Михаил Бабкин. Нужная работа

   – Сигнализация, конечно, – кивнул Марвин. – Но все же, как быть со свихнувшимся видящим?
   – А никак. – Шеф посмотрел на собеседника долгим, ничего не выражающим взглядом; Марвину внезапно стало неуютно. – Надеюсь, этого достаточно?
   – Достаточно, – неохотно согласился Марвин. – Тогда я пойду, ладно? Тетрадь почитаю, опять же с браслетом поработаю. Как вы рекомендовали – творчески, с инициативой.
   – Слишком не увлекайся, – буркнул шеф, – мне вовсе не нужно повторение истории с твоим предшественником. И еще. – Он поднял ладонь, останавливая собравшегося встать Марвина. – Запомни, в вашем рабочем тандеме ты – старший. Не позволяй Далию собой манипулировать, он у нас отъявленный бездельник, любую работу сведет к пустым развлечениям. Грот хрустального фонтана, радужная дрожка, приют эха, бриллиантовый дождь и прочее – это, конечно, славно, но только не во вред делу. Ни в коем разе.
   – Да мы вроде бы не очень… – пробормотал Марвин, лихорадочно соображая, где и как они могли проколоться. Неужели сработала окаянная сигнализация? Черт побери, никакой личной жизни.
   – Сигнализация здесь ни при чем, – едва заметно улыбнулся шеф, с удовольствием глядя на нервничающего подчиненного.
   – У меня что, на лбу написано? – поинтересовался Марвин. – Или вы из этих, из прирожденных фокусников-телепатов? Которые мысли на расстоянии читают.
   – Я давно живу в особняке. – Шеф снял пенсне, протер платком стеклышки. – Слишком давно. Мне ли не знать места развлечений! Пусть не все, но основные. Куда и сам когда-то хаживал. Когда был на нижних ступенях посвящения.
   – Кстати, – встрепенулся Марвин, – а сколько их всего, ступеней-то? Я без подвоха, только чтобы знать. – Он осекся, решив, что зашел с расспросами слишком далеко.
   Однако шеф не рассердился, даже напротив, добродушно рассмеялся, чем окончательно смутил Марвина.
   – Не переживай. – Он сунул пенсне в нагрудный карман. – Ты сейчас напомнил мне меня самого, такого же молодого, энергичного. Такого же неопытного. С точно таким же вопросом к предыдущему главе обители… Короче, по официальному реестру существует семь ступеней. Есть к чему стремиться, не правда ли?
   – А вы на какой? – полюбопытствовал Марвин. Ляпнул не подумав, хотя ответ был очевиден, напрашивался сам собой. Действительно, разве могли быть варианты?
   – На шестой, – помолчав, сухо ответил шеф. – И закроем тему. После обеда пришлешь ко мне Далия, я дам адреса участков, которые надо проверить. Подозреваю, там находится какой-то миновавший ловушку артефакт, был вчера сигнал. Заодно получит необходимое для транспортировки техническое снаряжение. – Он с сосредоточенным видом принялся набивать трубку, давая знать об окончании беседы.
   Марвин, забыв от растерянности попрощаться, вышел из кабинета. Ситуация становилась все более любопытной и непонятной, было над чем поломать голову.
   Во-первых, исчезнувший видящий. Почему он сошел с ума, из-за чего? И куда подевался, если шеф настаивает на том, что его в особняке нет? Если, предположим, видящий умер или погиб, тогда должно остаться тело. О котором шеф обязательно бы знал, сигнализация сообщила бы. Но, похоже, тела нет.
   Вполне возможно, что видящий обезумел из-за браслета – тогда Марвину и впредь надо быть осторожным с этим непростым артефактом!
