Теперь Эйхорд испытывал только чувство благодарности. И больше ничего. Он был благодарен Богу за то, что сумел каким-то образом выкарабкаться из этой ямы. И, ведя машину, продолжал молиться: Боже, дай мне только прищучить этого типа и. Господи, я больше в рот капли не возьму. Никогда. Разрази меня гром, если я лгу. Тут он спохватился и мысленно извинился перед Богом. Прости меня. Господи. Боже милостивый. Прости меня за то, что пытаюсь заключить с тобой сделку. Благодарю тебя, Господи. Благодарю тебя, и больше ничего.
Джек испытывал благодарность еще и за то, что ему предстояла встреча с Донной. Он страстно жаждал обнять ее, и сама мысль об этом доставляла ему удовольствие... И эта нежная, привлекательная женщина теперь так занимала его только потому, что проявила к нему жалость? Нет. Донна была хорошим порядочным человеком и очень ему нравилась. Им обоим пришлось многое вытерпеть, правда, по-разному. Эйхорду казалось, что им и ею владеют тяжелые воспоминания, которые хотелось бы поскорей забыть.
Это была та же самая Донна, которую он поначалу считал твердой и несокрушимой и к которой трудно было испытывать какие-либо чувства. Это была та же самая Донна, о которой он судил, как говорится, по одежке, не обращая ни малейшего внимания на внутреннее содержание. И у этой самой Донны нашлось достаточно сострадания, чтобы пожалеть полицейского, к которому она вряд ли могла бы испытывать интерес или вообще какое-то чувство.
Но с этим я как-нибудь справлюсь, подумал Джек. Он задал себе вопрос, как бы она отнеслась к букету красивых цветов. Вдруг она окажется цветочной леди, у которой дом заставлен разными традисканциями и папоротниками, а рядом с домом сад, где растет всякая всячина? Вдруг Донна принадлежит к «детям цветов»?[23]
ОЗАРКИ
САУТ-ОУК-КЛИФ
ДАЛЛАС
ЧЕРЕЗ СЕВЕРНЫЙ ДАЛЛАС
Джек испытывал благодарность еще и за то, что ему предстояла встреча с Донной. Он страстно жаждал обнять ее, и сама мысль об этом доставляла ему удовольствие... И эта нежная, привлекательная женщина теперь так занимала его только потому, что проявила к нему жалость? Нет. Донна была хорошим порядочным человеком и очень ему нравилась. Им обоим пришлось многое вытерпеть, правда, по-разному. Эйхорду казалось, что им и ею владеют тяжелые воспоминания, которые хотелось бы поскорей забыть.
Это была та же самая Донна, которую он поначалу считал твердой и несокрушимой и к которой трудно было испытывать какие-либо чувства. Это была та же самая Донна, о которой он судил, как говорится, по одежке, не обращая ни малейшего внимания на внутреннее содержание. И у этой самой Донны нашлось достаточно сострадания, чтобы пожалеть полицейского, к которому она вряд ли могла бы испытывать интерес или вообще какое-то чувство.
Но с этим я как-нибудь справлюсь, подумал Джек. Он задал себе вопрос, как бы она отнеслась к букету красивых цветов. Вдруг она окажется цветочной леди, у которой дом заставлен разными традисканциями и папоротниками, а рядом с домом сад, где растет всякая всячина? Вдруг Донна принадлежит к «детям цветов»?[23]
ОЗАРКИ
Хибара, крытая толем, стоит на необработанном клочке земли под названием Бутылочное Горлышко. Внутри двое заплаканных сопливых грязных маленьких мальчишек слушают, как кричит мама. Один из них берет другого за руку, и они томятся в ожидании, спрятавшись за мешками с кормом. Они знают, что он скоро придет. Это всего лишь вопрос времени.
Женщина, их биологическая мать, должна вот-вот родить третьего ребенка. Но беременность протекает очень тяжело.
— Клетус! — снова вопит она.
Ребятишки дрожат от страха и ждут. Они просто маленькие мальчики. Правда, не совсем обычные. Тем не менее просто маленькие мальчики. Однако в этом жестоком и развращенном окружении, в этом примитивном и злобном мире ужасов с ними обращаются, как с уродами. Потому что они похожи друг на друга, как две капли воды. Глаза, нос, рот, даже уши. Отлично сложенные, близнецы так поразительно, ужасающе идентичны, что посторонний человек при виде их вздрагивает от неожиданности. Но они всего лишь несчастные дети. К ним пристают. Их мучают, оскорбляют. Их жизнь — непрерывный кошмар разврата. Они сидят и молча ждут очередной порции мучений, унижений или жестокости.
В подобном мирке, где эндогамия — обычное явление, рождение близнецов — своего рода фокус, исполненный темными силами природы, уникальный подарок, представляющий широкое поле для исследований.
Малыши подскакивают, слыша знакомый грохот. Звук означает, что мужчина захлопнул дверцу своего грязного пикапа и скоро войдет в хибару.
Входная дверь хлопает как выстрел, когда он с топотом вваливается внутрь и ревет:
— Сестра!
— А? — Молодая отяжелевшая женщина сидит развалясь на изношенной, с торчащими во все стороны пружинами, кушетке.
— А ну, поди сюда, — приказывает он и хватает свою сестру за волосы. Она визжит от боли, что вызывает у него лишь хриплый смех. Спустив с плеч лямки грязного комбинезона, который тут же падает на пол, он подтягивает ее голову ближе к себе и заталкивает ей в рот огромный член. В этот момент приступ боли сотрясает ее раздутый живот, и она с диким воплем отшатывается назад.
— Что, черт побери, с тобой такое, шлюха?
— О-о-о-о, — стонет она, — начинается, Клетус. Сделай что-нибудь. А-а-а-а!
— Сейчас я тебе сделаю, — говорит он и злобно бьет ее ногой в живот. Она визжит от боли, а он хрипло смеется, вновь притягивает ее к себе и кончает ей в рот, размазывая сперму по лицу.
Сестра-жена извивается на полу. Это аборт по методу Озарки при помощи рабочего ботинка 14 размера. Близнецы увидят, как плод скормят на улице собакам. Так они и будут воспитываться и вариться в этой адской каше из кровосмесительства, безумия и убийства.
Женщина, их биологическая мать, должна вот-вот родить третьего ребенка. Но беременность протекает очень тяжело.
