Конни Мейсон
Заложница страсти (Невеста Льва)
ПРОЛОГ
Нортумбрия, Англия, 1067 год.
Зловещие кровавые пальцы появились на темном небе, предвещая новый день и новые беды. Ариана содрогнулась: картина уже являлась к ней в видениях. Даже если не прибудет посланник Вильгельма Завоевателя, она знает, чего ждать.
Девушка стояла на парапете замка (он достался ей от отца) — изящная маленькая фигурка на фоне багрового неба. Умный человек, способный предвидеть будущее, Найл Крэгмир возвел замок во французском стиле: со множеством внутренних переходов и галерей. Это выгодно отличало его от устремленных ввысь каменных башен замков английских баронов. Такая конструкция имела явные преимущества перед другими крепостями, расположенными на пограничных землях Нортумбрии. Время было смутное, неспокойное. Ариана вглядывалась в зловещую багряную даль, а сердце замирало от предчувствия неминуемой беды. Получив известие о гибели отца и трех братьев, сложивших головы в битве при Гастингсе, она поняла, что этот день придет. Одержав победу, Вильгельм, не теряя времени, отобрал замки и земли у саксонских баронов. Он подарил их норманнским рыцарям, сражавшимся на его стороне. До последнего времени его жадные руки не касались Нортумбрии, но теперь Проклятый Завоеватель добрался и до северных владений.
— Он приближается! Норманнский Лев приближается! — раздался встревоженный голос Кина, сенешаля Арианы, находившегося неподалеку от хозяйки.
Девушка, вздрогнув, резко повернулась, и водопад пепельно-серебристых волос заструился по плечам. Прищурив зеленые глаза, она разглядывала ненавистного посланника, появившегося из багровой зари. Он, сидя верхом на огромном черном жеребце, приближался к замершему в ожидании неминуемой беды Крэгмиру, словно слуга дьявола. Внезапно небо разверзлось, и первый луч солнца упал на его бронзовый шлем. Яркое сияние едва не ослепило девушку. — Смотрите, он привел с собой целое войско.
Ариана нахмурилась. Ее верный сенешаль нисколько не преувеличивал: за Лайоном скакало множество рыцарей и наемников, облаченных в боевые доспехи. Солнечный луч, игравший на металле, больно резал глаза. Девушка подавила возглас негодования, и спазм сдавил горло. Неужели он действительно считает, что четырнадцатилетняя хозяйка Крэгмира способна оказать достойное сопротивление?
С лихорадочно бьющимся сердцем она наблюдала за приближением этого свирепого воина, которого так высоко ценил Завоеватель. Разве кому-нибудь другому отдал бы Вильгельм одно из богатейших поместий в этих краях? Бронзовый шлем скрывал лицо рыцаря, на кожаную рубашку была надета длинная кольчуга. В левой руке мужчина держал овальный стальной щит, такой тяжелый и громоздкий, что воин попытался облегчить его, привязав к нему кожаный ремень и перекинув его через плечо. Из сумки, притороченной к седлу, торчала пара семифутовых копий со стальными наконечниками. В правой руке рыцаря находился большой обоюдоострый меч, та кой огромный и тяжелый, что только очень сильный человек мог удержать его. В демонстрации силы в любом случае не было необходимости.
— Он сеет страх, не так ли, миледи? — Ариана вздрогнула от неожиданности, когда колдунья Надия внезапно выросла за ее спиной. — Говорят, он такой же незаконнорожденный, как и его хозяин Вильгельм. Несмотря на молодость — ему только двадцать два года, — Лайон так же искусен на поле брани, как и Вильгельм Завоеватель, и так же храбр. Когда ему было восемнадцать лет, он спас жизнь королю. Норманнский Лев заслужил свой титул беззаветной храбростью и отвагой, чем немногие при дворе Завоевателя могут похвастаться.
— Очень жаль, что его не убили в бою, — печально проговорила Ариана. — Крэгмир мой, и Вильгельм не имеет права отбирать его у меня и отдавать кому бы то ни было.
— Ты еще ребенок и не можешь как следует защитить замок от северных соседей. Король Шотландии уже давно положил глаз на Нортумбрию. У Малькольма не дрогнет рука взять Крэгмир силой у беззащитной девочки.
Ариана подозрительно взглянула на колдунью:
— На чьей ты стороне, Надия? И что ты делаешь здесь? Я что-то не припомню, чтобы посылала за тобой в твою лесную лачугу. Возможно, великий лорд Лайон Норманнский не потерпит, чтобы в его новых владениях жила колдунья.
Девушка не хотела обидеть старушку, но взять слова обратно уже не могла. Ей давно было известно о связи Надии с потусторонними силами. Колдунья жила в лесу и беспрепятственно проходила через ворота замка. Женщины постоянно просили у нее совета, если не могли понести и если, наоборот, возникала угроза появления нежеланного ребенка. Надия много знала о белой и черной магии. Поговаривали, что она могла наслать проклятия, повергавшие людей в вечное забвение.
Ариана прекрасно понимала, что слухи сильно преувеличены, но уже давно стала уважать старую женщину за знание трав. Ее мастерство и глубокие познания в знахарстве спасли не одну жизнь. Девушка научилась от Надии многому. Колдунья входила в число тех немногих, кто знал об особом даре хозяйки Крэгмира — видеть знамения.
С раннего детства проявились способности Арианы, и она тщательно их скрывала по понятным причинам. Об этом знали мать и Надия. Матушка перед смертью советовала дочери никому не говорить о своем даре, ибо злые языки всегда могут назвать ее ведьмой, и Ариана навсегда запомнила слова матери.
— Великий лорд Лайон Норманнский никого не боится, в том числе и колдунью из Крэгмира, — возразила Надия. — Нет, Ариана, я здесь затем, чтобы защитить тебя от огромного зверя. Посмотри сама, — женщина костлявым пальцем указала на быстро приближающегося всадника в сверкающих доспехах. — Недаром его прозвали Львом, разве нет?
Владелица замка смотрела на воина с возрастающим отчаянием. Ему действительно дали очень удачное прозвище: он напоминал хищника. Лайон гордо восседал в седле, глядя на окружающих с нескрываемым презрением, словно царь зверей. Шлем закрывал его лицо, скорее всего свирепое и испещренное шрамами, полученными в сражениях.
Лайон Норманнский подъехал к воротам Крэгмира и остановился, одобрительно осматривая крепость, теперь принадлежащую ему. Замок, построенный на холме, был окружен со всех сторон рвом, наполненным водой. В Нормандии такие укрепления строились уже давно, а вот для Англии они большая редкость. Если бы он не спас жизнь Вильгельму Завоевателю в одной из битв при Мейне, такого щедрого подарка не видать бы ему никогда в жизни. Являясь незаконнорожденным, Лайон и мечтать не мог о женитьбе на богатой наследнице, не говоря уже о владении роскошным замком. Пятно незаконнорожденности наложило свой отпечаток на жизнь и характер этого человека, наполнило его душу печалью и ожесточило сердце.
