Покинув вагон через другой тамбур, Худ зашагал прочь. Теперь он был почти уверен, что за ним не следят.
Миновав Листа ди Спанья, он перешел небольшой мост возле церкви святого Иеремии. В какой-то момент Худ задал сам себе вопрос, как Маларен догадалась послать ему сообщение через Граффа. Она могла получить информацию только от Тиары. Это обстоятельство и слова "мисс Лейк" свидетельствовали, что звонила настоящая Маларен. И более того, это указывало, что Загора в Венеции.
На Рио Терра Сан Леонардо толпилось множество народу. В магазинах стали зажигать свет. Повсюду с лотков торговали фруктами, сосисками и сыром. Продавцы наперебой расхваливали свежие яйца. Это была совсем другая часть города, и Худ любил здесь бывать. Он повернул налево на узкую улочку де Раббиа, которая вела к гетто на острове, своей восьмиугольной формой напоминавшему крепость. У гетто до сих пор сохранились трое ворот, которые в прошлом запирались на ночь, а в окружающих каналах располагались в лодках христианские стражники.
Воду покрывал слой отбросов. Худ посмотрел на высокие кирпичные стены. По специальному закону все окна закрывались и гетто поворачивалось к городу глухими стенами до тех пор, пока утром не начинал звонить колокол церкви Марангоны на площади святого Марка и ворота не распахивались вновь.
Он перешел по деревянному мосту, прошел под аркой и оказался на площади Кампо дель Гетто Нуово. Вокруг стояли облупленные шестиэтажные средневековые постройки красного кирпича с длинными рядами окон, закрытых кованными решетками.
Худ постоял, наблюдая за прохожими на мосту. Никого из них он прежде не встречал. Он прошел вдоль широкого канала и повернул налево. Улица Каллино оказалась узким пустынным закоулком, застроенным бедными домишками; некоторые уже почти развалились и белели слепыми окнами. Дом 1960 В находился в дальнем конце улицы - небольшой, запущенный, двухэтажный, с облупленным фасадом, обвалившимся балконом и арочными окнами с пилястрами. Большую часть окон закрывали ставни, на остальных висели грязные кружевные занавески. Вид его Худу не понравился, но другого ожидать не стоило.
Он позвонил в колокольчик на входной двери. Ответа не последовало. Дверь была заперта, железная решеточка на ней изнутри закрыта бумагой. Худ попытался заглянуть сквозь щель в тускло освещенную прихожую. Тут он заметил цепочку, болтавшуюся за решеткой, потянул за неё и обнаружил на конце ключ от двери.
Внутри он вытащил пистолет и остановился, прислушиваясь. Сверху донесся тихий шорох: крысы. Позади на улице сгущались сумерки.
Дверь в комнату слева от входа оказалась заперта. Худ двинулся дальше. В конце коридора оказались две грязноватые комнаты, в одной - ломаные стулья с высокими спинками, пыльное зеркало и книжный шкаф со стеклянными дверцами, другой оказалась бедно обставленная кухня с линолеумом на полу. Худ огляделся в поисках письма или записки, но ничего не обнаружил.
Башмаки Худа слабо поскрипывали по изразцовому полу, пока он шел обратно к лестнице. Место казалось совершенно нежилым. Он остановился у лестницы, держа пистолет наготове, и посмотрел вверх. Шорох повторился.
Как можно осторожнее Худ поднялся наверх. На лестнице было куда темнее, чем в коридоре. На лестничной площадке он затаил дыхание, пока глаза постепенно привыкали к темноте. В полумраке выделялись две выкрашенных темной краской двери с белыми фарфоровыми ручками. Он подошел к одной из них, повернул ручку и распахнул дверь.
Комната оказалась пуста.
Худ вернулся на лестничную площадку, чтобы осмотреть другую комнату, и ненароком бросил взгляд вниз, в коридор, ведущий в заднюю часть дома. В конце его пробивался слабый свет. Нервы Худа напряглись при виде шевелящейся в дальней комнате фигуры, отбрасывавшей тени на стены и потолок.
Он пригнулся, готовый стрелять. Фигура издала какой-то сдавленный звук, словно пытаясь закричать. К тяжелому креслу с высокой спинкой была привязана девушка. Худ шагнул вперед и увидел, что это Маларен, рот которой заткнут кляпом.
При виде Худа она попыталась освободиться, умоляюще глядя на него.
Худ остановился, пораженный, что её напугало его появление.
- Все в порядке, Маларен, это я, ничего не бойся, - заговорил он, в то же время начиная что-то подозревать.
Лицо девушки исказила отчаянная гримаса. Худ увидел, что ей стало плохо, бросился вперед - и лишь в последнюю секунду заметил - или скорее ощутил предельно напряженными инстинктами - тонкую линию на своем пути, проволоку от ловушки. Он нырнул вниз и извернулся, стараясь миновать её, но не успел, и три почти одновременных выстрела гулко отдались в пустой комнате.
Некоторое время Худ лежал неподвижно с пистолетом наготове, настороженно прислушиваясь. Он чувствовал, как по коже бегают мурашки, как бывает это, когда ждешь удара пули. Потом осторожно поднялся, Маларен корчилась в кресле, комната была полна порохового дыма. Он понял, что девушка ранена в грудь. Ловушка могла покончить и с ним, не спаси его в последнее мгновение бросок на пол.
Худ огляделся, направляя пистолет поочередно на пустые стены. На полу чадила керосиновая лампа, больше в комнате ничего не было. Он повернулся к Маларен, приподнял её подбородок и вытащил тряпку, которой той заткнули рот. Девушка потеряла сознание.
Развязывая веревки, которыми её прикрутили к креслу, он думал: - Боже мой, это же я во всем виноват, я отвечаю за все. Я с самого начала зря втянул в свои дела этого ребенка. И только из-за меня она теперь при смерти.
Худ ещё раз осмотрел комнату в поисках оружия - ловушки, но не смог найти места, где его разместили.
Маларен была безжалостно связана мокрой веревкой, которая глубоко врезалась в руки и ноги. Ему с трудом удалось её освободить. Взял девушку на руки, он шагнул к двери. Но она пришла в себя и прошептала:
- Нет, позвольте мне остаться с вами.
Худ остановился в нерешительности. Рана, судя по всему, была тяжелой, и девушка нуждалась в срочной помощи.
- Пожалуйста...Не оставляйте меня.
- Я вас отвезу в больницу, - сказал он.
- Не надо. Это ничего не даст.
- Хорошо, я останусь с вами, - он осторожно опустился на колени, осторожно покачивая её на руках.
Маларен прошептала:
- Я попыталась вас предупредить...
- Да, знаю... - Худ чувствовал, как у него разрывается сердце. - Вы сможете простить меня, Маларен? Ведь это я зацепился за чертову проволоку, хотя ни за что на свете не хотел причинить вам вреда. Вы понимаете?
