Страница:
— А по-твоему, Леля чужая нам? — строго спросила она и категорически возвестила:
— Леля родная!
— Леля — да, но… — пыталась отбиваться Далила.
Однако тетушка и слушать ее не хотела.
— А невестка Леле, по-твоему, абсолютно чужой человек? — наступала она.
— Невестка — да, но…
— Невестка родная! А невестка Лелина разве виновата, что у ее первого мужа есть родная племянница?
Или она с первым мужем из-за тебя ругаться должна?
У них общие дети. Поэтому племянница ей родная.
У племянницы, кстати, и так беда, потолок обвалился. Разве она нам не родная?
— Племянница — да, но…
— А может ли эта племянница начальнице своей отказать? Ты хочешь, чтобы она лишилась работы?
— Начальница — да, но…
— А начальница может отказать своей лучшей соседке? Они на Большой Конюшенной прожили всю жизнь дверь в дверь. И что ей теперь, спокойненько наблюдать, как гибнет младенец, мальчик, которого она нянчила на руках? И Миша Романов, я уверена, этого мальчика знает. Мальчик нам не чужой…
— Все! Ты меня умотала! — взвыла Далила.
Тетушка невозмутимо осведомилась:
— Прости, не расслышала, что я тебя?
— Убедила. Действительно, он нам родной человек, этот мальчик. Пусть приходит. Клянусь! Все сделаю для него!
Мара умильно поинтересовалась:
— Тогда, может, я дам ему номер сотового?
— Моего? — изумилась Далила.
— Разумеется, у меня же нет сотового.
— Конечно, конечно, дай.
— Возможно, придется ему оказать скорую помощь, — пояснила тетушка Мара.
Тут уж Далила взбесилась:
— Что? Я буду консультировать человека с депрессией по сотовому телефону? Ты хочешь меня разорить? Впрочем, что это я? Человек-то родной. И не аргумент, что ты сама боишься лишний раз позвонить единственной племяннице на мобильный. Кто ты такая? Ты всего лишь какая-то тетушка, а он целый сын соседки начальницы невестки тещи…
Далила сделала паузу и, осознав бесполезность затеи, отказалась перечислять.
— Тьфу! — сплюнула она зло. — Я запуталась. Разумеется, дай. Обязательно дай ему номер.
Старушка обиженно произнесла:
— Пожалуй, я лучше не буду давать.
— Я должна тебя уговаривать? — поразилась Далила. — Что ж, изволь, я тебя уговариваю. Милая моя, я тебя очень прошу, дай, пожалуйста, мальчику мой телефонный номер. Пусть и днем, и ночью звонит, не стесняясь. Я буду ему всегда и во всем помогать. Я берусь за него основательно.
— Слава богу, раз ты взялась, значит, мальчик спасен, — облегченно вздохнула тетушка Мара, великодушно прощая племянницу за фиглярство.
Пока Далила, жадно хватая воздух, поражалась тактике и упорству старушки, та просветленно произнесла:
— Пойду порадую Лелечку. Прощай, моя милая.
Глава 8
Глава 9
Глава 10
— Леля родная!
— Леля — да, но… — пыталась отбиваться Далила.
Однако тетушка и слушать ее не хотела.
— А невестка Леле, по-твоему, абсолютно чужой человек? — наступала она.
— Невестка — да, но…
— Невестка родная! А невестка Лелина разве виновата, что у ее первого мужа есть родная племянница?
Или она с первым мужем из-за тебя ругаться должна?
У них общие дети. Поэтому племянница ей родная.
У племянницы, кстати, и так беда, потолок обвалился. Разве она нам не родная?
— Племянница — да, но…
— А может ли эта племянница начальнице своей отказать? Ты хочешь, чтобы она лишилась работы?
— Начальница — да, но…
— А начальница может отказать своей лучшей соседке? Они на Большой Конюшенной прожили всю жизнь дверь в дверь. И что ей теперь, спокойненько наблюдать, как гибнет младенец, мальчик, которого она нянчила на руках? И Миша Романов, я уверена, этого мальчика знает. Мальчик нам не чужой…
— Все! Ты меня умотала! — взвыла Далила.
Тетушка невозмутимо осведомилась:
— Прости, не расслышала, что я тебя?
— Убедила. Действительно, он нам родной человек, этот мальчик. Пусть приходит. Клянусь! Все сделаю для него!
Мара умильно поинтересовалась:
— Тогда, может, я дам ему номер сотового?
— Моего? — изумилась Далила.
— Разумеется, у меня же нет сотового.
— Конечно, конечно, дай.
— Возможно, придется ему оказать скорую помощь, — пояснила тетушка Мара.
Тут уж Далила взбесилась:
— Что? Я буду консультировать человека с депрессией по сотовому телефону? Ты хочешь меня разорить? Впрочем, что это я? Человек-то родной. И не аргумент, что ты сама боишься лишний раз позвонить единственной племяннице на мобильный. Кто ты такая? Ты всего лишь какая-то тетушка, а он целый сын соседки начальницы невестки тещи…
Далила сделала паузу и, осознав бесполезность затеи, отказалась перечислять.
— Тьфу! — сплюнула она зло. — Я запуталась. Разумеется, дай. Обязательно дай ему номер.
Старушка обиженно произнесла:
— Пожалуй, я лучше не буду давать.
— Я должна тебя уговаривать? — поразилась Далила. — Что ж, изволь, я тебя уговариваю. Милая моя, я тебя очень прошу, дай, пожалуйста, мальчику мой телефонный номер. Пусть и днем, и ночью звонит, не стесняясь. Я буду ему всегда и во всем помогать. Я берусь за него основательно.
— Слава богу, раз ты взялась, значит, мальчик спасен, — облегченно вздохнула тетушка Мара, великодушно прощая племянницу за фиглярство.
Пока Далила, жадно хватая воздух, поражалась тактике и упорству старушки, та просветленно произнесла:
— Пойду порадую Лелечку. Прощай, моя милая.
Глава 8
«Проблемы множатся, а я одна. Хоть бери и клонируй себя», — подумала Далила, распростившись с тетушкой Марой.
Она даже не подозревала, как шустро множатся ее проблемы. День стремительно приближался к концу, а Далилу еще ожидала тьма впечатлений.
Взглянув на часы, она удивилась, что Евгений запаздывает.
«Коли так, — зевая, решила она, — можно пока вздремнуть. Раз уж я всем сильно понадобилась, постараюсь быть в форме. А если Женька не загулял и все же придет, то разбудит: дверь я оставлю открытой, раз обещала».
Далила протопала в прихожую, открыла замок и отправилась в спальню. Лишь увидев кровать, она поняла, как устала, и, не снимая дорогущего покрывала, рухнула на модный матрас Галины — подруга на все, что связано с сексом, денег не жалела.