Окинув замок взглядом, Лайон понял, что он очень хорошо укреплен и защищен от нападения мародеров с севера. Крэгмир располагался в обширной долине, по которой протекала река Хамбер. В главную башню можно было попасть только через подъемный мост, внизу находились башни поменьше с узкими бойницами. Рыцарь с удовлетворением подумал, что замок практически неприступен для нападавших. Любимцу Завоевателя уже довелось проехать через деревни, принадлежащие хозяйке Крэгмира. Народ, живущий в них, явно не бедствовал. Лайон, подняв голову, прищурился: с парапета главной башни на него смотрела девушка с печальным бледным лицом. Мужчина медленно наклонил голову, приветствуя хозяйку и сдерживая норовистого коня. Через мгновение девушка уже исчезла. Натянув поводья, норманн повернул скакуна к подъемному мосту и, сняв шлем, стал ждать, когда тот опустят.
Солнце, отражаясь от бронзового шлема, играло в его иссиня-черных волосах и слепило глаза.
Кин, сенешаль Арианы, повернувшись к хозяйке, вопросительно поднял брови: — Миледи?
— Да, — поморщившись, печально проговорила девушка, — опустите подъемный мост. Я спущусь вниз, чтобы поприветствовать нового лорда Крэгмира, хотя я предпочла бы вонзить кинжал в его сердце.
— Берегись, Ариана, берегись, — проскрежетала Надия, и в ее голосе слышалась мудрость веков. — Лайон вовсе не такой, как твои отец и братья, любившие и уважавшие тебя. Он — преданный друг Завоевателя, никогда не забывай об этом. И он всегда и во всем будет повиноваться Вильгельму. Не перечь ему и не зли его.
— Я сделаю то, что должна, — твердо сказала Ариана с мудростью, не свойственной ее юным годам. — Я оставлю Крэгмир и отправлюсь к своему нареченному, Эдрику Блэкхиту.
Стоя во внутреннем дворе замка, девушка застыла в ожидании. Стук копыт жеребца по подъемному мосту болезненным эхом отдавался в ее мозгу. Наконец вороной остановился перед ней. Всадник спешился, положил щит на седло, а огромный меч вложил в ножны, привязанные к седлу. Он поклонился с насмешливой серьезностью, стараясь скрыть, какое впечатление произвела на него хрупкая, совсем еще юная владелица замка. Вильгельм не предупредил его о том, что богатая наследница так молода.
Мужчина, прокашлявшись, заговорил по-английски с сильным акцентом, но все же понятно:
— Я слышал о вашей молодости, миледи, но я никак не ожидал увидеть дитя, едва-едва выросшее из пеленок.
— Я достаточно взрослая, чтобы распознать врага, лорд Лайон, — парировала девушка. — Вы явились, чтобы отобрать мои владения.
Норманн не отрывал взгляда от хозяйки Крэгмира, угадав, что в будущем эта малютка станет прекрасной женщиной с твердым характером. Уже сейчас она полна задора и огня. Да, однажды эта хрупкая девушка превратится в самую красивую женщину Англии и Нормандии. Сейчас же перед ним стояла девочка, совсем еще ребенок, чьи зеленые глаза горели нескрываемой ненавистью.
— Нет, миледи, я не враг и не захватчик. Я пришел, чтобы защитить ваши владения от врагов. И сейчас, когда я говорю, на границе собираются шотландцы. Они готовятся напасть на Крэгмир. Король Вильгельм очень мудр. Он прекрасно понимает, что такая юная и хрупкая девушка не в силах защитить такое богатое поместье. Король, славящийся своей щедростью, подарил мне Крэгмир и поручил мне его защиту. Для меня это великая честь.
— Норманны убили моего отца и моих братьев, — резко заговорила Ариана. — Завоеватель — ваш король и повелитель, но никак не мой. А теперь прошу вас сообщить мне, что он собирается делать со мной. Выгонит меня из замка и заставит жить со слугами?
— Берегись, маленькая Ариана, — предостерегающе заскрежетала Надия, будто из-под земли выросшая около девушки, — иначе очень скоро поймешь, что попалась в ловушку.
Хозяйка Крэгмира пропустила ее слова мимо ушей. Она не отрывала глаз от Лайона. Ее слишком огорчило то, что она может лишиться дома, и поэтому Ариана не обратила внимания на то, как красив стоящий перед ней мужчина. Темноволосый, как ночь, голубоглазый, как безоблачное небо. Черты его лица отличались классической красотой и строгостью. Годы постоянного участия в сражениях стерли юношескую мягкость, а позорный ярлык незаконнорожденного научил постоянно быть готовым отстаивать свою честь, поэтому ему приходилось совершенствовать искусство владения мечом.
— Ваш язычок слишком остер для особы столь юного возраста, миледи. Многие сложили головы в сражении при Гастингсе. Думаете, Вильгельм не скорбит обо всех погибших?
Ариана бросила на него полный презрения взгляд.
— Вильгельм — лишенный прав норманнский зверь, а вы его выкормыш.
Ее хлесткие слова обожгли Лайона, словно удар плетью. Знай девушка о вспыльчивом характере собеседника, она не посмела бы так говорить. И не будь Ариана так молода, она давно бы лежала бездыханная на земле столь почитаемых ею предков. Немногие из мужчин могли похвастаться, что разговаривали с Лайоном в подобном тоне. Не ответив на дерзкие слова, рыцарь повернулся к своему помощнику.
— Где святой отец? Пошлите за ним немедленно!
Бельтан Отважный, вассал Лайона, красивый юноша, тут же повернул коня и поскакал на поиски священника, сопровождавшего их в пути из Лондона.
— Если вам нужен святой отец, то совсем необязательно посылать за ним. У нас в Крэгмире есть свой, — вмешалась Ариана. — Я приглашу его.
— Нет, миледи. Вильгельм специально послал своего священника ради такого торжественного случая.
Нехорошее предчувствие охватило девушку. По спине побежали мурашки, в лицо пахнуло ледяным холодом, а сердце сжало тисками.
— Ради какого торжественного случая?
— Нашего венчания, леди Ариана, — дерзко ответил Лайон.
Девушка от неожиданности на мгновение лишилась дара речи. Посланник Вильгельма ничего не сказал ни о помолвке, ни о свадьбе, а лишь сообщил, что Крэгмир отдается Лайону Норманнскому, его правой руке, в награду за верную службу. От него же она узнала и о скором прибытии нового хозяина.
— Нет, ведь я уже помолвлена с Эдриком Блэкхитом, и мы поженимся, когда мне исполнится шестнадцать лет.