- Да.
- Ведь вы же знаете, что я не виноват, верно?
- Вы не должны так говорить, вы ничего не сделали.
Ему хотелось узнать про Загору, но как распрашивать её в такой момент? Как знать, какая тайная вера в этого человека ещё в ней сохранилась?
- Маларен, позвольте мне отвезти вас в больницу! Я останусь с вами, клянусь, я ни на минуту не оставлю вас одну.
Ее голос становился все слабее.
- Нет, ещё немного подержите меня на руках.
- Милая Маларен... - голос его сорвался.
- Вы все ещё считаете, что девушке можно носить имя озера? - спросила она.
- Да, и вы самая симпатичная девушка из всех, кого я знал.
Она застонала, словно от приступа боли, и Худ её приласкал.
- Спасибо, что вы туда пришли, - шепнула она.
- Спасибо вам за все, - ощущая бремя вины, Худ хотел бы сказать: "Если бы мне снова там оказаться, я сделал бы все по - другому. О, Боже, Маларен, я действовал бы совсем иначе!"
- Я рада, что вы пришли, - сказала она.
- Я тоже. - Это все, что он мог сказать.
- Не могли бы вы меня поцеловать?
Худ поцеловал её в щеку, потом осторожно и нежно - в губы.
На мгновенье она притихла, потом простонала:
- Держите меня... - и тело её обмякло.
С мертвой девушкой на руках Худ растерянно замер, не зная, что делать. Голова отказывала, охватившие его чувства на какой-то миг даже заглушили ненависть к Загоре.
Потом он опустил тело на пол, выпрямился и огляделся вокруг. Он не мог вынести тело из дома, не мог сообщить полиции о случившемся - ненужные осложнения помешают выполнить задание. Но нельзя же её тут бросить! Что же делать?
Он потушил лампу, дым завитушками поднялся вверх, в доме теперь стало совсем темно. Худ размышлял, не подстроили ли ему ещё какую-нибудь ловушку, вроде намека полиции на случай, если ему удастся уцелеть. Приходилось поторапливаться.
- Прощай, Маларен, и благослави тебя Господь, - он спустился по лестнице и подошел к дверям.
Худ выглянул наружу, на другой стороне улицы горел фонарь. Он слышал разговор неподалеку и звуки радио. Но ничего подозрительного не заметил, и потому поспешно запер дверь и сунул ключ внутрь за решетку.
Слева невдалеке стояли двое женщин. Он зашагал в противоположную сторону, перешел мост и направился вдоль канала, все ускоряя шаг. Потом пешком вернулся вдоль канал делла Мизерикордия и, подчиняясь какому-то порыву, зашел в церковь святых апостолов, где поставил свечку.
Позади остались мост Риальто, Кампо ди Фрари - Худ не останавливался, пока не добрался до отеля. Из номера он тут же позвонил Граффу. В глазах его застыл смертельный холод.
По словам хозяйки, Графф ещё не вернулся. Худ положил трубку и позвонил официанту, заказав двойной джин. Не теряя времени, он составил осторожное сообщение Кондеру, адресовав его компании "Империал Уотч" (служившей прикрытием Особого разведбюро). Худ просил о помощи и командировании Уитни и ещё двух-трех сотрудников. Он убежден был, что Загора не оставит своих попыток. В то же время у Чака хватало забот с наблюдением за Тикл в Лондоне.
Спустившись вниз, он попросил Джулио отправить человека с телеграммой в частную телеграфную компанию на железнодорожном вокзале, где работали допоздна. Потом заказал ещё джин и бутылку вина и сел за стол в салоне, глядя через зарешеченное окно на канал.
Салон был элегантен, комфортабелен и пуст. Лампы под абажурами с золотой бахромой отбрасывали мягкий свет на шелковую и атласную обивку кресел, на чернолаковую китайскую горку с фарфоровыми антикварными фигурками. Однако Худ не мог расслабиться и отдохнуть. Смерть Маларен заслонила все. В нем вздымалась холодная ярость.
В половине девятого он снова позвонил Граффу. Телефон долго не отвечал, потом хозяйка сказала, что услышала звонок уже на лестнице, и сообщила: Графф звонил, сказал, вернется поздно и с Худом свяжется только утром.
Известие показалось Худу довольно странным, но, видимо, Графф был достаточно осторожен и не хотел вывести преследователей на его след, звоня с непроверенного телефона.
Поужинал Худ в одиночестве. Он чувствовал, что прошедшие двадцать четыре часа стали только зловещей передышкой перед бурей. Теперь Загора знал, что ему удалось избежать ловушки, и это могло вызвать самые неприятные последствия. Если у Граффа все получится, они сумеют быстро с ним покончить. Во всяком случае, теперь Худ знал про дом на улице Маджо.
Тонкая ниточка вела к дьявольским секретам.
Глава 11
Проснулся он в семь часов чудным солнечным утром, позавтракал на крыше, под теплыми лучами солнца. Вода в канале отливала золотом, отражая купол собора святого Стефана. Из проплывавшей гондолы кто-то крикнул:
- Che bellissimo giorno! (Какой прекрасный день (итал,) - прим. пер.).
Действительно bellissimo, - подумал Худ. Для начала нелегкого дня даже слишком прекрасный. Венеция была слишком стара для насилия.
Он прошел в холл и спросил портье, не повезло ли им с телефоном синьора Граффа. Портье ответил, что никто не отвечает. Было 8. 25 утра. Худ поднялся в номер, проверил пистолет, надел башмаки полегче и написал записку Граффу, в которой сообщил, что отправляется по известному тому адресу на улицу Маджо и намерен скоро вернуться.
Переплыв в гондоле Большой канал, он зашагал по набережной за площадью святого Марка. Как и все города мира в ранний час, Венецию запрудили толпы спешивших на работу людей. Худ вошел в бронзовые двери банка "Кредито Адриатико" и спросил синьора Гварди.
- Утром, в такую рань? - младший клерк виновато улыбнулся. Синьор Гварди появляется ближе к полудню. И в любом случае, его время на весь день расписано. Может быть, синьор напишет, в чем дело, и все уладят без него?
На Худа это не произвело никакого впечатления, он недовольно поморщился.
- Позвоните синьору Гварди, скажите, что я здесь по личному делу графа Вальтера де Ротстайла. И сделайте это немедленно. - Худ в упор взглянул на клерка.
Тот сразу залебезил, уверяя, что произошло недоразумение. Не будет ли синьор так добр подождать? Кабинет к его услугам.
Двадцать четыре минуты спустя прибыл синьор Гварди с мыльной пеной за ушами. У него были седые волосы с романтическими локонами и словно высеченное из камня лицо. Выглядел он так, как представлял себе солдата и поэта. Ему не слишком понравилось, что его потревожили в столь ранний час, но он понимал, что с этим ничего не поделаешь, и вид Худа только утвердил его в этой мысли, не оставляя никаких иллюзий.