Вечер был поздний, но для Далилы время, в общем-то, детское — по выходным она привыкла ложиться за полночь. Однако в этот субботний день она так себя «уработала», что, едва коснувшись подушки, немедленно провалилась в сон.
Сон был приятный. Почему-то приснился Матвей — бывший муж, норовящий затесаться в любовники [3].
Почему он приснился?
Может, потому, что в последнее время Матвей проходу ей не дает: поджидает у офиса, часто звонит, настойчиво ищет встречи с Далилой.
Она ускользает, не идет на контакт, понимая его неуместность — слишком много между ними проблем. Их прошлую (хоть и длинную) жизнь удачной назвать нельзя. Их сын Димка в родителях не слишком нуждается. Он вырос, того и гляди, женится сам.
Ирина (вторая жена Матвея) родила прелестную дочь:
Матвей теперь счастливый отец.
Или не очень счастливый?
Или не очень отец?
Или счастливый отец, а супруг разнесчастный…
Видимо, в их молодой семье завелись неприятности. Чем же поможет Матвею Далила?
Развлекать бывшего мужа, мягко говоря, оскорбительно. Неинтересно. И глупо.
Чего же он хочет? Мосты сожжены, побиты горшки, растоптаны чувства, разнесены в прах иллюзии…
Впрочем, все это в жизни, а во сне Далила была в их общем далеком прошлом. Она обнимала бывшего мужа, а Матвей увлеченно о чем-то рассказывал. Далила не слышала — в небе шумел самолет. Они стояли на заросшем сочной травой пригорке, над горизонтом висели белые облака, внизу серебристой лентой петляла речушка, по берегам волновался камыш — было очень красиво.
И в душе было так же красиво: сладкий покой с привкусом неги. Далила прижалась щекой к мощной груди Матвея и тихо запела: «Женское счастье — был бы милый рядом…»
Закончить этой «высокой идеей» она не успела — яростно зазвонил мобильный.
Телефон, как уже нам известно, звонил вовсе не яростно, но Далиле не хотелось покидать свой уютный сон, и от этого робкие призывы мобильного показались ей громом среди ясного неба: трубку она схватила с ощущением ужаса и горькой утраты. В ухо тотчас ударил хрипловатый, скрипучий бас:
— Самсонова Далила Максимовна?
«Много курит», — механически отметила она и откликнулась:
— Да, это я, а вы кто?
— Я Пендраковский.
— Простите, какой вы? — растерялась Далила, не совсем еще сбросивши сон.
— Пендраковский Валерий Гаврилович, — густо пробасил незнакомец и пояснил с легким смущением:
— Я к вам от Поповой.
— От Поповой? Простите, а кто это?
— Это сотрудница Валентины Ивановны.
— Валентины Ивановны? Я не знаю такой.
Бас с раздражением пояснил:
— Валентина Ивановна — это соседка.
— Ваша соседка?
— Конечно, моя. Попова ее подчиненная. Она якобы рекомендовала мне вас, или вам меня, нет, все же мне вас… Или вам меня? Кажется, я запутался, — зашел в тупик бас.
Далила ничем помочь не могла, терпеливо ждала и молчала. Бас смущенно откашлялся и решительно заявил:
— Короче, мне рекомендовали обратиться за помощью к вам. У меня нарушился сон и аппетит.
В голове Далилы мгновенно сложилась затейливая конструкция тетушки Мары: соседка сотрудницы племянницы невестки Лелечки. Кажется, так.
«Мальчик! — едва ли не радостно прозрела она. — Близкий и родной человек тетушки Мары!»
— Я вас слушаю, — уже приветливо сказала Далила.
«Мальчик» скрипучим басом поведал:
— Дело в том, что я продаю шкаф. Дорогой, антикварный. Ручная работа. Кажется, век семнадцатый. Точно пока не выяснил.
— А, уже продаете?
— Уже продаю.
Далила мысленно констатировала: «Налицо навязчивая идея. Возможно, следствие возрастных изменений мозга».
— Почему не выяснили? — деловито осведомилась она, подавляя зевоту. — Вы можете прогадать. Хотите, порекомендую оценщика? Специалист высокого класса. Сошлитесь ему на меня, он недорого с вас возьмет.
Бас скрипуче взорвался:
— Оценщик был! Он-то меня и достал! Чертов шкаф!
«Неадекватность реакций», — отметила про себя Далила и ласково осведомилась:
— Почему же оценщик не определил возраст шкафа?
«Мальчик», по-медвежьи рыкнув, с чувством пожаловался:
— Никак не могут выяснить этот возраст! Чертов шкаф! Там все время кто-то сидит! Будь проклят тот день, когда я надумал его продать!
«Ко всему еще и галлюцинации, — определила Далила. — Что угодно, кроме депрессии, обещанной тетушкой Марой. Мальчик буйный. При депрессии срывы бывают, но обычно так не вопят. Силы не те».
— Мне все ясно, — демонстрируя компетентность, сказала она. — Случай исключительный, но известный, сложный, но легко излечимый. Я вам помогу.
Пациенты любят узнавать о сложности своих случаев — разумеется, при условии, что они легко излечимы. Пациентам нравится чувствовать свою исключительность даже в болезни, тогда они проникаются доверием к Далиле, успокаиваются и неукоснительно выполняют все ее предписания.
Однако Мальчик не проникся и не успокоился.
— Поможете? — проныл он, и в его старческом голосе сквозило дремучее недоверие.
«Лет семьдесят бедолаге, не меньше», — заключила Далила, категорически возвестив:
— Попробуем разобраться. Завтра после шести я вас жду. Прошу не опаздывать.
Мальчик поблагодарил, и они распрощались. Далила, не медля, рухнула на подушку досматривать сон.
Вопреки здравому смыслу ей страшно хотелось вернуть свою щеку на грудь Матвея.
И (не чудо ли?!) ей это удалось. Снова пригорок и облака, камыши и речушка, щека — опять на груди, руки Матвея ласкают Далилу, она вновь нежно поет:
«Женское счастье — был бы милый…»
И…
— О, кошмар!
Опять Моцарт! Мобильный снова играет задорное рондо: «Тили-ти, тили-ти…»
Далила выругалась, вскочила и, яростно припечатав к безвинному уху «трубу», незнамо кому адресовала свое возмущение:
— Вы мне ребенка разбудите!
В ответ проскрипело:
— Простите, я о ребенке не знал.
Это был, конечно же, Мальчик. Услышав его незабываемый бас, Далила значительно мягче спросила:
— Вы что-то хотели узнать?
Он начал с напором:
— Я не все рассказал вам про шкаф…
Далила его перебила:
— Завтра расскажете!
