Мэтьюз Патриция. Танцовщица грез

   – Вы имеете в виду и… и физическую близость?.. – изумленно спросила Мишель, покраснев при этом до корней волос.
   – Да.
   – Но как это возможно?! – воскликнула совершенно ошарашенная Мишель.
   – Извините, милая, но эту тему я пока не готов с вами обсуждать, – тихо ответил Андрэ. – Дурно даже то, что мы с вами вообще затеяли подобный разговор.
   – Но вы тоже относитесь к ним?
   – К кому?
   – К тем мужчинам, которые занимаются любовью с особями своего же пола.
   – Да, Мишель. Я – один из них. Не скажу, что мне это приятно, но, видимо, таким я родился. С тех пор как себя помню, я знал, что отличаюсь от других.
   – Даже в детстве?
   – Да, уже тогда. Мне порой казалось, что я родился мальчиком по ошибке. И внутренне чувствовал себя девочкой. Это делало меня несчастным, но изменить что-либо было, естественно, невозможно.
   – Месье Вильерс упоминал о каком-то инциденте, заставившем вас покинуть Париж. Извините меня за настырность, Андрэ, но…
   – …вы хотите знать подробности? Что ж, я вам расскажу и это. В жизни все часто оборачивается к лучшему. Если бы я не уехал из Парижа, то не встретил бы вашу матушку, да и вас. Вы обе значите для меня куда больше, чем все любовные связи. Мужчине, подобному мне, трудно встретить чью-либо постоянную привязанность. Но для вас и Анны я стал членом семьи.
   – Вы не чувствовали себя одиноким в Виргинии, лишившись… Ну, лишившись всего того, что имели в Париже?
   – О, я находил утешение там так же, как и здесь. В Америке тоже есть мужчины, устроенные иначе. И поверьте, их не так уж мало. Но открыто заниматься любовью друг с другом мужчины там не могут. Моральные установления препятствуют этому. Здесь же, во Франции, на это смотрят совершенно иначе, без предрассудков и ханжества. Моя ошибка заключалась лишь в неудачном выборе любовника. Отец этого юноши оказался совершенно нетерпимым к педерастии. Этот термин придумали древние греки. В странах древнего мира она была широко распространена. Например, в Греции мужчины женились только для продолжения рода. А свою любовь дарили друг другу. Вот и вся история, Мишель. Теперь мне остается надеяться, что вы не возненавидите меня и не станете презирать.
   Мишель, которой рассказ Андрэ показался хотя и странным, но все же очень занимательным, отрицательно покачала головой:
   – Нет, Андрэ, мои чувства к вам остались прежними. Хотя я далеко не все поняла из вашего рассказа. Например, я не могу себе представить, как может одна женщина состоять в любовных отношениях с другой. Но вы остаетесь моим самым близким другом и любимым учителем. Что же касается вашей личной жизни, то это не мое дело. И, как вы уже сказали, давайте никогда не возвращаться к этой теме. Но я благодарю вас за откровенность…
 
   Наутро конфликт с Дениз, которого ждала Мишель, оказался не таким уж страшным. Как и предполагал Андрэ, мадемуазель Декок все же появилась в репетиционном зале. Но была очень бледной, слабой и не могла точно выполнить ни одного па. В обеденный перерыв Мишель подошла к ней и сказала:
   – Говорят, что ты почувствовала себя плохо после вчерашнего обеда. Мне это показалось странным. А тебе?
   Дениз воззрилась на нее с удивлением и ненавистью. Мишель не обратила на это никакого внимания и продолжала:
   – На прошлой неделе то же самое случилось с Мари, после чего ей пришлось несколько дней провести в постели. Я надеюсь, что больше такое не повторится. Сейчас же хочу сказать тебе только одно: если с одним из нас случится несчастье, то точно такое же может тут же произойти и с тобой. Ты меня поняла?
   Дениз ничего не ответила, но по ее глазам Мишель догадалась, что до нее дошел смысл только что сказанного.