Худ не стал тратить время на любезности.
- У вас есть телекс?
- Да, в нашу главную контору в Риме.
- Мне нужно срочно и конфиденциально связаться с Лондоном. Будьте добры связаться с вашей конторой в Риме и попросите их позвонить Ротстайлу. У них есть прямая телексная связь с Лондоном. Сообщение должно быть передано графу Вальтеру де Ротстайлу в его конторе на виа де Ломбарди, или одному из его братьев лично. Я подчеркиваю - лично.
Солдат - поэт сглотнул, Худ напугал его.
- Сообщение следующего содержания: "Нужна телексная связь с лордом Клеймором в одиннадцать часов по Гринвичу сегодня утром; он должен взять с собой Шекспира. Связь следует установить с его кабинетом." Понятно?
Шекспир был всевдонимом Кондера, телексную связь с Ай-Си-Си следовало установить по частной телексной линии "Круга".
- Понятно, синьор Худ.
- Сообщение строго конфиденциальное. Заберите копию телекса, чтобы позднее уничтожить.
- Конечно - конечно!
Худ взглянул Гварди прямо в глаза.
- Синьор Гварди, вы отвечаете за это лично.
Это не было вопросом, в голосе Худа звучал металл. И Гварди понял.
- Естественно, синьор Худ.
Худ встал.
- Я вернусь в одиннадцать.
Выйдя на улицу, по улочкам за башней с часами Худ направился в сторону Риальто. Сегодня был явно японский день, повсюду бродили толпы улыбающихся и фотографирующих все подряд японских туристов. По Риальто он поднимался к северу, пока не дошел до улицы Маджо. Здесь Худ шагал гораздо осторожнее, пока не увидел знакомый мрачный фронтон. И не заметил никаких признаков жизни.
На углу нашлось небольшое кафе-мороженое, откуда можно было наблюдать за домом. Однако Худ припомнил троих мужчин, околачивашихся тут вчера вечером. Остановившись у газетного киоска на углу, он начал изучать разложенные на прилавке журналы. Казалось, подобраться к дому невозможно он просто не видел способа это сделать.
Потом Худ снова взглянул в сторону кафе. За столиком сидел старик в черной шапочке портового грузчика, в углу скучала девушка-официантка. Худ купил "Иль Газеттино", великолепную венецианскую газету, вошел внутрь и заказал кофе.
Так он и сидел, потягивая кофе, просматривая газету и незаметно наблюдая за домом.
Пять минут спустя из дома вышел "Генри Мур". Худ мельком успел заметить внутри мрачноватого вида слугу со шрамом через бровь. "Мур" зашагал по улице. Сначала Худ решил было последовать за ним, но потом передумал и просто посмотрел ему вслед. Мур казался исключительно здоровой скотиной. У них тут было множество здоровенных парней.
После этого около получаса ничего не происходило. Часы показывали десять тридцать три. Худ расплатился и вышел. Перейдя мост, он обнаружил, что задний фасад дома выходит на небольшой канал с застойной зеленой водой. Немного ближе к дому оказался ещё один мост. Худ обошел кругом, внимательно поглядывая по сторонам. Железные ворота открывались прямо на канал. Глядя на них, Худ стиснул челюсти. Этой дорогой выходила смерть.
В соседнем доме были такие же ворота, а над ними - крыша террасы. Но забраться на неё смог бы только профессиональный акробат. Пришлось вернуться.
В банке Гварди провел его через анфиладу служебных помещений в комнату с телексом - казалось, это в в сотнях световых лет от Загоры и всего с ним связанного. За аппаратом сидел молодой итальянец.
- Я сам справлюсь, - заявил Худ.
По знаку Гварди молодой человек удалился. Когда Худ сел за клавиатуру, телекс заработал, выдав текст:
- Мистер Худ на месте? Мы готовы. Клеймор.
Худ набрал на клавиатуре:
- Доброе утро. Я уверен, здесь то, что мы ищем. Нужно прислать с Уитни вторую девушку и пару человек от Шекспира.
Потом он откинулся назад, закурил и стал следить за струйками дыма.
Машина застучала снова.
- Это невозможно. Слишком велик риск потерять их обеих. Существуют другие методы.
Худ напечатал в ответ:
- Назовите.
Пауза.
Худ напечатал:
- Ну?
Снова пауза.
- Шекспир там?
- Рядом со мной.
- Операция на грани провала, необходимо действовать максимально быстро. Единственная надежда - использовать сестру в качестве приманки.
Клеймор ответил:
- Я не хочу об этом слышать.
- Тогда ищите другого исполнителя. Я выхожу из игры.
Пауза.
- Я не могу расценивать ваш ответ, как заслуживающий внимания.
Худ передал:
- Не будьте таким чертовским занудой.
Снова последовала пауза, на этот раз гораздо длиннее. Потом Клеймор ответил:
- Слишком многое поставлено на карту, чтобы нельзя было..., - и сообщение прервалось.
- Ну и черт с ними, - буркнул Худ.
На этот раз пауза оказалась ещё более продолжительной. Худ достал новую сигарету. Гварди нервно косился на него. Потом аппарат отстучал:
- Ждите.
Худ прекрасно представлял себе сцену, разыгрывавшуюся в Лондоне, где Кондер сражался с Клеймором. Он понимал, что происходит. Кондер знал, что Худ никогда не попросил бы помощи, не стань это единственной оставшейся надеждой.
Наконец аппарат отстучал:
- Сожалею, но не могу согласиться. Вам следует действовать другими методами.
Охваченный холодной яростью, Худ ответил:
- Вы полагаете, мы здесь цветочки собираем?
Он надеялся, что это прозвучало достаточно воинственно. Ответа не последовало.
Казалось, минуты тянутся бесконечно. Худ докурил сигарету, энергичным жестом потушил её, прекрасно понимая, как яростно бушует Клеймор. Похоже, вся операция катилась под откос. Не выдержав, он передал:
- Ладно, хватит суетится. Явно ничего не выйдет.
И кивнул Гварди.
- Спасибо, это все. Сожгите ленту.
Худ был уже у двери, когда машина щелкнула и снова ожила. Он вернулся, наклонился и начал читать буквы по мере их появления:
- Ладно, мы согласны.
Худ быстро напечатал в ответ:
- С чем согласны?
- Как вы считаете, какая нужна подготовка?