— Клетус! — снова вопит она.
Ребятишки дрожат от страха и ждут. Они просто маленькие мальчики. Правда, не совсем обычные. Тем не менее просто маленькие мальчики. Однако в этом жестоком и развращенном окружении, в этом примитивном и злобном мире ужасов с ними обращаются, как с уродами. Потому что они похожи друг на друга, как две капли воды. Глаза, нос, рот, даже уши. Отлично сложенные, близнецы так поразительно, ужасающе идентичны, что посторонний человек при виде их вздрагивает от неожиданности. Но они всего лишь несчастные дети. К ним пристают. Их мучают, оскорбляют. Их жизнь — непрерывный кошмар разврата. Они сидят и молча ждут очередной порции мучений, унижений или жестокости.
В подобном мирке, где эндогамия — обычное явление, рождение близнецов — своего рода фокус, исполненный темными силами природы, уникальный подарок, представляющий широкое поле для исследований.
Малыши подскакивают, слыша знакомый грохот. Звук означает, что мужчина захлопнул дверцу своего грязного пикапа и скоро войдет в хибару.
Входная дверь хлопает как выстрел, когда он с топотом вваливается внутрь и ревет:
— Сестра!
— А? — Молодая отяжелевшая женщина сидит развалясь на изношенной, с торчащими во все стороны пружинами, кушетке.
— А ну, поди сюда, — приказывает он и хватает свою сестру за волосы. Она визжит от боли, что вызывает у него лишь хриплый смех. Спустив с плеч лямки грязного комбинезона, который тут же падает на пол, он подтягивает ее голову ближе к себе и заталкивает ей в рот огромный член. В этот момент приступ боли сотрясает ее раздутый живот, и она с диким воплем отшатывается назад.
— Что, черт побери, с тобой такое, шлюха?
— О-о-о-о, — стонет она, — начинается, Клетус. Сделай что-нибудь. А-а-а-а!
— Сейчас я тебе сделаю, — говорит он и злобно бьет ее ногой в живот. Она визжит от боли, а он хрипло смеется, вновь притягивает ее к себе и кончает ей в рот, размазывая сперму по лицу.
Сестра-жена извивается на полу. Это аборт по методу Озарки при помощи рабочего ботинка 14 размера. Близнецы увидят, как плод скормят на улице собакам. Так они и будут воспитываться и вариться в этой адской каше из кровосмесительства, безумия и убийства.
САУТ-ОУК-КЛИФ
На сиденье рядом с Эйхордом лежал и блокнот, и ручка, и по мере того, как его машина продвигалась по улицам в направлении дома, где жила Донна, Джек пытался писать, держа руль одной рукой.
Остановившись у знака «СТОП», он решил посмотреть, можно ли разобрать то, что нацарапано в блокноте. Запись выглядела так:
1. Судья?
2. Вызов в суд?
3. Внутренний мир?
4. Хатчисон?
5. Посторонние команды? Другие?
6. Юки/опасность?
7. Ноэль/опасность?
8. Джо. X.??
9. Больн. записи?
10. Слемон.
На самом деле там было написано Сле Мон, а слемонозначало следящий монитор, одно из немногих электронных «чудес», которому Эйхорд доверял. Это был прибор ночного видения.
Он снова снял с ручки колпачок и продолжил:
11. Рэнди Винсент?
12. Новый наркотик?
Об этом упоминал Мандел. Не хотелось отказаться от этой возможности.
Потом Джек вырвал лист, сложил его пополам и убрал в карман. На ближайшие несколько часов он выбросил из головы все смутные, туманные и исключительно кровавые мысли.
Она сказала, что ей нравятся цветы, которые он принес, а он подумал, что она сегодня очень хорошенькая, и прямо ей об этом сказал, и она без тени насмешки предложила чего-нибудь выпить прежде, чем они отправятся гулять; он признал, что сходить в кино — замечательная идея, и она принесла два стакана очень свежего и очень холодного апельсинового сока, который оказался восхитительным на вкус, и рассказала, что любит каждый день готовить свежий апельсиновый сок, а он выразил свое одобрение, и они вроде как расслабились и, сидя рядом, стали изучать программу в газете, тихо переговариваясь и прихлебывая сок, а потом они поставили стаканы, и он нагнулся, как бы желая поцеловать ее, а вы знаете, как бывает, когда впервые целуешь незнакомого человека — и лица далеки друг от друга, и носы мешают, и поначалу рот и нос партнера вызывают странное чувство, но на сей раз все произошло очень естественно, только когда он поцеловал ее, она выглядела несколько задумчивой, а это был просто нежный и пробный поцелуй, но она так широко открыла рот, отвечая на его поцелуй, что он вроде бы удивился, но тут же откликнулся, и в этот поцелуй они вложили всю душу, и он был глубоким и долгим, а потом еще раз, а потом газеты соскользнули куда-то на пол вместе с Клинтом, и Чарли,и Салли, и Джеймсом, и Голди, и Майклом, и Кэтлин[24] — все они слетели на пол и образовали там кучу, а его руки заскользили по ее телу, и она его не остановила, и, о Боже, теперь эта женщина была такая нежная, и мягкая, и сексуальная, и теплая, и время идет, как всегда бывает, и вот она уже на нем, а одежда где-то там, на полу, вместе с Майклом и Кэтлин и всеми прочими, и ее длинные волосы спадают и обвивают его и лежат на белой как фарфор коже, а потом волосы обволакивают их тела, и ему кажется, что это шелк, и ее полные груди с большими торчащими сосками подрагивают в такт ее движениям взад-вперед, он сначала нежно держит ее руками за талию, а потом скользит ладонями вниз по бедрам и двигает ее взад-вперед в мягком, но сильном и размеренном ритме, разогретые тела безостановочно скользят на фоне тихих звуков трущейся плоти, слабых щелчков включающегося холодильника и отдаленного гула уличного движения, и частое дыхание, и лоснящиеся от пота тела, и им так хорошо, и она говорит:
— Я, — стонущим голосом, — я почти готова.
— Да, — отзывается он, растягивая гласную.
— О, — стонет она.
— О! Ах! — любовный диалог.
— Почти. Ох. О-о-о-о. О-о-о-о-о-х... О-о-о-о-о-о-х-х-х-х.
— Я кооооннннннчччаааааю, — говорит она ему.
— Ага. Кончай. Давай, — отзывается он.