— Вильгельм решил расторгнуть вашу помолвку и отдать вас мне, хотя, честно говоря, мне не нужна жена ни сейчас, ни потом. Но король желает нашего союза, поэтому мы поженимся.
Кровь отлила от и без того бледного лица Арианы.
— Нет!
Она хотела крикнуть, но из горла вырвался лишь сдавленный хрип. Всю свою сознательную жизнь девушка считала себя невестой и представляла себя женой Эдрика, и это согревало ей душу. Блэкхит — чудесный юноша, хороший друг, и, без сомнения, он будет прекрасным спутником жизни.
— Я хочу выйти замуж за лорда Эдрика, ставшего владельцем замка Блэкхит после смерти отца при Гастингсе.
— Эдрик присягнул на верность Вильгельму, — произнес Лайон, удивляясь, почему так больно кольнуло сердце, когда он увидел, какое горе причинили этой хрупкой девушке его слова. В ее спокойную жизнь вмешался Завоеватель и круто изменил ее. — Он не осмелится перечить Вильгельму, но в этом нет его вины: немногие на это решатся. В награду за смирение король оставил за Эдриком принадлежащие ему земли.
Реакция Арианы удивила мужчину. Неужели эта не по годам умная девочка не понимает, что богатая наследница становится послушным орудием в руках короля, который в политических целях заменяет благородных владельцев-саксонцев верными ему норманнами? Ей еще повезло, ведь Вильгельму могла прийти в голову мысль отдать ее в жены старику, закаленному в битвах и огрубевшему, который неизвестно как будет с ней обращаться. Если же он станет ее мужем, то девушка сможет жить так, как пожелает, ибо служба королю требует его постоянного присутствия при дворе. Дома Лайон будет только наездами, а значит, не успеет отравить жизнь жене.
— Эдрик не сказал ни слова, узнав о решении короля.
В зеленых глазах Арианы появилось недоверие.
— Вы лжете!
— Нет. Лорд Эдрик присягнул на верность Вильгельму, и это правда. Так где же святой отец?
— Здесь, милорд. Вы уже говорили с девушкой? Она согласна стать вашей женой?
Облаченный в коричневую сутану священник искоса взглянул на Ариану, и глубокая складка залегла между его бровей при виде несчастной невесты.
— У нее нет выбора, святой отец. Мы обвенчаемся в часовне через час.
Ариана пришла в себя.
— Нет!
— Да. Через час.
Пришпорив коня, Лайон направился в башню, приказав сенешалю показать ему спальню. Люди торопливо уступали рыцарю дорогу, не имея мужества бросить вызов Норманнскому Льву.
— Что же мне делать, Надия? — срывающимся голосом спросила девушка, с отчаянием глядя, как Лайон въезжает в башню.
Когда на свой вопрос она не услышала ответа, Ариана повернулась и застыла в изумлении. Она увидела, что колдунья вошла в транс. Спустя некоторое время Надия открыла глаза и заговорила бесцветным, лишенным всякого выражения, будто идущим из другого мира голосом:
— Берегись зверя, Ариана. Если ты его укротишь, ты должна опасаться своего сердца. Тебя ждут черные дни и годы, но ты все же должна выйти за него замуж. Твое будущее в Лайоне и с Лайоном.
Приглушенный крик сорвался с губ девушки, и она, бледная от испуга и близкая к помешательству, нетвердым шагом последовала за норманном навстречу своей судьбе.
Свадебный обряд был формальным. Когда Ариана отказалась произнести клятву верности мужу, за нее это сделал Лайон. Вильгельм приказал ей выйти замуж за Норманнского Льва, а Вильгельм — король, в чьей власти не только судьбы отдельных людей, но и всей страны. Девушка выразила свой протест тем, что явилась на церемонию в изорванном платье и видавшей виды накидке.
Норманн также не потрудился переодеться для свадебного обряда, сняв лишь тяжелую кольчугу для удобства. Казалось удивительным, что кожаная рубашка не лопнула по швам на его могучей груди и широких плечах. Шаг был настолько широк, что рубашку, спускавшуюся ниже талии, пришлось распороть по бокам. Узкие штаны из плотной шерсти обтягивали мускулистые бедра, сильные ноги были обуты в высокие сапоги до колен. Короткий плащ из черной шерсти Лайон так закрепил необычной золотой брошью, украшенной драгоценными камнями, что руки остались открытыми. Талию перехватывал широкий кожаный ремень, за который рыцарь заткнул кинжал из великолепной стали с изогнутым лезвием и усыпанной драгоценными камнями рукояткой. Кинжал и брошь являлись единственными украшениями Лайона, и подарил их ему Вильгельм.
После того как священник провозгласил их мужем и женой, воин повернулся к Ариане и слегка поклонился.
— Дело сделано, миледи. — Он протянул ей руку. — Я проведу вас в ваши покои.
Надия, до сих пор безмолвной тенью стоявшая в углу, преградила путь рыцарю:
— Нет, милорд, вы пока не можете выполнить свой супружеский долг. Это будет неблагородно и неразумно. Девушка медленно развивается физически и еще не готова родить. Вы не можете пока получить наследника.
Ариане показалось, что под ней разверзлась земля и она устремилась прямо в преисподнюю. Краска смущения залила лицо девушки, и оно стало пунцовым.
Лайон с отвращением, смешанным с негодованием, взглянул на сморщенную старуху.
— Ты что же думаешь, что я лягу в постель с ребенком? Нет, проклятая ведьма, я лишь отведу миледи в ее комнату, чтобы она смогла собрать свои вещи.
— Собрать вещи? — Мозг Арианы лихорадочно заработал. — Куда мы едем?
— Я должен немедленно возвращаться в Лондон. Вильгельм скоро отправляется в Нормандию, чтобы забрать жену и детей, а я должен сопровождать его. Вы же, миледи, поедете в аббатство Сент-Клер, где сестры научат вас послушанию и смирению. Там вы будете в безопасности.
— Нет! — голос девушки дрожал от горя. — Я не могу стать монашкой, не могу надеть клобук. Я же умру от скуки! Я хочу остаться в Крэгмире и следить за замком в ваше отсутствие.
— Я оставлю своего человека, сэра Гая, который станет управлять поместьем, пока я буду отсутствовать, и достаточно рыцарей, чтобы защитить замок от нападения. Я уже говорил с вашим сенешалем, и он обещал мне, что все пойдет по-старому, как и прежде. Когда же я, правая рука Вильгельма, стану не нужен ему, я вернусь и займу свое место владельца Крэгмира.
— А я?
Норманн взглянул на девушку:
— Когда-нибудь мне понадобится жена, но пока вы будете жить в монастыре.
