Мэтьюз Патриция. Танцовщица грез

   Позавтракав свежей клубникой со сливками, хлебом со сливочным маслом и выпив стакан крепкого чая, Мишель попросила горничную помочь ей одеться. На этот раз она выбрала зеленое бархатное платье, которое отлично сочеталось с зеленой же широкополой шляпой. Облачившись в этот наряд, Мишель села перед зеркалом и предоставила горничной заняться ее прической. Та очень искусно подправила и аккуратно уложила вдоль висков вьющиеся локоны, а остальные волосы собрала в пучок на затылке.
   Раздался стук в дверь. Горничная выскочила в коридор, и там начался довольно громкий спор. Мишель сразу же узнала голос Маклевена. Дверь снова открылась, и горничная, хитро улыбаясь, доложила:
   – Пришел мистер Маклевен, мадемуазель. Говорит, что вы его ждете.
   – Да, Николь. Мы хотели с ним немного погулять на свежем воздухе.
   – Приятной прогулки, мадемуазель, – присела в реверансе Николь, улыбаясь уже во весь рот.
   Мишель почувствовала, как под ироничным взглядом прислуги на щеках у нее заиграл стыдливый румянец. Она подумала, что все француженки, независимо от возраста и положения, неизменно смотрят на отношения мужчины и женщины сквозь призму любви и флирта. Николь явно не была исключением.
   Восторженный взгляд Яна возблагодарил ее за все труды, связанные с выбором платья и прически. Он взял ее руку в перчатке, поцеловал и склонился в поклоне.
   – Сегодня великолепная погода, мадемуазель, – сказал он по-французски. – Но вы, несомненно, затмите даже ее.
   Мишель почувствовала, что опять краснеет. Но все же чуть наклонила голову, благодаря за комплимент.
   – Спасибо, сударь. Но не могли бы мы перейти на английский? А то я начинаю опасаться, что забуду его.
   – Понимаю вас, Мишель. Я сам, бывая во Франции, начинаю скучать по родному языку.
   Пока они шли по коридору, Мишель незаметно изучала своего спутника. Сегодня на нем были клетчатый плед, юбка цветов другого шотландского клана и темный камзол. Несмотря на необычность этого национального костюма, он показался Мишель очень красочным и привлекательным. Кроме того, в нем фигура шотландца дышала здоровьем и силой.
   – Парк вам понравится, Мишель, – сказал Ян, как только они спустились с парадного крыльца. – Он состоит из нескольких очень красивых садов, Хотя лучше гулять в них весной. Но сегодня солнечный и ясный день. И вы получите большое удовольствие. Чувствуете, как чист и свеж воздух? Он вам не напоминает родные края?
   – Вы были в Виргинии?
   – Да. Я проезжал через этот штат во время своего кругосветного путешествия. И обратил внимание на тамошние плодородные земли. Мне даже стало завидно при виде бескрайних полей хлопка и табака, Очень понравились ваши небольшие, на вид непрочные, но живописные домики. Они напоминают белых лебедей на озерах в зеленых парках.
   Мишель рассмеялась:
   – Почему же непрочные? Вовсе нет! Например, моему дому уже более полувека. И я уверена, что он простоит еще столько же. А может быть, даже дольше.
   Ян тоже засмеялся:
   – Простите меня, Мишель. Я не хотел вас обидеть. И еще раз скажу: ваши домики очень уютные и красивые, они подходят умеренному климату Виргинии. У нас же в Шотландии преобладают большие каменные дома и замки. Мы не можем себе позволить строить деревянные жилища; В стране очень мало лесов. Зато много камня. Вот мы им и пользуемся. Кроме того, каменные стены надежно защищают от ураганов и зимних ветров, столь частых в нашем климате. А потом, наша страна гораздо старше вашей. Вы с гордостью говорите о том, что ваш дом стоит более пятидесяти лет. А замку Маклевенов – уже двести. И он простоит еще столько же. Если не вечно.
