Страница:
— Вам лучше, молодой человек? — спросил профессор.
— Да, спасибо, господин профессор, — ответил Питер, который, действительно, почти совсем уже оправился от полученной травмы.
— А вы просто герой! — восхищенно произнёс профессор. — Кстати, как ваше имя?
— Питер.
— Просто Питер? Отлично! Так вот, Питер, если бы не вы, мне пришлось бы проститься с жизнью. И как это вы так ловко перехватили того мерзавца с ножом! Я даже глазом моргнуть не успел, как вы оказались между нами. От всей души благодарю вас, Питер! Теперь я ваш вечный должник.
— Пустяки, — смутился Питер.
— Хороши пустяки! — засмеялся профессор.
— Да нет, я не в том смысле. Скажите лучше, как вам одному удалось справиться с этими головорезами? Ведь вы были один, с пустыми руками…
— Лучшее оружие — это как раз пустые руки, — ответил довольный похвалой Питера профессор Магнус. — Дело в том, что я вот уже пятнадцать лет всерьёз занимаясь джиу-джитсу. А это, знаете ли, пострашнее дубинки или кастета. Вот и вся разгадка.
Питер с интересом посмотрел на руки профессора. Профессор, причём уже не молодой, — и джиу-джитсу! Странное сочетание, хотя и весьма полезное, как это выяснилось накануне.
— Кто это был? — опросил Питер, вспоминая погром в кафе.
— Рэкетиры, — коротко ответил профессор Магнус. — Совершенно неуправляемая стихия. Законы бессильны против них.
— Значит, это не обычная хулиганская выходка?
— Нет, нет, Питер, конечно, нет. За этими парнями стоят воротилы гангстерского мира. А эти — так, мелочь пузатая, одноразовые наёмники. Они даже не знают, кто им платит. Если бы мы вовремя не вмешались, они разнесли бы это кафе в пух и прах. Я тут недавно видел одну винную лавку после налёта рэкетиров, так, вы знаете, Питер, общественный туалет при вокзале показался бы вам дворцом по сравнению с этими развалинами. Так-то.
— Скажите, господин профессор, — спросил Питер, — вы всегда вмешиваетесь в подобные уличные драки?
— Я понимаю, Питер, одному за торжество справедливости бороться бессмысленно. Но я и не ставлю перед собой такой далеко идущей цели. Я просто по мере сил помогаю слабым и обиженным, тем более, что обладание приёмами прекрасной японской борьбы обязывает меня к этому. А сегодня была ещё одна причина, толкнувшая меня на эту авантюру. Дело в том, что я хорошо знаю хозяина кафе, милейшего и добрейшего человека, совершенно безобидного и неспособного постоять за себя…
«Где я видел это лицо? — мучительно вспоминал Питер, присматриваясь к профессору. — Где я его видел?»
В беседе прошло около двух часов. Обеденный перерыв Питера давно кончился, но юноша не собирался возвращаться в контору: ведь Крафт видел, что с ним случилось несчастье, и наверняка не будет предъявлять претензии; в противном случае пусть вычтет из его жалования полдня. Питер согласен был даже на это, так не хотелось ему расставаться с добрым чудаком-профессором… И всё-таки, где он мог видеть этого человека?
Пробило четыре часа пополудни, когда супруга профессора, высокая, полная, пышущая здоровьем женщина — госпожа Лиза, как отрекомендовал её профессор — подала чай. И только теперь в склонившейся над чашкой фигуре профессора Питер узнал…
— Вспомнил! Вспомнил, где я вас видел! — воскликнул юноша, вскакивая с кресла. — Отшельник Магнус!
То же долговязое тело, тот же нос, те же очки, та же копна длинных вьющихся волос, тот же острый, пытливый взгляд… Нет, Питер не мог ошибиться.
Профессор поднял голову от стола. В его глазах стояли испуг и растерянность.
— Тише, Питер, ради Бога, тише! — прошептал он, боязливо оглядываясь на дверь. — Да, действительно, одно время меня так называли, но об этом периоде моей жизни никто не знает, даже Лиза… А вам откуда это известно? — вдруг спросил профессор, подозрительно косясь на Питера.
Питер смутился. Он понял, что вторгся во что-то тайное и интимное, но теперь отступать было поздно.
— Господин профессор, я очень сожалею, если причинил вам боль.
— Откуда вы знаете? — настойчиво повторил профессор; голос его звучал глухо и настороженно.
— Так ведь вы жили недалеко от нашей деревни!
Профессор вскочил. Лицо его резко изменилось, губы затряслись, глаза засверкали сквозь стёкла очков.
— Вы… вы из той самой деревни? — зашептал он, дико вращая глазами и хватая юношу за рукав.
Питер испуганно отшатнулся. Он вдруг понял, что сказал что-то лишнее.
— Вы жили в той самой деревне? — повторил профессор, не выпуская руки юноши.
Питер кивнул.
— Да, господин Магнус, я родился и вырос в той самой деревне.
Питер видел, что его слова произвели на профессора потрясающее впечатление.
— Но как вам удалось спастись? Ведь вся деревня погибла! Отвечайте, Питер, это очень важно! — настойчиво потребовал профессор.
От нетерпения и волнения нос профессора покрылся капельками пота, тяжёлые роговые очки сползли на самый его кончик. Он тряс юношу за руку, сгорая от жгучего желания услышать, наконец, ответ.
Питер колебался. Он не знал, что замышляет профессор и что от него ожидать. Бурная реакция профессора на слова юноши родила в его душе внезапную подозрительность. Профессор заметил, что Питер колеблется, и попытался его успокоить:
— Не бойтесь, Питер, я ваш друг. Мне необходимо знать всю правду, вы не представляете себе, как это важно! Говорите, Питер, я вас умоляю!
И Питер сдался. Он рассказал всё, что знал, всё до мельчайших подробностей, не забыв упомянуть о своей замечательной способности управлять временем и сегодняшнем визите полковника Хамберга.
— Хамберг! — профессор нахмурился. — Вы попали в весьма скверную историю, мой дорогой друг. Этот тип ещё наделает вам пакостей.
— Профессор! — умоляюще произнёс Питер. — Вы видите, я был с вами откровенен. Моя судьба теперь в ваших руках. Но мне кажется, вы тоже что-то знаете. Расскажите, умоляю вас!..
Профессор задумался, незаметно наблюдая за Питером. Теперь уже у него возникли сомнения, стоит ли откровенничать с этим в общем-то незнакомым юношей. Но наконец он решился.
