— Ваша честь, можно ли мне ответить мистеру Бакстеру?
— Конечно, миссис Картер, и простите меня, что я раньше не давал вам слова. Меня очень интересует, что вы скажете.
— Мой муж — самый честный человек из тех, кого я знаю. Я убеждена, что обстоятельства его рождения не играют совершенно никакой роли. Коуди — гордый человек с сильно развитым чувством справедливости. И чувством семьи. Он самым серьезным образом выполнял добровольно взятые на себя обязательства перед детьми, и тому есть множество доказательств. Я же готова стать им такой же хорошей матерью, какой собираюсь быть для собственных детей. Во всяком случае, для того ребенка, которого ношу сейчас под сердцем.
— Что?! — воскликнул Коуди, ошеломленно глядя на нее. — О чем это, к дьяволу, ты тут говоришь?
Кэсси безмятежно улыбнулась:
— Я хотела сказать тебе об этом наедине, но вдруг решила, что это место подходит так же, как любое другое.
— Мои поздравления с радостным для любой женщины событием, — сказал судья Феддерз, пытаясь сохранить непроницаемый вид. — Ваша преданность мужу заслуживает уважения.
— Благодарю вас, ваша честь. Я очень взволнована тем, что скоро стану матерью и подарю Эми и Брэди брата или сестру. Я люблю Коуди и горжусь им. Все вместе мы можем стать настоящей крепкой семьей. Дети не будут ни в чем нуждаться и вырастут сильными и здоровыми. Мы с Коуди любим их и всегда будем любить.
— Прекрасно! Думаю, я услышал достаточно. Прошу всех пройти в комнату для свидетелей, пока я буду принимать решение. Судебный исполнитель вызовет вас, когда я буду готов его огласить.
Когда все они вышли в соседнюю комнату, Коуди подошел к жене:
— Кэсси, я хочу знать правду. Ты действительно ждешь ребенка или выдумала это, чтобы помочь мне?
Паркер Грэнжер отвел детей в сторонку, чтобы Коуди и Кэсси смогли поговорить без помех.
— Ничего я не выдумала! Через семь месяцев у нас будет ребенок! — счастливо рассмеялась Кэсси. — хотела сказать тебе раньше, но боялась, что ты будешь нервничать и волноваться по этому поводу. А у тебя и так было достаточно переживаний и забот.
— Да тебя нужно просто отшлепать, — сказал Коуди, глядя на нее с нежностью, опровергающей его слова. — Если бы я знал об этом, то никогда не взял бы тебя в Сент-Луис.
— А это другая причина, по которой я промолчала, — мягко сказала Кэсси. — Я хотела быть с тобой. Пойдем к детям. А то мы их совсем забыли.
— Великолепно! — произнес Грэнжер, ласково потрепав детей по голове. — Эти двое привели прекрасные доказательства в вашу пользу. Даже Бакстера удалось убедить: его обязательное выступление свелось к нескольким фразам, сказанным скорее из привычки противоречить.
— А долго нам ждать маленького братика или сестричку? — вдруг спросил Брэди, пытливо глядя на Кэсси бархатными карими глазами.
— Конечно же, глупенький, — заявила Эми с оттенком превосходства. — Ты что, не знаешь, что ребенку нужно время, чтобы вырасти?
— Но если он вырастет слишком большой, он же не сможет вылезти из животика! — возмутился Брэди. — Мама! Папа! Ну скажите, как он вылезет?
— О Господи! — выдохнула Кэсси, широко раскрыв глаза. От необходимости отвечать на этот сакраментальный вопрос они были избавлены появлением судебного исполнителя, который открыл двери в зал заседаний и пригласил всех войти.
