Страница:
Димпьер считал, что каждый участник студии должен быть готовым станцевать все партии в новом балете. Он назначил официальных дублеров исполнителей основных ролей. Заменой Сибелле стала Дениз. Последнюю, в свою очередь, могли подменить Мари и Челесте. Они же были дублершами Мишель. Луи мог бы станцевать две партии – Ролана и Кафе о Лэ.
Мишель очень огорчило назначение Дениз дублершей Сибеллы. Не в последнюю очередь потому, что она сама хотела танцевать главную роль вместо Сибеллы. Мишель к тому же была уверена, что Дениз, несмотря на всю отточенность своего танца, не сможет создать подлинного образа Виолетты, поэтичного и одухотворенного. Хотя решение Димпьера можно было понять. Он стремился по возможности поддерживать в студии здоровую атмосферу и видел, что сейчас надо погладить по шерстке Дениз.
К середине апреля «Три сестры» уже были почти готовы для представления на сцене. Установили декорации, добились слаженного звучания оркестра, до мелочей отработали все танцевальные номера. Все шло ровно и спокойно. Слишком спокойно… Об этом Мишель подумала уже после того, что произошло…
Несчастье случилось в первый весенний день. Сибелла и Ролан репетировали па-де-де перед всей труппой. Это был великолепный танец, очень красивый и оригинальный. По замыслу Димпьера, он олицетворял святость и целомудрие в отношениях между мужчиной и женщиной. Мишель подумала, что если любовь действительно так прекрасна, то для нее стоит жить на свете.
Номер заканчивался эффектной высокой поддержкой. Ролан поднял Сибеллу, простиравшую руки к небу, и, подержав несколько мгновений высоко над головой, уже собирался опустить ее. Но вдруг закачался, потерял равновесие и выронил балерину. Сибелла вскрикнула и упала на пол. Все бросились к ней. Но девушка продолжала стонать, на лбу у нее выступил холодный пот. Димпьер коснулся пальцами колена Сибеллы. Она громко закричала и потеряла сознание.
– Боже мой, – прошептал Арно, – бедняжка сломала ногу…
На всех лицах отразился ужас и сострадание к так неудачно упавшей подруге. И лишь в глазах Дениз Мишель прочитала олимпийское спокойствие и даже… Нет, в это было невозможно поверить! Но в них мелькнула радость!
Когда Сибеллу унесли, Мишель, Мари и Кафе о Лэ сгрудились в дальнем углу и принялись обсуждать происшедшее.
– Я уверена, что Ролан намеренно уронил Сибеллу! – покраснев от негодования, воскликнула Мишель. – И сделал это по наущению Дениз. Если бы вы видели ее лицо, когда Арно объявил, что Сибелла сломала ногу!
Мари со вздохом положила руку на плечо Мишель:
– Думаю, ты права. Но как это доказать?
– Мари дело говорит, – мрачно отозвался мулат. – Все мы отлично знаем, что от Дениз можно ждать любой подлости. Они с Роланом вполне могли подстроить то, что случилось. Однако доказать это невозможно. Кроме того, подняв шум, мы непременно сорвем премьеру нового балета и, может быть, угробим хороший спектакль. А Дениз – дублерша Сибеллы и знает партию. Пусть она и не создаст настоящего образа, но спектакль выручит. Мы должны это признать.
Мишель чуть было не сказала, что знает партию не хуже Дениз, а уж что касается создания образа… Но в последний момент сдержалась. Ведь друзья могли подумать, что в ней просто-напросто говорит зависть! Хотя это было и не так. Или же не совсем так…
В том, что Ролан нарочно уронил Сибеллу, Мишель не сомневалась. И ее сердце переполняло негодование. Ведь эта мерзавка Дениз пользуется несчастьем Сибеллы!
Тем временем репетиции возобновились с Дениз в главной роли. Мишель старательно танцевала свою партию. Но ее мысли были далеко… Ее очень огорчало, что Димпьер не понял случившегося, а Мари и Кафе о Лэ оказались слишком осторожными и нерешительными. Неужели в мире искусства подлость – обычное дело? И нужно всегда быть начеку?
Дни становились все теплее. На деревьях набухли и начали лопаться почки, распустились цветы. В труппе Димпьера тоже чувствовалось оживление. Правда, большинство артистов продолжали сочувствовать сломавшей ногу Сибелле. Но все же говорили в основном о близкой премьере балета «Три сестры».
Мишель была, наверное, единственной, кто не принимал участия в общем ажиотаже. Несчастье с Сибеллой, очевидное равнодушие балетмейстера и даже ее лучших друзей к случившемуся – все это нанесло сильный удар по иллюзиям девушки. Она не могла не думать о Сибелле и большую часть свободного времени проводила с ней. Мишель заботилась о подруге, старалась как-нибудь развлечь, поднять ее заметно упавшее настроение. Но в глубине души очень сомневалась, что Сибелла когда-нибудь снова сможет танцевать. Уже не говоря о том, чтобы остаться прима-балериной. Но больше всего Мишель угнетала безнаказанность виновников несчастья.
На репетициях она постоянно наблюдала за Дениз. Та же чувствовала себя на седьмом небе от счастья. Обладая высокой техникой, Дениз без труда освоила партию Виолетты. Единственное, чего ей по-прежнему не хватало, так это души…
Так обстояли дела, когда пришло письмо от Маклевена, в котором Ян напоминал Мишель о ее обещании приехать весной в Шотландию. И на этот раз девушка серьезно задумалась над его приглашением.
Сидя у себя в комнате с письмом Яна в руках, Мишель вдруг почувствовала, что очень скучает по нему и безумно хочет видеть. Она вспомнила, с каким восторгом Маклевен описывал суровую красоту шотландской природы. И ей захотелось увидеть все своими глазами. А главное, сменить обстановку. Мишель уже надоели безвкусная пышность и лицемерие французского королевского двора, богатство, которое ее окружало в доме мадам Дюбуа, постоянные занятия и репетиции. Случай с Сибеллой поселил в душе девушки настороженность и недоверие к окружающим. Ей мучительно захотелось поехать в суровую северную страну, подышать свежим воздухом, отдохнуть от душной и гнилой атмосферы французской столицы. И она поедет!
Вопрос решен! Ее партию в новом балете отлично сможет станцевать Мари. Конечно, будет нелегко уговорить Арно. Но надо постараться!
А что скажет Андрэ? Эта мысль застала ее врасплох. Он, конечно, будет против подобной авантюры… Мишель задумалась. Но в конце концов, почему Андрэ должен диктовать ей, как жить? Это она должна решать сама! А потому, хочет он того или нет, она поедет в Шотландию! А для начала напишет Яну, чтобы он ждал ее.
