Миллингтон Мил. Моя подруга всегда против

   – Это… – Урсула выставила руку, как барьер, и показала пальцем туда, куда смотрела, – что?
   – Э-э… я бы назвал это эрекцией, но, если хочешь, я сбегаю к соседям, спрошу.
   – И какого черта у тебя сейчасэрекция?
   – Извини, я не знал, что надо заранее подавать заявку.
   – Ты прекрасно понимаешь, о чем я. У меня травма. Ситуация совершенно не располагает к сексу, тебе полагается заботиться обо мне, оказывать мне помощь, потому что мне больно. А это… – она снова показала пальцем, – это – как если бы врач обманул доверие пациента.
   – Ты что, из Спятилбурга приехала?
   – У меня в голове не укладывается, что тебя может возбуждать подобная ситуация. – Урсула поморщилась от боли и невесело рассмеялась. – У меня разорвано сухожилие, ты мне помогаешь с личной гигиеной, и это тебя заводит?
   – Мы голые в душе…
   – Господи, может, мне перевязь надеть? Если я ее на себя напялю, тебе это еще больше понравится?
   А вот тут надо поосторожнее. Возможно, это не предложение, а чисто риторический вопрос.
   – Гм… Почему нет? – неуверенно ответил я.
   – Знаешь, ты настоящий извращенец.
   – Но ты ведь голая, голая женщина. Я же тебе не детские книжки одной рукой листать помогаю.
   – Ну и что с того, что я голая?
   – Для обитателей планеты Земля это важный фактор.
   – Когда я в Германии загорала голышом или парилась в сауне, по-твоему, все мужчины вокруг, глядя на меня, думали о сексе?
   – Конечно.
   – Да ты что? Контекст совсем не сексуальный. Ты утверждаешь, что мужчина, увидевший на пляже голую женщину, будет думать о сексе?
   – Мой ответ – «да».
   – Ха! Какая ерунда! Может, английские мужчины такие, немецкие мужчины не нашли бы в этом ничего возбуждающего.
   – Ну да.
   – Не нашли бы.
   – Тебе виднее.
   – Не нашли бы.
   – Я с тобой не спорю, ясно?
   – Скажи, что я права.
   – Ладно. Они бы не нашли ничего возбуждающего, ты права.
   – Нет, не так. Как следует скажи.
   – Я уже сказал как следует.
   – Нет, ты не от души сказал.
   – Слушай, вода зря течет. Давай домоем тебя и на этом закончим. Я уже устал.
   – Тогда почему у тебя эрекция не проходит?
   – Не обращай внимания. Она тебе ничем не угрожает. Пожалуйста, не надо доносить на нее властям Германии, хорошо?
   – Извращенец… Намыль мне грудь.
 
   Из-за недочетов в расписании движения автобусов мне пришлось отправиться в Англию на несколько дней раньше Урсулы с детьми. Когда мы поцеловались на прощанье, Урсула вложила мне в руку конверт. Я собрался его вскрыть, но Урсула покачала головой и удержала меня. Глядя в окно, я видел, как они машут мне с платформы Центрального автобусного вокзала, и махал в ответ, пока автобус не повернул и моя семья не скрылась из виду. Медленно разжав ладонь, я прочел надпись на конверте: «Не открывай, пока не вернешься домой». Германия для меня – второй дом, поэтому я надорвал конверт, стоило автобусу отъехать метров на пятьдесят. Внутри лежал дважды свернутый лист бумаги. Я развернул его и разгладил на коленях. Вот что написала Урсула: «Пэл, пропылесось дом сверху донизу. Вымой пол на кухне и в ванной. Протри пыль во всех комнатах. Почисти туалет. Закажи машину для переезда. Перепроверь, уплачено ли за газ, электричество и воду в обоих домах. Свяжись с будущими жильцами, заключи с ними письменное соглашение. Почисти туалет. Разбери кровати. Разбери садовую скамью. Все упакуй (только осторожно, пометь, куда положил шайбы, а куда винты). Разберись с переадресовкой почты. Возьми у юриста ключи. ПОЧИСТИ ТУАЛЕТ».