Это уже лучше. Он заставил их попотеть. Худ напечатал:
- Она приедет с Уитни и двумя людьми Шекспира. Один из них должен бегло говорить по-итальянски. Все они совершенно незнакомы. Девушка и Уитни останавливаются в отеле "Гритти Палас", остальные - в Гранд-отеле по соседству. В аэропорту никого не будет, повторяю - никого. Я свяжусь с Уитни и остальными в таверне "Виттория" на калле Фонтини, она работает круглые сутки. Крайне важно, чтобы они не предпринимали никаких попыток установить со мною связь.
Он сделал небольшую паузу, потом запросил:
- Все ясно?
И получил ответ:
- Ясно.
Худ просто видел разъяренное лицо Клеймора. Если не нравится, пусть придумают что-нибудь еще. Ему наплевать. Смерть Маларен страшно его расстроила.
- Шекспир говорит, что они вылетят сегодня после полудня. Теперь все?
- Нет. Тот, кто говорит по-итальянски, должен взять с собой хороший набор инструментов. - Такой набор расширял возможность маскировки, располагавший им человек мог выдать себя за телефонного мастера, почтальона или кого угодно.
- Очень хорошо, что еще?
- Скажите Уитни, чтобы захватил мой кольт, это все.
- Очень хорошо.
Худ подождал. Последовала продолжительная пауза, потом машина выдала:
- гум хх удачи 5+ старина уо #%.
И затихла.
Худ встал, оторвал лист с текстом, сунул его в металлическую корзину для мусора и поджег. Гварди глуповато улыбнулся.
- Мне нужны три быстроходных катера - быстроходных, понимаете?
- Мистер Худ, у нас есть собственный катер.
- Я вам скажу, где они мне понадобятся. Будет лучше, если катера будут хорошие.
Через пять минут Худ вышел на улицу и позвонил в отель, но от Граффа по-прежнему не было известий. Худ не понимал, в чем дело. Опыт работы с Артуром говорил ему, что после столь долгого отсутствия тот должен появиться с исключительно важным результатом. Во всяком случае, опасная игра началась, и отступать некуда.
На Риальто как всегда кишел народ. Японцы скалились от восторга.
Худ прошел к калле Маджо и там в толпе углядел круглую голову и массивные плечи Генри Мура. Тот сразу же исчез в дверях. Худ оглянулся. Человек с лицом гончей, которого он видел входившим в дом на калле Маджо, исчез из виду за газетным киоском. Значит, его заметили.
Видимо, у них хватало наблюдателей.
Профессиональный инстинкт требовал выбираться из толпы. Там к нему могли подобраться вплотную и пропороть ножом. Станция водного такси осталась слишком далеко позади на Риальто, да и толпа там была гуще. Он двинулся вперед через небольшой мост, повернул на Страда Нуова и тут принял мгновенное решение.
Он ускорил шаг и круто повернул налево в узкую аллею, идущую вдоль Ка де Оро, знаменитой готической постройки пятнадцатого века, превращенной в музей. Купив билет в стеклянном киоске, Худ пересек внутренний дворик, выложенный кирпичом, с портиком, выходившим на Большой Канал.
Шагая через две ступеньки, он поднялся по каменной лестнице и увидел сверху Мура и ещё двоих мужчин, сгрудившихся возле окошечка с билетами. Внутри в большом длинном зале вежливо улыбались группы непременных японцев.
Худ понял, что совершил ужасную ошибку, загнав себя в ловушку. Залы музея были практически пусты, в них не было возможности спрятаться, и там не оказалось даже служителей, присматривающих за порядком. В обе стороны тянулись анфилады проемов без дверей. Кое-где - несколько стульев, вдоль стен - деревянные сундуки. Слева сквозь матовое с гравированным рисунком стекло высокой стеклянной ширмы Худ разглядел ещё дюжину японцев, глазевших из открытой лоджии с колоннами на канал.
Худ поспешно зашагал к ним и присел за ширмой. Японцы удивленно посмотрели на него и ещё шире заулыбались. Худ не знал, заметили его люди Загоры или нет, и быстро осмотрелся - но другого выхода с террасы не было.
Оживленно переговариваясь, японцы кучкой удалились. Худ одним прыжком оказался у края лоджии и легко перемахнул на соседний балкон. Пятнадцать секунд на виду у всего Большого канала он висел, прижавшись спиной к стене. Но другого выхода не было.
Потом он перебрался через открытое высокое окно в другой зал. Японцы подняли головы от витрин с медальонами, перестали улыбаться дюжине стоявших там скульптур и переключились на него. Кое-кто ему даже поклонился. Худ кивнул в ответ. Людей Загоры в зале не было. Видимо, те направились в другое крыло.
Из углового зала, где оказался Худ, единственная дверь вела в тот большой полупустой зал, который он только что покинул. Вокруг японцы все ещё щерили зубы. Худ рад был, что не понимает их языка, похожего на стук мячика пинг-понга. Он замешался в их толпу и с интересом наклонился над центральной витриной, разглядывая разложенные под стеклом миниатюры. Но интерес японцев к медальонам быстро иссяк и они двинулись дальше. Худ снова остался один.
Прижавшись спиной к стене, он выглянул в дверной проем. В этот момент в большой зал вошел огромный негр. На боку у него болтался тяжелый автоматический пистолет.
Они решили его прикончить, и готовы сделать это даже в музейных залах!
Худ пригнулся, схватил одну из низких длинных скамеек, стоявших у стены, и изготовился; едва тень негра перекрыла свет, он что было сил швырнул скамью в дверной проем. Та ударила негра под колени, и громила рухнул.
Худ наотмашь двинул его ногой по голове. Потом подпрыгнул и уже просто ради интереса сломал руку с пистолетом. А сам поставил скамейку на место и ушел.
Каменная лестница, по которой он вошел в музей, наверняка была под наблюдением. Но Худ помнил, что в дальнем конце длинного главного зала есть ещё одна лестница, ведущая и вверх, и вниз. Он пересек зал, шагнул на лестницу и тотчас заметил на нижней площадке "Генри Мура" со спутником, перекрывавших выход.
"Мур" заметил его и потянулся за пистолетом. Худ метнулся по лестнице вверх. "Мур" стремительно припустил следом. Наверху Худ нырнул в первую попавшуюся дверь.
Тупик. По крайней мере внешне все выглядело именно так.
"Генри Мур" был уже наверху. Худ вытащил пистолет и сказал про себя:
- Входите, мистер "Мур", и я проделаю в вас дырку.
Ему не хотелось стрелять, чтобы не привлекать внимания, но выхода не оставалось.
"Мур" начал с комнаты напротив. Их двери разделяло восемь шагов. Услышал, как "Мур" идет назад, Худ поднял пистолет. Тут что - то крикнул человек снизу, "Мур" переспросил его и вернулся на площадку. Худ на цыпочках пересек коридор, нырнул в комнату, из которой только что вышел "Мур", и прижался к стене. Ему было видно, как "Мур", перегнувшись через перила, разговаривает с человеком внизу. Потом тот вернулся и продолжил поиски, начав с комнаты, которую только что покинул Худ.