— Хорошо! Я вам всё расскажу. Но учтите, Питер, всё это должно остаться между нами. Договорились?
И профессор Магнус поведал Питеру следующую историю.
Всё началось около двадцати лет назад, когда Александр Магнус, тогда ещё студент, учился в Городском Университете на кафедре нетрадиционной физики. Там-то он впервые и познакомился с Робертом Вердье, своим сокурсником, маленьким незаметным человечком с чёрными глазами и смуглым неприметным лицом. Товарищами они не стали, но присущий обоим талант сблизил их. Тогда только начинались работы по синтезу Т-поля, и оба молодых человека приняли в этих работах самое деятельное участие, часами, а то и сутками просиживая в лаборатории за приборами и расчётами. В то время, как Александр отличался исключительной работоспособностью и добивался результатов благодаря именно этому своему свойству, Роберт, наоборот, над книгами корпел мало, схватывая всё на лету, и, по-видимому, принадлежал к роду вундеркиндов, так как оригинальность его мышления и порой неподдающаяся осмыслению логика ставили в тупик даже самых опытных преподавателей. Бесспорно, он был талантливей Магнуса, но если Магнус отличался напористостью и решительностью, то Вердье был безвольным, мягким, аморфным существом. Этими чертами его характера, а, вернее, его отсутствием, пользовались все, кому не лень. Используя разработки студента Вердье, многие преподаватели защитили диссертации, но маленький смуглый студент ни разу не высказался против столь явного воровства идей. Тем не менее, получая диплом с отличием и специально учреждённую Золотую медаль, Роберт Вердье уже имел за плечами несколько публикаций по нетрадиционной физике. После окончания университета пути бывших сокурсников разошлись. Вердье, спустя два года защитивший диссертацию, был замечен каким-то сановным лицом из военного министерства. Работами по синтезу Т-поля заинтересовались военные круги, усмотрев в новом виде излучения неограниченные возможности, в результате чего Роберт Вердье был приглашён работать в некую организацию, функционировавшую под эгидой военного министерства. Очень быстро руководство этой организации прибрало к рукам талантливого учёного, заставив его работать в нужном им направлении. Так была создана установка «ТТТ», способная излучать Т-лучи и синтезировать цилиндрическое Т-поле. Исключительность этого поля состояла в том, что его границы были резко очерчены, а интенсивность излучения внутри цилиндра была одинаковой во всём его объёме. Кроме того, при воздействии Т-излучения не происходило заражения местности, а уничтожалось только всё живое, включая растительность и микроорганизмы. Этот новый вид излучения вполне мог быть использован в медицине (малые дозы излучения воздействовали только на вирусы и микробы, оставаясь совершенно безвредными для человека), в сельском хозяйстве (для обеззараживания почвы, борьбы с сорняками и вредителями), а также в сугубо научных исследованиях, но военное ведомство видело в нём только оружие массового поражения и ничего больше. Возможно, Роберт Вердье в душе и протестовал против такого однобокого понимания сделанного им открытия (именно Вердье смог впервые синтезировать Т-поле, что и было зафиксировано как открытие), вслух он никогда не решался воспротивиться своим хозяевам. Он всегда был в тени, оставался незаметным, а военные монопольно пользовались его талантом учёного и мозгом первооткрывателя. Он стал игрушкой в их руках, хотя и очень страдал от этого. Вскоре в горах был создан полигон для испытаний установки «ТТТ», и Вердье перевезли туда, даже не спросив его согласия. После трагедии и последующей эвакуации полигона Роберт Вердье не выдержал и начал сильно пить. И вот, наконец, наступила развязка. Как-то раз, находясь буквально в невменяемом состоянии от выпитой дозы алкоголя, он попал под автомобиль и, не приходя в сознание, скончался в городской клинике. Мозг умер, но его творение теперь могло жить самостоятельно. Молодой физик, капитан Хамберг, обладавший скорее деловой жилкой, чем дарованием учёного, но отлично понимавший значение открытия Вердье, взялся за внедрение установки «ТТТ» в серийное производство. Министерство его поддержало, но Хамберг на этом не остановился. Хорошо изучив труды Вердье, он понял, что за Т-полем гораздо большее будущее, чем представлялось большинству его коллег. Он добился у министра открытия научно-исследовательского Центра по дополнительному изучению Т-поля, привлёк к работам всех учёных и исследователей, уже работавших в этой области раньше, и с энергией одержимого приступил к делу. Вердье не было, что очень тормозило работы, и всё же несколько лет спустя учёные Центра неожиданно получили поразительные результаты: выяснилось, что вокруг основного, или прямого, Т-поля существует косвенное Т-поле, «наводимое» основным, и толщина этого косвенного Т-слоя колеблется от пяти до двадцати метров, в зависимости от интенсивности основного Т-излучения. Но самое фантастическое заключалось в свойствах этого слоя. Оказывается, человек, подвергшийся косвенному Т-облучению, приобретал способность воздействовать на скорость и направление течения времени! Воздействию, разумеется, подвергалось не то абсолютное время, в котором живёт и непрерывно движется всё сущее, а собственное время этого человека, то есть то внутреннее время, в котором живёт он сам.
— Таким образом, ты, Питер, — продолжал профессор, незаметно переходя на «ты», — получил способность управлять временем благодаря косвенному Т-облучению. В тот день, когда погибла твоя деревня, ты сидел на дереве и, по-видимому, на несколько метров оказался выше «потолка» Т-цилиндра. Ты чудом уцелел, Питер, но будет ещё большим чудом, если ты уцелеешь сейчас. Люди, подобные Хамбергу, не оставят тебя в покое, особенно теперь, когда твоя тайна перестала быть таковой. Я могу только догадываться, каким образом Хамберг разыскал тебя и откуда он вообще узнал о твоём существовании, но теперь он наверняка будет преследовать тебя, пока ты не дашь согласие работать на него. Ты пока что единственный человек, обладающий этим свойством, и ему необходимо держать тебя в руках. Хамберг не дурак, он отлично понимает, что способность воздействовать на ход времени даёт человеку неограниченные возможности, и в первую очередь — в области разведки. Естественно, он боится, что тобой заинтересуются различные спецслужбы, а также воротилы уголовного мира и короли мафии. Представляешь, какой козырь они получат в твоём лице, если смогут завербовать тебя! А Хамберг мечтает единолично пользоваться тобой, в этом для меня нет теперь никаких сомнений. Его Центр сейчас работает над созданием такой установки, которая могла бы генерировать только косвенное Т-поле, сведя основное поле до минимальных размеров, то есть до точки. Но денег на такую установку у него нет, а использование старой установки, «ТТТ», в черте Города невозможно, так как сопряжено с опасностью для жизни миллионов людей. Таким образом, ты, Питер, являешься пока что единственным носителем этого необычного свойства, поэтому-то Хамберг так заинтересовался тобой. И теперь мне понятно, что именно благодаря твоему вмешательству в обычное течение времени я сегодня остался жив.
