Миллер Линда Лейл. Гаремные страсти

   В дверь постучали.
   - Войдите,- мрачно ответил Патрик: если он промолчит, корабельный кок так и будет стучать, ожидая ответа.
   На сей раз, однако, капитанский обед принес Кохран.
   - Ради всех святых, зажег бы ты свет, - сказал старый моряк.- Ведь здесь темно, как у черта в преисподней.
   Патрик потянулся к лампе, висевшей над столом, снял стекло и поднес к фитилю спичку. Он не пытался скрыть, что недоволен вторжением.
   - Что тебя гложет? - громогласно спросил Кохран, водружая на стол поднос с обедом. - Или ты не нашел той милашки и танцовщицы, на которую положил глаз, как только мы бросили якорь?
   Патрика окатила волна неожиданного стыда, хотя он и не мог бы сказать, что ее вызвало. В конце-то концов, он человек неженатый и никому не изменяет в те минуты, когда удаляется вслед за девчонкой в ее палатку, чтобы насладиться женскими прелестями.
   - Я нашел ее,- отвечал он, опуская глаза на поднос с обедом. Тушеная баранина, черный хлеб да жидкий чай - как всегда.
   Кохран хихикнул и расположился совсем по-домашнему, скрестив руки и прислонившись спиной к двери каюты, хотя никто ему этого не предлагал.
   - Только не вздумай болтать, что она оказалась несговорчивой.
   Патрик не удостоил эту реплику ответом. Он лишь внимательно посмотрел на Кохрана, а затем взял кусок черного хлеба и принялся жевать.
   - Ой, да что же это я говорю! - продолжил Кохран скалить зубы. - Как же я мог забыть, что лег на свете такой бабы, которая отказала бы Патрику Треваррену! Но если это не танцовщица, то кто же так тебя задел?
   Патрик оттолкнул от себя поднос, швырнул хлеб рядом с чашкой.
   - Этот мир лишен жалости, - серьезно произнес он.
   Старпом прикинулся потрясенным.
   - Ах, какое ужасное открытие! - воскликнул он.- А я-то думал, что кругом нас цветут одни розы да ангелочки машут крылышками.
   В отличие от остальных членов команды «Чародейки» старпом был образованным человеком. Патрик знал, что Кохран служил когда-то воспитателем в нью-йоркской мужской школе, хотя тот и не любил распространяться о том, что заставило его сменить профессию и уйти в море.
   Массируя рукой нывший затылок и шею, капитан рассказал Кохрану о похищении. Хотя притом он постарался скрыть, как задели его за живое глаза цвета увядших кленовых листьев.
   - Ты все равно не сможешь спасти их всех, Патрик,- сказал Кохран в утешение, когда мрачная история была окончена.- К тому же многие из этих девушек живут впоследствии как королевы, и ты это знаешь. Те, кто покрасивее, получают и красивые одежды, и собственных слуг, и самые изысканные кушанья, какие только пожелают.
   Патрик прикусил нижнюю губу, чтобы не прорвался звериный рык, который порождало охватившее ею бешенство. Кохран положил на плечо Треваррену руку.
   - Она хорошенькая? - спросил он участливо.
   - Да! - резко ответил Патрик.
   - Ну, значит, у нее все будет хорошо. - С этими словами старый моряк открыл дверь и вышел.
   Патрик водрузил ноги на стол, попав прямо на поднос с обедом, и со стоном откинул голову. Боль в затылке стала непереносимой, а золотистые глаза смотрели ему прямо в душу, несмотря на крепко стиснутые веки. И тут наконец Патрик вспомнил.
   Они с дядей стояли в доке далекого Сиэтла - то ли в 1866-м, то ли в 1867-м году,- так как «Чародейке» требовался небольшой ремонт, да к тому же надо было разгрузить товары, привезенные из Калифорнии и Ориента.
   Однажды он возвращался после полудня на корабль, проведя все утро на деловой встрече с местным торговцем, и обнаружил сидевшую высоко на мачте девчушку.