— Уууууммммммммммммммммммммммм.
— Ааааххххх.
И она громко смеется над ним, когда около пяти кубических сантиметров, содержащих примерно биллион сперматозоидов, вливается под своды жаркого, влажного влагалища.
— Аааааааааааааа, — говорит она ему, — неплохо, — и смеется, и наклоняется к нему, и целует его, и все это вполне искренне. И крепко обнимает его, и держит в кольце рук, и накрывает его своими волосами, а он чувствует, как снова начинает потихоньку набухать внутри нее и снова начинает изливаться огненной жидкостью, и она скачет на нем к финишу, и кричит, и стонет в бешеном, мокром, скользком оргазме, и заключительный долгий поцелуй, и потом какое-то время расслабление. И выясняется, что оба они утолили свою жажду, и наступает время тихих и спокойных удовлетворенных объятий, и он шепчет ей, что она его высшая школа фантазии, а она спрашивает его, может, это потому, что она напоминает ему о выпивках и наркотиках, и оба соглашаются, что это гораздо лучше любого фильма, на который они могли бы пойти, и что оба предпочитают нежные песни горящим взглядам, а встречи расставаниям, и они долго обсуждают подобные вещи, а потом, когда проходит довольно много времени, решают продолжить исследование природы желания.
Остановившись у знака «СТОП», он решил посмотреть, можно ли разобрать то, что нацарапано в блокноте. Запись выглядела так:
1. Судья?
2. Вызов в суд?
3. Внутренний мир?
4. Хатчисон?
5. Посторонние команды? Другие?
6. Юки/опасность?
7. Ноэль/опасность?
8. Джо. X.??
9. Больн. записи?
10. Слемон.
На самом деле там было написано Сле Мон, а слемонозначало следящий монитор, одно из немногих электронных «чудес», которому Эйхорд доверял. Это был прибор ночного видения.
Он снова снял с ручки колпачок и продолжил:
11. Рэнди Винсент?
12. Новый наркотик?
Об этом упоминал Мандел. Не хотелось отказаться от этой возможности.
Потом Джек вырвал лист, сложил его пополам и убрал в карман. На ближайшие несколько часов он выбросил из головы все смутные, туманные и исключительно кровавые мысли.
Она сказала, что ей нравятся цветы, которые он принес, а он подумал, что она сегодня очень хорошенькая, и прямо ей об этом сказал, и она без тени насмешки предложила чего-нибудь выпить прежде, чем они отправятся гулять; он признал, что сходить в кино — замечательная идея, и она принесла два стакана очень свежего и очень холодного апельсинового сока, который оказался восхитительным на вкус, и рассказала, что любит каждый день готовить свежий апельсиновый сок, а он выразил свое одобрение, и они вроде как расслабились и, сидя рядом, стали изучать программу в газете, тихо переговариваясь и прихлебывая сок, а потом они поставили стаканы, и он нагнулся, как бы желая поцеловать ее, а вы знаете, как бывает, когда впервые целуешь незнакомого человека — и лица далеки друг от друга, и носы мешают, и поначалу рот и нос партнера вызывают странное чувство, но на сей раз все произошло очень естественно, только когда он поцеловал ее, она выглядела несколько задумчивой, а это был просто нежный и пробный поцелуй, но она так широко открыла рот, отвечая на его поцелуй, что он вроде бы удивился, но тут же откликнулся, и в этот поцелуй они вложили всю душу, и он был глубоким и долгим, а потом еще раз, а потом газеты соскользнули куда-то на пол вместе с Клинтом, и Чарли,и Салли, и Джеймсом, и Голди, и Майклом, и Кэтлин[24] — все они слетели на пол и образовали там кучу, а его руки заскользили по ее телу, и она его не остановила, и, о Боже, теперь эта женщина была такая нежная, и мягкая, и сексуальная, и теплая, и время идет, как всегда бывает, и вот она уже на нем, а одежда где-то там, на полу, вместе с Майклом и Кэтлин и всеми прочими, и ее длинные волосы спадают и обвивают его и лежат на белой как фарфор коже, а потом волосы обволакивают их тела, и ему кажется, что это шелк, и ее полные груди с большими торчащими сосками подрагивают в такт ее движениям взад-вперед, он сначала нежно держит ее руками за талию, а потом скользит ладонями вниз по бедрам и двигает ее взад-вперед в мягком, но сильном и размеренном ритме, разогретые тела безостановочно скользят на фоне тихих звуков трущейся плоти, слабых щелчков включающегося холодильника и отдаленного гула уличного движения, и частое дыхание, и лоснящиеся от пота тела, и им так хорошо, и она говорит:
— Я, — стонущим голосом, — я почти готова.
— Да, — отзывается он, растягивая гласную.
— О, — стонет она.
— О! Ах! — любовный диалог.
— Почти. Ох. О-о-о-о. О-о-о-о-о-х... О-о-о-о-о-о-х-х-х-х.
— Я кооооннннннчччаааааю, — говорит она ему.
— Ага. Кончай. Давай, — отзывается он.
— Уууууммммммммммммммммммммммм.
— Ааааххххх.
И она громко смеется над ним, когда около пяти кубических сантиметров, содержащих примерно биллион сперматозоидов, вливается под своды жаркого, влажного влагалища.
— Аааааааааааааа, — говорит она ему, — неплохо, — и смеется, и наклоняется к нему, и целует его, и все это вполне искренне. И крепко обнимает его, и держит в кольце рук, и накрывает его своими волосами, а он чувствует, как снова начинает потихоньку набухать внутри нее и снова начинает изливаться огненной жидкостью, и она скачет на нем к финишу, и кричит, и стонет в бешеном, мокром, скользком оргазме, и заключительный долгий поцелуй, и потом какое-то время расслабление. И выясняется, что оба они утолили свою жажду, и наступает время тихих и спокойных удовлетворенных объятий, и он шепчет ей, что она его высшая школа фантазии, а она спрашивает его, может, это потому, что она напоминает ему о выпивках и наркотиках, и оба соглашаются, что это гораздо лучше любого фильма, на который они могли бы пойти, и что оба предпочитают нежные песни горящим взглядам, а встречи расставаниям, и они долго обсуждают подобные вещи, а потом, когда проходит довольно много времени, решают продолжить исследование природы желания.
