Страница:
Джентльмен выгнул брови дугой и неожиданно рассмеялся:
– Видите ли, это потому, что мы здесь изголодались по настоящему искусству. Иногда в Фонтенбло можно просто умереть от скуки. Мы постоянно стараемся найти что-нибудь новое и интересное. Или хотя бы приличное развлечение. Но это так трудно, дорогая! Невероятно трудно!
Мишель была поражена. Этот джентльмен считает здешнюю жизнь скучной? И это он говорит о дворце в Фонтенбло! Возможно ли это?
– Это все равно что плыть на большом корабле, – раздался голос слева. – Вокруг вас всегда одни и те же люди. День за днем. И распорядок для всех единый, пусть даже очень хороший. Но все равно быстро одолевает нестерпимая тоска.
Еще не видя автора этих слов, Мишель узнала его голос. И почувствовала, что покраснела.
– Мистер Маклевен! – воскликнула она, поворачиваясь. – Вот уж не ожидала здесь вас встретить!
Голос Мишель прозвучал радостнее, чем она бы хотела. Но ей действительно было приятно увидеть умного и интересного человека среди придворной мишуры и чванства.
– Да, мисс Вернер, вы не ошиблись, – ответил Маклевен, чуть наклонив голову в знак приветствия. – Это действительно я. Какое удивительное совпадение, что мы оба оказались здесь в одно и то же время! Должен сразу же заметить, что балет был чудесен. А вы танцевали выше всяких похвал!
– Спасибо, сэр!
– Я вижу, что вы сумели неплохо приспособиться к французской жизни. Кругом только о вас и говорят. Называют лучшей балериной из всех, кто когда-либо приезжал во Францию из английских колоний. Причем известность к вам пришла удивительно быстро. Несомненно, благодаря вашему таланту, трудолюбию и, конечно, очарованию!
Мишель почувствовала, что начинает уставать от бесконечного потока похвал и комплиментов.
– Мне посчастливилось попасть к удивительному педагогу и стать участницей его хореографической группы, – сухо ответила она. – А вы чем занимались все это время?
Маклевен откровенно рассмеялся:
– Браво! Вы ищете возможность, не обижая меня, спросить, что я здесь делаю? Каким образом никому не известный молодой шотландец очутился при дворе французского монарха? Не надо смущаться, мисс Вернер. Ведь эти вопросы вполне естественны!
Мишель действительно почувствовала себя неудобно и постаралась отвести взгляд. Но тут увидела, что король внимательно смотрит на нее и улыбается. Она покраснела еще больше.
Мишель никак не могла понять, что с ней происходит. Почему она все время смущается и краснеет? Почему при разговоре с этим шотландцем сразу же почувствовала себя неловко?
Она ощутила прикосновение пальцев Маклевена к своей руке. И не могла не вспомнить вкуса его губ… Там, на корабле… От подобного воспоминания Мишель стало совсем не по себе.
– Боюсь, что тогда я был не до конца откровенен с вами, мисс Вернер, – тихо сказал Маклевен.
От удивления Мишель тут же пришла в себя:
– Что вы имеете в виду?
– То, что не все рассказал о себе.
– Но разве кто-нибудь из нас обязан рассказывать другому всю правду о своей персоне?
– Это так. Но я очень старательно обходил любые подробности своей биографии. Вы не знаете, кто я, чем занимаюсь, каково мое положение в обществе. Не так ли?
– Да.
– Этому были свои причины. Дело в том, что я путешествовал инкогнито. Часть из того, что я тогда вам рассказал, было правдой. В моей семье действительно существует обычай, чтобы старший сын перед вступлением в наследство совершил путешествие по свету, дабы набраться ума и опыта. Но я не сказал вам, что путешествовал инкогнито. Для того чтобы увидеть все глазами простого человека, а не знатного отпрыска.
В душе Мишель тотчас же взыграло оскорбленное самолюбие. Этот молодой человек тогда обманул ее! Правда, его объяснения выглядят вполне резонными. И все же она с трудом сдерживала раздражение. Но язык уже вышел у нее из повиновения.
– Итак, – медленно чеканя слова, сказала она, – передо мной знатный и богатый вельможа! Здорово же вы меня тогда провели! Правда, себя я не виню за простодушие. Ибо ваше поведение на корабле не давало никаких оснований даже предположить, что я имею дело с настоящим джентльменом.
Маклевен покраснел. Его скулы задвигались от негодования. Глаза же сделались темными и очень серьезными.
– Что ж, мисс Вернер, я, наверное, заслужил этот упрек. Но позвольте напомнить, что никакой титул не защитит от искушения красотой. Тогда я не мог сдержать своих чувств. Простите меня. А теперь почему бы нам не стать друзьями?
Мишель стало стыдно за свою несдержанность. Глупо! Ведь Маклевен – хороший человек! Так она подумала еще на корабле. Теперь же окончательно убедилась в этом. Он нравился ей и тогда, и сейчас. Просто она стала старше и умнее и уже, наверное, не восприняла бы с таким негодованием его попытку поцеловать ее! А ведь со стороны Маклевена это было проявление чувства, схожего с ее собственным в памятный день близости с Арно Димпьером…
Сегодняшнее раздражение Мишель объяснялось лишь тем, что она никому не хотела позволить вовлечь себя в любовную интрижку. Но почему бы не получить удовольствие от компании Маклевена, его умной и всего лишь дружеской беседы? Чем это могло грозить? Да ничем!
Тем временем голоса на конце стола, где восседал король, становились все громче. Мишель посмотрела туда и увидела, что Людовик над чем-то от души смеется вместе со своими приближенными. Она обернулась к Маклевену:
– Простите меня за несдержанность и гадкий язык, лорд Маклевен. Я тоже очень хочу, чтобы мы стали друзьями.
– Вот самые приятные слова, которые я услышал с тех пор, как попал в этот мерзкий дворец с его отвратительными обитателями! Давайте выпьем за нашу дружбу.
И он поднял свой бокал. Мишель сделала то же самое. Они отпили шампанского.
– А почему вы назвали собравшихся здесь отвратительными? Ведь это как-никак двор его величества короля Франции! – спросила Мишель.
– Извините за откровенность, которая, видимо, прозвучала излишне резко, но я считаю этот двор насквозь прогнившим. Он в полном упадке. Обратите внимание на картины на стенах, на изобилие золота и бриллиантов, на фарфоровую посуду, доставленную прямо из Китая. Посмотрите на пресытившихся гостей со смертельной тоской в глазах. А потом выйдите на улицу. Вы увидите толпы нищих, голодных, обездоленных людей. Вглядитесь в их лица. Прочтите ненависть в их отчаявшихся глазах. А в это время король и его придворные лакомятся жареными фазанами на золотых блюдах! Народный гнев растет с каждым днем, мисс Вернер. Очень скоро он выльется на улицы. Потекут реки крови! Попомните мое пророчество, миледи!
