Страница:
– Выпил бы ты чего-нибудь, уж очень заметно волнуешься, а твоя роль простая. К назначенному времени быть в кабинете у Наргиз, твое присутствие их сразу успокоит, тебя они хорошо знают. Встретите, введете в зал, представите, усадите за стол, затем вместе с Наргиз, сославшись на то, что займетесь продолжением ужина, оставите нас. Ваша забота заключается в одном: оркестр примерно с полчаса должен играть только жизнерадостные, заводные ритмы, чтобы зал сорвался плясать. Можешь не беспокоиться, никто с улицы не ворвется в ресторан, с крыши нас страхует Ариф, и из кабинета никто не сделает и шагу. Как только начнем переговоры, в приемную Наргиз войдет Карен с товарищем, и гости будут блокированы тройным кольцом.
Глядя, как небрежно возится с оружием Сенатор (пистолет у него находился без действия с той давней ночи во дворе Прокуратуры республики, когда он пристрелил Кощея и охранника), Файзиев подрагивающей рукой налил себе большую рюмку коньяка и выпил залпом, словно воду, а стоявший рядом невозмутимый Миршаб, вооруженный как и компаньоны, подал ему ломтик лимона и спросил:
– Икрам, может, тебе жаль, что Лютый не успеет попробовать прекрасный десерт из ананасовых долек, присыпанных шоколадной пудрой? – Шутка оказалась столь к месту, что от нее все долго и охотно смеялись, и нервный шок у метрдотеля моментально прошел.
Неожиданно вошел Карен и сказал, обращаясь к Артуру Александровичу, коротко:
– Едут!
Файзиев взял под руку Наргиз, вышел из апартаментов и, судя по звукам, раздававшимся в приемной директора, включил телевизор. Оставшиеся в зале, не сговариваясь, вдруг сделали одновременно по мусульманскому обычаю «аминь» и отошли к окну, выходящему на площадь. Прожектора, ярче чем обычно, освещали заснеженную автостоянку, где с заведенными моторами стояли два «джипа», готовых по первому же сигналу блокировать белые «Жигули», в которых появится банда.
Трое у окна внимательно осмотрели друг друга и остались довольны, впервые им предстояла столь деликатная миссия, сопряженная с риском, и Шубарин, чувствуя напряжение своих коллег, сказал как бы случайно:
– Хотите свежий анекдот?
И через пять минут из банкетного зала раздался такой гомерический хохот, что он перебивал звуки телевизора.
Наргиз с Икрамом Махмудовичем долго и удивленно переглядывались и пропустили момент, когда появился Лютый с двумя сопровождающими, но не с тем, что в первый раз, хотя и этих Наргиз тут же окрестила быками. Лютый подошел к Наргиз, поздоровался с ней за руку, небрежно кивнул метрдотелю, не принимая того всерьез, и спросил:
– Наргиз, кто это у тебя так весело развлекается?
– Зайдешь, увидишь, – ответила хозяйка ресторана, все еще продолжая удивляться несмолкающему смеху из приоткрытых дверей.
– Веселые люди, – ответил Лютый, уже расслабленно.
– Очень, – улыбаясь сказала Наргиз, – давайте раздевайтесь – и за стол переговоров, мне кажется, они хохочут оттого, что давно хотят выпить.
– Такие дипломаты нам по душе, – рассмеялся Лютый, предлагая подельщикам раздеться, причем у одного в этот момент вырвался железный кастет из кармана, тот неловко его подобрал и уже не стал брать с собой. Потому что Наргиз сказала с издевкой:
– Нехорошо на переговоры с такими вещами ходить. – И пригласила долгожданных «гостей» в тайный банкетный зал.
Когда они вошли в зал, трое у окна продолжали хохотать, и, судя по их виду, делали это отнюдь не искусственно, и с лица Лютого и его товарищей окончательно сошло напряжение, и вошедшие тоже невольно улыбнулись.
– Наше руководство, – туманно представила Наргиз Лютому троих мужчин у окна. Обменялись рукопожатиями, и Артур Александрович сразу пригласил всех за богато накрытый стол.
Гости сели так, чтобы хорошо видеть входную дверь, и это заметил Шубарин, но в той ловушке, что он им приготовил, уже ничего не спасало, капкан захлопнулся.
– Ну, слушаем вас, – сказал Шубарин, как только уселись друг против друга как на серьезных дипломатических переговорах.
– А что нас слушать, – усмехнулся Лютый, – это мы вас слушаем, мы свое уже сказали хозяйке. – И он повернулся, ища глазами директоршу ресторана.
Метрдотель обходил гостей, разливая коньяк по стопкам, а Наргиз поправляла что-то возле своего любовника, видимо, она переживала, что против него оказался самый здоровенный рэкетир.
– Они в курсе дела, я все доложила, – ответила Наргиз.
– Значит, вы решили обложить нас налогом, и сколько же с нас причитается? И как платить: ежемесячно, поквартально или раз в год? – поинтересовался опять же Японец.
– Ежемесячно, как со всех, пятнадцатого числа, пять кусков, думаю, что по-божески – «Лидо» дорогой ресторан…
– Вполне по-божески, – вмешался в разговор Сенатор, – мы готовы заплатить и больше, но в чем гарантии безопасности?
– Мы даем вам дышать, вот и все гарантии, – весело рассмеялся Лютый, ему, видимо, понравилась компания.
– А если другие ваши коллеги совершат налет на «Лидо», как быть в таком случае? Вы погасите наши потери? – не отступал Сенатор.
Лютый, наверное, никогда не предполагавший такого поворота разговора, недоуменно переглянулся с товарищами, те неопределенно пожали плечами.
– Остальные платят и никаких гарантий не требуют, – вымолвил он растерянно и вроде как с обидой.
И тут хозяева вновь дружно рассмеялись.
– А мы, дорогой, не как все, нам гарантии нужны, а вдруг ваши конкуренты учинят погром, должны же вы хотя бы частично нести ответственность? – подключился к разговору и Владыка Ночи.
Лютый задумался с ответом, а Японец предложил:
– Давайте сначала выпьем, закусим, а потом и придем к какому-нибудь обоюдовыгодному решению, а то Наргиз скоро подаст горячее.
Усыпляя бдительность налетчиков, Сухроб Ахмедович опять продолжил якобы волновавшую его тему.
– Я не оговорился, дорогие гости. Мы готовы платить вам не пять, а шесть тысяч, но с условием: чтобы в «Лидо» регулярно дежурили в качестве вахтера и гардеробщика два дюжих молодца, а если еще надежнее, то и ночной сторож должен быть ваш человек.
