Страница:
Зал поддержал Брежнева.
Александр Николаевич Шелепин утратил полномочия, которые фактически делали его вторым по влиянию человеком в президиуме ЦК. Но всем казалось, что Шелепин — ключевой человек в партийном аппарате.
— Я пришел на работу в ЦК в шестьдесят шестом году, рассказывал Наиль Бариевич Биккенин, который со временем стал главным редактором журнала «Коммунист». — Тогда еще окончательно не было определено, кто же станет лидером Брежнев или Шелепин. Это я сразу почувствовал: любой первый секретарь обкома, приходивший к Шелепину, обязательно шел и к Брежневу. И наоборот.
Михаил Степанович Капица, который со временем станет заместителем министра иностранных дел, вспоминал, как в январе шестьдесят шестого года в Ханой отправили делегацию. Поездка была секретной.
Делегацию возглавлял Шелепин, который, как казалось Капице, занимал второе место в партийной иерархии, с ним поехали секретарь ЦК Дмитрий Федорович Устинов, отвечавший за вооружения и оборону, и генерал Владимир Федорович Толубко, тогда первый заместитель главнокомандующего ракетными войсками стратегического назначения.
«Времени до поездки оставалось мало, — вспоминал Капица, — и мы часто работали вместе с Шелепиным, который требовал подготовить весомые директивы, яркую речь на приеме.
Шелепин был взвинчен, потому что как раз в это время западные разведки и печать ежедневно подбрасывали вымыслы о том, что он намеревается отстранить Брежнева и стать во главе партии и государства.
Брежнев заходил в кабинет Шелепина, и они обменивались мнениями о предстоящем визите Брежнева в Монголию и Шелепина — во Вьетнам.
Я вспоминаю сейчас об этом, и в голову приходит мысль, что эти одновременные поездки не были случайными: Брежнев, который побаивался Шелепина, не хотел оставлять его в Москве во время своего отсутствия. В СССР уже испытывалась практика устранения руководителей во время их отсутствия в столице…
В Ханое перед ужином ко мне подошел прикрепленный к делегации вьетнамец и предложил подать на ужин лягушек. Он поведал, что недавно Фидель Кастро прислал Хо Ши Мину лягушек, так называемых «быков», весом в пятьсот граммов.
Хо Ши Мин распорядился запустить их в пруд у дворца президента. Но по ночам лягушки поднимали такой бычий рев, что Хо Ши Мин распорядился поскорее отправить их на кухню. Предложение мне понравилось. Шелепин и Устинов спросили, что за необычное блюдо им подали, я пояснил, что это — полевая курочка (так зовется блюдо в Китае).
Все остались довольны ужином. Но когда мы вернулись в кабинет посла И.С. Щербакова, я проговорился, что мы ели; посол спокойно подтвердил: поужинали мы кастровскими лягушками… Поле этого Шелепин при встречах всегда жаловался, что я его лягушками накормил…
По пути из Ханоя в Москву мы сделали остановку в Иркутске, чтобы подождать прилета из Улан-Батора Брежнева и возглавляемую им делегацию, в которую, в частности, входили член политбюро, первый секретарь компартии Казахстана Кунаев, министр иностранных дел Громыко и министр обороны Малиновский.
Тогда-то состоялась известная «вечеря», во время которой Шелепин жаловался, что на него, дескать, возводят напраслину, что он вовсе не стремится узурпировать власть и стать руководителем партии и государства, что он искренне поддерживал и поддерживает Леонида Ильича…»
Брежнев и его сподвижники оказались хитрее в политике, чем Шелепин и его друзья.
Николай Месяцев:
— Они переиграли нас. Мне во время поездки в Монголию Цеденбал говорит: «Что вы себя ведете как дети? Вам, как курам, головы отвернут». Что они и сделали. В политике нельзя ходить в рубашке нараспашку.
Шелепинское окружение даже предупреждали, что готовится расправа. Один певец пришел к Николаю Месяцеву, вывел его будто бы погулять и на улице по-дружески рассказал, что накануне пел на даче у члена политбюро Андрея Павловича Кириленко, очень близкого к Брежневу. И случайно услышал, как Кириленко кому-то говорил: «Мы всех этих молодых загоним к чертовой матери». Дескать, имейте в виду…
Шелепинскую команду подслушивали, хотя Семичастный был председателем КГБ.
Николай Месяцев:
— Мне рассказали, что помимо той службы подслушивания, которая подчиняется Семичастному как председателю КГБ, есть еще особая служба, которая подслушивает и самого Семичастного. Я Владимиру Ефимовичу об этом сообщил. Он говорит: «Этого не может быть!» А я говорю: может…
СХВАТКА ИЗ-ЗА ЩЕЛОКОВА
КАК СНИМАЛИ СЕМИЧАСТНОГО
Александр Николаевич Шелепин утратил полномочия, которые фактически делали его вторым по влиянию человеком в президиуме ЦК. Но всем казалось, что Шелепин — ключевой человек в партийном аппарате.
— Я пришел на работу в ЦК в шестьдесят шестом году, рассказывал Наиль Бариевич Биккенин, который со временем стал главным редактором журнала «Коммунист». — Тогда еще окончательно не было определено, кто же станет лидером Брежнев или Шелепин. Это я сразу почувствовал: любой первый секретарь обкома, приходивший к Шелепину, обязательно шел и к Брежневу. И наоборот.
Михаил Степанович Капица, который со временем станет заместителем министра иностранных дел, вспоминал, как в январе шестьдесят шестого года в Ханой отправили делегацию. Поездка была секретной.
Делегацию возглавлял Шелепин, который, как казалось Капице, занимал второе место в партийной иерархии, с ним поехали секретарь ЦК Дмитрий Федорович Устинов, отвечавший за вооружения и оборону, и генерал Владимир Федорович Толубко, тогда первый заместитель главнокомандующего ракетными войсками стратегического назначения.
«Времени до поездки оставалось мало, — вспоминал Капица, — и мы часто работали вместе с Шелепиным, который требовал подготовить весомые директивы, яркую речь на приеме.
Шелепин был взвинчен, потому что как раз в это время западные разведки и печать ежедневно подбрасывали вымыслы о том, что он намеревается отстранить Брежнева и стать во главе партии и государства.