Зима была для Анны ужасной и тянулась, казалось, бесконечно. Погода стояла отвратительная. Было холодно и сыро. Большую часть времени приходилось проводить дома. Даже Рождество на этот раз не принесло радости. Кортни так и не вернулся. И даже ни разу не написал. Анна постепенно начинала терять надежду на его возвращение.
Единственным светлым пятном в ее жизни была весть о том, что Жюль Дейд осужден за убийство Майкла Вернера и повешен. Но для одинокой Анны это было слабым утешением…
Она не могла бы точно сказать, когда впервые задумалась о поездке в Париж. Вероятно, в январе, вскоре после казни Дейда. К тому времени Анна получила три восторженных письма от Мишель и два от Андрэ. Оба сообщали, что Мишель отлично себя чувствует и успешно делает карьеру балетной танцовщицы. Особенно красочно описывался триумф Мишель в Фонтенбло, где она танцевала перед самим королем. Одним словом, все шло как нельзя лучше!
Видимо, именно тогда у Анны в голове и зародилась мысль о поездке во Францию. Правда, созревала она очень медленно. Только в марте, проснувшись как-то утром, Анна вдруг подумала: а почему бы ей действительно не поехать в Париж, не навестить дочь и Андрэ? Тем более что она чувствовала: Мишель уже никогда не вернется в Малверн. Правда, наступала весна. Надо было думать о севе. Но разве Джон не справится один? Он очень опытен и безукоризненно честен.
Анна решила посоветоваться с верным слугой. Пригласив Джона в тот же день к себе в кабинет, она сказала:
– Я как-то уже говорила, Джон, что могла бы на время доверять вам управление плантацией. Тогда вы ответили, что не хотели бы брать на себя такую ответственность, в том числе и из опасения, как бы соседи не стали смотреть на меня косо из-за чернокожего управляющего. Сейчас я хотела бы вернуться к тому разговору. Обстоятельства складываются так, что мне придется уехать. Ненадолго.
Может быть, месяца на четыре. Во всяком случае, ко времени уборки урожая я обязательно вернусь.
Джон молчал. Анна посмотрела на него умоляюще и взяла за руку:
– Джон, мне совершенно необходимо уехать. Вы же сами видите, как я устала от того, что произошло у нас прошлой осенью, и от долгой зимы. Было бы неплохо немного опомниться и отдохнуть! Кроме того, хочется повидаться с Мишель…
Джон глубокомысленно покачал головой:
– Я согласен, госпожа. Всю зиму я наблюдал за вами. Вы без устали работали и выглядели очень несчастной!
– Неужели это было заметно?
– Да, госпожа. Что ж, договорились. Вы едете в Париж к дочери и Андрэ, а я присмотрю за плантацией. Думаю, что справлюсь.
– Не сомневаюсь в этом, Джон! Я безгранично верю вам. И могла бы без колебаний доверить даже собственную жизнь. Впрочем, я ею уже вам обязана. Ведь это вы спасли меня тогда в доме Дейда!
Итак, было решено, что Анна отправляется в Париж, а Джон берет на себя управление Малверном. Ей не терпелось поскорее ехать. Но в зимнее время пересекать Атлантику было небезопасно. Тем более что Анна не привыкла к морским путешествиям. Поэтому отъезд решили перенести на начало мая. Анна не стала писать дочери о своем намерении, желая сделать ей сюрприз.
Погода не слишком благоприятствовала путешествию. Море было бурным, корабль заметно качало. И Анну вскоре скосила морская болезнь. Правда, к концу путешествия море успокоилось, и Анна пришла в себя.
Во Франции уже буйствовала весна. Кругом зеленели луга, деревья оделись листвой, распустились цветы.
Добравшись до окраин Парижа, Анна наняла экипаж и велела везти себя к особняку мадам Дюбуа. Кучер, по счастью, знал его адрес.
Поднявшись по мраморной лестнице парадного подъезда, Анна с замиранием сердца постучала. Дверь открыла горничная:
– Что вам угодно, мадам?
– Я – Анна Вернер. Могу ли я видеть госпожу Дюбуа или мадемуазель Вернер?
Горничная присела и провела Анну в гостиную. Предложив гостье кресло, она снова присела, сказала что-то по-французски и исчезла за дверью. Хотя Анна почти не знала этого языка, но поняла, что ей предложено немного подождать.
Мишель подробно описывала ей дом мадам Дюбуа. Но все же такой роскоши Анна не ожидала.
Она в изумлении вертела головой, оглядываясь по сторонам.
В это время дверь открылась, и вошла довольно пожилая женщина. Анна встала ей навстречу. Женщина обратилась к ней по-французски, но та не поняла ни слова и сконфуженно ответила на английском:
– Извините, мадам, я не знаю вашего языка.
– Ах да! – воскликнула пожилая дама, тут же перейдя на английский. – Вы, насколько я догадываюсь, мама нашей очаровательной Мишель? И приехали из английских колоний в Америке? Очень рада! Давайте знакомиться: я – мадам Дюбуа, хозяйка этого дома. Здравствуйте, миссис Вернер. Но вашей дочери нет.
– Она на репетиции?
– Нет, миссис Вернер. Мишель сейчас в Шотландии.
– В Шотландии?! – воскликнула Анна, не веря своим ушам.
– Да, в Шотландии, – повторила мадам Дюбуа с игривой улыбкой. – Видите ли, миссис Вернер, у вашей дочери роман с одним шотландским лордом. Мишель сейчас гостит в его замке.
– И давно?
– Она уехала примерно неделю назад. А в качестве сопровождающего взяла с собой Андрэ…
Глава 19
Мишель очень огорчило назначение Дениз дублершей Сибеллы. Не в последнюю очередь потому, что она сама хотела танцевать главную роль вместо Сибеллы. Мишель к тому же была уверена, что Дениз, несмотря на всю отточенность своего танца, не сможет создать подлинного образа Виолетты, поэтичного и одухотворенного. Хотя решение Димпьера можно было понять. Он стремился по возможности поддерживать в студии здоровую атмосферу и видел, что сейчас надо погладить по шерстке Дениз.
К середине апреля «Три сестры» уже были почти готовы для представления на сцене. Установили декорации, добились слаженного звучания оркестра, до мелочей отработали все танцевальные номера. Все шло ровно и спокойно. Слишком спокойно… Об этом Мишель подумала уже после того, что произошло…
Несчастье случилось в первый весенний день. Сибелла и Ролан репетировали па-де-де перед всей труппой. Это был великолепный танец, очень красивый и оригинальный. По замыслу Димпьера, он олицетворял святость и целомудрие в отношениях между мужчиной и женщиной. Мишель подумала, что если любовь действительно так прекрасна, то для нее стоит жить на свете.
