку состояния академической науки. Директор КЮРЕ попытался провалить проект обычными способами — и считал, что достиг своей цели, добившись прекращения его финансирования. В большинстве случаев Смит именно так и регулировал проблему, прибегая к закулисным маневрам и не прибегая к насилию — просто чья-то многообещающая карьера без всяких видимых причин внезапно терпела крах. Убийства представляли собой крайнюю меру; кроме всего прочего, это стоило немалых денег. Но в данном случае Смит явно слишком долго выжидал, прежде чем призвал на помощь Римо и Чиуна — карающую руку КЮРЕ. Биохимик исчез вместе со всеми результатами своих исследований и обосновался где-то за границей. Где именно, Смиту пока определить не удалось.