— Я принял решение, — объявил судья Феддерз после того, как все расселись по местам. — Допросив свидетелей и участников процесса по делу об усыновлении четой Картеров Эми и Брэди Трентонов, я установил, что дети давно уже сделали свой выбор, и суд не имеет никакого права им отказать. В силу разных обстоятельств они по собственной воле выбрали мистера Картера себе в отцы, а последний полюбил их так же, как дети явно любят его и его супругу. Я сделал бы непростительный шаг, приняв решение вырвать детей из любимого дома и поместить в холодную атмосферу приюта, лишенную важнейших элементов, необходимых для их воспитания.
Таким образом, я не вижу никаких причин отвергнуть ходатайство мистера Картера. Обеспечение будущего детей — несколько другой вопрос. Поэтому я воспользуюсь предложением мистера Картера отдать все их средства в попечительский совет, где деньги будут находиться до достижения Эми и Брэди совершеннолетия. В любом случае, когда мистеру Картеру понадобятся для воспитания детей средства из этого фонда, он будет обязан подать соответствующее заявление в попечительский совет, который будет заниматься состоянием Трентонов под руководством адвокатской фирмы мистера Бакстера.
В зале воцарилась тишина: все вникали в слова судьи.
— Папа, это значит, что мы можем ехать домой? — заныл Брэди. — Я есть хочу!
— Ты совершенно точно понял слова судьи, сынок, — с удовольствием ответил Коуди, пробуя на вкус слово, которое отныне приобрело для него свой истинный смысл…
— Ребята устали, — сказала Кэсси, когда они вошли в холл отеля. Решив отпраздновать счастливое завершение дела, Картеры вместе с детьми и Паркером Грэнжером отправились в лучший ресторан, где насладились великолепным ужином. Вернувшись, Коуди не замедлил сменить номер на двухкомнатный, и детей уложили в постель. Им нужно было как следует выспаться: ведь вскоре семье предстояла утомительная дорога в Додж-Сити. Впрочем, всех утешало то, что она вела домой. Убедившись, что дети крепко спят, Коуди прикрыл дверь. Оставшись с Кэсси наедине в их комнате, он обнял ее и прижал к себе.
— Ну а теперь мне будет позволено серьезно поговорить с многодетной матерью? — спросил он с напускной суровостью.
— Мне что-то совеем не хочется сейчас разговаривать, — нарочито капризно заявила Кэсси, закидывая руки ему за шею.
— Э нет, так не пойдет! — сказал Коуди. Он подхватил ее на руки и, уложив на постель, сел рядом. — Я все еще на тебя сердит. Давно ты уже знаешь о нашем ребенке?
Кэсси привстала и положила голову ему на плечо.
— Я подозревала это еще несколько недель назад, когда считала, что ты женат на Холли. Но только недавно точно убедилась, что забеременела.
— О Боже, мне даже страшно подумать, что могло бы случиться с тобой и нашим ребенком, если бы я и вправду оказался женат на Холли! Вероятно, я не сумел бы получить развод до его рождения. И он стал бы…
Коуди передернул плечами, не в силах произнести слово, которое всю жизнь приносило ему столько горя. Кэсси приложила пальчик к его губам.
— Ничего не говори, Коуди. Наш ребенок был зачат в любви, что бы там ни получилось с Холли. Я больше не хочу об этом ничего слышать. Сегодня у нас был памятный день. Теперь мы семья; вместе мы горы сдвинем. Если бы ты знал, как сильно я тебя люблю! И как сильно хочу это доказать, — шепотом добавила она.
— Кэсси, любимая моя, девочка родная, ты изменила всю мою жизнь! Боже, как ты красива!.. Я хочу любить тебя, Кэсси. Ты даешь мне такое наслаждение, такое счастье, каких я не ожидал встретить никогда в жизни… Послушай, а это случайно не повредит ребенку? — вдруг деловито спросил он, прервав свое романтическое признание.