Эй, кто – нибудь, помогите мне слезть со стола

   Наверное, после удачного оздоровительного отпуска я непременно должен был по возвращении на работу во что-нибудь вляпаться. Причем в буквальном смысле.
   В день выхода на работу с раскисшего, перекошенного неба всемирным потопом лил дождь. Из зонтиков, как назло, остался один-единственный – с динозавриком Барни. Пришлось довольствоваться тем, что есть. Схватив зонтик, я вышел на улицу.
   На подходе к учебному центру мощный порыв ветра бомбардировал меня тяжелыми струями воды. Я выставил зонтик прямо перед собой и ринулся туда, где, по моему разумению, должен был находиться служебный вход. Нагнув голову, я видел только собственные быстро мелькающие ноги. Подошвы прошлепали по мостовой, потом по грязной траве и очутились над бездной. Ноги миновали край ямы и машинально понесли меня дальше. Вслед за ними, изогнувшись в нырке, устремились остальные части тела.
   Полет мой прервало что-то твердое: колени ударились о стенку ямы и, выполнив не совсем идеальное сальто-мортале в три четверти оборота, я спиной плюхнулся в склизкую коричневую жижу глубиной сантиметров десять. Ускорения хватило бы, чтобы проехать на спине еще метров пять, но, к счастью, движение было остановлено вертикальным металлическим столбиком, на который я налетел промежностью. Издав жалобный стон, я принял позу эмбриона, нянча в руках собственные гениталии. Зонтик пришлось отпустить, и его подхватил ветер. Но ручка зонтика крюком уцепилась за мой подбородок Я лежал, охая, в грязи со вцепившимся в горло зонтиком, словно рыбина, вытащенная на берег рыболовом-любителем.
   – Что вы там делаете? – раздался чей-то голос.
   Хотелось ответить позабористее, чтобы хозяину голоса осталось лишь наложить на себя руки, но при моих генитальных неурядицах и зонтике, сковавшем челюсть, мне удалось выдавить только «пшл».
   – Что вы сказали? Какого лешего вас понесло в яму? Разве вы не знаете, что это опасно? Мы с Тедом за вами наблюдали, Тед говорит: «Смотри, он сейчас в яму упадет», а я ему: «Да нет, он же не сумасшедший». А Тед говорит: «Еще какой сумасшедший». Мы стали смотреть, и Тед оказался прав – вы прямо в яму сиганули. Вы что, действительно сумасшедший?
   – Пш-ш-шл.
   Я оторвал от себя зонтик. Тем временем голос продолжал:
   – Вот, держите конец.
   Мужик бросил в яму толстый нейлоновый канат с привязанной к нему деревяшкой. Деревяшка заехала мне между ног.
   – Ай-ш-ш-ш…
   – Ловить нужно было. Вы точно сумасшедший.
   Левой рукой закрывая причинное место, правой я поймал канат.
   – Тед! Тед! Иди сюда, помоги. Я пытаюсь его вытащить.
   Где-то вдали прозвучал другой голос, заглушаемый ветром и дождем:
   – Он правда сумасшедший?
   Пока я на разъезжающихся, как у новорожденного жеребенка, ногах подбирался к стенке ямы, к краю приблизился Тед. Яма оказалась неглубокой – метр тридцать, не больше, но ползти пришлось по скользкой мокрой глине, в одиночку я бы ни за что не выбрался. Обмотав канат вокруг руки, я вскарабкался наверх под ободряющие крики незнакомца и Теда.
   – Спасибо, – пропыхтел я, выбравшись на поверхность.
   – Да чего там, – заскромничали мои спасители. – Больше так не делай, хорошо? Голова в порядке?
   – Даже повернуть больно. – Я вытряхнул землю из уха. – Откуда здесь взялась эта чертова ямища?
   – Фундамент закладываем под новый корпус.
   – Вы не Билл Актон, случаем, будете?
   – Н-ну, возможно. А кто интересуется?
   – Меня зовут Пэл. Я здешний мукзэпой. Я вам звонил.
   – А-а, верно. Вы в отпуске были, когда мы начали. Хорошо провели время? На работу всегда тяжело возвращаться, правда?