— Да, конечно, — сник Пендраковский. — Простите. До завтра.
— До завтра.
Мысленно обругав тетушку Мару, она отключила мобильный и рухнула на подушку: на этот раз в полной решимости досмотреть чертов сон. Надо же знать, куда заведут ее отношения с бывшим мужем.
И опять (разве не чудо?) изумрудный пригорок" над головой облака, у ног речушка, ее щека на его груди, на ее груди его руки.
О, эти руки Матвея! Они ласково бродят по телу Далилы, медленно снимают жилетик и блузку, приступают к капризному лифчику, застежка не подчиняется, Матвей ее рвет, его руки опускаются ниже, юбка сползает, сползает, под ней кружевные трусики…
— Медленно, слишком медленно, — извиваясь, трепещет Далила. — Быстрей! О! Быстрей, — шепчет она.
А в ответ ей голосом пьяного Ванека:
— Да не могу я быстрей. Темно.
— Кто здесь?! — подскочила Далила.
Сон мгновенно слетел. Обнаружив себя копошащейся с чехом Галины на ее же кровати, Далила задохнулась от перегара и отвращения.
— Вон! Немедленно вон! — в панике завопила она, пытаясь носками Ванека прикрыть свое обнаженное тело.
Чех вон не пошел.
— Еще чего! — обиделся он и залепил ей рот таким поцелуем, что впору закусывать.
«Он зверски пьян, — пронеслось в голове у Далилы. — И сильный, зараза! Вряд ли с ним совладаю!»
И все же она пыталась: вцепившись в его бугристые плечи ногтями, старалась оттолкнуть от себя чеха и одновременно подтягивала ногой свою юбку.
Ванек присосался ретиво, юбка тоже не поддавалась. Смириться с реальностью Далила никак не могла. Извиваясь ужом, царапаясь и лягаясь, Далила реальности противостояла, но где оно, равноправие, на котором помешана Лиза Бойцова? Вот когда выясняется, что у женщины и мужчины неравные силы.
В Ванеке восемь пудов! Когда они легли на три жалких пуда Далилы, бедняжка обмякла, и в этот трагический миг вспыхнул свет.
На пороге спальни стоял ошалевший Евгений, из-за его плеча, коченея от злости, выглядывала Галина.
Парализованная зрелищем, Галина молчала. В нормальном своем состоянии она была способна на многое и потому мучительно переживала напавший столбняк.
Первым очнулся Евгений, он громко сказал:
— Извините!
При звуках мужского голоса распаленного Ванека, словно взрывной волной, отбросило от Далилы. Пытаясь прикрыть обнаженное тело сброшенной юбкой, она (то ли от неожиданности, то ли от большого смущения) взяла и спросила:
— Галка, ты? Почему так рано?
— Ах ты сучка! — очнувшись, завопила Галина. — Мне запрещает, а что вытворяет сама! С моим другом и на моей же постели!
И (о, ужас!) Далила, не веря своим ушам, взяла вдруг и брякнула:
— Галочка, ты не правильно поняла.
И это она, умудренный опытом мастер человеческих душ, изощренный психолог. Сама же многократно учила своих пациентов, что в таких щекотливых случаях подобная фраза хуже гранаты.
Вот она и взорвалась!
Она даже не подозревала, как шустро множатся ее проблемы. День стремительно приближался к концу, а Далилу еще ожидала тьма впечатлений.
Взглянув на часы, она удивилась, что Евгений запаздывает.
«Коли так, — зевая, решила она, — можно пока вздремнуть. Раз уж я всем сильно понадобилась, постараюсь быть в форме. А если Женька не загулял и все же придет, то разбудит: дверь я оставлю открытой, раз обещала».
Далила протопала в прихожую, открыла замок и отправилась в спальню. Лишь увидев кровать, она поняла, как устала, и, не снимая дорогущего покрывала, рухнула на модный матрас Галины — подруга на все, что связано с сексом, денег не жалела.
Вечер был поздний, но для Далилы время, в общем-то, детское — по выходным она привыкла ложиться за полночь. Однако в этот субботний день она так себя «уработала», что, едва коснувшись подушки, немедленно провалилась в сон.
Сон был приятный. Почему-то приснился Матвей — бывший муж, норовящий затесаться в любовники [3].
Почему он приснился?
Может, потому, что в последнее время Матвей проходу ей не дает: поджидает у офиса, часто звонит, настойчиво ищет встречи с Далилой.
Она ускользает, не идет на контакт, понимая его неуместность — слишком много между ними проблем. Их прошлую (хоть и длинную) жизнь удачной назвать нельзя. Их сын Димка в родителях не слишком нуждается. Он вырос, того и гляди, женится сам.
Ирина (вторая жена Матвея) родила прелестную дочь:
Матвей теперь счастливый отец.
Или не очень счастливый?
Или не очень отец?
Или счастливый отец, а супруг разнесчастный…
Видимо, в их молодой семье завелись неприятности. Чем же поможет Матвею Далила?
Развлекать бывшего мужа, мягко говоря, оскорбительно. Неинтересно. И глупо.
Чего же он хочет? Мосты сожжены, побиты горшки, растоптаны чувства, разнесены в прах иллюзии…
Впрочем, все это в жизни, а во сне Далила была в их общем далеком прошлом. Она обнимала бывшего мужа, а Матвей увлеченно о чем-то рассказывал. Далила не слышала — в небе шумел самолет. Они стояли на заросшем сочной травой пригорке, над горизонтом висели белые облака, внизу серебристой лентой петляла речушка, по берегам волновался камыш — было очень красиво.
И в душе было так же красиво: сладкий покой с привкусом неги. Далила прижалась щекой к мощной груди Матвея и тихо запела: «Женское счастье — был бы милый рядом…»
Закончить этой «высокой идеей» она не успела — яростно зазвонил мобильный.
Телефон, как уже нам известно, звонил вовсе не яростно, но Далиле не хотелось покидать свой уютный сон, и от этого робкие призывы мобильного показались ей громом среди ясного неба: трубку она схватила с ощущением ужаса и горькой утраты. В ухо тотчас ударил хрипловатый, скрипучий бас:
— Самсонова Далила Максимовна?
«Много курит», — механически отметила она и откликнулась:
— Да, это я, а вы кто?
— Я Пендраковский.
— Простите, какой вы? — растерялась Далила, не совсем еще сбросивши сон.
— Пендраковский Валерий Гаврилович, — густо пробасил незнакомец и пояснил с легким смущением:
— Я к вам от Поповой.
— От Поповой? Простите, а кто это?
— Это сотрудница Валентины Ивановны.
— Валентины Ивановны? Я не знаю такой.
Бас с раздражением пояснил:
— Валентина Ивановна — это соседка.
— Ваша соседка?