Питер сидел, ошеломлённый услышанным рассказом. Теперь для него многое прояснилось. Так вот, значит, кто повинен в смерти его матери, его отца, матери Лилиан, десятков людей, целой деревни! Нет, этого так оставлять нельзя! Виновные не должны остаться безнаказанными…
— Но, позвольте, профессор, — вдруг спросил Питер, очнувшись от своих невесёлых дум, — каково же ваше собственное участие в этих событиях? И откуда вам известно то, что, наверняка, скрыто от глаз простых смертных?
Профессор Магнус загадочно и печально улыбнулся, сверкнув ослепительно белыми зубами.
— Это отдельная история, Питер, но она неразрывно связана с предыдущей.
Профессор на минуту задумался, а затем продолжил:
— Обстоятельства сложились так, что в первое время после окончания университета у меня не было возможности работать над проблемой Т-поля. Диссертация моя касалась совершенно другой темы, преподавание в университете, которым я занялся в надежде поправить своё финансовое положение, отнимало много времени, — одним словом, существовало множество причин, препятствующих возвращению к прерванным разработкам, начавшихся ещё в студенческие годы. Но, встретив как-то Роберта Вердье, с которым давно уже не поддерживал связи, я узнал, что он работает в какой-то военной организации и находится на пороге открытия, способного осуществить синтез Т-поля. И тогда я отчётливо осознал, какую опасность для всего человечества представляют Т-лучи в руках военных. В то время я ещё не знал, насколько смертоносно их действие на человека, но предположить это было нетрудно. Затащив Вердье к себе, я выпытал у него суть будущего открытия, и этого краткого диалога мне хватило для того, чтобы затем самому заняться проблемой Т-поля. Я понял, что только я могу остановить назревающую катастрофу. Но я знал и то, что теперь, когда все разработки по этой теме находятся в руках военного министерства, открыто заниматься этой проблемой стало небезопасно. И тогда я заперся в своей домашней лаборатории и всерьёз занялся Т-полем. Я забросил все другие дела, оставил преподавание в университете, отказался от рецензирования научных статей, — словом, порвал все невидимые нити, связывавшие меня с внешним миром. Спустя несколько месяцев после открытия Вердье я самостоятельно пришёл к тем же выводам, что и мой бывший сокурсник. Мне удалось найти способ синтеза Т-поля с помощью гипотетической установки, которой, к сожалению, я не обладал. Но такую установку, как я узнал, уже создавали в военном ведомстве, и работы по её созданию близились к завершению. К тому времени я знал о Т-поле столько, сколько, пожалуй, не знал никто, кроме, разумеется, её крёстного отца — Роберта Вердье. Я решил держать под негласным контролем работы военного ведомства в этой области. Когда был создан испытательный полигон, я поселился в заброшенной хижине высоко в горах, чтобы иметь возможность наблюдать за его деятельностью. Тогда-то и родилась легенда об отшельнике Магнусе, которую, должен признаться, я сам и создал. Вот этим самыми руками я сконструировал и собрал некий прибор, который способен был реагировать на малейшую дозу Т-излучения в атмосфере. С его помощью я зафиксировал четырнадцать экспериментов, проводимых на полигоне и не выходящих за его пределы. Но потом был пятнадцатый… Пятнадцатый эксперимент стал трагедией. В отличие от тебя, Питер, я в тот день был слишком высоко, и косвенное Т-поле не достигло моей хижины, иначе бы я стал… Жаль, конечно, что я им не стал. Ну ничего, Питер, теперь мы с тобой вдвоём, а вдвоём мы горы свернём.
— Что же было дальше? — нетерпеливо спросил Питер.
— А дальше пришли солдаты и убрали мёртвые тела, как будто ничего не случилось. И мир так ничего и не узнал. А жаль… Потом я вернулся в Город, чуть позже глупо погиб Вердье, и, наконец, на сцене появился Хамберг… Я ни на мгновение не выпускал его из виду, параллельно продолжая работы по изучению Т-поля. В созданном Хамбергом Центре, куда он согнал учёных со всех концов страны, у меня оказалось много знакомых; через них я и узнавал последние новости. Теперь тебе ясно, Питер, откуда я черпал информацию. Я был в курсе всех событий, происходящих в Центре, хотя работы, связанные с проблемой Т-поля, считались секретными. Но человеческий язык, как говорится, без костей… Одним словом, я знал всё необходимое. Два года назад, проанализировав всё, что было известно о Т-поле, и проведя необходимые расчёты, я вплотную подошёл к созданию теории о влиянии косвенного Т-излучения на человека и возможности управлением скоростью течения времени. Это случилось на год раньше, чем тех же результатов добились в Центре Хамберга. Теперь я лидировал! А совсем недавно я получил неожиданное наследство, оставленное мне каким-то дальним родственником…
— Триста тысяч фунтов, — подсказал Питер.
— Верно, а ты откуда знаешь? — удивился профессор Магнус. — Ах, да… Ты же работаешь в конторе этого, как его, Крафта… Ну так вот, получив эти деньги, я решил легализовать свою деятельность, начав открытую борьбу с военным министерством. Деньги позволяли мне сделать это. Я решил учредить Фонд Защиты Человечества от произвола военных, поднять общественность на борьбу с милитаризацией нашего общества, — одним словом, начать активную антивоенную кампанию. Уверен, что у меня нашлось бы немало сторонников. Именно в Фонд Защиты я и решил вложить весь свой капитал, а этот ваш скупердяй Крафт чуть не задохнулся, когда я ему сообщил о своём намерении. Ну вот, пожалуй, и всё, Питер, что я могу тебе сообщить. Теперь необходимо разработать план совместных действий. Но я не спросил тебя, Питер, согласен ли ты принять участие в этой борьбе? Ведь у тебя могут быть свои планы и своё мнение на этот счёт. Возможно, ты захочешь принять предложение Хамберга.