   Он велел ей спускаться, но она ответила не вызывавшим сомнений тоном, что не может даже пошевелиться. Конечно, он тут же взобрался на мачту и снял ее, и они немного поболтали.
   Патрик не запомнил ее имени, но золотистый блеск янтарных глаз запал ему в душу. Как это ни невероятно, но похищенная сегодня на базаре девушка оказалась той самой любившей приключения юной особой.
   Он схватил с полки первую попавшуюся вещь и с грохотом обрушил ее на поверхность стола.
   ***
   К концу третьего дня Шарлотта потеряла счет времени. Ей давали очень мало еды и питья, а облегчиться разрешали всего раз в сутки. Паранджа ее давно где-то потерялась. Позаимствованный у горничной костюм, весь изодранный и грязный, только раздражал кожу, и без того горевшую как от ожогов. По прошествии времени синяки и ссадины ныли еще сильнее.
   Она утешала себя тем, что до сих пор никто не явился, чтобы воспользоваться ее телом. Она была готова перенести муки голода, жажды, ужасных условий существования, но перспектива быть изнасилованной приводила ее в ужас.
   Однажды ночью, когда вспыльчивый тюремщик с обычной грубостью стал поднимать ее с пола, ей вдруг пришло в голову, что удача окончательно покинула ее, развеялась, как пыль по ветру, и она невольно принялась сопротивляться действиям араба, не имея ни малейшей надежды на успех. В итоге она заработала такой удар по лицу, что потеряла сознание.
   Придя в себя через какое-то время - у нее не было возможности ориентироваться, - она обнаружила, что ее запихали в джутовый мешок. Через его грубые стенки просачивался свет и даже можно было разглядеть силуэты множества людей. Они коротко смеялись, по всей видимости увлеченные игрой в карты, и Шарлотту просто скрючило судорогой гнева. Она захотела закричать, что все они грубые скоты, но обнаружила, что во рту по-прежнему кляп. Через секунду она сделала еще одно открытие: в этот проклятый меток ее запихнули совершенно голой. Тут ее просто охватило бешенство.
   Карточная игра затянулась, и обессиленная гневом Шарлотта задремала, проснулась и задремала вновь. Опять придя в себя, она обнаружила, что скрывавший се мешок, словно куль с отрубями, свисает с плеча какого-то человека. Она попыталась шевельнуться, но этим лишь вызвала у своего носильщика взрыв хохота.
   - Ого, да она еще живая! - произнес кто-то на чистейшем американском английском.- Рахим не очень-то обрадуемся, когда узнает, что ты проиграл ее в покер, приятель. Но ведь и нашего капитана надо бы позабавить, а то он уже четвертый день сам не свой.
   «Американец!» - билось в голове у Шарлотты, чуть снова не потерявшей сознание - теперь уже от счастья. Значит, она сможет объяснить, что с ней случилось, найти способ вернуться в Штаты, домой, к размеренной, обеспеченной жизни...
   Толчки и тряска наконец прекратились, и она услышала громкий стук. Под ногами ее носильщика покачивалась палуба. В ответ на стук раздалось «да!», произнесенное отнюдь не дружелюбным тоном.
   - Я тут кое-что принес для вас, капитан,- отвечал голос.- Мы, стало быть, с парнями все думали, как бы это вас подбодрить чуток...
   Скрипнули дверные петли, и Шарлотта испытала невыразимую смесь возбуждения и страха. Как-никак на ней совершенно ничего из одежды, да и не мешало бы выкупаться и помыть волосы... Когда мешок откроют, ей лучше всего напустить на себя как можно более холодный вид.
   Мешок подняли и поставили на пол. Она услышала шелест развязываемой на горловине веревки. Джутовая ткань соскользнула вниз мягкими складками, и она вцепилась в ее край, чтобы хоть как-то прикрыть наготу.
   Когда наконец она нашла в себе силы поднять взор, то увидела, что на нее смотрит широко распахнутыми от удивления глазами Патрик Треваррен.