ДАЛЛАС
Джек не помнил, как добирался от Лидо, память сохранила только, как припарковывался. Он был поглощен планированием предстоящих событий и проделывал свою умственную работу с тем же тщательным вниманием к деталям, как готовился к интервью с репортерами. Честный полицейский, спокойный и объективный. Дело могло разрушиться, как и раньше бывало с громкими делами, не только под весом исписанной бумаги, но и под грузом путаницы неразгаданных событий. Все шло к концу. Этот недоносок унес больше жизней, чем иная авиационная катастрофа, на карту поставлены еще чьи-то судьбы. И наступил момент, когда порой приходится рисковать и передергивать карты.
Джек набрал скорость. А день катился теперь как хорошо смазанная телега, которую тащили отдел по особо важным преступлениям и богиня судьбы. Эйхорд разыгрывал свою карту с дружески настроенным к полиции судьей, как если бы играл по-крупному в покер. Подлаживаясь под манеру судьи, человека сдержанного, он употреблял такие обороты, как «вероятная причина» и «обоснованное сомнение», и «гражданские свободы», которые, как шарики, катались взад-вперед по телефонным проводам. И к полудню у него на руках было разрешение суда и еще кое-что.
Возникли некоторые трудности в связи с неприкосновенностью жилища. Дружески настроенный судья на этот счет вовсе не был столь дружествен. Он напоминал и о законодательных актах, и о решениях Верховного суда, и о чреватости вторжения в личную жизнь. Джеку пришлось превзойти самого себя, чтобы аккуратно перевести внимание судьи на другие рельсы.
И Джек склонил Мак-Таффа к сотрудничеству, и все карты были разыграны, и подыскали вероятную причину. Ничего не поделаешь, когда организуешь ловушку в жилище знаменитой Ноэль, чертовой Коллиер,старина, то лучше сперва убедись, что существуют весьма веские причины для того, чтобы проникнуть через эту дверь.
Джек снял трубку, набрал номер, мысли по поводу предстоящего дела не покидали его:
— Хэлло. — «Или ждать снаружи, спрятавшись в густом кустарнике, как это делается на телевидении?»
— Док? — «И еще».
— Да. — "Для тебя будет лучше, если все сработаеткак надо".
— Это я.
— Отлично.
— Сегодня утром я разговаривал с судьей.
— Его честь проявил желание сотрудничать? — спросил с надеждой собеседник.
— Конечно — в определенной степени.
— Так что?
— Давай проделаем, что хотели.
— Хм, ладно. Но в твоем голосе не слышно энтузиазма. Боишься последствий? Если это так, я же тебе говорил, возьму все на себя.
— Нет, нет. Он изложил мне все предельно ясно. Если наш эксперимент пойдет не так, как надо, не имеет ни малейшего значения, что сам Юки дал согласие. Мы закладываем основу для очень милого судебного процесса с нарушением закона. И наши результаты не признают.
— Понимаю. Ты беспокоишься, если мы применим при допросе эту штуку, то сведения, которые он нам выдаст о соучастниках, учтены не будут? Все кончится тем, что половина команды убийц будет по-прежнему свободно разгуливать по улицам?
— Ладно, риск — благородное дело.
Они пожелали друг другу удачи, и Эйхорд снял трубку с другого телефона.
— Мистер Эйхорд?
— Да?
— Это Рэнди Винсон.
— Кто?
— Рэнди Винсон. По-моему, вы пытались со мной связаться.
— О Господи, еще бы. Как вы сказали, ваша фамилия Винса?
— Винсон. — Он произнес по буквам.
— Это объясняет некоторые трудности, возникшие, когда я пытался отыскать вас. Мне о вас говорил доктор Дуглас Гири из Скоттсдэйла, штат Аризона.
— О, неужели! — При упоминании имени Дуга собеседник явно оживился.
— Я когда-то работал вместе с доктором Гири над расследованием одного убийства, и он любезно помогал мне в изучении некоторых теоретических аспектов дела. Я полагаю, вам известно об убийствах, совершенных Могильщиком в Далласе?
— Нет, извините, я давно не смотрел телевизор. Здесь, в Швейцарии, у меня исследовательская работа, я понятия не имею о том, что происходит в Штатах.
Эйхорд кратко изложил суть дела Хакаби. Когда он дошел до слова «близнецы», это произвело эффект разорвавшейся бомбы, и доктор Винсон начал говорить очень быстро, монотонно, со скоростью пулемета произнося слова, значение которых Эйхорд не понимал. Одно словосочетание звучало как — «являются ли они монозиготными или дизиготными», — а потом последовал длинный вопрос, в котором Джеку удалось распознать лишь одно слово длиннее двух слогов — «однояйцевые». Он попросил Винсона медленно повторить все сказанное и смог ответить на заданный вопрос. Близнецы были материнскими близнецами. Из одной яйцеклетки. На медицинском языке — монозиготные. Идентичные близнецы.
— Что вы хотите узнать? — спросил доктор.
— Очень много. Например, какова вероятность существования нервного перехода или тропы, которая соединяла бы обоих близнецов? — Джек механически рисовал буквы "О".
— Это не вероятность, а несомненный факт. Абсолютно.
— Я так и понял. Откуда вы это знаете? — Три буквы "О" перечеркнуты чертой.
— Информация совсем свежая. Результаты многолетних научных исследований и тщательного тестирования. И вот сейчас начинаем осознавать всю ценность открытия. Но я должен вас предупредить, что открытия в области близнецов и преступлений оченьпризрачны. — Первое "О" превращается в "П". При-зра-чны.
— Вы сказали «призрачны»? — Джек вспомнил, что и Юки, и Джо употребляли это слово.
— Боюсь, что так. Другого определения нет. Близнецы Хакаби росли раздельно?
— Я в этом не уверен. Знаю только то, что о них мне рассказали. Тот, кто находится в заключении, утверждает, что годы, когда формируется личность ребенка, они провели вместе, но он был очень неопределенен в отношении времени, когда каждый из них пошел своим путем. Я не убежден и в истинности того, что говорит второй. Там может быть какая-то тайна. Есть сведения, что в раннем детстве над ними издевались. Пока что их прошлое нам неясно. Существует явная вражда.
— Что ж. Это не обязательно должно что-то значить. Наши исследования показали, что в формировании личности близнецов жизненно важную роль играет окружение, возможно, более важную, чем в случае, когда дети не являются близнецами, но пока у вас нет подтверждения третьего лица, не имеет смысла делать какие-то выводы из вашей информации. Близнецы строят планы. Они лгут. Изобретают. У преступников-близнецов сложный и взаимосвязанный профиль, превосходящий всякое воображение.