Номер заканчивался эффектной высокой поддержкой. Ролан поднял Сибеллу, простиравшую руки к небу, и, подержав несколько мгновений высоко над головой, уже собирался опустить ее. Но вдруг закачался, потерял равновесие и выронил балерину. Сибелла вскрикнула и упала на пол. Все бросились к ней. Но девушка продолжала стонать, на лбу у нее выступил холодный пот. Димпьер коснулся пальцами колена Сибеллы. Она громко закричала и потеряла сознание.
– Боже мой, – прошептал Арно, – бедняжка сломала ногу…
На всех лицах отразился ужас и сострадание к так неудачно упавшей подруге. И лишь в глазах Дениз Мишель прочитала олимпийское спокойствие и даже… Нет, в это было невозможно поверить! Но в них мелькнула радость!
Когда Сибеллу унесли, Мишель, Мари и Кафе о Лэ сгрудились в дальнем углу и принялись обсуждать происшедшее.
– Я уверена, что Ролан намеренно уронил Сибеллу! – покраснев от негодования, воскликнула Мишель. – И сделал это по наущению Дениз. Если бы вы видели ее лицо, когда Арно объявил, что Сибелла сломала ногу!
Мари со вздохом положила руку на плечо Мишель:
– Думаю, ты права. Но как это доказать?
– Мари дело говорит, – мрачно отозвался мулат. – Все мы отлично знаем, что от Дениз можно ждать любой подлости. Они с Роланом вполне могли подстроить то, что случилось. Однако доказать это невозможно. Кроме того, подняв шум, мы непременно сорвем премьеру нового балета и, может быть, угробим хороший спектакль. А Дениз – дублерша Сибеллы и знает партию. Пусть она и не создаст настоящего образа, но спектакль выручит. Мы должны это признать.
Мишель чуть было не сказала, что знает партию не хуже Дениз, а уж что касается создания образа… Но в последний момент сдержалась. Ведь друзья могли подумать, что в ней просто-напросто говорит зависть! Хотя это было и не так. Или же не совсем так…
В том, что Ролан нарочно уронил Сибеллу, Мишель не сомневалась. И ее сердце переполняло негодование. Ведь эта мерзавка Дениз пользуется несчастьем Сибеллы!
Тем временем репетиции возобновились с Дениз в главной роли. Мишель старательно танцевала свою партию. Но ее мысли были далеко… Ее очень огорчало, что Димпьер не понял случившегося, а Мари и Кафе о Лэ оказались слишком осторожными и нерешительными. Неужели в мире искусства подлость – обычное дело? И нужно всегда быть начеку?
Дни становились все теплее. На деревьях набухли и начали лопаться почки, распустились цветы. В труппе Димпьера тоже чувствовалось оживление. Правда, большинство артистов продолжали сочувствовать сломавшей ногу Сибелле. Но все же говорили в основном о близкой премьере балета «Три сестры».
Мишель была, наверное, единственной, кто не принимал участия в общем ажиотаже. Несчастье с Сибеллой, очевидное равнодушие балетмейстера и даже ее лучших друзей к случившемуся – все это нанесло сильный удар по иллюзиям девушки. Она не могла не думать о Сибелле и большую часть свободного времени проводила с ней. Мишель заботилась о подруге, старалась как-нибудь развлечь, поднять ее заметно упавшее настроение. Но в глубине души очень сомневалась, что Сибелла когда-нибудь снова сможет танцевать. Уже не говоря о том, чтобы остаться прима-балериной. Но больше всего Мишель угнетала безнаказанность виновников несчастья.
На репетициях она постоянно наблюдала за Дениз. Та же чувствовала себя на седьмом небе от счастья. Обладая высокой техникой, Дениз без труда освоила партию Виолетты. Единственное, чего ей по-прежнему не хватало, так это души…
Так обстояли дела, когда пришло письмо от Маклевена, в котором Ян напоминал Мишель о ее обещании приехать весной в Шотландию. И на этот раз девушка серьезно задумалась над его приглашением.
Сидя у себя в комнате с письмом Яна в руках, Мишель вдруг почувствовала, что очень скучает по нему и безумно хочет видеть. Она вспомнила, с каким восторгом Маклевен описывал суровую красоту шотландской природы. И ей захотелось увидеть все своими глазами. А главное, сменить обстановку. Мишель уже надоели безвкусная пышность и лицемерие французского королевского двора, богатство, которое ее окружало в доме мадам Дюбуа, постоянные занятия и репетиции. Случай с Сибеллой поселил в душе девушки настороженность и недоверие к окружающим. Ей мучительно захотелось поехать в суровую северную страну, подышать свежим воздухом, отдохнуть от душной и гнилой атмосферы французской столицы. И она поедет!
Вопрос решен! Ее партию в новом балете отлично сможет станцевать Мари. Конечно, будет нелегко уговорить Арно. Но надо постараться!
А что скажет Андрэ? Эта мысль застала ее врасплох. Он, конечно, будет против подобной авантюры… Мишель задумалась. Но в конце концов, почему Андрэ должен диктовать ей, как жить? Это она должна решать сама! А потому, хочет он того или нет, она поедет в Шотландию! А для начала напишет Яну, чтобы он ждал ее.
Зима была для Анны ужасной и тянулась, казалось, бесконечно. Погода стояла отвратительная. Было холодно и сыро. Большую часть времени приходилось проводить дома. Даже Рождество на этот раз не принесло радости. Кортни так и не вернулся. И даже ни разу не написал. Анна постепенно начинала терять надежду на его возвращение.
Единственным светлым пятном в ее жизни была весть о том, что Жюль Дейд осужден за убийство Майкла Вернера и повешен. Но для одинокой Анны это было слабым утешением…
Она не могла бы точно сказать, когда впервые задумалась о поездке в Париж. Вероятно, в январе, вскоре после казни Дейда. К тому времени Анна получила три восторженных письма от Мишель и два от Андрэ. Оба сообщали, что Мишель отлично себя чувствует и успешно делает карьеру балетной танцовщицы. Особенно красочно описывался триумф Мишель в Фонтенбло, где она танцевала перед самим королем. Одним словом, все шло как нельзя лучше!
Видимо, именно тогда у Анны в голове и зародилась мысль о поездке во Францию. Правда, созревала она очень медленно. Только в марте, проснувшись как-то утром, Анна вдруг подумала: а почему бы ей действительно не поехать в Париж, не навестить дочь и Андрэ? Тем более что она чувствовала: Мишель уже никогда не вернется в Малверн. Правда, наступала весна. Надо было думать о севе. Но разве Джон не справится один? Он очень опытен и безукоризненно честен.