   Он нащупал в кармане браслет, однако надевать не стал, не было необходимости. Прикосновение к костяшкам натолкнуло Марвина на неожиданную идею: а вдруг видящий от долгого ношения браслета приобрел его колдовские свойства? Пусть немного, чуть-чуть, но достаточно, чтобы уйти без артефакта в неконтролируемую часть особняка… А то и вовсе из него выйти, потому-то сигнализация до сих пор не может обнаружить исчезнувшего безумца. Или его тело.
   Во-вторых, семь карьерных ступеней «Обители черного дракона», где шеф-негор на шестой, вовсе не главной. Но кто же тогда находится на верхней, кто руководит всеми, включая шефа? И какие у этого неизвестного полномочия? Тут у Марвина не было предположений, слишком мало информации, практически никакой. Гадать попусту он не любил, потому задвинул трудный вопрос в дальний закоулок сознания: когда появятся нужные сведения, тогда к нему и вернется.
   Марвин прошел через зал собраний, хотел было зайти в буфет, но передумал, решив, что там не самое лучшее место для ознакомления с тетрадью. Он свернул в коридор, ведущий к его номеру – соседнему с номером Далия.
   Далий предложил Марвину жить совместно, мол, вдвоем веселее, однако тот удрал из роскошных комнат напарника уже на четвертый день. Терпеть Далия в больших дозах было невозможно, слишком он был кипучим и изобретательным, особенно насчет развлечений. Мог разбудить среди ночи для того, чтобы немедленно, срочно прогуляться куда-нибудь, хоть на радужную дрожку, хоть в зал ледяных сюрпризов. Марвин понимал, что Далию отчаянно скучно в особняке, но ничем ему помочь не мог; в конце концов, у Марвина был свой взгляд на жизнь и несколько иной, чем у напарника, темперамент. Да и по ночам он привык спать, а не бродить в состоянии заторможенного зомби по неинтересным ему местам: бывшая суетная работа приучила Марвина ценить время отдыха.
   Потому после очередного подъема в неурочный час Марвин послал Далия куда подальше, забрал свои вещи и, полусонный, ввалился в соседний номер. Насколько запомнилось Марвину, там было пусто и гулко, как в новостройке, никакой мебели, только широкая кровать с голым пружинным матрасом и подушкой-валиком. Что ничуть не расстроило засыпающего на ходу постояльца: Марвин рухнул на кровать в обнимку с ворохом одежды. А утром обнаружил себя на свежей простыне, укрытым мягким пледом. Однако это было не все – сам номер преобразился, став не безликой коробкой, а вполне обжитым помещением. Причем во вкусе Марвина: если бы он когда-нибудь купил себе жилье и оформил его по собственному усмотрению, то оно выглядело бы именно так. Или почти так.
   В отличие от роскошных апартаментов Далия номер выглядел чересчур старомодно и аскетически, но, как ни странно, очень уютно – для Марвина, разумеется. Две комнаты, гостиная и спальня, уставленные старинной мебелью с множеством всяких антресолей-полочек-ящичков; тканые гобелены, напольные часы с боем, потолочные лампы с матерчатыми абажурами. И конечно же ванная комната, просторная, но без эстетских излишеств.
   Стоит ли говорить, что разбросанная одежда Марвина уже висела в шкафу, чистая, выглаженная. Вместе с другими невесть откуда взявшимися носильными вещами – новыми, с иголочки.
   Обходя изменившийся номер, знакомясь с обстановкой и изучая лежащее в шкафах, Марвин неожиданно почувствовал, что он – дома. И что ему совсем не хочется переезжать отсюда в какое-либо другое место, будь оно хоть в десять раз шикарнее жилища Далия. Ведь дело вовсе не в роскоши, а в том, насколько они гармонируют, дом и его владелец.
   Здесь попадание было в точку.
   Марвин потом не раз обдумывал случившееся и наконец пришел к выводу, что особняк умеет проникать в душу постояльца, в его неосознанные мечты и осуществлять их. Не все, но хотя бы те, которые помогали чувствовать себя комфортно – опять же для нормальной работоспособности. Своего рода плата за труд. А еще Марвин предположил, что особняк, возможно, следит и за здоровьем своих работников, вовремя излечивая их от любых заболеваний – по сути, несложная задача для столь мощной магосистемы.