   – Такой древний! – вздохнула Мишель. – А английские колонии в Северной Америке еще так молоды. Я слышала, что Шотландия – красивая страна. Это так?
   – Да. Хотя она и отличается от вашей Виргинии. У нас более суровая и угрюмая природа. Но в ней есть своя, особая красота. И каждый шотландец бережно хранит в сердце память об истории своей родины. Но хватит расхваливать свои страны. Лучше полюбуемся тем, что нас окружает сейчас. Вот, например, бронзовая статуя богини Дианы в окружении охотничьих собак. Этот сад носит ее имя. А еще его называют «Садом королевы».
   – Он мне напоминает парки Виргинии. Только здесь все слишком прибрано. Трава подстрижена. Ветви деревьев подрезаны.
   И все же Мишель чувствовала себя свободной и отдохнувшей. Ей хотелось забыть обо всем и наслаждаться природой, обществом этого милого и умного шотландца.
   – Давайте немного посидим, – предложил Ян, подводя Мишель к уютной скамеечке у фонтана.
   – С удовольствием, – кивнула Мишель. – Здесь так тихо и спокойно. Можно подумать, что вокруг на много миль нет ни души, кроме нас двоих.
   Ян взял ее руку и сжал в своих ладонях. Даже через перчатку Мишель ощущала тепло его красивых сильных пальцев.
   – Я бы хотел, – прошептал он, – чтобы мы действительно были здесь совсем одни.
   Мишель бросила на Яна быстрый взгляд и тут же отвернулась. Она почувствовала, как лихорадочно забилось ее сердце, а тело налилось томящей блаженной теплотой. Совсем, как этой ночью в постели, когда она не могла заснуть из-за эротических грез.
   Она проклинала Арно Димпьера, который пробудил в ней женскую сущность, что только мешало ей. Но разве тогда не сама она проявила инициативу и соблазнила своего балетмейстера против его желания? А сейчас, похоже, готова проделать то же самое с этим очаровательным молодым шотландцем.
   Она смотрела на его красивые руки, покрытые золотистым пушком от падающих на них лучей утреннего солнца. Они чуть заметно дрожали. И Мишель догадывалась о переполнившей душу Яна страсти. Она чувствовала, как и ее тело охватывает дрожь. Но надо взять себя в руки! Немедленно!
   Мишель осторожно высвободила свою руку, как бы желая разгладить чуть помявшуюся юбку, и сделала вид, что не расслышала последних слов Яна. Она поспешно заговорила:
   – Я бы очень хотела увидеть Шотландию! Посмотреть, как живет ваша семья. Она очень большая? У вас много братьев и сестер?
   Маклевен не подал вида, что понял состояние Мишель. Но больше не брал ее за руку, хотя и продолжал сидеть совсем близко, почти касаясь ее плечом.
   – В семье нас, кроме отца, трое: я и две мои сестры – Маргарет и Элизабет. Маргарет на несколько лет старше меня. А Элизабет – младше. Она примерно вашего возраста. Был старший брат, Дуглас. Но три года назад его убили.
   Мишель почувствовала, как задрожал голос Яна, и положила ладонь на его руку:
   – Ян, извините меня. У меня никогда не было ни братьев, ни сестер. Но могу представить себе всю тяжесть вашей потери. Как он погиб?
   – Самым глупым образом. Однажды вечером Дуглас пошел к своему другу Роберту Кэмпбеллу.
   Маклевены уже лет двести дружат с Кэмпбеллами. Но у тех и других есть смертельные враги – семья Макдональдс. Когда Роберт провожал Дугласа домой, они наткнулись на братьев Макдональдс. Завязалась драка. А точнее, поножовщина. Тогда-то все и произошло…
   Мишель передернуло оттого, что Ян так спокойно говорит о кровавой стычке и гибели своего родного брата.
   – В вашей стране часто бывает такое… Ну, подобные драки, заканчивающиеся смертью? – спросила она, отводя взгляд.