Анна решила посоветоваться с верным слугой. Пригласив Джона в тот же день к себе в кабинет, она сказала:
– Я как-то уже говорила, Джон, что могла бы на время доверять вам управление плантацией. Тогда вы ответили, что не хотели бы брать на себя такую ответственность, в том числе и из опасения, как бы соседи не стали смотреть на меня косо из-за чернокожего управляющего. Сейчас я хотела бы вернуться к тому разговору. Обстоятельства складываются так, что мне придется уехать. Ненадолго.
Может быть, месяца на четыре. Во всяком случае, ко времени уборки урожая я обязательно вернусь.
Джон молчал. Анна посмотрела на него умоляюще и взяла за руку:
– Джон, мне совершенно необходимо уехать. Вы же сами видите, как я устала от того, что произошло у нас прошлой осенью, и от долгой зимы. Было бы неплохо немного опомниться и отдохнуть! Кроме того, хочется повидаться с Мишель…
Джон глубокомысленно покачал головой:
– Я согласен, госпожа. Всю зиму я наблюдал за вами. Вы без устали работали и выглядели очень несчастной!
– Неужели это было заметно?
– Да, госпожа. Что ж, договорились. Вы едете в Париж к дочери и Андрэ, а я присмотрю за плантацией. Думаю, что справлюсь.
– Не сомневаюсь в этом, Джон! Я безгранично верю вам. И могла бы без колебаний доверить даже собственную жизнь. Впрочем, я ею уже вам обязана. Ведь это вы спасли меня тогда в доме Дейда!
Итак, было решено, что Анна отправляется в Париж, а Джон берет на себя управление Малверном. Ей не терпелось поскорее ехать. Но в зимнее время пересекать Атлантику было небезопасно. Тем более что Анна не привыкла к морским путешествиям. Поэтому отъезд решили перенести на начало мая. Анна не стала писать дочери о своем намерении, желая сделать ей сюрприз.
Погода не слишком благоприятствовала путешествию. Море было бурным, корабль заметно качало. И Анну вскоре скосила морская болезнь. Правда, к концу путешествия море успокоилось, и Анна пришла в себя.
Во Франции уже буйствовала весна. Кругом зеленели луга, деревья оделись листвой, распустились цветы.
Добравшись до окраин Парижа, Анна наняла экипаж и велела везти себя к особняку мадам Дюбуа. Кучер, по счастью, знал его адрес.
Поднявшись по мраморной лестнице парадного подъезда, Анна с замиранием сердца постучала. Дверь открыла горничная:
– Что вам угодно, мадам?
– Я – Анна Вернер. Могу ли я видеть госпожу Дюбуа или мадемуазель Вернер?
Горничная присела и провела Анну в гостиную. Предложив гостье кресло, она снова присела, сказала что-то по-французски и исчезла за дверью. Хотя Анна почти не знала этого языка, но поняла, что ей предложено немного подождать.
Мишель подробно описывала ей дом мадам Дюбуа. Но все же такой роскоши Анна не ожидала.
Она в изумлении вертела головой, оглядываясь по сторонам.
В это время дверь открылась, и вошла довольно пожилая женщина. Анна встала ей навстречу. Женщина обратилась к ней по-французски, но та не поняла ни слова и сконфуженно ответила на английском:
– Извините, мадам, я не знаю вашего языка.
– Ах да! – воскликнула пожилая дама, тут же перейдя на английский. – Вы, насколько я догадываюсь, мама нашей очаровательной Мишель? И приехали из английских колоний в Америке? Очень рада! Давайте знакомиться: я – мадам Дюбуа, хозяйка этого дома. Здравствуйте, миссис Вернер. Но вашей дочери нет.
– Она на репетиции?
– Нет, миссис Вернер. Мишель сейчас в Шотландии.
– В Шотландии?! – воскликнула Анна, не веря своим ушам.
– Да, в Шотландии, – повторила мадам Дюбуа с игривой улыбкой. – Видите ли, миссис Вернер, у вашей дочери роман с одним шотландским лордом. Мишель сейчас гостит в его замке.
– И давно?
– Она уехала примерно неделю назад. А в качестве сопровождающего взяла с собой Андрэ…
Глава 19
В Инвернессе Мишель и Андрэ дожидался роскошный экипаж. На козлах сидел… Ангус Лурье. Тот самый, что плыл на корабле вместе с Маклевеном. Мишель тотчас же узнала его.
– Господин Лурье, вы? – удивленно спросила она. – В роли кучера?
Лурье чуть наклонил голову и с улыбкой ответил:
– Сейчас я в своей роли. А чужую играл на корабле. Мы с лордом Маклевеном путешествовали инкогнито. Получилось так, что лорд опустился на ступеньку вниз, а я поднялся на ступеньку вверх. Теперь же я снова слуга господина Маклевена.
– Я очень рада вновь видеть вас, господин Лурье.
– Называйте меня Ангус.
– Спасибо, Ангус.
– А теперь прошу вас сесть в этот кабриолет, и мы поедем в город. Господин Маклевен заказал номер в лучшей гостинице, где вы сможете отдохнуть, принять ванну и выспаться. А завтра утром мы отправимся в замок.
По дороге в гостиницу Мишель перебирала в памяти события последних дней. И в первую очередь вспоминала подробности своего разговора с Арно Димпьером. Против ожидания балетмейстер спокойно воспринял просьбу Мишель. Более того, заверил, что сохранит за ней место в труппе. И еще сказал, что после того, как Сибелла сломала ногу, он несколько охладел к своему балету «Три сестры», хотя премьера и состоится в срок.
– Я отлично понимаю ваши чувства, Мишель, – признался он напоследок. – То, что Дениз имеет большое влияние на Ролана, несомненно. Не исключено, что он нарочно искалечил Сибеллу, чтобы дать возможность своей подружке станцевать первую роль. Но доказательств тому нет, а потому главную партию на премьере «Трех сестер» будет танцевать Дениз. Все же, согласитесь, она очень хорошая балерина. Но если выяснится, что они действительно подстроили тот несчастный случай, обоим придется очень об этом пожалеть! Вас же, Мишель, я прошу упорно заниматься и в Шотландии. Среди моих учеников нет равного вам по усердию, целеустремленности и… таланту.
Мишель посмотрела на Арно и впервые заметила, каким усталым он выглядит. Она тронула его за руку и прошептала:
– Берегите себя, Арно. Вы совершенно измотаны. Надо хоть немного отдохнуть!
– Для меня не может быть отдыха, милая Мишель. Я уже как-то сказал вам, что балет – это требовательная любовница. Она никогда не отпустит меня!