Брежнев заходил в кабинет Шелепина, и они обменивались мнениями о предстоящем визите Брежнева в Монголию и Шелепина — во Вьетнам.
Я вспоминаю сейчас об этом, и в голову приходит мысль, что эти одновременные поездки не были случайными: Брежнев, который побаивался Шелепина, не хотел оставлять его в Москве во время своего отсутствия. В СССР уже испытывалась практика устранения руководителей во время их отсутствия в столице…
В Ханое перед ужином ко мне подошел прикрепленный к делегации вьетнамец и предложил подать на ужин лягушек. Он поведал, что недавно Фидель Кастро прислал Хо Ши Мину лягушек, так называемых «быков», весом в пятьсот граммов.
Хо Ши Мин распорядился запустить их в пруд у дворца президента. Но по ночам лягушки поднимали такой бычий рев, что Хо Ши Мин распорядился поскорее отправить их на кухню. Предложение мне понравилось. Шелепин и Устинов спросили, что за необычное блюдо им подали, я пояснил, что это — полевая курочка (так зовется блюдо в Китае).
Все остались довольны ужином. Но когда мы вернулись в кабинет посла И.С. Щербакова, я проговорился, что мы ели; посол спокойно подтвердил: поужинали мы кастровскими лягушками… Поле этого Шелепин при встречах всегда жаловался, что я его лягушками накормил…
По пути из Ханоя в Москву мы сделали остановку в Иркутске, чтобы подождать прилета из Улан-Батора Брежнева и возглавляемую им делегацию, в которую, в частности, входили член политбюро, первый секретарь компартии Казахстана Кунаев, министр иностранных дел Громыко и министр обороны Малиновский.
Тогда-то состоялась известная «вечеря», во время которой Шелепин жаловался, что на него, дескать, возводят напраслину, что он вовсе не стремится узурпировать власть и стать руководителем партии и государства, что он искренне поддерживал и поддерживает Леонида Ильича…»
Брежнев и его сподвижники оказались хитрее в политике, чем Шелепин и его друзья.
Николай Месяцев:
— Они переиграли нас. Мне во время поездки в Монголию Цеденбал говорит: «Что вы себя ведете как дети? Вам, как курам, головы отвернут». Что они и сделали. В политике нельзя ходить в рубашке нараспашку.
Шелепинское окружение даже предупреждали, что готовится расправа. Один певец пришел к Николаю Месяцеву, вывел его будто бы погулять и на улице по-дружески рассказал, что накануне пел на даче у члена политбюро Андрея Павловича Кириленко, очень близкого к Брежневу. И случайно услышал, как Кириленко кому-то говорил: «Мы всех этих молодых загоним к чертовой матери». Дескать, имейте в виду…
Шелепинскую команду подслушивали, хотя Семичастный был председателем КГБ.
Николай Месяцев:
— Мне рассказали, что помимо той службы подслушивания, которая подчиняется Семичастному как председателю КГБ, есть еще особая служба, которая подслушивает и самого Семичастного. Я Владимиру Ефимовичу об этом сообщил. Он говорит: «Этого не может быть!» А я говорю: может…
СХВАТКА ИЗ-ЗА ЩЕЛОКОВА
Пробой сил стал вопрос о назначении Николая Анисимовича Щелокова союзным министром охраны общественного порядка.
Брежнев хорошо знал Щелокова. Еще перед войной Николай Анисимович работал в Днепропетровске, там был избран секретарем райкома, потом председателем горисполкома. А Леонид Ильич Брежнев был тогда секретарем Днепропетровского обкома.
В июле сорок первого Щелоков ушел в армию. Военная карьера сложилась скромно: заместитель начальника тыла группы войск, начальник политотдела дивизии, корпуса.
Но главным в его военной карьере оказалось то, что уже после войны он служил в политуправлении Прикарпатского военного округа. А начальником у него был Брежнев.
После демобилизации Щелокова оставили на Украине заведовать промышленным отделом республиканского ЦК.
В пятьдесят пятом его перебросили в соседнюю Молдавию и назначили первым заместителем председателя Совета Министров республики. А главой Молдавии был Леонид Ильич Брежнев.
Брежнева вскоре забрали из Молдавии, и они расстались на долгие пятнадцать лет. Но когда Леонид Ильич возглавил страну, он вспомнил всех своих молдавских друзей.
Константин Устинович Черненко стал заведовать общим отделом ЦК КПСС. Сергей Павлович Трапезников — отделом науки и учебных заведений. Семен Кузьмич Цвигун стал первым заместителем Андропова. А Щелокова Брежнев в шестьдесят шестом году сначала сделал вторым секретарем ЦК компартии Молдавии, а потом решил перевести в Москву. Леонид Ильич нашел ему работу — возглавить воссозданное министерство внутренних дел Союза ССР.
Союзное МВД распустил Хрущев. Он любил министров внутренних дел еще меньше, чем председателей КГБ.
Двадцать четвертого декабря пятьдесят пятого года на заседании президиума ЦК обсуждался вопрос о внесении дополнений в сентябрьский указ президиума Верховного Совета «О досрочном освобождении из мест лишения свободы инвалидов, престарелых, лиц, страдающих неизлечимым недугом, беременных женщин и женщин, имеющих малолетних детей».
Зашел разговор о министре внутренних дел.
Заведующий общим отделом ЦК Малин записал:
Хрущев постепенно избавлялся от старых кадров. Люди из бериевского НКВД на министерских постах его только компрометировали. А генерал-полковник Сергей Никифорович Круглов был министром внутренних дел целых десять лет: семь лет при Сталине, три после него. В последних числах сорок пятого года Круглов сменил Берию на посту наркома внутренних дел.
Тридцатого января пятьдесят шестого года на президиуме ЦК приняли решение утвердить вместо Круглова министром внутренних дел Николая Павловича Дудорова, профессионального строителя.
Хрущев его прекрасно знал, потому что, руководя московским горкомом, поставил его заведовать отделом строительства и строительных материалов МГК, потом сделал заместителем председателя Мосгорисполкома. Став руководителем партии, назначил Дудорова заведующим отделом строительства ЦК.
Все удивлялись такому странному выбору, а Хрущеву нужен был человек со стороны. Роль МВД снижалась. Из министерства забрали и передали в состав КГБ пограничные войска.