Мишель посмотрела по сторонам и в душе невольно согласилась со словами молодого шотландца.
Она уже давно почувствовала отвращение к этой бьющей в глаза роскоши. Но поначалу думала, что виной всему – ее американское воспитание. Ведь она родилась и выросла в совсем другой стране. Но тут же Мишель вспомнила горячую речь, которую произнес перед ней в саду мадам Дюбуа чистокровный француз Арно Димпьер. В его словах было очень много схожего с тем, что она услышала сейчас от Маклевена. И все же сегодня, в день ее триумфа, Мишель не хотела задумываться над этими горькими истинами. Поэтому постаралась тут же переменить тему разговора:
– Я плохо разбираюсь в политике, лорд Маклевен! А в этот вечер, признаюсь, у меня и вовсе нет желания обсуждать столь глубокие философские проблемы. Давайте поговорим о чем-нибудь более приятном!
– Разумеется! Я просто несколько забылся. Прошу меня извинить и не называть больше лордом Маклевеном. Меня зовут Ян. Так вы звали меня на корабле. Продолжайте и здесь. Договорились?
Мишель молча кивнула. Она была благодарна Маклевену за это предложение. Не в последнюю очередь потому, что произносить его непривычную фамилию, да еще вместе с титулом, было трудно. Мишель чуть нагнулась к плечу Яна и прошептала:
– А теперь, Ян, покажите мне любовницу короля. Мне до смерти хочется ее увидеть!
Ян рассмеялся, взял Мишель за руку и наклонился к ней:
– Посмотрите вон на ту солидную даму, сидящую справа от Людовика. Это и есть мадам де Малли, любовница короля.
Мишель повернулась в сторону короля и от удивления чуть не вскрикнула. Ибо мадам де Малли была не только очень толстой, но и откровенно уродливой. Этого не могли скрыть ни толстый слой румян, ни обильно посыпанная поверх него пудра.
– Но она же ужасна! – шепнула Мишель Яну. – Просто безобразна!
Ян поднес к губам салфетку и прыснул со смеху:
– Мне не остается ничего другого, как согласиться с вами, Мишель. Насколько я понял, вы видите ее впервые?
– Да. Друзья рассказали мне о существовании этой дамы только сегодня утром, но при этом умолчали о ее внешности. Но почему король выбрал в любовницы эту некрасивую толстуху? Не могу понять! Друзья сказали, что королева простовата. Но вряд ли она менее привлекательна, чем эта дама! Мне всегда казалось, что любовницы должны быть очень красивыми и желанными. Ведь короли могут приблизить к себе любую красавицу. Почему же Людовик остановился именно на ней?
– Этого вам никто не скажет, дорогая, – усмехнулся Ян. – Купидон часто пускает свои стрелы в совершенно неожиданном направлении.
Мишель еще раз взглянула на короля, который как раз в эту минуту весело смеялся над какой-то шуткой мадам де Малли.
– Король не выглядит злым, – задумчиво произнесла она. – Хотя, возможно, он своенравен и упрям. А нижняя губа отвисла так, как будто его кто-то обидел.
– Весьма точное определение. А вы наблюдательны, Мишель! Что же до доброты короля, то судите сами: еще в детстве его величество насмерть замучил котенка. Сейчас же он получает огромное удовольствие, издеваясь над своими придворными.
– Неужели?
– Да. Например, он спрашивает у одного из них, не страдает ли тот подагрой. Когда придворный отвечает утвердительно, то его величество наступает ему на ногу. Несчастный вскрикивает от боли, а король спрашивает: «У вас именно на этой ноге подагра?» Согласитесь, Мишель, это не очень смешная шуточка! В другой раз я наблюдал, как Людовик ударил по лицу своего придворного просто для того, чтобы посмотреть на его реакцию.
Мишель скорчила брезгливую гримасу:
– Все это выглядит отвратительно. А я-то думала, что короли должны быть благороднее, честнее и добрее простых людей.
– Вы ошибаетесь, Мишель. Король наделен исключительными правами и привилегиями, которые далеко не всегда идут ему на пользу.
– И то же самое касается любого вельможи?
– Порой, миледи. Но многие из тех, кого вы так называете, работают. Мне, к примеру, приходится содержать в порядке большой отцовский замок, следить за фермерами, севом и сбором урожая. Так что у меня, в сущности, не остается времени ни на что другое, тем более на разные интриги, распространение гнусных сплетен и прочего в этом роде. Хотя я в любом случае не унизился бы до этого. – Ян глубоко вздохнул. – Сказать по правде, я уже намереваюсь вернуться домой. Это был просто визит вежливости, как назвал бы мою поездку отец. Он всегда старался поддерживать хорошие отношения с сильными мира сего. Даже если подчас и был не согласен с ними в оценке тех или иных политических событий.
– Вы собираетесь вскоре уехать, Ян?
– Очень скоро. Как можно скорее!
В этот момент из-за спины Мишель протянулась рука официанта и поставила перед ней огромное блюдо с рыбой. Только тут она сообразила, что увлеклась разговором и совсем забыла про еду. Взяв вилку, Мишель принялась за рыбу, которая оказалась очень вкусной. Вскоре от нее остались одни косточки.
– Возможно, вы и правы в отношении смертельной скуки при дворе короля, – сказала Мишель, вновь повернувшись к Яну. – Но ведь придворные ее выдерживают. Чего ради? Ведь каждый из них достаточно обеспечен, чтобы жить у себя в имении, не нуждаясь в подачках с королевского стола. Разве не так?
– Так-то оно так, но ведь нет предела людской жадности. Я сейчас расскажу вам одну притчу. Только не выдавайте меня.
– Разумеется!
– Так вот. Как-то раз придворный доложил своей королеве, что во время очередных маневров лишь гусары смогли удержать свои позиции. Королева выслушала доклад и спросила придворного: «А если я лично в сопровождении небольшой охраны попытаюсь прорвать их оборону?» – «Они изрубят в капусту ваше величество». – «А вы, оставшись здесь, что бы после этого сделали?» – «Ваше величество! Я поступил бы точно так же, как собака в известном анекдоте. Этот пес сторожил обед своего хозяина. Но оказалось, что того хватил удар и он умер. Тогда пес вспрыгнул на стол и сам съел хозяйский обед».
Мишель засмеялась, но рассказ Яна вызвал у нее неприятное чувство. Если это правда, то как может король доверять своим придворным? Она посмотрела в конец стола, где сидел монарх. И в этот момент поймала взгляд Луи, который смотрел то на нее, то на Яна. Этот взгляд показался Мишель странным. Луи улыбнулся ей и безнадежно пожал плечами. Только теперь Мишель заметила, что сидевшая рядом с ним женщина положила ладонь на руку Луи и нежно ее поглаживает. Мишель почувствовала, что ее вот-вот стошнит от отвращения. Сидевшая рядом с Луи дама годилась ему в матери!