– Хорошо, пусть так. Но попросите ее быть по крайней мере к вам добрее. Поймите, Арно, мы все целиком зависим от вас. Наше будущее, наше счастье – в ваших руках. И мы любим вас, хотя, может быть, и не всегда показываем это.
Димпьер похлопал Мишель по руке и растроганно сказал:
– Я знаю, милая! Но как приятно слышать это! Поезжайте в Шотландию и ни о чем не беспокойтесь. Обещаю, что место в труппе будет вас дожидаться. Передайте мои наилучшие пожелания лорду Маклевену. Он очень приятный молодой человек!
Разговор с Андрэ оказался куда труднее.
– Дорогая! – воскликнул он, услышав о намерении Мишель поехать в Шотландию. – Мы в Париже только для того, чтобы вы сделались балериной. Вы так самоотверженно и много работали, добились больших успехов. Я вами гордился. Как же можно теперь все бросить и убежать?
– Я не собираюсь никуда убегать, Андрэ! Мне нужно отдохнуть. Короткие каникулы. И все. Кстати, Арно отлично это понимает. Почему же вы противитесь?
– А если бы Сибелла не сломала ногу и все шло по плану, вы все равно решили бы уехать?
– Не знаю. Может быть, и нет.
– Значит, все это только из-за того, что роль Виолетты вместо Сибеллы будет танцевать Дениз?
– Нет! Причина в том, что они с Роланом специально все подстроили, чтобы Дениз получила главную роль. Это Жестоко и бессердечно! Ведь после такой травмы Сибелла вряд ли вообще когда-нибудь выйдет на сцену! – Мишель горестно вздохнула: – К тому же я поняла, что подобные эксцессы довольно часто происходят за кулисами. Я не хочу в этом участвовать даже как сторонний наблюдатель!
Андрэ взял ладони Мишель в свои и посмотрел на нее с глубоким сочувствием:
– Мишель, дорогая! Я даже не мог предположить, что этот случай так на вас подействует! Но поймите, не все люди на этой земле так эгоистичны и жестоки, как та пара, о которой мы сейчас говорим! Вспомните своих друзей из труппы Арно Димпьера. Ведь они доброжелательны и всегда готовы помочь. Разве не так?
Андрэ выжидающе смотрел на Мишель. Она утвердительно кивнула головой:
– Да, иногда это действительно так. Но Луи уже давно почти не разговаривает со мной, Мари и Кафе о Лэ больше интересуются тем, как бы получить хорошую роль. То, что случилось с Сибеллой, их мало волнует! О, не подумайте дурного, Андрэ! Я не собираюсь бросать балет. Но сейчас мне надо на время уехать. Поймите меня правильно!
Заметив странный огонек в глазах Андрэ и поняв, о чем тот сейчас подумал, Мишель вдруг принялась оправдываться:
– Мне очень нравится лорд Маклевен, Андрэ! Приятно его общество. И я не вижу причин, почему бы не принять это приглашение.
Андрэ воздел руки к небу:
– Хорошо, милая! Я просто беспокоюсь, что все ваши труды на балетной сцене могут пропасть даром. Поймите, если вы влюбились в лорда Маклевена и хотите выйти за него замуж, то это означает неминуемый конец вашей артистической карьеры.
– Я это знаю! А потому не собираюсь впутываться в амурные дела. Просто хочу увидеть еще незнакомый мне мир. Вы считаете, что мое желание – каприз?
Андрэ неохотно согласился, что так не считает. И на вопрос Мишель, поедет ли вместе с ней в Шотландию, утвердительно кивнул головой…
И вот они в Шотландии. Мишель почувствовала себя легко и свободно. Несмотря на всю любовь к балету, она вдруг поняла, какой однообразной и серой была ее жизнь в Париже. Только уроки, репетиции… Иногда скучные и надоевшие великосветские приемы. Димпьер был прав: балет – это ненасытная, требовательная любовница, из объятий которой надо время от времени вырываться.
Лучшая в городе гостиница оказалась большим, уютным и комфортабельным домом, построенным из дерева и камня, а сам Инвернесс – маленькой живописной деревней, состоявшей из уютных домиков, совершенно не похожих на те, к которым Мишель привыкла у себя на родине.
Ее комната в гостинице была небольшой, но очень чистой и со вкусом обставленной. Снизу доносился запах готовившейся еды. И Мишель тут же почувствовала острый приступ голода. Тем более что на корабле кормили, мягко говоря, неважно.
Как только Мишель освежилась и переоделась, Андрэ спустился на кухню и заказал не очень обильный, но сытный ужин…
Ночь Мишель проспала так крепко, что даже не видела снов. Позавтракав овсянкой и выпив чашку кофе, она почувствовала себя готовой к любым приключениям. Ангус уже погрузил их багаж, и не прошло и получаса, как экипаж катил по широкой, наезженной грунтовой дороге. Утро было солнечным, но прохладным. Андрэ поспешил завалить свою воспитанницу подушками и прикрыть ей ноги пледом. Мишель сразу стало тепло и очень уютно. Она приникла к окну и внимательно осматривала проплывавшие мимо окрестности.
Все было именно так, как рассказывал Ян. Природа оказалась гораздо суровее, чем в Виргинии. Но ее дикая красота поражала своим великолепием. Невысокие холмы были покрыты зеленым травяным ковром. Здесь и там виднелись заросли вереска с пурпурными головками цветов. Прозрачный свежий воздух был пропитан запахами всевозможных растений, совсем недавно потянувшихся навстречу солнцу.
Проехав приличное расстояние, путники остановились перекусить на вершине одного из холмов. Свежий воздух придавал особый вкус еде, извлекаемой из огромной корзины, заботливо упакованной хозяином гостиницы в Инвернессе. Две бутылки хорошего вина еще больше подняли настроение.
После столь обильного пиршества Мишель, несмотря на ухабы, на которых постоянно подпрыгивала карета, погрузилась в глубокий сон. Сколько он продолжался, сказать трудно, но Мишель проснулась оттого, что Андрэ весьма бесцеремонно тряс ее за плечо:
– Проснитесь же, дорогая! Мы уже подъезжаем к замку Маклевенов. Советую вам привести себя в порядок.
Мишель протерла заспанные глаза и выглянула из окна экипажа. Карета взбиралась вверх по длинной петлявшей дороге. В конце ее, на самой вершине холма, возвышалось огромное каменное здание, напоминавшее экипаж, в котором они сейчас ехали. С каким-то неосознанным страхом Мишель смотрела на зубчатые стены, высокие башни с узкими бойницами, глубокие рвы с перекинутыми через них мостами. Все это выглядело очень мрачно и неуютно, и Мишель невольно подумала о том, как можно жить в подобном жилище.