   Ян посмотрел на нее глазами, которые мгновенно стали ледяными:
   – Боюсь, что часто. Шотландцы живут родами – кланами. И многие кланы из века в век враждуют. Это продолжается и сейчас. Но я вижу, вас взволновал мой рассказ, Мишель! Впрочем, это неудивительно: все это почти невозможно понять тому, кто не знает Шотландии. Я лично привык к подобным случаям. И воспринимаю их как одну из жестоких особенностей жизни в своей стране.
   Мишель почувствовала, что пора заговорить о другом. Она поднялась со скамейки:
   – Пойдемте. Вы обещали мне показать и другие уголки этого прекрасного парка.
   – Вы правы, Мишель. Сегодня слишком хороший день, чтобы говорить о крови и смерти. Давайте я лучше покажу вам партер королевского парка. Его создали еще при отце нынешнего короля – Людовике XIV. Особенно хорош фонтан с бронзовыми скульптурами…
 
   Вторая половина дня пролетела быстро. Однако после прогулки среди цветников, фонтанов и газонов парка Мишель не чуяла под собой ног от усталости.
   – Мне кажется, что мы прошли пешком самое малое десяток миль! – сказала она, когда они вернулись к парадному подъезду королевского дворца.
   – Простите меня, Мишель. Я дома настолько привык ходить пешком по своим огромным угодьям, Что даже не подумал о вас, которой подобные путешествия внове.
   – Дело не в расстоянии, а в моих туфлях, – улыбнулась Мишель. – Они оказались тесными и очень жмут. Думаю, ни один мужчина не смог бы долго ходить в такой обуви.
   Ян посмотрел на ноги Мишель, потом ей в лицо. И оба рассмеялись.
   В это время из-за угла показались Луи и Сибелла.
   – Ах, вот вы где! – воскликнул Луи. – А мы-то обыскались!
   – Простите меня, Луи, – сказала, отсмеявшись, Мишель. – Мы долго гуляли по парку с моим старым другом Яном Маклевеном. Познакомьтесь, пожалуйста! Ян, это Сибелла и Луи, мои товарищи из студии Арно Димпьера.
   Только тут она заметила странное выражение глаз Луи.
   – Луи, что вы на меня так смотрите?
   Луи бросил взгляд на Мишель, а потом – на Маклевена:
   – Неужели настоящие друзья должны сбиться с ног, разыскивая друг друга? Мы сейчас осматривали дворец и хотели, чтобы вы тоже участвовали в этой экскурсии.
   У Мишель от удивления глаза полезли на лоб.
   – Извините, Луи, но я давно не видела моего друга Яна и хотела некоторое время провести с ним. А дворец я смогу осмотреть и завтра.
   Луи прикусил нижнюю губу и, помолчав, сказал с еще большим раздражением:
   – Мы хотели также сообщить вам, что король намерен устроить сегодня торжественный вечер. Будет много танцев, вина и вкусных яств. А мы приглашены в качестве почетных гостей.
   Мишель попыталась было поднять настроение Луи и дружески ему улыбнулась:
   – Звучит очень заманчиво! Ян, вы придете? Как знать, может быть, там и вправду будет не так уж скучно. До вечера! Спасибо за прогулку!
   Маклевен посмотрел сначала на Мишель, потом на Луи и Сибеллу. Но не сказал ни слова. Сибелла, оценив ситуацию, схватила Луи за рукав:
   – Пойдем, Луи! Я тоже хотела бы отдохнуть перед вечером.
   Когда они ушли, Ян повернулся к Мишель и негромко сказал:
   – А этот молодой человек влюблен в вас! Мишель вспыхнула и довольно резко ответила:
   – О чем вы, Ян? Луи – просто мой хороший друг. И все!
   – Может быть, для вас он просто хороший друг. Но вы для него значите куда больше…
   Мишель хотела сказать еще что-то, но вдруг задумалась. Она вспомнила поведение Луи накануне и теперь… Неужели Маклевен прав?!