— Согласен ли я! — Питер вскочил и забегал по комнате. — Согласен ли я! Да неужели вы могли подумать, профессор, что я, обладая теперь таким даром, смогу спокойно взирать на эти преступления! Нет, дорогой профессор, я теперь с вами до конца, до победного конца. А насчёт Хамберга вы зря меня поддели, — Питер укоризненно посмотрел на профессора Магнуса.
— Прости, Питер, это я так, по глупости, — смутился профессор.
— С Хамбергом мне не по пути, — продолжал юноша, — это ясно, как день. Он повинен в смерти моей матери, моего отца, моих земляков, матери моей Лилиан. Они должны быть отомщены. Теперь, когда вы всё мне рассказали, профессор, я знаю, что делать.
Профессор покачал головой.
— Мы не мстить должны, Питер. Наша цель гораздо шире: спасение человечества от надвигающейся опасности. Одна установка «ТТТ» способна натворить неописуемых бед, а представь себе, если Хамберг или кто-нибудь ему подобный получит власть над временем! Сотня молодцов, соответствующим образом накачанных идеологически и способных влиять на ход времени, сможет противостоять любой самой совершенной армии мира. Против них будет бессильно даже ядерное оружие, даже Т-поле. Стоит им лишь остановить время, и они — полные хозяева на земле. Ядерный гриб застынет в метре от них, не причинив им никакого вреда, а Т-лучи наткнутся на непреодолимую временную стену. Вот с чем мы должны бороться. А месть… Мы не на Корсике, Питер, чтобы всецело отдаваться этой пагубной страсти.
— Но ведь виновные должны быть наказаны! — горячо возразил Питер.
— Они будут наказаны, — твёрдо ответил профессор.
— Тогда я ваш! — воскликнул Питер, сверкая глазами.
— А я — твой, Питер!
Договор был скреплён крепким рукопожатием.
— Теперь перейдём к конкретным делам, — сказал профессор. — Это большая удача, что ты работаешь у Крафта. Завтра я заеду к вам в контору и попрошу твоего шефа поручить тебе ведение дел по учреждению Фонда Защиты. Я думаю, он не будет против. Тогда ты сможешь, Питер, встречаться со мной в любое время дня, а это, согласись, немаловажно. Далее, по поводу Хамберга. Хамберг дал тебе недельный срок на раздумья. Что ж, это срок немалый, за неделю мы должны сделать все дела и к следующей среде предать огласке готовящуюся авантюру военного министерства. Я постараюсь подготовить материалы для прессы и телевидения, и тогда мы сможем начать открытую борьбу с милитаристски настроенными кругами правительства. Иначе они придут к власти, и военная диктатура в стране обеспечена. А этого допустить мы никак не можем… И ещё, Питер, будь осторожен, сейчас от них можно ожидать всего. Не поддавайся на провокации, не лезь на рожон, пытайся выиграть время. В крайнем случае пускай в ход свою способность. Я и сам бы с удовольствием на неё посмотрел, но сейчас уже поздно….
— Как — поздно? — вскочил Питер; он только сейчас вспомнил о встрече с Лилиан.
На часах было без четверти восемь. А ровно в восемь в буковой аллее его будет ждать Лилиан.
— Я пропал! — в отчаянии прошептал Питер. — Теперь мне уже нипочём не успеть! Простите, профессор, мне надо бежать. Ведь Лилиан…
— На какой час назначена встреча? — деловито спросил профессор.
— На восемь.
— Быстро в машину! В восемь не обещаю, а минут десять девятого будешь на месте. Ну, быстрее!
Питера уговаривать не пришлось.
— Спасибо, дорогой профессор! — бросил он на бегу.
Ни юноше, ни умудрённому опытом профессору даже в голову не пришло, что стоит лишь Питеру захотеть, и он успеет на любую встречу, в любом месте и в любое время — воспользуйся он только своей уникальной способностью вмешиваться в обычный ход времени. Но ни тот, ни другой даже не вспомнили об этом.
Машина стрелой неслась по Городу. Вот, наконец, и городской парк. Маленький «форд» резко затормозил.
— Профессор, пойдёмте со мной, я вас познакомлю с моей Лилиан, — сказал Питер, выскакивая из машины.
— С удовольствием! — ответил профессор Магнус, на минуту было заколебавшись.
Лилиан уже ждала. В глазах её стояли слёзы и немой укор.
— Лилиан! — воскликнул Питер, подбегая к ней, но профессор опередил его.
— Простите моего юного друга, дорогая Лилиан — разрешите, я вас буду так называть, — но это я во всём виноват, — сказал профессор Магнус с обворожительной улыбкой. — Это я его задержал.
Девушка удивлённо переводила взгляд с одного мужчины на другого.
— Лилиан, это профессор Магнус, мой друг, — сказал Питер, с нежностью глядя на девушку.
Долговязая фигура профессора изогнулась в поклоне.
— Не сердитесь на нас, милая девушка. Наш друг вам всё объяснит. А мне пора. Не смею вас больше задерживать. До встречи, Питер. Завтра я заеду к вам в контору.
С этими словами профессор растаял в темноте.
— Питер, что случилось? — с тревогой спросила Лилиан, когда молодые люди остались наедине. — Я так испугалась за тебя! Ведь ты никогда не опаздывал. Кто этот человек? И что у тебя с головой?
— Хорошая моя Лилиан! — прошептал Питер, взяв девушку за руки. — Я тебе всё, всё расскажу! Ты должна это знать.
В этот вечер молодые люди дольше обычного задержались в парке. Питер поведал девушке всё, что знал, включая предложение Хамберга. Теперь между ними не было тайн. Словно тяжкий груз свалился с плеч юноши.
— Бедный, бедный Питер! — шептала Лилиан, потрясённая услышанным. — Как я за тебя боюсь!
Несмотря на сгущавшиеся над молодыми людьми тучи Питер был на седьмом небе от счастья. Она боится за него. За него!
— Я буду осторожен, Лилиан! Но и ты береги себя, очень тебя прошу. Если с тобой что-нибудь случится, я… я умру…
— Питер! — она крепко обняла его и поцеловала в губы. — Мой Питер.
В этот вечер они признались друг другу в любви.
Глава восьмая
— Да, спасибо, господин профессор, — ответил Питер, который, действительно, почти совсем уже оправился от полученной травмы.
— А вы просто герой! — восхищенно произнёс профессор. — Кстати, как ваше имя?