— Телепатия среди близнецов действительно существует или это чья-то фантастическая теория?
— Существуют ли твердые доказательства в подтверждение того, что элемент телепатии ярче выражен в однояйцевых близнецах или в близнецах вообще, чем в неблизнецах? У однояйцевых наверняка. У них идентичная внутренняя структура. Если исключить случайности при рождении, у них в точности одни и те же хромосомы, гены и... — Последовало предложение, требующее перевода. Оно почти в точности повторяло высказывания Юки. Что-то зигоморфное, двусторонняя симметрия чего-то. ДНК. Рекомбинация чего-то. А тут еще Джек совершил ошибку, попросив собеседника объяснить одно из слов, и чуть не задохнулся в обрушившейся на него лавине — хроматин, полимеризованное ядро клетки и базофильные тела клетки, и протамин иди гистон. В конце концов Джек решил, что начал что-то понимать.
— Насколько реальна способность к телепатической манипуляции?
— Для однояйцевого близнеца это вполне реально. Помните, что даже без развития синдрома агрессивности/пассивности у вас имеются идеально подходящие друг другу структуры. Мозги мыслят похоже. Работают похоже. Даже в тех случаях, когда идентичные близнецы воспитываются порознь, они все равно выберут те же цветовые сочетания, назовут своих котят теми же именами, все будет похоже. Это нервная штука — переход, о котором вы спрашиваете, — он есть у каждого. Проблема в том, что мы используем его лишь в тех случаях, когда какие-то сильные, доминирующие, негативные явления открывают путь мысли. Болезнь. Боль. Нависшая опасность. Смерть. Явления, приблизительно напоминающие передачу или прием так называемого телепатического сообщения, как правило, возникают на фоне опасности, болезни, боли или угрозы смерти.
— Это правда. Особенно когда опасность или смерть грозит любимому человеку.
— Так вот, что касается монозиготов. Представьте себе, что вы берете одну личность и делите, ее на две. Снимаете с нее копию. Идентичную, начиная с внешности и кончая отпечатками пальцев и отпечатками ног. Теперь примешайте к этому негативный элемент. Если у вас имеется та нервная структура, которую мы упоминаем в случае с монозиготными близнецами, хромосомы, ДНК — все предполагает идентичные типы, исключая, как я уже говорил, случайности при рождении, и окружение, которые оказывают свое влияние, то у вас есть идеальная основа для существования телепатического потенциала.
— Каким образом один из них манипулирует другим?
— Этот процесс никто не в состоянии пока по-настоящему определить. Посредством обаяния, силы воли, причуды одна половина однояйцевого близнеца при желании доминирует, используя какой-то там энергетический канал, она способна в буквальном смысле слова влиять на образ мыслей другой половины, более слабой. Это силовая передача информации. Очень редкий и, как я говорил вам, один из тех призрачных процессов, с которыми мы столкнулись, изучая близнецов с криминальной психикой. Но воздействие друг на друга существует. Это факт, а не фантазия.
— Вы упомянули случайности при рождении. Как это понимать? Приведите мне пример, когда такие случайности или окружающая обстановка могли создать убийцу-маньяка?
— Вариантов тысячи. Один из очень вероятных — недостаток кислорода в крови. Если одному из однояйцевых близнецов очень быстро обрезали пуповину, хотя недостаточно быстро, чтобы повредить мозг. Не хватило необходимой секунды, и вот этот близнец лишается того, чем он или она безусловно обладали бы, снабжайся мозг кислородом в достаточном количестве. Секундное действие стерло нечто важное.
— И что же это такое?
— Совесть, — спокойно ответил собеседник. — Слышимость отличная на всем протяжении от Швейцарии до Далласа, ни малейшего постороннего шума.
— Объясняет ли это также сексуальную аномалию, которая обнаруживается у эксгибициониста?
— Вряд ли. Извращенность, отклонение от нормы, проистекает от полученного удовольствия. Познанного наслаждения. Этот способ доставил меня на вершину блаженства, что ж, попробуем его снова. Что-то испытанное в детстве. Ты примерил платье матери, и тебе это понравилось. Запах духов. Прикосновение шелка к коже, когда ковылял в ее туфлях на высоком каблуке. Запомнившееся наслаждение совместно с чувством вины. В высшей степени замысловатое сочетание.
— Недостаток кислорода или что-то еще, вызвавшее у одного из близнецов желание доминировать над другим... Как это проявится в определенном человеке? Есть какие-нибудь внешние признаки? Существует ли какой-то образ агрессивного, сильного близнеца с криминальной психикой. Чего мне искать?
— Очевидно, вы уже знаете, кто это, вопрос, на который вы ищете ответ: что он из себя представляет? Или она,если у вас сестры-близнецы. В вашем деле с Хакаби вы должны искать преуспевающего влиятельного брата. Если он одинок, если он гипертрофированный тип, если вы заметили какие-то признаки, если он занимается чем-то, что требует определенных усилий...
— Например, водит авиетку, управляет дельтапланом или что-то вроде этого?
— Конечно. По-настоящему одинокая личность связана с управлением. Вы имеете дело с очень опасным персонажем.
— Я должен задать вам один вопрос. Как насчет... — И Джек упомянул имя одного гнусного убийцы-маньяка, который был известен ему только по газетам и телевидению.
Доктор резко засмеялся и ответил:
— Он там, где ему следует быть — в ряду смертников.
— Об этом я слышал.
— Конечно. Это самый опасный сукин сын из тех, с кем я когда-либо сталкивался. Его следует отправить на тот свет как можно скорее. Как и у вашего убийцы или убийц, у него нет ни грамма совести. Ни тени сожаления по поводу того, что он совершил.
Эйхорд извинился за то, что отнял так много времени. Тут ему в голову пришла запоздалая мысль, он рассказал про наркотик и спросил у своего собеседника:
— Вы об этом слышали?
— Полагаю, что да, — хихикнул тот, — поскольку я был в команде, которая занималась его проверкой.
— Извините. Я как-то не связал. Но, будьте любезны, выскажите свое неофициальное мнение насчет того, можно ли извлечь какую-то пользу из гипнотического состояния, вызванного действием этого наркотика? В двух словах.