— Как может твоя любовь повредить мне или ребенку? — сказала Кэсси и потянулась к нему. Их губы слились в глубоком поцелуе…
— Каждый раз, когда мы занимаемся с тобой любовью, я узнаю о тебе что-то новое, — прошептал Коуди. — Вот, например, знаешь ли ты, что у тебя под правой грудью есть великолепная, удивительная маленькая родинка? Он поцеловал родинку, затем лизнул ее языком, отчего Кэсси ощутила дрожь желания.
— А ты знаешь, что у тебя на правой щеке есть таинственная, прекрасная ямочка, которая видна только тогда, когда ты улыбаешься? — спросила она в ответ.
Он послал ей неотразимую улыбку, от которой ямочка проявилась в полной мере.
— Я люблю твое тело, Кэсси. Это источник всевозможных соблазнов, словно созданный специально для любви — моей любви.
— Очень скоро ты не сможешь этого сказать. Я стану толстой и неуклюжей и буду переваливаться при ходьбе с ноги на ногу.
— Это утки переваливаются. Для меня ты всегда будешь грациозной. Когда ты располнеешь от моего ребенка, я буду считать тебя еще более прекрасной.
Коуди мягко обвел рукой округлости ее живота, и в его голубых глазах появилось мечтательное выражение: он представил, какой чудесный ребенок родится у него и Кэсси. Затем он снова ее поцеловал, на этот раз более настойчиво, его руки пробежались по всем тем потаенным уголкам ее тела, прикосновение к которым дарило ей наибольшее наслаждение. Он целовал и ласкал ее до тех пор, пока она не почувствовала легкое головокружение и не раскинулась в сладком предчувствии беспредельного блаженства. Ее губы припухли, стали подрагивать, она задышала часто и коротко, тело налилось жаром, в глубине затуманенного разума стучало лишь одно слово: «люблю»…
Коуди чуть отодвинулся, срывая с себя одежду; через несколько мгновений они слились воедино…
— Я люблю тебя, мое счастье, — сказал Коуди, когда их дыхание стало ровным. — Даже если я умру нищим и голодным, то перед смертью честно смогу сказать, что обладал огромными сокровищами. Единственными, которые чего-то стоят. Ты и дети всегда будете в моем сердце.
Эпилог
— Конечно, миссис Картер, и простите меня, что я раньше не давал вам слова. Меня очень интересует, что вы скажете.
— Мой муж — самый честный человек из тех, кого я знаю. Я убеждена, что обстоятельства его рождения не играют совершенно никакой роли. Коуди — гордый человек с сильно развитым чувством справедливости. И чувством семьи. Он самым серьезным образом выполнял добровольно взятые на себя обязательства перед детьми, и тому есть множество доказательств. Я же готова стать им такой же хорошей матерью, какой собираюсь быть для собственных детей. Во всяком случае, для того ребенка, которого ношу сейчас под сердцем.
— Что?! — воскликнул Коуди, ошеломленно глядя на нее. — О чем это, к дьяволу, ты тут говоришь?
Кэсси безмятежно улыбнулась:
— Я хотела сказать тебе об этом наедине, но вдруг решила, что это место подходит так же, как любое другое.
— Мои поздравления с радостным для любой женщины событием, — сказал судья Феддерз, пытаясь сохранить непроницаемый вид. — Ваша преданность мужу заслуживает уважения.
— Благодарю вас, ваша честь. Я очень взволнована тем, что скоро стану матерью и подарю Эми и Брэди брата или сестру. Я люблю Коуди и горжусь им. Все вместе мы можем стать настоящей крепкой семьей. Дети не будут ни в чем нуждаться и вырастут сильными и здоровыми. Мы с Коуди любим их и всегда будем любить.
— Прекрасно! Думаю, я услышал достаточно. Прошу всех пройти в комнату для свидетелей, пока я буду принимать решение. Судебный исполнитель вызовет вас, когда я буду готов его огласить.
Когда все они вышли в соседнюю комнату, Коуди подошел к жене:
— Кэсси, я хочу знать правду. Ты действительно ждешь ребенка или выдумала это, чтобы помочь мне?