   Она помолчала, потом улыбнулась:
   – Думаю, что вы ошибаетесь. Но не будем сейчас обсуждать эту тему. К тому же мне надо приготовиться к торжеству. До вечера!
   – Я увижу вас завтра, Мишель? Мне бы хотелось показать вам весь королевский дворец.
   Предупреждаю, если вы не согласитесь, то я почувствую себя очень одиноким.
   Мишель помедлила с ответом. А как же Луи? Для него будет новым ударом, если она проведет еще один день с Маклевеном… Но, с другой стороны, разве в Париже она не видится каждый день с Луи и другими своими друзьями из студии? Неужели сейчас она должна отказать Яну?
   Мишель улыбнулась Маклевену, с нетерпением ожидавшему ответа:
   – Мне будет очень приятно снова с вами встретиться, Ян. И вместе осмотреть королевский дворец!

Глава 16

   Бальный зал был залит ярким светом сотен свечей в канделябрах, тянувшихся вдоль стен, в свешивавшихся с потолка люстрах и обвивавших колонны. Мишель приоткрыла дверь в зал и замерла на пороге. Почему-то ей стало страшно. Шедший сзади Андрэ удивленно посмотрел на свою воспитанницу:
   – Что с вами?
   – Не знаю. Почему-то я нервничаю.
   – Перестаньте! Постойте здесь немного и успокойтесь.
   Мишель глотнула воздуха и утвердительно кивнула. Она не стала говорить Андрэ, что ее пугает перспектива вновь окунуться в смрадное море злословия, сплетен и скабрезностей, которыми жил двор французского монарха.
   Они с Андрэ еще долго стояли у дверей, наблюдая за тем, что происходило в зале.
   – С кем танцует король? – спросила Мишель.
   – С мадам де Винтльмиль.
   – Кто она?
   – Сестра мадам де Малли.
   – По крайней мере его величество не изменяет семье своей любовницы!
   Андрэ тупо уставился на свою воспитанницу. Наконец смысл ее слов дошел до него, и он рассмеялся.
   Прошло еще несколько минут, и Мишель заметила в зале Луи, танцевавшего с пожилой дамой с толстым слоем притираний на лице. На ней было золотого цвета платье, а шею обвивало огромное бриллиантовое колье. Потом она увидела Яна, партнершей которого была весьма привлекательная девушка или очень молодая женщина в розовом платье.
   Музыка смолкла. Танцевавшие перемешались, возвращаясь к стоявшим вдоль стен стульям или прямо на месте меняя партнеров. Андрэ сделал знак своей воспитаннице, и они, переступив порог, оказались в зале. В тот же момент перед Мишель возникло улыбающееся лицо короля Людовика. Ее сердце запрыгало от волнения, она робко улыбнулась и чуть ли не насильно заставила себя поднять глаза на монарха. Мишель сразу же поняла, что ее ожидает великодержавное приглашение на танец, которое тут же и последовало.
   – Я был бы счастлив, – сказал, похотливо улыбаясь, король Франции, – если бы вы согласились стать моей партнершей на ближайший танец. Если не ошибаюсь, это будет кадриль.
   – Я счастлива, ваше величество, – пробормотала Мишель дрожащим голосом, приседая в глубоком реверансе.
   Король кивнул Андрэ и взял своей пухлой рукой маленькую ладошку Мишель. В тот же момент оркестр заиграл кадриль. Король сделал первое движение и заскользил вместе с юной партнершей по залу. Мишель сразу же отметила, что танцевал Людовик очень легко и даже грациозно. Время от времени он с улыбкой смотрел в глаза партнерше, одобрительно кивая головой. Это заставило Мишель еще более нервничать. Тут же вспомнились рассказы и сплетни о пристрастии монарха к женскому полу. Она с ужасом думала о том, что делать, если король предложит ей нечто выходящее за рамки общепринятой морали. Обидеть короля отказом было бы невозможно. Но, с другой стороны, Мишель твердо решила не уступать даже самому королю Франции.