Глава 2

   Несмотря на холод и боль от царапающего мешка, несмотря на поникшие и онемевшие руки и ноги, у Шарлотты при взгляде на Треваррена в душе зародилась робкая надежда. Лампа, свисавшая с низкой балки маленького помещения, освещала уютный беспорядок книг и карт на прочно стоящем столе. Она улыбнулась - тяжкое испытание не смогло лишить ее мужества.
   - Я сейчас все объясню, - сказала она. Резким кивком Треваррен указал матросу на дверь. Когда тот вышел, Патрик подошел к своей кровати и сдернул белое шерстяное одеяло.
   - Я искренне надеюсь на это,- наконец ответил он, протянув ей одеяло.
   Шарлотта с благодарностью взяла его, но была еще слишком слаба, чтобы самостоятельно подняться с пола.
   - Меня взяли в плен, когда я со своей подругой Беттиной пыталась найти дорогу с базара домой...
   Патрик налил и подал ей вино в деревянной кружке, а сам, сев на стул, молча и внимательно изучал Шарлотту. Та не привыкла к крепким напиткам. Тем не менее, схватив кружку дрожащими руками, выпила все до последней капли.
   - Это было страшное испытание, смею вас заверить, мистер Треваррен...
   Нахмурившись, он взял кружку, чтобы снова наполнить ее.
   - Откуда вы знаете мое имя?
   Шарлотта покраснела и залпом выпила вторую кружку. Она испытывала двойственное чувство - облегчения и обиды, что он, видимо, не помнил их встречу десять лет назад на «Чародейке».
   - Мы встречались однажды,- сказал она и поперхнулась.- Можно еще вина?
   - Конечно нет,- ответил он с явным неодобрением, откинувшись на скрипучем стуле с видом человека, привыкшего получать в подарок обнаженных женщин каждый день после обеда.- Вы уже пьяны. Что вам сейчас действительно нужно, так это немного поесть и принять хорошую ванну.
   Ни в одной из своих буйных фантазий о Патрике Треваррене в течение стольких лет Шарлотта не представляла себе такого унизительного приема.
   - Вы даже не хотите узнать моего имени? - тихим голосом спросила она, заставив свою фамильную гордость смиренно закрыть глаза на происходящее.
   Мистер Треваррен вздохнул. По его лицу, ранее безразличному, пробежала тень смутного беспокойства, как будто появление девушки стало для него неприятной обузой.
   - Ну хорошо,- сдался он,- как же вас зовут?
   Шарлотта была поражена таким недружелюбием, но решила, что не позволит ему заметить это. Она выпрямилась, насколько позволяло одеяло, и взглянула на него.
   - Этого я вам не скажу, - ответила она.- Ну как? Нравится вам, когда с вами говорят в таком же грубом тоне?
   Патрик потер шею точно так же, как это делал ее отец, когда мачеха Лидия выводила его из себя, и, неожиданно вскочив со стула, взял ее за плечи и поставил на ноги.
   - Сейчас не время разыгрывать из себя школьницу, - сердито выпалил он, глядя на нее сверху вниз.
   В тот момент, когда он ослабил хватку, колени Шарлотты, к ее величайшему унижению, подогнулись и она чуть не упала.
   Тихо выругавшись. Патрик подхватил ее, осторожно отнес к кровати и с некоторой неловкостью опустил на постель. Она почти утонула в мягкой перине.
   Шарлотта пришла в себя и широко открыла глаза. Сотни раз она прокручивала в своем воображении подобного рода сцену, но пережить такое в реальности оказалось совсем другим делом.
   Манеры Патрика немного смягчились, но его рост и сила все еще подавляли. Он наклонился над Шарлоттой, опираясь руками на кровать, и улыбнулся.
   - Я не собираюсь обидеть вас. - Голос у него был низкий и завораживающий. - Ну, теперь, может, вы все-таки скажете, как вас зовут?
   Кровь разнесла вино по всему телу, проникнув в каждую клеточку. Страх отступил перед навалившейся усталостью, и она не стесняясь зевнула.