Ариана повернулась к Лайону и устремила на него взгляд, полный ярости:
— Норманнский выродок! Мясник! Я лучше умру в монастыре, чем стану вашей женой!
Тряхнув копной пепельно-серебристых волос, девушка прошла мимо рыцаря и поднялась по узкой каменной лестнице, ведущей в ее опочивальню в северной башне. Голубые глаза Лайона задумчиво следили за хрупкой фигуркой. Когда-нибудь это маленькое злобное создание превратится в горячую женщину, сгорающую от любви. Рыцарь надеялся, что именно ему предстоит удовлетворить ее бешеную страсть.
Подумав о другом мужчине, который может завладеть его женой, норманн ощутил укол ревности. Чувство собственника, доселе незнакомое ему, охватило его. Лайон страстно захотел, чтобы время ускорило свой бег и чтобы поскорее пришел день, когда его юная невинная жена созреет и подарит ему счастье.
Зловещие кровавые пальцы появились на темном небе, предвещая новый день и новые беды. Ариана содрогнулась: картина уже являлась к ней в видениях. Даже если не прибудет посланник Вильгельма Завоевателя, она знает, чего ждать.
Девушка стояла на парапете замка (он достался ей от отца) — изящная маленькая фигурка на фоне багрового неба. Умный человек, способный предвидеть будущее, Найл Крэгмир возвел замок во французском стиле: со множеством внутренних переходов и галерей. Это выгодно отличало его от устремленных ввысь каменных башен замков английских баронов. Такая конструкция имела явные преимущества перед другими крепостями, расположенными на пограничных землях Нортумбрии. Время было смутное, неспокойное. Ариана вглядывалась в зловещую багряную даль, а сердце замирало от предчувствия неминуемой беды. Получив известие о гибели отца и трех братьев, сложивших головы в битве при Гастингсе, она поняла, что этот день придет. Одержав победу, Вильгельм, не теряя времени, отобрал замки и земли у саксонских баронов. Он подарил их норманнским рыцарям, сражавшимся на его стороне. До последнего времени его жадные руки не касались Нортумбрии, но теперь Проклятый Завоеватель добрался и до северных владений.
— Он приближается! Норманнский Лев приближается! — раздался встревоженный голос Кина, сенешаля Арианы, находившегося неподалеку от хозяйки.
Девушка, вздрогнув, резко повернулась, и водопад пепельно-серебристых волос заструился по плечам. Прищурив зеленые глаза, она разглядывала ненавистного посланника, появившегося из багровой зари. Он, сидя верхом на огромном черном жеребце, приближался к замершему в ожидании неминуемой беды Крэгмиру, словно слуга дьявола. Внезапно небо разверзлось, и первый луч солнца упал на его бронзовый шлем. Яркое сияние едва не ослепило девушку. — Смотрите, он привел с собой целое войско.
Ариана нахмурилась. Ее верный сенешаль нисколько не преувеличивал: за Лайоном скакало множество рыцарей и наемников, облаченных в боевые доспехи. Солнечный луч, игравший на металле, больно резал глаза. Девушка подавила возглас негодования, и спазм сдавил горло. Неужели он действительно считает, что четырнадцатилетняя хозяйка Крэгмира способна оказать достойное сопротивление?
С лихорадочно бьющимся сердцем она наблюдала за приближением этого свирепого воина, которого так высоко ценил Завоеватель. Разве кому-нибудь другому отдал бы Вильгельм одно из богатейших поместий в этих краях? Бронзовый шлем скрывал лицо рыцаря, на кожаную рубашку была надета длинная кольчуга. В левой руке мужчина держал овальный стальной щит, такой тяжелый и громоздкий, что воин попытался облегчить его, привязав к нему кожаный ремень и перекинув его через плечо. Из сумки, притороченной к седлу, торчала пара семифутовых копий со стальными наконечниками. В правой руке рыцаря находился большой обоюдоострый меч, та кой огромный и тяжелый, что только очень сильный человек мог удержать его. В демонстрации силы в любом случае не было необходимости.
— Он сеет страх, не так ли, миледи? — Ариана вздрогнула от неожиданности, когда колдунья Надия внезапно выросла за ее спиной. — Говорят, он такой же незаконнорожденный, как и его хозяин Вильгельм. Несмотря на молодость — ему только двадцать два года, — Лайон так же искусен на поле брани, как и Вильгельм Завоеватель, и так же храбр. Когда ему было восемнадцать лет, он спас жизнь королю. Норманнский Лев заслужил свой титул беззаветной храбростью и отвагой, чем немногие при дворе Завоевателя могут похвастаться.
— Очень жаль, что его не убили в бою, — печально проговорила Ариана. — Крэгмир мой, и Вильгельм не имеет права отбирать его у меня и отдавать кому бы то ни было.
— Ты еще ребенок и не можешь как следует защитить замок от северных соседей. Король Шотландии уже давно положил глаз на Нортумбрию. У Малькольма не дрогнет рука взять Крэгмир силой у беззащитной девочки.
Ариана подозрительно взглянула на колдунью:
— На чьей ты стороне, Надия? И что ты делаешь здесь? Я что-то не припомню, чтобы посылала за тобой в твою лесную лачугу. Возможно, великий лорд Лайон Норманнский не потерпит, чтобы в его новых владениях жила колдунья.
Девушка не хотела обидеть старушку, но взять слова обратно уже не могла. Ей давно было известно о связи Надии с потусторонними силами. Колдунья жила в лесу и беспрепятственно проходила через ворота замка. Женщины постоянно просили у нее совета, если не могли понести и если, наоборот, возникала угроза появления нежеланного ребенка. Надия много знала о белой и черной магии. Поговаривали, что она могла наслать проклятия, повергавшие людей в вечное забвение.
Ариана прекрасно понимала, что слухи сильно преувеличены, но уже давно стала уважать старую женщину за знание трав. Ее мастерство и глубокие познания в знахарстве спасли не одну жизнь. Девушка научилась от Надии многому. Колдунья входила в число тех немногих, кто знал об особом даре хозяйки Крэгмира — видеть знамения.
С раннего детства проявились способности Арианы, и она тщательно их скрывала по понятным причинам. Об этом знали мать и Надия. Матушка перед смертью советовала дочери никому не говорить о своем даре, ибо злые языки всегда могут назвать ее ведьмой, и Ариана навсегда запомнила слова матери.
— Великий лорд Лайон Норманнский никого не боится, в том числе и колдунью из Крэгмира, — возразила Надия. — Нет, Ариана, я здесь затем, чтобы защитить тебя от огромного зверя. Посмотри сама, — женщина костлявым пальцем указала на быстро приближающегося всадника в сверкающих доспехах. — Недаром его прозвали Львом, разве нет?