Перед Мишель появилось еще одно громадное блюдо. На этот раз на нем лежал поджаренный на вертеле фазан. Мишель почти машинально взяла вилку и нож, отрезала небольшой кусочек и съела. Фазан был недурен. Но индейка все же дала бы ему много очков вперед!
Одно блюдо сменялось другим, бокал Мишель ни минуты не оставался пустым, она пробовала одно вино за другим, выпивая хотя бы полглотка. Постепенно ее глаза затуманились, желудок перестал принимать даже самые изысканные яства, а голова упорно свешивалась на грудь. Единственным ее желанием было поскорее лечь в постель и заснуть. А блюда следовали одно за другим. Принесли марципаны. Потом – пирожные, пудинги, множество сыров и снова – всевозможные вина. Под конец перед Мишель выросла огромная ваза с фруктами.
На секунду подняв голову и оглядевшись, Мишель увидела сидевших вокруг огромного стола людей, постепенно теряющих человеческий облик. Они громко хохотали, что-то кричали, толкали локтями соседей, наступали им под столом на ноги. По их лицам струился пот, он смешивался с румянами и белилами, с превратившейся в крупные крошки пудрой. Сквозь притирания проступали морщины и старческая кожа. Собрание еще недавно жеманных придворных все больше напоминало цирковых клоунов после представления, не успевших разгримироваться. Но самое ужасное было то, что постепенно из-под слоя белил и румян проступали жестокие, злобные и в то же время совершенно безвольные лица.
Глядя на них, Мишель думала о том, как прав был Ян Маклевен в своем глубоком презрении к этому знатному сборищу. Она чувствовала себя угнетенной, подавленной и мечтала лишь о том, чтобы все скорее кончилось.
– Когда же конец? – спросила она у Яна. – Можем ли мы подняться из-за стола до того, как уйдет король?
– Боюсь, что нет, миледи. Никто не имеет права уходить раньше монарха. Но я думаю, что ждать осталось недолго. Посмотрите, его величество вот-вот уснет прямо за столом.
Мишель бросила взгляд на парадный конец стола. Король, видимо, уже не в силах больше пить и есть, сидел, опершись на локти и закрыв лицо руками. Если он сейчас действительно заснет, подумала Мишель, то всем придется сидеть за столом до утра. Или до той поры, пока монарх не проснется.
Однако король вдруг встал, кивнул разом всему столу и, крепко взяв за руку любовницу, пошел к дверям. Гвардия последовала за ним.
– Слава тебе, Господи! – облегченно вздохнула Мишель, обращаясь к Маклевену. – Если бы это продолжалось, я непременно свалилась бы под стол и опозорила себя навеки.
Ян встал и предложил ей руку.
– На этой стадии возлияний вряд ли кто-нибудь обратил бы на вас внимание. Вы мне позволите проводить вас до ваших покоев?
Мишель встала и оперлась на его руку.
– Спасибо, Ян. Это было бы очень мило с вашей стороны.
Не успели они отойти от стола, как появился Андрэ. Он внимательно посмотрел на Мишель:
– Вы хорошо себя чувствуете, дорогая?
– Замечательно! Почему вас это беспокоит? Андрэ посмотрел сначала на воспитанницу, затем на Яна.
– Месье Леклер, – ответил тот вместо Мишель, – мне доставляет огромное удовольствие вновь видеть вас.
Андрэ озадаченно посмотрел на молодого шотландца. Но через несколько мгновений его лицо озарилось улыбкой:
– Ян Маклевен? С корабля? Извините, но в первую минуту я вас не узнал! Как вы сюда попали?
– Умоляю вас, Андрэ, отложите ваши расспросы на другое время. Я ужасно устала, а мистер Маклевен любезно согласился проводить меня до моих покоев.
– Только до дверей, Андрэ! И ни на шаг дальше. Даю вам слово чести!
Андрэ вспыхнул, усмотрев в словах шотландца некую двусмысленность. Но смолчал и только заметил:
– Завтра утром я хотел бы во всех подробностях услышать вашу историю, мистер Маклевен. Вы заинтриговали меня!
Мишель вновь оперлась на руку Яна, и они вдвоем стали медленно подниматься по широкой мраморной лестнице. У самой двери комнаты девушки Ян поклонился и тихо произнес:
– Смею ли я надеяться увидеть вас завтра утром, Мишель? Этот дворец и вообще Фонтенбло мне хорошо знакомы. Я мог бы стать для вас неплохим проводником.
Мишель кивнула головой. На ее лице появилась усталая, сонная улыбка.
– Это было бы чудесно. Но не будите меня слишком рано. Я готова проспать целую неделю…
Раздевшись, она скользнула под одеяло. Но сон почему-то не шел. Мишель лежала и чувствовала каждую клеточку своего тела, почему-то вдруг ставшие очень большими и твердыми соски… Какое-то непонятное тепло внизу живота… Казалось, что ее тело чего-то ждет… Чего? Перед ее глазами вдруг возник Ян Маклевен. Она чувствовала его ладонь на своей руке, тепло его влажных губ. Но тут же Яна сменил Луи… Мишель ощущала рядом его сильное, большое тело… Наконец в неясном тумане грез стал вырисовываться Арно Димпьер. Перед ней как наяву прошли события того дня, когда он…
Мишель невольно застонала. Что все-таки с ней происходит? Почему ее голова забита подобными мыслями? Почему тело стало предавать ее? Ведь все подчиняется рассудку. Кроме тела… Неужели никак нельзя справиться с этими навязчивыми желаниями?.. Тогда бы вся жизнь стала намного легче…
Ворочаясь с боку на бок, Мишель наконец погрузилась в тяжелый сон, полный незваных эротических грез… Просыпаясь время от времени, она старалась отогнать видения и забыться. Но не могла…
Глава 14
– Видите ли, это потому, что мы здесь изголодались по настоящему искусству. Иногда в Фонтенбло можно просто умереть от скуки. Мы постоянно стараемся найти что-нибудь новое и интересное. Или хотя бы приличное развлечение. Но это так трудно, дорогая! Невероятно трудно!
Мишель была поражена. Этот джентльмен считает здешнюю жизнь скучной? И это он говорит о дворце в Фонтенбло! Возможно ли это?
– Это все равно что плыть на большом корабле, – раздался голос слева. – Вокруг вас всегда одни и те же люди. День за днем. И распорядок для всех единый, пусть даже очень хороший. Но все равно быстро одолевает нестерпимая тоска.
Еще не видя автора этих слов, Мишель узнала его голос. И почувствовала, что покраснела.