   – Я думаю, – продолжала она, – что ты поразмыслишь над случившимся и больше никаких инцидентов ни с кем не будет. Ты согласна?
   Дениз потупилась и еле слышно прошептала:
   – Согласна.
   Мишель вернулась к Луи и Мари в приподнятом настроении, ибо не сомневалась, что Дениз больше никаких пакостей никому не устроит.
 
   Настал день премьеры балета «Красавица и Чудовище». В зале, казалось, собрался чуть ли не весь Париж. При мысли о том, что вся эта публика станет свидетельницей ее сольного дебюта, у Мишель затряслись поджилки. Порой ей казалось, что она забыла все, что должна танцевать на сцене, даже не сможет сделать первые па!
   Она еще раз осмотрела свой костюм. Он был красив и удобен, но очень смелого покроя. Парижская публика к такому не привыкла. Единственное, что как-то ободряло Мишель, так это мысль о том, что Сибелла выйдет на сцену точно в таком же наряде, хотя и другого цвета. И все же она волновалась. По глазам Сибеллы Мишель поняла, что та тоже нервничает.
   Но отступать было поздно. Оставалось ожидать приговора публики…
   В костюмерную донеслись звуки увертюры. Спектакль начался. Дрожащими руками Мишель поправила свой туалет, пригладила волосы. Затем вышла из костюмерной и направилась за кулисы. До выхода на сцену оставалось несколько минут. Уже стоявшая там Сибелла посмотрела на Мишель, ободряюще улыбнулась и пожала ей руку.
   Зашелестел, взвиваясь вверх, занавес. Еще мгновение, и Мишель с Сибеллой оказались на сцене перед черной пропастью зрительного зала. К удивлению Мишель, страх сразу же исчез. Остались музыка и волшебные движения ей в такт…
 
   Аплодисменты были оглушительными и сопровождались нескончаемыми криками «Браво!». Успех балета превзошел самые смелые ожидания.
   Правда, вначале, когда Сибелла и Мишель появились на сцене в своих необычных костюмах, кое-где в зале послышалось шиканье. Но это продолжалось недолго. Большинство зрителей очень благосклонно отнеслись к непривычному наряду балерин.
   После того как опустился занавес, Мишель просто засыпали цветами. Потом преподносили роскошные букеты за кулисами. И в каждом непременно была карточка либо с просьбой о свидании, либо с приглашением на ужин, либо просто с объяснением в безумной любви.
   Мишель не знала, смеяться ей или плакать от радости. Поэтому отдала дань тому и другому.
   Единственное, что несколько омрачало радость этого чудесного вечера, так это отсутствие Анны. Как бы Мишель хотела, чтобы ее дорогая мамочка была рядом и видела успех своей дочери собственными глазами! Она вздохнула и подумала о том, что-то Анна поделывает сейчас у себя в Малверне…

Глава 11

   В Малверне начался сбор хлопка. Урожай выдался небывалый, поэтому все работники плантации с раннего утра до позднего вечера были в поле. Дома оставалась только прислуга. Сама Анна вставала с утренней зарей и ложилась с вечерней. Натаниэль Биллс, казалось, и вовсе не спал. Его постоянно видели в разных концах плантации. Верхом на неизменной серой лошади он внимательно следил за ходом полевых работ.
   Отношения надсмотрщика с хозяйкой, казалось, наладились. Их встречи были случайными, а разговоры – чисто деловыми. Лишь иногда, неожиданно бросив на Натаниэля взгляд, Анна замечала в его глазах злобу. Она понимала, что он не забыл последней встречи и своего унижения, и окончательно решила рассчитать его сразу же после сбора урожая.
   Жюль Дейд больше не появлялся на плантации. Но Анна с нетерпением ждала того дня, когда сумеет полностью с ним расплатиться. Поэтому еще задолго до завершения уборки урожая она распорядилась начать отделение хлопка-сырца от семян. Биллс выразил неудовольствие по этому поводу, так как из-за этого решения хозяйки пришлось отвлечь людей от сбора последнего хлопка.