   Он поделился своей идеей с Далием, который в ответ молча закатал рукав куртки, показав Марвину длинный шрам на верхней части предплечья. А после сказал, что рана заживала долго, самым обычным образом, и что в случае болезни Марвину надо обращаться к Жанне. Она хоть и стерва, но из-за своего всезнайства вполне может заменить любого врача, хоть дерматолога, хоть хирурга. Да хоть патологоанатома, с нее станется по вредности характера!
   Откуда у него шрам, Далий рассказывать не захотел, а Марвин не стал расспрашивать. Мало ли у кого какие личные секреты.
   Марвин сел за письменный стол, включил настольную лампу с плюшевым абажуром, положил тетрадь в круг света и принялся читать. Но чем больше он вникал в написанное, тем понятнее становилось, что тетрадь вряд ли поможет разобраться в свойствах браслета.
   Сохранившиеся листы были исписаны карандашом, неряшливо-размашистым почерком. Скупо, без каких-либо пояснений – собственно, это был список отысканных артефактов, своего рода отчет о проделанной работе. Лишь кое-где встречались непонятные сноски, относящиеся то ли к браслету, то ли к найденным предметам. Что-то вроде: «взял без красного сигнала», «ходил в зеленом направлении», «был замечен в желтом радиусе» и другие столь же загадочные цветовые упоминания. Пожалуй, самое интересное осталось на исчезнувших листах, но отыскать их было нереально. Хотя…
   Марвин подставил тетрадь под лампу и внимательно осмотрел идущие после лохмотьев чистые страницы: на первой темнели едва различимые черточки-вмятины, продавленные твердым грифелем. Ладно, решил Марвин, какой-никакой, но все же вариант. Можно попробовать узнать, что было написано на последнем вырванном листе. Он достал из ящика стола карандаш, поскреб ножом грифель и осторожно растер черную пудру по странице. Проявившийся текст – небольшой, на треть листа – был написан той же рукой, что и предыдущие заметки. Пляшущие буквы складывались в расползающиеся вверх и вниз слова, запись делалась явно впопыхах. Или в неадекватном состоянии.
   – …наглое вранье, – вглядываясь в рваные строчки, по слогам начал читать Марвин. – Они хотят сослать меня в комнату… ну и почерк… В карцер иллюзий, как утратившего доверие. Проклятый… э-э-э… проклятый негор Годлумтакати забрал браслет и изводит меня своим колдовским истуканом… так-так, дальше… Нет сил терпеть! Попробую уйти по стокам в какой-нибудь из обслуживаемых миров. Надеюсь, я не окажусь после очередной смерти снова в этом гадюшнике… э-э-э… и пропади оно пропадом.
   Марвин захлопнул тетрадь, положил ее на стол. Задумался, невидяще глядя на абажур и постукивая пальцами по картонной обложке. Вновь открыл тетрадь, вырвал испачканный графитом лист, затем отыскал в шкафу ароматические свечи с комплектной коробкой спичек. Держа листок за угол, Марвин сжег его над унитазом, спустил воду и несколько раз вымыл руки с мылом, пока на них не осталось никакого следа от грифельной пудры.
   Шеф ни в коем случае не должен был догадаться, что новый видящий знает о судьбе своего предшественника. И уж тем более, что Марвину известно истинное имя негора: Далий, помнится, говорил про умение шефа устроить сердечный приступ неугодному ему человеку. Да и статуя в кабинете тоже наводила на некоторые размышления, особенно после прочтения записи.
   Кто вырвал листы – сбежавший видящий или шеф, Марвина не интересовало. Хотя, скорее всего, видящий. Чтобы не оставить ниточку, по которой его можно выследить, пусть через годы, когда в особняке появится новый владелец браслета.