Владелица замка смотрела на воина с возрастающим отчаянием. Ему действительно дали очень удачное прозвище: он напоминал хищника. Лайон гордо восседал в седле, глядя на окружающих с нескрываемым презрением, словно царь зверей. Шлем закрывал его лицо, скорее всего свирепое и испещренное шрамами, полученными в сражениях.
Лайон Норманнский подъехал к воротам Крэгмира и остановился, одобрительно осматривая крепость, теперь принадлежащую ему. Замок, построенный на холме, был окружен со всех сторон рвом, наполненным водой. В Нормандии такие укрепления строились уже давно, а вот для Англии они большая редкость. Если бы он не спас жизнь Вильгельму Завоевателю в одной из битв при Мейне, такого щедрого подарка не видать бы ему никогда в жизни. Являясь незаконнорожденным, Лайон и мечтать не мог о женитьбе на богатой наследнице, не говоря уже о владении роскошным замком. Пятно незаконнорожденности наложило свой отпечаток на жизнь и характер этого человека, наполнило его душу печалью и ожесточило сердце.
Окинув замок взглядом, Лайон понял, что он очень хорошо укреплен и защищен от нападения мародеров с севера. Крэгмир располагался в обширной долине, по которой протекала река Хамбер. В главную башню можно было попасть только через подъемный мост, внизу находились башни поменьше с узкими бойницами. Рыцарь с удовлетворением подумал, что замок практически неприступен для нападавших. Любимцу Завоевателя уже довелось проехать через деревни, принадлежащие хозяйке Крэгмира. Народ, живущий в них, явно не бедствовал. Лайон, подняв голову, прищурился: с парапета главной башни на него смотрела девушка с печальным бледным лицом. Мужчина медленно наклонил голову, приветствуя хозяйку и сдерживая норовистого коня. Через мгновение девушка уже исчезла. Натянув поводья, норманн повернул скакуна к подъемному мосту и, сняв шлем, стал ждать, когда тот опустят.
Солнце, отражаясь от бронзового шлема, играло в его иссиня-черных волосах и слепило глаза.
Кин, сенешаль Арианы, повернувшись к хозяйке, вопросительно поднял брови: — Миледи?
— Да, — поморщившись, печально проговорила девушка, — опустите подъемный мост. Я спущусь вниз, чтобы поприветствовать нового лорда Крэгмира, хотя я предпочла бы вонзить кинжал в его сердце.
— Берегись, Ариана, берегись, — проскрежетала Надия, и в ее голосе слышалась мудрость веков. — Лайон вовсе не такой, как твои отец и братья, любившие и уважавшие тебя. Он — преданный друг Завоевателя, никогда не забывай об этом. И он всегда и во всем будет повиноваться Вильгельму. Не перечь ему и не зли его.
— Я сделаю то, что должна, — твердо сказала Ариана с мудростью, не свойственной ее юным годам. — Я оставлю Крэгмир и отправлюсь к своему нареченному, Эдрику Блэкхиту.
Стоя во внутреннем дворе замка, девушка застыла в ожидании. Стук копыт жеребца по подъемному мосту болезненным эхом отдавался в ее мозгу. Наконец вороной остановился перед ней. Всадник спешился, положил щит на седло, а огромный меч вложил в ножны, привязанные к седлу. Он поклонился с насмешливой серьезностью, стараясь скрыть, какое впечатление произвела на него хрупкая, совсем еще юная владелица замка. Вильгельм не предупредил его о том, что богатая наследница так молода.
Мужчина, прокашлявшись, заговорил по-английски с сильным акцентом, но все же понятно:
— Я слышал о вашей молодости, миледи, но я никак не ожидал увидеть дитя, едва-едва выросшее из пеленок.
— Я достаточно взрослая, чтобы распознать врага, лорд Лайон, — парировала девушка. — Вы явились, чтобы отобрать мои владения.
Норманн не отрывал взгляда от хозяйки Крэгмира, угадав, что в будущем эта малютка станет прекрасной женщиной с твердым характером. Уже сейчас она полна задора и огня. Да, однажды эта хрупкая девушка превратится в самую красивую женщину Англии и Нормандии. Сейчас же перед ним стояла девочка, совсем еще ребенок, чьи зеленые глаза горели нескрываемой ненавистью.
— Нет, миледи, я не враг и не захватчик. Я пришел, чтобы защитить ваши владения от врагов. И сейчас, когда я говорю, на границе собираются шотландцы. Они готовятся напасть на Крэгмир. Король Вильгельм очень мудр. Он прекрасно понимает, что такая юная и хрупкая девушка не в силах защитить такое богатое поместье. Король, славящийся своей щедростью, подарил мне Крэгмир и поручил мне его защиту. Для меня это великая честь.
— Норманны убили моего отца и моих братьев, — резко заговорила Ариана. — Завоеватель — ваш король и повелитель, но никак не мой. А теперь прошу вас сообщить мне, что он собирается делать со мной. Выгонит меня из замка и заставит жить со слугами?
— Берегись, маленькая Ариана, — предостерегающе заскрежетала Надия, будто из-под земли выросшая около девушки, — иначе очень скоро поймешь, что попалась в ловушку.
Хозяйка Крэгмира пропустила ее слова мимо ушей. Она не отрывала глаз от Лайона. Ее слишком огорчило то, что она может лишиться дома, и поэтому Ариана не обратила внимания на то, как красив стоящий перед ней мужчина. Темноволосый, как ночь, голубоглазый, как безоблачное небо. Черты его лица отличались классической красотой и строгостью. Годы постоянного участия в сражениях стерли юношескую мягкость, а позорный ярлык незаконнорожденного научил постоянно быть готовым отстаивать свою честь, поэтому ему приходилось совершенствовать искусство владения мечом.
— Ваш язычок слишком остер для особы столь юного возраста, миледи. Многие сложили головы в сражении при Гастингсе. Думаете, Вильгельм не скорбит обо всех погибших?
Ариана бросила на него полный презрения взгляд.
— Вильгельм — лишенный прав норманнский зверь, а вы его выкормыш.
Ее хлесткие слова обожгли Лайона, словно удар плетью. Знай девушка о вспыльчивом характере собеседника, она не посмела бы так говорить. И не будь Ариана так молода, она давно бы лежала бездыханная на земле столь почитаемых ею предков. Немногие из мужчин могли похвастаться, что разговаривали с Лайоном в подобном тоне. Не ответив на дерзкие слова, рыцарь повернулся к своему помощнику.
— Где святой отец? Пошлите за ним немедленно!
Бельтан Отважный, вассал Лайона, красивый юноша, тут же повернул коня и поскакал на поиски священника, сопровождавшего их в пути из Лондона.
— Если вам нужен святой отец, то совсем необязательно посылать за ним. У нас в Крэгмире есть свой, — вмешалась Ариана. — Я приглашу его.