— Непростой вопрос. Вся область использования наркоанализа для допроса находится все в той же категории Сумеречной Зоны. Мы начинали с ЛСД-25. В двух словах...
Последовал водопад слов и фраз типа «диэнцефальная и корковая анестезия» и «ид и суперэго», и «гидробромид скополамина», и он не прекращался, и Джек отчаянно барахтался, пытаясь выплыть из этого потока, когда разговор подошел к концу. И молился о том, чтобы не утонуть.
Джек набрал скорость. А день катился теперь как хорошо смазанная телега, которую тащили отдел по особо важным преступлениям и богиня судьбы. Эйхорд разыгрывал свою карту с дружески настроенным к полиции судьей, как если бы играл по-крупному в покер. Подлаживаясь под манеру судьи, человека сдержанного, он употреблял такие обороты, как «вероятная причина» и «обоснованное сомнение», и «гражданские свободы», которые, как шарики, катались взад-вперед по телефонным проводам. И к полудню у него на руках было разрешение суда и еще кое-что.
Возникли некоторые трудности в связи с неприкосновенностью жилища. Дружески настроенный судья на этот счет вовсе не был столь дружествен. Он напоминал и о законодательных актах, и о решениях Верховного суда, и о чреватости вторжения в личную жизнь. Джеку пришлось превзойти самого себя, чтобы аккуратно перевести внимание судьи на другие рельсы.
И Джек склонил Мак-Таффа к сотрудничеству, и все карты были разыграны, и подыскали вероятную причину. Ничего не поделаешь, когда организуешь ловушку в жилище знаменитой Ноэль, чертовой Коллиер,старина, то лучше сперва убедись, что существуют весьма веские причины для того, чтобы проникнуть через эту дверь.
Джек снял трубку, набрал номер, мысли по поводу предстоящего дела не покидали его:
— Хэлло. — «Или ждать снаружи, спрятавшись в густом кустарнике, как это делается на телевидении?»
— Док? — «И еще».
— Да. — "Для тебя будет лучше, если все сработаеткак надо".
— Это я.
— Отлично.
— Сегодня утром я разговаривал с судьей.
— Его честь проявил желание сотрудничать? — спросил с надеждой собеседник.
— Конечно — в определенной степени.
— Так что?
— Давай проделаем, что хотели.
— Хм, ладно. Но в твоем голосе не слышно энтузиазма. Боишься последствий? Если это так, я же тебе говорил, возьму все на себя.
— Нет, нет. Он изложил мне все предельно ясно. Если наш эксперимент пойдет не так, как надо, не имеет ни малейшего значения, что сам Юки дал согласие. Мы закладываем основу для очень милого судебного процесса с нарушением закона. И наши результаты не признают.
— Понимаю. Ты беспокоишься, если мы применим при допросе эту штуку, то сведения, которые он нам выдаст о соучастниках, учтены не будут? Все кончится тем, что половина команды убийц будет по-прежнему свободно разгуливать по улицам?
— Ладно, риск — благородное дело.
Они пожелали друг другу удачи, и Эйхорд снял трубку с другого телефона.
— Мистер Эйхорд?
— Да?
— Это Рэнди Винсон.
— Кто?
— Рэнди Винсон. По-моему, вы пытались со мной связаться.
— О Господи, еще бы. Как вы сказали, ваша фамилия Винса?
— Винсон. — Он произнес по буквам.
— Это объясняет некоторые трудности, возникшие, когда я пытался отыскать вас. Мне о вас говорил доктор Дуглас Гири из Скоттсдэйла, штат Аризона.
— О, неужели! — При упоминании имени Дуга собеседник явно оживился.
— Я когда-то работал вместе с доктором Гири над расследованием одного убийства, и он любезно помогал мне в изучении некоторых теоретических аспектов дела. Я полагаю, вам известно об убийствах, совершенных Могильщиком в Далласе?
— Нет, извините, я давно не смотрел телевизор. Здесь, в Швейцарии, у меня исследовательская работа, я понятия не имею о том, что происходит в Штатах.
Эйхорд кратко изложил суть дела Хакаби. Когда он дошел до слова «близнецы», это произвело эффект разорвавшейся бомбы, и доктор Винсон начал говорить очень быстро, монотонно, со скоростью пулемета произнося слова, значение которых Эйхорд не понимал. Одно словосочетание звучало как — «являются ли они монозиготными или дизиготными», — а потом последовал длинный вопрос, в котором Джеку удалось распознать лишь одно слово длиннее двух слогов — «однояйцевые». Он попросил Винсона медленно повторить все сказанное и смог ответить на заданный вопрос. Близнецы были материнскими близнецами. Из одной яйцеклетки. На медицинском языке — монозиготные. Идентичные близнецы.
— Что вы хотите узнать? — спросил доктор.
— Очень много. Например, какова вероятность существования нервного перехода или тропы, которая соединяла бы обоих близнецов? — Джек механически рисовал буквы "О".
— Это не вероятность, а несомненный факт. Абсолютно.
— Я так и понял. Откуда вы это знаете? — Три буквы "О" перечеркнуты чертой.
— Информация совсем свежая. Результаты многолетних научных исследований и тщательного тестирования. И вот сейчас начинаем осознавать всю ценность открытия. Но я должен вас предупредить, что открытия в области близнецов и преступлений оченьпризрачны. — Первое "О" превращается в "П". При-зра-чны.
— Вы сказали «призрачны»? — Джек вспомнил, что и Юки, и Джо употребляли это слово.
— Боюсь, что так. Другого определения нет. Близнецы Хакаби росли раздельно?
— Я в этом не уверен. Знаю только то, что о них мне рассказали. Тот, кто находится в заключении, утверждает, что годы, когда формируется личность ребенка, они провели вместе, но он был очень неопределенен в отношении времени, когда каждый из них пошел своим путем. Я не убежден и в истинности того, что говорит второй. Там может быть какая-то тайна. Есть сведения, что в раннем детстве над ними издевались. Пока что их прошлое нам неясно. Существует явная вражда.
— Что ж. Это не обязательно должно что-то значить. Наши исследования показали, что в формировании личности близнецов жизненно важную роль играет окружение, возможно, более важную, чем в случае, когда дети не являются близнецами, но пока у вас нет подтверждения третьего лица, не имеет смысла делать какие-то выводы из вашей информации. Близнецы строят планы. Они лгут. Изобретают. У преступников-близнецов сложный и взаимосвязанный профиль, превосходящий всякое воображение.