   – Выход в обслуживаемые миры, надо же, – вытирая руки полотенцем, мрачно сказал Марвин. – Хм, «очередная смерть» это в каком смысле? И кто такие – «они»? Шеф и Жанна? Или кто-то еще? – Ответа он конечно же не получил, некому было отвечать.
   Марвин вернулся в комнату, глянул на часы – близилось обеденное время, – взял тетрадь и отправился в буфет, ждать Далия. Заходить к нему в номер смысла не имело, наверняка его там нет, шляется где-нибудь. Или спит после ночной прогулки. Но обед Далий не пропустит в любом случае: как говорится, война войной, а кормежка по расписанию.
   Есть Марвину не хотелось, потому он взял из раздаточного шкафа пакет апельсинового сока и, поколебавшись, бутерброд с сыром. Устроившись за столом, Марвин открыл тетрадь; прихлебывая сок через трубочку, он начал вновь просматривать записи – вдруг что-то пропустил? Но взгляд впустую скользил по строчкам – мыслями Марвин был далеко.
   Далий ввалился в буфет в обнимку с Гибаряном. Роняя на пути стулья, они доплелись до стола, соседнего со столом Марвина, где Далий, устав тащить носатого аналитика, попросту уронил его на пол. В зале запахло то ли вином, то ли ликером, но однозначно спиртным. Марвин уставился на напарника, ожидая, что и тот сейчас рухнет возле Гибаряна – как выполнивший до конца свой боевой долг солдат. Который вынес смертельно раненного товарища с поля бесконечной битвы здравого смысла с простыми житейскими радостями. Однако Далий вовсе не собирался отдыхать: оттащив аналитика подальше от прохода, напарник с возгласом «Жрать давай!» кинулся первым делом к шкафу-стеллажу, а уже после, набрав сколько можно тарелок, плюхнулся за стол к Марвину. И немедленно начал «жрать давать», забыв даже поздороваться со своим начальником.
   Марвин молча наблюдал, как Далий ест – шумно, урча как голодный кот, треща куриными косточками и громко глотая томатный сок из горлышка пакета. Казалось, что Далий не ел как минимум день, а то и больше. Марвин подождал несколько минут, все равно ведь не ответит, а после деликатно поинтересовался:
   – Где тебя черти носили, а? Почему Гибарян в доску? И куда делся твой посох, человече? Ты же с ним никогда не расстаешься.
   Далий сделал страшные глаза, мотнул головой куда-то в сторону и, прожевав, ответил:
   – Типа, случилась нештатная ситуация. Шеф поручил Гибаряну срочную работу, тот и надорвался, слишком трудными оказались расчеты. Я его случайно обнаружил, в гроте хрустального фонтана. Шел с дрожки, дай, думаю, загляну на пару глотков, а там нате вам, подарочек лежит. Над проблемой медитирует, хе-хе.
   – Зачем тогда притащил? – заинтересовался Марвин. – Дал бы отлежаться, он бы и сам вернулся.
   – Дал, – кивнул напарник. – Что я, не понимаю. Тут вот какое дело – мы в гроте почти сутки просидели, представляешь? Выход есть, но пройти через него никак… Поверь, шампанское не самая лучшая еда, хотя раньше я считал иначе. Месяц к этой дряни притрагиваться не буду. А Гибарян вообще из алкогольной комы не выходил: проснется, напьется и дальше спит. Дорвался, мерзавец. Аналитик, что с него взять! – Далий вытер губы ладонью. – А посох я в гроте оставил, ничего с ним не сделается.
   – Какие сутки? – насторожился Марвин. – Мы вчера с тобой виделись, я предупреждал, что с утра пойду к шефу. Час тому назад от него вернулся, вот, сижу читаю инструкцию по браслету. – Он приподнял и положил на место тетрадь.
   – Врешь, – убежденно сказал Далий. – Зачем? – И зевнул, от души, до выступивших слез.