Паркер Грэнжер отвел детей в сторонку, чтобы Коуди и Кэсси смогли поговорить без помех.
— Ничего я не выдумала! Через семь месяцев у нас будет ребенок! — счастливо рассмеялась Кэсси. — хотела сказать тебе раньше, но боялась, что ты будешь нервничать и волноваться по этому поводу. А у тебя и так было достаточно переживаний и забот.
— Да тебя нужно просто отшлепать, — сказал Коуди, глядя на нее с нежностью, опровергающей его слова. — Если бы я знал об этом, то никогда не взял бы тебя в Сент-Луис.
— А это другая причина, по которой я промолчала, — мягко сказала Кэсси. — Я хотела быть с тобой. Пойдем к детям. А то мы их совсем забыли.
— Великолепно! — произнес Грэнжер, ласково потрепав детей по голове. — Эти двое привели прекрасные доказательства в вашу пользу. Даже Бакстера удалось убедить: его обязательное выступление свелось к нескольким фразам, сказанным скорее из привычки противоречить.
— А долго нам ждать маленького братика или сестричку? — вдруг спросил Брэди, пытливо глядя на Кэсси бархатными карими глазами.
— Конечно же, глупенький, — заявила Эми с оттенком превосходства. — Ты что, не знаешь, что ребенку нужно время, чтобы вырасти?
— Но если он вырастет слишком большой, он же не сможет вылезти из животика! — возмутился Брэди. — Мама! Папа! Ну скажите, как он вылезет?
— О Господи! — выдохнула Кэсси, широко раскрыв глаза. От необходимости отвечать на этот сакраментальный вопрос они были избавлены появлением судебного исполнителя, который открыл двери в зал заседаний и пригласил всех войти.
— Я принял решение, — объявил судья Феддерз после того, как все расселись по местам. — Допросив свидетелей и участников процесса по делу об усыновлении четой Картеров Эми и Брэди Трентонов, я установил, что дети давно уже сделали свой выбор, и суд не имеет никакого права им отказать. В силу разных обстоятельств они по собственной воле выбрали мистера Картера себе в отцы, а последний полюбил их так же, как дети явно любят его и его супругу. Я сделал бы непростительный шаг, приняв решение вырвать детей из любимого дома и поместить в холодную атмосферу приюта, лишенную важнейших элементов, необходимых для их воспитания.
Таким образом, я не вижу никаких причин отвергнуть ходатайство мистера Картера. Обеспечение будущего детей — несколько другой вопрос. Поэтому я воспользуюсь предложением мистера Картера отдать все их средства в попечительский совет, где деньги будут находиться до достижения Эми и Брэди совершеннолетия. В любом случае, когда мистеру Картеру понадобятся для воспитания детей средства из этого фонда, он будет обязан подать соответствующее заявление в попечительский совет, который будет заниматься состоянием Трентонов под руководством адвокатской фирмы мистера Бакстера.
В зале воцарилась тишина: все вникали в слова судьи.
— Папа, это значит, что мы можем ехать домой? — заныл Брэди. — Я есть хочу!
— Ты совершенно точно понял слова судьи, сынок, — с удовольствием ответил Коуди, пробуя на вкус слово, которое отныне приобрело для него свой истинный смысл…
— Ребята устали, — сказала Кэсси, когда они вошли в холл отеля. Решив отпраздновать счастливое завершение дела, Картеры вместе с детьми и Паркером Грэнжером отправились в лучший ресторан, где насладились великолепным ужином. Вернувшись, Коуди не замедлил сменить номер на двухкомнатный, и детей уложили в постель. Им нужно было как следует выспаться: ведь вскоре семье предстояла утомительная дорога в Додж-Сити. Впрочем, всех утешало то, что она вела домой. Убедившись, что дети крепко спят, Коуди прикрыл дверь. Оставшись с Кэсси наедине в их комнате, он обнял ее и прижал к себе.