   – Сегодня как-то особенно тяжело. Разве вокруг ямы не положено ставить ограждение? Хотя бы ленту какую.
   – Да мы ее сняли вчера вечером. Здесь землекопы работали как… эти. Возили это гов… то есть землю. Сегодня утром хотели заново огородить.
   – Я ждал, пока дождь кончится, – объяснил в свое оправдание Тед.
   – Матерь божья, – сказал я, оглядев себя, – на кого же я похож. Надо почиститься. Вот только переодеться не во что.
   – У меня есть пара запасных штормовок в вагончике. Можете пока попользоваться, – предложил Билл.
   – Э-э… спасибо. Сгодится, пока нормальную одежду не раздобуду.
   Я зашел в туалет для персонала, через несколько минут Тед принес штормовку – ярко-желтый, прорезиненный комбинезон с надписью «Билл Актон. Строительные работы» поперек спины.
   – Спасибо, Тед.
   – Один размер для всех. Я вам резиновые сапоги тоже принес, ваши туфли, должно быть, насквозь.
   – Да. Спасибо.
   Грязь удалось кое-как смыть над крохотной раковиной. Когда я голый, согнувшись в три погибели, обдуваемый горячим воздухом, стоял под сушилкой для рук, в туалет зашел уборщик. Не издав ни звука, он в ужасе развернулся и выскочил за дверь. Комбинезон был жесткий и неприятно тер влажную кожу, но я собирался всего лишь дойти в нем до дома и там переодеться.
   Я семенил прочь от учебного центра, зажав под мышкой мокрый ком грязной одежды, и тут меня заметил Бернард.
   – Пэл?
   – Привет, Бернард.
   – Зайдите ко мне в кабинет на минутку.
   – Я…
   – Это очень важно. Ненадолго.
   – Я… Ладно. Если ненадолго…
   Я проследовал за ним в кабинет, заметив в окно, что дождь прекратился и Тед огораживает яму красно-белой лентой.
   – Пристройку начали возводить? – кивнул я на вид за окном.
   – Что? Ах да. Строители приехали, как только вы ушли в отпуск. Я даже не знал, что вы с ними успели обо всем договориться. Кейт сказал, что стройка – ваше дело, он не вмешивался с тех пор, как объявили конкурс на застройку, но Билл заверил, что все в полном порядке. Я давно махнул на это рукой. А вы стройплощадку осматривали? – Бернард указал на мой комбинезон.
   – Д-да. Знаете ли, люблю все проверять лично.
   Прибывающие сотрудники, проходя мимо большого окна, показывали на меня пальцем и что-то друг другу говорили. Мне было не слышно, но они, конечно, издевались от души. Шурша громоздким желтым резиновым облачением, я повернулся к окну спиной.
   – Какие-нибудь неотложные вопросы в связи со строительством?
   – Строительством? О не-е-ыт. Со стройкой никаких вопросов. Как я уже сказал, я махнул на нее рукой. Назим, кажется, вел с ними какие-то переговоры. Насколько мне известно, все идет хорошо. Я пригласил вас по другому поводу.
   У меня в голове разрастался жгучий комок паники. «Другой повод» – это триады. Не стоит даже притворяться, что речь может идти о чем-то еще. Пока меня не было, ситуация вышла из-под контроля, и теперь я находился у подножия горы, с которой на меня с грохотом неслась лавина дерьма.
   – Может, вам лучше присесть? – озабоченно спросил Бернард.
   – Нет, спасибо. Мне немного кожу натерло. Если сяду, боюсь, хуже станет.
   – Натерло? – Бернард, видимо, только сейчас заметил одежный сверток у меня под мышкой. – А-а, понятно.
   – Я…
   – Ох, не-е-ыт, не надо объяснять.
   – Но…
   – Не-е-ыт, правда не надо. Дайте мне договорить, и тогда сами все поймете.
   – Хорошо, я слушаю.
   – Я ухожу.
   – Уходите?
