Моэрс Вальтер. Город Мечтающих Книг.

   В двух этажах над нами взад-вперед расхаживали четверо охотников в тяжелой броне, их шаги гулким эхом гремели по ржавым полам. Зачем Гольго завел нас в такое опасное место? Еще несколько мгновений, и охотники нас заметят. Может, от страха или отчаяния книжнец потерял рассудок?
   – Гольго! – зашипел я. – Что мы тут делаем? Что ты задумал?
   – Я кое-что вычислил.
   – И что же?
   – Вот! При помощи таблицы! – Гольго сунул мне под нос свои таинственные записки, который прятал тут наверху. – Вон нужная нам полка!
   Он указал на одну из блуждающих полок, которая как раз медленно проезжала мимо. Поравнявшись с нами, она остановилась.
   Охотники внизу заулюлюкали и зааплодировали: из туннеля в Кожаный грот вышел Ронг-Конг Кома. И я с ужасом заметил, что он несет голову Канифолия Дождесвета.
   – Канифолий Дождесвет мертв! – объявил он и подбросил голову к своду пещеры.
   Упав меж двух убитых книжнецов, голова прокатилась еще немного и остановилась возле костра из книг. Гольго отвернулся. Охотники расхохотались и заулюлюкали снова.- Кожаный грот наш! – возвестил Ронг-Конг Кома. – Убивайте всех, кого найдете. Уничтожьте их треклятую машину.
   Он ткнул пальцем в нашу сторону. Потом недоуменно помедлил и, втягивая носом воздух, шагнула в нашу сторону. Тут его ужасная харя расплылась в улыбке: он заметил нас!
   – Чую… чую… ящерово мясо!
   Теперь все взгляды устремились на нас. Будто сами собой поднялись топоры и копья.
   – Пора, – сказал Гольго. – Полезай на полку! -Что?
   – Тебе нужно залезть на эту полку! Я все рассчитал!
   – Они все равно нас прикончат!
   – Доверься мне. Теперь я уже ничего не успею объяснить.
   – Вон там жирный ящер! – заревел Ронг-Конг Кома. – Фис-томефель Смайк назначил за него солидную награду. Притащите мне его!
   Четверо охотников над нами давно сообразили что к чему и побежали по лестницам вниз. И сейчас уже спустились на наш этаж.
   Я залез на полку. Гольго тоже запрыгнул.
   – Держись крепче! – приказал он. – Как можно крепче! Охотники бежали по ржавым листам – прямо на нас. Один
   поднял длинное копье и прицелился в меня. Готовясь проститься с жизнью, я зажмурился. За спиной у меня что-то защелкало и застукало, и внезапно я ощутил движение воздуха. Открыв глаза, я увидел под собой недоуменные лица охотников – полка поднялась вверх.
   – Я все рассчитал, – сказал Гольго.
   Охотники вновь побежали к лестницам. Полка остановилась на пятом этаже.
   – И что теперь? – спросил я.
   – Не двигайся с места! – приказал Гольго. – Делай все, как я скажу. И самое главное – держись изо всех сил.
   – Хватайте их! – вопил снизу Ронг-Конг Кома. – Ну же! Враги уже забежали на наш этаж.
   – Проклятье, – пробормотал Гольго. – Они слишком быстро бегают.-Что?
   – Придется их задержать. А ведь так хотелось с тобой уехать. Спрыгнув с полки, Гольго заступил дорогу охотникам.
   – Гольго! – крикнул я. – Что ты задумал?
   Охотники были так ошарашены, что застыли на месте. Подняв руку, Гольго заговорил столь грозно, что они даже отступили на шаг. Похоже, вера в магические силы книжнецов глубоко в них въелась.
    – Вы снова здесь, изменчивые тени,
    Меня тревожившие с давних пор,
    Найдется ль наконец вам воплощенъе,
    Или остыл мой молодой задор?
 
    Но вы, как дым, надвинулись, виденья,
    Туманом мне застлавши кругозор.
    Ловлю дыханье ваше грудью всею
    И возле вас душою молодею.
   Переглянувшись, охотники за книгами захмыкали. Гольго же снова повернулся ко мне и воскликнул:
    – Беги, спеши, не глядя вспять!
    А провожатым в этот путь
    Письмо загадочное взято
    Таинственное не забудь.
    И ты прочтешь в движенье звезд,
    Что может в жизни проистечь.
    С твоей души спадет нарост,
    И ты услышишь Орма речь.
   У меня за спиной, раздался громкий металлический стук, зазвенели цепи, заскрипели ржавые шестерни. И в мгновение ока полка уехала назад, в темные недра машины. Два стеллажа сомкнулись передо мной как занавес, скрыв и Гольго, и охотников, и Кожаный грот. Потом полка опрокинулась. Изо всех сил вцепившись в нее когтями, я бессмысленно и тщетно звал Гольго по имени. Послышался громкий скрежет, словно повернули железный рычаг, и внезапно полка понеслась в темноту.
 