   - Афродита, - произнесла она,- дочь Зевса.
   Представив своего отца стоящим в тоге на вершине своего персонального Олимпа над Пугетским проливом и величественно взирающим на простых смертных, она рассмеялась.
   - Помните о молниях, которыми Зевс поражает своих врагов,- предупредила она Патрика, внезапно посерьезнев.- Если мой отец узнает о недостойном обращении со мной, он будет вне себя от ярости.
   Патрик устало вздохнул и отпрянул от Шарлотты.
   - Нет смысла говорить с вами сейчас. Вам необходимо как следует выспаться, маленькая богиня.
   Девушка натянула одеяло до подбородка и впилась в Патрика нервным взглядом.
   - Вы не осмелитесь взять меня силой.
   Он улыбнулся, и Шарлотта, вспыхнув, покраснела.
   - Будьте спокойны, дорогая, избалованные богатые дочки не в моем вкусе.
   - Избалованные?
   Шарлотта попыталась сесть, чтобы выразить неистовый протест, но у нее просто не хватило на это сил. Она упала на постель, закрыла глаза и провалилась в сон.
   Патрик послал матроса за Кохраном, который тут же явился, неся таз с теплой водой, какие-то мази и кучу чистых тряпок. Старпом долго смотрел на девушку, затем покачал головой.
   - Бедная крошка. Боюсь, ей пришлось много испытать в последние несколько дней.
   Патрик посмотрел на ее грязное бледное лицо. Спутанные волосы цвета кленового сиропа, несомненно, заблестят, если их хорошенько вымыть и расчесать.
   - Что ты имеешь в виду, говоря «испытать»? - требовательно спросил он.
   Патрик злился на Кохрана, как будто именно старший помощник так «испытывал» ее, но он ничего не мог с собой поделать. Кохран улыбнулся, поставил все принесенное на столик рядом с кроватью Патрика.
   - Я имел в виду ее целомудрие. Похитители не станут снижать цену своей добычи, воспользовавшись ее прелестями, хотя Бог знает, может быть, они и пытались.
   Патрик с трудом проглотил комок, подступивший к горлу. Он почувствовал облегчение, и в то же самое время, по совершенно необъяснимой причине, ему захотелось схватить своего друга за ворот и размазать по стенке. Усилием воли он подавил поднимающееся раздражение.
   - Она не хочет назвать свое имя.
   - Возможно, считает, что вы не лучше тех головорезов, которые схватили ее на базаре, - пожал плечами Кохран. - Потому, наверное, и упрямится.
   - Да, возможно, - неохотно согласился Патрик.
   Упрямица зашевелилась во сне, повернулась на бок и тихонько застонала от боли, причиненной этим движением. Патрик гневно стиснул зубы.
   - Они неплохо поработали,- прокомментировал тихим голосом Кохран, проследив цепочку черных и синих пятен на ее обнаженной руке. - Может быть, сюда лучше прислать Несса, чтобы он ее осмотрел и перевязал раны?
   - Я сам за ней присмотрю. - Патрик со смущением заметил, что в горячке незаслуженно обидел друга, и постарался не выдать своих эмоций.- Мы выясним, кто она, довольно быстро. Думаю, она из Сиэтла или его окрестностей, так что скоро отправим ее домой.
   - Да... - с запинкой согласился Кохран.- Помните только, что у некоторых людей довольно странное представление о ситуациях, подобных этой.
   - Что, черт возьми, ты имеешь в виду?
   Кохран был уже у двери, но остановился и, взявшись одной рукой за щеколду, обернулся к Треваррену.
   - Несмотря на то, была ли молодая леди... э-э... лишена невинности или нет, многие папы и мамы посчитают, что раз она была предметом купли-продажи, то это бросает тень на всю семью. И найдется немало людей, которые откажутся принять такую леди обратно в родное гнездо.