   – Да. Последние дни были очень сумбурные, еще и поэтому я не стал вникать в дела строительства. Кейт уже знает, что я увольняюсь. Фактически я уже уволился. Сегодня пришел забрать вещи из кабинета.
   – А предварительного уведомления разве не требуется?
   – Да ведь не заставят же они человека отрабатывать по уведомлению. Что они могут сделать? Часовых приставить, чтобы выводили на работу под конвоем? У меня, кстати, отпуск остался неиспользованный и отгулы. Вот я им и сказал, что доработаю до конца недели и уйду.
   – Весьма неожиданно.
   – Дело давно к этому шло, но на прошлой неделе все окончательно сложилось. В отделе пока еще никто не знает. Начнут расспрашивать, мне это ни к чему. Все равно не поймут. Кейт и прочее начальство тоже просили, чтобы я не болтал лишнего. Получается, что так всем будет лучше.
   Бернард потупил глаза и принялся перекладывать вещи со стола в полиэтиленовые пакеты.
   – У вас… неприятности? Бернард рассмеялся:
   – Не-е-ыт! Что вы! Не-е-ыт! Совсем наоборот. Дела идут замечательно.
   – Извините, я подумал… Вы так туманно говорили…
   – А-а, вижу, в чем дело. Нет, все совсем не так. Давайте я расскажу по порядку.
   – Хорошо… Если вас не затруднит.
   – Я должен рассказать. Уверен, вы поймете. – Бернард почесал ухо. – Вы знакомы с моей женой Фионой?
   – Нет, не думаю.
   – Точно? Вы могли видеть ее на проводах Тони.
   – Тони уволился до того, как меня приняли на работу.
   – Неужели? Да, верно. Как быстро летит время! Ну да ладно. Моя жена работает, точнее, работала в государственной библиотеке. Она с самого начала занималась внедрением Интернета, теперь-то он есть во всех госбиблиотеках. Фиона знает толк в компьютерах, не то что я. – Бернард рассмеялся.
   Я не очень понял, до какой степени мне положено заражаться его весельем, потому ограничился нейтральным «ха-эхм».
   – Ей часто приходилось пользоваться Интернетом. Мы стали смотреть на мир новыми глазами. Мы оба. Сначала просто лазили по сети, обменивались сообщениями с людьми со всего мира и тому подобное. Потом Фиона научилась делать веб-страницы, и мы создали свой сайт – «Рок-энд-Рита». Конечно, всеми компьютерными делами занималась жена, но я давно уже увлекаюсь любительской фотографией и тоже приложил руку.
   По моей спине поползли ледяные мурашки.
   – У нас обнаружилось множество последователей. Никогда не думал, Пэл, что в Англии так много семейных пар, желающих временно поменяться партнерами. Наш сайт стал форумом, местом встреч – и не только для британцев, но и для французов, голландцев, бельгийцев… Невероятно! Теперь мы регистрируем по полмиллиона посещений в месяц.
   Бернард сделал паузу, ожидая реакции.
   – Ух… Да. – Мне вдруг стало жарко.
   Рассказывая, Бернард все больше воодушевлялся:
   – Мы, разумеется, и не мечтали, что когда-нибудь начнем зарабатывать этим на жизнь. Делали это просто ради… короче, просто так. Но тут пошли предложения от рекламодателей. Сначала по мелочи – массажное мыло, презервативы, анальные вкладыши, а потом как прорвало. Мы открыли свою торговлю. Товар закупали, конечно, оптом, но на сайте представляли дело так, будто работаем по индивидуальному заказу.
   Боже милосердный, унеси меня куда-нибудь подальше из этого кабинета.
   – Затем мы открыли раздел для подписчиков, где люди могли оставить личные данные, сделать запрос и пообщаться в чате. Недавно нам предложила спонсорство крупная компания, продающая аксессуары для интима, всякую там сбрую, игрушки и тому подобное. Тогда мы решили заняться новым бизнесом вплотную. Теперь ведем учет, связываемся с поставщиками, снабжаем клиентов информацией. Технические навыки те же самые, а заработки значительно выше, чем в библиотеке. Смысла оставаться на работе больше нет, бизнес развивается, да и университету, как я подозреваю, это не очень бы понравилось. Моя догадка подтвердилась, когда я поставил начальство в известность. Если коллеги по учебному центру узнают, им тоже будет неудобно. Поэтому рассказываю только вам. Уверен, уж вы-то поймете.