– Мистер Маклевен! – воскликнула она, поворачиваясь. – Вот уж не ожидала здесь вас встретить!
Голос Мишель прозвучал радостнее, чем она бы хотела. Но ей действительно было приятно увидеть умного и интересного человека среди придворной мишуры и чванства.
– Да, мисс Вернер, вы не ошиблись, – ответил Маклевен, чуть наклонив голову в знак приветствия. – Это действительно я. Какое удивительное совпадение, что мы оба оказались здесь в одно и то же время! Должен сразу же заметить, что балет был чудесен. А вы танцевали выше всяких похвал!
– Спасибо, сэр!
– Я вижу, что вы сумели неплохо приспособиться к французской жизни. Кругом только о вас и говорят. Называют лучшей балериной из всех, кто когда-либо приезжал во Францию из английских колоний. Причем известность к вам пришла удивительно быстро. Несомненно, благодаря вашему таланту, трудолюбию и, конечно, очарованию!
Мишель почувствовала, что начинает уставать от бесконечного потока похвал и комплиментов.
– Мне посчастливилось попасть к удивительному педагогу и стать участницей его хореографической группы, – сухо ответила она. – А вы чем занимались все это время?
Маклевен откровенно рассмеялся:
– Браво! Вы ищете возможность, не обижая меня, спросить, что я здесь делаю? Каким образом никому не известный молодой шотландец очутился при дворе французского монарха? Не надо смущаться, мисс Вернер. Ведь эти вопросы вполне естественны!
Мишель действительно почувствовала себя неудобно и постаралась отвести взгляд. Но тут увидела, что король внимательно смотрит на нее и улыбается. Она покраснела еще больше.
Мишель никак не могла понять, что с ней происходит. Почему она все время смущается и краснеет? Почему при разговоре с этим шотландцем сразу же почувствовала себя неловко?
Она ощутила прикосновение пальцев Маклевена к своей руке. И не могла не вспомнить вкуса его губ… Там, на корабле… От подобного воспоминания Мишель стало совсем не по себе.
– Боюсь, что тогда я был не до конца откровенен с вами, мисс Вернер, – тихо сказал Маклевен.
От удивления Мишель тут же пришла в себя:
– Что вы имеете в виду?
– То, что не все рассказал о себе.
– Но разве кто-нибудь из нас обязан рассказывать другому всю правду о своей персоне?
– Это так. Но я очень старательно обходил любые подробности своей биографии. Вы не знаете, кто я, чем занимаюсь, каково мое положение в обществе. Не так ли?
– Да.
– Этому были свои причины. Дело в том, что я путешествовал инкогнито. Часть из того, что я тогда вам рассказал, было правдой. В моей семье действительно существует обычай, чтобы старший сын перед вступлением в наследство совершил путешествие по свету, дабы набраться ума и опыта. Но я не сказал вам, что путешествовал инкогнито. Для того чтобы увидеть все глазами простого человека, а не знатного отпрыска.
В душе Мишель тотчас же взыграло оскорбленное самолюбие. Этот молодой человек тогда обманул ее! Правда, его объяснения выглядят вполне резонными. И все же она с трудом сдерживала раздражение. Но язык уже вышел у нее из повиновения.
– Итак, – медленно чеканя слова, сказала она, – передо мной знатный и богатый вельможа! Здорово же вы меня тогда провели! Правда, себя я не виню за простодушие. Ибо ваше поведение на корабле не давало никаких оснований даже предположить, что я имею дело с настоящим джентльменом.
Маклевен покраснел. Его скулы задвигались от негодования. Глаза же сделались темными и очень серьезными.
– Что ж, мисс Вернер, я, наверное, заслужил этот упрек. Но позвольте напомнить, что никакой титул не защитит от искушения красотой. Тогда я не мог сдержать своих чувств. Простите меня. А теперь почему бы нам не стать друзьями?
Мишель стало стыдно за свою несдержанность. Глупо! Ведь Маклевен – хороший человек! Так она подумала еще на корабле. Теперь же окончательно убедилась в этом. Он нравился ей и тогда, и сейчас. Просто она стала старше и умнее и уже, наверное, не восприняла бы с таким негодованием его попытку поцеловать ее! А ведь со стороны Маклевена это было проявление чувства, схожего с ее собственным в памятный день близости с Арно Димпьером…
Сегодняшнее раздражение Мишель объяснялось лишь тем, что она никому не хотела позволить вовлечь себя в любовную интрижку. Но почему бы не получить удовольствие от компании Маклевена, его умной и всего лишь дружеской беседы? Чем это могло грозить? Да ничем!
Тем временем голоса на конце стола, где восседал король, становились все громче. Мишель посмотрела туда и увидела, что Людовик над чем-то от души смеется вместе со своими приближенными. Она обернулась к Маклевену:
– Простите меня за несдержанность и гадкий язык, лорд Маклевен. Я тоже очень хочу, чтобы мы стали друзьями.
– Вот самые приятные слова, которые я услышал с тех пор, как попал в этот мерзкий дворец с его отвратительными обитателями! Давайте выпьем за нашу дружбу.
И он поднял свой бокал. Мишель сделала то же самое. Они отпили шампанского.
– А почему вы назвали собравшихся здесь отвратительными? Ведь это как-никак двор его величества короля Франции! – спросила Мишель.
– Извините за откровенность, которая, видимо, прозвучала излишне резко, но я считаю этот двор насквозь прогнившим. Он в полном упадке. Обратите внимание на картины на стенах, на изобилие золота и бриллиантов, на фарфоровую посуду, доставленную прямо из Китая. Посмотрите на пресытившихся гостей со смертельной тоской в глазах. А потом выйдите на улицу. Вы увидите толпы нищих, голодных, обездоленных людей. Вглядитесь в их лица. Прочтите ненависть в их отчаявшихся глазах. А в это время король и его придворные лакомятся жареными фазанами на золотых блюдах! Народный гнев растет с каждым днем, мисс Вернер. Очень скоро он выльется на улицы. Потекут реки крови! Попомните мое пророчество, миледи!
Мишель посмотрела по сторонам и в душе невольно согласилась со словами молодого шотландца.
Она уже давно почувствовала отвращение к этой бьющей в глаза роскоши. Но поначалу думала, что виной всему – ее американское воспитание. Ведь она родилась и выросла в совсем другой стране. Но тут же Мишель вспомнила горячую речь, которую произнес перед ней в саду мадам Дюбуа чистокровный француз Арно Димпьер. В его словах было очень много схожего с тем, что она услышала сейчас от Маклевена. И все же сегодня, в день ее триумфа, Мишель не хотела задумываться над этими горькими истинами. Поэтому постаралась тут же переменить тему разговора:
– Я плохо разбираюсь в политике, лорд Маклевен! А в этот вечер, признаюсь, у меня и вовсе нет желания обсуждать столь глубокие философские проблемы. Давайте поговорим о чем-нибудь более приятном!