   Глядя на безымянное создание, Патрик вдруг увидел не взрослую девушку, а девочку, которую он спас, сняв с высокой мачты много лет назад. У него защемило сердце, когда он представил, как ее с презрением оттолкнут те, кто должен любить и охранять.
   - Ты можешь идти,- с горечью произнес он и услышал, как захлопнулась дверь за Кохраном.
   С нежностью, какой не испытывал с десятилетнего возраста, когда его собаку задавила карета и он на руках принес бедного спаниеля домой, Патрик осторожно откинул одеяло. Сначала он смыл грязь, а затем обработал бренди самые большие ссадины. Несколько раз девушка вздрагивала, но не проснулась даже тогда, когда, взяв на руки, он исхитрился одеть ее в одну из своих рубашек.
   Некоторое время Патрик наблюдал за спящей, невольно испытывая жалость и сочувствие к израненной девушке. Чуть погодя он прикрутил фитиль лампы, оставив самый слабый свет, и вышел на палубу проверить, все ли в порядке на корабле.
   Когда он вернулся, его милая гостья спала, повернувшись на бок. Она сбросила с себя покрывало, обнажив длинные красивые ноги.
   Патрик сел на краешек кровати, скинул ботинки, брюки, стащил через голову рубашку и бросил все на спинку стула, после чего аккуратно пристроился на той части кровати, которая примыкала к противоположной стене, потянулся и, громко зевнув, лег спиной к бедной девушке. Она что-то неразборчиво пробормотала во сне, повернулась и неожиданно положила ладонь на правую ягодицу Патрика.
   Патрик не успел еще опомниться, как его пенис уподобился грот-мачте. Он смачно выругался и с некоторой неохотой отодвинулся так, чтобы она не смогла дотянуться до него. Однако прошло еще несколько часов, прежде чем он смог уснуть.
   ***
   Шарлотта проснулась, когда теплые солнечные лучи уже вовсю светили сквозь открытый иллюминатор. Она была одна в капитанской каюте. Только сейчас до нее дошло, что мистер Треваррен капитан этого судна и именно поэтому в его помещении столько удобств. Да и по всему вообще видно, что он привык командовать людьми.
   Она поуютнее устроилась на подушках и сладко потянулась. И тут вдруг неожиданно сообразила, что на ней надета рубашка Патрика, - значит, он переодел ее, пока она спала. Шарлотта помертвела от этого открытия, но не могла позволить себе тратить силы на переживания. Ведь первой мыслью, когда ее в мешке доставили к Патрику, было теперь она в безопасности, в руках соотечественников. Теперь же ее думы крутились вокруг того о факта, что на лежащей рядом подушке виднеется вмятина от его головы.
   Сердце Шарлотты екнуло от ужаса. Накануне ночью она выпила слишком много вина и не помнила, что с ней происходило. Была ли она опозорена?..
   Она вытянула ноги под одеялом и ощупала себя, но нигде ничего не болело, и вроде не чувствовалось никаких изменений. Однако где-то в глубине сознания гнездилось смутное чувство удовлетворения от скандальной мысли, что Патрик прикасался к ней так интимно.
   Раздался стук в дверь, и, прежде чем Шарлотта успела крикнуть, что предпочитает оставаться в одиночестве, дверные петли заскрипели - Патрик вошел в каюту. Шарлотта сердито посмотрела на него.
   - Очень неприлично с вашей стороны находиться здесь,- выпалила она.
   Он рассмеялся.
   - Вы ошиблись. Это вам неприлично находиться здесь, богиня. В конце концов, это моя каюта.
   Она натянула одеяло до подбородка.
   - Вы спали в этой кровати, - произнесла она обвинительным тоном.
   - Я часто это делаю,- весело признался Патрик. - Как вы себя сегодня чувствуете.
   Шарлотта вспомнила тревожное волнение, испытанное ею несколько минут назад, и щеки ее вспыхнули.
   - Чувствую себя прекрасно. Если бы вы могли отправить меня домой прямо сейчас...
   - С удовольствием.
   Шарлотта заметила, что на столике стоит поднос и Патрик занят тем, что наливает ароматный турецкий кофе в чашку.