Опомнившись, она срочно занялась собой. Протерла глаза влажным платком, аккуратно зачесала волосы назад, а лицо тронула румянами и пудрой, но, посмотрев на себя в маленькое зеркальце, Мишель все же решила, что выглядит усталой.
Как только экипаж подкатил к огромному порталу замка, две половинки тяжелых дубовых дверей медленно растворились и вышел величественный мажордом. А за ним буквально выскочил сам Ян Маклевен.
– Мишель! Наконец-то вы приехали! – задыхаясь, проговорил он, отстраняя мажордома и самолично помогая гостье выйти из кареты. – Боже, как я счастлив!
Он повернулся к Андрэ и пожал ему руку.
– Андрэ, все мои слова приветствия Мишель относятся и к вам. Добро пожаловать в замок Маклевенов!
Оглянувшись, Мишель увидела в дверях двух очаровательных девушек.
– Насколько я понимаю, это ваши сестры, Ян?
– Вы не ошиблись, Мишель. Пожалуйста, познакомьтесь с Маргарет. – И он взял за руку рослую девушку с такими же пышными и красивыми, как у него, волосами. – А это – Элизабет.
Вторая сестра была ростом поменьше, но очень бойкая, с большими карими глазами.
Мишель улыбнулась сначала Маргарет, а затем Элизабет. Обе ответили ей искренними улыбками.
– Я очень рада встретиться с вами, – сказала Мишель, – так как знаю о вас по рассказам брата.
– Мы тоже о вас наслышаны, – ответила Маргарет за себя и за сестру. – Сначала думали, что Ян преувеличивает, восторгаясь Мишель Вернер. Но теперь видим, что на самом деле он был даже немногословен. Милости просим в наш замок, Мишель!
Внутри замок оказался не менее внушительным, чем снаружи. Огромный холл с каменными стенами, увешанными фамильными портретами и старинным оружием, произвел на Мишель просто ошеломляющее впечатление.
– Давайте сначала пройдем в вашу комнату. После дороги вы, наверное, хотели бы освежиться и немного отдохнуть. Мы знаем, что значит трястись долгие часы в экипаже! А потом поужинаем.
В комнате Мишель встретила миловидная горничная. Сделав реверанс, она представилась:
– Здравствуйте, мисс. Меня зовут Анни. Я буду вам служить до конца пребывания в замке. Если вам что-нибудь понадобится, сразу же обращайтесь ко мне.
– Спасибо, Анни, – улыбнулась ей Мишель. – Но сейчас я хочу только переодеться, вымыться и отдохнуть с дороги. После тряски по ухабам у меня, кажется, болит каждая косточка.
– Я вас отлично понимаю, мисс. Подобное путешествие не может не измотать. Разрешите разложить ваши вещи и помочь переодеться.
Облачившись в мягкий теплый халат, Мишель осмотрелась и нашла свое новое жилище очень удобным. Высокий потолок позволял свежему воздуху, проникавшему через небольшие форточки в длинных, в виде прорезей окнах, заполнять всю комнату. Вдоль стен сверху донизу тянулись старинные гобелены с изображением охотничьих сцен. В углу стояла большая деревянная кровать на высоких ножках с разрисованными затейливым орнаментом спинками под пурпурным балдахином. В углу поместился туалетный столик с миниатюрным стулом. А у двери находились фарфоровый таз и кувшин для умывания. Пол покрывал толстый пушистый ковер, по которому было приятно ступать босиком.
– Какое платье вы бы хотели надеть к ужину? – спросила Анни.
– Голубое.
– Простите за смелость, мисс. Но я бы посоветовала вам накинуть на плечи платок или шаль. В столовой довольно прохладно.
Мишель поблагодарила девушку кивком головы. Та присела и выпорхнула за дверь. Мишель сбросила халат, зарылась под одеяло и тут же уснула…
Ужин был накрыт в огромном, довольно мрачном зале, по углам которого стояли фигуры рыцарей в латах. По стенам были развешаны мечи, пики, щиты и другое старинное оружие. Сверху спускались люстры со множеством свечей. Дубовый стол окружало множество дубовых же стульев с высокими спинками.
Ян встретил Мишель у дверей и подвел к столу, во главе которого сидел старый лорд Маклевен. Знаком он предложил Мишель сесть справа, а сыну – слева.
– Отец, это мисс Мишель Вернер, о которой я вам много рассказывал, – торжественно сказал Ян. – Мишель, это мой отец, лорд Малкольм Маклевен.
– Очень рада познакомиться с вами, ваша светлость, – с очаровательной улыбкой обратилась Мишель к хозяину замка. – Какое удивительное совпадение! Моего покойного деда по отцовской линии тоже звали Малкольмом!
Старый лорд ничего не ответил, продолжая изучать гостью голубыми, наполовину потухшими глазами. Но все же в его взгляде было что-то орлиное. Поражали тяжелые веки под насупленными мохнатыми бровями, глубоко ввалившиеся глаза чуть продолговатого разреза, большой нос с горбинкой.
Малкольм долго молча смотрел на Мишель, которая от смущения готова была выбежать из комнаты. Но тут его лицо озарилось доброй улыбкой, а в глазах зажегся огонек.
– Ты сказал мне правду, сынок, – сказал он, чуть повернув голову к Яну. – Девушка действительно очаровательна и смотрит на тебя, как преданная собачонка. Это хорошо! Но я хотел бы задать ей несколько вопросов. Скажите, милая, ваш род отличается крепким здоровьем? Например, ваш дедушка, о котором только что шла речь: он был выносливым и физически крепким? Сами вы ни на что не жалуетесь? Хотя не выглядите хворой.
– Господин Лурье, вы? – удивленно спросила она. – В роли кучера?
Лурье чуть наклонил голову и с улыбкой ответил:
– Сейчас я в своей роли. А чужую играл на корабле. Мы с лордом Маклевеном путешествовали инкогнито. Получилось так, что лорд опустился на ступеньку вниз, а я поднялся на ступеньку вверх. Теперь же я снова слуга господина Маклевена.
– Я очень рада вновь видеть вас, господин Лурье.
– Называйте меня Ангус.
– Спасибо, Ангус.
– А теперь прошу вас сесть в этот кабриолет, и мы поедем в город. Господин Маклевен заказал номер в лучшей гостинице, где вы сможете отдохнуть, принять ванну и выспаться. А завтра утром мы отправимся в замок.
По дороге в гостиницу Мишель перебирала в памяти события последних дней. И в первую очередь вспоминала подробности своего разговора с Арно Димпьером. Против ожидания балетмейстер спокойно воспринял просьбу Мишель. Более того, заверил, что сохранит за ней место в труппе. И еще сказал, что после того, как Сибелла сломала ногу, он несколько охладел к своему балету «Три сестры», хотя премьера и состоится в срок.