Миновав Листа ди Спанья, он перешел небольшой мост возле церкви святого Иеремии. В какой-то момент Худ задал сам себе вопрос, как Маларен догадалась послать ему сообщение через Граффа. Она могла получить информацию только от Тиары. Это обстоятельство и слова "мисс Лейк" свидетельствовали, что звонила настоящая Маларен. И более того, это указывало, что Загора в Венеции.
На Рио Терра Сан Леонардо толпилось множество народу. В магазинах стали зажигать свет. Повсюду с лотков торговали фруктами, сосисками и сыром. Продавцы наперебой расхваливали свежие яйца. Это была совсем другая часть города, и Худ любил здесь бывать. Он повернул налево на узкую улочку де Раббиа, которая вела к гетто на острове, своей восьмиугольной формой напоминавшему крепость. У гетто до сих пор сохранились трое ворот, которые в прошлом запирались на ночь, а в окружающих каналах располагались в лодках христианские стражники.
Воду покрывал слой отбросов. Худ посмотрел на высокие кирпичные стены. По специальному закону все окна закрывались и гетто поворачивалось к городу глухими стенами до тех пор, пока утром не начинал звонить колокол церкви Марангоны на площади святого Марка и ворота не распахивались вновь.
Он перешел по деревянному мосту, прошел под аркой и оказался на площади Кампо дель Гетто Нуово. Вокруг стояли облупленные шестиэтажные средневековые постройки красного кирпича с длинными рядами окон, закрытых кованными решетками.
Худ постоял, наблюдая за прохожими на мосту. Никого из них он прежде не встречал. Он прошел вдоль широкого канала и повернул налево. Улица Каллино оказалась узким пустынным закоулком, застроенным бедными домишками; некоторые уже почти развалились и белели слепыми окнами. Дом 1960 В находился в дальнем конце улицы - небольшой, запущенный, двухэтажный, с облупленным фасадом, обвалившимся балконом и арочными окнами с пилястрами. Большую часть окон закрывали ставни, на остальных висели грязные кружевные занавески. Вид его Худу не понравился, но другого ожидать не стоило.
Он позвонил в колокольчик на входной двери. Ответа не последовало. Дверь была заперта, железная решеточка на ней изнутри закрыта бумагой. Худ попытался заглянуть сквозь щель в тускло освещенную прихожую. Тут он заметил цепочку, болтавшуюся за решеткой, потянул за неё и обнаружил на конце ключ от двери.
Внутри он вытащил пистолет и остановился, прислушиваясь. Сверху донесся тихий шорох: крысы. Позади на улице сгущались сумерки.
Дверь в комнату слева от входа оказалась заперта. Худ двинулся дальше. В конце коридора оказались две грязноватые комнаты, в одной - ломаные стулья с высокими спинками, пыльное зеркало и книжный шкаф со стеклянными дверцами, другой оказалась бедно обставленная кухня с линолеумом на полу. Худ огляделся в поисках письма или записки, но ничего не обнаружил.
Башмаки Худа слабо поскрипывали по изразцовому полу, пока он шел обратно к лестнице. Место казалось совершенно нежилым. Он остановился у лестницы, держа пистолет наготове, и посмотрел вверх. Шорох повторился.
Как можно осторожнее Худ поднялся наверх. На лестнице было куда темнее, чем в коридоре. На лестничной площадке он затаил дыхание, пока глаза постепенно привыкали к темноте. В полумраке выделялись две выкрашенных темной краской двери с белыми фарфоровыми ручками. Он подошел к одной из них, повернул ручку и распахнул дверь.
Комната оказалась пуста.
Худ вернулся на лестничную площадку, чтобы осмотреть другую комнату, и ненароком бросил взгляд вниз, в коридор, ведущий в заднюю часть дома. В конце его пробивался слабый свет. Нервы Худа напряглись при виде шевелящейся в дальней комнате фигуры, отбрасывавшей тени на стены и потолок.
Он пригнулся, готовый стрелять. Фигура издала какой-то сдавленный звук, словно пытаясь закричать. К тяжелому креслу с высокой спинкой была привязана девушка. Худ шагнул вперед и увидел, что это Маларен, рот которой заткнут кляпом.
При виде Худа она попыталась освободиться, умоляюще глядя на него.
Худ остановился, пораженный, что её напугало его появление.
- Все в порядке, Маларен, это я, ничего не бойся, - заговорил он, в то же время начиная что-то подозревать.
Лицо девушки исказила отчаянная гримаса. Худ увидел, что ей стало плохо, бросился вперед - и лишь в последнюю секунду заметил - или скорее ощутил предельно напряженными инстинктами - тонкую линию на своем пути, проволоку от ловушки. Он нырнул вниз и извернулся, стараясь миновать её, но не успел, и три почти одновременных выстрела гулко отдались в пустой комнате.
Некоторое время Худ лежал неподвижно с пистолетом наготове, настороженно прислушиваясь. Он чувствовал, как по коже бегают мурашки, как бывает это, когда ждешь удара пули. Потом осторожно поднялся, Маларен корчилась в кресле, комната была полна порохового дыма. Он понял, что девушка ранена в грудь. Ловушка могла покончить и с ним, не спаси его в последнее мгновение бросок на пол.
Худ огляделся, направляя пистолет поочередно на пустые стены. На полу чадила керосиновая лампа, больше в комнате ничего не было. Он повернулся к Маларен, приподнял её подбородок и вытащил тряпку, которой той заткнули рот. Девушка потеряла сознание.
Развязывая веревки, которыми её прикрутили к креслу, он думал: - Боже мой, это же я во всем виноват, я отвечаю за все. Я с самого начала зря втянул в свои дела этого ребенка. И только из-за меня она теперь при смерти.
Худ ещё раз осмотрел комнату в поисках оружия - ловушки, но не смог найти места, где его разместили.
Маларен была безжалостно связана мокрой веревкой, которая глубоко врезалась в руки и ноги. Ему с трудом удалось её освободить. Взял девушку на руки, он шагнул к двери. Но она пришла в себя и прошептала:
- Нет, позвольте мне остаться с вами.
Худ остановился в нерешительности. Рана, судя по всему, была тяжелой, и девушка нуждалась в срочной помощи.
- Пожалуйста...Не оставляйте меня.
- Я вас отвезу в больницу, - сказал он.
- Не надо. Это ничего не даст.
- Хорошо, я останусь с вами, - он осторожно опустился на колени, осторожно покачивая её на руках.
Маларен прошептала:
- Я попыталась вас предупредить...
- Да, знаю... - Худ чувствовал, как у него разрывается сердце. - Вы сможете простить меня, Маларен? Ведь это я зацепился за чертову проволоку, хотя ни за что на свете не хотел причинить вам вреда. Вы понимаете?