— Питер.
— Просто Питер? Отлично! Так вот, Питер, если бы не вы, мне пришлось бы проститься с жизнью. И как это вы так ловко перехватили того мерзавца с ножом! Я даже глазом моргнуть не успел, как вы оказались между нами. От всей души благодарю вас, Питер! Теперь я ваш вечный должник.
— Пустяки, — смутился Питер.
— Хороши пустяки! — засмеялся профессор.
— Да нет, я не в том смысле. Скажите лучше, как вам одному удалось справиться с этими головорезами? Ведь вы были один, с пустыми руками…
— Лучшее оружие — это как раз пустые руки, — ответил довольный похвалой Питера профессор Магнус. — Дело в том, что я вот уже пятнадцать лет всерьёз занимаясь джиу-джитсу. А это, знаете ли, пострашнее дубинки или кастета. Вот и вся разгадка.
Питер с интересом посмотрел на руки профессора. Профессор, причём уже не молодой, — и джиу-джитсу! Странное сочетание, хотя и весьма полезное, как это выяснилось накануне.
— Кто это был? — опросил Питер, вспоминая погром в кафе.
— Рэкетиры, — коротко ответил профессор Магнус. — Совершенно неуправляемая стихия. Законы бессильны против них.
— Значит, это не обычная хулиганская выходка?
— Нет, нет, Питер, конечно, нет. За этими парнями стоят воротилы гангстерского мира. А эти — так, мелочь пузатая, одноразовые наёмники. Они даже не знают, кто им платит. Если бы мы вовремя не вмешались, они разнесли бы это кафе в пух и прах. Я тут недавно видел одну винную лавку после налёта рэкетиров, так, вы знаете, Питер, общественный туалет при вокзале показался бы вам дворцом по сравнению с этими развалинами. Так-то.
— Скажите, господин профессор, — спросил Питер, — вы всегда вмешиваетесь в подобные уличные драки?
— Я понимаю, Питер, одному за торжество справедливости бороться бессмысленно. Но я и не ставлю перед собой такой далеко идущей цели. Я просто по мере сил помогаю слабым и обиженным, тем более, что обладание приёмами прекрасной японской борьбы обязывает меня к этому. А сегодня была ещё одна причина, толкнувшая меня на эту авантюру. Дело в том, что я хорошо знаю хозяина кафе, милейшего и добрейшего человека, совершенно безобидного и неспособного постоять за себя…
«Где я видел это лицо? — мучительно вспоминал Питер, присматриваясь к профессору. — Где я его видел?»
В беседе прошло около двух часов. Обеденный перерыв Питера давно кончился, но юноша не собирался возвращаться в контору: ведь Крафт видел, что с ним случилось несчастье, и наверняка не будет предъявлять претензии; в противном случае пусть вычтет из его жалования полдня. Питер согласен был даже на это, так не хотелось ему расставаться с добрым чудаком-профессором… И всё-таки, где он мог видеть этого человека?
Пробило четыре часа пополудни, когда супруга профессора, высокая, полная, пышущая здоровьем женщина — госпожа Лиза, как отрекомендовал её профессор — подала чай. И только теперь в склонившейся над чашкой фигуре профессора Питер узнал…
— Вспомнил! Вспомнил, где я вас видел! — воскликнул юноша, вскакивая с кресла. — Отшельник Магнус!
То же долговязое тело, тот же нос, те же очки, та же копна длинных вьющихся волос, тот же острый, пытливый взгляд… Нет, Питер не мог ошибиться.
Профессор поднял голову от стола. В его глазах стояли испуг и растерянность.
— Тише, Питер, ради Бога, тише! — прошептал он, боязливо оглядываясь на дверь. — Да, действительно, одно время меня так называли, но об этом периоде моей жизни никто не знает, даже Лиза… А вам откуда это известно? — вдруг спросил профессор, подозрительно косясь на Питера.
Питер смутился. Он понял, что вторгся во что-то тайное и интимное, но теперь отступать было поздно.
— Господин профессор, я очень сожалею, если причинил вам боль.
— Откуда вы знаете? — настойчиво повторил профессор; голос его звучал глухо и настороженно.
— Так ведь вы жили недалеко от нашей деревни!
Профессор вскочил. Лицо его резко изменилось, губы затряслись, глаза засверкали сквозь стёкла очков.
— Вы… вы из той самой деревни? — зашептал он, дико вращая глазами и хватая юношу за рукав.
Питер испуганно отшатнулся. Он вдруг понял, что сказал что-то лишнее.
— Вы жили в той самой деревне? — повторил профессор, не выпуская руки юноши.
Питер кивнул.
— Да, господин Магнус, я родился и вырос в той самой деревне.
Питер видел, что его слова произвели на профессора потрясающее впечатление.
— Но как вам удалось спастись? Ведь вся деревня погибла! Отвечайте, Питер, это очень важно! — настойчиво потребовал профессор.
От нетерпения и волнения нос профессора покрылся капельками пота, тяжёлые роговые очки сползли на самый его кончик. Он тряс юношу за руку, сгорая от жгучего желания услышать, наконец, ответ.
Питер колебался. Он не знал, что замышляет профессор и что от него ожидать. Бурная реакция профессора на слова юноши родила в его душе внезапную подозрительность. Профессор заметил, что Питер колеблется, и попытался его успокоить:
— Не бойтесь, Питер, я ваш друг. Мне необходимо знать всю правду, вы не представляете себе, как это важно! Говорите, Питер, я вас умоляю!
И Питер сдался. Он рассказал всё, что знал, всё до мельчайших подробностей, не забыв упомянуть о своей замечательной способности управлять временем и сегодняшнем визите полковника Хамберга.
— Хамберг! — профессор нахмурился. — Вы попали в весьма скверную историю, мой дорогой друг. Этот тип ещё наделает вам пакостей.
— Профессор! — умоляюще произнёс Питер. — Вы видите, я был с вами откровенен. Моя судьба теперь в ваших руках. Но мне кажется, вы тоже что-то знаете. Расскажите, умоляю вас!..
Профессор задумался, незаметно наблюдая за Питером. Теперь уже у него возникли сомнения, стоит ли откровенничать с этим в общем-то незнакомым юношей. Но наконец он решился.
— Хорошо! Я вам всё расскажу. Но учтите, Питер, всё это должно остаться между нами. Договорились?
И профессор Магнус поведал Питеру следующую историю.