— Конечно, моя. Попова ее подчиненная. Она якобы рекомендовала мне вас, или вам меня, нет, все же мне вас… Или вам меня? Кажется, я запутался, — зашел в тупик бас.
Далила ничем помочь не могла, терпеливо ждала и молчала. Бас смущенно откашлялся и решительно заявил:
— Короче, мне рекомендовали обратиться за помощью к вам. У меня нарушился сон и аппетит.
В голове Далилы мгновенно сложилась затейливая конструкция тетушки Мары: соседка сотрудницы племянницы невестки Лелечки. Кажется, так.
«Мальчик! — едва ли не радостно прозрела она. — Близкий и родной человек тетушки Мары!»
— Я вас слушаю, — уже приветливо сказала Далила.
«Мальчик» скрипучим басом поведал:
— Дело в том, что я продаю шкаф. Дорогой, антикварный. Ручная работа. Кажется, век семнадцатый. Точно пока не выяснил.
— А, уже продаете?
— Уже продаю.
Далила мысленно констатировала: «Налицо навязчивая идея. Возможно, следствие возрастных изменений мозга».
— Почему не выяснили? — деловито осведомилась она, подавляя зевоту. — Вы можете прогадать. Хотите, порекомендую оценщика? Специалист высокого класса. Сошлитесь ему на меня, он недорого с вас возьмет.
Бас скрипуче взорвался:
— Оценщик был! Он-то меня и достал! Чертов шкаф!
«Неадекватность реакций», — отметила про себя Далила и ласково осведомилась:
— Почему же оценщик не определил возраст шкафа?
«Мальчик», по-медвежьи рыкнув, с чувством пожаловался:
— Никак не могут выяснить этот возраст! Чертов шкаф! Там все время кто-то сидит! Будь проклят тот день, когда я надумал его продать!
«Ко всему еще и галлюцинации, — определила Далила. — Что угодно, кроме депрессии, обещанной тетушкой Марой. Мальчик буйный. При депрессии срывы бывают, но обычно так не вопят. Силы не те».
— Мне все ясно, — демонстрируя компетентность, сказала она. — Случай исключительный, но известный, сложный, но легко излечимый. Я вам помогу.
Пациенты любят узнавать о сложности своих случаев — разумеется, при условии, что они легко излечимы. Пациентам нравится чувствовать свою исключительность даже в болезни, тогда они проникаются доверием к Далиле, успокаиваются и неукоснительно выполняют все ее предписания.
Однако Мальчик не проникся и не успокоился.
— Поможете? — проныл он, и в его старческом голосе сквозило дремучее недоверие.
«Лет семьдесят бедолаге, не меньше», — заключила Далила, категорически возвестив:
— Попробуем разобраться. Завтра после шести я вас жду. Прошу не опаздывать.
Мальчик поблагодарил, и они распрощались. Далила, не медля, рухнула на подушку досматривать сон.
Вопреки здравому смыслу ей страшно хотелось вернуть свою щеку на грудь Матвея.
И (не чудо ли?!) ей это удалось. Снова пригорок и облака, камыши и речушка, щека — опять на груди, руки Матвея ласкают Далилу, она вновь нежно поет:
«Женское счастье — был бы милый…»
И…
— О, кошмар!
Опять Моцарт! Мобильный снова играет задорное рондо: «Тили-ти, тили-ти…»
Далила выругалась, вскочила и, яростно припечатав к безвинному уху «трубу», незнамо кому адресовала свое возмущение:
— Вы мне ребенка разбудите!
В ответ проскрипело:
— Простите, я о ребенке не знал.
Это был, конечно же, Мальчик. Услышав его незабываемый бас, Далила значительно мягче спросила:
— Вы что-то хотели узнать?
Он начал с напором:
— Я не все рассказал вам про шкаф…
Далила его перебила:
— Завтра расскажете!
— Да, конечно, — сник Пендраковский. — Простите. До завтра.
— До завтра.
Мысленно обругав тетушку Мару, она отключила мобильный и рухнула на подушку: на этот раз в полной решимости досмотреть чертов сон. Надо же знать, куда заведут ее отношения с бывшим мужем.
И опять (разве не чудо?) изумрудный пригорок" над головой облака, у ног речушка, ее щека на его груди, на ее груди его руки.
О, эти руки Матвея! Они ласково бродят по телу Далилы, медленно снимают жилетик и блузку, приступают к капризному лифчику, застежка не подчиняется, Матвей ее рвет, его руки опускаются ниже, юбка сползает, сползает, под ней кружевные трусики…
— Медленно, слишком медленно, — извиваясь, трепещет Далила. — Быстрей! О! Быстрей, — шепчет она.
А в ответ ей голосом пьяного Ванека:
— Да не могу я быстрей. Темно.
— Кто здесь?! — подскочила Далила.
Сон мгновенно слетел. Обнаружив себя копошащейся с чехом Галины на ее же кровати, Далила задохнулась от перегара и отвращения.
— Вон! Немедленно вон! — в панике завопила она, пытаясь носками Ванека прикрыть свое обнаженное тело.
Чех вон не пошел.
— Еще чего! — обиделся он и залепил ей рот таким поцелуем, что впору закусывать.
«Он зверски пьян, — пронеслось в голове у Далилы. — И сильный, зараза! Вряд ли с ним совладаю!»
И все же она пыталась: вцепившись в его бугристые плечи ногтями, старалась оттолкнуть от себя чеха и одновременно подтягивала ногой свою юбку.
Ванек присосался ретиво, юбка тоже не поддавалась. Смириться с реальностью Далила никак не могла. Извиваясь ужом, царапаясь и лягаясь, Далила реальности противостояла, но где оно, равноправие, на котором помешана Лиза Бойцова? Вот когда выясняется, что у женщины и мужчины неравные силы.
В Ванеке восемь пудов! Когда они легли на три жалких пуда Далилы, бедняжка обмякла, и в этот трагический миг вспыхнул свет.
На пороге спальни стоял ошалевший Евгений, из-за его плеча, коченея от злости, выглядывала Галина.
Парализованная зрелищем, Галина молчала. В нормальном своем состоянии она была способна на многое и потому мучительно переживала напавший столбняк.
Первым очнулся Евгений, он громко сказал:
— Извините!
При звуках мужского голоса распаленного Ванека, словно взрывной волной, отбросило от Далилы. Пытаясь прикрыть обнаженное тело сброшенной юбкой, она (то ли от неожиданности, то ли от большого смущения) взяла и спросила:
— Галка, ты? Почему так рано?
— Ах ты сучка! — очнувшись, завопила Галина. — Мне запрещает, а что вытворяет сама! С моим другом и на моей же постели!