- Да.
- Ведь вы же знаете, что я не виноват, верно?
- Вы не должны так говорить, вы ничего не сделали.
Ему хотелось узнать про Загору, но как распрашивать её в такой момент? Как знать, какая тайная вера в этого человека ещё в ней сохранилась?
- Маларен, позвольте мне отвезти вас в больницу! Я останусь с вами, клянусь, я ни на минуту не оставлю вас одну.
Ее голос становился все слабее.
- Нет, ещё немного подержите меня на руках.
- Милая Маларен... - голос его сорвался.
- Вы все ещё считаете, что девушке можно носить имя озера? - спросила она.
- Да, и вы самая симпатичная девушка из всех, кого я знал.
Она застонала, словно от приступа боли, и Худ её приласкал.
- Спасибо, что вы туда пришли, - шепнула она.
- Спасибо вам за все, - ощущая бремя вины, Худ хотел бы сказать: "Если бы мне снова там оказаться, я сделал бы все по - другому. О, Боже, Маларен, я действовал бы совсем иначе!"
- Я рада, что вы пришли, - сказала она.
- Я тоже. - Это все, что он мог сказать.
- Не могли бы вы меня поцеловать?
Худ поцеловал её в щеку, потом осторожно и нежно - в губы.
На мгновенье она притихла, потом простонала:
- Держите меня... - и тело её обмякло.
С мертвой девушкой на руках Худ растерянно замер, не зная, что делать. Голова отказывала, охватившие его чувства на какой-то миг даже заглушили ненависть к Загоре.
Потом он опустил тело на пол, выпрямился и огляделся вокруг. Он не мог вынести тело из дома, не мог сообщить полиции о случившемся - ненужные осложнения помешают выполнить задание. Но нельзя же её тут бросить! Что же делать?
Он потушил лампу, дым завитушками поднялся вверх, в доме теперь стало совсем темно. Худ размышлял, не подстроили ли ему ещё какую-нибудь ловушку, вроде намека полиции на случай, если ему удастся уцелеть. Приходилось поторапливаться.
- Прощай, Маларен, и благослави тебя Господь, - он спустился по лестнице и подошел к дверям.
Худ выглянул наружу, на другой стороне улицы горел фонарь. Он слышал разговор неподалеку и звуки радио. Но ничего подозрительного не заметил, и потому поспешно запер дверь и сунул ключ внутрь за решетку.
Слева невдалеке стояли двое женщин. Он зашагал в противоположную сторону, перешел мост и направился вдоль канала, все ускоряя шаг. Потом пешком вернулся вдоль канал делла Мизерикордия и, подчиняясь какому-то порыву, зашел в церковь святых апостолов, где поставил свечку.
Позади остались мост Риальто, Кампо ди Фрари - Худ не останавливался, пока не добрался до отеля. Из номера он тут же позвонил Граффу. В глазах его застыл смертельный холод.
По словам хозяйки, Графф ещё не вернулся. Худ положил трубку и позвонил официанту, заказав двойной джин. Не теряя времени, он составил осторожное сообщение Кондеру, адресовав его компании "Империал Уотч" (служившей прикрытием Особого разведбюро). Худ просил о помощи и командировании Уитни и ещё двух-трех сотрудников. Он убежден был, что Загора не оставит своих попыток. В то же время у Чака хватало забот с наблюдением за Тикл в Лондоне.
Спустившись вниз, он попросил Джулио отправить человека с телеграммой в частную телеграфную компанию на железнодорожном вокзале, где работали допоздна. Потом заказал ещё джин и бутылку вина и сел за стол в салоне, глядя через зарешеченное окно на канал.
Салон был элегантен, комфортабелен и пуст. Лампы под абажурами с золотой бахромой отбрасывали мягкий свет на шелковую и атласную обивку кресел, на чернолаковую китайскую горку с фарфоровыми антикварными фигурками. Однако Худ не мог расслабиться и отдохнуть. Смерть Маларен заслонила все. В нем вздымалась холодная ярость.
В половине девятого он снова позвонил Граффу. Телефон долго не отвечал, потом хозяйка сказала, что услышала звонок уже на лестнице, и сообщила: Графф звонил, сказал, вернется поздно и с Худом свяжется только утром.
Известие показалось Худу довольно странным, но, видимо, Графф был достаточно осторожен и не хотел вывести преследователей на его след, звоня с непроверенного телефона.
Поужинал Худ в одиночестве. Он чувствовал, что прошедшие двадцать четыре часа стали только зловещей передышкой перед бурей. Теперь Загора знал, что ему удалось избежать ловушки, и это могло вызвать самые неприятные последствия. Если у Граффа все получится, они сумеют быстро с ним покончить. Во всяком случае, теперь Худ знал про дом на улице Маджо.
Тонкая ниточка вела к дьявольским секретам.
Глава 11
Проснулся он в семь часов чудным солнечным утром, позавтракал на крыше, под теплыми лучами солнца. Вода в канале отливала золотом, отражая купол собора святого Стефана. Из проплывавшей гондолы кто-то крикнул:
- Che bellissimo giorno! (Какой прекрасный день (итал,) - прим. пер.).
Действительно bellissimo, - подумал Худ. Для начала нелегкого дня даже слишком прекрасный. Венеция была слишком стара для насилия.
Он прошел в холл и спросил портье, не повезло ли им с телефоном синьора Граффа. Портье ответил, что никто не отвечает. Было 8. 25 утра. Худ поднялся в номер, проверил пистолет, надел башмаки полегче и написал записку Граффу, в которой сообщил, что отправляется по известному тому адресу на улицу Маджо и намерен скоро вернуться.
Переплыв в гондоле Большой канал, он зашагал по набережной за площадью святого Марка. Как и все города мира в ранний час, Венецию запрудили толпы спешивших на работу людей. Худ вошел в бронзовые двери банка "Кредито Адриатико" и спросил синьора Гварди.
- Утром, в такую рань? - младший клерк виновато улыбнулся. Синьор Гварди появляется ближе к полудню. И в любом случае, его время на весь день расписано. Может быть, синьор напишет, в чем дело, и все уладят без него?
На Худа это не произвело никакого впечатления, он недовольно поморщился.
- Позвоните синьору Гварди, скажите, что я здесь по личному делу графа Вальтера де Ротстайла. И сделайте это немедленно. - Худ в упор взглянул на клерка.
Тот сразу залебезил, уверяя, что произошло недоразумение. Не будет ли синьор так добр подождать? Кабинет к его услугам.
Двадцать четыре минуты спустя прибыл синьор Гварди с мыльной пеной за ушами. У него были седые волосы с романтическими локонами и словно высеченное из камня лицо. Выглядел он так, как представлял себе солдата и поэта. Ему не слишком понравилось, что его потревожили в столь ранний час, но он понимал, что с этим ничего не поделаешь, и вид Худа только утвердил его в этой мысли, не оставляя никаких иллюзий.