   Я сцепил ладони так, что ногти врезались в кожу.
   – Э-э-э… а почему, собственно, вы так уверены, что я пойму?
   В окно постучали. За окном Билл Актон исполнял пантомиму: потыкал пальцем в свою промежность, указал на мою, потом вопросительно мотнул головой – мол, «оклемался»?
   – Мне пора домой, – обратился я к Бернарду.
   – Конечно, конечно, Пэл. Мне тоже. Что ж… Наверное, мы больше не увидимся. Будьте здоровы. – Бернард порывисто схватил мою ладонь и потряс ее обеими руками. – Конечно, я сам так решил и меня ждет лучшее будущее, но я все равно буду скучать по центру… Когда шум утихнет, заскакивайте с Урсулой на ужин. Фиона превосходно готовит ризотто. Мы будем вам очень рады.
   – Мне и вправду необходимо попасть домой.
   – Да-да… Кожу натерло, вы говорили. Ну, тогда… кстати! Дать вам наш сетевой адрес?
   – Нет! Нет-нет-нет… Не надо… Наверняка я смогу легко его найти. В конце концов, я же мукзэпой.
   – Разумеется. Вы и с закрытыми глазами его найдете, не сомневаюсь.
   – Обязательно поищу… позже. А сейчас мне надо бежать… Счастливо, Бернард. Надеюсь, у вас все получится.
   – Как пить дать.
   – Да, пить… жажда замучила.
   Прибежав домой, я как можно быстрее стянул с себя резиновый чехол, не в состоянии отогнать навязчивую мысль, что Бернард в это время у себя дома, скорее всего, выполняет схожие манипуляции в обратном порядке.
 
   Сидевшая за рулем фургона Урсула промахнулась с передачей, двигатель взвизгнул.
   – Тише, – заметил я, – всех разбудишь.
   Подруга схватила освежитель воздуха, болтавшийся на зеркале заднего вида, и запустила в меня.
   – Ой! За что?
   – Просто чтобы поддерживать себя в форме, пока у меня не найдется время оторвать тебе башку.
   – Злючка. Тебе не угодишь.
   – Сейчас три утра, я таскала вещи десять часов подряд, дико устала. А надо еще придумать, куда спрятать твой труп. Ты жив до сих пор лишь потому, что я не могу передвинуть в одиночку стиральную машину, так что особо не хорохорься.
   Мы опять не поняли друг друга. Урсула поручила мне взять напрокат фургон для перевозки вещей в новый дом. Идею обратиться в транспортную фирму подруга приняла в штыки: грузчики все поломают; кроме того, если переезжать самим, получится дешевле. Как было приказано, я взял напрокат гигантский, поистине колоссальных размеров фургон. Дом находился в десяти милях, по моим расчетам, весь процесс не должен был занять больше двух-трех часов. В конце рабочего дня я забрал фургон и поехал домой. Даже не забыл попросить мать посидеть с детьми, пока мы будем перевозить вещи. Урсула долго смотрела то на меня, то на фургон.
   – Чертов, чертов, чертов дурак!
   – Что такое?
   – Зачем ты пригнал этот фургон?
   – Ты же сама просила.
   – Нет, зачем ты его пригнал сейчас?Уже вечер, завтра рабочий день. Я хотела взять машину на выходные. Ты что, собираешься перевезти вещи за один вечер? На сколько дней ты нанял фургон? Когда его возвращать?
   – Э-э… завтра утром, – признался я и на всякий случай незаметно попятился. – Все будет нормально. Сейчас сколько времени? Пять? Полшестого? К восьми закончим. Максимум к девяти.
   У меня в голове не укладывалось, что переезд может занять больше времени, ведь фургон такой огромный, а вещи почти все упакованы. Но вот уже глубокая ночь, а мы все возим и возим свое барахло. Век живи, век учись.