   – Миссис Вернер, – мрачным тоном проговорил он, встретив Анну у межи, – я решительно не согласен с вами. Конечно, до сих пор погода нам благоприятствовала. Но где гарантия, что в любую минуту на плантацию не обрушится ураган, град или ливень? И тогда нам не удастся спасти хлопок, еще оставшийся в поле. А его немало. Надо сперва покончить с уборкой, а уже потом заниматься обработкой.
   – Вы служите у меня надсмотрщиком, сударь, – раздраженно ответила Анна, – а потому предоставьте мне решать, когда и как убирать урожай. Пока еще Малверн принадлежит мне.
   – Хорошо, мадам. Поступайте, как считаете нужным. Но я снимаю с себя всякую ответственность за дальнейшее.
   Он слегка тронул хлыстом лошадь и ускакал на другой конец плантации. Анна понимала, что надсмотрщик прав. Действительно, всего четверть часа ливня, града или урагана – и будет уничтожено все, что еще оставалось на полях. Но упорное желание поскорее расплатиться с Дейдом взяло верх над осторожностью. Кроме того, из упрямства Анна не могла не пренебречь советом человека, которого она ненавидела, презирала и намеревалась вскоре уволить. Единственное, что оправдывало столь неразумное поведение хозяйки плантации, так это резко подскочившие в округе цены на хлопок. Надо было поспешить и выгодно его продать.
   За время страды Кортни Уэйн приехал в Малверн только однажды. Он внял просьбе Анны на время прекратить свои посещения, отрывавшие ее от полевых работ, и не появлялся целую неделю. Но еще через неделю Анна с удивлением и даже раздражением увидела знакомый экипаж, подкатывающий к ее дому. Она тут же вскочила на коня и помчалась к подъезду. Уэйн как раз вылезал из своей коляски.
   – Корт, – сказала Анна недовольным тоном, – я же просила вас на время прекратить свои посещения. Вы понимаете, что сейчас я не могу уделить вам достаточно времени. Подождите, пока не соберем весь урожай. И тогда снова будем встречаться.
   – Анна, дорогая! – умоляющим тоном ответил Уэйн. – Я не видел вас уже целых десять дней и вконец истосковался.
   – Мне тоже вас не хватало, Корт. Но, поверьте, я с головой ушла в работу!
   – И все же я уверен, что вы сможете уделить мне минутку. Обещаю, что не задержу вас надолго!
   Раздражение в душе Анны уступило место нарастающей страсти. Она громко рассмеялась:
   – Корт, мы ведем себя подобно двум юным любовникам, которые готовы забыть все на свете ради возможности побыть наедине. Но ведь мы не так уж молоды!
   – Благодаря вам, Анна, я вновь почувствовал себя молодым!
   Анна подумала, что в объятиях Кортни с ней происходит то же самое. Но все же на этот раз он не совсем удачно выбрал время для любовных утех. Тем не менее незаметно для самих себя они очутились в доме и направились к кабинету Анны.
   – Корт, я только что с поля, – запротестовала она. – Вся грязная и потная. Разрешите мне по крайней мере принять ванну и переодеться.
   – Это ни к чему. Для меня вы желанны в любом виде. В молодости я часто работал в поле бок о бок с женщинами, и нередко мы прекрасно проводили время прямо в стогах сена. Внезапность всегда придает прелесть близости.
   – Фи, Кортни! Как не стыдно рассказывать даме о том, с кем вы спали до нее!
   – В своей жизни я делал много такого, чего потом стыдился. Но это никогда не касалось связей с женщинами, какими бы распущенными те ни были. А теперь пойдемте, Анна. Я сгораю от нетерпения. Никаких ванн и чистого белья! От вас пахнет полем, солнцем, свежим ветром и тяжелым трудом. Ничего прекраснее на свете просто не существует!