— Ну а теперь мне будет позволено серьезно поговорить с многодетной матерью? — спросил он с напускной суровостью.
— Мне что-то совеем не хочется сейчас разговаривать, — нарочито капризно заявила Кэсси, закидывая руки ему за шею.
— Э нет, так не пойдет! — сказал Коуди. Он подхватил ее на руки и, уложив на постель, сел рядом. — Я все еще на тебя сердит. Давно ты уже знаешь о нашем ребенке?
Кэсси привстала и положила голову ему на плечо.
— Я подозревала это еще несколько недель назад, когда считала, что ты женат на Холли. Но только недавно точно убедилась, что забеременела.
— О Боже, мне даже страшно подумать, что могло бы случиться с тобой и нашим ребенком, если бы я и вправду оказался женат на Холли! Вероятно, я не сумел бы получить развод до его рождения. И он стал бы…
Коуди передернул плечами, не в силах произнести слово, которое всю жизнь приносило ему столько горя. Кэсси приложила пальчик к его губам.
— Ничего не говори, Коуди. Наш ребенок был зачат в любви, что бы там ни получилось с Холли. Я больше не хочу об этом ничего слышать. Сегодня у нас был памятный день. Теперь мы семья; вместе мы горы сдвинем. Если бы ты знал, как сильно я тебя люблю! И как сильно хочу это доказать, — шепотом добавила она.
— Кэсси, любимая моя, девочка родная, ты изменила всю мою жизнь! Боже, как ты красива!.. Я хочу любить тебя, Кэсси. Ты даешь мне такое наслаждение, такое счастье, каких я не ожидал встретить никогда в жизни… Послушай, а это случайно не повредит ребенку? — вдруг деловито спросил он, прервав свое романтическое признание.
— Как может твоя любовь повредить мне или ребенку? — сказала Кэсси и потянулась к нему. Их губы слились в глубоком поцелуе…
— Каждый раз, когда мы занимаемся с тобой любовью, я узнаю о тебе что-то новое, — прошептал Коуди. — Вот, например, знаешь ли ты, что у тебя под правой грудью есть великолепная, удивительная маленькая родинка? Он поцеловал родинку, затем лизнул ее языком, отчего Кэсси ощутила дрожь желания.
— А ты знаешь, что у тебя на правой щеке есть таинственная, прекрасная ямочка, которая видна только тогда, когда ты улыбаешься? — спросила она в ответ.
Он послал ей неотразимую улыбку, от которой ямочка проявилась в полной мере.
— Я люблю твое тело, Кэсси. Это источник всевозможных соблазнов, словно созданный специально для любви — моей любви.
— Очень скоро ты не сможешь этого сказать. Я стану толстой и неуклюжей и буду переваливаться при ходьбе с ноги на ногу.
— Это утки переваливаются. Для меня ты всегда будешь грациозной. Когда ты располнеешь от моего ребенка, я буду считать тебя еще более прекрасной.
Коуди мягко обвел рукой округлости ее живота, и в его голубых глазах появилось мечтательное выражение: он представил, какой чудесный ребенок родится у него и Кэсси. Затем он снова ее поцеловал, на этот раз более настойчиво, его руки пробежались по всем тем потаенным уголкам ее тела, прикосновение к которым дарило ей наибольшее наслаждение. Он целовал и ласкал ее до тех пор, пока она не почувствовала легкое головокружение и не раскинулась в сладком предчувствии беспредельного блаженства. Ее губы припухли, стали подрагивать, она задышала часто и коротко, тело налилось жаром, в глубине затуманенного разума стучало лишь одно слово: «люблю»…
Коуди чуть отодвинулся, срывая с себя одежду; через несколько мгновений они слились воедино…
— Я люблю тебя, мое счастье, — сказал Коуди, когда их дыхание стало ровным. — Даже если я умру нищим и голодным, то перед смертью честно смогу сказать, что обладал огромными сокровищами. Единственными, которые чего-то стоят. Ты и дети всегда будете в моем сердце.