И (о, ужас!) Далила, не веря своим ушам, взяла вдруг и брякнула:
— Галочка, ты не правильно поняла.
И это она, умудренный опытом мастер человеческих душ, изощренный психолог. Сама же многократно учила своих пациентов, что в таких щекотливых случаях подобная фраза хуже гранаты.
Вот она и взорвалась!
Глава 9
Долго! Долго Далиле пришлось объясняться с Галиной. Уж она и так и эдак подходила к подруге — теперь без глупых осечек, теперь уже все по науке.
Племянник в стороне не стоял, хоть и сам изумлен был немало увиденным. Далила то хохотала (увы, слегка истерически, а надобно добродушно), то с искренним жаром доказывала свою полнейшую непричастность. Евгений героически (увертываясь от летящей посуды) ей помогал. Он что-то кричал о спящем ребенке, об ответственном поручении и открытой заранее двери — все бесполезно.
Не хотела их слушать Галина.
Сущий ад Билась посуда; ходуном ходили кресла, стулья, столы; хлопали двери; вой стоял несусветный — его легко заглушала детским криком своим Ангелина; в стены стучали соседи, а Ванек закатился под стол и затих: то ли заснул, то ли, хитрец, затаился.
Свершилась несправедливость: весь гнев пролился на Далилу. На Далилу, которой везде не везет, а у психоаналитика не должно быть проблем. Проблемы для психоаналитика — профессиональная смерть.
Как решать чужие проблемы, если ты захлебнулся в своих?
Она почти захлебнулась. Ее бросил муж, возненавидел любовник. У нее не ладится с сыном. Племяннику не до нее, у него то девушки, то друзья. Тетушке не до нее, у тетушки Лелечка, Мальчик. А у Далилы везде только полный облом. У нее осталось всего-то и радостей, что подруга, крестница да работа, и теперь подругу (и крестницу с ней) потерять?
Нервы сдали, слезы — фонтаном из глаз.
— Идите вы к черту! — взвыла Далила и в отчаянии рухнула на пол.
Поближе к Ванеку: видимо, там удобней рыдать.
Вот вам и вся терапия.
Против всякой науки именно это и помогло. Галина, осадив свою ярость на полном скаку, растерянно уставилась на Евгения:
— Жень, что это с ней?
Кому, как не племяннику, знать свою тетушку — Евгений в грязь лицом не ударил: объяснять долго не стал, а с философской скупостью заключил:
— На несправедливость обида.
Галина с угрозой спросила:
— На несправедливость?! Думаешь, я ослепла?
— Судя по тому, что я видел, ты не слепа, — «успокоил» ее Евгений и поспешно добавил:
— А твой Ванек скотина. Не будь он смертельно пьян, я убил бы его, урода.
Чех моментально себя обнаружил, пожелав прояснить сей вопрос.
— За что? — донеслось из-под стола с недоуменной обидой.
Бонд нагнулся, пытаясь взглянуть на Ванека, и в бешенстве гаркнул:
— За то, что ты мою тетку насиловал!
Далила охнула:
— Фу-у!
Галина сказала:
— Ха-ха!
А чех виновато Бонду признался:
— Твоя тетка худая на хрен мне не нужна. Семенову я насиловал.
— Допустим, — предположила Галина, откинув край скатерти и послав чеху умеренный, но достойный пинок.
— Я ошибся, ой-ей, — от невиннейшего движения женщины ревмя заревел изнеженный Ванек. — Я думал, что она — это ты, ой-ей-ей! Откуда я знал, что у тебя на кровати валяется черт-те что?
— Это Далька моя черт-те что?! — пришла в ярость Галина, энергично заработав ногами. — Ну, я щас тебе! Я тебе щас! — приговаривала она, но чеха достать не могла.
Хитрый Ванек мгновенно забился в угол, Галина сдвинула стол, но Ванек оказался резвее. Махнув на него рукой, она яростно повела допрос, обращаясь к Евгению:
— А как эта сволочь в квартиру попала? Я ключ у нее отобрала!
У «нее», имелось в виду «у сволочи», то есть у чеха, у Ванека.
Далила, почуяв, что беда прошла стороной и жизнь вроде налаживается, аргументирование откликнулась, не спеша подниматься с пола:
— Я, перед тем как вздремнуть, дверь открытой оставила. Видимо, он вошел, а я крепко спала.
— А зачем ты спала? — въедливо спросила Галина.
— Затем, что устала, — продолжая лежать на полу, пояснила Далила.
Галина не унималась.
— А зачем ты, перед тем как заснуть, дверь открытой оставила? — нервно подергивая щекой, яростно осведомилась она.
На этот вопрос пролил свет невозмутимый Евгений.
— Меня тетка ждала, а звонить запретила, чтобы Линку не разбудить, — сказал он и для вящего доказательства ткнул себя пальцем в грудь:
— Видишь, я здесь стою.
— Да, стоишь, — растерянно подтвердила Галина и даже добавила:
— Ив квартиру вошел ты со мной.
И дверь была точно открыта.
Тут ее осенило: «Если Далька Женьку ждала, разве стала бы она устраивать оргии с этой скотиной?»
Логично, не правда ли?
— Ну, я сейчас тебе покажу! — взревела Галина, возвращая себе доступ к углу, в который забился Ванек.
Она с такой неженской легкостью отодвинула стол, что у чеха не возникло сомнений.
«И ведь покажет!» — пронеслось у него в голове.
Из угла он вылетел на четвереньках и с ловкостью таракана забегал по комнате — Галина погнала его пинками в прихожую.
Далила с удовольствием и оптимизмом наблюдала эту картину. Своим трусливым бегством перед праведным гневом Галины возродил чех в душе у Далилы надежду на равноправие, за которое так страдает Елизавета Бойцова.
«Как знать, — лежа на полу, возвышенно размышляла Далила, — это пресловутое равноправие, может, действительно не за горами. Вон как бодро гонит хрупкая Галка гиганта Ванека. Да еще чем гонит? Унизительными пинками, как какого-то пуделя. А он не только не сопротивляется, а улепетывает, поджавши хвост. В тот момент, когда так себя поведут все мужчины, равноправие и наступит», — удовлетворенно заключила она, гордо и независимо поднимаясь с пола.
Наступило торжество справедливости: Ванек был удален, мир между подругами восстановлен, Ангелина, накричавшись, снова уснула, Бонд запросился домой.
— А зачем ты приехал? — внезапно заинтересовалась Галина.
Евгений с достоинством пояснил:
— Тетка обещала дать важное поручение.
— Мне нужно, чтобы он приударил за подругой Наташи и Маши, Мариной Морковкиной, — призналась Далила.
— Я и за Машей приударить могу, и за Наташей, — выразил готовность Евгений.
Галина разочаровала его:
— Маша уже покойница, а Наташа замужем.