— Нет, миледи. Вильгельм специально послал своего священника ради такого торжественного случая.
Нехорошее предчувствие охватило девушку. По спине побежали мурашки, в лицо пахнуло ледяным холодом, а сердце сжало тисками.
— Ради какого торжественного случая?
— Нашего венчания, леди Ариана, — дерзко ответил Лайон.
Девушка от неожиданности на мгновение лишилась дара речи. Посланник Вильгельма ничего не сказал ни о помолвке, ни о свадьбе, а лишь сообщил, что Крэгмир отдается Лайону Норманнскому, его правой руке, в награду за верную службу. От него же она узнала и о скором прибытии нового хозяина.
— Нет, ведь я уже помолвлена с Эдриком Блэкхитом, и мы поженимся, когда мне исполнится шестнадцать лет.
— Вильгельм решил расторгнуть вашу помолвку и отдать вас мне, хотя, честно говоря, мне не нужна жена ни сейчас, ни потом. Но король желает нашего союза, поэтому мы поженимся.
Кровь отлила от и без того бледного лица Арианы.
— Нет!
Она хотела крикнуть, но из горла вырвался лишь сдавленный хрип. Всю свою сознательную жизнь девушка считала себя невестой и представляла себя женой Эдрика, и это согревало ей душу. Блэкхит — чудесный юноша, хороший друг, и, без сомнения, он будет прекрасным спутником жизни.
— Я хочу выйти замуж за лорда Эдрика, ставшего владельцем замка Блэкхит после смерти отца при Гастингсе.
— Эдрик присягнул на верность Вильгельму, — произнес Лайон, удивляясь, почему так больно кольнуло сердце, когда он увидел, какое горе причинили этой хрупкой девушке его слова. В ее спокойную жизнь вмешался Завоеватель и круто изменил ее. — Он не осмелится перечить Вильгельму, но в этом нет его вины: немногие на это решатся. В награду за смирение король оставил за Эдриком принадлежащие ему земли.
Реакция Арианы удивила мужчину. Неужели эта не по годам умная девочка не понимает, что богатая наследница становится послушным орудием в руках короля, который в политических целях заменяет благородных владельцев-саксонцев верными ему норманнами? Ей еще повезло, ведь Вильгельму могла прийти в голову мысль отдать ее в жены старику, закаленному в битвах и огрубевшему, который неизвестно как будет с ней обращаться. Если же он станет ее мужем, то девушка сможет жить так, как пожелает, ибо служба королю требует его постоянного присутствия при дворе. Дома Лайон будет только наездами, а значит, не успеет отравить жизнь жене.
— Эдрик не сказал ни слова, узнав о решении короля.
В зеленых глазах Арианы появилось недоверие.
— Вы лжете!
— Нет. Лорд Эдрик присягнул на верность Вильгельму, и это правда. Так где же святой отец?
— Здесь, милорд. Вы уже говорили с девушкой? Она согласна стать вашей женой?
Облаченный в коричневую сутану священник искоса взглянул на Ариану, и глубокая складка залегла между его бровей при виде несчастной невесты.
— У нее нет выбора, святой отец. Мы обвенчаемся в часовне через час.
Ариана пришла в себя.
— Нет!
— Да. Через час.
Пришпорив коня, Лайон направился в башню, приказав сенешалю показать ему спальню. Люди торопливо уступали рыцарю дорогу, не имея мужества бросить вызов Норманнскому Льву.
— Что же мне делать, Надия? — срывающимся голосом спросила девушка, с отчаянием глядя, как Лайон въезжает в башню.
Когда на свой вопрос она не услышала ответа, Ариана повернулась и застыла в изумлении. Она увидела, что колдунья вошла в транс. Спустя некоторое время Надия открыла глаза и заговорила бесцветным, лишенным всякого выражения, будто идущим из другого мира голосом:
— Берегись зверя, Ариана. Если ты его укротишь, ты должна опасаться своего сердца. Тебя ждут черные дни и годы, но ты все же должна выйти за него замуж. Твое будущее в Лайоне и с Лайоном.
Приглушенный крик сорвался с губ девушки, и она, бледная от испуга и близкая к помешательству, нетвердым шагом последовала за норманном навстречу своей судьбе.
Свадебный обряд был формальным. Когда Ариана отказалась произнести клятву верности мужу, за нее это сделал Лайон. Вильгельм приказал ей выйти замуж за Норманнского Льва, а Вильгельм — король, в чьей власти не только судьбы отдельных людей, но и всей страны. Девушка выразила свой протест тем, что явилась на церемонию в изорванном платье и видавшей виды накидке.
Норманн также не потрудился переодеться для свадебного обряда, сняв лишь тяжелую кольчугу для удобства. Казалось удивительным, что кожаная рубашка не лопнула по швам на его могучей груди и широких плечах. Шаг был настолько широк, что рубашку, спускавшуюся ниже талии, пришлось распороть по бокам. Узкие штаны из плотной шерсти обтягивали мускулистые бедра, сильные ноги были обуты в высокие сапоги до колен. Короткий плащ из черной шерсти Лайон так закрепил необычной золотой брошью, украшенной драгоценными камнями, что руки остались открытыми. Талию перехватывал широкий кожаный ремень, за который рыцарь заткнул кинжал из великолепной стали с изогнутым лезвием и усыпанной драгоценными камнями рукояткой. Кинжал и брошь являлись единственными украшениями Лайона, и подарил их ему Вильгельм.
После того как священник провозгласил их мужем и женой, воин повернулся к Ариане и слегка поклонился.
— Дело сделано, миледи. — Он протянул ей руку. — Я проведу вас в ваши покои.
Надия, до сих пор безмолвной тенью стоявшая в углу, преградила путь рыцарю:
— Нет, милорд, вы пока не можете выполнить свой супружеский долг. Это будет неблагородно и неразумно. Девушка медленно развивается физически и еще не готова родить. Вы не можете пока получить наследника.
Ариане показалось, что под ней разверзлась земля и она устремилась прямо в преисподнюю. Краска смущения залила лицо девушки, и оно стало пунцовым.
Лайон с отвращением, смешанным с негодованием, взглянул на сморщенную старуху.
— Ты что же думаешь, что я лягу в постель с ребенком? Нет, проклятая ведьма, я лишь отведу миледи в ее комнату, чтобы она смогла собрать свои вещи.
— Собрать вещи? — Мозг Арианы лихорадочно заработал. — Куда мы едем?
— Я должен немедленно возвращаться в Лондон. Вильгельм скоро отправляется в Нормандию, чтобы забрать жену и детей, а я должен сопровождать его. Вы же, миледи, поедете в аббатство Сент-Клер, где сестры научат вас послушанию и смирению. Там вы будете в безопасности.