   – Послушай, – начал я, протягивая оливковую ветвь мира, – готов признать, что совершенно неправильно рассчитал время. Так уж вышло… Давай мириться, а?
   – Ишь чего захотел. Думаешь, если извинишься…
   – Эй, не зарывайся. Я не извиняюсь, лишь признаю, что был не прав. Я ведь не нарочно, просто ошибся, не надо на меня вешать всех собак Логика элементарная: когда ты кому-то что-то поручаешь, а сама устраняешься, то нечего жаловаться, если дело сделано не так, как ты хотела. Просила взять напрокат фургон – я взял. Против фактов не попрешь…
   Ну и ладно. Возвращаться домой пешком даже лучше. До дома не больше мили, пока буду идти, Урсула, может, остынет.
 
   – О-о, блин, Назим, выключи эту хреновину. – Джордж Джонс зажал ладонями уши, когда мобильный телефон Назима издал пронзительный писк – Голова поутру просто раскалывается. Звук такой, словно мерзлое дерьмо в уши вбивают.
   Появившись на работе, я едва успел удовлетворить любопытство Билла Актона на предмет состояния моих гениталий, как меня вызвали к проректору. В кабинете Джорджа Джонса приятельским шлепком по спине меня приветствовал Назим. Джордж, задержав на полпути ко рту стакан с «Алкозельцером», попытался улыбнуться будто старому знакомому. Осушив стакан, он хлопнул им по столу и шумно выдохнул, на его лице таяли мелкие шипучие брызги. С минуту Назим стрекотал ни о чем, Джордж стонал и икал, я же старался не заснуть и не рухнуть на пол. Глаза мои не слипались исключительно от страха. Когда человека срочно вызывают к Назиму и Джорджу, дело пахнет триадами.
   – Садись, чего стоишь, – произнес наконец Джордж. – Видок у тебя говенный. Что случилось? Тоже вчера вечером «Гиннеса» набрался? Вот ведь как бывает: клянешься себе, что выпьешь пять-шесть кружек с ребятами, но больше – ни-ни, а утром просыпаешься на лестничной площадке и тебя так распирает, будто все кишки разом задумали вырваться из тела.
   – Я в порядке, Джордж. Только устал немного.
   Предыдущей ночью я спал всего двадцать минут. Моргая, я каждый раз рисковал впасть в беспамятство.
   – Побереги себя, Пэл. Здоровье – самое главное в жизни, сам знаешь.
   – Послушайте, друзья, мы все сегодня уставшие, давайте перейдем к делу, а? – предложил Назим.
   – Валяй, – скорчившись от боли, ответил Джордж. – Скажи ему сам. Я пока тихонько посижу, чтоб зелье улеглось.
   – Легко. Не напрягайся, Джордж. Пэл… – Назим присел на край стола Джорджа и подался ко мне. – Пэл, догадываешься, зачем мы тебя позвали?
   – Нет, совершенно не в курсе, – соврал я. Потрясающая наивность. Как будто, если изображать искреннее неведение, кошмары с триадами обойдут меня стороной.
   – Мы позвали тебя, так как считаем, что на тебя можно положиться, дружище. Заняв место TCP, ты не стал ни суетиться, ни нервничать. Это произвело на нас впечатление, Пэл. Наш университет большой, растущий. Дела делаются быстро, нам необходимы люди, которые будут всегда и везде поспевать вовремя. Нам кажется, ты хорошо понимаешь, что и как нужно делать. Котелок у тебя варит на славу, именно такой человек нам и нужен.
   Почку бы отдал за час сна, думал я. Пусть даже стоя.
   – Ты, наверное, слышал, что у нас тут возникла ситуевина, – с напускной серьезностью продолжил Назим. – Бернард Доннелли крутанул педали и был таков. Знаешь, почему он ушел?
   – Да. Он мне вчера сам рассказал.
   – Да ну? А еще кому?
   – Э-э… Кейту, Кейту Хьюзу. Больше никому. Во всяком случае, Бернард так говорит.
   – Отлично. Вот и не надо больше никому рассказывать, ладно? Пресса любит истории, замешенные на сексе. Но такая реклама университету ни к чему.