   Уэйн взял Анну за руку, и это прикосновение, как всегда, решило все. Она решительно открыла дверь в кабинет, а потом заперла ее на ключ. Повернувшись к Кортни, она увидела, что тот уже сбросил с себя одежду и смотрит на нее полными жадного нетерпения глазами. Она сняла платье, взяла его за руку и, подойдя к дивану, притянула к себе…
   На этот раз любовная схватка оказалась непродолжительной. Наверное, сказались десять тяжелых дней, которые Анна провела, работая в поле. Оргазм наступил очень быстро. Анна застонала и почувствовала, как ее тело обмякло, а голова упала на плечо Кортни…
   Они лежали рядом. Уэйн еще тяжело дышал, а Анна, ни разу за эти мгновения не вспомнившая о том, что происходит на плантации, быстро забылась сном. Кортни заботливо укрыл ее сброшенной рубашкой и осторожно обнял…
   Анна проснулась от прикосновения Кортни к ее бедрам.
   – Неужели вы опять хотите близости? – недоуменно пробормотала она. – Ведь мы только что…
   – Не только что, дорогая! Посмотрите, за окном уже темнеет. Вы спали очень долго. Я понимаю, бедняжка, что эта работа выжала из вас все силы.
   – Боже всемилостивый! – опомнившись, воскликнула Анна. – Да я уже давно должна быть в поле!
   Она попыталась встать, но Кортни обнял ее и снова уложил рядом с собой.
   – Куда? – усмехнулся он. – Ведь вы не успеете даже добраться до ближайшего поля, как совсем стемнеет. Разве не приятнее остаться здесь?
   И он положил ладонь ей на грудь.
   – О Кортни! – задыхаясь, прошептала Анна. – Дорогой, любимый…
   Она прижалась бедрами к его крепкому телу. А он приник к ее губам… Потом, оторвавшись на мгновение, прошептал те слова, которых она уже давно ждала:
   – Анна, милая, я люблю вас…
   Но Анна не успела их расслышать. Раздался громкий стук в дверь. Оба молча прислушались. Стук повторился, еще более настойчивый. Анна встала с дивана и подошла к двери:
   – Кто там?
   – Это я, Натаниэль Биллс. Уборка урожая закончена, миссис Вернер. Мы успели завершить ее за один день.
   – Вы пришли только за тем, чтобы мне об этом сказать? Извините, но я неважно себя чувствую. Наверное, перегрелась на солнце.
   Через дверь до Анны доносилось тяжелое дыхание Натаниэля. Он помолчал несколько мгновений, а затем нервно спросил:
   – У вас не будет никаких указаний?
   – Нет, Натаниэль. Никаких указаний не будет. Увидимся завтра утром.
   Анну уже трясло от бешенства. Прислушиваясь к быстро удалявшимся шагам надсмотрщика, она подождала, пока они совсем затихли, и повернулась к Уэйну:
   – Он мне не поверил. И понял, что вы здесь. Впрочем, как ему было этого не понять, когда ваш экипаж стоит у дверей!
   Кортни недовольно пожал плечами:
   – Ну и что ж, если он понял? Это не его дело. Натаниэль Биллс работает у вас надсмотрщиком, не более того. А вы, Анна, хозяйка поместья Малверн.
   – Корт, вы его не знаете!
   – Что вы имеете в виду? Он сделал вам что-нибудь дурное или оскорбил? Если так, то я заставлю его об этом пожалеть!
   – Нет, Корт, не совсем так. Просто он видел, как мы тогда целовались на берегу ручья.
   – Значит, этот мерзавец следил за нами? – воскликнул Уэйн, вскакивая с дивана. – Ну погоди же…
   – Нет, нет! – запротестовала Анна, удерживая его за руку. – Я уверена, что тогда он случайно на нас наткнулся. Но дело в том, что Натаниэль почему-то с самого начала вообразил, будто может рассчитывать на мою… благосклонность к нему. Не беспокойтесь, Корт. Я уже поставила его на место.
   – Ему требуется хорошая взбучка, Анна! И он ее получит, клянусь вам!