   Ей казалось, что танец никогда не кончится. Мишель удивлялась, как у нее хватило сил поддерживать непринужденный разговор с монархом. С ее стороны это выглядело настоящим геройством. Наконец музыка кончилась, и король отвел ее к креслам у стены, где стоял Андрэ.
   – Вы танцевали великолепно, мадемуазель Вернер, – сказал Людовик. – Впрочем, иного и нельзя было ожидать от профессиональной балерины.
   Пока король отпускал Мишель комплименты, его глаза блудливо шарили по ее телу. Мишель стала пунцовой. Монарх не замечал или просто делал вид, что не замечает смущения девушки.
   – Я хотел бы просить вас подарить мне еще один танец, – сказал он. – Но сначала мне необходимо оказать внимание и другим гостям.
   Когда король отошел, Мишель, все еще не в силах сдержать волнение, сказала:
   – О Боже! Андрэ, я думала, что умру! Никогда не чувствовала такого страха. Даже при первом выходе на сцену!
   Андрэ тихо засмеялся:
   – Я знаю, может показаться очень странным, что обычный человек, но в короне, производит столь огромное впечатление на остальных смертных. Но вы вели себя великолепно, дорогая! Во всяком случае, не упали в обморок, как сделали бы многие другие!
   – Я боялась именно этого. Конечно, танцевать с французским королем – это незабываемо. Представляю, как буду рассказывать об этом на родине. Но какую же пытку мне пришлось вынести!
   – Я не хотел бы видеть ваших мучений, миледи! – раздался голос за спиной Андрэ.
   Он принадлежал Яну, и Мишель с улыбкой повернулась к нему:
   – Что ж, если вы видели, как я танцевала с королем, то не могли не догадаться о моем состоянии.
   – Почему же? Я неоднократно слышал о том, что король Людовик – великолепный танцор. Он танцует очень легко и очаровывает партнершу.
   Мишель сложила веер и легонько ударила им по руке Маклевена.
   – Вы же отлично понимаете, Ян, что я имею в виду! У меня просто сердце замирало при мысли, что танцую с самим королем Франции.
   Ян отступил на шаг и низко поклонился:
   – Итак, миледи, если вы считаете, что после танца с его величеством можете позволить себе иметь дело с простыми смертными, то прошу подарить следующий танец одному из них. То есть мне.
   Мишель чуть наклонила голову и сразу же театрально гордо подняла ее:
   – Думаю, что могу себе это позволить.
   – Тогда прошу вас, миледи! Все трое дружно засмеялись…

* * *

   Андрэ смотрел им вслед со смешанным чувством. Мишель и Ян выглядели прекрасной парой, казалось, они идеально подходили друг другу.
   И все же он не мог удержаться, чтобы не вздохнуть сокрушенно. Конечно, Андрэ хотел счастья своей воспитаннице. Но в чем оно, счастье? В достижении вершин балетного искусства и славе? Возможно, и так. А что, если Мишель нужно простое человеческое счастье? Она может выйти замуж за этого порядочного, красивого юношу, притом знатного и богатого. У них будет прекрасная семья, дети. Что еще может желать женщина? И чего стоят в сравнении с этим дождь цветов и гром оваций?
   Андрэ еще раз вздохнул, а затем рассмеялся про себя. Зачем мучить себя такими мыслями? Все равно Мишель поступит так, как сочтет нужным. И будет права…
 
   От танца с Яном Мишель получила куда большее удовольствие, чем от кадрили с королем. Когда музыка смолкла, она оперлась на руку Маклевена и вновь отошла к стене. Ян поблагодарил ее легким поклоном, извинился и, сказав, что ему надо поговорить кое с кем из гостей, отошел. Мишель опустилась на стул, откинулась на спинку и постаралась расслабиться. Но в тот же момент почувствовала, как кто-то тронул ее за плечо. Она обернулась и увидела рядом с собой Луи. Он был в синем парчовом костюме и таком напудренном парике, что стал почти неузнаваемым.