– Пахать целый день в кабаке от зари до зари за шесть кусков? – искренне удивился один из сопровождающих Лютого.
Наверное, тут, разгорелись бы жаркие дебаты, но в этот момент в банкетный зал вошли сразу трое «официантов» с дымящимися подносами, и Лютый, уже изрядно веселый, сказал шумно:
– Давайте еще по одной дернем перед горячим, давно такой хороший коньяк не пил, а если честно, никогда.
– Давайте, – согласился Шубарин и налил всем вновь по полной рюмке, стараясь не смотреть в сторону сервировочного стола, куда «официанты» неловко поставили подносы с горячим. Он боялся рассмеяться, глядя, как неуклюже, боясь выронить посуду, действует Беспалый, небрежнее всех, профессиональнее, держался Коста, ну а как тренировался с подносом Ашот, он уже видел.
Выпили и, когда гости дружно принялись уминать деликатесы, щедро выставленные Наргиз, совладельцы «Лидо», не сговариваясь, нажали под столом друг другу на ноги – кульминационный момент наступал.
Как только Артур Александрович посмотрел в сторону «официантов», они взяли каждый по тарелке с поддонником с жаренными в белых грибах перепелками и, зайдя за спины ужинающих хозяев, поставили перед ними одновременно источающие нежные ароматы блюда. Так же дружно они вернулись и на другую сторону стола, и как только поставили тарелки перед «гостями», произошло неожиданное, а точнее, много раз отрепетированное в банкетном зале. Жесткие салфетки на рукавах официантов из крепкого белорусского льна, чуть длиннее обычных, в мгновение ока превратились в удавки, что традиционно применяют итальянские мафиози и американские гангстеры. И недожевавшие гости уже хрипели, выкатив глаза в сильных руках противников, а тут еще каждому в грудь ткнулось дуло пистолета, и расторопные руки выдернули из-за пояса Лютого новенький пистолет и ножи у двух его приятелей. Из кабинета Наргиз выбежал молодой, смугловатый парень, и вмиг на руках у каждого из гостей оказались наручники, и их буквально вырвали из-за стола и швырнули к стенке.
Лютый подумал, что их прихватила милиция, хотя солидные и вальяжные дяди никак не напоминали ему привычных оперов. А в зале кутеж, казалось, достиг высшей точки, оркестр так наяривал еврейское «семь сорок», что весь пьяный люд сорвался в пляс.
Лютый, видимо, чтобы поднять дух у своих подельщиков, вдруг грязно выругался и выкрикнул истерично:
– Ну, сука подлая, ты еще ответишь за свое предательство!
Ашот, стоявший рядом, словно взбеленился, он с большой симпатией относился к Наргиз.
– А ты еще оскорбляешь и унижаешь порядочную женщину? – И ударил так сильно, что казалось, у Лютого отлетит голова, одновременно раздался какой-то неприятный хруст и судорожный всхлип, но Ашоту было ясно, что главарь проглотил сразу несколько своих передних зубов. Стоявший рядом здоровенный детина, тот, что сидел напротив Миршаба, попытался вдруг ударить Ашота ногой в пах, но Коста опередил его. Тыльной стороной ладони, которой он разрубал любой кирпич, резко ударил прямо по кадыку «бычьей» шеи, и гигант рухнул столбом, и из угла его рта на усы потекла тонкая струйка крови.
Лютый, мотая головой, вдруг шепеляво сказал с ненавистью, обращаясь к Ашоту:
– А ты, армяшка поганый, еще попомнишь меня. – И Ашот моментально нокаутировал его и стал избивать ногами, но Артур Александрович тут же оттащил своего телохранителя, сказав при этом:
– Я думаю, хватит, они люди неглупые, и думаю, что осознали свою ошибку.
И вдруг третий рванулся к окну, видимо желая вызвать подмогу, но тут начеку оказался Беспалый, подставивший ножку, и тут же упавшего кинулись зверски избивать ногами.
Хозяева «Лидо» вернулись за стол, налили себе, «официантам» и Карену тоже. Продолжая прерванный ужин, Шубарин сказал, обращаясь к Коста:
– Подведи, пожалуйста, Лютого к окну и объясни ситуацию, пусть выбросит из головы всякие глупости. Мы отпустим его живым при одном условии…
Коста подвел обмякшего главаря к окну и показал на два «джипа», готовых сорваться к белым «Жигулям», где дожидались своих еще трое из банды. После этого всех повели в ванную, привести себя в божеский вид, там с них сняли наручники, теперь они уже не представляли угрозы никому.
Когда Лютого вновь подвели к столу, Шубарин сказал:
– А условия мои, дорогой, такие. Сейчас мы позовем из зала метрдотеля, он знает в округе всех кооператоров. Он сядет за телефон и будет приглашать всех, у кого вы сегодня собирали налоги, и ты каждому из них, с извинениями, запомни, с извинениями, вернешь деньги и пообещаешь впредь их не беспокоить. А сейчас ты пойдешь к своей машине без всяких фокусов, предупреждаю, ибо сопровождать тебя на стоянку будет Ашот. Любое твое неверное движение, и он с удовольствием пустит тебя в расход, в таком случае под огонь попадут и твои друзья в машине, у людей в «джипах» в руках настоящие автоматы, они никогда не раздумывают, проверено. А эти два орла у нас останутся в заложниках, ты сегодня проиграл по всем статьям. Ну как, договорились?
Лютый ответил отказом.
– Ну ладно, бог тебе судья, – спокойно воспринял Японец, – я отдаю тебя в руки Ашота, пусть как хочет, так и поступает, я знаю, что еще никто так прилюдно не оскорблял его.
Ашот сгреб Лютого за шиворот и поволок в ванную, но в последний момент главарь задушевно прохрипел:
– Согласен, ваша взяла.
– Ну вот, другое дело, а теперь ступайте за деньгами, а ты, Ашот, будь внимателен, он любую подлость может выкинуть.
Прежде чем выйти, в комнате на секунду погасили свет, это послужило сигналом «джипам», чтобы они вплотную подъехали к белым «Жигулям» и были начеку.
Минут через десять Лютый вернулся с улицы со спортивной сумкой, полной денег, и Шубарин засадил Файзиева за телефон, и через некоторое время к «Лидо» начали съезжаться недоумевающие кооператоры. Каждому потерпевшему Лютый, с извинениями, возвращал отнятое два-три часа назад. Не оказалось на месте только трех «налогоплательщиков», чья сумма и осталась в сумке, и Лютый назвал у кого сколько взято – все совпало как в бухгалтерии.