– Разумеется! Я просто несколько забылся. Прошу меня извинить и не называть больше лордом Маклевеном. Меня зовут Ян. Так вы звали меня на корабле. Продолжайте и здесь. Договорились?
Мишель молча кивнула. Она была благодарна Маклевену за это предложение. Не в последнюю очередь потому, что произносить его непривычную фамилию, да еще вместе с титулом, было трудно. Мишель чуть нагнулась к плечу Яна и прошептала:
– А теперь, Ян, покажите мне любовницу короля. Мне до смерти хочется ее увидеть!
Ян рассмеялся, взял Мишель за руку и наклонился к ней:
– Посмотрите вон на ту солидную даму, сидящую справа от Людовика. Это и есть мадам де Малли, любовница короля.
Мишель повернулась в сторону короля и от удивления чуть не вскрикнула. Ибо мадам де Малли была не только очень толстой, но и откровенно уродливой. Этого не могли скрыть ни толстый слой румян, ни обильно посыпанная поверх него пудра.
– Но она же ужасна! – шепнула Мишель Яну. – Просто безобразна!
Ян поднес к губам салфетку и прыснул со смеху:
– Мне не остается ничего другого, как согласиться с вами, Мишель. Насколько я понял, вы видите ее впервые?
– Да. Друзья рассказали мне о существовании этой дамы только сегодня утром, но при этом умолчали о ее внешности. Но почему король выбрал в любовницы эту некрасивую толстуху? Не могу понять! Друзья сказали, что королева простовата. Но вряд ли она менее привлекательна, чем эта дама! Мне всегда казалось, что любовницы должны быть очень красивыми и желанными. Ведь короли могут приблизить к себе любую красавицу. Почему же Людовик остановился именно на ней?
– Этого вам никто не скажет, дорогая, – усмехнулся Ян. – Купидон часто пускает свои стрелы в совершенно неожиданном направлении.
Мишель еще раз взглянула на короля, который как раз в эту минуту весело смеялся над какой-то шуткой мадам де Малли.
– Король не выглядит злым, – задумчиво произнесла она. – Хотя, возможно, он своенравен и упрям. А нижняя губа отвисла так, как будто его кто-то обидел.
– Весьма точное определение. А вы наблюдательны, Мишель! Что же до доброты короля, то судите сами: еще в детстве его величество насмерть замучил котенка. Сейчас же он получает огромное удовольствие, издеваясь над своими придворными.
– Неужели?
– Да. Например, он спрашивает у одного из них, не страдает ли тот подагрой. Когда придворный отвечает утвердительно, то его величество наступает ему на ногу. Несчастный вскрикивает от боли, а король спрашивает: «У вас именно на этой ноге подагра?» Согласитесь, Мишель, это не очень смешная шуточка! В другой раз я наблюдал, как Людовик ударил по лицу своего придворного просто для того, чтобы посмотреть на его реакцию.
Мишель скорчила брезгливую гримасу:
– Все это выглядит отвратительно. А я-то думала, что короли должны быть благороднее, честнее и добрее простых людей.
– Вы ошибаетесь, Мишель. Король наделен исключительными правами и привилегиями, которые далеко не всегда идут ему на пользу.
– И то же самое касается любого вельможи?
– Порой, миледи. Но многие из тех, кого вы так называете, работают. Мне, к примеру, приходится содержать в порядке большой отцовский замок, следить за фермерами, севом и сбором урожая. Так что у меня, в сущности, не остается времени ни на что другое, тем более на разные интриги, распространение гнусных сплетен и прочего в этом роде. Хотя я в любом случае не унизился бы до этого. – Ян глубоко вздохнул. – Сказать по правде, я уже намереваюсь вернуться домой. Это был просто визит вежливости, как назвал бы мою поездку отец. Он всегда старался поддерживать хорошие отношения с сильными мира сего. Даже если подчас и был не согласен с ними в оценке тех или иных политических событий.
– Вы собираетесь вскоре уехать, Ян?
– Очень скоро. Как можно скорее!
В этот момент из-за спины Мишель протянулась рука официанта и поставила перед ней огромное блюдо с рыбой. Только тут она сообразила, что увлеклась разговором и совсем забыла про еду. Взяв вилку, Мишель принялась за рыбу, которая оказалась очень вкусной. Вскоре от нее остались одни косточки.
– Возможно, вы и правы в отношении смертельной скуки при дворе короля, – сказала Мишель, вновь повернувшись к Яну. – Но ведь придворные ее выдерживают. Чего ради? Ведь каждый из них достаточно обеспечен, чтобы жить у себя в имении, не нуждаясь в подачках с королевского стола. Разве не так?
– Так-то оно так, но ведь нет предела людской жадности. Я сейчас расскажу вам одну притчу. Только не выдавайте меня.
– Разумеется!
– Так вот. Как-то раз придворный доложил своей королеве, что во время очередных маневров лишь гусары смогли удержать свои позиции. Королева выслушала доклад и спросила придворного: «А если я лично в сопровождении небольшой охраны попытаюсь прорвать их оборону?» – «Они изрубят в капусту ваше величество». – «А вы, оставшись здесь, что бы после этого сделали?» – «Ваше величество! Я поступил бы точно так же, как собака в известном анекдоте. Этот пес сторожил обед своего хозяина. Но оказалось, что того хватил удар и он умер. Тогда пес вспрыгнул на стол и сам съел хозяйский обед».
Мишель засмеялась, но рассказ Яна вызвал у нее неприятное чувство. Если это правда, то как может король доверять своим придворным? Она посмотрела в конец стола, где сидел монарх. И в этот момент поймала взгляд Луи, который смотрел то на нее, то на Яна. Этот взгляд показался Мишель странным. Луи улыбнулся ей и безнадежно пожал плечами. Только теперь Мишель заметила, что сидевшая рядом с ним женщина положила ладонь на руку Луи и нежно ее поглаживает. Мишель почувствовала, что ее вот-вот стошнит от отвращения. Сидевшая рядом с Луи дама годилась ему в матери!
Перед Мишель появилось еще одно громадное блюдо. На этот раз на нем лежал поджаренный на вертеле фазан. Мишель почти машинально взяла вилку и нож, отрезала небольшой кусочек и съела. Фазан был недурен. Но индейка все же дала бы ему много очков вперед!
Одно блюдо сменялось другим, бокал Мишель ни минуты не оставался пустым, она пробовала одно вино за другим, выпивая хотя бы полглотка. Постепенно ее глаза затуманились, желудок перестал принимать даже самые изысканные яства, а голова упорно свешивалась на грудь. Единственным ее желанием было поскорее лечь в постель и заснуть. А блюда следовали одно за другим. Принесли марципаны. Потом – пирожные, пудинги, множество сыров и снова – всевозможные вина. Под конец перед Мишель выросла огромная ваза с фруктами.