– Я отлично понимаю ваши чувства, Мишель, – признался он напоследок. – То, что Дениз имеет большое влияние на Ролана, несомненно. Не исключено, что он нарочно искалечил Сибеллу, чтобы дать возможность своей подружке станцевать первую роль. Но доказательств тому нет, а потому главную партию на премьере «Трех сестер» будет танцевать Дениз. Все же, согласитесь, она очень хорошая балерина. Но если выяснится, что они действительно подстроили тот несчастный случай, обоим придется очень об этом пожалеть! Вас же, Мишель, я прошу упорно заниматься и в Шотландии. Среди моих учеников нет равного вам по усердию, целеустремленности и… таланту.
Мишель посмотрела на Арно и впервые заметила, каким усталым он выглядит. Она тронула его за руку и прошептала:
– Берегите себя, Арно. Вы совершенно измотаны. Надо хоть немного отдохнуть!
– Для меня не может быть отдыха, милая Мишель. Я уже как-то сказал вам, что балет – это требовательная любовница. Она никогда не отпустит меня!
– Хорошо, пусть так. Но попросите ее быть по крайней мере к вам добрее. Поймите, Арно, мы все целиком зависим от вас. Наше будущее, наше счастье – в ваших руках. И мы любим вас, хотя, может быть, и не всегда показываем это.
Димпьер похлопал Мишель по руке и растроганно сказал:
– Я знаю, милая! Но как приятно слышать это! Поезжайте в Шотландию и ни о чем не беспокойтесь. Обещаю, что место в труппе будет вас дожидаться. Передайте мои наилучшие пожелания лорду Маклевену. Он очень приятный молодой человек!
Разговор с Андрэ оказался куда труднее.
– Дорогая! – воскликнул он, услышав о намерении Мишель поехать в Шотландию. – Мы в Париже только для того, чтобы вы сделались балериной. Вы так самоотверженно и много работали, добились больших успехов. Я вами гордился. Как же можно теперь все бросить и убежать?
– Я не собираюсь никуда убегать, Андрэ! Мне нужно отдохнуть. Короткие каникулы. И все. Кстати, Арно отлично это понимает. Почему же вы противитесь?
– А если бы Сибелла не сломала ногу и все шло по плану, вы все равно решили бы уехать?
– Не знаю. Может быть, и нет.
– Значит, все это только из-за того, что роль Виолетты вместо Сибеллы будет танцевать Дениз?
– Нет! Причина в том, что они с Роланом специально все подстроили, чтобы Дениз получила главную роль. Это Жестоко и бессердечно! Ведь после такой травмы Сибелла вряд ли вообще когда-нибудь выйдет на сцену! – Мишель горестно вздохнула: – К тому же я поняла, что подобные эксцессы довольно часто происходят за кулисами. Я не хочу в этом участвовать даже как сторонний наблюдатель!
Андрэ взял ладони Мишель в свои и посмотрел на нее с глубоким сочувствием:
– Мишель, дорогая! Я даже не мог предположить, что этот случай так на вас подействует! Но поймите, не все люди на этой земле так эгоистичны и жестоки, как та пара, о которой мы сейчас говорим! Вспомните своих друзей из труппы Арно Димпьера. Ведь они доброжелательны и всегда готовы помочь. Разве не так?
Андрэ выжидающе смотрел на Мишель. Она утвердительно кивнула головой:
– Да, иногда это действительно так. Но Луи уже давно почти не разговаривает со мной, Мари и Кафе о Лэ больше интересуются тем, как бы получить хорошую роль. То, что случилось с Сибеллой, их мало волнует! О, не подумайте дурного, Андрэ! Я не собираюсь бросать балет. Но сейчас мне надо на время уехать. Поймите меня правильно!
Заметив странный огонек в глазах Андрэ и поняв, о чем тот сейчас подумал, Мишель вдруг принялась оправдываться:
– Мне очень нравится лорд Маклевен, Андрэ! Приятно его общество. И я не вижу причин, почему бы не принять это приглашение.
Андрэ воздел руки к небу:
– Хорошо, милая! Я просто беспокоюсь, что все ваши труды на балетной сцене могут пропасть даром. Поймите, если вы влюбились в лорда Маклевена и хотите выйти за него замуж, то это означает неминуемый конец вашей артистической карьеры.
– Я это знаю! А потому не собираюсь впутываться в амурные дела. Просто хочу увидеть еще незнакомый мне мир. Вы считаете, что мое желание – каприз?
Андрэ неохотно согласился, что так не считает. И на вопрос Мишель, поедет ли вместе с ней в Шотландию, утвердительно кивнул головой…
И вот они в Шотландии. Мишель почувствовала себя легко и свободно. Несмотря на всю любовь к балету, она вдруг поняла, какой однообразной и серой была ее жизнь в Париже. Только уроки, репетиции… Иногда скучные и надоевшие великосветские приемы. Димпьер был прав: балет – это ненасытная, требовательная любовница, из объятий которой надо время от времени вырываться.
Лучшая в городе гостиница оказалась большим, уютным и комфортабельным домом, построенным из дерева и камня, а сам Инвернесс – маленькой живописной деревней, состоявшей из уютных домиков, совершенно не похожих на те, к которым Мишель привыкла у себя на родине.
Ее комната в гостинице была небольшой, но очень чистой и со вкусом обставленной. Снизу доносился запах готовившейся еды. И Мишель тут же почувствовала острый приступ голода. Тем более что на корабле кормили, мягко говоря, неважно.
Как только Мишель освежилась и переоделась, Андрэ спустился на кухню и заказал не очень обильный, но сытный ужин…
Ночь Мишель проспала так крепко, что даже не видела снов. Позавтракав овсянкой и выпив чашку кофе, она почувствовала себя готовой к любым приключениям. Ангус уже погрузил их багаж, и не прошло и получаса, как экипаж катил по широкой, наезженной грунтовой дороге. Утро было солнечным, но прохладным. Андрэ поспешил завалить свою воспитанницу подушками и прикрыть ей ноги пледом. Мишель сразу стало тепло и очень уютно. Она приникла к окну и внимательно осматривала проплывавшие мимо окрестности.
Все было именно так, как рассказывал Ян. Природа оказалась гораздо суровее, чем в Виргинии. Но ее дикая красота поражала своим великолепием. Невысокие холмы были покрыты зеленым травяным ковром. Здесь и там виднелись заросли вереска с пурпурными головками цветов. Прозрачный свежий воздух был пропитан запахами всевозможных растений, совсем недавно потянувшихся навстречу солнцу.
Проехав приличное расстояние, путники остановились перекусить на вершине одного из холмов. Свежий воздух придавал особый вкус еде, извлекаемой из огромной корзины, заботливо упакованной хозяином гостиницы в Инвернессе. Две бутылки хорошего вина еще больше подняли настроение.