Пока раздавали деньги, у совладельцев «Лидо» вышло принципиальное разногласие по поводу того, как поступать дальше с бандой Лютого. Сенатор и человек из Верховного суда утверждали, что нужно вызвать милицию и оформить дело, а дальше они возьмут ситуацию под контроль, и каждому из них за вооруженный разбой по пятнадцать лет гарантировано. Шубарин категорически был против вызова милиции, он сказал, что его не поймут ни Коста, ни Ашот, ни Беспалый. В конце концов выслушали и «официантов», они тоже взяли сторону Японца, негоже, мол, защищаться руками милиции, это шло вразрез с их идеологией.
О сложившейся спорной ситуации без обиняков рассказали Лютому, и только тут он понял, что имеет дело не с милицией, а со своими, более удачливыми и сильными коллегами. Взяв с банды, по воровскому ритуалу, честное слово, что они оставят район в покое, рэкетиров отпустили с миром.
Прошел месяц со дня проведения «круглого стола» с рэкетирами, и история стала забываться. В штат ресторана зачислили людей по рекомендации Ашота и приняли строгие меры по безопасности. Время от времени к Шубарину поступали и данные о Лютом, банда зализывала раны и не выходила на охоту, видимо, награбленного до января им хватило для долгой и безбедной жизни. Впрочем, как сказали Коста с Ашотом, Лютому оставался один путь – сняться с бандой из Ташкента и приглядеть себе другой город, тут уже давно все поделено, и свое никто так просто не уступит, да и с подмоченной репутацией в Узбекистане больше не подняться. Еще через месяц Японцу доложили, что Лютый ставит себе золотые зубы и собирается перебраться в Ашхабад, там кто-то из его лагерных дружков высоко взлетел и держал столицу Туркмении в руках, как некогда Нарик Каграмян Ташкент.
Правда, теперь они чаще стали наезжать в город, в район вокзала и переквалифицировались в «наперсточников», оказывается, Лютый был в этом деле ас. Непонятно, почему он сменил столь выгодную профессию на рискованное дело рэкетира, наверное, легкий заработок на первых порах вскружил голову. В те дни они не выезжали на «работу», часами напролет играли в карты по-крупному, все в том же загородном доме на Чимкентском тракте, купленном на шальные рэкетирские деньги. Но все же иногда играть к ним приезжали и люди со стороны, и у Лютого появилась мысль, а не открыть ли солидный катран. И об этих планах Лютого знали в «Лидо».
К весне история с рэкетирами стала забываться, дела у «Лидо» по-прежнему шли в гору, но и забот хватало, один прокурор Камалов требовал к себе какого внимания, и тут нельзя было пускать дело на самотек, слишком глубоко начал копать Хуршид Азизович.
Досье на Камалова, наконец-то поступившее из Москвы, не обещало покоя, прокурор имел серьезную школу жизни, и опыта борьбы с преступностью ему не занимать. Миршаб с Сенатором понимали, что в республике появился человек с серьезными намерениями и особыми полномочиями, о том, чтобы его запугать или купить, не могло быть и речи. Тщательно собранные данные о прокуроре, которого они тут же, в целях конспирации, назвали «Ферганец», запали в память, и Салим Хасанович и особенно Сухроб Ахмедович могли, словно абитуриенты, без запинки, рассказать его биографию: …Хуршид Азизович Камалов родился в 1940 году в Фергане. В 1963 году с отличием заканчивает юридический факультет Московского государственного университета, ему предлагают остаться на кафедре, но он рвется на родину. По распределению попадает работать в Прокуратуру республики и уже через два года становится прокурором одного из районов Ташкента. На посту районного прокурора у него происходит серьезный конфликт с одним родовым кланом в столице. Конфликт имел такую огласку, что в дело вмешался сам Рашидов, и только явная молодость Камалова спасла его от суровой расправы. Строптивого прокурора, чтобы одумался, отправляют подальше – в Москву, в очную аспирантуру, на три года. Аспирантом он пробыл год, работая над необычной для того времени темой «Преступление против правосудия», то есть преступление в среде самих правоохранительных органов, потом неожиданно перешел на работу в уголовный розыск, где прослужил до 1971 года, и ушел из органов в звании подполковника. Милицию он покинул в результате серьезных ранений, полученных во время операции по задержанию вооруженной банды на столичном ипподроме, стрелял в него коллега, капитан милиции. К этому времени заинтересованным лицам стало известно, что подполковник Камалов и есть тот самый тайный охотник, который выслеживал оборотней и предателей в милицейской среде. В конце семидесятых годов благодаря ему произошла основательная чистка милицейских рядов в Москве, особенно в высших ее эшелонах. Оттого в него и стрелял капитан милиции. В 1972 году, провалявшись одиннадцать месяцев по госпиталям и чудом оставшись живым, Камалов, уже в звании полковника, защищает в закрытом заседании свою давнюю диссертацию. Научная работа с самого начала имеет гриф «Совершенно секретно», ибо касается изъянов всей структуры правовых органов страны. Кроме нескольких экземпляров диссертации, попавших в высокие инстанции, работа остается засекреченной до сегодняшнего дня.
После защиты диссертации он получает служебную командировку на год во Францию, где в предместье Парижа изучает методы работы Интерпола. В результате поездки появляется еще один основательный научный труд с предложениями и выводами по борьбе с организованной преступностью, который также дальше министерских кабинетов не получает хода.
С 1973 года он становится преподавателем специальных дисциплин в закрытых учебных заведениях КГБ, и тут напрашивается вывод: некогда на работу в уголовный розыск он попал не случайно, а с особыми полномочиями.
В 1978 году в связи с резким ростом преступности в столице его назначают прокурором одного из районов Москвы.
В 1981 году, во время правления Л. И. Брежнева, у прокурора Камалова возник конфликт, подобный тому, что случился у него когда-то в молодости в Ташкенте, и тут он схлестнулся с кланом власть имущих в стране. Не без помощи Ю. В. Андропова, который в свое время лично ознакомился с двумя его научными работами под грифом «Совершенно секретно», уезжает в Вашингтон возглавить службу безопасности в советской миссии в США.
Камалов является в стране одним из ведущих специалистов по борьбе с организованной преступностью и часто привлекается МВД СССР для разработки долгосрочных и стратегических программ.