   – Не вру. – Марвин допил сок, пододвинул не съеденный бутерброд к напарнику. – Бери, тебе нужнее. Ты знаешь, – оживился он, – шеф сообщил, что недавно какой-то артефакт мимо отстойника проскочил. Хотел, чтобы ты у него адреса подозрительных участков взял, ну да теперь не надо, понятно, где вещица осела. Я сам схожу посмотрю. Какой от тебя сейчас толк. – Марвин встал, сунул под нос Далию тетрадь. – Иди-ка ты спать. Когда проснешься, передай шефу.
   – Угу, – сонно промычал Далий. – Я сейчас, я только на минутку. – Он положил голову на тетрадь. – Подремлю и пойду за посохом… ты его не бери, я сам.
   – Договорились, – ответил Марвин и вышел из буфета.
   Грот хрустального фонтана находился в тупиковом ответвлении одного из коридоров. Облицованный камнем, сырой и замшелый, коридор напоминал тюремное подземелье с вечно горящими на стенах факелами. Не покажи Далий проход к фонтану, Марвин никогда бы не догадался заглянуть в темный аппендикс. А зря, потому что в гроте было на что посмотреть! Ну и конечно же выпить, для того он и существовал, по мнению мудрого аналитика Гибаряна.
   Дорога к фонтану была долгой – если, конечно, идти обычным путем, через громадный зал-ловушку. Однако Далий ухитрился отыскать короткий, обходной, о котором не знал даже Гибарян: иногда напарник проявлял удивительную находчивость. Особенно когда ему не хотелось лишний раз утруждаться.
   Марвин вошел в грот и остановился, с подозрением осматривая сумрачное помещение. Торопиться не стоило – если утерянный артефакт здесь, то он никуда не денется. Необдуманная спешка все равно ни к чему хорошему не приведет и того гляди заставит артефакт сработать вновь. Сидеть в гроте, как Далий с Гибаряном, Марвину не хотелось. Тем более что он не любил шампанское.
   Грот напоминал естественную пещеру – высокую, просторную, с неровными черными стенами и белым песчаным полом. Каких-либо фонарей в гроте не было, их с лихвой замещал небольшой прямоугольный бассейн у дальней стены. Выполненный из хрусталя (или, может, из кварца, Марвина не интересовали технологические подробности), он светился слабым голубоватым свечением, придавая пещере вид стильно декорированного ресторана. Не хватало только столиков со снующими между ними официантами.
   Из стены над бассейном выступали полукруглые, тоже прозрачные чаши: расположенные пирамидой, они и были тем самым «хрустальным фонтаном». Из верхней безостановочно текло шампанское, сливаясь тонкими струйками в две чаши пониже, а из тех двух – в три следующих… Нижний ряд из пяти чаш почти касался мелко пузырящейся глади: подсвеченное голубым шампанское в бассейне напоминало колдовское варево в стадии приготовления. Впрочем, на вкус оно было неплохое, только излишне сладкое – по мнению Марвина.
   В гроте было тихо, лишь побулькивали стекающие в бассейн струйки и шипело потревоженное шампанское. А еще, на грани слышимости, раздавалось непонятное мерное позвякивание.
   Возле бассейна валялся брошенный Далием посох ифрита. Марвин, предвидя результат, подошел к боевому жезлу, присел и прислушался: да, это действительно звучал посох, предупреждая о какой-то близкой опасности. Вздохнув, Марвин встал, достал из кармана браслет и без желания надел его на левую руку. В тот же миг грот преобразился.
   В прошлый раз, когда Марвин был тут, он не пользовался браслетом. Да и шли они с Далием сюда в общем-то совсем не для исследований. Потому новый вариант грота оказался для Марвина сюрпризом.