Эпилог
— Это занимает ужасно много времени, — заявил Брэди, озабоченно глядя на ведущую на второй этаж дома лестницу.
— Папа сказал, что так всегда бывает, — ответила Эми с превосходством старшей.
Они сидели в гостиной, где по случаю холодной погоды был разожжен камин, и ожидали появления на свет ребенка Кэсси.
— Ты кого больше хочешь — мальчика или девочку? — спросил Брэди.
— Девочку, но мама и папа сказали, что их не волнует, кто родится, лишь бы ребенок был здоров.
— Ну а я хочу мальчика, — твердо заявил Брэди, — чтобы я мог научить его всему, что знаю об управлении ранчо.
— Думаешь, ты что-нибудь об этом знаешь? С чего это ты взял? — прыснула со смеху Эми.
— Да? А вот Реб говорит, что я уже знаю о ранчо почти столько же, сколько он сам. И папа сказал, что я уже достаточно вырос, чтобы помогать ему клеймить коров.
— Не знаю, как насчет коров, но вот мне точно известно кое-что, о чем ты и не подозреваешь! — таинственно сказала Эми.
— Так нечестно! Мы же давно уже договорились, что не будем ничего друг от друга скрывать.
— Обещаешь никому не говорить? — секунду подумав, заговорщическим тоном спросила Эми.
— Вот те крест.
Эми наклонилась и прошептала ему на ухо:
— У Ирен тоже будет ребенок. Я слышала, как они разговаривали об этом с мамой.
— Ох, дерь…
— Брэди!!
— Хвост, — поправился он — А я это уже знал. Мне Реб сказал. Тоже мне секрет! У женатых людей всегда бывают дети.
— Могу поспорить, что ты даже не знаешь, как они делаются, — презрительно фыркнула Эми, разобиженная тем, что младший брат ее обставил.
Ее авторитет мгновенно взлетел на недосягаемую высоту — Брэди от любопытства даже рот приоткрыл.
— Не знаю. А ты? — почтительно спросил он.
— Конечно! Это на самом деле очень просто. Ребенок растет из маленького семечка, которое сажают, когда люди любят друг друга.
— Как мама и папа?
— Да. И как Ирен и Реб. Брэди недоверчиво посмотрел на сестру. Разъяснение Эми разожгло его воображение, но из-за скудности познаний он ничего не мог себе представить.
— А как это семечко сажают? И кто тебе это сказал?
— Мама сказала, глупенький. Я правда, точно не знаю, как его высаживают, но она сказала, что когда-нибудь я сама пойму.
— Что ты поймешь? — спросил Коуди, заходя в гостиную как раз при последних словах Эми.
— Да то, как сажаются дети мамам, — небрежно ответил Брэди.
Это казалось ему менее важным, чем тот факт, что дети вырастают из семечка.
— Что? — выдохнул шокированный Коуди. Эми довольно улыбнулась:
— Спроси у мамы сам, если хочешь об этом узнать. Мама все знает точно, она тебе расскажет.
Ее голос звучал настолько категорично, что Коуди с трудом сумел сохранить спокойствие. Ему действительно нужно серьезно поговорить с Кэсси: дети растут, и необходимо выбрать правильный тон и найти правильные и тактичные ответы на все их самые неожиданные вопросы.
— Я, конечно, поговорю об этом с мамой, дочка, но не сейчас. Я пришел вам сказать, что у вас появилась сестренка.
Эми восторженно захлопала в ладоши:
— Сестренка! Это как раз то, что я хотела.
Она победоносно взглянула на Брэди, который выглядел расстроенным.
— А можно нам ее увидеть? А как ее зовут? На кого она похожа — на маму или на тебя? — Эми сыпала вопросами как из рога изобилия.