На секунду подняв голову и оглядевшись, Мишель увидела сидевших вокруг огромного стола людей, постепенно теряющих человеческий облик. Они громко хохотали, что-то кричали, толкали локтями соседей, наступали им под столом на ноги. По их лицам струился пот, он смешивался с румянами и белилами, с превратившейся в крупные крошки пудрой. Сквозь притирания проступали морщины и старческая кожа. Собрание еще недавно жеманных придворных все больше напоминало цирковых клоунов после представления, не успевших разгримироваться. Но самое ужасное было то, что постепенно из-под слоя белил и румян проступали жестокие, злобные и в то же время совершенно безвольные лица.
Глядя на них, Мишель думала о том, как прав был Ян Маклевен в своем глубоком презрении к этому знатному сборищу. Она чувствовала себя угнетенной, подавленной и мечтала лишь о том, чтобы все скорее кончилось.
– Когда же конец? – спросила она у Яна. – Можем ли мы подняться из-за стола до того, как уйдет король?
– Боюсь, что нет, миледи. Никто не имеет права уходить раньше монарха. Но я думаю, что ждать осталось недолго. Посмотрите, его величество вот-вот уснет прямо за столом.
Мишель бросила взгляд на парадный конец стола. Король, видимо, уже не в силах больше пить и есть, сидел, опершись на локти и закрыв лицо руками. Если он сейчас действительно заснет, подумала Мишель, то всем придется сидеть за столом до утра. Или до той поры, пока монарх не проснется.
Однако король вдруг встал, кивнул разом всему столу и, крепко взяв за руку любовницу, пошел к дверям. Гвардия последовала за ним.
– Слава тебе, Господи! – облегченно вздохнула Мишель, обращаясь к Маклевену. – Если бы это продолжалось, я непременно свалилась бы под стол и опозорила себя навеки.
Ян встал и предложил ей руку.
– На этой стадии возлияний вряд ли кто-нибудь обратил бы на вас внимание. Вы мне позволите проводить вас до ваших покоев?
Мишель встала и оперлась на его руку.
– Спасибо, Ян. Это было бы очень мило с вашей стороны.
Не успели они отойти от стола, как появился Андрэ. Он внимательно посмотрел на Мишель:
– Вы хорошо себя чувствуете, дорогая?
– Замечательно! Почему вас это беспокоит? Андрэ посмотрел сначала на воспитанницу, затем на Яна.
– Месье Леклер, – ответил тот вместо Мишель, – мне доставляет огромное удовольствие вновь видеть вас.
Андрэ озадаченно посмотрел на молодого шотландца. Но через несколько мгновений его лицо озарилось улыбкой:
– Ян Маклевен? С корабля? Извините, но в первую минуту я вас не узнал! Как вы сюда попали?
– Умоляю вас, Андрэ, отложите ваши расспросы на другое время. Я ужасно устала, а мистер Маклевен любезно согласился проводить меня до моих покоев.
– Только до дверей, Андрэ! И ни на шаг дальше. Даю вам слово чести!
Андрэ вспыхнул, усмотрев в словах шотландца некую двусмысленность. Но смолчал и только заметил:
– Завтра утром я хотел бы во всех подробностях услышать вашу историю, мистер Маклевен. Вы заинтриговали меня!
Мишель вновь оперлась на руку Яна, и они вдвоем стали медленно подниматься по широкой мраморной лестнице. У самой двери комнаты девушки Ян поклонился и тихо произнес:
– Смею ли я надеяться увидеть вас завтра утром, Мишель? Этот дворец и вообще Фонтенбло мне хорошо знакомы. Я мог бы стать для вас неплохим проводником.
Мишель кивнула головой. На ее лице появилась усталая, сонная улыбка.
– Это было бы чудесно. Но не будите меня слишком рано. Я готова проспать целую неделю…
Раздевшись, она скользнула под одеяло. Но сон почему-то не шел. Мишель лежала и чувствовала каждую клеточку своего тела, почему-то вдруг ставшие очень большими и твердыми соски… Какое-то непонятное тепло внизу живота… Казалось, что ее тело чего-то ждет… Чего? Перед ее глазами вдруг возник Ян Маклевен. Она чувствовала его ладонь на своей руке, тепло его влажных губ. Но тут же Яна сменил Луи… Мишель ощущала рядом его сильное, большое тело… Наконец в неясном тумане грез стал вырисовываться Арно Димпьер. Перед ней как наяву прошли события того дня, когда он…
Мишель невольно застонала. Что все-таки с ней происходит? Почему ее голова забита подобными мыслями? Почему тело стало предавать ее? Ведь все подчиняется рассудку. Кроме тела… Неужели никак нельзя справиться с этими навязчивыми желаниями?.. Тогда бы вся жизнь стала намного легче…
Ворочаясь с боку на бок, Мишель наконец погрузилась в тяжелый сон, полный незваных эротических грез… Просыпаясь время от времени, она старалась отогнать видения и забыться. Но не могла…
Глава 14
На другой день Уэйн в отвратительном настроении возвращался из Малверна. Рано утром к нему в Уильямсберг прискакал Джон и передал, что Анна желает срочно видеть его по неотложному делу. Кортни тут же поехал в Малверн и застал хозяйку плантации в панике.
– О, Корт! – сказала она прерывающимся голосом, пересиливая рыдания. – Я разорена!
– Во-первых, дорогая, успокойтесь, – ответил Уэйн, нежно гладя волосы Анны, уткнувшейся носом в его плечо. – Мне уже известно, что у вас украли весь хлопок. Джон мне кое-что рассказал.
– Хлопок исчез, Корт! Весь до последнего тюка! Милый, как мне теперь быть? Я ведь не смогу расплатиться с этим мерзавцем Дейдом! Боже мой!
– Давайте сначала подумаем, что можно предпринять.
– Пойдемте к навесу.
Анна взяла Уэйна за руку и повела туда, где еще вчера лежал хлопок.
– Сегодня приезжали покупатели. Но мне пришлось отправить их назад. Потому что продавать нечего. Посмотрите, не осталось ни одного тюка. И я знаю, что это подстроил Натаниэль Биллс! Господи, почему только я не послушалась вас?! Вы же предостерегали меня от этого человека!
– Вы твердо уверены, что это дело рук Биллса?
– Ночью он сбежал, как всякий вор после преступления. Забрал с собой свои вещи. И даже не потребовал платы за работу. Разве этого не достаточно?
– Пожалуй, вы правы, – угрюмо кивнул головой Уэйн.
– Линус, – позвала Анна одного из пришедших в себя сторожей, – подойдите сюда.
Линус нерешительно приблизился.