   – Ага. Хорошо. Никому ни гуту. Это нетрудно. Тогда я пойду?
   Я был готов спать хоть в туалете. Назим рассмеялся и хлопнул меня по плечу.
   – Нет, Пэл, мы тебя вызвали по другой причине. Мы знаем, что у тебя хватит ума не трепать языком, даже напоминать не требуется. Мы хотели предложить тебе должность муца.
   – Врио, – пробурчал Джордж, зажимавший рот ладонью.
   – Да, врио. Должность временно исполняющего обязанности менеджера учебного центра. Как ты на это сморишь, Пэл? Справишься?
   Я был уверен на восемьдесят процентов: мой утвердительный кивок мне приснился. Протер глаза. Назим и Джордж никуда не исчезли.
   – Меня? Муцем? А вам известно, что у меня нет квалификации библиотекаря?
   – Нашел из-за чего волноваться! – Назим развел руками, словно хотел остановить движение машин на дороге.
   – Я не волнуюсь. Если честно, я бы сгорел со стыда, стань я библиотекарем. Но библиотекари учебного центра будут недовольны. Человека не из их среды назначить муцем? Да они на улицы выйдут, баррикады начнут строить.
   – Поверь, протестовать никто не осмелится. Ты будешь врио муца, тот факт, что ты не библиотекарь, только подчеркнет временность назначения. Нужно по-быстрому найти человека на эту должность, но мы не хотим, чтобы люди думали, будто мы не соблюдаем кадровые порядки.
   – А как же Дэвид? Почему вы Дэвиду не предложили? Он все-таки старший библиотекарь.
   – Мы не хотим видеть Дэвида Вульфа муцем, Пэл. А уж тем более без приставки врио…
   – Но почему?
   – Так уж сложилось: Дэвид настырно просится на эту должность, а ему постоянно отказывают. Если сделать его муцем после того, как он несколько раз подавал заявление и пролетал мимо, люди подумают, что мы снизили уровень требований.
   – К тому же он засранец, которому больше всех надо, – добавил Джордж, не поднимая головы.
   – Джордж хотел сказать, что Дэвид не проявляет гибкости…
   – Размазня, баба чертова.
   – …и что узость его мышления плохо сочетается с современным, устремленным в будущее обликом нашего университета.
   – Есть еще, – еле бормотал я, борясь со свинцовой усталостью, – Кейт Хьюз, он может выступить против.
   Назим улыбнулся:
   – Кейт Хьюз придерживается принципа «моя хата с краю» почти во всем, кроме некоторых чисто хозяйственных вопросов. Похоже, как менеджер он износился.
   – Тогда Роуз Варчовски? Это ее направление.
   Джордж коротко хихикнул. За смешком тут же последовал стон, и Джордж схватился за виски.
   – Пэл, – Назим положил мне руку на плечо, – Роуз Варчовски не существует в природе.
   – То есть как? Она – главный администратор учебной части, хотите сказать, что ее выдумали?
   Назим засмеялся, мое плечо ходуном заходило под его рукой.
   – Да очнись же, Пэл. Роуз Варчовски была реальным человеком и занимала должность главного администратора учебной части. Она даже в пьянках после работы участие принимала, помнишь, Джордж?
   – Угу. – Джордж поднял голову, воспоминание повергло его в легкую ностальгию. Он кивнул – очень осторожно. – Для женщины ее возраста у нее была выдающаяся жопа.
   – Однако, – продолжал Назим, – несколько лет назад она… бац! – он резко вскинул ладони, и мне почудилось, что я лечу в автомобиле на большой скорости, а за окном мелькают точечные вспышки взрывов либо раскрывшиеся бутоны, – исчезла. Просто перестала выходить на работу. Сначала мы ничего такого не подумали. Многие собутыльники Джорджа, случается, пропадают на несколько дней.
   Джордж пожал плечами.
   – Но спустя неделю, – рассказывал Назим, – мы забеспокоились. Она участвовала в… э-э… некоторых важных делах. Естественно, мы наведались к ней домой, взломали дверь. Роуз как сквозь землю провалилась.