   Луи церемонно поклонился. Это выглядело смешно, и Мишель не могла не засмеяться. Но он даже не улыбнулся в ответ и обратился к ней с подчеркнутой официальностью:
   – Мадемуазель, могу я просить вас оказать мне честь?
   – Можете, месье, – с деланной жеманностью ответила Мишель. – Хотя, откровенно говоря, я не уверена, что мы с вами знакомы. Правда, вы мне кого-то… напоминаете. Очень отдаленно. Но нет! Я, очевидно, ошибаюсь и принимаю вас совсем за другого человека. Не столь элегантного.
   – Ну довольно, Мишель! Пойдем танцевать. Музыка уже зазвучала.
   Бросив косой взгляд на Яна, Мишель взяла за руку Луи, и они заскользили по блестящему полу. Внимательно посмотрев в глаза юноше, она убедилась, что за последние часы Луи немного поостыл. Это обрадовало Мишель, которой очень не хотелось с ним ссориться.
   – Луи, разве это не великолепно? – спросила она, широко улыбаясь. – Наше выступление прошло успешно и, кажется, произвело большое впечатление на короля и придворных. К тому же мне удалось увидеть мадам де Малли! А вы даже не сказали, что у короля такая безобразная любовница. Как не стыдно! Сегодня я гуляла по парку. Он чудесен! Как хорошо, что нам разрешили остаться здесь еще на один день!
   Луи улыбнулся, но довольно кисло. Затем посмотрел на Мишель и выпалил уже совсем обиженным тоном:
   – Вам так понравились Фонтенбло и королевский двор? Или же больше обрадовала встреча со старым другом лордом Маклевеном?
   – Почему вы так говорите, Луи?
   – Как?
   – Злобно и противно. Я заметила, что со вчерашнего ужина вы очень переменились. Что случилось?
   – Я мог бы спросить, Мишель, что случилось с вами? Почему вы вдруг перестали уделять внимание своим настоящим друзьям?
   – А почему вы считаете, будто круг моих настоящих друзей ограничивается только вами, Мари и Кафе о Лэ? Между прочим, я познакомилась с Яном Маклевеном задолго до того, как встретилась с вами.
   Мишель не хотела говорить Луи, что их первое знакомство с Яном было не столь уж безоблачным. В конце концов, какое ему дело до этого? Почему она должна отчитываться перед ним в своих поступках? И откуда такое негодование из-за того, что у нее есть друзья вне студии? А может, Ян прав? И Луи просто влюблен в нее и ревнует?
   Раздражение Мишель сразу же рассеялось. Если это правда, то она не должна ссориться с Луи. Ибо сама уже знала, что такое ревность и как это чувство может порой заставить человека страдать.
   – Луи, – мягко сказала она, – я тебя очень люблю и ни в коем случае не хочу причинить боль или как-то обидеть. Ты – мой друг, надеюсь, настоящий. Но у меня есть и другие друзья, которым я должна иногда уделять внимание. Не надо ревновать! Это, кстати, тебе совсем не идет.
   Но тут танец кончился. Луи схватил Мишель за руку и потащил в нишу за колонны. Не успела Мишель сообразить, что их здесь никто не видит, как Луи обнял ее и привлек к себе. Причем так внезапно, что в первый момент Мишель даже не подумала сопротивляться. Когда же почувствовала, как его губы требовательно и жадно впиваются в ее рот, то уперлась обеими руками в грудь Луи и оттолкнула его от себя. Он ее друг, почти брат, но никогда не станет любовником!
   – О Луи… Луи… – с мягким укором прошептала она, готовая разрыдаться.
   Луи продолжал смотреть ей в глаза. Его губы дрожали.
   – Значит, нет? – горестно спросил он. – Ты не хочешь этого? Я тебе нужен только для забавы? А за мужчину ты меня попросту не считаешь?
   Мишель грустно посмотрела на него:
   – Неправда, Луи. Ты – мужчина. Но я не люблю тебя так, как тебе бы хотелось. Хотя ты мне очень дорог. Как брат, которого у меня никогда не было.