Несмотря на засекреченность научных работ прокурора Камалова, известно, что он давно добивается создания в стране сети отделов по борьбе с организованной преступностью, что и сделал немедля, став прокурором Узбекской ССР. Известно также, что все три зама председателя КГБ республики, включая генерала Саматова, ведающего кадрами, в прошлом ученики Камалова, вот почему новый отдел по борьбе с мафией укомплектован бывшими работниками КГБ, которые вряд ли порвали связи со своей мощной организацией. Аккуратно отпечатанный текст заканчивался небольшой припиской, сделанной от руки: «Прокурор Камалов представляет реальную угрозу для всего делового и уголовного мира, и при первой возможности его следует дискредитировать или еще лучше – уничтожить!»
Так что в эти дни совладельцев «Лидо» занимала не только банда Лютого, но и проблема прокурора Камалова, судя по всему, крепко севшего на хвост Сенатору.
Вообще решили, что история с бандой Лютого больше никогда не будет иметь продолжения.
Но все оказалось иначе, история сделала драматический поворот, позже Шубарин скажет: зло порождает только зло. В конце марта, когда повсюду в Ташкенте розово и буйно цвел миндаль и в воздухе стоял стойкий запах цветущей в каждом палисаднике персидской сирени, Артур Александрович встречал высокого гостя из Москвы. Впрочем, гость этот прибыл не лично к Шубарину, а в Совмин республики, потому что занимал видный пост в Госплане страны. Знакомы они были с Шубариным давно, и на руке у гостя поблескивал все тот же золотой «Роллекс», как у хана Акмаля и у Сухроба Ахмедовича, в общем, валет пиковый. В Совмине многие знали об этой дружбе, потому что Японец, пользуясь знакомством, решал не только дела своего ведомства, но иногда и проблемы республики. Поэтому Шубарин принимал большого чиновника в «Лидо» персонально. Гость так загулял на пышном приеме своего давнего друга Японца, что к концу вечера свалился в буквальном смысле и везти его в резиденцию ЦК, где он остановился, было бы предательством, и гостя уложили на диван в кабинете Наргиз, обеспечив на ночь сиделкой. Провозившись долго с гостем, они покидали в тот вечер «Лидо» последними. Не успели они сойти с мраморных ступенек на площадь перед рестораном, как раздалось сразу несколько пистолетных выстрелов, чуть позже, запоздало, и одна автоматная очередь. Ашот, выходивший, как всегда, первым, шел чуть впереди компании, и первые пули сразили его наповал. А Шубарина чудом уберегла от смерти Наргиз, женским чутьем она уловила что-то неладное в красных «Жигулях» седьмой модели, медленно выезжавшей из ночной тени здания, как только они появились из ресторана. Еще не прозвучал первый выстрел, как она рывком свалила Артура Александровича на скользкий мрамор и своим телом прикрыла его, она поняла, что охота шла на Шубарина. Позже она рассказывала, как спиной ощущала ту самую автоматную очередь, что разбила тонированные финские стекла на входных дверях «Лидо». Больше нападавшим не удалось сделать ни одного выстрела, потому что чуть замешкавшийся в гардеробе Коста выскочил с пистолетом и успел, открыть огонь по отъезжавшей машине.
Тут же объявился и ночной сторож с оружием, и Коста было рванулся кинуться в погоню за красными «Жигулями», но Шубарин остановил его, сказав кратко:
– Не надо, они от нас никуда не уйдут. – И как бы в подтверждение собственной догадке спросил: – Лютый?
– Конечно, я видел его рожу.
– Ну что ж, я принимаю его вызов, это уже серьезно, но сейчас не до него, займемся Ашотом. Пожалуйста, вызови из дома сюда Карена. – И они вдвоем перенесли телохранителя в вестибюль «Лидо».
Схоронили Ашота с почестями, отметили семь дней. И вновь собрались на большой совет в закрытом банкетном зале «Лидо».
И вновь Сенатор и человек из Верховного суда, располагая подробными сведениями о банде, предлагали сделать анонимный звонок в уголовный розыск полковнику Джураеву, и можно было не сомневаться, что от него Лютый не ушел бы. Вариант отвергли с ходу, речь шла уже о мести. Тогда Миршаб предложил еще один похожий, но любопытный выход, связаться с казахской милицией в Чимкенте, загородный дом находился уже на территории соседней республики. Но взбунтовался Коста, сказав:
– Убили нашего товарища, а хотим наказать врагов руками милиции. – И он, неожиданно выложив крупные фотографии дома на отшибе, где дислоцировалась банда, предложил свой план, с которым, почти без оговорок, согласились все, кроме Карена. Он тоже не был против, только требовал, чтобы главную роль в операции отвели ему, как самому заинтересованному лицу. Участники круглого стола не согласились с доводами Карена и решили, что Коста все-таки предпочтительнее, он обладал большим жизненным и профессиональным опытом и жаждал мести не меньше, чем Карен, его с Ашотом связывала давняя дружба по первому лагерному сроку, и, как он обмолвился, это дело его чести. Операция не требовала особой подготовки, все упиралось в банду Лютого, когда они, устав от «наперсточного» бизнеса, позволят себе отдых, а свободное время они проводили только за одним занятием – карты и вино. Изредка бывали там и женщины, но блатной мир, по сравнению с казнокрадами, растратчиками, фарцой, цеховиками, кооператорами, не высоко ценит прекрасный пол, таковы воровские традиции, где чтится только мать.
Но ждать пришлось недолго, в начале недели в «Лидо» раздался телефонный звонок, с вокзала сообщали, что сегодня Лютого с дружками милиция согнала с рабочего места по случаю приезда какой-то делегации, и они, затарившись водкой в железнодорожном ресторане, поехали к себе отдыхать. Ситуация складывалась идеальная. То, что Лютый купил себе дом с заросшим глухим садом на отшибе поселка, тоже упрощало операцию. В те дни, когда Лютый с товарищами промышлял наперстком на вокзале, Коста с Беспалым, Арифом и Кареном побывали внутри дома, со способностями Парсегяна открыть дверь не представляло труда. И теперь каждый из четырех участников операции ясно представлял картину и знал свой маневр, на точности, на расчете, ну, конечно, еще на риске и дерзости строился план.