   – Нет, Корт, – вздохнула Анна. – Я не хочу этого. Во всяком случае, не сейчас. Поэтому я вам до сих пор ничего и не говорила. Ибо, если вы что-нибудь скажете этому типу или, упаси вас Боже, ударите его, то он может тут же покинуть Малверн. А без него я совершенно беспомощна. Предстоит еще обработать собранный сырец и продать волокно. Одной мне с этим не справиться. Когда же все работы будут закончены, я уволю этого мерзавца. Видите ли, Корт, как бы то ни было, но Биллс – очень опытный и хороший надсмотрщик. Так что обещайте мне не предпринимать каких-либо поспешных шагов.
   – Хорошо, Анна. Коли вы настаиваете, пусть так и будет. Но как бы вам в итоге не остаться в дураках. Таким людям нельзя доверять!
   – Я с ним справлюсь, – уверенно ответила Анна, хотя в глубине души сомневалась в этом.
 
   Если бы в тот момент Анна могла бы прочитать мысли Натаниэля, то пришла бы в ужас. Биллс был на грани настоящего бешенства. Чертова потаскушка! И ведь, наверное, думает, что сделала из него дурака! Он отлично знал, что в эти минуты уильямсбергский денди Кортни Уэйн обладает Анной Вернер в ее кабинете. Такого унижения Натаниэль вынести не мог. Он не переставал думать о предложении Дейда. И никак не мог принять окончательного решения. Теперь же он его принял…
   Наскоро поужинав, Натаниэль переоделся в приличный костюм, незаметно проскользнул на конюшню и оседлал свою серую лошадь. Через четверть часа, выехав под покровом наступившей темноты из Малверна, он уже скакал по дороге в Уильямсберг.
   Биллс не знал, где живет Жюль Дейд. Но, заскочив в одну из таверн, без особого труда получил нужный адрес. Оказалось, что обиталищем Дейда был неприглядный одноэтажный дом на самой окраине города. Натаниэль пересек большую зеленую лужайку, поднялся по выщербленным кирпичным ступеням на крыльцо и громко постучал. Поскольку ответа не последовало, он постучал еще и еще раз. Наконец одно из окон озарилось мерцающим светом свечи. Из-за дверей послышался раздраженный голос:
   – Иду, иду! Что за спешка!
   Натаниэль переминался с ноги на ногу, проклиная хозяина Дома за медлительность. Раздался скрежет отодвигаемого засова, и дверь чуть приоткрылась. Над пламенем свечи возникло желтоватое лицо Дейда.
   – Кто здесь? – проскрипел он. – И какого черта тревожите доброго христианина среди ночи?!
   – Это Натаниэль Биллс, мистер Дейд.
   – А, мистер Биллс!
   Дейд отступил на шаг, открыл дверь настолько, чтобы можно было пройти, и пропустил Натаниэля в прихожую.
   – Что случилось, мистер Биллс? И почему вы не пожелали выбрать более подходящее время для визита?
   – В Малверне сейчас уборочная страда. И я смог освободиться только с наступлением темноты. Простите, если приехал не вовремя, я сию же минуту вернусь на плантацию.
   – Нет, уж коли приехали, проходите. Негоже христианину гнать от дверей человека среди ночи, да к тому же проделавшего такой долгий путь верхом.
   Натаниэль заметил хищный огонек в глазах Дейда. Значит, тот ожидал этого визита. Хотя, возможно, и не в столь поздний час. Так или иначе, но ростовщик сразу же почувствовал: появление Биллса сулит ему немалую выгоду. Он поставил свечу на стол, сел сам и придвинул стул гостю.
   – Итак, сударь, какое срочное дело привело вас ко мне в эту пору?
   – Видимо, вы догадываетесь, мистер Дейд. Речь идет о предложении, которое вы мне сделали некоторое время назад.
   – Вот как! И что же, вы его обдумали?
   – Да. И решил принять.
   – Но с тех пор минуло уже несколько недель. Вам не кажется, что я мог и передумать?