— Жаль, — огорчился Бонд. — Как много в жизни я не успел и, что обидней всего, уже не успею.
Далила пресекла его самоедство, выдав инструкции, четкие и лаконичные:
— С Морковкиной познакомиться и только дружить. Легкий флирт, и не более. Без всякой постели.
— Что? — паникуя, поразился Евгений. — Я буду с ней флиртовать и не должен с ней спать?!
Тетушка решительно подтвердила:
— Ты не должен с ней спать!
— Иначе что?
— Иначе смертельно обижусь!
Бонд, уныло поскребывая в затылке, озадаченно вдруг пожаловался:
— Я думал, задание будет полегче.
Галина Евгению посочувствовала и решила поднять ему настроение.
— Далька даже мне поставила невыполнимое это условие, — призналась она и с гордостью констатировала:
— И даже я его выполнила. Видишь, как рано пришла, — не преминула она поставить себя в пример.
— И видишь, что получилось из этого, — не согласился с ней Бонд и сделал логичное заключение:
— Опасно резко привычки менять. Все ждут от тебя одного, а ты выдаешь другое, и выходит полная неразбериха.
И он вдохновенно начал заноситься в философские эмпиреи, пытаясь нащупать неуловимую грань между причиной и следствием.
— Не умничай, — вернула его на землю Далила, доставая из кармана скомканную чехом бумажку (бумажка пострадала во время объятий).
— Что это? — поинтересовался Евгений, покидая (нехотя) эмпиреи.
Тетка его просветила:
— Это номера телефонов Морковкиной. Там же адреса клубов, где она часто бывает. Сведи с ней знакомство (думаю, это легко) и разузнай все, что возможно, о Маше.
— А что именно тебя интересует?
— Я же сказала, все. Как Маша погибла? Что Морковкина думает о смерти подруги? С кем Маша встречалась? Кто Машу любил? Все, что может сказать эта Морковкина. Мне интересны и информация, и ход ее мыслей, — заключила Далила.
Бонд снова поскреб в затылке и уточнил:
— И все это без постели?
К неудовольствию племянника, тетушка подтвердила свое желание:
— Разумеется, без.
Евгений со вздохом воскликнул:
— Что ж, попробую, но результат не гарантирую.
Подумав, он грустно добавил:
— Если действительно без постели.
— Ты же у нас бонвиван, — решила его подбодрить Галина и с хохотом скаламбурила:
— Точнее, ты Бонд виван.
— Не возражаю, — согласился Евгений, — но я не пробовал разговаривать с дамами вне постели. Даже не представляю, как это делается.
— Учись, — посоветовала Далила.
Евгений незамедлительно направился к выходу.
Настроившаяся на беседу Галина удивленно его окликнула:
— Жень, ты куда?
Бонд недоуменно пожал плечами и вышел из комнаты.
Племянник в стороне не стоял, хоть и сам изумлен был немало увиденным. Далила то хохотала (увы, слегка истерически, а надобно добродушно), то с искренним жаром доказывала свою полнейшую непричастность. Евгений героически (увертываясь от летящей посуды) ей помогал. Он что-то кричал о спящем ребенке, об ответственном поручении и открытой заранее двери — все бесполезно.
Не хотела их слушать Галина.
Сущий ад Билась посуда; ходуном ходили кресла, стулья, столы; хлопали двери; вой стоял несусветный — его легко заглушала детским криком своим Ангелина; в стены стучали соседи, а Ванек закатился под стол и затих: то ли заснул, то ли, хитрец, затаился.
Свершилась несправедливость: весь гнев пролился на Далилу. На Далилу, которой везде не везет, а у психоаналитика не должно быть проблем. Проблемы для психоаналитика — профессиональная смерть.
Как решать чужие проблемы, если ты захлебнулся в своих?
Она почти захлебнулась. Ее бросил муж, возненавидел любовник. У нее не ладится с сыном. Племяннику не до нее, у него то девушки, то друзья. Тетушке не до нее, у тетушки Лелечка, Мальчик. А у Далилы везде только полный облом. У нее осталось всего-то и радостей, что подруга, крестница да работа, и теперь подругу (и крестницу с ней) потерять?
Нервы сдали, слезы — фонтаном из глаз.
— Идите вы к черту! — взвыла Далила и в отчаянии рухнула на пол.
Поближе к Ванеку: видимо, там удобней рыдать.
Вот вам и вся терапия.
Против всякой науки именно это и помогло. Галина, осадив свою ярость на полном скаку, растерянно уставилась на Евгения:
— Жень, что это с ней?
Кому, как не племяннику, знать свою тетушку — Евгений в грязь лицом не ударил: объяснять долго не стал, а с философской скупостью заключил:
— На несправедливость обида.
Галина с угрозой спросила:
— На несправедливость?! Думаешь, я ослепла?
— Судя по тому, что я видел, ты не слепа, — «успокоил» ее Евгений и поспешно добавил:
— А твой Ванек скотина. Не будь он смертельно пьян, я убил бы его, урода.
Чех моментально себя обнаружил, пожелав прояснить сей вопрос.
— За что? — донеслось из-под стола с недоуменной обидой.
Бонд нагнулся, пытаясь взглянуть на Ванека, и в бешенстве гаркнул:
— За то, что ты мою тетку насиловал!
Далила охнула:
— Фу-у!
Галина сказала:
— Ха-ха!
А чех виновато Бонду признался:
— Твоя тетка худая на хрен мне не нужна. Семенову я насиловал.
— Допустим, — предположила Галина, откинув край скатерти и послав чеху умеренный, но достойный пинок.
— Я ошибся, ой-ей, — от невиннейшего движения женщины ревмя заревел изнеженный Ванек. — Я думал, что она — это ты, ой-ей-ей! Откуда я знал, что у тебя на кровати валяется черт-те что?
— Это Далька моя черт-те что?! — пришла в ярость Галина, энергично заработав ногами. — Ну, я щас тебе! Я тебе щас! — приговаривала она, но чеха достать не могла.
Хитрый Ванек мгновенно забился в угол, Галина сдвинула стол, но Ванек оказался резвее. Махнув на него рукой, она яростно повела допрос, обращаясь к Евгению:
— А как эта сволочь в квартиру попала? Я ключ у нее отобрала!
У «нее», имелось в виду «у сволочи», то есть у чеха, у Ванека.
Далила, почуяв, что беда прошла стороной и жизнь вроде налаживается, аргументирование откликнулась, не спеша подниматься с пола:
— Я, перед тем как вздремнуть, дверь открытой оставила. Видимо, он вошел, а я крепко спала.
— А зачем ты спала? — въедливо спросила Галина.
— Затем, что устала, — продолжая лежать на полу, пояснила Далила.