Всё началось около двадцати лет назад, когда Александр Магнус, тогда ещё студент, учился в Городском Университете на кафедре нетрадиционной физики. Там-то он впервые и познакомился с Робертом Вердье, своим сокурсником, маленьким незаметным человечком с чёрными глазами и смуглым неприметным лицом. Товарищами они не стали, но присущий обоим талант сблизил их. Тогда только начинались работы по синтезу Т-поля, и оба молодых человека приняли в этих работах самое деятельное участие, часами, а то и сутками просиживая в лаборатории за приборами и расчётами. В то время, как Александр отличался исключительной работоспособностью и добивался результатов благодаря именно этому своему свойству, Роберт, наоборот, над книгами корпел мало, схватывая всё на лету, и, по-видимому, принадлежал к роду вундеркиндов, так как оригинальность его мышления и порой неподдающаяся осмыслению логика ставили в тупик даже самых опытных преподавателей. Бесспорно, он был талантливей Магнуса, но если Магнус отличался напористостью и решительностью, то Вердье был безвольным, мягким, аморфным существом. Этими чертами его характера, а, вернее, его отсутствием, пользовались все, кому не лень. Используя разработки студента Вердье, многие преподаватели защитили диссертации, но маленький смуглый студент ни разу не высказался против столь явного воровства идей. Тем не менее, получая диплом с отличием и специально учреждённую Золотую медаль, Роберт Вердье уже имел за плечами несколько публикаций по нетрадиционной физике. После окончания университета пути бывших сокурсников разошлись. Вердье, спустя два года защитивший диссертацию, был замечен каким-то сановным лицом из военного министерства. Работами по синтезу Т-поля заинтересовались военные круги, усмотрев в новом виде излучения неограниченные возможности, в результате чего Роберт Вердье был приглашён работать в некую организацию, функционировавшую под эгидой военного министерства. Очень быстро руководство этой организации прибрало к рукам талантливого учёного, заставив его работать в нужном им направлении. Так была создана установка «ТТТ», способная излучать Т-лучи и синтезировать цилиндрическое Т-поле. Исключительность этого поля состояла в том, что его границы были резко очерчены, а интенсивность излучения внутри цилиндра была одинаковой во всём его объёме. Кроме того, при воздействии Т-излучения не происходило заражения местности, а уничтожалось только всё живое, включая растительность и микроорганизмы. Этот новый вид излучения вполне мог быть использован в медицине (малые дозы излучения воздействовали только на вирусы и микробы, оставаясь совершенно безвредными для человека), в сельском хозяйстве (для обеззараживания почвы, борьбы с сорняками и вредителями), а также в сугубо научных исследованиях, но военное ведомство видело в нём только оружие массового поражения и ничего больше. Возможно, Роберт Вердье в душе и протестовал против такого однобокого понимания сделанного им открытия (именно Вердье смог впервые синтезировать Т-поле, что и было зафиксировано как открытие), вслух он никогда не решался воспротивиться своим хозяевам. Он всегда был в тени, оставался незаметным, а военные монопольно пользовались его талантом учёного и мозгом первооткрывателя. Он стал игрушкой в их руках, хотя и очень страдал от этого. Вскоре в горах был создан полигон для испытаний установки «ТТТ», и Вердье перевезли туда, даже не спросив его согласия. После трагедии и последующей эвакуации полигона Роберт Вердье не выдержал и начал сильно пить. И вот, наконец, наступила развязка. Как-то раз, находясь буквально в невменяемом состоянии от выпитой дозы алкоголя, он попал под автомобиль и, не приходя в сознание, скончался в городской клинике. Мозг умер, но его творение теперь могло жить самостоятельно. Молодой физик, капитан Хамберг, обладавший скорее деловой жилкой, чем дарованием учёного, но отлично понимавший значение открытия Вердье, взялся за внедрение установки «ТТТ» в серийное производство. Министерство его поддержало, но Хамберг на этом не остановился. Хорошо изучив труды Вердье, он понял, что за Т-полем гораздо большее будущее, чем представлялось большинству его коллег. Он добился у министра открытия научно-исследовательского Центра по дополнительному изучению Т-поля, привлёк к работам всех учёных и исследователей, уже работавших в этой области раньше, и с энергией одержимого приступил к делу. Вердье не было, что очень тормозило работы, и всё же несколько лет спустя учёные Центра неожиданно получили поразительные результаты: выяснилось, что вокруг основного, или прямого, Т-поля существует косвенное Т-поле, «наводимое» основным, и толщина этого косвенного Т-слоя колеблется от пяти до двадцати метров, в зависимости от интенсивности основного Т-излучения. Но самое фантастическое заключалось в свойствах этого слоя. Оказывается, человек, подвергшийся косвенному Т-облучению, приобретал способность воздействовать на скорость и направление течения времени! Воздействию, разумеется, подвергалось не то абсолютное время, в котором живёт и непрерывно движется всё сущее, а собственное время этого человека, то есть то внутреннее время, в котором живёт он сам.
— Таким образом, ты, Питер, — продолжал профессор, незаметно переходя на «ты», — получил способность управлять временем благодаря косвенному Т-облучению. В тот день, когда погибла твоя деревня, ты сидел на дереве и, по-видимому, на несколько метров оказался выше «потолка» Т-цилиндра. Ты чудом уцелел, Питер, но будет ещё большим чудом, если ты уцелеешь сейчас. Люди, подобные Хамбергу, не оставят тебя в покое, особенно теперь, когда твоя тайна перестала быть таковой. Я могу только догадываться, каким образом Хамберг разыскал тебя и откуда он вообще узнал о твоём существовании, но теперь он наверняка будет преследовать тебя, пока ты не дашь согласие работать на него. Ты пока что единственный человек, обладающий этим свойством, и ему необходимо держать тебя в руках. Хамберг не дурак, он отлично понимает, что способность воздействовать на ход времени даёт человеку неограниченные возможности, и в первую очередь — в области разведки. Естественно, он боится, что тобой заинтересуются различные спецслужбы, а также воротилы уголовного мира и короли мафии. Представляешь, какой козырь они получат в твоём лице, если смогут завербовать тебя! А Хамберг мечтает единолично пользоваться тобой, в этом для меня нет теперь никаких сомнений. Его Центр сейчас работает над созданием такой установки, которая могла бы генерировать только косвенное Т-поле, сведя основное поле до минимальных размеров, то есть до точки. Но денег на такую установку у него нет, а использование старой установки, «ТТТ», в черте Города невозможно, так как сопряжено с опасностью для жизни миллионов людей. Таким образом, ты, Питер, являешься пока что единственным носителем этого необычного свойства, поэтому-то Хамберг так заинтересовался тобой. И теперь мне понятно, что именно благодаря твоему вмешательству в обычное течение времени я сегодня остался жив.