   - Все, что вам нужно сделать, это назвать себя.
   Конечно, было очень обидно, что он не вспомнил ее, но нельзя же из-за этого вечно злиться на него.
   - Шарлотта, - ответила она.
   Инстинкт подсказал ей остановиться на этом и не называть фамилии. Фамилия Куад означала богатство и власть па территории штата Вашингтон, а возможно, что Патрик был не просто лихим капитаном, но и работорговцем, и участником похищения. Если он узнает, какой высокий выкуп может получить за нее, то это может стать началом новых несчастий.
   Молодой человек поднес дымящуюся чашку Шарлотте в постель, и она очень осторожно взяла ее, одновременно придерживая одеяло другой рукой.
   - Шарлотта,- задумчиво протянул Патрик, как будто это имя было связано у него с какой-то старинной загадкой, которую надо разгадать.- Шарлотта, а дальше?
   - Просто Шарлотта,- ответила она, осторожно отпивая из чашки горячий крепкий кофе.
   Патрик прищурился, и ей показалось, что он хотел что-то возразить, но переменил решение и одарил ее очередной ослепительной улыбкой.
   - Да, одни сложности с вами. Наверное, лучше мне продать вас, когда мы пришвартуемся, или же передать моему другу, Халифу, в его гарем.
   Шарлотта чуть не выронила чашку.
   - Это очень недостойное вас занятие - шутить такими вещами! Разве вы не видите, что с меня уже хватит всяких переживаний?
   Патрик сделал удивленные глаза.
   - Да вы не только маленькая нахалка, проявляющая ночью симпатии к мужчине, который жаждет уснуть...
   Громко звякнула чашка, которую Шарлотта чуть не уронила на поднос.
   - Прошу прощения.
   Патрик рассмеялся и развел руками.
   - Я так и подумал, что это привлечет ваше внимание. Я и вы спали рядом прошлую ночь, дорогая Шарлотта, и будь я проклят, если вы не пытались схватить меня за некоторые округлости моего тела.
   В первый раз за свою жизнь и, как она надеялась, в последний Шарлотта покраснела до корней волос.
   - Я не могла сделать такое! - прошептала она.
   Патрик улыбнулся.
   - И тем не менее вы сделали это. Вам просто очень повезло, что я джентльмен, вот и все.
   Шарлотта не верила своим ушам. Какая наглость! Да, мистер Патрик Треваррен решительно не был тем человеком, которого она представляла в своих любовных грезах в течение долгих десяти лет. Внезапно она вспомнила слова и выражения, которые слышала от отцовских лесорубов.
   - Не смейте называть себя джентльменом в моем присутствии, вы, мерзкий негодяй, жалкий ублюдок...
   Патрик захохотал и низко поклонился ей.
   - Мое почтение, мисс Шарлотта Безымянная. Можете не благодарить меня.
   - Убирайтесь вон! - закричала Шарлотта.
   - Это моя каюта,- невозмутимо ответил Патрик.- И если кто-то должен убраться отсюда, моя богиня, то, скорее всего, вы.
   - С большим удовольствием! Только дайте мне какую-нибудь одежду, и я уберусь так быстро, что вы будете гадать, не привиделась ли я вам!
   Ее гнев, казалось, развлекал Патрика, и это злило ее еще больше.
   Присвистнув, он открыл ящик в углу каюты и вытащил из него пару черных брюк и широкий кожаный пояс. Он бросил ей эти вещи, и они попали прямо на кровать.
   - Брюки? - спросила она. Патрик улыбнулся.
   - Заранее прошу прошения, если, они не подойдут, дорогая Шарлотта. Поскольку я не ношу платья, у меня нет причин держать их в своем комоде.
   Шарлотта закрыла глаза и посчитала до десяти, чтобы успокоиться и продолжить разговор с капитаном в нормальном тоне:
   - Не могли бы вы дать мне несколько минут для того, чтобы привести себя в порядок?