Коста переоделся в тот же костюм официанта, что три месяца назад, только под смокинг надел жилет из кевлара, что принес из дома Артур Александрович. Пуленепробиваемый американский жилет так поразил воображение участников операции, что они не задумываясь решили его испытать, и Арифу пришлось сделать выстрел из знаменитого «Франчи» с глушителем, результат ошеломил, окрылил, все поверили в успех дела. Пока Коста экипировался, Икрам Махмудович принес ему большую корзину с выпивкой, закусками, обычный ассортимент для богатого обслуживания на выезде, и такое «Лидо» практиковало для своих постоянных клиентов.
Глядя, как небрежно возится с оружием Сенатор (пистолет у него находился без действия с той давней ночи во дворе Прокуратуры республики, когда он пристрелил Кощея и охранника), Файзиев подрагивающей рукой налил себе большую рюмку коньяка и выпил залпом, словно воду, а стоявший рядом невозмутимый Миршаб, вооруженный как и компаньоны, подал ему ломтик лимона и спросил:
– Икрам, может, тебе жаль, что Лютый не успеет попробовать прекрасный десерт из ананасовых долек, присыпанных шоколадной пудрой? – Шутка оказалась столь к месту, что от нее все долго и охотно смеялись, и нервный шок у метрдотеля моментально прошел.
Неожиданно вошел Карен и сказал, обращаясь к Артуру Александровичу, коротко:
– Едут!
Файзиев взял под руку Наргиз, вышел из апартаментов и, судя по звукам, раздававшимся в приемной директора, включил телевизор. Оставшиеся в зале, не сговариваясь, вдруг сделали одновременно по мусульманскому обычаю «аминь» и отошли к окну, выходящему на площадь. Прожектора, ярче чем обычно, освещали заснеженную автостоянку, где с заведенными моторами стояли два «джипа», готовых по первому же сигналу блокировать белые «Жигули», в которых появится банда.
Трое у окна внимательно осмотрели друг друга и остались довольны, впервые им предстояла столь деликатная миссия, сопряженная с риском, и Шубарин, чувствуя напряжение своих коллег, сказал как бы случайно:
– Хотите свежий анекдот?
И через пять минут из банкетного зала раздался такой гомерический хохот, что он перебивал звуки телевизора.
Наргиз с Икрамом Махмудовичем долго и удивленно переглядывались и пропустили момент, когда появился Лютый с двумя сопровождающими, но не с тем, что в первый раз, хотя и этих Наргиз тут же окрестила быками. Лютый подошел к Наргиз, поздоровался с ней за руку, небрежно кивнул метрдотелю, не принимая того всерьез, и спросил:
– Наргиз, кто это у тебя так весело развлекается?
– Зайдешь, увидишь, – ответила хозяйка ресторана, все еще продолжая удивляться несмолкающему смеху из приоткрытых дверей.
– Веселые люди, – ответил Лютый, уже расслабленно.
– Очень, – улыбаясь сказала Наргиз, – давайте раздевайтесь – и за стол переговоров, мне кажется, они хохочут оттого, что давно хотят выпить.
– Такие дипломаты нам по душе, – рассмеялся Лютый, предлагая подельщикам раздеться, причем у одного в этот момент вырвался железный кастет из кармана, тот неловко его подобрал и уже не стал брать с собой. Потому что Наргиз сказала с издевкой:
– Нехорошо на переговоры с такими вещами ходить. – И пригласила долгожданных «гостей» в тайный банкетный зал.
Когда они вошли в зал, трое у окна продолжали хохотать, и, судя по их виду, делали это отнюдь не искусственно, и с лица Лютого и его товарищей окончательно сошло напряжение, и вошедшие тоже невольно улыбнулись.
– Наше руководство, – туманно представила Наргиз Лютому троих мужчин у окна. Обменялись рукопожатиями, и Артур Александрович сразу пригласил всех за богато накрытый стол.
Гости сели так, чтобы хорошо видеть входную дверь, и это заметил Шубарин, но в той ловушке, что он им приготовил, уже ничего не спасало, капкан захлопнулся.
– Ну, слушаем вас, – сказал Шубарин, как только уселись друг против друга как на серьезных дипломатических переговорах.
– А что нас слушать, – усмехнулся Лютый, – это мы вас слушаем, мы свое уже сказали хозяйке. – И он повернулся, ища глазами директоршу ресторана.
Метрдотель обходил гостей, разливая коньяк по стопкам, а Наргиз поправляла что-то возле своего любовника, видимо, она переживала, что против него оказался самый здоровенный рэкетир.
– Они в курсе дела, я все доложила, – ответила Наргиз.
– Значит, вы решили обложить нас налогом, и сколько же с нас причитается? И как платить: ежемесячно, поквартально или раз в год? – поинтересовался опять же Японец.
– Ежемесячно, как со всех, пятнадцатого числа, пять кусков, думаю, что по-божески – «Лидо» дорогой ресторан…
– Вполне по-божески, – вмешался в разговор Сенатор, – мы готовы заплатить и больше, но в чем гарантии безопасности?
– Мы даем вам дышать, вот и все гарантии, – весело рассмеялся Лютый, ему, видимо, понравилась компания.
– А если другие ваши коллеги совершат налет на «Лидо», как быть в таком случае? Вы погасите наши потери? – не отступал Сенатор.
Лютый, наверное, никогда не предполагавший такого поворота разговора, недоуменно переглянулся с товарищами, те неопределенно пожали плечами.
– Остальные платят и никаких гарантий не требуют, – вымолвил он растерянно и вроде как с обидой.
И тут хозяева вновь дружно рассмеялись.
– А мы, дорогой, не как все, нам гарантии нужны, а вдруг ваши конкуренты учинят погром, должны же вы хотя бы частично нести ответственность? – подключился к разговору и Владыка Ночи.
Лютый задумался с ответом, а Японец предложил:
– Давайте сначала выпьем, закусим, а потом и придем к какому-нибудь обоюдовыгодному решению, а то Наргиз скоро подаст горячее.
Усыпляя бдительность налетчиков, Сухроб Ахмедович опять продолжил якобы волновавшую его тему.
– Я не оговорился, дорогие гости. Мы готовы платить вам не пять, а шесть тысяч, но с условием: чтобы в «Лидо» регулярно дежурили в качестве вахтера и гардеробщика два дюжих молодца, а если еще надежнее, то и ночной сторож должен быть ваш человек.
– Пахать целый день в кабаке от зари до зари за шесть кусков? – искренне удивился один из сопровождающих Лютого.