Питер сидел, ошеломлённый услышанным рассказом. Теперь для него многое прояснилось. Так вот, значит, кто повинен в смерти его матери, его отца, матери Лилиан, десятков людей, целой деревни! Нет, этого так оставлять нельзя! Виновные не должны остаться безнаказанными…
— Но, позвольте, профессор, — вдруг спросил Питер, очнувшись от своих невесёлых дум, — каково же ваше собственное участие в этих событиях? И откуда вам известно то, что, наверняка, скрыто от глаз простых смертных?
Профессор Магнус загадочно и печально улыбнулся, сверкнув ослепительно белыми зубами.
— Это отдельная история, Питер, но она неразрывно связана с предыдущей.
Профессор на минуту задумался, а затем продолжил:
— Обстоятельства сложились так, что в первое время после окончания университета у меня не было возможности работать над проблемой Т-поля. Диссертация моя касалась совершенно другой темы, преподавание в университете, которым я занялся в надежде поправить своё финансовое положение, отнимало много времени, — одним словом, существовало множество причин, препятствующих возвращению к прерванным разработкам, начавшихся ещё в студенческие годы. Но, встретив как-то Роберта Вердье, с которым давно уже не поддерживал связи, я узнал, что он работает в какой-то военной организации и находится на пороге открытия, способного осуществить синтез Т-поля. И тогда я отчётливо осознал, какую опасность для всего человечества представляют Т-лучи в руках военных. В то время я ещё не знал, насколько смертоносно их действие на человека, но предположить это было нетрудно. Затащив Вердье к себе, я выпытал у него суть будущего открытия, и этого краткого диалога мне хватило для того, чтобы затем самому заняться проблемой Т-поля. Я понял, что только я могу остановить назревающую катастрофу. Но я знал и то, что теперь, когда все разработки по этой теме находятся в руках военного министерства, открыто заниматься этой проблемой стало небезопасно. И тогда я заперся в своей домашней лаборатории и всерьёз занялся Т-полем. Я забросил все другие дела, оставил преподавание в университете, отказался от рецензирования научных статей, — словом, порвал все невидимые нити, связывавшие меня с внешним миром. Спустя несколько месяцев после открытия Вердье я самостоятельно пришёл к тем же выводам, что и мой бывший сокурсник. Мне удалось найти способ синтеза Т-поля с помощью гипотетической установки, которой, к сожалению, я не обладал. Но такую установку, как я узнал, уже создавали в военном ведомстве, и работы по её созданию близились к завершению. К тому времени я знал о Т-поле столько, сколько, пожалуй, не знал никто, кроме, разумеется, её крёстного отца — Роберта Вердье. Я решил держать под негласным контролем работы военного ведомства в этой области. Когда был создан испытательный полигон, я поселился в заброшенной хижине высоко в горах, чтобы иметь возможность наблюдать за его деятельностью. Тогда-то и родилась легенда об отшельнике Магнусе, которую, должен признаться, я сам и создал. Вот этим самыми руками я сконструировал и собрал некий прибор, который способен был реагировать на малейшую дозу Т-излучения в атмосфере. С его помощью я зафиксировал четырнадцать экспериментов, проводимых на полигоне и не выходящих за его пределы. Но потом был пятнадцатый… Пятнадцатый эксперимент стал трагедией. В отличие от тебя, Питер, я в тот день был слишком высоко, и косвенное Т-поле не достигло моей хижины, иначе бы я стал… Жаль, конечно, что я им не стал. Ну ничего, Питер, теперь мы с тобой вдвоём, а вдвоём мы горы свернём.
— Что же было дальше? — нетерпеливо спросил Питер.
— А дальше пришли солдаты и убрали мёртвые тела, как будто ничего не случилось. И мир так ничего и не узнал. А жаль… Потом я вернулся в Город, чуть позже глупо погиб Вердье, и, наконец, на сцене появился Хамберг… Я ни на мгновение не выпускал его из виду, параллельно продолжая работы по изучению Т-поля. В созданном Хамбергом Центре, куда он согнал учёных со всех концов страны, у меня оказалось много знакомых; через них я и узнавал последние новости. Теперь тебе ясно, Питер, откуда я черпал информацию. Я был в курсе всех событий, происходящих в Центре, хотя работы, связанные с проблемой Т-поля, считались секретными. Но человеческий язык, как говорится, без костей… Одним словом, я знал всё необходимое. Два года назад, проанализировав всё, что было известно о Т-поле, и проведя необходимые расчёты, я вплотную подошёл к созданию теории о влиянии косвенного Т-излучения на человека и возможности управлением скоростью течения времени. Это случилось на год раньше, чем тех же результатов добились в Центре Хамберга. Теперь я лидировал! А совсем недавно я получил неожиданное наследство, оставленное мне каким-то дальним родственником…
— Триста тысяч фунтов, — подсказал Питер.
— Верно, а ты откуда знаешь? — удивился профессор Магнус. — Ах, да… Ты же работаешь в конторе этого, как его, Крафта… Ну так вот, получив эти деньги, я решил легализовать свою деятельность, начав открытую борьбу с военным министерством. Деньги позволяли мне сделать это. Я решил учредить Фонд Защиты Человечества от произвола военных, поднять общественность на борьбу с милитаризацией нашего общества, — одним словом, начать активную антивоенную кампанию. Уверен, что у меня нашлось бы немало сторонников. Именно в Фонд Защиты я и решил вложить весь свой капитал, а этот ваш скупердяй Крафт чуть не задохнулся, когда я ему сообщил о своём намерении. Ну вот, пожалуй, и всё, Питер, что я могу тебе сообщить. Теперь необходимо разработать план совместных действий. Но я не спросил тебя, Питер, согласен ли ты принять участие в этой борьбе? Ведь у тебя могут быть свои планы и своё мнение на этот счёт. Возможно, ты захочешь принять предложение Хамберга.
— Согласен ли я! — Питер вскочил и забегал по комнате. — Согласен ли я! Да неужели вы могли подумать, профессор, что я, обладая теперь таким даром, смогу спокойно взирать на эти преступления! Нет, дорогой профессор, я теперь с вами до конца, до победного конца. А насчёт Хамберга вы зря меня поддели, — Питер укоризненно посмотрел на профессора Магнуса.