— Тише, тише, остановись! Задавай вопросы по одному. Я думаю, вы можете на нее взглянуть. Она такая же красивая, как ваша мама. Что же касается имени, то мы еще не решили, как ее назвать.
Дети на цыпочках последовали за Коуди наверх.
Кэсси сидела в постели. Она выглядела усталой, но очень счастливой и прижимала к груди маленький сверток. В углу доктор собирал инструменты, готовясь уезжать. Кэсси поманила детей к кровати и повернула малышку к ним лицом.
— Папа был прав, — благоговейно сказала Эми. — Она такая же красивая, как ты.
— Ага, — согласился Брэди.
Очарованный маленькой сестренкой, он моментально забыл о своих недавних переживаниях по поводу братика.
— Смотри, Эми, у нее и волосы белые, как у мамы!
Кэсси слабо улыбнулась детям. Роды были долгими и болезненными, но то, что Коуди постоянно был рядом, здорово ей помогало. А как только она увидела их маленькую дочь, от боли не осталось никаких воспоминаний. Она подумала, что так, наверное, бывает у каждой матери.
— Вашей маме нужно отдохнуть, ребятки, — сказал Коуди, выпроваживая их за дверь. — Завтра вы сможете побыть у нее подольше.
Доктор, попрощавшись, вышел вслед за детьми, и Коуди с Кэсси остались одни.
— Ты не очень расстроен, что наш первый ребенок — девочка? — спросила она, когда Коуди сел не краешек кровати.
Выражение его лица было настолько странным, что Кэсси не знала, что и подумать.
— Я как раз и надеялся на девочку, — наконец ответил Коуди, посылая ей свою неотразимую улыбку. — Ты уже придумала имя?
— Честно сказать, я ожидала мальчика, поэтому…
— А я придумал. Мою мать звали Сверкающей Звездой. Я бы хотел назвать нашу дочь Звездочкой.
Кэсси взглянула на свою светлоглазую, светловолосую дочурку и тут же поняла, что Коуди прав.
— Она чудесная, правда?
— Так же, как и ты, моя любимая! Благодарю тебя за еще одно сокровище в моей коллекции.
— Папа сказал, что так всегда бывает, — ответила Эми с превосходством старшей.
Они сидели в гостиной, где по случаю холодной погоды был разожжен камин, и ожидали появления на свет ребенка Кэсси.
— Ты кого больше хочешь — мальчика или девочку? — спросил Брэди.
— Девочку, но мама и папа сказали, что их не волнует, кто родится, лишь бы ребенок был здоров.
— Ну а я хочу мальчика, — твердо заявил Брэди, — чтобы я мог научить его всему, что знаю об управлении ранчо.
— Думаешь, ты что-нибудь об этом знаешь? С чего это ты взял? — прыснула со смеху Эми.
— Да? А вот Реб говорит, что я уже знаю о ранчо почти столько же, сколько он сам. И папа сказал, что я уже достаточно вырос, чтобы помогать ему клеймить коров.
— Не знаю, как насчет коров, но вот мне точно известно кое-что, о чем ты и не подозреваешь! — таинственно сказала Эми.
— Так нечестно! Мы же давно уже договорились, что не будем ничего друг от друга скрывать.
— Обещаешь никому не говорить? — секунду подумав, заговорщическим тоном спросила Эми.
— Вот те крест.
Эми наклонилась и прошептала ему на ухо:
— У Ирен тоже будет ребенок. Я слышала, как они разговаривали об этом с мамой.
— Ох, дерь…
— Брэди!!
— Хвост, — поправился он — А я это уже знал. Мне Реб сказал. Тоже мне секрет! У женатых людей всегда бывают дети.
— Могу поспорить, что ты даже не знаешь, как они делаются, — презрительно фыркнула Эми, разобиженная тем, что младший брат ее обставил.
Ее авторитет мгновенно взлетел на недосягаемую высоту — Брэди от любопытства даже рот приоткрыл.