На коллегии министерства в пятьдесят шестом году Николай Дудоров говорил:
— Милиция не ведет настоящей борьбы с криминалом. Бандиты годами действуют безнаказанно, а никаких мер никто не принимает. Половина личного состава неграмотна, а другая половина имеет образование ниже среднего. Люди нас ненавидят и ненавидят за дело — ведь очень много преступлений совершают сами работники милиции, а это тягчайшее зло.
При Дудорове возвращали в родные места репрессированные народы, выпускали политзаключенных.
На заседании президиума ЦК шестого ноября пятьдесят восьмого года Хрущев заговорил о том, «не настало ли время создать добровольные милицейские части?»
Под влиянием Хрущева спецслужбы даже пытались отказаться от использования доносчиков или, иначе говоря, тайных информаторов. В пятьдесят шестом году министр внутренних дел Дудоров подписал приказ о постепенном прекращении агентурной работы.
Это объяснялось еще и тем, что в реальности сексоты системы МВД занимались преступной деятельностью, только безнаказанно, потому что они были нужны и куратор спасал их от наказания. Это носило массовый характер. Агенты-уголовники, конечно же, давали полезную информацию, но они соглашались давать информацию только, если им не мешали «работать».
Под влиянием своей агентуры оперативные работники сами совершали правонарушения: утаивали деньги, выделяемые для вознаграждения агентуры, использовали конспиративные квартира для пьянок и интимных отношений с женщинами-информаторами, а то и сами занимались преступными делами, например, за деньги прекращали уголовные дела.
Милиция имела доверенных лиц, секретных осведомителей и резидентов (подробнее см. журнал «Вопросы истории», N 4/2004). Доверенные лица работали без денег, их вербовка не оформлялась. Это были любители, которые сообщали участковым о всех подозрительных лицах. В многоквартирном доме участковый обязан был иметь доверенное лицо на каждой лестничной площадке.
Секретные осведомители вербовались для слежки за теми, кто подозревался в участии в преступной деятельности. Лучшими осведомителями считались продавцы, официанты, чистильщики обуви, которых в те годы было немало. Им платили деньгами или продуктами.
Резидентами служили пенсионеры, бывшие сотрудники правоохранительных органов, которые имели на связи двадцать тридцать осведомителей. Они трудились за зарплату.
Двадцать шестого декабря пятьдесят девятого года появилось постановление ЦК, а тринадцатого января шестидесятого указ президиума Верховного Совета «Об упразднении МВД СССР». Хрущев решил, что вполне достаточно иметь республиканские министерства.
Дудорову дали странный пост Генерального правительственного комиссара Всемирной выставки, которая должна была открыться в шестьдесят седьмом году в Москве. Но через два года Дудоров получил привычное назначение в систему строительства — начальником Главмоспромстройматериалов при Мосгорисполкоме с правами министра.
У него были два сына. Младшего однажды утром нашли без сознания под окнами. Прокуратура пришла к выводу, что он упал с балкона девятого этажа. Старшего обвинили в изнасиловании, когда он на севере проходил производственную практику. Он получил срок и был отправлен в лагерь (подробнее см. «Новые известия», 11 августа 2001).
Министром внутренних дел РСФСР был генерал-лейтенант Николай Павлович Стаханов, который прежде командовал пограничными войсками. В июле шестьдесят первого года его освободили от должности и отправили на пенсию — ему как раз исполнилось шестьдесят лет.
Его место занял бывший заместитель Шелепина по КГБ Вадим Степанович Тикунов. Он был на двадцать лет моложе своего предшественника, единственный юрист среди всех министров внутренних дел с семнадцатого года. Тикунову присвоили специальное звание — генерал внутренней службы второго ранга.
Когда Тикунова назначили российским министром, он пожаловался начальнику 7-го управления КГБ Виктору Алидину:
— Очень не хочется идти на работу в систему МВД, но Шелепин настаивает, говорит, что эту должность может занять Серов. А он нам совсем не подходит.
Генерал армии Иван Серов был человеком Хрущева. В тот момент он возглавлял военную разведку, но Шелепин, видно, опасался, что Хрущев сделает министром Серова.
Летом шестьдесят второго года республиканские МВД были переименованы в министерства охраны общественного порядка. Для Хрущева аббревиатура МВД ассоциировалась с Берией, и он хотел перевернуть эту страницу истории.
Тикунов оставил о себе приличную память среди профессионалов. Он добился у правительства разрешения работникам милиции бесплатно пользоваться городским и пригородным транспортом. По его предложению каждый год десятого ноября стали отмечать день милиции. На первый праздник пришел Никита Сергеевич Хрущев и выступил.
Профессионалы помнят, что при Тикунове коллегия министерства приняла решение об использовании милицией резиновых палок и наручников, а в местах заключения разрешила в случае необходимости пускать в ход слезоточивый газ. Тикунов добивался оснащения органов внутренних дел автотранспортом, мобильными радиостанциями, магнитофонами.
Тикунов первым обратился в правительство с просьбой предоставить всем работникам милиции право бесплатного проезда на городском и пригородном транспорте.
После ухода Хрущева Тикунов доказал новому руководству страны, что численность милиции нужно не сокращать, как требовал Никита Сергеевич, а увеличивать. В шестьдесят пятом году ему разрешили набрать в органы внутренних дел России больше двадцати тысяч человек и сделали упор на вербовку агентуры.
На ХХIII съезде Тикунова включили в состав кандидатов в члены ЦК, избрали депутатом Верховного Совета СССР, дали орден Ленина. Все это сулило продолжение удачной карьеры.
Двадцать третьего июля шестьдесят шестого года появился указ президиума Верховного Совета СССР о воссоздании союзного министерства охраны общественного порядка. Предполагалось, что министром останется Тикунов, он уже принимал поздравления. Но решения политбюро все не было.
Брежнев хотел поставить во главе союзного министерства Николая Анисимовича Щелокова.
Решения в политбюро принимались только единогласно. А против назначения Щелокова министром решительно возразил Шелепин. Председатель КГБ Семичастный в политбюро не входил, но влияние имел большое, особенно в кадровых делах. Он тоже отговаривал Брежнева назначать Щелокова министром.
Семичастный говорил:
— Я знал его по Украине, знал его делишки. Да и вообще: получается, что Брежнев повсюду таскает за собой Щелокова. Я Леониду Ильичу сказал: зачем он вам нужен? К тому же есть готовый министр — Вадим Тикунов.
Видя сопротивление Шелепина и Семичастного, Брежнев отозвал проект решения политбюро о назначении Щелокова. Но он не отказался от своей кандидатуры, а стал готовить почву для назначения Николая Анисимовича. Если бы Брежнев дал слабину и назначил другого человека, аппарат увидел бы, что власть у группы Шелепина. Так что назначение Щелокова было для Брежнева вопросом принципиальным.
Леонид Ильич подолгу беседовал с членами политбюро, убеждая их в своей правоте, и добился своего.
В сентябре Тикунова вызвал в ЦК Брежнев. Генерального секретаря интересовали два вопроса. Способна ли милиции вмешаться в политическую жизнь? И насколько милиция взамодействует с КГБ (госбезопасностью еще руководил Владимир Семичастный). Борьба Брежнева с Шелепиным была в самом разгаре, и Леонид Ильич, видимо, побаивался оставлять в руках «комсомольцев» оба силовых ведомства.
Вадим Тикунов твердо ответил, что милиция не способна на авантюризм. Даже если бы нашлись отдельные личности, милиция бы на это не пошла. А с КГБ министерство взаимодействует не так уж часто — во время массовых мероприятий и в борьбе с валютчиками.
Брежнев сказал, что есть мнение назначить министром свежего человека — Щелокова, а Тикунову предложил остаться в союзном МВД первым замом. Тикунов не мог спорить с генеральным секретарем и согласился. Но Брежнев не захотел оставлять шелепинского человека на второй по значению должности в МВД.
Шли месяцы, а Тикунов не получал назначения. Он звонил в отдел административных органов: что происходит? Ему отвечали: не торопись, подожди, все решится.
В ноябре встретился с новым министром. Щелоков сказал, что Вадим Степанович напрасно волнуется:
— Леонид Ильич все решит. Только не надо никуда ходить и не надо никому звонить…
На следующий день Тикунов побывал у заведующего отделом административных органов ЦК Николая Ивановича Савинкина. Тот подтвердил, что Тикунов получит пост первого заместителя министра. Потом ему неожиданно предложили место заместителя председателя Комитета народного контроля. Тикунов отказался. Он стал добиваться приема у генерального секретаря.
Брежнев принял его, сказал, что в МВД ему нет смысла возвращаться, и предложил работу в отделе кадров дипломатических и внешнеторговых органов (отдел заграничных кадров) ЦК КПСС. Через два года, в октябре шестьдесят девятого, Тикунова отправили советником-посланником в Румынию. Должность была невысокая, учитывая его послужной список, но Вадима Степановича снова принял Брежнев — оказал внимание. Леонид Ильич всегда действовал по принципу: ни с кем без нужды не ссориться.
Тикунов прекрасно понимал, что сломало ему карьеру, и пытался объясниться с генеральным секретарем, говорил, что его отношения с Шелепиным и группой бывших комсомольцев не носят политического характера. Они просто друзья, не может же он с ними вдруг порвать отношения.
Брежнев ни на чем не настаивал.
После Румынии Вадима Тикунова в марте семьдесят четвертого сделали послом в Верхней Вольте (ныне Буркина Фасо). Он грустно пошутил:
— Хорошо еще, что в Верхнюю Вольту отправили, а могли бы и в Нижнюю загнать.
В августе семьдесят восьмого его перевели послом в Камерун. Эти небольшие африканские государства практически не интересовали советскую внешнюю политику, и работа была просто ссылкой. К тому же это страны с тяжким климатом. Умер Вадим Степанович Тикунов в июле восьмидесятого, ему было пятьдесят девять лет…
Брежнев хорошо знал Щелокова. Еще перед войной Николай Анисимович работал в Днепропетровске, там был избран секретарем райкома, потом председателем горисполкома. А Леонид Ильич Брежнев был тогда секретарем Днепропетровского обкома.
В июле сорок первого Щелоков ушел в армию. Военная карьера сложилась скромно: заместитель начальника тыла группы войск, начальник политотдела дивизии, корпуса.
Но главным в его военной карьере оказалось то, что уже после войны он служил в политуправлении Прикарпатского военного округа. А начальником у него был Брежнев.
После демобилизации Щелокова оставили на Украине заведовать промышленным отделом республиканского ЦК.
В пятьдесят пятом его перебросили в соседнюю Молдавию и назначили первым заместителем председателя Совета Министров республики. А главой Молдавии был Леонид Ильич Брежнев.
Брежнева вскоре забрали из Молдавии, и они расстались на долгие пятнадцать лет. Но когда Леонид Ильич возглавил страну, он вспомнил всех своих молдавских друзей.
Константин Устинович Черненко стал заведовать общим отделом ЦК КПСС. Сергей Павлович Трапезников — отделом науки и учебных заведений. Семен Кузьмич Цвигун стал первым заместителем Андропова. А Щелокова Брежнев в шестьдесят шестом году сначала сделал вторым секретарем ЦК компартии Молдавии, а потом решил перевести в Москву. Леонид Ильич нашел ему работу — возглавить воссозданное министерство внутренних дел Союза ССР.
Союзное МВД распустил Хрущев. Он любил министров внутренних дел еще меньше, чем председателей КГБ.
Двадцать четвертого декабря пятьдесят пятого года на заседании президиума ЦК обсуждался вопрос о внесении дополнений в сентябрьский указ президиума Верховного Совета «О досрочном освобождении из мест лишения свободы инвалидов, престарелых, лиц, страдающих неизлечимым недугом, беременных женщин и женщин, имеющих малолетних детей».
Зашел разговор о министре внутренних дел.
Заведующий общим отделом ЦК Малин записал:
«т. Круглов — неважный минвнудел.Поиск кандидата поручили секретариату ЦК.
Подобрать на это дело другого человека».
Хрущев постепенно избавлялся от старых кадров. Люди из бериевского НКВД на министерских постах его только компрометировали. А генерал-полковник Сергей Никифорович Круглов был министром внутренних дел целых десять лет: семь лет при Сталине, три после него. В последних числах сорок пятого года Круглов сменил Берию на посту наркома внутренних дел.
Тридцатого января пятьдесят шестого года на президиуме ЦК приняли решение утвердить вместо Круглова министром внутренних дел Николая Павловича Дудорова, профессионального строителя.
Хрущев его прекрасно знал, потому что, руководя московским горкомом, поставил его заведовать отделом строительства и строительных материалов МГК, потом сделал заместителем председателя Мосгорисполкома. Став руководителем партии, назначил Дудорова заведующим отделом строительства ЦК.
Все удивлялись такому странному выбору, а Хрущеву нужен был человек со стороны. Роль МВД снижалась. Из министерства забрали и передали в состав КГБ пограничные войска.
На коллегии министерства в пятьдесят шестом году Николай Дудоров говорил:
— Милиция не ведет настоящей борьбы с криминалом. Бандиты годами действуют безнаказанно, а никаких мер никто не принимает. Половина личного состава неграмотна, а другая половина имеет образование ниже среднего. Люди нас ненавидят и ненавидят за дело — ведь очень много преступлений совершают сами работники милиции, а это тягчайшее зло.
При Дудорове возвращали в родные места репрессированные народы, выпускали политзаключенных.
На заседании президиума ЦК шестого ноября пятьдесят восьмого года Хрущев заговорил о том, «не настало ли время создать добровольные милицейские части?»
Под влиянием Хрущева спецслужбы даже пытались отказаться от использования доносчиков или, иначе говоря, тайных информаторов. В пятьдесят шестом году министр внутренних дел Дудоров подписал приказ о постепенном прекращении агентурной работы.
Это объяснялось еще и тем, что в реальности сексоты системы МВД занимались преступной деятельностью, только безнаказанно, потому что они были нужны и куратор спасал их от наказания. Это носило массовый характер. Агенты-уголовники, конечно же, давали полезную информацию, но они соглашались давать информацию только, если им не мешали «работать».
Под влиянием своей агентуры оперативные работники сами совершали правонарушения: утаивали деньги, выделяемые для вознаграждения агентуры, использовали конспиративные квартира для пьянок и интимных отношений с женщинами-информаторами, а то и сами занимались преступными делами, например, за деньги прекращали уголовные дела.
Милиция имела доверенных лиц, секретных осведомителей и резидентов (подробнее см. журнал «Вопросы истории», N 4/2004). Доверенные лица работали без денег, их вербовка не оформлялась. Это были любители, которые сообщали участковым о всех подозрительных лицах. В многоквартирном доме участковый обязан был иметь доверенное лицо на каждой лестничной площадке.
Секретные осведомители вербовались для слежки за теми, кто подозревался в участии в преступной деятельности. Лучшими осведомителями считались продавцы, официанты, чистильщики обуви, которых в те годы было немало. Им платили деньгами или продуктами.
Резидентами служили пенсионеры, бывшие сотрудники правоохранительных органов, которые имели на связи двадцать тридцать осведомителей. Они трудились за зарплату.
Двадцать шестого декабря пятьдесят девятого года появилось постановление ЦК, а тринадцатого января шестидесятого указ президиума Верховного Совета «Об упразднении МВД СССР». Хрущев решил, что вполне достаточно иметь республиканские министерства.
Дудорову дали странный пост Генерального правительственного комиссара Всемирной выставки, которая должна была открыться в шестьдесят седьмом году в Москве. Но через два года Дудоров получил привычное назначение в систему строительства — начальником Главмоспромстройматериалов при Мосгорисполкоме с правами министра.
У него были два сына. Младшего однажды утром нашли без сознания под окнами. Прокуратура пришла к выводу, что он упал с балкона девятого этажа. Старшего обвинили в изнасиловании, когда он на севере проходил производственную практику. Он получил срок и был отправлен в лагерь (подробнее см. «Новые известия», 11 августа 2001).
Министром внутренних дел РСФСР был генерал-лейтенант Николай Павлович Стаханов, который прежде командовал пограничными войсками. В июле шестьдесят первого года его освободили от должности и отправили на пенсию — ему как раз исполнилось шестьдесят лет.
Его место занял бывший заместитель Шелепина по КГБ Вадим Степанович Тикунов. Он был на двадцать лет моложе своего предшественника, единственный юрист среди всех министров внутренних дел с семнадцатого года. Тикунову присвоили специальное звание — генерал внутренней службы второго ранга.
Когда Тикунова назначили российским министром, он пожаловался начальнику 7-го управления КГБ Виктору Алидину:
— Очень не хочется идти на работу в систему МВД, но Шелепин настаивает, говорит, что эту должность может занять Серов. А он нам совсем не подходит.
Генерал армии Иван Серов был человеком Хрущева. В тот момент он возглавлял военную разведку, но Шелепин, видно, опасался, что Хрущев сделает министром Серова.
Летом шестьдесят второго года республиканские МВД были переименованы в министерства охраны общественного порядка. Для Хрущева аббревиатура МВД ассоциировалась с Берией, и он хотел перевернуть эту страницу истории.
Тикунов оставил о себе приличную память среди профессионалов. Он добился у правительства разрешения работникам милиции бесплатно пользоваться городским и пригородным транспортом. По его предложению каждый год десятого ноября стали отмечать день милиции. На первый праздник пришел Никита Сергеевич Хрущев и выступил.
Профессионалы помнят, что при Тикунове коллегия министерства приняла решение об использовании милицией резиновых палок и наручников, а в местах заключения разрешила в случае необходимости пускать в ход слезоточивый газ. Тикунов добивался оснащения органов внутренних дел автотранспортом, мобильными радиостанциями, магнитофонами.
Тикунов первым обратился в правительство с просьбой предоставить всем работникам милиции право бесплатного проезда на городском и пригородном транспорте.
После ухода Хрущева Тикунов доказал новому руководству страны, что численность милиции нужно не сокращать, как требовал Никита Сергеевич, а увеличивать. В шестьдесят пятом году ему разрешили набрать в органы внутренних дел России больше двадцати тысяч человек и сделали упор на вербовку агентуры.
На ХХIII съезде Тикунова включили в состав кандидатов в члены ЦК, избрали депутатом Верховного Совета СССР, дали орден Ленина. Все это сулило продолжение удачной карьеры.
Двадцать третьего июля шестьдесят шестого года появился указ президиума Верховного Совета СССР о воссоздании союзного министерства охраны общественного порядка. Предполагалось, что министром останется Тикунов, он уже принимал поздравления. Но решения политбюро все не было.
Брежнев хотел поставить во главе союзного министерства Николая Анисимовича Щелокова.
Решения в политбюро принимались только единогласно. А против назначения Щелокова министром решительно возразил Шелепин. Председатель КГБ Семичастный в политбюро не входил, но влияние имел большое, особенно в кадровых делах. Он тоже отговаривал Брежнева назначать Щелокова министром.
Семичастный говорил:
— Я знал его по Украине, знал его делишки. Да и вообще: получается, что Брежнев повсюду таскает за собой Щелокова. Я Леониду Ильичу сказал: зачем он вам нужен? К тому же есть готовый министр — Вадим Тикунов.
Видя сопротивление Шелепина и Семичастного, Брежнев отозвал проект решения политбюро о назначении Щелокова. Но он не отказался от своей кандидатуры, а стал готовить почву для назначения Николая Анисимовича. Если бы Брежнев дал слабину и назначил другого человека, аппарат увидел бы, что власть у группы Шелепина. Так что назначение Щелокова было для Брежнева вопросом принципиальным.
Леонид Ильич подолгу беседовал с членами политбюро, убеждая их в своей правоте, и добился своего.
В сентябре Тикунова вызвал в ЦК Брежнев. Генерального секретаря интересовали два вопроса. Способна ли милиции вмешаться в политическую жизнь? И насколько милиция взамодействует с КГБ (госбезопасностью еще руководил Владимир Семичастный). Борьба Брежнева с Шелепиным была в самом разгаре, и Леонид Ильич, видимо, побаивался оставлять в руках «комсомольцев» оба силовых ведомства.
Вадим Тикунов твердо ответил, что милиция не способна на авантюризм. Даже если бы нашлись отдельные личности, милиция бы на это не пошла. А с КГБ министерство взаимодействует не так уж часто — во время массовых мероприятий и в борьбе с валютчиками.
Брежнев сказал, что есть мнение назначить министром свежего человека — Щелокова, а Тикунову предложил остаться в союзном МВД первым замом. Тикунов не мог спорить с генеральным секретарем и согласился. Но Брежнев не захотел оставлять шелепинского человека на второй по значению должности в МВД.
Шли месяцы, а Тикунов не получал назначения. Он звонил в отдел административных органов: что происходит? Ему отвечали: не торопись, подожди, все решится.
В ноябре встретился с новым министром. Щелоков сказал, что Вадим Степанович напрасно волнуется:
— Леонид Ильич все решит. Только не надо никуда ходить и не надо никому звонить…
На следующий день Тикунов побывал у заведующего отделом административных органов ЦК Николая Ивановича Савинкина. Тот подтвердил, что Тикунов получит пост первого заместителя министра. Потом ему неожиданно предложили место заместителя председателя Комитета народного контроля. Тикунов отказался. Он стал добиваться приема у генерального секретаря.
Брежнев принял его, сказал, что в МВД ему нет смысла возвращаться, и предложил работу в отделе кадров дипломатических и внешнеторговых органов (отдел заграничных кадров) ЦК КПСС. Через два года, в октябре шестьдесят девятого, Тикунова отправили советником-посланником в Румынию. Должность была невысокая, учитывая его послужной список, но Вадима Степановича снова принял Брежнев — оказал внимание. Леонид Ильич всегда действовал по принципу: ни с кем без нужды не ссориться.
Тикунов прекрасно понимал, что сломало ему карьеру, и пытался объясниться с генеральным секретарем, говорил, что его отношения с Шелепиным и группой бывших комсомольцев не носят политического характера. Они просто друзья, не может же он с ними вдруг порвать отношения.
Брежнев ни на чем не настаивал.
После Румынии Вадима Тикунова в марте семьдесят четвертого сделали послом в Верхней Вольте (ныне Буркина Фасо). Он грустно пошутил:
— Хорошо еще, что в Верхнюю Вольту отправили, а могли бы и в Нижнюю загнать.
В августе семьдесят восьмого его перевели послом в Камерун. Эти небольшие африканские государства практически не интересовали советскую внешнюю политику, и работа была просто ссылкой. К тому же это страны с тяжким климатом. Умер Вадим Степанович Тикунов в июле восьмидесятого, ему было пятьдесят девять лет…
КАК СНИМАЛИ СЕМИЧАСТНОГО
Позиции Шелепина сильно ослабли, когда его друг и соратник Владимир Семичастный потерял пост председателя КГБ.
Все началось с побега Светланы Иосифовны Аллилуевой, дочери Сталина.
Когда-то ей завидовали миллионы. Люди в мечтах представляли себе ее фантастически счастливую жизнь. Как далеки они были от реальности!
Ей было всего шесть лет, когда ее мать, Надежда Аллилуева, застрелилась после размолвки с мужем. Но о том, что в реальности произошло с матерью, Светлана узнает через много лет. После рокового выстрела в Кремле она оказалась в полнейшем одиночестве. Дочь вождя была лишена друзей и подруг, радостей общения с людьми.
Отношения с отцом у Светланы складывались очень сложно. В детстве она была его любимицей. Потом что-то случилось: то ли он разочаровался в девочке, то ли окружающие вовсе ему опротивели, но дочь стала его раздражать.
Она очень страдала и подсознательно искала мужчину, который бы не только подарил ей свободу, но и был бы в какой-то степени похож на отца. Не потому ли все браки Светланы Сталиной оказались неудачными и быстро распадались? Ни один из ее мужчин не принес ей подлинного счастья. Но и ее мужчинам пришлось несладко. Человек, которого она полюбила первым, десять лет провел в местах не столь отдаленных. Суровая плата за одно любовное свидание.
С известным сценаристом Алексеем Яковлевичем Каплером, которого помнят как замечательного ведущего «Кинопанорамы», ее познакомил брат Василий. Он привез Каплера на дачу. Алексей Яковлевич был известным сценаристом, по его сценариям были поставлены популярные фильмы «Ленин в Октябре», «Ленин в восемнадцатом году», «Котовский».
Это были ноябрьские праздники. Они танцевали модный тогда фокстрот. Ей так хотелось с кем-нибудь поговорить откровенно. И перед ней был человек, готовый ее слушать.
Между ними была разница в двадцать два года. Светлана еще училась в школе. Каплер приходил к ее школе, стоял в подъезде соседнего дома. Подойти боялся. Сотрудники первого отдела НКВД, ведавшие охраной руководителей партии и правительства, неотступно следовали за дочкой вождя.
Потом уже они вместе ходили в Третьяковку, в театры. Гуляли по заснеженной Москве. Он приводил Светлану в просмотровый зал Комитета кинематографии на Гнездниковском переулке, показывал ей новейшие американские фильмы. Ей запомнилась лента «Белоснежка и семь гномов» Уолта Диснея.
Потом Каплер улетел в Сталинград. Однажды в «Правде» Светлана прочитала статью военного корреспондента Каплера, написанную в форме письма с фронта любимой женщине. Она сразу поняла, что это было письмо, адресованное именно ей. Статья заканчивалась словами: «Сейчас в Москве, наверное, идет снег. Из твоего окна видна зубчатая стена Кремля…»
Светлана испугалась, что теперь и отец все поймет. Она не знала, что все ее телефонные разговоры прослушивались и записывались. Начальник сталинской охраны генерал Власик уже велел предупредить Каплера, что ему лучше уехать подальше от Москвы. Но тот влюбился по уши и не внял предупреждению.
В последний день февраля сорок третьего года у Светланы был день рождения. Ей исполнилось семнадцать лет. Они с Каплером пошли в пустую квартиру ее брата Василия возле Курского вокзала. Конечно, не одни — вместе с неизменным сотрудником охраны, который сидел в соседней комнате.
Третьего марта Алексея Каплера, лауреата Сталинской премии первой степени, кавалера ордена Ленина, арестовали.
Его обвинили в том, что он «поддерживал близкую связь с иностранцами, подозрительными по шпионажу». Это был результат встреч с иностранными деятелями культуры, приезжавшими в Советский Союз. Решив, что этого недостаточно, в обвинительное заключение добавили: «будучи антисоветски настроенным, Каплер в своем окружении вел враждебные разговоры и клеветал на руководителей ВКП/б/ и Советского правительства».
Следствие шло долго. Через полгода, двадцать пятого ноября сорок третьего года, особое совещание при НКВД постановило: «Каплера А.Я. за антисоветскую агитацию заключить в исправительно-трудовой лагерь сроком на пять лет».
Его отправили на Север, в Воркуту. На его счастье нашлась работа лагерным фотографом. Он отсидел пять лет и в сорок восьмом году приехал в Москву. Это была ошибка. Вероятно, чекисты боялись, что он вновь встретится с дочерью вождя. Его арестовали и дали еще пять лет исправительно-трудовых лагерей. На свободу он вышел по бериевской амнистии.
Тяжелый, деспотичный характер Сталина не позволял ему примириться с тем, что дочь уже взрослая и имеет право на собственную жизнь, на любовь.
Желание Светланы вырваться из Кремля на свободу только усилилось. Как только ей исполнилось восемнадцать лет, она вышла замуж за одноклассника своего брата — Григория Морозова. Ей так хотелось обрести какого-то близкого человека, хоть кого-нибудь, кто будет ее любить и думать о ней.
Отец был недоволен зятем-евреем, но пробурчал:
— Черт с тобой, делай, что хочешь…
Потребовал, чтобы она никогда не являлась к нему с мужем. Только когда она развелась, Сталин пригласил ее отдохнуть летом вместе.
Когда Светлана Сталина и Григорий Иосифович Морозов разошлись, ему запретили видеться с сыном. Он зарабатывал на жизнь, публикуя статьи под псевдонимом. Когда Светлана в восьмидесятые годы неожиданно вернулась в Советский Союз, Морозов ей помогал. Евгений Максимович Примаков, который дружил с Морозовым, полагает, что Светлана рассчитывала на возобновление отношений. Но уже было поздно…
После Морозова она вышла замуж за сына члена политбюро Андрея Александровича Жданова, перспективного партийного работника Юрия Жданова. Но и этот брак быстро развалился.
Светлана писала потом о своей никчемной, дурацкой, двойной, бесполезной и бесперспективной жизни, полной жесточайших потерь и горчайших разочарований и утрат. Близость к власти может дать человеку комфорт, почести, показное уважение, но не делает человека счастливым.
После ХХ съезда она встретилась с вернувшимся из ссылки своим дальним родственником Иваном Сванидзе. При рождении его назвали Джонридом в честь американского журналиста, написавшего знаменитую книгу об октябрьской революции — «Десять дней, которые потрясли мир».
Сванидзе лишился родителей в одиннадцать лет — отца расстреляли, а мать отправили в ссылку, где она умерла.
Сванидзе и Аллилуева сошлись. Но две несчастные и истерзанные души не могли дать покоя и утешения друг другу.
После смерти отца личная жизнь Светланы Аллилуевой оставалась предметом постоянного беспокойства высшей власти. Особенно с того момента, когда она познакомилась с иностранцем. Индийский коммунист Раджи Бридж Сингх жил в Москве и работал переводчиком в Издательстве иностранной литературы.
Их роман протекал под неусыпным вниманием оперативных работников 7-го управления КГБ. Это управление занималось наружным наблюдением за выявленными иностранными шпионами и прочими подозрительными лицами, включая дочь Сталина.
За Светланой следили точно так же, как следили за ее братом, Василием Сталиным, до самой его смерти в марте шестьдесят второго года. Больше всего боялись контактов сталинских детей с иностранцами. А тут роман с гражданином Индии!
Все началось с побега Светланы Иосифовны Аллилуевой, дочери Сталина.
Когда-то ей завидовали миллионы. Люди в мечтах представляли себе ее фантастически счастливую жизнь. Как далеки они были от реальности!
Ей было всего шесть лет, когда ее мать, Надежда Аллилуева, застрелилась после размолвки с мужем. Но о том, что в реальности произошло с матерью, Светлана узнает через много лет. После рокового выстрела в Кремле она оказалась в полнейшем одиночестве. Дочь вождя была лишена друзей и подруг, радостей общения с людьми.
Отношения с отцом у Светланы складывались очень сложно. В детстве она была его любимицей. Потом что-то случилось: то ли он разочаровался в девочке, то ли окружающие вовсе ему опротивели, но дочь стала его раздражать.
Она очень страдала и подсознательно искала мужчину, который бы не только подарил ей свободу, но и был бы в какой-то степени похож на отца. Не потому ли все браки Светланы Сталиной оказались неудачными и быстро распадались? Ни один из ее мужчин не принес ей подлинного счастья. Но и ее мужчинам пришлось несладко. Человек, которого она полюбила первым, десять лет провел в местах не столь отдаленных. Суровая плата за одно любовное свидание.
С известным сценаристом Алексеем Яковлевичем Каплером, которого помнят как замечательного ведущего «Кинопанорамы», ее познакомил брат Василий. Он привез Каплера на дачу. Алексей Яковлевич был известным сценаристом, по его сценариям были поставлены популярные фильмы «Ленин в Октябре», «Ленин в восемнадцатом году», «Котовский».
Это были ноябрьские праздники. Они танцевали модный тогда фокстрот. Ей так хотелось с кем-нибудь поговорить откровенно. И перед ней был человек, готовый ее слушать.
Между ними была разница в двадцать два года. Светлана еще училась в школе. Каплер приходил к ее школе, стоял в подъезде соседнего дома. Подойти боялся. Сотрудники первого отдела НКВД, ведавшие охраной руководителей партии и правительства, неотступно следовали за дочкой вождя.
Потом уже они вместе ходили в Третьяковку, в театры. Гуляли по заснеженной Москве. Он приводил Светлану в просмотровый зал Комитета кинематографии на Гнездниковском переулке, показывал ей новейшие американские фильмы. Ей запомнилась лента «Белоснежка и семь гномов» Уолта Диснея.
Потом Каплер улетел в Сталинград. Однажды в «Правде» Светлана прочитала статью военного корреспондента Каплера, написанную в форме письма с фронта любимой женщине. Она сразу поняла, что это было письмо, адресованное именно ей. Статья заканчивалась словами: «Сейчас в Москве, наверное, идет снег. Из твоего окна видна зубчатая стена Кремля…»
Светлана испугалась, что теперь и отец все поймет. Она не знала, что все ее телефонные разговоры прослушивались и записывались. Начальник сталинской охраны генерал Власик уже велел предупредить Каплера, что ему лучше уехать подальше от Москвы. Но тот влюбился по уши и не внял предупреждению.
В последний день февраля сорок третьего года у Светланы был день рождения. Ей исполнилось семнадцать лет. Они с Каплером пошли в пустую квартиру ее брата Василия возле Курского вокзала. Конечно, не одни — вместе с неизменным сотрудником охраны, который сидел в соседней комнате.
Третьего марта Алексея Каплера, лауреата Сталинской премии первой степени, кавалера ордена Ленина, арестовали.
Его обвинили в том, что он «поддерживал близкую связь с иностранцами, подозрительными по шпионажу». Это был результат встреч с иностранными деятелями культуры, приезжавшими в Советский Союз. Решив, что этого недостаточно, в обвинительное заключение добавили: «будучи антисоветски настроенным, Каплер в своем окружении вел враждебные разговоры и клеветал на руководителей ВКП/б/ и Советского правительства».
Следствие шло долго. Через полгода, двадцать пятого ноября сорок третьего года, особое совещание при НКВД постановило: «Каплера А.Я. за антисоветскую агитацию заключить в исправительно-трудовой лагерь сроком на пять лет».
Его отправили на Север, в Воркуту. На его счастье нашлась работа лагерным фотографом. Он отсидел пять лет и в сорок восьмом году приехал в Москву. Это была ошибка. Вероятно, чекисты боялись, что он вновь встретится с дочерью вождя. Его арестовали и дали еще пять лет исправительно-трудовых лагерей. На свободу он вышел по бериевской амнистии.
Тяжелый, деспотичный характер Сталина не позволял ему примириться с тем, что дочь уже взрослая и имеет право на собственную жизнь, на любовь.
Желание Светланы вырваться из Кремля на свободу только усилилось. Как только ей исполнилось восемнадцать лет, она вышла замуж за одноклассника своего брата — Григория Морозова. Ей так хотелось обрести какого-то близкого человека, хоть кого-нибудь, кто будет ее любить и думать о ней.
Отец был недоволен зятем-евреем, но пробурчал:
— Черт с тобой, делай, что хочешь…
Потребовал, чтобы она никогда не являлась к нему с мужем. Только когда она развелась, Сталин пригласил ее отдохнуть летом вместе.
Когда Светлана Сталина и Григорий Иосифович Морозов разошлись, ему запретили видеться с сыном. Он зарабатывал на жизнь, публикуя статьи под псевдонимом. Когда Светлана в восьмидесятые годы неожиданно вернулась в Советский Союз, Морозов ей помогал. Евгений Максимович Примаков, который дружил с Морозовым, полагает, что Светлана рассчитывала на возобновление отношений. Но уже было поздно…
После Морозова она вышла замуж за сына члена политбюро Андрея Александровича Жданова, перспективного партийного работника Юрия Жданова. Но и этот брак быстро развалился.
Светлана писала потом о своей никчемной, дурацкой, двойной, бесполезной и бесперспективной жизни, полной жесточайших потерь и горчайших разочарований и утрат. Близость к власти может дать человеку комфорт, почести, показное уважение, но не делает человека счастливым.
После ХХ съезда она встретилась с вернувшимся из ссылки своим дальним родственником Иваном Сванидзе. При рождении его назвали Джонридом в честь американского журналиста, написавшего знаменитую книгу об октябрьской революции — «Десять дней, которые потрясли мир».
Сванидзе лишился родителей в одиннадцать лет — отца расстреляли, а мать отправили в ссылку, где она умерла.
Сванидзе и Аллилуева сошлись. Но две несчастные и истерзанные души не могли дать покоя и утешения друг другу.
После смерти отца личная жизнь Светланы Аллилуевой оставалась предметом постоянного беспокойства высшей власти. Особенно с того момента, когда она познакомилась с иностранцем. Индийский коммунист Раджи Бридж Сингх жил в Москве и работал переводчиком в Издательстве иностранной литературы.
Их роман протекал под неусыпным вниманием оперативных работников 7-го управления КГБ. Это управление занималось наружным наблюдением за выявленными иностранными шпионами и прочими подозрительными лицами, включая дочь Сталина.
За Светланой следили точно так же, как следили за ее братом, Василием Сталиным, до самой его смерти в марте шестьдесят второго года. Больше всего боялись контактов сталинских детей с иностранцами. А тут роман с гражданином Индии!