Наверное, тут, разгорелись бы жаркие дебаты, но в этот момент в банкетный зал вошли сразу трое «официантов» с дымящимися подносами, и Лютый, уже изрядно веселый, сказал шумно:
– Давайте еще по одной дернем перед горячим, давно такой хороший коньяк не пил, а если честно, никогда.
– Давайте, – согласился Шубарин и налил всем вновь по полной рюмке, стараясь не смотреть в сторону сервировочного стола, куда «официанты» неловко поставили подносы с горячим. Он боялся рассмеяться, глядя, как неуклюже, боясь выронить посуду, действует Беспалый, небрежнее всех, профессиональнее, держался Коста, ну а как тренировался с подносом Ашот, он уже видел.
Выпили и, когда гости дружно принялись уминать деликатесы, щедро выставленные Наргиз, совладельцы «Лидо», не сговариваясь, нажали под столом друг другу на ноги – кульминационный момент наступал.
Как только Артур Александрович посмотрел в сторону «официантов», они взяли каждый по тарелке с поддонником с жаренными в белых грибах перепелками и, зайдя за спины ужинающих хозяев, поставили перед ними одновременно источающие нежные ароматы блюда. Так же дружно они вернулись и на другую сторону стола, и как только поставили тарелки перед «гостями», произошло неожиданное, а точнее, много раз отрепетированное в банкетном зале. Жесткие салфетки на рукавах официантов из крепкого белорусского льна, чуть длиннее обычных, в мгновение ока превратились в удавки, что традиционно применяют итальянские мафиози и американские гангстеры. И недожевавшие гости уже хрипели, выкатив глаза в сильных руках противников, а тут еще каждому в грудь ткнулось дуло пистолета, и расторопные руки выдернули из-за пояса Лютого новенький пистолет и ножи у двух его приятелей. Из кабинета Наргиз выбежал молодой, смугловатый парень, и вмиг на руках у каждого из гостей оказались наручники, и их буквально вырвали из-за стола и швырнули к стенке.
Лютый подумал, что их прихватила милиция, хотя солидные и вальяжные дяди никак не напоминали ему привычных оперов. А в зале кутеж, казалось, достиг высшей точки, оркестр так наяривал еврейское «семь сорок», что весь пьяный люд сорвался в пляс.
Лютый, видимо, чтобы поднять дух у своих подельщиков, вдруг грязно выругался и выкрикнул истерично:
– Ну, сука подлая, ты еще ответишь за свое предательство!
Ашот, стоявший рядом, словно взбеленился, он с большой симпатией относился к Наргиз.
– А ты еще оскорбляешь и унижаешь порядочную женщину? – И ударил так сильно, что казалось, у Лютого отлетит голова, одновременно раздался какой-то неприятный хруст и судорожный всхлип, но Ашоту было ясно, что главарь проглотил сразу несколько своих передних зубов. Стоявший рядом здоровенный детина, тот, что сидел напротив Миршаба, попытался вдруг ударить Ашота ногой в пах, но Коста опередил его. Тыльной стороной ладони, которой он разрубал любой кирпич, резко ударил прямо по кадыку «бычьей» шеи, и гигант рухнул столбом, и из угла его рта на усы потекла тонкая струйка крови.
Лютый, мотая головой, вдруг шепеляво сказал с ненавистью, обращаясь к Ашоту:
– А ты, армяшка поганый, еще попомнишь меня. – И Ашот моментально нокаутировал его и стал избивать ногами, но Артур Александрович тут же оттащил своего телохранителя, сказав при этом:
– Я думаю, хватит, они люди неглупые, и думаю, что осознали свою ошибку.
И вдруг третий рванулся к окну, видимо желая вызвать подмогу, но тут начеку оказался Беспалый, подставивший ножку, и тут же упавшего кинулись зверски избивать ногами.
Хозяева «Лидо» вернулись за стол, налили себе, «официантам» и Карену тоже. Продолжая прерванный ужин, Шубарин сказал, обращаясь к Коста:
– Подведи, пожалуйста, Лютого к окну и объясни ситуацию, пусть выбросит из головы всякие глупости. Мы отпустим его живым при одном условии…
Коста подвел обмякшего главаря к окну и показал на два «джипа», готовых сорваться к белым «Жигулям», где дожидались своих еще трое из банды. После этого всех повели в ванную, привести себя в божеский вид, там с них сняли наручники, теперь они уже не представляли угрозы никому.
Когда Лютого вновь подвели к столу, Шубарин сказал:
– А условия мои, дорогой, такие. Сейчас мы позовем из зала метрдотеля, он знает в округе всех кооператоров. Он сядет за телефон и будет приглашать всех, у кого вы сегодня собирали налоги, и ты каждому из них, с извинениями, запомни, с извинениями, вернешь деньги и пообещаешь впредь их не беспокоить. А сейчас ты пойдешь к своей машине без всяких фокусов, предупреждаю, ибо сопровождать тебя на стоянку будет Ашот. Любое твое неверное движение, и он с удовольствием пустит тебя в расход, в таком случае под огонь попадут и твои друзья в машине, у людей в «джипах» в руках настоящие автоматы, они никогда не раздумывают, проверено. А эти два орла у нас останутся в заложниках, ты сегодня проиграл по всем статьям. Ну как, договорились?
Лютый ответил отказом.
– Ну ладно, бог тебе судья, – спокойно воспринял Японец, – я отдаю тебя в руки Ашота, пусть как хочет, так и поступает, я знаю, что еще никто так прилюдно не оскорблял его.
Ашот сгреб Лютого за шиворот и поволок в ванную, но в последний момент главарь задушевно прохрипел:
– Согласен, ваша взяла.
– Ну вот, другое дело, а теперь ступайте за деньгами, а ты, Ашот, будь внимателен, он любую подлость может выкинуть.
Прежде чем выйти, в комнате на секунду погасили свет, это послужило сигналом «джипам», чтобы они вплотную подъехали к белым «Жигулям» и были начеку.
Минут через десять Лютый вернулся с улицы со спортивной сумкой, полной денег, и Шубарин засадил Файзиева за телефон, и через некоторое время к «Лидо» начали съезжаться недоумевающие кооператоры. Каждому потерпевшему Лютый, с извинениями, возвращал отнятое два-три часа назад. Не оказалось на месте только трех «налогоплательщиков», чья сумма и осталась в сумке, и Лютый назвал у кого сколько взято – все совпало как в бухгалтерии.
Пока раздавали деньги, у совладельцев «Лидо» вышло принципиальное разногласие по поводу того, как поступать дальше с бандой Лютого. Сенатор и человек из Верховного суда утверждали, что нужно вызвать милицию и оформить дело, а дальше они возьмут ситуацию под контроль, и каждому из них за вооруженный разбой по пятнадцать лет гарантировано. Шубарин категорически был против вызова милиции, он сказал, что его не поймут ни Коста, ни Ашот, ни Беспалый. В конце концов выслушали и «официантов», они тоже взяли сторону Японца, негоже, мол, защищаться руками милиции, это шло вразрез с их идеологией.
О сложившейся спорной ситуации без обиняков рассказали Лютому, и только тут он понял, что имеет дело не с милицией, а со своими, более удачливыми и сильными коллегами. Взяв с банды, по воровскому ритуалу, честное слово, что они оставят район в покое, рэкетиров отпустили с миром.
Прошел месяц со дня проведения «круглого стола» с рэкетирами, и история стала забываться. В штат ресторана зачислили людей по рекомендации Ашота и приняли строгие меры по безопасности. Время от времени к Шубарину поступали и данные о Лютом, банда зализывала раны и не выходила на охоту, видимо, награбленного до января им хватило для долгой и безбедной жизни. Впрочем, как сказали Коста с Ашотом, Лютому оставался один путь – сняться с бандой из Ташкента и приглядеть себе другой город, тут уже давно все поделено, и свое никто так просто не уступит, да и с подмоченной репутацией в Узбекистане больше не подняться. Еще через месяц Японцу доложили, что Лютый ставит себе золотые зубы и собирается перебраться в Ашхабад, там кто-то из его лагерных дружков высоко взлетел и держал столицу Туркмении в руках, как некогда Нарик Каграмян Ташкент.
Правда, теперь они чаще стали наезжать в город, в район вокзала и переквалифицировались в «наперсточников», оказывается, Лютый был в этом деле ас. Непонятно, почему он сменил столь выгодную профессию на рискованное дело рэкетира, наверное, легкий заработок на первых порах вскружил голову. В те дни они не выезжали на «работу», часами напролет играли в карты по-крупному, все в том же загородном доме на Чимкентском тракте, купленном на шальные рэкетирские деньги. Но все же иногда играть к ним приезжали и люди со стороны, и у Лютого появилась мысль, а не открыть ли солидный катран. И об этих планах Лютого знали в «Лидо».
К весне история с рэкетирами стала забываться, дела у «Лидо» по-прежнему шли в гору, но и забот хватало, один прокурор Камалов требовал к себе какого внимания, и тут нельзя было пускать дело на самотек, слишком глубоко начал копать Хуршид Азизович.
Досье на Камалова, наконец-то поступившее из Москвы, не обещало покоя, прокурор имел серьезную школу жизни, и опыта борьбы с преступностью ему не занимать. Миршаб с Сенатором понимали, что в республике появился человек с серьезными намерениями и особыми полномочиями, о том, чтобы его запугать или купить, не могло быть и речи. Тщательно собранные данные о прокуроре, которого они тут же, в целях конспирации, назвали «Ферганец», запали в память, и Салим Хасанович и особенно Сухроб Ахмедович могли, словно абитуриенты, без запинки, рассказать его биографию: …Хуршид Азизович Камалов родился в 1940 году в Фергане. В 1963 году с отличием заканчивает юридический факультет Московского государственного университета, ему предлагают остаться на кафедре, но он рвется на родину. По распределению попадает работать в Прокуратуру республики и уже через два года становится прокурором одного из районов Ташкента. На посту районного прокурора у него происходит серьезный конфликт с одним родовым кланом в столице. Конфликт имел такую огласку, что в дело вмешался сам Рашидов, и только явная молодость Камалова спасла его от суровой расправы. Строптивого прокурора, чтобы одумался, отправляют подальше – в Москву, в очную аспирантуру, на три года. Аспирантом он пробыл год, работая над необычной для того времени темой «Преступление против правосудия», то есть преступление в среде самих правоохранительных органов, потом неожиданно перешел на работу в уголовный розыск, где прослужил до 1971 года, и ушел из органов в звании подполковника. Милицию он покинул в результате серьезных ранений, полученных во время операции по задержанию вооруженной банды на столичном ипподроме, стрелял в него коллега, капитан милиции. К этому времени заинтересованным лицам стало известно, что подполковник Камалов и есть тот самый тайный охотник, который выслеживал оборотней и предателей в милицейской среде. В конце семидесятых годов благодаря ему произошла основательная чистка милицейских рядов в Москве, особенно в высших ее эшелонах. Оттого в него и стрелял капитан милиции. В 1972 году, провалявшись одиннадцать месяцев по госпиталям и чудом оставшись живым, Камалов, уже в звании полковника, защищает в закрытом заседании свою давнюю диссертацию. Научная работа с самого начала имеет гриф «Совершенно секретно», ибо касается изъянов всей структуры правовых органов страны. Кроме нескольких экземпляров диссертации, попавших в высокие инстанции, работа остается засекреченной до сегодняшнего дня.
После защиты диссертации он получает служебную командировку на год во Францию, где в предместье Парижа изучает методы работы Интерпола. В результате поездки появляется еще один основательный научный труд с предложениями и выводами по борьбе с организованной преступностью, который также дальше министерских кабинетов не получает хода.
С 1973 года он становится преподавателем специальных дисциплин в закрытых учебных заведениях КГБ, и тут напрашивается вывод: некогда на работу в уголовный розыск он попал не случайно, а с особыми полномочиями.
В 1978 году в связи с резким ростом преступности в столице его назначают прокурором одного из районов Москвы.
В 1981 году, во время правления Л. И. Брежнева, у прокурора Камалова возник конфликт, подобный тому, что случился у него когда-то в молодости в Ташкенте, и тут он схлестнулся с кланом власть имущих в стране. Не без помощи Ю. В. Андропова, который в свое время лично ознакомился с двумя его научными работами под грифом «Совершенно секретно», уезжает в Вашингтон возглавить службу безопасности в советской миссии в США.
Камалов является в стране одним из ведущих специалистов по борьбе с организованной преступностью и часто привлекается МВД СССР для разработки долгосрочных и стратегических программ.
Несмотря на засекреченность научных работ прокурора Камалова, известно, что он давно добивается создания в стране сети отделов по борьбе с организованной преступностью, что и сделал немедля, став прокурором Узбекской ССР. Известно также, что все три зама председателя КГБ республики, включая генерала Саматова, ведающего кадрами, в прошлом ученики Камалова, вот почему новый отдел по борьбе с мафией укомплектован бывшими работниками КГБ, которые вряд ли порвали связи со своей мощной организацией. Аккуратно отпечатанный текст заканчивался небольшой припиской, сделанной от руки: «Прокурор Камалов представляет реальную угрозу для всего делового и уголовного мира, и при первой возможности его следует дискредитировать или еще лучше – уничтожить!»