— Телепатия среди близнецов действительно существует или это чья-то фантастическая теория?
— Существуют ли твердые доказательства в подтверждение того, что элемент телепатии ярче выражен в однояйцевых близнецах или в близнецах вообще, чем в неблизнецах? У однояйцевых наверняка. У них идентичная внутренняя структура. Если исключить случайности при рождении, у них в точности одни и те же хромосомы, гены и... — Последовало предложение, требующее перевода. Оно почти в точности повторяло высказывания Юки. Что-то зигоморфное, двусторонняя симметрия чего-то. ДНК. Рекомбинация чего-то. А тут еще Джек совершил ошибку, попросив собеседника объяснить одно из слов, и чуть не задохнулся в обрушившейся на него лавине — хроматин, полимеризованное ядро клетки и базофильные тела клетки, и протамин иди гистон. В конце концов Джек решил, что начал что-то понимать.
— Насколько реальна способность к телепатической манипуляции?
— Для однояйцевого близнеца это вполне реально. Помните, что даже без развития синдрома агрессивности/пассивности у вас имеются идеально подходящие друг другу структуры. Мозги мыслят похоже. Работают похоже. Даже в тех случаях, когда идентичные близнецы воспитываются порознь, они все равно выберут те же цветовые сочетания, назовут своих котят теми же именами, все будет похоже. Это нервная штука — переход, о котором вы спрашиваете, — он есть у каждого. Проблема в том, что мы используем его лишь в тех случаях, когда какие-то сильные, доминирующие, негативные явления открывают путь мысли. Болезнь. Боль. Нависшая опасность. Смерть. Явления, приблизительно напоминающие передачу или прием так называемого телепатического сообщения, как правило, возникают на фоне опасности, болезни, боли или угрозы смерти.
— Это правда. Особенно когда опасность или смерть грозит любимому человеку.
— Так вот, что касается монозиготов. Представьте себе, что вы берете одну личность и делите, ее на две. Снимаете с нее копию. Идентичную, начиная с внешности и кончая отпечатками пальцев и отпечатками ног. Теперь примешайте к этому негативный элемент. Если у вас имеется та нервная структура, которую мы упоминаем в случае с монозиготными близнецами, хромосомы, ДНК — все предполагает идентичные типы, исключая, как я уже говорил, случайности при рождении, и окружение, которые оказывают свое влияние, то у вас есть идеальная основа для существования телепатического потенциала.
— Каким образом один из них манипулирует другим?
— Этот процесс никто не в состоянии пока по-настоящему определить. Посредством обаяния, силы воли, причуды одна половина однояйцевого близнеца при желании доминирует, используя какой-то там энергетический канал, она способна в буквальном смысле слова влиять на образ мыслей другой половины, более слабой. Это силовая передача информации. Очень редкий и, как я говорил вам, один из тех призрачных процессов, с которыми мы столкнулись, изучая близнецов с криминальной психикой. Но воздействие друг на друга существует. Это факт, а не фантазия.
— Вы упомянули случайности при рождении. Как это понимать? Приведите мне пример, когда такие случайности или окружающая обстановка могли создать убийцу-маньяка?
— Вариантов тысячи. Один из очень вероятных — недостаток кислорода в крови. Если одному из однояйцевых близнецов очень быстро обрезали пуповину, хотя недостаточно быстро, чтобы повредить мозг. Не хватило необходимой секунды, и вот этот близнец лишается того, чем он или она безусловно обладали бы, снабжайся мозг кислородом в достаточном количестве. Секундное действие стерло нечто важное.
— И что же это такое?
— Совесть, — спокойно ответил собеседник. — Слышимость отличная на всем протяжении от Швейцарии до Далласа, ни малейшего постороннего шума.
— Объясняет ли это также сексуальную аномалию, которая обнаруживается у эксгибициониста?
— Вряд ли. Извращенность, отклонение от нормы, проистекает от полученного удовольствия. Познанного наслаждения. Этот способ доставил меня на вершину блаженства, что ж, попробуем его снова. Что-то испытанное в детстве. Ты примерил платье матери, и тебе это понравилось. Запах духов. Прикосновение шелка к коже, когда ковылял в ее туфлях на высоком каблуке. Запомнившееся наслаждение совместно с чувством вины. В высшей степени замысловатое сочетание.
— Недостаток кислорода или что-то еще, вызвавшее у одного из близнецов желание доминировать над другим... Как это проявится в определенном человеке? Есть какие-нибудь внешние признаки? Существует ли какой-то образ агрессивного, сильного близнеца с криминальной психикой. Чего мне искать?
— Очевидно, вы уже знаете, кто это, вопрос, на который вы ищете ответ: что он из себя представляет? Или она,если у вас сестры-близнецы. В вашем деле с Хакаби вы должны искать преуспевающего влиятельного брата. Если он одинок, если он гипертрофированный тип, если вы заметили какие-то признаки, если он занимается чем-то, что требует определенных усилий...
— Например, водит авиетку, управляет дельтапланом или что-то вроде этого?
— Конечно. По-настоящему одинокая личность связана с управлением. Вы имеете дело с очень опасным персонажем.
— Я должен задать вам один вопрос. Как насчет... — И Джек упомянул имя одного гнусного убийцы-маньяка, который был известен ему только по газетам и телевидению.
Доктор резко засмеялся и ответил:
— Он там, где ему следует быть — в ряду смертников.
— Об этом я слышал.
— Конечно. Это самый опасный сукин сын из тех, с кем я когда-либо сталкивался. Его следует отправить на тот свет как можно скорее. Как и у вашего убийцы или убийц, у него нет ни грамма совести. Ни тени сожаления по поводу того, что он совершил.
Эйхорд извинился за то, что отнял так много времени. Тут ему в голову пришла запоздалая мысль, он рассказал про наркотик и спросил у своего собеседника:
— Вы об этом слышали?
— Полагаю, что да, — хихикнул тот, — поскольку я был в команде, которая занималась его проверкой.
— Извините. Я как-то не связал. Но, будьте любезны, выскажите свое неофициальное мнение насчет того, можно ли извлечь какую-то пользу из гипнотического состояния, вызванного действием этого наркотика? В двух словах.