– Слушаю вас, госпожа.
– Расскажите мистеру Уэйну то, что поведали мне.
– К полуночи нам захотелось спать. Мы решили выпить крепкого чаю. Это отбивает сон. Бен побежал на кухню и скоро вернулся с чайником в руках. Мы уже начали разливать напиток по кружкам, как вдруг услышали неподалеку страшный шум. Тут же бросились туда, но ничего не обнаружили. До сих пор не знаю, что это могло быть. Вернувшись под навес, мы продолжали пить чай. Очень скоро я вдруг почувствовал внезапную сонливость. Такого со мной никогда не бывало. Я встал и пошел к дому, желая предупредить слуг, что больше не могу дежурить. Но не успел сделать и двух шагов, как упал. Проснулся же оттого, что Джон тряс меня за плечо. Было уже светло. Я посмотрел под навес и увидел, что тюки с хлопком исчезли. Простите меня, госпожа!
– Ты ни в чем не виноват, Линус, – постаралась успокоить его Анна. – Иди отдохни.
Она повернулась к Уэйну:
– Понимаете, Корт, этот негодяй Натаниэль сначала устроил шум неподалеку, а когда сторожа бросились выяснять, в чем дело, подсыпал им в чай снотворного.
– Видимо, так. Но я уверен, что за этим стоит Жюль Дейд.
– Дейд? Мне это в голову не приходило… Впрочем… Боже мой! Когда Дейд приезжал сюда в последний раз, он о чем-то долго говорил с Биллсом… Я не придала этому значения, ибо никак не думала, что эти двое могут быть как-то связаны! Что нам делать, Корт? Может быть, обратиться в полицию в Уильямсберге?
– Думаю, что это не лучший выход. У вас нет никаких доказательств. Хотя лично я не сомневаюсь, что хлопок украл Дейд. Продать его он еще не успел. А просто припрятал. Но этого вы также не можете доказать.
– Значит, все пропало?
– Можно попытаться кое-что предпринять. Будьте уверены, я заставлю этого мерзавца вернуть вам весь хлопок до последнего тюка!
– Вы думаете?
– Во всяком случае, я попытаюсь сделать все возможное. Некоторые рычаги воздействия на Дейда у меня есть.
– Какие?
– Пока не спрашивайте меня об этом, Анна. Скажу только, что наше знакомство с Дейдом – очень давнее. И некоторые подробности вам совсем не нужно знать…
Пока экипаж Уэйна вез своего хозяина в Уильямсберг, Кортни мысленно перенесся в далекое прошлое. Это произошло двадцать лет назад, когда ему шел двадцать второй год. Уэйн служил на военном сторожевом корабле. Однажды они получили приказ от губернатора Виргинии поймать пирата Эдварда Тича, известного под кличкой Черная Борода, и положить конец его бесчисленным преступлениям.
Искать пришлось долго. Тич казался неуловимым. Но на борту его судна «Эдвенчур» находился лазутчик губернатора, который после ряда неудачных попыток все же сообщил властям о местонахождении пиратского корабля. И вот как-то утром два сторожевика с двух сторон подошли к судну Тича. Бой начался в девять часов. «Эдвенчур» пытался уйти в открытое море. Сторожевики, на одном из которых служил Уэйн, препятствовали этому. Но они недооценили военной мощи пиратского судна. Повернувшись бортом к одному из сторожевиков, «Эдвенчур» сокрушительным залпом своих орудий вывел его из строя. Однако шлюп Уэйна сумел подойти к другому борту пиратского судна. С «Эдвенчура» раздался второй залп, но он не достиг цели. Командир шлюпа, лейтенант Мейнард приказал своим людям спуститься в трюм. Поэтому потерь среди экипажа почти не было. Хотя снасти и постройки на верхней палубе шлюпа были почти полностью снесены. Черная Борода решил, что со вторым сторожевиком тоже покончено. Он распорядился взять его на абордаж и забрать все ценное, что оставалось на шлюпе. Но, как только корабли встали борт к борту, люди Мейнарда выскочили на палубу и, перебив успевших высадиться на шлюп пиратов, в течение нескольких секунд захватили «Эдвенчур».
На палубе пиратского судна лейтенант Мейнард сразу же столкнулся лицом к лицу с Черной Бородой. У обоих в руках были заряженные пистолеты. Выстрелы прозвучали одновременно. Пуля Мейнарда чуть задела пирата. Черная Борода же и вовсе промахнулся. Они схватились врукопашную. Пират нанес лейтенанту страшный удар кулаком в лицо. Тот упал на палубу и потерял сознание. Черная Борода наклонился над Мейнардом и уже намеревался прикончить его, когда подбежавший Уэйн ударил пирата ножом в спину. Тут же подоспели и другие матросы из команды Мейнарда. Пират еще пытался сопротивляться. Вытащив из-за пояса второй заряженный пистолет, он несколько раз выстрелил, но снова промахнулся. После чего громко вскрикнул и упал замертво.
Сражение было выиграно. Но на судне еще оставались вооруженные пираты. Люди Мейнарда принялись очищать от них корабль. Уэйн в это время стоял на корме. Неожиданно из-за мачты раздался выстрел. Пуля просвистела у его виска. Кортни быстро повернулся и, выхватив пистолет, уложил бандита наповал. Но из-за другой мачты выскочил еще один пират, подбежал к борту и бросился в воду. Уэйн с пистолетом в руке смотрел вниз, ожидая появления над водой головы пирата, чтобы одним выстрелом покончить с мерзавцем. Прошло не меньше минуты, прежде чем тот вынырнул. Кортни навел на него пистолет. Бандит смотрел на него обезумевшими глазами. Его искаженное страхом смерти лицо запомнилось Уэйну навсегда. Кортни твердил себе, что нельзя щадить убийцу. Но все же не мог выстрелить в безоружного и смертельно испуганного человека. Он медленно опустил пистолет. Пират в первый миг не поверил в свое спасение. Потом повернулся и поплыл прочь от корабля. Уэйн долго смотрел ему вслед, пока голова бандита не превратилась в еле заметную точку. Потом и она исчезла вдали.
– О, Корт! – сказала она прерывающимся голосом, пересиливая рыдания. – Я разорена!
– Во-первых, дорогая, успокойтесь, – ответил Уэйн, нежно гладя волосы Анны, уткнувшейся носом в его плечо. – Мне уже известно, что у вас украли весь хлопок. Джон мне кое-что рассказал.
– Хлопок исчез, Корт! Весь до последнего тюка! Милый, как мне теперь быть? Я ведь не смогу расплатиться с этим мерзавцем Дейдом! Боже мой!
– Давайте сначала подумаем, что можно предпринять.
– Пойдемте к навесу.
Анна взяла Уэйна за руку и повела туда, где еще вчера лежал хлопок.