   Хрустальный бассейн, как и чаши над ним, стал матовым, но по-прежнему лучащийся голубым заревом. Белый песок под ногами приобрел золотистый оттенок, а лежавший на нем посох внезапно засиял пульсирующим алым светом – что было неудивительно, раз он перешел в режим предупреждения. А вот шампанское изменений не претерпело, и это говорило лишь о том, что оно настоящее. Не колдовское.
   Марвин повернулся к бассейну спиной, озадаченно хмыкнул. Черные стены грота стали серебряными, почти зеркальными; по выступам-впадинам там и тут скользили голубые и красные всполохи. Казалось, что где-то в пещере работает мигалка полицейской самоходки, невесть как и невесть для чего сюда заехавшей. Для полноты впечатления не хватало только громкого, надсадно-крякающего звука.
   Но главным оказалось то, что Марвин увидел проход, которого здесь раньше не было. Один из тех недокументированных, которые он и Далий упорно разыскивали, но до сих пор не нашли… Хотя, возможно, просто не там искали? Ведь в местах, где они развлекались, Марвин никогда не надевал браслет.
   – Кто бы мог подумать, – пробормотал Марвин. – Обалдеть.
   Арочный вход находился как раз напротив Марвина. Никакой двери или иного заграждения у входа не было: уходящая вдаль цепочка потолочных светильников, гладкие стены и выложенный желтым кирпичом пол. На первый взгляд ничего опасного.
   Марвин подошел ближе, остановился у входа в арку и, сложив руки на груди, принялся изучать обстановку – он не доверял обманчивому спокойствию незнакомых мест. Тем более закрытых от случайных посещений.
   Постояв с минуту, Марвин решил, что коридор, скорее всего, действительно безопасен. Ну, хотя бы на ближнем участке: дальше, судя по изгибающемуся ряду светильников, туннель делал плавный поворот и уходил куда-то в глубь особняка. Куда именно, Марвин не знал, да и не собирался выяснять в одиночку – он хотел всего лишь отыскать артефакт, тот явно находится где-то рядом. Но сколько Марвин ни вглядывался, он так и не увидел ничего подозрительного. Значит, оставалось одно из двух: или ускользнувший артефакт невидимый, что сильно усложняло задачу, или его там вообще не было. Но почему тогда сигналил посох?
   Устав рассматривать пустой коридор, Марвин опустил взгляд. И только сейчас заметил то, что искал, всего в паре шагов от входа – небольшие карманные часы с тусклым от времени золотым корпусом. Плоский диск часов терялся на фоне схожих по цвету желтых кирпичей, потому и не обнаружился сразу.
   – Ага, – сказал Марвин, – вот ты где! Ну-ка, иди к папочке. – С этими словами он перешагнул границу входа. И лишь когда ступил на кирпичный пол, понял, что оказался в совершенно никому не известном месте. И случись с ним чего худое, помощи ждать неоткуда.
   – Ерунда, – уверенно произнес Марвин, – детские страхи. Игра воображения. – Но на всякий случай вновь остановился, готовый в любую секунду отпрыгнуть назад, за спасительную черту, в знакомый и надежный грот. Отчего-то Марвину казалось, что неведомые опасности не смогут последовать за ним.
   В коридоре стояла могильная тишина. Все прочие звуки – живое бульканье струек, равномерное позвякивание посоха, – остались там, позади, словно Марвин только что закрыл за собой дверь из звуконепроницаемого стекла.
   Было и не холодно, и не жарко. Сухой воздух пах… Марвин принюхался, пожал плечами – да ничем он не пах, тот воздух. Был абсолютно стерильным, не стоялым, но и не свежим. Как будто законсервированным, с многолетней гарантией пользования. Впрочем, Марвину было все равно, отчего и почему здесь можно дышать без принудительной вентиляции, не для того он сюда вошел. Одним словом, местное колдовство. Очень удобный ответ на все неразрешимые вопросы.
   – Я на минуточку, – на всякий случай предупредил Марвин коридорную даль, – заберу нужную мне вещицу и уйду. – Он присел, протянул к часам охваченную браслетом руку – тут-то и начались странности.