— Непростой вопрос. Вся область использования наркоанализа для допроса находится все в той же категории Сумеречной Зоны. Мы начинали с ЛСД-25. В двух словах...
Последовал водопад слов и фраз типа «диэнцефальная и корковая анестезия» и «ид и суперэго», и «гидробромид скополамина», и он не прекращался, и Джек отчаянно барахтался, пытаясь выплыть из этого потока, когда разговор подошел к концу. И молился о том, чтобы не утонуть.
ЧЕРЕЗ СЕВЕРНЫЙ ДАЛЛАС
В это время года поля стояли голые и, летя на низкой высоте, он мог наслаждаться их опустошенностью. Мелькали скотоводческие ранчо. Иногда фермы. Большие открытые пастбища, огороженные тысячами миль колючей проволоки. Холодало, и он натянул лицевую маску так, что виднелись только глаза. На нем было длинное теплое нижнее белье, заправленное в летные ботинки, на ногах по две пары шерстяных носков. Черные кожаные брюки. Шерстяной свитер с высоким воротом под черной кожаной курткой, изготовленной для него по заказу без обязательных в этом случае многочисленных молний. Перчатки с подкладкой. Горнолыжные очки. И все же ветер пронизывал его, холодил грудь, но он это только приветствовал. Обстановка держала его в состоянии боевой готовности. Ему все давалось легко. Поэтому особенно нравилось то, что вносило хоть какую-то свежую струю — бросало вызов, заставляло держаться настороже. Морозный воздух доставлял наслаждение.
Он всегда любил ее. Она была его женщиной, и он относился к ней соответственно. Но в такие дни, как сегодня, когда небо голубовато-серое, цвета пушечных стволов, а ледяной ветер рвет в клочья облака, сияющие девственной белизной, и ты пристегнут к ней и мягко касаешься рычагов управления, чувствуя биение ее сердца и как она, ощущая поцелуи беспощадного ветра, отзывается на каждое твое движение, — да, в такие дни она была полностью его леди.
Он понимал, как город может стать вашей женщиной. Или как можно полюбить парусное судно. Но он знал, что привязанные к земле не имеют ни малейшего представления о том, что такое любить полной грудью, открыто, неистово. То, что происходило на земле, было нелепым. Здесь, наверху, в объятиях его леди — вот где была настоящая свадьба. Вот в чем заключалась жизнь — подняться над грязью и унылым существованием скучных и вызывающих жалость пешеходов.
К западу от него в небе парил ястреб, и он сделал плавный вираж, чтобы понаблюдать за полетом птицы, и машина, как по волшебству, понесла его над полями и над вьющейся внизу лентой дороги, над мерзостью и обыденностью жилищ, где людишки влачили свое жалкое существование, и он подумал о себе и ястребе как о двух избранных, наслаждающихся свободой, вольных, парящих в нетронутом царстве воздуха.
Холодно и ясно. С этой высоты дома и машины кажутся ползающими по земле насекомыми. Он не думал о расходе топлива, никуда не торопился, с удовольствием наблюдая за парящим ястребом, любуясь, как тот пикирует, охотясь за грызунами. Ему пришла мысль, как много у него общего с этим дневным хищником. Авиетка находилась достаточно высоко над птицей, так что та не стала тут же спасаться бегством от огромной штуковины из черного дакрона, царственно парящей над ней. Но инстинкты выживания ястреба все же включились. Какое-то шестое чувство подсказало этому существу, что ему следует исчезнуть и поискать более подходящее для обеденного стола поле, где за ним не будут наблюдать человеческие глаза. И он еще некоторое время парил, как бы раздумывая, потом развернулся, плавно скользнул вниз и растворился на фоне темнеющей рощи. Какой блестящий образец камуфляжа. Уж в этом-то он знал толк, считал его одновременно и искусством, и наукой, и, если можно так выразиться, яро и горячо поклонялся ему всю жизнь. И теперь он восхищался защитными приспособлениями, которыми природа снабдила удивительно грациозную птицу.
Он всегда любил ее. Она была его женщиной, и он относился к ней соответственно. Но в такие дни, как сегодня, когда небо голубовато-серое, цвета пушечных стволов, а ледяной ветер рвет в клочья облака, сияющие девственной белизной, и ты пристегнут к ней и мягко касаешься рычагов управления, чувствуя биение ее сердца и как она, ощущая поцелуи беспощадного ветра, отзывается на каждое твое движение, — да, в такие дни она была полностью его леди.
Он понимал, как город может стать вашей женщиной. Или как можно полюбить парусное судно. Но он знал, что привязанные к земле не имеют ни малейшего представления о том, что такое любить полной грудью, открыто, неистово. То, что происходило на земле, было нелепым. Здесь, наверху, в объятиях его леди — вот где была настоящая свадьба. Вот в чем заключалась жизнь — подняться над грязью и унылым существованием скучных и вызывающих жалость пешеходов.
К западу от него в небе парил ястреб, и он сделал плавный вираж, чтобы понаблюдать за полетом птицы, и машина, как по волшебству, понесла его над полями и над вьющейся внизу лентой дороги, над мерзостью и обыденностью жилищ, где людишки влачили свое жалкое существование, и он подумал о себе и ястребе как о двух избранных, наслаждающихся свободой, вольных, парящих в нетронутом царстве воздуха.
Холодно и ясно. С этой высоты дома и машины кажутся ползающими по земле насекомыми. Он не думал о расходе топлива, никуда не торопился, с удовольствием наблюдая за парящим ястребом, любуясь, как тот пикирует, охотясь за грызунами. Ему пришла мысль, как много у него общего с этим дневным хищником. Авиетка находилась достаточно высоко над птицей, так что та не стала тут же спасаться бегством от огромной штуковины из черного дакрона, царственно парящей над ней. Но инстинкты выживания ястреба все же включились. Какое-то шестое чувство подсказало этому существу, что ему следует исчезнуть и поискать более подходящее для обеденного стола поле, где за ним не будут наблюдать человеческие глаза. И он еще некоторое время парил, как бы раздумывая, потом развернулся, плавно скользнул вниз и растворился на фоне темнеющей рощи. Какой блестящий образец камуфляжа. Уж в этом-то он знал толк, считал его одновременно и искусством, и наукой, и, если можно так выразиться, яро и горячо поклонялся ему всю жизнь. И теперь он восхищался защитными приспособлениями, которыми природа снабдила удивительно грациозную птицу.