Галина не унималась.
— А зачем ты, перед тем как заснуть, дверь открытой оставила? — нервно подергивая щекой, яростно осведомилась она.
На этот вопрос пролил свет невозмутимый Евгений.
— Меня тетка ждала, а звонить запретила, чтобы Линку не разбудить, — сказал он и для вящего доказательства ткнул себя пальцем в грудь:
— Видишь, я здесь стою.
— Да, стоишь, — растерянно подтвердила Галина и даже добавила:
— Ив квартиру вошел ты со мной.
И дверь была точно открыта.
Тут ее осенило: «Если Далька Женьку ждала, разве стала бы она устраивать оргии с этой скотиной?»
Логично, не правда ли?
— Ну, я сейчас тебе покажу! — взревела Галина, возвращая себе доступ к углу, в который забился Ванек.
Она с такой неженской легкостью отодвинула стол, что у чеха не возникло сомнений.
«И ведь покажет!» — пронеслось у него в голове.
Из угла он вылетел на четвереньках и с ловкостью таракана забегал по комнате — Галина погнала его пинками в прихожую.
Далила с удовольствием и оптимизмом наблюдала эту картину. Своим трусливым бегством перед праведным гневом Галины возродил чех в душе у Далилы надежду на равноправие, за которое так страдает Елизавета Бойцова.
«Как знать, — лежа на полу, возвышенно размышляла Далила, — это пресловутое равноправие, может, действительно не за горами. Вон как бодро гонит хрупкая Галка гиганта Ванека. Да еще чем гонит? Унизительными пинками, как какого-то пуделя. А он не только не сопротивляется, а улепетывает, поджавши хвост. В тот момент, когда так себя поведут все мужчины, равноправие и наступит», — удовлетворенно заключила она, гордо и независимо поднимаясь с пола.
Наступило торжество справедливости: Ванек был удален, мир между подругами восстановлен, Ангелина, накричавшись, снова уснула, Бонд запросился домой.
— А зачем ты приехал? — внезапно заинтересовалась Галина.
Евгений с достоинством пояснил:
— Тетка обещала дать важное поручение.
— Мне нужно, чтобы он приударил за подругой Наташи и Маши, Мариной Морковкиной, — призналась Далила.
— Я и за Машей приударить могу, и за Наташей, — выразил готовность Евгений.
Галина разочаровала его:
— Маша уже покойница, а Наташа замужем.
— Жаль, — огорчился Бонд. — Как много в жизни я не успел и, что обидней всего, уже не успею.
Далила пресекла его самоедство, выдав инструкции, четкие и лаконичные:
— С Морковкиной познакомиться и только дружить. Легкий флирт, и не более. Без всякой постели.
— Что? — паникуя, поразился Евгений. — Я буду с ней флиртовать и не должен с ней спать?!
Тетушка решительно подтвердила:
— Ты не должен с ней спать!
— Иначе что?
— Иначе смертельно обижусь!
Бонд, уныло поскребывая в затылке, озадаченно вдруг пожаловался:
— Я думал, задание будет полегче.
Галина Евгению посочувствовала и решила поднять ему настроение.
— Далька даже мне поставила невыполнимое это условие, — призналась она и с гордостью констатировала:
— И даже я его выполнила. Видишь, как рано пришла, — не преминула она поставить себя в пример.
— И видишь, что получилось из этого, — не согласился с ней Бонд и сделал логичное заключение:
— Опасно резко привычки менять. Все ждут от тебя одного, а ты выдаешь другое, и выходит полная неразбериха.
И он вдохновенно начал заноситься в философские эмпиреи, пытаясь нащупать неуловимую грань между причиной и следствием.
— Не умничай, — вернула его на землю Далила, доставая из кармана скомканную чехом бумажку (бумажка пострадала во время объятий).
— Что это? — поинтересовался Евгений, покидая (нехотя) эмпиреи.
Тетка его просветила:
— Это номера телефонов Морковкиной. Там же адреса клубов, где она часто бывает. Сведи с ней знакомство (думаю, это легко) и разузнай все, что возможно, о Маше.
— А что именно тебя интересует?
— Я же сказала, все. Как Маша погибла? Что Морковкина думает о смерти подруги? С кем Маша встречалась? Кто Машу любил? Все, что может сказать эта Морковкина. Мне интересны и информация, и ход ее мыслей, — заключила Далила.
Бонд снова поскреб в затылке и уточнил:
— И все это без постели?
К неудовольствию племянника, тетушка подтвердила свое желание:
— Разумеется, без.
Евгений со вздохом воскликнул:
— Что ж, попробую, но результат не гарантирую.
Подумав, он грустно добавил:
— Если действительно без постели.
— Ты же у нас бонвиван, — решила его подбодрить Галина и с хохотом скаламбурила:
— Точнее, ты Бонд виван.
— Не возражаю, — согласился Евгений, — но я не пробовал разговаривать с дамами вне постели. Даже не представляю, как это делается.
— Учись, — посоветовала Далила.
Евгений незамедлительно направился к выходу.
Настроившаяся на беседу Галина удивленно его окликнула:
— Жень, ты куда?
Бонд недоуменно пожал плечами и вышел из комнаты.
Глава 10
— Рассказывай! — нетерпеливо закричала Далила, едва подруги остались одни. — Как он тебе, этот Хренов?
Галина с презрением сообщила:
— Отвратительный тип, потому и явилась домой раньше времени.
— Ничего и не раньше, — с преувеличенным интересом разглядывая полы, возразила Далила. — Домой ты явилась вовремя — Ну да, как все узнала, так сразу и смылась, — грустно согласилась Галина и с укором, сдобренным ядом, присовокупила:
— Хотела тебя порадовать.
Далила «проглотила» язык. Галина же, искоса взглянув на подругу, мысль оформила и развила:
— Зря я, дура, спешила. Уж лучше бы переспала с этим, с твоим Хреновым, чем увидеть такое.
— Ну, хватит, заладила, — не выдержав, начала было сердиться Далила, но, ахнув, уставилась на Галину.
Та сморщила нос и настороженно спросила:
— Ты что?
— Я ничего, а вот ты что?
— В смысле?
— Неужели по-настоящему втрескалась в чеха?
Галина фыркнула:
— Ерунда!
— А почему тогда хай подняла? — глядя на подругу с большим подозрением, поинтересовалась Далила.
Та всплеснула руками:
— Да я же не из-за Ванека хай подняла!
— «Из принципу»?
— Из-за тебя! — с чувством сообщила Галина и выдала сомнительный афоризм:
— Что позволено кобелю, то не позволено лучшей подруге.
Далила закатила глаза — Здрасьте! Как ты могла про меня такое подумать?!