— Не знаю. А ты? — почтительно спросил он.
— Конечно! Это на самом деле очень просто. Ребенок растет из маленького семечка, которое сажают, когда люди любят друг друга.
— Как мама и папа?
— Да. И как Ирен и Реб. Брэди недоверчиво посмотрел на сестру. Разъяснение Эми разожгло его воображение, но из-за скудности познаний он ничего не мог себе представить.
— А как это семечко сажают? И кто тебе это сказал?
— Мама сказала, глупенький. Я правда, точно не знаю, как его высаживают, но она сказала, что когда-нибудь я сама пойму.
— Что ты поймешь? — спросил Коуди, заходя в гостиную как раз при последних словах Эми.
— Да то, как сажаются дети мамам, — небрежно ответил Брэди.
Это казалось ему менее важным, чем тот факт, что дети вырастают из семечка.
— Что? — выдохнул шокированный Коуди. Эми довольно улыбнулась:
— Спроси у мамы сам, если хочешь об этом узнать. Мама все знает точно, она тебе расскажет.
Ее голос звучал настолько категорично, что Коуди с трудом сумел сохранить спокойствие. Ему действительно нужно серьезно поговорить с Кэсси: дети растут, и необходимо выбрать правильный тон и найти правильные и тактичные ответы на все их самые неожиданные вопросы.
— Я, конечно, поговорю об этом с мамой, дочка, но не сейчас. Я пришел вам сказать, что у вас появилась сестренка.
Эми восторженно захлопала в ладоши:
— Сестренка! Это как раз то, что я хотела.
Она победоносно взглянула на Брэди, который выглядел расстроенным.
— А можно нам ее увидеть? А как ее зовут? На кого она похожа — на маму или на тебя? — Эми сыпала вопросами как из рога изобилия.
— Тише, тише, остановись! Задавай вопросы по одному. Я думаю, вы можете на нее взглянуть. Она такая же красивая, как ваша мама. Что же касается имени, то мы еще не решили, как ее назвать.
Дети на цыпочках последовали за Коуди наверх.
Кэсси сидела в постели. Она выглядела усталой, но очень счастливой и прижимала к груди маленький сверток. В углу доктор собирал инструменты, готовясь уезжать. Кэсси поманила детей к кровати и повернула малышку к ним лицом.
— Папа был прав, — благоговейно сказала Эми. — Она такая же красивая, как ты.
— Ага, — согласился Брэди.
Очарованный маленькой сестренкой, он моментально забыл о своих недавних переживаниях по поводу братика.
— Смотри, Эми, у нее и волосы белые, как у мамы!
Кэсси слабо улыбнулась детям. Роды были долгими и болезненными, но то, что Коуди постоянно был рядом, здорово ей помогало. А как только она увидела их маленькую дочь, от боли не осталось никаких воспоминаний. Она подумала, что так, наверное, бывает у каждой матери.
— Вашей маме нужно отдохнуть, ребятки, — сказал Коуди, выпроваживая их за дверь. — Завтра вы сможете побыть у нее подольше.
Доктор, попрощавшись, вышел вслед за детьми, и Коуди с Кэсси остались одни.
— Ты не очень расстроен, что наш первый ребенок — девочка? — спросила она, когда Коуди сел не краешек кровати.
Выражение его лица было настолько странным, что Кэсси не знала, что и подумать.
— Я как раз и надеялся на девочку, — наконец ответил Коуди, посылая ей свою неотразимую улыбку. — Ты уже придумала имя?
— Честно сказать, я ожидала мальчика, поэтому…
— А я придумал. Мою мать звали Сверкающей Звездой. Я бы хотел назвать нашу дочь Звездочкой.
Кэсси взглянула на свою светлоглазую, светловолосую дочурку и тут же поняла, что Коуди прав.
— Она чудесная, правда?
— Так же, как и ты, моя любимая! Благодарю тебя за еще одно сокровище в моей коллекции.