Худ не стал тратить время на любезности.
- У вас есть телекс?
- Да, в нашу главную контору в Риме.
- Мне нужно срочно и конфиденциально связаться с Лондоном. Будьте добры связаться с вашей конторой в Риме и попросите их позвонить Ротстайлу. У них есть прямая телексная связь с Лондоном. Сообщение должно быть передано графу Вальтеру де Ротстайлу в его конторе на виа де Ломбарди, или одному из его братьев лично. Я подчеркиваю - лично.
Солдат - поэт сглотнул, Худ напугал его.
- Сообщение следующего содержания: "Нужна телексная связь с лордом Клеймором в одиннадцать часов по Гринвичу сегодня утром; он должен взять с собой Шекспира. Связь следует установить с его кабинетом." Понятно?
Шекспир был всевдонимом Кондера, телексную связь с Ай-Си-Си следовало установить по частной телексной линии "Круга".
- Понятно, синьор Худ.
- Сообщение строго конфиденциальное. Заберите копию телекса, чтобы позднее уничтожить.
- Конечно - конечно!
Худ взглянул Гварди прямо в глаза.
- Синьор Гварди, вы отвечаете за это лично.
Это не было вопросом, в голосе Худа звучал металл. И Гварди понял.
- Естественно, синьор Худ.
Худ встал.
- Я вернусь в одиннадцать.
Выйдя на улицу, по улочкам за башней с часами Худ направился в сторону Риальто. Сегодня был явно японский день, повсюду бродили толпы улыбающихся и фотографирующих все подряд японских туристов. По Риальто он поднимался к северу, пока не дошел до улицы Маджо. Здесь Худ шагал гораздо осторожнее, пока не увидел знакомый мрачный фронтон. И не заметил никаких признаков жизни.
На углу нашлось небольшое кафе-мороженое, откуда можно было наблюдать за домом. Однако Худ припомнил троих мужчин, околачивашихся тут вчера вечером. Остановившись у газетного киоска на углу, он начал изучать разложенные на прилавке журналы. Казалось, подобраться к дому невозможно он просто не видел способа это сделать.
Потом Худ снова взглянул в сторону кафе. За столиком сидел старик в черной шапочке портового грузчика, в углу скучала девушка-официантка. Худ купил "Иль Газеттино", великолепную венецианскую газету, вошел внутрь и заказал кофе.
Так он и сидел, потягивая кофе, просматривая газету и незаметно наблюдая за домом.
Пять минут спустя из дома вышел "Генри Мур". Худ мельком успел заметить внутри мрачноватого вида слугу со шрамом через бровь. "Мур" зашагал по улице. Сначала Худ решил было последовать за ним, но потом передумал и просто посмотрел ему вслед. Мур казался исключительно здоровой скотиной. У них тут было множество здоровенных парней.
После этого около получаса ничего не происходило. Часы показывали десять тридцать три. Худ расплатился и вышел. Перейдя мост, он обнаружил, что задний фасад дома выходит на небольшой канал с застойной зеленой водой. Немного ближе к дому оказался ещё один мост. Худ обошел кругом, внимательно поглядывая по сторонам. Железные ворота открывались прямо на канал. Глядя на них, Худ стиснул челюсти. Этой дорогой выходила смерть.
В соседнем доме были такие же ворота, а над ними - крыша террасы. Но забраться на неё смог бы только профессиональный акробат. Пришлось вернуться.
В банке Гварди провел его через анфиладу служебных помещений в комнату с телексом - казалось, это в в сотнях световых лет от Загоры и всего с ним связанного. За аппаратом сидел молодой итальянец.
- Я сам справлюсь, - заявил Худ.
По знаку Гварди молодой человек удалился. Когда Худ сел за клавиатуру, телекс заработал, выдав текст:
- Мистер Худ на месте? Мы готовы. Клеймор.
Худ набрал на клавиатуре:
- Доброе утро. Я уверен, здесь то, что мы ищем. Нужно прислать с Уитни вторую девушку и пару человек от Шекспира.
Потом он откинулся назад, закурил и стал следить за струйками дыма.
Машина застучала снова.
- Это невозможно. Слишком велик риск потерять их обеих. Существуют другие методы.
Худ напечатал в ответ:
- Назовите.
Пауза.
Худ напечатал:
- Ну?
Снова пауза.
- Шекспир там?
- Рядом со мной.
- Операция на грани провала, необходимо действовать максимально быстро. Единственная надежда - использовать сестру в качестве приманки.
Клеймор ответил:
- Я не хочу об этом слышать.
- Тогда ищите другого исполнителя. Я выхожу из игры.
Пауза.
- Я не могу расценивать ваш ответ, как заслуживающий внимания.
Худ передал:
- Не будьте таким чертовским занудой.
Снова последовала пауза, на этот раз гораздо длиннее. Потом Клеймор ответил:
- Слишком многое поставлено на карту, чтобы нельзя было..., - и сообщение прервалось.
- Ну и черт с ними, - буркнул Худ.
На этот раз пауза оказалась ещё более продолжительной. Худ достал новую сигарету. Гварди нервно косился на него. Потом аппарат отстучал:
- Ждите.
Худ прекрасно представлял себе сцену, разыгрывавшуюся в Лондоне, где Кондер сражался с Клеймором. Он понимал, что происходит. Кондер знал, что Худ никогда не попросил бы помощи, не стань это единственной оставшейся надеждой.
Наконец аппарат отстучал:
- Сожалею, но не могу согласиться. Вам следует действовать другими методами.
Охваченный холодной яростью, Худ ответил:
- Вы полагаете, мы здесь цветочки собираем?
Он надеялся, что это прозвучало достаточно воинственно. Ответа не последовало.
Казалось, минуты тянутся бесконечно. Худ докурил сигарету, энергичным жестом потушил её, прекрасно понимая, как яростно бушует Клеймор. Похоже, вся операция катилась под откос. Не выдержав, он передал:
- Ладно, хватит суетится. Явно ничего не выйдет.
И кивнул Гварди.
- Спасибо, это все. Сожгите ленту.
Худ был уже у двери, когда машина щелкнула и снова ожила. Он вернулся, наклонился и начал читать буквы по мере их появления:
- Ладно, мы согласны.
Худ быстро напечатал в ответ:
- С чем согласны?
- Как вы считаете, какая нужна подготовка?
Это уже лучше. Он заставил их попотеть. Худ напечатал:
- Она приедет с Уитни и двумя людьми Шекспира. Один из них должен бегло говорить по-итальянски. Все они совершенно незнакомы. Девушка и Уитни останавливаются в отеле "Гритти Палас", остальные - в Гранд-отеле по соседству. В аэропорту никого не будет, повторяю - никого. Я свяжусь с Уитни и остальными в таверне "Виттория" на калле Фонтини, она работает круглые сутки. Крайне важно, чтобы они не предпринимали никаких попыток установить со мною связь.