— До свидания! А что я должна была думать?! Что вы голяком на кровати в карты играете? На моей, кстати, кровати. Хочешь знать правду?
— Хочу, — втянув голову в плечи, согласилась Далила, не испытывая никакого желания слышать правду в этот опасный момент.
Однако Галина, зажмурившись, выдохнула:
— Вот моя правда: не верю!
— Здрасьте! Когда я врала?
— До свидания! Почему ты разрешила этому гаду себя раздеть?
— Хочешь правду? — зажмурившись, выдохнула Далила.
— Хочу! — заявила Галина и тотчас закрыла уши ладонями.
Но подруга дезертировать с поля боя ей не позволила: она так громко гаркнула, что звук пробился и сквозь ладони.
— Я крепко спала, и мне снился Матвей! — выпалила Далила и покраснела.
— Да ну, — смутилась Галина. — Ты еще любишь его?
— Не знаю.
— И что вы там делали, в этом сне?
Далила пискнула:
— Это и делали.
И хлюпнула носом.
— О господи, — схватилась за сердце Галина.
Она вскочила, но, словно утратив силы, снова рухнула на диван: сидела задумчивая и растерянная, качая головой, как китайский болванчик, — нахлынули горькие мысли. Подруга ее ошарашила.
А минуту спустя и добила.
— Про Козырева я тебе тоже врала, — тихонечко подвывая, пропищала она.
Галина будто окаменела и медленно, не поворачивая головы, скосила глаза на Далилу:
— Что-о?
Та испуганно повторила:
— Врала я про Козырева.
— Ты с ним не виделась! — оживая, подскочила Галина и, осев на диван, сама себе возразила:
— Нет, быть не может такого. Он же при мне тебе на мобилу звонил.
Далила горестно хлюпнула в носовой платочек:
— Да звонил.
— Свидание назначал?
— Назначал.
— А ты не пошла?! — ужаснулась Галина.
— Да пошла я, но с ним не встречаюсь. Нет у нас отношений. Мы виделись только раз и теперь уже навсегда разбежались, — призналась Далила, испытывая не горе, а неловкость от того, что лгала.
Галина осознала наконец: ее успешная подруга врала! Нет у нее никакой любви! Нет никакого гарема!
Она одинока и унижена своим одиночеством, несчастна она и заброшена всеми мужчинами…
И сломлена так, что вполне могла позариться даже на пьяного Ванека!
Эта последняя мысль доконала Галину.
— Бедная ты моя! — проговорила она, заранее все прощая Далиле. — Я не брошу тебя никогда! Иди ко мне, моя родная!
Далила охотно пришла и теперь уже поливала слезами не какой-то жалкий платочек, а грудь лучшей подруги — там было что поливать.
Галина с презрением сообщила:
— Отвратительный тип, потому и явилась домой раньше времени.
— Ничего и не раньше, — с преувеличенным интересом разглядывая полы, возразила Далила. — Домой ты явилась вовремя — Ну да, как все узнала, так сразу и смылась, — грустно согласилась Галина и с укором, сдобренным ядом, присовокупила:
— Хотела тебя порадовать.
Далила «проглотила» язык. Галина же, искоса взглянув на подругу, мысль оформила и развила:
— Зря я, дура, спешила. Уж лучше бы переспала с этим, с твоим Хреновым, чем увидеть такое.
— Ну, хватит, заладила, — не выдержав, начала было сердиться Далила, но, ахнув, уставилась на Галину.
Та сморщила нос и настороженно спросила:
— Ты что?
— Я ничего, а вот ты что?
— В смысле?
— Неужели по-настоящему втрескалась в чеха?
Галина фыркнула:
— Ерунда!
— А почему тогда хай подняла? — глядя на подругу с большим подозрением, поинтересовалась Далила.
Та всплеснула руками:
— Да я же не из-за Ванека хай подняла!
— «Из принципу»?
— Из-за тебя! — с чувством сообщила Галина и выдала сомнительный афоризм:
— Что позволено кобелю, то не позволено лучшей подруге.
Далила закатила глаза — Здрасьте! Как ты могла про меня такое подумать?!
— До свидания! А что я должна была думать?! Что вы голяком на кровати в карты играете? На моей, кстати, кровати. Хочешь знать правду?
— Хочу, — втянув голову в плечи, согласилась Далила, не испытывая никакого желания слышать правду в этот опасный момент.
Однако Галина, зажмурившись, выдохнула:
— Вот моя правда: не верю!
— Здрасьте! Когда я врала?
— До свидания! Почему ты разрешила этому гаду себя раздеть?
— Хочешь правду? — зажмурившись, выдохнула Далила.
— Хочу! — заявила Галина и тотчас закрыла уши ладонями.
Но подруга дезертировать с поля боя ей не позволила: она так громко гаркнула, что звук пробился и сквозь ладони.
— Я крепко спала, и мне снился Матвей! — выпалила Далила и покраснела.
— Да ну, — смутилась Галина. — Ты еще любишь его?
— Не знаю.
— И что вы там делали, в этом сне?
Далила пискнула:
— Это и делали.
И хлюпнула носом.
— О господи, — схватилась за сердце Галина.
Она вскочила, но, словно утратив силы, снова рухнула на диван: сидела задумчивая и растерянная, качая головой, как китайский болванчик, — нахлынули горькие мысли. Подруга ее ошарашила.
А минуту спустя и добила.
— Про Козырева я тебе тоже врала, — тихонечко подвывая, пропищала она.
Галина будто окаменела и медленно, не поворачивая головы, скосила глаза на Далилу:
— Что-о?
Та испуганно повторила:
— Врала я про Козырева.
— Ты с ним не виделась! — оживая, подскочила Галина и, осев на диван, сама себе возразила:
— Нет, быть не может такого. Он же при мне тебе на мобилу звонил.
Далила горестно хлюпнула в носовой платочек:
— Да звонил.
— Свидание назначал?
— Назначал.
— А ты не пошла?! — ужаснулась Галина.
— Да пошла я, но с ним не встречаюсь. Нет у нас отношений. Мы виделись только раз и теперь уже навсегда разбежались, — призналась Далила, испытывая не горе, а неловкость от того, что лгала.
Галина осознала наконец: ее успешная подруга врала! Нет у нее никакой любви! Нет никакого гарема!
Она одинока и унижена своим одиночеством, несчастна она и заброшена всеми мужчинами…
И сломлена так, что вполне могла позариться даже на пьяного Ванека!
Эта последняя мысль доконала Галину.
— Бедная ты моя! — проговорила она, заранее все прощая Далиле. — Я не брошу тебя никогда! Иди ко мне, моя родная!
Далила охотно пришла и теперь уже поливала слезами не какой-то жалкий платочек, а грудь лучшей подруги — там было что поливать.