— Прости, Питер, это я так, по глупости, — смутился профессор.
— С Хамбергом мне не по пути, — продолжал юноша, — это ясно, как день. Он повинен в смерти моей матери, моего отца, моих земляков, матери моей Лилиан. Они должны быть отомщены. Теперь, когда вы всё мне рассказали, профессор, я знаю, что делать.
Профессор покачал головой.
— Мы не мстить должны, Питер. Наша цель гораздо шире: спасение человечества от надвигающейся опасности. Одна установка «ТТТ» способна натворить неописуемых бед, а представь себе, если Хамберг или кто-нибудь ему подобный получит власть над временем! Сотня молодцов, соответствующим образом накачанных идеологически и способных влиять на ход времени, сможет противостоять любой самой совершенной армии мира. Против них будет бессильно даже ядерное оружие, даже Т-поле. Стоит им лишь остановить время, и они — полные хозяева на земле. Ядерный гриб застынет в метре от них, не причинив им никакого вреда, а Т-лучи наткнутся на непреодолимую временную стену. Вот с чем мы должны бороться. А месть… Мы не на Корсике, Питер, чтобы всецело отдаваться этой пагубной страсти.
— Но ведь виновные должны быть наказаны! — горячо возразил Питер.
— Они будут наказаны, — твёрдо ответил профессор.
— Тогда я ваш! — воскликнул Питер, сверкая глазами.
— А я — твой, Питер!
Договор был скреплён крепким рукопожатием.
— Теперь перейдём к конкретным делам, — сказал профессор. — Это большая удача, что ты работаешь у Крафта. Завтра я заеду к вам в контору и попрошу твоего шефа поручить тебе ведение дел по учреждению Фонда Защиты. Я думаю, он не будет против. Тогда ты сможешь, Питер, встречаться со мной в любое время дня, а это, согласись, немаловажно. Далее, по поводу Хамберга. Хамберг дал тебе недельный срок на раздумья. Что ж, это срок немалый, за неделю мы должны сделать все дела и к следующей среде предать огласке готовящуюся авантюру военного министерства. Я постараюсь подготовить материалы для прессы и телевидения, и тогда мы сможем начать открытую борьбу с милитаристски настроенными кругами правительства. Иначе они придут к власти, и военная диктатура в стране обеспечена. А этого допустить мы никак не можем… И ещё, Питер, будь осторожен, сейчас от них можно ожидать всего. Не поддавайся на провокации, не лезь на рожон, пытайся выиграть время. В крайнем случае пускай в ход свою способность. Я и сам бы с удовольствием на неё посмотрел, но сейчас уже поздно….
— Как — поздно? — вскочил Питер; он только сейчас вспомнил о встрече с Лилиан.
На часах было без четверти восемь. А ровно в восемь в буковой аллее его будет ждать Лилиан.
— Я пропал! — в отчаянии прошептал Питер. — Теперь мне уже нипочём не успеть! Простите, профессор, мне надо бежать. Ведь Лилиан…
— На какой час назначена встреча? — деловито спросил профессор.
— На восемь.
— Быстро в машину! В восемь не обещаю, а минут десять девятого будешь на месте. Ну, быстрее!
Питера уговаривать не пришлось.
— Спасибо, дорогой профессор! — бросил он на бегу.
Ни юноше, ни умудрённому опытом профессору даже в голову не пришло, что стоит лишь Питеру захотеть, и он успеет на любую встречу, в любом месте и в любое время — воспользуйся он только своей уникальной способностью вмешиваться в обычный ход времени. Но ни тот, ни другой даже не вспомнили об этом.
Машина стрелой неслась по Городу. Вот, наконец, и городской парк. Маленький «форд» резко затормозил.
— Профессор, пойдёмте со мной, я вас познакомлю с моей Лилиан, — сказал Питер, выскакивая из машины.
— С удовольствием! — ответил профессор Магнус, на минуту было заколебавшись.
Лилиан уже ждала. В глазах её стояли слёзы и немой укор.
— Лилиан! — воскликнул Питер, подбегая к ней, но профессор опередил его.
— Простите моего юного друга, дорогая Лилиан — разрешите, я вас буду так называть, — но это я во всём виноват, — сказал профессор Магнус с обворожительной улыбкой. — Это я его задержал.
Девушка удивлённо переводила взгляд с одного мужчины на другого.
— Лилиан, это профессор Магнус, мой друг, — сказал Питер, с нежностью глядя на девушку.
Долговязая фигура профессора изогнулась в поклоне.
— Не сердитесь на нас, милая девушка. Наш друг вам всё объяснит. А мне пора. Не смею вас больше задерживать. До встречи, Питер. Завтра я заеду к вам в контору.
С этими словами профессор растаял в темноте.
— Питер, что случилось? — с тревогой спросила Лилиан, когда молодые люди остались наедине. — Я так испугалась за тебя! Ведь ты никогда не опаздывал. Кто этот человек? И что у тебя с головой?
— Хорошая моя Лилиан! — прошептал Питер, взяв девушку за руки. — Я тебе всё, всё расскажу! Ты должна это знать.
В этот вечер молодые люди дольше обычного задержались в парке. Питер поведал девушке всё, что знал, включая предложение Хамберга. Теперь между ними не было тайн. Словно тяжкий груз свалился с плеч юноши.
— Бедный, бедный Питер! — шептала Лилиан, потрясённая услышанным. — Как я за тебя боюсь!
Несмотря на сгущавшиеся над молодыми людьми тучи Питер был на седьмом небе от счастья. Она боится за него. За него!
— Я буду осторожен, Лилиан! Но и ты береги себя, очень тебя прошу. Если с тобой что-нибудь случится, я… я умру…
— Питер! — она крепко обняла его и поцеловала в губы. — Мой Питер.
В этот вечер они признались друг другу в любви.
Глава восьмая
На следующий день утром профессора Магнуса внезапно вызвали в полицейский участок. В течение двух долгих часов немолодой инспектор подробно расспрашивал его о вчерашнем инциденте в кафе, потом незаметно перешёл к условиям жизни профессора, его семье, доходах, роде занятий, особенно остановился на недавно полученном наследстве, планах на будущее, знакомствах, а в заключение поинтересовался отношением профессора к политике правительства. Потом его отпустили.