   – Думаю, что нет. Вы хотели, чтобы я не допустил получения моей хозяйкой прибыли от продажи хлопка и воспрепятствовал уборке урожая в срок, не так ли?
   – Так. Но время бежит, мистер Биллс, а с ним меняются и условия сделок.
   – Совершенно верно, мистер Дейд. Вот потому-то я и решил вас потревожить. Что, если я помогу вам не только разорить миссис Вернер и прибрать к рукам ее плантацию, но и получить дополнительно немалую прибыль?
   Глаза Дейда вспыхнули алчным огнем. Но он взял себя в руки и ответил спокойно:
   – Что ж, это было бы очень неплохо, сударь. Но не могли бы вы рассказать мне обо всем поподробнее?
   – Сначала мы должны обсудить с вами условия. Имеется в виду моя доля в задуманном предприятии.
   – Обещаю, что вы получите куда больше, чем работая у миссис Вернер.
   – Этого мало. Как я уже сказал, выполнение моего плана не только отдаст в ваши руки Анну Вернер вместе со всей ее плантацией, но и дополнительно принесет немалую прибыль. На половину этой суммы я и рассчитываю.
   – Половину? – воскликнул Дейд, откинувшись на спинку стула. – Негоже быть таким жадным, сударь!
   – Вам ли говорить о жадности, мистер Дейд? – усмехнулся Биллс.
   Дейд бросил на него хитрый взгляд:
   – Прежде чем подписать какое-либо соглашение, я хотел бы знать ваш план в подробностях. Или вы рассчитываете, что я куплю кота в мешке?
   – Если я сначала все расскажу, то отнюдь не уверен, что в дальнейшем вам пригожусь, сударь.
   – Вы мне не доверяете, мистер Биллс? Разве мы с вами не сообщники в этом деле?
   – Мы будем сообщниками по преступлению, мистер Дейд, если вы примете мое предложение. А потому я не спущу с вас глаз. Нет, мистер Дейд, для начала мы должны подписать соглашение!
   Дейд вздохнул, повернулся к конторке и выложил на стол несколько чистых листов бумаги.
   – Правильно ли я понял, – спросил он, – что вы придумали, как разорить миссис Анну Вернер?
   – Да, сударь. Даю слово, что она будет разорена.
   Дейд снова вздохнул и, взяв с конторки чернильницу и перо, стал что-то аккуратно писать на листке бумаги. Закончив, он передал его Натаниэлю. Тот долго читал написанное, поскольку был не очень силен в грамоте, потом выпрямился и потребовал некоторых исправлений.
   Они просидели над бумагой еще с полчаса. Затем соглашение, по которому половина полученной в результате задуманного прибыли должна была отойти Биллсу, было скреплено двумя подписями.
   Натаниэль поднялся.
   – Я устал от бешеной скачки. Кроме того, мне не придется спать остаток ночи. Почему бы нам не отметить подписание этого соглашения парой стаканчиков портвейна? А может, у вас найдется и кое-что покрепче?
   – Извините, сударь, но я не держу у себя в доме крепких напитков. Ибо считаю их орудием сатаны, который старается всеми способами затуманить мозги добрым христианам.
   Натаниэль с удивлением посмотрел на Дейда, подумав, что во всяком порядочном доме должна всегда храниться хотя бы одна бутылочка ликера на случай приезда гостей. Однако Дейд не обратил на его взгляд никакого внимания и довольно резко потребовал:
   – А теперь изложите ваш план, сэр! Натаниэль быстро обрисовал соучастнику все, что собирался предпринять. С каждым словом лицо Дейда светлело. Под конец он возбужденно потер руки и воскликнул:
   – Это замечательно! Мы получим не только прибыль, но и поставим миссис Вернер на колени. Заставим ползать перед нами и унижаться! А Малверн станет моим!