   Марвин не смог прикоснуться к часам. Ладонь словно уперлась в какую-то преграду, вначале мягкую, а затем, по мере нажатия, ставшую каменно твердой, непроницаемой.
   – Что за хрень, – изумился Марвин. – Ну-ка…
   Он снова попробовал взять часы, и опять с тем же результатом. Но на этот раз случилось еще кое-что, то, что Марвин не заметил прежде, – засветился глаз дракона. Наверное, он загорался и раньше, но Марвин был слишком увлечен происходящим: стеклянный камушек сиял красным опасным светом, словно предупреждая о чем-то важном. Марвин нарочно медленно отвел руку от часов, глаз так же медленно погас.
   – Уверен, здесь какая-то взаимосвязь, – задумчиво сказал Марвин. – Только какая? Черт, жаль, что тетрадь уничтожена, там наверняка говорилось об этом. Может, сами артефакты конфликтуют? Типа, несовместимы по колдовству? А что, если попробовать вот так? – Он протянул к часам правую руку и легко поднял их с пола. – Ха, что и требовалось доказать. – Марвин встал. – Никаких проблем.
   Держа находку в вытянутой руке, он с интересом ее осмотрел.
   На золотой крышке часов имелось тиснение: широкое кольцо с вписанными в него по кругу знаками зодиака. Правда, некоторые из них Марвин видел впервые – скорей всего, артефакт прибыл из другого, неизвестного ему мира.
   По внешней части кольца, тоже по кругу, тянулась длинная надпись на непонятном языке, с острыми, похожими на молнии буквами. А в центре крышки находилось изображение костяной ладони со стоящими на ней песочными часами.
   Марвин похмыкал, разглядывая зловещую символику, потом нажал на кнопочку сбоку корпуса. Крышка поднялась с мелодичным звоном, явив Марвину серебряный циферблат с двумя ажурными стрелками и чем-то похожим на механический календарь. Однако толком разглядеть часы Марвин не успел.
   Впереди, на фоне цепочки ламп и желтой ленты пола, словно раздвинулся невидимый занавес: выйдя из ниоткуда, перед Марвином возник полупрозрачный воин – в высоком остроконечном шлеме, украшенном рогатым полумесяцем, в каких-то диковинных доспехах и столь же диковинной защитной юбке до колен. И что самое неприятное, с длинным узким мечом в руках.
   Не сказав ни слова, воин резким взмахом клинка снес Марвину голову.
   Последнее, что увидел Марвин, это как непоправимо страшно завертелся-закружился вокруг него коридор, затем почувствовал сильный удар теменем о кирпичи – и умер.
   …Марвин захрипел, жадно глотая воздух. Закашлялся – надрывно, как чахоточный, – и лишь после ощутил, что лежит в позе зародыша на чем-то холодном, скорее всего железном. Он открыл глаза, бездумно уставился в ржавую, усыпанную шляпками клепок и болтов поверхность. А затем вдруг вспомнил, что ему только что отрубили голову.
   – Твою ж мать, – прохрипел Марвин, садясь. – Вот же сволочь рогатая. – Он ощупал шею, посмотрел на ладони – крови не было – и встал, чувствуя в теле утомительную слабость.
   Марвин вновь был в приемной кабине-прототипе, и вновь голый. Единственное, чем нынешний случай отличался от прошлого, было то, что на руке Марвина светлел костяной браслет – странным образом сохранившийся в отличие от одежды.
   – Ну и дела, – разглядывая браслет, желчно сказал Марвин. – Я что теперь, типа бессмертный? Это, конечно, радует. Но все равно ни хрена не понятно. – Он выглянул из кабины, огляделся. В коридоре было спокойно: портреты чинно висели на местах, а паркетный пол сиял чистотой, не успел еще запылиться. Натянув на себя дежурный комплект одежды, Марвин заторопился к лифту.