— Нет! — голос девушки дрожал от горя. — Я не могу стать монашкой, не могу надеть клобук. Я же умру от скуки! Я хочу остаться в Крэгмире и следить за замком в ваше отсутствие.
— Я оставлю своего человека, сэра Гая, который станет управлять поместьем, пока я буду отсутствовать, и достаточно рыцарей, чтобы защитить замок от нападения. Я уже говорил с вашим сенешалем, и он обещал мне, что все пойдет по-старому, как и прежде. Когда же я, правая рука Вильгельма, стану не нужен ему, я вернусь и займу свое место владельца Крэгмира.
— А я?
Норманн взглянул на девушку:
— Когда-нибудь мне понадобится жена, но пока вы будете жить в монастыре.
Ариана повернулась к Лайону и устремила на него взгляд, полный ярости:
— Норманнский выродок! Мясник! Я лучше умру в монастыре, чем стану вашей женой!
Тряхнув копной пепельно-серебристых волос, девушка прошла мимо рыцаря и поднялась по узкой каменной лестнице, ведущей в ее опочивальню в северной башне. Голубые глаза Лайона задумчиво следили за хрупкой фигуркой. Когда-нибудь это маленькое злобное создание превратится в горячую женщину, сгорающую от любви. Рыцарь надеялся, что именно ему предстоит удовлетворить ее бешеную страсть.
Подумав о другом мужчине, который может завладеть его женой, норманн ощутил укол ревности. Чувство собственника, доселе незнакомое ему, охватило его. Лайон страстно захотел, чтобы время ускорило свой бег и чтобы поскорее пришел день, когда его юная невинная жена созреет и подарит ему счастье.
ГЛАВА 1
Башня Вильгельма Завоевателя, Лондон, 1072 год.
Вильгельм Завоеватель выстроил эту башню сразу же после победоносного вступления в Лондон в 1066 году. Сделанная из бревен, она высилась на юго-востоке старого римского вала и служила для наблюдения за Темзой и городом, а также и за его населением.
Норманнский Лев следил, как Завоеватель постукивал пальцами по столу. Он делал так только тогда, когда был очень сильно чем-то раздражен. Лайон никак не мог понять, зачем его пригласили ко двору, ведь не для развлечений же. Очевидно, его люди нужны для подавления восстания. Вильгельм молниеносно усмирил бунт, начавшийся с нападения на гарнизон в Йорке и убийства трех тысяч норманнов, разгромив саксов на западе и юго-западе Англии. Король стремительно вошел в Йорк, уничтожил войско неприятеля и опустошил богатый край вплоть до Тиса.
Как всегда в сражениях, Лайон скакал по правую руку Вильгельма, мастерски орудуя мечом. Когда восстание было подавлено, Завоеватель обратил свое внимание на замки и их защиту от нападения, однако его любимец продолжал подавлять бунты, наказывать виновных, действуя от имени короля.
Наконец Вильгельм перестал барабанить пальцами по столу, поднял голову и, узнав рыцаря, знаком пригласил его подойти:
— Настало время Льву возвращаться в свое логово. Мне ты нужен в Крэгмире. Мои верные люди донесли, что король Шотландии Малькольм вступил в сговор с недовольными саксонскими баронами. Он, как всегда, алчен и стремится расширить свои владения, отхватив громадный кус от Англии. Самое страшное, что внутри королевства есть предатели, действующие с ним заодно.
Лайон задумчиво смотрел на Вильгельма.
Король не позволял себе расслабиться, прекрасно понимая, что его армия находится на чужой земле, окруженная враждебно настроенными людьми. Держать их в повиновении оказалось нелегко, поэтому приходилось возводить замки на пограничных землях. Саксы сопротивлялись до последнего.
— Вы хотите отправить меня в Крэгмир? Разве вам больше не нужны моя верная рука и мой острый меч?
— Я знаю, где найти твою верную руку и твой острый меч. Нет, Лайон, ты принесешь больше пользы в Крэгмире. На этот раз тебе предстоит дать жизнь наследнику, чтобы он навечно закрепил за собой Нортумбрию, когда мы уйдем в мир иной. Видел ли ты свою жену с тех пор, как отправил ее в монастырь? Спрашивал ли о ней?
— Нет, — отозвался рыцарь, тут же вспомнив упрямую, своенравную девочку, на которой ему велел жениться король. — Вы даровали мне богатые земли, но дали в жены дитя. Я не ложусь в постель с младенцами. — Я и сам не знал, что наследница Крэгмира так молода. Но иногда мужчины женятся и на более молодых девушках.
— Но не я. Я предпочитаю спать с женщинами, знающими толк в любовных утехах.
— С такими, как леди Забрина? Все, хватит попусту тратить семя на любовниц, пора подумать о наследнике. Ни один из незаконнорожденных не имеет права наследовать, а ты сам знаешь, как я отношусь к неверности. Твоей жене уже девятнадцать лет, и она созрела для любви и рождения детей. Некоторые даже скажут, что девушка перезрела.
Лайон хрипло рассмеялся:
— У меня нет незаконнорожденных детей, потому что я очень осторожен. Мне не хочется, чтобы они страдали от такого позорного клейма всю жизнь, как вы и я, не имея возможности назвать отца отцом и жить в его семье. Что же касается моей жены, то она ненавидит и презирает меня, являясь саксонкой до кончиков ногтей.
— И тем не менее она твоя жена, единственная женщина, чьи дети будут считаться законными наследниками. Нужны ли еще слова?
— Я сделаю так, как вы пожелаете, мой король, нравится мне это или нет. У моей дикой нортумбрийской розы острые шипы и жало змеи. Уже в четырнадцать лет в первые минуты нашей встречи она показала мне свой нрав. Молю Господа нашего, чтобы монахини сломили ее непокорный дух, научили ее смирению и покорности, что более подобает женщине.
Вильгельм скрыл улыбку. Несмотря на молодость — двадцать семь лет, — Лайон считался искусным воином, которого боялись и уважали враги. Сильный, прекрасно сложенный и красивый, он едва успевал отбиваться от назойливого внимания саксонских женщин. Но Завоевателю еще ни разу не приходилось слышать, чтобы его любимец так отзывался о представительницах слабого пола, как сейчас о собственной жене.
Аббатство Сент-Клер, 1072 год.
Ариана, выскользнув за дверь, очутилась в объятиях мрака, покрывавшего аббатство. Луна была затянута облаками, и тени казались живыми и зловещими. В желтом каменном здании не раздавалось ни звука: все мирно спали. Монахини рано ложились и рано вставали, оградив себя от суеты мирской жизни высокими стенами, клобуком и молитвами.
Ариана крадучись пробиралась вдоль стены, туда, где маленькая, оплетенная виноградными лозами железная калитка вела на волю. К сожалению, ей так и не удалось достать ключ, как она ни старалась, однако калитка являлась единственной нитью, связывающей ее с внешним миром, и уже за это девушка была благодарна Господу. Без своих ночных прогулок Ариана сошла бы с ума, как, впрочем, и без Эдрика, который и открыл для нее эту волшебную дверь. Благодаря ему девушка знала о событиях, происходящих за монастырской оградой.
Мысли об Эдрике вызвали улыбку на лице Арианы. Он нашел девушку, работавшую в аббатстве, которая за небольшое вознаграждение согласилась передавать ей записки. Вскоре после того, как Ариану привезли в монастырь, служанка, приходившая из ближайшей деревни, торопливо сунула ей в руку клочок бумаги. Научившаяся читать по настоянию братьев, девушка укрылась в спасительной тиши своей кельи и быстро пробежала глазами послание Эдрика. Он просил ее прийти к воротам в полночь в новолуние.
Вильгельм Завоеватель выстроил эту башню сразу же после победоносного вступления в Лондон в 1066 году. Сделанная из бревен, она высилась на юго-востоке старого римского вала и служила для наблюдения за Темзой и городом, а также и за его населением.
Норманнский Лев следил, как Завоеватель постукивал пальцами по столу. Он делал так только тогда, когда был очень сильно чем-то раздражен. Лайон никак не мог понять, зачем его пригласили ко двору, ведь не для развлечений же. Очевидно, его люди нужны для подавления восстания. Вильгельм молниеносно усмирил бунт, начавшийся с нападения на гарнизон в Йорке и убийства трех тысяч норманнов, разгромив саксов на западе и юго-западе Англии. Король стремительно вошел в Йорк, уничтожил войско неприятеля и опустошил богатый край вплоть до Тиса.
Как всегда в сражениях, Лайон скакал по правую руку Вильгельма, мастерски орудуя мечом. Когда восстание было подавлено, Завоеватель обратил свое внимание на замки и их защиту от нападения, однако его любимец продолжал подавлять бунты, наказывать виновных, действуя от имени короля.
Наконец Вильгельм перестал барабанить пальцами по столу, поднял голову и, узнав рыцаря, знаком пригласил его подойти:
— Настало время Льву возвращаться в свое логово. Мне ты нужен в Крэгмире. Мои верные люди донесли, что король Шотландии Малькольм вступил в сговор с недовольными саксонскими баронами. Он, как всегда, алчен и стремится расширить свои владения, отхватив громадный кус от Англии. Самое страшное, что внутри королевства есть предатели, действующие с ним заодно.
Лайон задумчиво смотрел на Вильгельма.
Король не позволял себе расслабиться, прекрасно понимая, что его армия находится на чужой земле, окруженная враждебно настроенными людьми. Держать их в повиновении оказалось нелегко, поэтому приходилось возводить замки на пограничных землях. Саксы сопротивлялись до последнего.
— Вы хотите отправить меня в Крэгмир? Разве вам больше не нужны моя верная рука и мой острый меч?
— Я знаю, где найти твою верную руку и твой острый меч. Нет, Лайон, ты принесешь больше пользы в Крэгмире. На этот раз тебе предстоит дать жизнь наследнику, чтобы он навечно закрепил за собой Нортумбрию, когда мы уйдем в мир иной. Видел ли ты свою жену с тех пор, как отправил ее в монастырь? Спрашивал ли о ней?
— Нет, — отозвался рыцарь, тут же вспомнив упрямую, своенравную девочку, на которой ему велел жениться король. — Вы даровали мне богатые земли, но дали в жены дитя. Я не ложусь в постель с младенцами. — Я и сам не знал, что наследница Крэгмира так молода. Но иногда мужчины женятся и на более молодых девушках.
— Но не я. Я предпочитаю спать с женщинами, знающими толк в любовных утехах.
— С такими, как леди Забрина? Все, хватит попусту тратить семя на любовниц, пора подумать о наследнике. Ни один из незаконнорожденных не имеет права наследовать, а ты сам знаешь, как я отношусь к неверности. Твоей жене уже девятнадцать лет, и она созрела для любви и рождения детей. Некоторые даже скажут, что девушка перезрела.
Лайон хрипло рассмеялся:
— У меня нет незаконнорожденных детей, потому что я очень осторожен. Мне не хочется, чтобы они страдали от такого позорного клейма всю жизнь, как вы и я, не имея возможности назвать отца отцом и жить в его семье. Что же касается моей жены, то она ненавидит и презирает меня, являясь саксонкой до кончиков ногтей.
— И тем не менее она твоя жена, единственная женщина, чьи дети будут считаться законными наследниками. Нужны ли еще слова?
— Я сделаю так, как вы пожелаете, мой король, нравится мне это или нет. У моей дикой нортумбрийской розы острые шипы и жало змеи. Уже в четырнадцать лет в первые минуты нашей встречи она показала мне свой нрав. Молю Господа нашего, чтобы монахини сломили ее непокорный дух, научили ее смирению и покорности, что более подобает женщине.
Вильгельм скрыл улыбку. Несмотря на молодость — двадцать семь лет, — Лайон считался искусным воином, которого боялись и уважали враги. Сильный, прекрасно сложенный и красивый, он едва успевал отбиваться от назойливого внимания саксонских женщин. Но Завоевателю еще ни разу не приходилось слышать, чтобы его любимец так отзывался о представительницах слабого пола, как сейчас о собственной жене.
Аббатство Сент-Клер, 1072 год.
Ариана, выскользнув за дверь, очутилась в объятиях мрака, покрывавшего аббатство. Луна была затянута облаками, и тени казались живыми и зловещими. В желтом каменном здании не раздавалось ни звука: все мирно спали. Монахини рано ложились и рано вставали, оградив себя от суеты мирской жизни высокими стенами, клобуком и молитвами.
Ариана крадучись пробиралась вдоль стены, туда, где маленькая, оплетенная виноградными лозами железная калитка вела на волю. К сожалению, ей так и не удалось достать ключ, как она ни старалась, однако калитка являлась единственной нитью, связывающей ее с внешним миром, и уже за это девушка была благодарна Господу. Без своих ночных прогулок Ариана сошла бы с ума, как, впрочем, и без Эдрика, который и открыл для нее эту волшебную дверь. Благодаря ему девушка знала о событиях, происходящих за монастырской оградой.
Мысли об Эдрике вызвали улыбку на лице Арианы. Он нашел девушку, работавшую в аббатстве, которая за небольшое вознаграждение согласилась передавать ей записки. Вскоре после того, как Ариану привезли в монастырь, служанка, приходившая из ближайшей деревни, торопливо сунула ей в руку клочок бумаги. Научившаяся читать по настоянию братьев, девушка укрылась в спасительной тиши своей кельи и быстро пробежала глазами послание Эдрика. Он просил ее прийти к воротам в полночь в новолуние.