 
   Когда урожай был собран, Анна перебросила всех своих работников на обработку хлопка. На один день она съездила в Уильямсберг, оставив вместо себя на плантации Натаниэля. Там она встретилась с крупными скупщиками хлопка, которые обещали хорошую цену за собранный урожай. К тому времени в хлопке очень нуждались южные штаты, а также текстильные фабрики в Англии. Медленно, но неуклонно возрастал спрос на него и в северных штатах. Одним словом, Анна в очередной раз мысленно поблагодарила своего покойного супруга за то, что он в свое время предпочел выращивать на плантации хлопок, а не табак.
   И тут Анну осенила еще одна идея. Почему бы не объявить торги? Обычно с торгов хорошо продавался табак. Так почему бы не устроить аукцион по продаже хлопка? Она решила срочно разослать письма ко всем возможным покупателям с приглашением принять участие в торгах. Сам аукцион Анна решила устроить примерно через две недели. Она не сомневалась, что весь хлопок будет продан быстро и за хорошую цену.
   К тому времени, когда Анна закончила переговоры со всеми будущими покупателями, уже стемнело. Ей не хотелось ночью возвращаться в Малверн, поэтому уже через четверть часа Джон остановил экипаж у парадного входа в дом Кортни Уэйна.
   Он не ожидал ее приезда. Но ведь и сам Уэйн недавно появился в Малверне неожиданно, вопреки просьбе хозяйки отложить свои визиты до окончания сбора урожая. Поэтому Анна не испытывала неудобства, приехав к Кортни без предупреждения.
   Уэйн сам открыл дверь и, увидев на пороге нежданную гостью, даже отпрянул назад:
   – Боже мой, Анна! Какая неожиданность! Надеюсь, ничего не случилось?
   – Нет-нет! Все в порядке.
   Анна чуть приподнялась на цыпочки и заглянула через плечо Уэйна в холл.
   – Сегодня здесь нет очередной женщины, Корт? Уэйн покраснел и опустил глаза.
   – Нет, Анна. Сегодня здесь нет, как вы выразились, очередной женщины.
   – Я так спросила потому, что вы сами открыли дверь. Значит, в доме по какой-то причине нет слуг. Куда они подевались?
   – Поехали на рынок. Но кое-кто из слуг все-таки остался. Так что ваши подозрения, дорогая, безосновательны. Я понимаю, что нежданных гостей порой ожидают не совсем приятные сюрпризы.
   – Оставим это, Корт! Я приехала потому, что хотела разделить с вами радость по поводу очень важного для меня события.
   – Какого, Анна?
   Кортни проводил ее в гостиную, где Анна рассказала ему об успешном сборе урожая, переговорах со скупщиками хлопка и своей идее о торгах.
   – Должен сказать, дорогая, что деловые способности у вас были всегда. Даже когда вы совершали глупости вроде займа у Жюля Дейда.
   – Я признаю, что тогда сделала ошибку. Но в ближайшие дни постараюсь ее исправить и сполна выплатить долг этому мерзкому типу. Боже мой, Корт! Неужели я наконец освобожусь от этой зависимости? У меня будто гора свалилась с плеч!
   Анна обняла Кортни за шею и страстно поцеловала в губы. Он тут же вернул поцелуй, еще более страстный. Затем обнял ее за талию и повел в глубь холла, куда выходила дверь дальней комнаты. Анна тут же вспомнила Уэйна, приводящего в порядок одежду, и женское лицо у него за спиной. Тогда он появился именно из этой комнаты. Анна остановилась на пороге и ехидно посмотрела на Кортни:
   – В прошлый раз, заглянув в эту комнату, я заметила нагую женщину на диване у стены. Вы тогда только что освободились от ее жарких объятий.
   Уэйн подтолкнул Анну в комнату, плотно закрыл дверь и твердо ответил:
   – Это все в прошлом. Когда в моей жизни еще не было вас.
   Он молча подвел ее к дивану и принялся раздевать. Анна не сопротивлялась. Уэйн наклонился и нежно поцеловал затвердевшие кораллы ее сосков. Из груди Анны вырвался тихий стон: