Страница:
Тридцатого декабря пятьдесят третьего года израильский посланник Эльяшив доложил в Израиль о первых впечатлениях от пребывания в Москве. Он закончил письмо словами:
Первого февраля пятьдесят четвертого года назначенный посланником в Египте Даниил Семенович Солод сообщил в Москву, что его коллега — посланник Египта в Советском Союзе Азиз аль-Масри — поднял вопрос о продаже Египту советского оружия. Причем аль-Масри сослался на мнение заместителя премьер-министра Египта подполковника Гамаля Абд-аль Насера.
Опытный Солод, не имея инструкций, уклонился от в высшей степени деликатного разговора об оружии.
С египетским посланником в Москве Азизом аль-Масри вышел конфуз.
Двадцать восьмого сентября пятьдесят четвертого года отдел культуры и науки ЦК КПСС доложил руководству партии:
«В № 7 журнала „Вопросы истории“ за 1954 г. опубликована статья А. М. Некрича „Англо-германские противоречия по колониальному вопросу перед Второй мировой войной“. В указанной статье автор, говоря о подрывной деятельности гитлеровской Германии в тот период в странах Востока, упоминает о том, что в числе германских платных агентов был начальник египетского генерального штаба генерал Азиз-Али Мысри паша…
Как известно, в настоящее время Азиз-Али Мысри паша под именем А. аль Масри занимает пост посла Египта в СССР».
Советских руководителей не смутил сам факт пребывания в Москве в роли посла платного агента нацистов. Попросить египтян отозвать дипломата — такой вопрос даже не возникал. Испугались другого: египтяне обидятся!
Работникам журнала «Вопросы истории», автору статьи, известному историку Александру Некричу пришлось объясняться и оправдываться (см. «Отечественная история», 2003, № 5). Впрочем, руководители отдела культуры и науки ЦК КПСС проявили либерализм и никого не наказали, предложили ограничиться внушением:
«Считали бы целесообразным указать главному редактору журнала „Вопросы истории“ т. Панкратовой на проявленную редакцией беспечность при публикации статьи А. М. Некрича и обязать ее установить строгий контроль над подготовкой к печати статей по новейшей истории».
Либерализм отдела ЦК объяснялся просто: главный редактор журнала академик Анна Михайловна Панкратова цековским чиновникам была не по зубам. Она пользовалась большим влиянием, состояла членом ЦК КПСС, и ее только что избрали членом президиума Верховного Совета СССР.
Через год, пятнадцатого сентября пятьдесят пятого года, Насер информировал советского посла, что из Саудовской Аравии в Египет переехал Рашид Али Гайлани — тот самый, который с помощью нацистской Германии устроил в сорок первом году военный переворот в Ираке, а после провала бежал в Берлин.
Рашид Али Гайлани после поражения Германии нашел убежище в Саудовской Аравии, где собирал силы для борьбы с еврейским государством. Теперь нацистский преступник обосновался среди египетских единомышленников. Советской реакции не последовало. Отношения с Египтом были важнее поиска нацистских преступников…
Не только Египет, но и Сирия выказала интерес к советскому оружию. Тридцать первого марта пятьдесят четвертого года министр национальной обороны Сирии Мааруф ад-Давалиби принял советского посланника Сергея Сергеевича Немчину и тоже завел разговор о продаже советского оружия или о получении оружия в Чехословакии.
Сергей Немчина также уклонился от ответа. Он был назначен в Сирию в пятьдесят третьем году, до этого работал в Лондоне, Париже и Бангкоке.
ДМИТРИЙ ШЕПИЛОВ И ГАМАЛЬ АБД-АЛЬ НАСЕР
«В газетах больше не найдешь вещей, обижающих евреев. Также не встретишь сообщений из Израиля или высказываний об Израиле в той форме, в какой это было ранее. Не ручаюсь за будущее, но отмечаю факт, что такого до этого не было…»Тем временем в советской дипломатии происходили незаметные перемены. Москва стала проявлять осторожный интерес к развивающимся странам, которые, в свою очередь, подавали сигналы о готовности развивать отношения. Израильские политики, не верившие в возможность сближения арабского мира и Советского Союза, были разочарованы.
Первого февраля пятьдесят четвертого года назначенный посланником в Египте Даниил Семенович Солод сообщил в Москву, что его коллега — посланник Египта в Советском Союзе Азиз аль-Масри — поднял вопрос о продаже Египту советского оружия. Причем аль-Масри сослался на мнение заместителя премьер-министра Египта подполковника Гамаля Абд-аль Насера.
Опытный Солод, не имея инструкций, уклонился от в высшей степени деликатного разговора об оружии.
С египетским посланником в Москве Азизом аль-Масри вышел конфуз.
Двадцать восьмого сентября пятьдесят четвертого года отдел культуры и науки ЦК КПСС доложил руководству партии:
«В № 7 журнала „Вопросы истории“ за 1954 г. опубликована статья А. М. Некрича „Англо-германские противоречия по колониальному вопросу перед Второй мировой войной“. В указанной статье автор, говоря о подрывной деятельности гитлеровской Германии в тот период в странах Востока, упоминает о том, что в числе германских платных агентов был начальник египетского генерального штаба генерал Азиз-Али Мысри паша…
Как известно, в настоящее время Азиз-Али Мысри паша под именем А. аль Масри занимает пост посла Египта в СССР».
Советских руководителей не смутил сам факт пребывания в Москве в роли посла платного агента нацистов. Попросить египтян отозвать дипломата — такой вопрос даже не возникал. Испугались другого: египтяне обидятся!
Работникам журнала «Вопросы истории», автору статьи, известному историку Александру Некричу пришлось объясняться и оправдываться (см. «Отечественная история», 2003, № 5). Впрочем, руководители отдела культуры и науки ЦК КПСС проявили либерализм и никого не наказали, предложили ограничиться внушением:
«Считали бы целесообразным указать главному редактору журнала „Вопросы истории“ т. Панкратовой на проявленную редакцией беспечность при публикации статьи А. М. Некрича и обязать ее установить строгий контроль над подготовкой к печати статей по новейшей истории».
Либерализм отдела ЦК объяснялся просто: главный редактор журнала академик Анна Михайловна Панкратова цековским чиновникам была не по зубам. Она пользовалась большим влиянием, состояла членом ЦК КПСС, и ее только что избрали членом президиума Верховного Совета СССР.
Через год, пятнадцатого сентября пятьдесят пятого года, Насер информировал советского посла, что из Саудовской Аравии в Египет переехал Рашид Али Гайлани — тот самый, который с помощью нацистской Германии устроил в сорок первом году военный переворот в Ираке, а после провала бежал в Берлин.
Рашид Али Гайлани после поражения Германии нашел убежище в Саудовской Аравии, где собирал силы для борьбы с еврейским государством. Теперь нацистский преступник обосновался среди египетских единомышленников. Советской реакции не последовало. Отношения с Египтом были важнее поиска нацистских преступников…
Не только Египет, но и Сирия выказала интерес к советскому оружию. Тридцать первого марта пятьдесят четвертого года министр национальной обороны Сирии Мааруф ад-Давалиби принял советского посланника Сергея Сергеевича Немчину и тоже завел разговор о продаже советского оружия или о получении оружия в Чехословакии.
Сергей Немчина также уклонился от ответа. Он был назначен в Сирию в пятьдесят третьем году, до этого работал в Лондоне, Париже и Бангкоке.
ДМИТРИЙ ШЕПИЛОВ И ГАМАЛЬ АБД-АЛЬ НАСЕР
«Первое время после прихода к власти полковника Насера, — вспоминал Никита Сергеевич Хрущев, — мы не могли определить, какого же направления во внешней и внутренней политике станет придерживаться его правительство, и склонялись к тому, что там, видимо, произошел один из тех военных переворотов, к которым все уже привыкли.
В результате ничего особенного мы не ожидали. Да у нас и другого выбора не оставалось, кроме как ожидать и смотреть, что за направление будет взято новым руководством Египта».
На самом деле Москва не была пассивной.
Двадцать девятого марта пятьдесят четвертого года советский представитель в Совете Безопасности наложил вето на проект резолюции, призывавшей Египет выполнить резолюцию от первого сентября пятьдесят первого года о свободе судоходства через Суэцкий пролив.
Египтяне были счастливы: прежде Москва поддерживала требования Израиля пропускать его суда через пролив. Через некоторое время министр иностранных дел Египта Фаузи пригласил советского посла Солода и объяснил, что Египет не будет пропускать через Суэцкий канал израильские суда, поскольку «юридически Египет считает себя находящимся в состоянии войны с Израилем».
Москва приняла решение повысить уровень советского представительства в Египте — миссию преобразовали в посольство. Через три месяца после этого советская миссия в Израиле тоже стала полноценным посольством.
Пятнадцатого июня пятьдесят четвертого года Гамаль Абд-аль Насер сам заговорил с советским послом Солодом о продаже советского оружия. Посол попросил уточнить, является ли это официальной просьбой египетского правительства. Насер, тут же посоветовавшись с одним из членов Революционного совета, ответил утвердительно.
Восьмого июля Солод посетил Насера и ответил, что его просьба доведена до сведения советского правительства и «Советское правительство готово рассмотреть конкретные предложения египетского правительства по этому вопросу».
Насер спросил, где лучше вести переговоры — в Москве или Каире. Солод ответил, что переговоры могут быть продолжены там, где того пожелает египетское правительство.
Главным для советской политики оставалась борьба против влияния Соединенных Штатов и Англии на Ближнем Востоке. А новое египетское правительство проводило в целом антизападную политику. Девятнадцатого октября пятьдесят четвертого года Англия и Египет подписали соглашение об эвакуации британских войск.
Правда, поначалу Насер пытался вести политические игры и с американцами. Египтом занимались два высокопоставленных сотрудника ЦРУ — Кермит Рузвельт и Майлс Коупленд. Они пытались заинтересовать Насера сближением с Соединенными Штатами. Египетские спецслужбы получали технику от американцев и, вероятно, разведывательные данные о положении в Израиле.
Но Соединенные Штаты не хотели давать Насеру оружие. Они предлагали ему заняться экономикой страны. Новый египетский руководитель думал о другом.
Третьего марта пятьдесят пятого года Насер выступал по случаю открытия военного колледжа в Каире: «В сорок восьмом году победил не Израиль, победил Совет Безопасности ООН и союзники Израиля, желавшие упрочить положение евреев в этой части мира, укрепить Израиль и уничтожить арабскую нацию… Если Израиль полагает, что он разбил египетскую армию в сорок восьмом году, и угрожает нам, опираясь на эту небылицу, то я скажу ему: мы не те! Египетская армия под командованием Абд-аль Хакима Амера отличается от египетской армии прошлого. Факторы, обусловившие наше поражение в сорок восьмом году, безвозвратно исчезли и никогда не повторятся. Мы защитим нашу родину, ответив агрессией на агрессию.
На самом деле Насер сознавал слабость собственной армии и говорил советским дипломатам то, что не решался поведать своим согражданам. Двадцать первого мая пятьдесят пятого года Насер принял советского посла Солода и сказал ему: «Американцы могут разрешить Израилю выступить против Египта, и тогда в течение двадцати четырех часов египетская армия перестанет существовать».
Насер вновь завел разговор о покупке советского оружия. Посол ответил, что советское правительство давно готово вести переговоры, египтяне сами медлят. И верно: Насер медлил, не мог решиться на сближение с коммунистическим государством. Ему нужен был сильный политический импульс. Человеком, который положил начало сближению Советского Союза с арабским востоком, стал Дмитрий Трофимович Шепилов.
Шепилов родился в Ашхабаде, где его отец работал токарем в железнодорожном депо. С детства любил петь, потом у него сформировался красивый баритон. Его отец был верующим человеком, и Дмитрий пел в церковном хоре. Когда семья переехала в Ташкент, он играл в школьном театральном коллективе при городском отделе народного образования.
Утром Шепилов подрабатывал в табачной мастерской, где делали гильзы для папирос, днем учился в школе, вечером бежал в театр, где ставились музыкальные пьесы. Шепилов мог пропеть десяток опер и помнил около сотни романсов, с удовольствием пел их до конца жизни.
В двадцать втором году Дмитрий Шепилов приехал в Москву учиться и через четыре года окончил факультет общественных наук Московского университета. Курс уголовного процесса читал Андрей Януарьевич Вышинский. Он же вел и семинар, в котором занимался Дмитрий Трофимович.
Он поработал прокурором в Сибири, вернулся в Москву, и его взяли старшим научным сотрудником в Институт техники управления при наркомате рабоче-крестьянской инспекции.
«Когда я летом двадцать девятого года временно работала на практике секретарем на постоянной Выставке техники управления при Рабкрине, там стажировался Дмитрий Шепилов, — вспоминала Муза Васильевна Раскольникова, жена известного революционера и дипломата. — Это был очень серьезный и трудолюбивый человек, настоящий рабочий парень. Высокого роста, с темными глазами на неулыбчивом лице, он сразу привлек Марьяну, когда я их познакомила…»
Шепилов женился на подруге Раскольниковой Марьяне и вошел в семью высокопоставленных чиновников. Его теща, Анна Николаевна Унксова, работала в женотделе ЦК, потом ее избрали секретарем Воскресенского райкома партии в московской области. Его тесть, Гаральд Иванович Крумин, образованный большевик, был редактором газеты «Экономическая жизнь», оттуда перешел в главную газеты страны — «Правду». После работы в Свердловске и Челябинске стал заместителем главного редактора Большой советской энциклопедии и ответственным редактором журнала «Проблемы экономики». Крумин и заинтересовал зятя экономическими делами.
Дмитрий Трофимович поступил в Аграрный институт красной профессуры. В тридцать третьем Шепилова послали начальником политотдела животноводческого совхоза в Чулымский район Западно-Сибирского края. Через два года его вернули в столицу и сразу взяли в аппарат ЦК партии. Он счастливо пережил период массовых репрессий, хотя арестовали сестру жены и ее мужа (они оба работали в Госплане), потом родителей жены.
Всю войну он провел в армии. На Воронежском фронте познакомился с членом военного совета фронта Никитой Сергеевичем Хрущевым. С фронта Шепилов вернулся генералом. Его заметил и приблизил Сталин, сделал главным редактором «Правды» и председателем постоянной комиссии по идеологическим вопросам при президиуме ЦК.
После смерти вождя Шепилов невероятно понравился Хрущеву. «Высокий, красивый мужчина с гордой посадкой головы, вполне убежденный в своем обаянии, — таким его увидел известный драматург Леонид Генрихович Зорин. — Запомнились барственная пластика, уверенный взгляд и вся повадка гедониста и женолюба. Среди своих дубовых коллег Шепилов выделялся породистостью и производил впечатление… Думаю, он по-мужски импонировал старым вождям своею статью, к тому же нужен был человек, так сказать, с внешностью и манерами».
До Шепилова арабские режимы считались националистическими, реакционными и даже фашистскими, что было недалеко от истины. Власть в Египте в результате свержения короля взяли военные, которые разогнали даже тот парламент, который был при монархии.
Дмитрий Трофимович первым разглядел в египетских руководителях идеальных союзников в противостоянии Западу. Это была решительная смена идеологических ориентиров: новые арабские режимы нещадно уничтожали коммунистов, друг друга и собственное население, но теперь Москва старательно закрывала на это глаза.
Летом пятьдесят пятого года египтяне отмечали третью годовщину свержения короля и революции. В Каир впервые был приглашен советский представитель. Прилетел Шепилов, но не как главный редактор «Правды», а как председатель комиссии по иностранным делам Совета Национальностей Верховного Совета СССР.
Двадцать второго июля на митинге выступил египетский лидер Гамаль Абд-аль Насер. Шепилов сидел перед трибуной, ему переводили речь президента. Он слушал очень внимательно, вспоминает Валентин Александров, который работал стажером-переводчиком в советском посольстве в Каире. Шепилову очень понравилась речь Насера, призывавшего к независимости страны, он несколько раз аплодировал.
После речи Шепилов потребовал организовать ему встречу с Насером. У посла таких контактов не было. Советское посольство в Каире вообще еще не знало, как относиться к молодым офицерам, прогнавшим короля Фарука. Посол Даниил Солод считал Насера и его офицеров опасными националистами и реакционерами.
Устроить Шепилову встречу с Насером взялась разведка. В Каире тогда находился заместитель начальника первого главного управления КГБ Федор Константинович Мортин, недавно переведенный из партийного аппарата. Он приказал своим подчиненным помочь Шепилову. Каирская резидентура фактически только-только начала работать.
«В Каире остался только один оперативный сотрудник, недавно туда направленный и не имевший никаких полномочий, — вспоминал генерал-лейтенант Вадим Алексеевич Кирипиченко. — Весь состав резидентуры надо было срочно подбирать, в том числе и резидента. К этому времени в ПГУ пришли выпускники разведшколы, Военно-дипломатической академии и различных гражданских вузов. После интенсивных поисков резидентура для Каира была сформирована из шести человек».
Говорят, что Насер встретил Шепилова словами: «Брат мой, я так долго ждал этой встречи!»
Встречи Шепилова с Насером заложили основы ближневосточной политики Советского Союза — опора на арабские страны против Запада. Шепилов вернулся в Москву вдохновленный собственной дипломатией.
Академик Андрей Дмитриевич Сахаров вспоминал, как ученых-атомщиков пригласили на заседание президиума ЦК. Но их долго не пускали в зал заседаний — никак не могли закончить предыдущий вопрос. Наконец им объяснили: «Заканчивается обсуждение сообщения Шепилова, который только что вернулся из поездки в Египет. Вопрос чрезвычайно важный. Обсуждается решительное изменение принципов нашей политики на Ближнем Востоке. Отныне мы будем поддерживать арабских националистов. Цель — разрушить сложившиеся отношения арабов с Европой и Соединенными Штатами, создать „нефтяной кризис“ — все это поставит Европу в зависимость от нас».
В благодарность за антиамериканские лозунги и слова любви, адресованные сменявшим друг друга советским вождям, Москва начала снабжать арабский мир оружием, ссужать деньгами, посылать многочисленных советников и специалистов.
Тайные советско-египетские переговоры начались в Праге. Речь шла о продаже Египту чехословацкого оружия, производимого по советским лицензиям.
Конспирация была важнее всего. Египетская делегация во главе с Хафесом Исмаилом, начальником канцелярии военного министра Абд-аль Хакима Амера, тайно вылетела в Югославию. Там ее два дня держали в резиденции, потом отправили в Прагу. Делегации было приказано не поддерживать отношений с представительством Египта в Чехословакии, поэтому Насер не мог связаться со своей делегацией.
Переговоры, проходившие в здании чехословацкого министерства внешней торговли, продолжались примерно три недели. В состав чехословацкой делегации включили советских представителей.
«Вначале они не скрывали своих опасений относительно наших истинных целей, — вспоминал руководитель египетской делегации Хафез Исмаил. — Они опасались, что переговоры о военных поставках — лишь маневр. Но когда они убедились в искренности наших намерений, то переговоры пошли гладко. Между нами не возникало никаких недоразумений. Одним из главных наших требований было — немедленная поставка боевых самолетов и другого оружия на советских судах. Советский Союз полностью пошел нам навстречу».
Оружие понадобилось Египту не только для борьбы с Израилем. Когда правительство Судана стало отходить от линии Египта, Насер в августе пятьдесят пятого года попросил Москву срочно продать ему транспортные самолеты и бомбардировщики, чтобы перебросить египетские войска в Судан.
Насер сказал советскому послу Солоду: «Египетское правительство уверено, что арабские страны всегда будут идти за Египтом…»
Насер намеревался стать вождем не только арабов, но и всего мусульманского мира.
«Я думаю о наших братьях по вере, — писал он, — которые, в какой бы стране они ни находились, обращаются вместе с нами к Мекке и с благоговением шепчут те же молитвы.
Когда я мысленно обращаюсь к десяткам миллионов мусульман в Индонезии, Китае, Малайзии, Таиланде, Бирме, Пакистане, России, не говоря уже о миллионах мусульман в других странах, когда я мысленно представляю себе эти миллионы, объединенные единой верой, я полностью сознаю, какие огромные возможности таятся в сотрудничестве между ними, которое гарантирует им и их собратьям неограниченную мощь.
Теперь я хочу вернуться к роли, блуждающей в поисках актера, способного ее сыграть. Именно мы, и только мы способны ее сыграть».
На переговорах в Праге советские представители потребовали часть оружия оплатить сразу и в свободно конвертируемой валюте — британскими фунтами стерлингов. Остальное согласились продать в рассрочку, но под хороший процент.
Насер вовсе не собирался платить. Он напомнил советским руководителям, что Шепилов ему обещал: «Все расчеты будут произведены за счет поставок Советскому Союзу египетских товаров». Насер просил принять в оплату за оружие хлопок и рис. Хрущев и другие члены президиума ЦК согласились.
Четвертого сентября посол Солод сообщил египтянам, что Москва готова продать танки. Поставки оружия начнутся в кратчайший срок. Расплатиться египтяне могут товарными поставками — хлопком, рисом, кожевенным сырьем, пряжей из искусственного шелка.
Двенадцатого сентября пятьдесят пятого года тайное соглашение о поставках оружия было подписано в Праге. К исполнению этой сделки привлекли и Польшу. Она обязалась участвовать в модернизации и переоснащении египетского флота.
В тот же день в Москве в министерство иностранных дел к заведующему отделом стран Ближнего и Среднего Востока Григорию Титовичу Зайцеву пришел израильский посол Иосиф Авидар.
Посол родился в Волынской губернии, в девятнадцать лет уехал в Палестину, вступил в отряды Хаганы. В армии дослужился до бригадного генерала. Последняя должность в армии обороны Израиля — командующий Северным военным округом.
Иосиф Авидар спросил, действительно ли Советский Союз предложил поставлять оружие арабским странам, прежде всего Египту и Сирии. «Израилю это небезразлично, — подчеркнул посол. — Руководители арабских стран продолжают утверждать, что арабские страны находятся в состоянии войны с Израилем, продолжают нам угрожать, обещают уничтожить Израиль».
Советский дипломат еще не имел полномочий говорить о том, что уже свершилось. — Сообщения иностранной печати о продаже Советским Союзом вооружения Египту и Сирии являются досужим вымыслом иностранных газет, — отбарабанил Зайцев. Правда, тут же добавил: — Однако продажа и покупка оружия, если она не преследует какие-либо агрессивные цели, является внутренним делом и обычной коммерческой сделкой того или иного государства, то есть каждое государство может покупать его для обеспечения своей безопасности».
Григорий Зайцев руководил отделом стран Ближнего Востока в МИД с пятьдесят третьего года с небольшим перерывом, в пятьдесят восьмом году его на три года отправили послом в Ирак, где произошел военный переворот.
Советское оружие пошло в Египет, но у египетских руководителей аппетиты росли не по дням, а по часам.
Пятнадцатого сентября пятьдесят пятого Насер пожаловался послу: почему Советский Союз не желает продавать ему тяжелые танки «ИС-3», два эскадренных миноносца и две подводные лодки?
А через три дня, восемнадцатого сентября, исполняющий обязанности министра иностранных дел Египта А. Саид передал советскому послу Солоду «список приборов, материалов и оборудования для организации атомной лаборатории», которые просил уступить Египту по сходным ценам. Насеру мало было обычных вооружений. Ему хотелось иметь и собственную атомную бомбу.
Двадцать седьмого сентября Насер публично заявил о покупках оружия у Чехословакии. Это была новость номер один.
Политики в других арабских странах, например в Ливане, встревоженно отмечали, что впервые на Ближний Восток поставляется тяжелое вооружение. Ливанцы боялись, что Израиль ответит на это закупками оружия для своей армии, что, в конце концов, приведет к новой войне.
Сообщение ТАСС было опубликовано первого октября. В нем подчеркивалось, что речь идет о чехословацком оружии, Советский Союз тут не при чем.
Восемнадцатого октября посол Солод посетил Насера и сообщил, что через несколько дней в порт Александрия прибудет советский транспорт «Краснодар» с грузом военного назначения. Москва просила сохранить приход судна и его разгрузку в полной тайне.
Двадцать четвертого октября временный поверенный в делах Израиля в СССР вручил заместителю министра иностранных дел Владимиру Семеновичу Семенову ноту относительно продажи оружия Египту. Семенов обещал передать ноту министру Молотову, но сразу заметил, что в ноте есть неточности. «Общеизвестно, — уверенно заявил заместитель министра, — что Советский Союз не поставляет оружия Египту или какой-либо другой стране на Ближнем Востоке. Что же касается позиции Советского Союза в вопросе поставок оружия Египту Чехословакией, то мы считаем, что это дело рук двух указанных суверенных государств. Египет может закупать оружие для своей армии там, где считает это нужным».
Схема продажи советского оружия через Чехословакию, которую придумали, чтобы снабжать Израиль, теперь действовала на благо его врагов.
Шестнадцатого ноября на президиуме ЦК обсуждалась телеграмма советского посла из Каира, излагавшую просьбу Египта о дополнительных поставках оружия. Заведующий общим отделом ЦК В. Н. Малин коротко пометил главные тезисы Хрущева: «Риск. Но то, что сделали, — хорошо. Провели самостоятельную политику. Окупается. Линия — правильная. Теперь: подлодок не давать, когда освоите — обсудим. Самолеты дать. Бесплатно — не стоит, а дать льготный кредит».
Советские руководители согласились дать Египту сто истребителей вместо предполагавшихся восьмидесяти.
Главное управление по делам экономических связей со странами народной демократии отправляло через Польшу в Египет военных советников и переводчиков с английского, которые помогали египтянам осваивать технику и учили их военному делу. В Гдыне и Гданьске обучали египетских летчиков.
Девятого ноября премьер-министр Англии Энтони Иден, выступая на банкете в Лондоне, сказал, что советские поставки Египту разрушают и без того шаткое равновесие, существующее на Ближнем Востоке. «Было бы нелепо, — говорил Иден, — считать, что это просто еще одна торговая сделка. Цель продажи Египту танков и самолетов — это проникновение Советского Союза в арабский мир. Этот образ действий Советов невозможно совместить с провозглашенным советским правительством стремлением покончить с холодной войной. В Москве должны понимать, какие последствия будут иметь массированные поставки оружия в регион.
В декабре пятьдесят пятого года Хрущев, выступая на сессии Верховного Совета, впервые публично предъявил Израилю претензии: «Заслуживают осуждения действия Государства Израиль, которое с первых дней существования начало угрожать своим соседям, проводить по отношению к ним недружелюбную политику. Ясно, что такая политика не отвечает национальным интересам Государства Израиль, что за спиной тех, кто осуществляет такую политику, стоят всем известные империалистические державы. Они стремятся использовать Израиль как свое орудие против арабских народов…»
Слова Хрущева означали коренной пересмотр советской политики в отношении ближневосточного конфликта. Хотя в Москве знали, что реальная ситуация иная.
Посол в Израиле Абрамов писал Молотову: «Премьер-министр Саудовской Аравии эмир Фейсал, выражая мнение многих арабов, заявил, что „еще не родился арабский лидер, который согласился бы встретиться с Бен-Гурионом для переговоров о мире между Израилем и арабскими государствами“. Таким образом позиция арабов в отношении Израиля является в настоящее время непримиримой.
В результате ничего особенного мы не ожидали. Да у нас и другого выбора не оставалось, кроме как ожидать и смотреть, что за направление будет взято новым руководством Египта».
На самом деле Москва не была пассивной.
Двадцать девятого марта пятьдесят четвертого года советский представитель в Совете Безопасности наложил вето на проект резолюции, призывавшей Египет выполнить резолюцию от первого сентября пятьдесят первого года о свободе судоходства через Суэцкий пролив.
Египтяне были счастливы: прежде Москва поддерживала требования Израиля пропускать его суда через пролив. Через некоторое время министр иностранных дел Египта Фаузи пригласил советского посла Солода и объяснил, что Египет не будет пропускать через Суэцкий канал израильские суда, поскольку «юридически Египет считает себя находящимся в состоянии войны с Израилем».
Москва приняла решение повысить уровень советского представительства в Египте — миссию преобразовали в посольство. Через три месяца после этого советская миссия в Израиле тоже стала полноценным посольством.
Пятнадцатого июня пятьдесят четвертого года Гамаль Абд-аль Насер сам заговорил с советским послом Солодом о продаже советского оружия. Посол попросил уточнить, является ли это официальной просьбой египетского правительства. Насер, тут же посоветовавшись с одним из членов Революционного совета, ответил утвердительно.
Восьмого июля Солод посетил Насера и ответил, что его просьба доведена до сведения советского правительства и «Советское правительство готово рассмотреть конкретные предложения египетского правительства по этому вопросу».
Насер спросил, где лучше вести переговоры — в Москве или Каире. Солод ответил, что переговоры могут быть продолжены там, где того пожелает египетское правительство.
Главным для советской политики оставалась борьба против влияния Соединенных Штатов и Англии на Ближнем Востоке. А новое египетское правительство проводило в целом антизападную политику. Девятнадцатого октября пятьдесят четвертого года Англия и Египет подписали соглашение об эвакуации британских войск.
Правда, поначалу Насер пытался вести политические игры и с американцами. Египтом занимались два высокопоставленных сотрудника ЦРУ — Кермит Рузвельт и Майлс Коупленд. Они пытались заинтересовать Насера сближением с Соединенными Штатами. Египетские спецслужбы получали технику от американцев и, вероятно, разведывательные данные о положении в Израиле.
Но Соединенные Штаты не хотели давать Насеру оружие. Они предлагали ему заняться экономикой страны. Новый египетский руководитель думал о другом.
Третьего марта пятьдесят пятого года Насер выступал по случаю открытия военного колледжа в Каире: «В сорок восьмом году победил не Израиль, победил Совет Безопасности ООН и союзники Израиля, желавшие упрочить положение евреев в этой части мира, укрепить Израиль и уничтожить арабскую нацию… Если Израиль полагает, что он разбил египетскую армию в сорок восьмом году, и угрожает нам, опираясь на эту небылицу, то я скажу ему: мы не те! Египетская армия под командованием Абд-аль Хакима Амера отличается от египетской армии прошлого. Факторы, обусловившие наше поражение в сорок восьмом году, безвозвратно исчезли и никогда не повторятся. Мы защитим нашу родину, ответив агрессией на агрессию.
На самом деле Насер сознавал слабость собственной армии и говорил советским дипломатам то, что не решался поведать своим согражданам. Двадцать первого мая пятьдесят пятого года Насер принял советского посла Солода и сказал ему: «Американцы могут разрешить Израилю выступить против Египта, и тогда в течение двадцати четырех часов египетская армия перестанет существовать».
Насер вновь завел разговор о покупке советского оружия. Посол ответил, что советское правительство давно готово вести переговоры, египтяне сами медлят. И верно: Насер медлил, не мог решиться на сближение с коммунистическим государством. Ему нужен был сильный политический импульс. Человеком, который положил начало сближению Советского Союза с арабским востоком, стал Дмитрий Трофимович Шепилов.
Шепилов родился в Ашхабаде, где его отец работал токарем в железнодорожном депо. С детства любил петь, потом у него сформировался красивый баритон. Его отец был верующим человеком, и Дмитрий пел в церковном хоре. Когда семья переехала в Ташкент, он играл в школьном театральном коллективе при городском отделе народного образования.
Утром Шепилов подрабатывал в табачной мастерской, где делали гильзы для папирос, днем учился в школе, вечером бежал в театр, где ставились музыкальные пьесы. Шепилов мог пропеть десяток опер и помнил около сотни романсов, с удовольствием пел их до конца жизни.
В двадцать втором году Дмитрий Шепилов приехал в Москву учиться и через четыре года окончил факультет общественных наук Московского университета. Курс уголовного процесса читал Андрей Януарьевич Вышинский. Он же вел и семинар, в котором занимался Дмитрий Трофимович.
Он поработал прокурором в Сибири, вернулся в Москву, и его взяли старшим научным сотрудником в Институт техники управления при наркомате рабоче-крестьянской инспекции.
«Когда я летом двадцать девятого года временно работала на практике секретарем на постоянной Выставке техники управления при Рабкрине, там стажировался Дмитрий Шепилов, — вспоминала Муза Васильевна Раскольникова, жена известного революционера и дипломата. — Это был очень серьезный и трудолюбивый человек, настоящий рабочий парень. Высокого роста, с темными глазами на неулыбчивом лице, он сразу привлек Марьяну, когда я их познакомила…»
Шепилов женился на подруге Раскольниковой Марьяне и вошел в семью высокопоставленных чиновников. Его теща, Анна Николаевна Унксова, работала в женотделе ЦК, потом ее избрали секретарем Воскресенского райкома партии в московской области. Его тесть, Гаральд Иванович Крумин, образованный большевик, был редактором газеты «Экономическая жизнь», оттуда перешел в главную газеты страны — «Правду». После работы в Свердловске и Челябинске стал заместителем главного редактора Большой советской энциклопедии и ответственным редактором журнала «Проблемы экономики». Крумин и заинтересовал зятя экономическими делами.
Дмитрий Трофимович поступил в Аграрный институт красной профессуры. В тридцать третьем Шепилова послали начальником политотдела животноводческого совхоза в Чулымский район Западно-Сибирского края. Через два года его вернули в столицу и сразу взяли в аппарат ЦК партии. Он счастливо пережил период массовых репрессий, хотя арестовали сестру жены и ее мужа (они оба работали в Госплане), потом родителей жены.
Всю войну он провел в армии. На Воронежском фронте познакомился с членом военного совета фронта Никитой Сергеевичем Хрущевым. С фронта Шепилов вернулся генералом. Его заметил и приблизил Сталин, сделал главным редактором «Правды» и председателем постоянной комиссии по идеологическим вопросам при президиуме ЦК.
После смерти вождя Шепилов невероятно понравился Хрущеву. «Высокий, красивый мужчина с гордой посадкой головы, вполне убежденный в своем обаянии, — таким его увидел известный драматург Леонид Генрихович Зорин. — Запомнились барственная пластика, уверенный взгляд и вся повадка гедониста и женолюба. Среди своих дубовых коллег Шепилов выделялся породистостью и производил впечатление… Думаю, он по-мужски импонировал старым вождям своею статью, к тому же нужен был человек, так сказать, с внешностью и манерами».
До Шепилова арабские режимы считались националистическими, реакционными и даже фашистскими, что было недалеко от истины. Власть в Египте в результате свержения короля взяли военные, которые разогнали даже тот парламент, который был при монархии.
Дмитрий Трофимович первым разглядел в египетских руководителях идеальных союзников в противостоянии Западу. Это была решительная смена идеологических ориентиров: новые арабские режимы нещадно уничтожали коммунистов, друг друга и собственное население, но теперь Москва старательно закрывала на это глаза.
Летом пятьдесят пятого года египтяне отмечали третью годовщину свержения короля и революции. В Каир впервые был приглашен советский представитель. Прилетел Шепилов, но не как главный редактор «Правды», а как председатель комиссии по иностранным делам Совета Национальностей Верховного Совета СССР.
Двадцать второго июля на митинге выступил египетский лидер Гамаль Абд-аль Насер. Шепилов сидел перед трибуной, ему переводили речь президента. Он слушал очень внимательно, вспоминает Валентин Александров, который работал стажером-переводчиком в советском посольстве в Каире. Шепилову очень понравилась речь Насера, призывавшего к независимости страны, он несколько раз аплодировал.
После речи Шепилов потребовал организовать ему встречу с Насером. У посла таких контактов не было. Советское посольство в Каире вообще еще не знало, как относиться к молодым офицерам, прогнавшим короля Фарука. Посол Даниил Солод считал Насера и его офицеров опасными националистами и реакционерами.
Устроить Шепилову встречу с Насером взялась разведка. В Каире тогда находился заместитель начальника первого главного управления КГБ Федор Константинович Мортин, недавно переведенный из партийного аппарата. Он приказал своим подчиненным помочь Шепилову. Каирская резидентура фактически только-только начала работать.
«В Каире остался только один оперативный сотрудник, недавно туда направленный и не имевший никаких полномочий, — вспоминал генерал-лейтенант Вадим Алексеевич Кирипиченко. — Весь состав резидентуры надо было срочно подбирать, в том числе и резидента. К этому времени в ПГУ пришли выпускники разведшколы, Военно-дипломатической академии и различных гражданских вузов. После интенсивных поисков резидентура для Каира была сформирована из шести человек».
Говорят, что Насер встретил Шепилова словами: «Брат мой, я так долго ждал этой встречи!»
Встречи Шепилова с Насером заложили основы ближневосточной политики Советского Союза — опора на арабские страны против Запада. Шепилов вернулся в Москву вдохновленный собственной дипломатией.
Академик Андрей Дмитриевич Сахаров вспоминал, как ученых-атомщиков пригласили на заседание президиума ЦК. Но их долго не пускали в зал заседаний — никак не могли закончить предыдущий вопрос. Наконец им объяснили: «Заканчивается обсуждение сообщения Шепилова, который только что вернулся из поездки в Египет. Вопрос чрезвычайно важный. Обсуждается решительное изменение принципов нашей политики на Ближнем Востоке. Отныне мы будем поддерживать арабских националистов. Цель — разрушить сложившиеся отношения арабов с Европой и Соединенными Штатами, создать „нефтяной кризис“ — все это поставит Европу в зависимость от нас».
В благодарность за антиамериканские лозунги и слова любви, адресованные сменявшим друг друга советским вождям, Москва начала снабжать арабский мир оружием, ссужать деньгами, посылать многочисленных советников и специалистов.
Тайные советско-египетские переговоры начались в Праге. Речь шла о продаже Египту чехословацкого оружия, производимого по советским лицензиям.
Конспирация была важнее всего. Египетская делегация во главе с Хафесом Исмаилом, начальником канцелярии военного министра Абд-аль Хакима Амера, тайно вылетела в Югославию. Там ее два дня держали в резиденции, потом отправили в Прагу. Делегации было приказано не поддерживать отношений с представительством Египта в Чехословакии, поэтому Насер не мог связаться со своей делегацией.
Переговоры, проходившие в здании чехословацкого министерства внешней торговли, продолжались примерно три недели. В состав чехословацкой делегации включили советских представителей.
«Вначале они не скрывали своих опасений относительно наших истинных целей, — вспоминал руководитель египетской делегации Хафез Исмаил. — Они опасались, что переговоры о военных поставках — лишь маневр. Но когда они убедились в искренности наших намерений, то переговоры пошли гладко. Между нами не возникало никаких недоразумений. Одним из главных наших требований было — немедленная поставка боевых самолетов и другого оружия на советских судах. Советский Союз полностью пошел нам навстречу».
Оружие понадобилось Египту не только для борьбы с Израилем. Когда правительство Судана стало отходить от линии Египта, Насер в августе пятьдесят пятого года попросил Москву срочно продать ему транспортные самолеты и бомбардировщики, чтобы перебросить египетские войска в Судан.
Насер сказал советскому послу Солоду: «Египетское правительство уверено, что арабские страны всегда будут идти за Египтом…»
Насер намеревался стать вождем не только арабов, но и всего мусульманского мира.
«Я думаю о наших братьях по вере, — писал он, — которые, в какой бы стране они ни находились, обращаются вместе с нами к Мекке и с благоговением шепчут те же молитвы.
Когда я мысленно обращаюсь к десяткам миллионов мусульман в Индонезии, Китае, Малайзии, Таиланде, Бирме, Пакистане, России, не говоря уже о миллионах мусульман в других странах, когда я мысленно представляю себе эти миллионы, объединенные единой верой, я полностью сознаю, какие огромные возможности таятся в сотрудничестве между ними, которое гарантирует им и их собратьям неограниченную мощь.
Теперь я хочу вернуться к роли, блуждающей в поисках актера, способного ее сыграть. Именно мы, и только мы способны ее сыграть».
На переговорах в Праге советские представители потребовали часть оружия оплатить сразу и в свободно конвертируемой валюте — британскими фунтами стерлингов. Остальное согласились продать в рассрочку, но под хороший процент.
Насер вовсе не собирался платить. Он напомнил советским руководителям, что Шепилов ему обещал: «Все расчеты будут произведены за счет поставок Советскому Союзу египетских товаров». Насер просил принять в оплату за оружие хлопок и рис. Хрущев и другие члены президиума ЦК согласились.
Четвертого сентября посол Солод сообщил египтянам, что Москва готова продать танки. Поставки оружия начнутся в кратчайший срок. Расплатиться египтяне могут товарными поставками — хлопком, рисом, кожевенным сырьем, пряжей из искусственного шелка.
Двенадцатого сентября пятьдесят пятого года тайное соглашение о поставках оружия было подписано в Праге. К исполнению этой сделки привлекли и Польшу. Она обязалась участвовать в модернизации и переоснащении египетского флота.
В тот же день в Москве в министерство иностранных дел к заведующему отделом стран Ближнего и Среднего Востока Григорию Титовичу Зайцеву пришел израильский посол Иосиф Авидар.
Посол родился в Волынской губернии, в девятнадцать лет уехал в Палестину, вступил в отряды Хаганы. В армии дослужился до бригадного генерала. Последняя должность в армии обороны Израиля — командующий Северным военным округом.
Иосиф Авидар спросил, действительно ли Советский Союз предложил поставлять оружие арабским странам, прежде всего Египту и Сирии. «Израилю это небезразлично, — подчеркнул посол. — Руководители арабских стран продолжают утверждать, что арабские страны находятся в состоянии войны с Израилем, продолжают нам угрожать, обещают уничтожить Израиль».
Советский дипломат еще не имел полномочий говорить о том, что уже свершилось. — Сообщения иностранной печати о продаже Советским Союзом вооружения Египту и Сирии являются досужим вымыслом иностранных газет, — отбарабанил Зайцев. Правда, тут же добавил: — Однако продажа и покупка оружия, если она не преследует какие-либо агрессивные цели, является внутренним делом и обычной коммерческой сделкой того или иного государства, то есть каждое государство может покупать его для обеспечения своей безопасности».
Григорий Зайцев руководил отделом стран Ближнего Востока в МИД с пятьдесят третьего года с небольшим перерывом, в пятьдесят восьмом году его на три года отправили послом в Ирак, где произошел военный переворот.
Советское оружие пошло в Египет, но у египетских руководителей аппетиты росли не по дням, а по часам.
Пятнадцатого сентября пятьдесят пятого Насер пожаловался послу: почему Советский Союз не желает продавать ему тяжелые танки «ИС-3», два эскадренных миноносца и две подводные лодки?
А через три дня, восемнадцатого сентября, исполняющий обязанности министра иностранных дел Египта А. Саид передал советскому послу Солоду «список приборов, материалов и оборудования для организации атомной лаборатории», которые просил уступить Египту по сходным ценам. Насеру мало было обычных вооружений. Ему хотелось иметь и собственную атомную бомбу.
Двадцать седьмого сентября Насер публично заявил о покупках оружия у Чехословакии. Это была новость номер один.
Политики в других арабских странах, например в Ливане, встревоженно отмечали, что впервые на Ближний Восток поставляется тяжелое вооружение. Ливанцы боялись, что Израиль ответит на это закупками оружия для своей армии, что, в конце концов, приведет к новой войне.
Сообщение ТАСС было опубликовано первого октября. В нем подчеркивалось, что речь идет о чехословацком оружии, Советский Союз тут не при чем.
Восемнадцатого октября посол Солод посетил Насера и сообщил, что через несколько дней в порт Александрия прибудет советский транспорт «Краснодар» с грузом военного назначения. Москва просила сохранить приход судна и его разгрузку в полной тайне.
Двадцать четвертого октября временный поверенный в делах Израиля в СССР вручил заместителю министра иностранных дел Владимиру Семеновичу Семенову ноту относительно продажи оружия Египту. Семенов обещал передать ноту министру Молотову, но сразу заметил, что в ноте есть неточности. «Общеизвестно, — уверенно заявил заместитель министра, — что Советский Союз не поставляет оружия Египту или какой-либо другой стране на Ближнем Востоке. Что же касается позиции Советского Союза в вопросе поставок оружия Египту Чехословакией, то мы считаем, что это дело рук двух указанных суверенных государств. Египет может закупать оружие для своей армии там, где считает это нужным».
Схема продажи советского оружия через Чехословакию, которую придумали, чтобы снабжать Израиль, теперь действовала на благо его врагов.
Шестнадцатого ноября на президиуме ЦК обсуждалась телеграмма советского посла из Каира, излагавшую просьбу Египта о дополнительных поставках оружия. Заведующий общим отделом ЦК В. Н. Малин коротко пометил главные тезисы Хрущева: «Риск. Но то, что сделали, — хорошо. Провели самостоятельную политику. Окупается. Линия — правильная. Теперь: подлодок не давать, когда освоите — обсудим. Самолеты дать. Бесплатно — не стоит, а дать льготный кредит».
Советские руководители согласились дать Египту сто истребителей вместо предполагавшихся восьмидесяти.
Главное управление по делам экономических связей со странами народной демократии отправляло через Польшу в Египет военных советников и переводчиков с английского, которые помогали египтянам осваивать технику и учили их военному делу. В Гдыне и Гданьске обучали египетских летчиков.
Девятого ноября премьер-министр Англии Энтони Иден, выступая на банкете в Лондоне, сказал, что советские поставки Египту разрушают и без того шаткое равновесие, существующее на Ближнем Востоке. «Было бы нелепо, — говорил Иден, — считать, что это просто еще одна торговая сделка. Цель продажи Египту танков и самолетов — это проникновение Советского Союза в арабский мир. Этот образ действий Советов невозможно совместить с провозглашенным советским правительством стремлением покончить с холодной войной. В Москве должны понимать, какие последствия будут иметь массированные поставки оружия в регион.
В декабре пятьдесят пятого года Хрущев, выступая на сессии Верховного Совета, впервые публично предъявил Израилю претензии: «Заслуживают осуждения действия Государства Израиль, которое с первых дней существования начало угрожать своим соседям, проводить по отношению к ним недружелюбную политику. Ясно, что такая политика не отвечает национальным интересам Государства Израиль, что за спиной тех, кто осуществляет такую политику, стоят всем известные империалистические державы. Они стремятся использовать Израиль как свое орудие против арабских народов…»
Слова Хрущева означали коренной пересмотр советской политики в отношении ближневосточного конфликта. Хотя в Москве знали, что реальная ситуация иная.
Посол в Израиле Абрамов писал Молотову: «Премьер-министр Саудовской Аравии эмир Фейсал, выражая мнение многих арабов, заявил, что „еще не родился арабский лидер, который согласился бы встретиться с Бен-Гурионом для переговоров о мире между Израилем и арабскими государствами“. Таким образом позиция арабов в отношении Израиля является в настоящее время непримиримой.