– Сегодня приезжали покупатели. Но мне пришлось отправить их назад. Потому что продавать нечего. Посмотрите, не осталось ни одного тюка. И я знаю, что это подстроил Натаниэль Биллс! Господи, почему только я не послушалась вас?! Вы же предостерегали меня от этого человека!
– Вы твердо уверены, что это дело рук Биллса?
– Ночью он сбежал, как всякий вор после преступления. Забрал с собой свои вещи. И даже не потребовал платы за работу. Разве этого не достаточно?
– Пожалуй, вы правы, – угрюмо кивнул головой Уэйн.
– Линус, – позвала Анна одного из пришедших в себя сторожей, – подойдите сюда.
Линус нерешительно приблизился.
– Слушаю вас, госпожа.
– Расскажите мистеру Уэйну то, что поведали мне.
– К полуночи нам захотелось спать. Мы решили выпить крепкого чаю. Это отбивает сон. Бен побежал на кухню и скоро вернулся с чайником в руках. Мы уже начали разливать напиток по кружкам, как вдруг услышали неподалеку страшный шум. Тут же бросились туда, но ничего не обнаружили. До сих пор не знаю, что это могло быть. Вернувшись под навес, мы продолжали пить чай. Очень скоро я вдруг почувствовал внезапную сонливость. Такого со мной никогда не бывало. Я встал и пошел к дому, желая предупредить слуг, что больше не могу дежурить. Но не успел сделать и двух шагов, как упал. Проснулся же оттого, что Джон тряс меня за плечо. Было уже светло. Я посмотрел под навес и увидел, что тюки с хлопком исчезли. Простите меня, госпожа!
– Ты ни в чем не виноват, Линус, – постаралась успокоить его Анна. – Иди отдохни.
Она повернулась к Уэйну:
– Понимаете, Корт, этот негодяй Натаниэль сначала устроил шум неподалеку, а когда сторожа бросились выяснять, в чем дело, подсыпал им в чай снотворного.
– Видимо, так. Но я уверен, что за этим стоит Жюль Дейд.
– Дейд? Мне это в голову не приходило… Впрочем… Боже мой! Когда Дейд приезжал сюда в последний раз, он о чем-то долго говорил с Биллсом… Я не придала этому значения, ибо никак не думала, что эти двое могут быть как-то связаны! Что нам делать, Корт? Может быть, обратиться в полицию в Уильямсберге?
– Думаю, что это не лучший выход. У вас нет никаких доказательств. Хотя лично я не сомневаюсь, что хлопок украл Дейд. Продать его он еще не успел. А просто припрятал. Но этого вы также не можете доказать.
– Значит, все пропало?
– Можно попытаться кое-что предпринять. Будьте уверены, я заставлю этого мерзавца вернуть вам весь хлопок до последнего тюка!
– Вы думаете?
– Во всяком случае, я попытаюсь сделать все возможное. Некоторые рычаги воздействия на Дейда у меня есть.
– Какие?
– Пока не спрашивайте меня об этом, Анна. Скажу только, что наше знакомство с Дейдом – очень давнее. И некоторые подробности вам совсем не нужно знать…
Пока экипаж Уэйна вез своего хозяина в Уильямсберг, Кортни мысленно перенесся в далекое прошлое. Это произошло двадцать лет назад, когда ему шел двадцать второй год. Уэйн служил на военном сторожевом корабле. Однажды они получили приказ от губернатора Виргинии поймать пирата Эдварда Тича, известного под кличкой Черная Борода, и положить конец его бесчисленным преступлениям.
Искать пришлось долго. Тич казался неуловимым. Но на борту его судна «Эдвенчур» находился лазутчик губернатора, который после ряда неудачных попыток все же сообщил властям о местонахождении пиратского корабля. И вот как-то утром два сторожевика с двух сторон подошли к судну Тича. Бой начался в девять часов. «Эдвенчур» пытался уйти в открытое море. Сторожевики, на одном из которых служил Уэйн, препятствовали этому. Но они недооценили военной мощи пиратского судна. Повернувшись бортом к одному из сторожевиков, «Эдвенчур» сокрушительным залпом своих орудий вывел его из строя. Однако шлюп Уэйна сумел подойти к другому борту пиратского судна. С «Эдвенчура» раздался второй залп, но он не достиг цели. Командир шлюпа, лейтенант Мейнард приказал своим людям спуститься в трюм. Поэтому потерь среди экипажа почти не было. Хотя снасти и постройки на верхней палубе шлюпа были почти полностью снесены. Черная Борода решил, что со вторым сторожевиком тоже покончено. Он распорядился взять его на абордаж и забрать все ценное, что оставалось на шлюпе. Но, как только корабли встали борт к борту, люди Мейнарда выскочили на палубу и, перебив успевших высадиться на шлюп пиратов, в течение нескольких секунд захватили «Эдвенчур».
На палубе пиратского судна лейтенант Мейнард сразу же столкнулся лицом к лицу с Черной Бородой. У обоих в руках были заряженные пистолеты. Выстрелы прозвучали одновременно. Пуля Мейнарда чуть задела пирата. Черная Борода же и вовсе промахнулся. Они схватились врукопашную. Пират нанес лейтенанту страшный удар кулаком в лицо. Тот упал на палубу и потерял сознание. Черная Борода наклонился над Мейнардом и уже намеревался прикончить его, когда подбежавший Уэйн ударил пирата ножом в спину. Тут же подоспели и другие матросы из команды Мейнарда. Пират еще пытался сопротивляться. Вытащив из-за пояса второй заряженный пистолет, он несколько раз выстрелил, но снова промахнулся. После чего громко вскрикнул и упал замертво.
Сражение было выиграно. Но на судне еще оставались вооруженные пираты. Люди Мейнарда принялись очищать от них корабль. Уэйн в это время стоял на корме. Неожиданно из-за мачты раздался выстрел. Пуля просвистела у его виска. Кортни быстро повернулся и, выхватив пистолет, уложил бандита наповал. Но из-за другой мачты выскочил еще один пират, подбежал к борту и бросился в воду. Уэйн с пистолетом в руке смотрел вниз, ожидая появления над водой головы пирата, чтобы одним выстрелом покончить с мерзавцем. Прошло не меньше минуты, прежде чем тот вынырнул. Кортни навел на него пистолет. Бандит смотрел на него обезумевшими глазами. Его искаженное страхом смерти лицо запомнилось Уэйну навсегда. Кортни твердил себе, что нельзя щадить убийцу. Но все же не мог выстрелить в безоружного и смертельно испуганного человека. Он медленно опустил пистолет. Пират в первый миг не поверил в свое спасение. Потом повернулся и поплыл прочь от корабля. Уэйн долго смотрел ему вслед, пока голова бандита не превратилась в еле заметную точку. Потом и она исчезла вдали.