   - Конечно,- вежливо ответил он и повернулся к ней спиной.
   Используя одеяло в качестве ширмы, Шарлотта влезла в брюки, которые оказались ей слишком велики в талии и узки в бедрах, заправила рубашку и застегнула ремень, Еще ей очень нужен был ночной горшок, но она не имела ни малейшего желания воспользоваться им в присутствии мистера Треваррена.
   Вместо этого она спросила:
   - Где это мы? - и подошла к иллюминатору. Выглянув, она увидела бирюзовую воду, пологий, ослепительно белый берег и огромный дворец, окруженный белоснежным песком.- Есть ли здесь американское посольство?
   Патрик ответил на се вопросы в обратном порядке:
   - Боюсь, что нет, богиня. Что же касается нашего местопребывания, то, как видите, отсюда рукой подать до дворца султана Рида.- Она скорее почувствовала, чем увидела его взгляд на себе. - И я бы не советовал вам прыгать в эту лужу, чтобы, поднимая фонтаны брызг, плыть к берегу, так как сотня-другая акул наверняка кружит вблизи корабля в ожидании отбросов с камбуза.
   Шарлотта вздрогнула, но не собиралась сдаваться.
   - Я не поднимаю брызг, когда плаваю, мистер Треваррен,- ответила она.- У меня отличный стиль.
   Патрик, стоявший рядом, вдруг бросил на нее насмешливый взгляд, вызвавший у нее раздражение.
   - Все равно вы станете лакомой добычей для акул. Возможно, им понравится, что их завтрак не сдается без боя,- заметил Патрик.
   Именно в этот неподходящий момент в животе у Шарлотты противно заурчало. К сожалению, она ничего не могла с ним поделать, так как привыкла плотно закусывать по утрам.
   - Я хочу домой,- скачала она, и вдруг ее глаза наполнились слезами.
   К ее несказанному удивлению, Патрик повел себя так, как ей представлялось в грезах,- он ласково прикоснулся к ее щеке и хрипло произнес:
   - Вы вернетесь домой, Шарлотта. Я обещаю - никто не причинит вам зла.
   Ей хотелось бы верить ему - о, как ей этого хотелось! - но, так как она не была законченной дурочкой, она понимала, что правила игры значительно изменились после похищения.
   Патрик заговорил серьезно:
   - Захочет ли ваша семья принять вас обратно?
   - А почему, скажите мне, ради всего святого, они могут не захотеть? - Шарлотта гордо подбоченилась.
   Хотя она ни за что не призналась бы, но ей очень понравилось носить брюки, и она спрашивала себя, почему женщины не переняли эту моду.
   Он внимательно следил за ней проницательными глазами.
   - Даже принимая во внимание, что похищение произошло не по вашей воле, если, конечно, не считать полным идиотизмом прогулку по базару без мужского сопровождения, ваша репутация, несомненно, будет уже не той, что раньше. Найдутся люди, которые откажут вам от дома, Шарлотта, и перестанут узнавать вас на улице.
   Слова Патрика были не просто справедливыми - он говорил горькую правду, и гнев Шарлотты частично стих.
   - Те, кого я люблю - мой отец, мачеха, сестра и братья, мои тетя и дядя, кузены и друзья,- они не только примут меня, но и будут очень рады увидеть меня дома!
   Он нежно обнял ее, прижав к своей груди, и она услышала, как бьется его сердце.
   - Конечно, они примут вас,- согласился он,- конечно. А теперь разрешите принести вам что-нибудь поесть.
   Как только Патрик покинул каюту, Шарлотта бросилась к иллюминатору в поисках какого-нибудь пути для побега, но видела перед собой только песок, море, дворец и безжалостную белую, как сахар, пустыню.
   Спохватившись, она ухитрилась закрыть стулом дверь и быстро осмотрелась в поисках ночного горшка. Не найдя его, она наконец смущенно присела над урной для окурков.
   Не успела они спрятать урну и убрать стул от двери, как вернулся Патрик. Она подошла к умывальнику и стала мыть руки.