Он сделал небольшую паузу, потом запросил:
- Все ясно?
И получил ответ:
- Ясно.
Худ просто видел разъяренное лицо Клеймора. Если не нравится, пусть придумают что-нибудь еще. Ему наплевать. Смерть Маларен страшно его расстроила.
- Шекспир говорит, что они вылетят сегодня после полудня. Теперь все?
- Нет. Тот, кто говорит по-итальянски, должен взять с собой хороший набор инструментов. - Такой набор расширял возможность маскировки, располагавший им человек мог выдать себя за телефонного мастера, почтальона или кого угодно.
- Очень хорошо, что еще?
- Скажите Уитни, чтобы захватил мой кольт, это все.
- Очень хорошо.
Худ подождал. Последовала продолжительная пауза, потом машина выдала:
- гум хх удачи 5+ старина уо #%.
И затихла.
Худ встал, оторвал лист с текстом, сунул его в металлическую корзину для мусора и поджег. Гварди глуповато улыбнулся.
- Мне нужны три быстроходных катера - быстроходных, понимаете?
- Мистер Худ, у нас есть собственный катер.
- Я вам скажу, где они мне понадобятся. Будет лучше, если катера будут хорошие.
Через пять минут Худ вышел на улицу и позвонил в отель, но от Граффа по-прежнему не было известий. Худ не понимал, в чем дело. Опыт работы с Артуром говорил ему, что после столь долгого отсутствия тот должен появиться с исключительно важным результатом. Во всяком случае, опасная игра началась, и отступать некуда.
На Риальто как всегда кишел народ. Японцы скалились от восторга.
Худ прошел к калле Маджо и там в толпе углядел круглую голову и массивные плечи Генри Мура. Тот сразу же исчез в дверях. Худ оглянулся. Человек с лицом гончей, которого он видел входившим в дом на калле Маджо, исчез из виду за газетным киоском. Значит, его заметили.
Видимо, у них хватало наблюдателей.
Профессиональный инстинкт требовал выбираться из толпы. Там к нему могли подобраться вплотную и пропороть ножом. Станция водного такси осталась слишком далеко позади на Риальто, да и толпа там была гуще. Он двинулся вперед через небольшой мост, повернул на Страда Нуова и тут принял мгновенное решение.
Он ускорил шаг и круто повернул налево в узкую аллею, идущую вдоль Ка де Оро, знаменитой готической постройки пятнадцатого века, превращенной в музей. Купив билет в стеклянном киоске, Худ пересек внутренний дворик, выложенный кирпичом, с портиком, выходившим на Большой Канал.
Шагая через две ступеньки, он поднялся по каменной лестнице и увидел сверху Мура и ещё двоих мужчин, сгрудившихся возле окошечка с билетами. Внутри в большом длинном зале вежливо улыбались группы непременных японцев.
Худ понял, что совершил ужасную ошибку, загнав себя в ловушку. Залы музея были практически пусты, в них не было возможности спрятаться, и там не оказалось даже служителей, присматривающих за порядком. В обе стороны тянулись анфилады проемов без дверей. Кое-где - несколько стульев, вдоль стен - деревянные сундуки. Слева сквозь матовое с гравированным рисунком стекло высокой стеклянной ширмы Худ разглядел ещё дюжину японцев, глазевших из открытой лоджии с колоннами на канал.
Худ поспешно зашагал к ним и присел за ширмой. Японцы удивленно посмотрели на него и ещё шире заулыбались. Худ не знал, заметили его люди Загоры или нет, и быстро осмотрелся - но другого выхода с террасы не было.
Оживленно переговариваясь, японцы кучкой удалились. Худ одним прыжком оказался у края лоджии и легко перемахнул на соседний балкон. Пятнадцать секунд на виду у всего Большого канала он висел, прижавшись спиной к стене. Но другого выхода не было.
Потом он перебрался через открытое высокое окно в другой зал. Японцы подняли головы от витрин с медальонами, перестали улыбаться дюжине стоявших там скульптур и переключились на него. Кое-кто ему даже поклонился. Худ кивнул в ответ. Людей Загоры в зале не было. Видимо, те направились в другое крыло.
Из углового зала, где оказался Худ, единственная дверь вела в тот большой полупустой зал, который он только что покинул. Вокруг японцы все ещё щерили зубы. Худ рад был, что не понимает их языка, похожего на стук мячика пинг-понга. Он замешался в их толпу и с интересом наклонился над центральной витриной, разглядывая разложенные под стеклом миниатюры. Но интерес японцев к медальонам быстро иссяк и они двинулись дальше. Худ снова остался один.
Прижавшись спиной к стене, он выглянул в дверной проем. В этот момент в большой зал вошел огромный негр. На боку у него болтался тяжелый автоматический пистолет.
Они решили его прикончить, и готовы сделать это даже в музейных залах!
Худ пригнулся, схватил одну из низких длинных скамеек, стоявших у стены, и изготовился; едва тень негра перекрыла свет, он что было сил швырнул скамью в дверной проем. Та ударила негра под колени, и громила рухнул.
Худ наотмашь двинул его ногой по голове. Потом подпрыгнул и уже просто ради интереса сломал руку с пистолетом. А сам поставил скамейку на место и ушел.
Каменная лестница, по которой он вошел в музей, наверняка была под наблюдением. Но Худ помнил, что в дальнем конце длинного главного зала есть ещё одна лестница, ведущая и вверх, и вниз. Он пересек зал, шагнул на лестницу и тотчас заметил на нижней площадке "Генри Мура" со спутником, перекрывавших выход.
"Мур" заметил его и потянулся за пистолетом. Худ метнулся по лестнице вверх. "Мур" стремительно припустил следом. Наверху Худ нырнул в первую попавшуюся дверь.
Тупик. По крайней мере внешне все выглядело именно так.
"Генри Мур" был уже наверху. Худ вытащил пистолет и сказал про себя:
- Входите, мистер "Мур", и я проделаю в вас дырку.
Ему не хотелось стрелять, чтобы не привлекать внимания, но выхода не оставалось.
"Мур" начал с комнаты напротив. Их двери разделяло восемь шагов. Услышал, как "Мур" идет назад, Худ поднял пистолет. Тут что - то крикнул человек снизу, "Мур" переспросил его и вернулся на площадку. Худ на цыпочках пересек коридор, нырнул в комнату, из которой только что вышел "Мур", и прижался к стене. Ему было видно, как "Мур", перегнувшись через перила, разговаривает с человеком внизу. Потом тот вернулся и продолжил поиски, начав с комнаты, которую только что покинул Худ.