Так что в эти дни совладельцев «Лидо» занимала не только банда Лютого, но и проблема прокурора Камалова, судя по всему, крепко севшего на хвост Сенатору.
Вообще решили, что история с бандой Лютого больше никогда не будет иметь продолжения.
Но все оказалось иначе, история сделала драматический поворот, позже Шубарин скажет: зло порождает только зло. В конце марта, когда повсюду в Ташкенте розово и буйно цвел миндаль и в воздухе стоял стойкий запах цветущей в каждом палисаднике персидской сирени, Артур Александрович встречал высокого гостя из Москвы. Впрочем, гость этот прибыл не лично к Шубарину, а в Совмин республики, потому что занимал видный пост в Госплане страны. Знакомы они были с Шубариным давно, и на руке у гостя поблескивал все тот же золотой «Роллекс», как у хана Акмаля и у Сухроба Ахмедовича, в общем, валет пиковый. В Совмине многие знали об этой дружбе, потому что Японец, пользуясь знакомством, решал не только дела своего ведомства, но иногда и проблемы республики. Поэтому Шубарин принимал большого чиновника в «Лидо» персонально. Гость так загулял на пышном приеме своего давнего друга Японца, что к концу вечера свалился в буквальном смысле и везти его в резиденцию ЦК, где он остановился, было бы предательством, и гостя уложили на диван в кабинете Наргиз, обеспечив на ночь сиделкой. Провозившись долго с гостем, они покидали в тот вечер «Лидо» последними. Не успели они сойти с мраморных ступенек на площадь перед рестораном, как раздалось сразу несколько пистолетных выстрелов, чуть позже, запоздало, и одна автоматная очередь. Ашот, выходивший, как всегда, первым, шел чуть впереди компании, и первые пули сразили его наповал. А Шубарина чудом уберегла от смерти Наргиз, женским чутьем она уловила что-то неладное в красных «Жигулях» седьмой модели, медленно выезжавшей из ночной тени здания, как только они появились из ресторана. Еще не прозвучал первый выстрел, как она рывком свалила Артура Александровича на скользкий мрамор и своим телом прикрыла его, она поняла, что охота шла на Шубарина. Позже она рассказывала, как спиной ощущала ту самую автоматную очередь, что разбила тонированные финские стекла на входных дверях «Лидо». Больше нападавшим не удалось сделать ни одного выстрела, потому что чуть замешкавшийся в гардеробе Коста выскочил с пистолетом и успел, открыть огонь по отъезжавшей машине.
Тут же объявился и ночной сторож с оружием, и Коста было рванулся кинуться в погоню за красными «Жигулями», но Шубарин остановил его, сказав кратко:
– Не надо, они от нас никуда не уйдут. – И как бы в подтверждение собственной догадке спросил: – Лютый?
– Конечно, я видел его рожу.
– Ну что ж, я принимаю его вызов, это уже серьезно, но сейчас не до него, займемся Ашотом. Пожалуйста, вызови из дома сюда Карена. – И они вдвоем перенесли телохранителя в вестибюль «Лидо».
Схоронили Ашота с почестями, отметили семь дней. И вновь собрались на большой совет в закрытом банкетном зале «Лидо».
И вновь Сенатор и человек из Верховного суда, располагая подробными сведениями о банде, предлагали сделать анонимный звонок в уголовный розыск полковнику Джураеву, и можно было не сомневаться, что от него Лютый не ушел бы. Вариант отвергли с ходу, речь шла уже о мести. Тогда Миршаб предложил еще один похожий, но любопытный выход, связаться с казахской милицией в Чимкенте, загородный дом находился уже на территории соседней республики. Но взбунтовался Коста, сказав:
– Убили нашего товарища, а хотим наказать врагов руками милиции. – И он, неожиданно выложив крупные фотографии дома на отшибе, где дислоцировалась банда, предложил свой план, с которым, почти без оговорок, согласились все, кроме Карена. Он тоже не был против, только требовал, чтобы главную роль в операции отвели ему, как самому заинтересованному лицу. Участники круглого стола не согласились с доводами Карена и решили, что Коста все-таки предпочтительнее, он обладал большим жизненным и профессиональным опытом и жаждал мести не меньше, чем Карен, его с Ашотом связывала давняя дружба по первому лагерному сроку, и, как он обмолвился, это дело его чести. Операция не требовала особой подготовки, все упиралось в банду Лютого, когда они, устав от «наперсточного» бизнеса, позволят себе отдых, а свободное время они проводили только за одним занятием – карты и вино. Изредка бывали там и женщины, но блатной мир, по сравнению с казнокрадами, растратчиками, фарцой, цеховиками, кооператорами, не высоко ценит прекрасный пол, таковы воровские традиции, где чтится только мать.
Но ждать пришлось недолго, в начале недели в «Лидо» раздался телефонный звонок, с вокзала сообщали, что сегодня Лютого с дружками милиция согнала с рабочего места по случаю приезда какой-то делегации, и они, затарившись водкой в железнодорожном ресторане, поехали к себе отдыхать. Ситуация складывалась идеальная. То, что Лютый купил себе дом с заросшим глухим садом на отшибе поселка, тоже упрощало операцию. В те дни, когда Лютый с товарищами промышлял наперстком на вокзале, Коста с Беспалым, Арифом и Кареном побывали внутри дома, со способностями Парсегяна открыть дверь не представляло труда. И теперь каждый из четырех участников операции ясно представлял картину и знал свой маневр, на точности, на расчете, ну, конечно, еще на риске и дерзости строился план.
Коста переоделся в тот же костюм официанта, что три месяца назад, только под смокинг надел жилет из кевлара, что принес из дома Артур Александрович. Пуленепробиваемый американский жилет так поразил воображение участников операции, что они не задумываясь решили его испытать, и Арифу пришлось сделать выстрел из знаменитого «Франчи» с глушителем, результат ошеломил, окрылил, все поверили в успех дела. Пока Коста экипировался, Икрам Махмудович принес ему большую корзину с выпивкой, закусками, обычный ассортимент для богатого обслуживания на выезде, и такое «Лидо» практиковало для своих постоянных клиентов.