   – Брат! – почти с презрением повторил Луи. Он отпустил Мишель и повернулся, чтобы уйти.
   Она попыталась удержать его:
   – Луи, не обижайся! Мы же не властны над своими чувствами. Ты знаешь это не хуже меня!
   – Я наблюдал за тобой и Димпьером. За этой так называемой любовью, насквозь фальшивой. Терпел, хотя очень страдал за тебя. Ваш роман кончился ничем, как и следовало ожидать. Теперь появился этот шотландец, лорд Маклевен. Больше я терпеть не намерен! И ждать тоже.
   Мишель горестно вздохнула:
   – Луи, при чем тут Ян? Мои чувства к тебе совершенно иного свойства. Это не та любовь, которую воспевают романтики.
   – Мне все ясно!
   И Луи исчез в толпе гостей. Мишель осталась в нише, чувствуя себе совершенно опустошенной. Вся радость этого вечера вдруг куда-то исчезла. Ее душили рыдания, а из глаз катились слезы. Она никак не могла понять, почему взаимоотношения людей в жизни так сложны и запутанны…
 
   На следующий день Ян, как и обещал, показал Мишель королевский дворец. Они переходили из одной комнаты в другую. И каждый раз Мишель поражалась разнообразию их убранства и роскоши. Но в глубине души ее не оставляла мысль о Луи и случившейся накануне резкой перемене в их отношениях.
   В одном из залов Ян неожиданно повернулся к Мишель, взял ее двумя пальцами за подбородок и еле слышно спросил:
   – Что с вами сегодня, Мишель? Я что-то сделал не так или чего-нибудь не сделал?
   Она потупила взор:
   – Что вы имеете в виду, Ян? Все было так, как нужно. Мне вовсе не за что на вас обижаться!
   – Мишель, – ласково ответил Маклевен, – в вашем лице, как в зеркале, отражается настроение. Прочесть его ничего не стоит. С самого утра вы очень тихая, немногословная. В глазах – печаль, хотя вы и стараетесь ее скрыть. Что случилось?
   Мишель медленно подняла голову и с грустью посмотрела в глаза Яна. Его доброта не позволяла ей открыть истинную причину своего настроения. Она понимала, что причинила бы боль молодому шотландцу. Кроме того, Мишель подумала, что подобное чистосердечное признание в какой-то степени было бы предательством по отношению к Луи.
   Она улыбнулась и, стараясь по возможности не покривить душой, ответила:
   – Мне сегодня немного не по себе. Извините меня, Ян, но о причинах такого состояния не хотелось бы говорить. Поймите меня правильно. Но поверьте, что вы здесь совершенно ни при чем. Напротив, я очень благодарна вам за удивительную чуткость и теплоту.
   – Что ж, ваши слова меня несколько успокоили. И вместе с тем дают право задать один вопрос. Мишель, сегодня вечером вы возвращаетесь в Париж. Я тоже еду туда. Скажите честно, вы не будете возражать против нашей встречи во время моего пребывания в столице?
   – Но ведь вы собирались вернуться в Шотландию, – сказала Мишель, удивленно подняв брови. – И говорили, что очень скучаете по дому.
   На лице Яна заиграл застенчивый румянец: – Это правда. Я действительно так говорил. Но сейчас обнаружилось, что в Париже у меня несколько неотложных дел. Их решение потребует как минимум двух недель. А может быть, и того больше. Мне было бы очень приятно еще раз с вами встретиться.
   Мишель была совсем не готова к той тихой нежности, с которой Ян произнес эти слова. Хотя и не могла себе представить, что может уехать и навсегда расстаться с Маклевеном. Поэтому его просьба означала возможность немного отсрочить разлуку. И все же она не решилась открыто обнаружить своих чувств и только утвердительно кивнула головой:
   – Почему бы и нет, Ян? Я буду рада видеть вас в Париже. И попрошу мадам Дюбуа пригласить вас в ее салон. Думаю, она не будет возражать.