После столь обильного пиршества Мишель, несмотря на ухабы, на которых постоянно подпрыгивала карета, погрузилась в глубокий сон. Сколько он продолжался, сказать трудно, но Мишель проснулась оттого, что Андрэ весьма бесцеремонно тряс ее за плечо:
– Проснитесь же, дорогая! Мы уже подъезжаем к замку Маклевенов. Советую вам привести себя в порядок.
Мишель протерла заспанные глаза и выглянула из окна экипажа. Карета взбиралась вверх по длинной петлявшей дороге. В конце ее, на самой вершине холма, возвышалось огромное каменное здание, напоминавшее экипаж, в котором они сейчас ехали. С каким-то неосознанным страхом Мишель смотрела на зубчатые стены, высокие башни с узкими бойницами, глубокие рвы с перекинутыми через них мостами. Все это выглядело очень мрачно и неуютно, и Мишель невольно подумала о том, как можно жить в подобном жилище.
Опомнившись, она срочно занялась собой. Протерла глаза влажным платком, аккуратно зачесала волосы назад, а лицо тронула румянами и пудрой, но, посмотрев на себя в маленькое зеркальце, Мишель все же решила, что выглядит усталой.
Как только экипаж подкатил к огромному порталу замка, две половинки тяжелых дубовых дверей медленно растворились и вышел величественный мажордом. А за ним буквально выскочил сам Ян Маклевен.
– Мишель! Наконец-то вы приехали! – задыхаясь, проговорил он, отстраняя мажордома и самолично помогая гостье выйти из кареты. – Боже, как я счастлив!
Он повернулся к Андрэ и пожал ему руку.
– Андрэ, все мои слова приветствия Мишель относятся и к вам. Добро пожаловать в замок Маклевенов!
Оглянувшись, Мишель увидела в дверях двух очаровательных девушек.
– Насколько я понимаю, это ваши сестры, Ян?
– Вы не ошиблись, Мишель. Пожалуйста, познакомьтесь с Маргарет. – И он взял за руку рослую девушку с такими же пышными и красивыми, как у него, волосами. – А это – Элизабет.
Вторая сестра была ростом поменьше, но очень бойкая, с большими карими глазами.
Мишель улыбнулась сначала Маргарет, а затем Элизабет. Обе ответили ей искренними улыбками.
– Я очень рада встретиться с вами, – сказала Мишель, – так как знаю о вас по рассказам брата.
– Мы тоже о вас наслышаны, – ответила Маргарет за себя и за сестру. – Сначала думали, что Ян преувеличивает, восторгаясь Мишель Вернер. Но теперь видим, что на самом деле он был даже немногословен. Милости просим в наш замок, Мишель!
Внутри замок оказался не менее внушительным, чем снаружи. Огромный холл с каменными стенами, увешанными фамильными портретами и старинным оружием, произвел на Мишель просто ошеломляющее впечатление.
– Давайте сначала пройдем в вашу комнату. После дороги вы, наверное, хотели бы освежиться и немного отдохнуть. Мы знаем, что значит трястись долгие часы в экипаже! А потом поужинаем.
В комнате Мишель встретила миловидная горничная. Сделав реверанс, она представилась:
– Здравствуйте, мисс. Меня зовут Анни. Я буду вам служить до конца пребывания в замке. Если вам что-нибудь понадобится, сразу же обращайтесь ко мне.
– Спасибо, Анни, – улыбнулась ей Мишель. – Но сейчас я хочу только переодеться, вымыться и отдохнуть с дороги. После тряски по ухабам у меня, кажется, болит каждая косточка.
– Я вас отлично понимаю, мисс. Подобное путешествие не может не измотать. Разрешите разложить ваши вещи и помочь переодеться.
Облачившись в мягкий теплый халат, Мишель осмотрелась и нашла свое новое жилище очень удобным. Высокий потолок позволял свежему воздуху, проникавшему через небольшие форточки в длинных, в виде прорезей окнах, заполнять всю комнату. Вдоль стен сверху донизу тянулись старинные гобелены с изображением охотничьих сцен. В углу стояла большая деревянная кровать на высоких ножках с разрисованными затейливым орнаментом спинками под пурпурным балдахином. В углу поместился туалетный столик с миниатюрным стулом. А у двери находились фарфоровый таз и кувшин для умывания. Пол покрывал толстый пушистый ковер, по которому было приятно ступать босиком.
– Какое платье вы бы хотели надеть к ужину? – спросила Анни.
– Голубое.
– Простите за смелость, мисс. Но я бы посоветовала вам накинуть на плечи платок или шаль. В столовой довольно прохладно.
Мишель поблагодарила девушку кивком головы. Та присела и выпорхнула за дверь. Мишель сбросила халат, зарылась под одеяло и тут же уснула…
Ужин был накрыт в огромном, довольно мрачном зале, по углам которого стояли фигуры рыцарей в латах. По стенам были развешаны мечи, пики, щиты и другое старинное оружие. Сверху спускались люстры со множеством свечей. Дубовый стол окружало множество дубовых же стульев с высокими спинками.
Ян встретил Мишель у дверей и подвел к столу, во главе которого сидел старый лорд Маклевен. Знаком он предложил Мишель сесть справа, а сыну – слева.
– Отец, это мисс Мишель Вернер, о которой я вам много рассказывал, – торжественно сказал Ян. – Мишель, это мой отец, лорд Малкольм Маклевен.
– Очень рада познакомиться с вами, ваша светлость, – с очаровательной улыбкой обратилась Мишель к хозяину замка. – Какое удивительное совпадение! Моего покойного деда по отцовской линии тоже звали Малкольмом!
Старый лорд ничего не ответил, продолжая изучать гостью голубыми, наполовину потухшими глазами. Но все же в его взгляде было что-то орлиное. Поражали тяжелые веки под насупленными мохнатыми бровями, глубоко ввалившиеся глаза чуть продолговатого разреза, большой нос с горбинкой.
Малкольм долго молча смотрел на Мишель, которая от смущения готова была выбежать из комнаты. Но тут его лицо озарилось доброй улыбкой, а в глазах зажегся огонек.
– Ты сказал мне правду, сынок, – сказал он, чуть повернув голову к Яну. – Девушка действительно очаровательна и смотрит на тебя, как преданная собачонка. Это хорошо! Но я хотел бы задать ей несколько вопросов. Скажите, милая, ваш род отличается крепким здоровьем? Например, ваш дедушка, о котором только что шла речь: он был выносливым и физически крепким? Сами вы ни на что не жалуетесь? Хотя не выглядите хворой.