Дорога ржавых гномов

   Только представьте себе, дорогие друзья: вы лежите ничком на салазках, которые стремглав уносят вас головой вперед в кромешную темноту, и у вас будет сравнительно точное представление о том, какое испытание поджидало меня.
   Никогда бы не подумал, что на книжной полке можно передвигаться с такой бешеной скоростью. Судя по металлическому скрежету и хвосту искр, она неслась по рельсам, но я никак не мог нашарить руль, не говоря уже том, чтобы отыскать тормоза. А потому оставалось лишь зажмуриться и вцепиться покрепче. Однако ощущение падения не исчезло, голова продолжала кружиться, в животе что-то ухало, волнами накатывала тошнота, пока мне не показалось, что меня вот-вот вырвет. Постаравшись взять себя в руки, я снова открыл глаза и вывернул шею, чтобы посмотреть, куда меня мчит. И так, катясь вниз в столь неестественной позе я впервые увидел ее. Железную дорогу ржавых гномов. Опоры, рельсы и шпалы, все до единой стальные балки, все винтики и гайки этого ошеломляющего сооружения были покрыты слоем ржавчины, сверкающей в темноте фосфорной зеленью. С катящейся полки дорога казалась гигантской светящейся многоножкой, извивающейся в бесконечной темноте.
   Канифолий Дождесвет много писал про это чудо катакомб и его легендарных строителей, ржавых гномов. Это был народ карликов, названный так за ржавый цвет бороды, а еще за свою любовь ко всему, связанному с металлом и коррозией. Ржавые гномы первыми в катакомбах задумались о транспортировке с места на место больших объемов книг. В стародавние времена перетаскивание значительного числа тяжелых фолиантов из одной части лабиринта в другую было занятием трудоемким. Повсюду поджидали дикие звери, книгопираты и гигантские насекомые, на каждом шагу путь преграждали пропасти и обрушившиеся штольни,или прорывалась из породы вода. Перевозка книг, особенно ценных, была связана с невероятным риском.
   Если верить Дождесвету, у ржавых гномов была снежно-белая кожа, ржаво-рыжие волосы и бороды и багряные зрачки. В лабиринте они разбирались лучше всех, а еще обладали склонностью к научным изысканиям, заставившей их исследовать все закоулки и начертить подробные карты. Еще они имели исключительные ремесленные навыки и большую смекалку во всем, что касалось механики. Они добывали руду и вырабатывали металлы, заключили подземные реки в каналы, а потоки магмы – в искусственные русла, чтобы отапливать свои жилища. Ржавые гномы вывели особую разновидность ржавчины, которую скрестили со светящимися водорослями и мерцающими грибами, получив тем самым субстанцию, которую нельзя было однозначно отнести ни к царству минералов, ни к царству растений. Неустанно разводя это вещество, они освещали им свои владения, а также покрыли им книжную железную дрогу. Остальные обитатели катакомб называли эту мутировавшую ржавчину «сверкоплесь».
   Об этих карликах ходило множество неистребимых легенд. Если верить одной, например, они установили в центре Земли маховое колесо, которое поддерживает ход нашей планеты. Согласно другой, у них были алмазные зубы, которыми они могли грызть железо.
   Один факт, однако, оставался непреложным: они построили книжную дорогу, и ее древние перегоны еще сохранились во многих пещерах катакомб, – Дождесвет лично видел кое-какие из них. Дорога была величайшим достижением ржавых гномов и по первоначальному плану должна была связать все части лабиринта. Но этот грандиозный технический замысел так и не был воплощен, поскольку ржавых гномов уничтожила загадочная эпидемия, предположительно связанная с нехваткой железа в крови. А вот их сверкоплесь пережила столетия.
   И книжная машина в Кожаном гроте была ничем иным, как сортировочной станцией на этой дороге. Но, честно говоря, мои верные читатели, в сложившихся обстоятельствах это мне было глубоко безразлично. Гораздо больше меня интересовало, куда жевынесет меня такой бешеный слалом, если, я, конечно, его переживу. На какое-то мгновение мне показалось, что приключение вот-вот закончится, ведь спуск становился все более пологим, рельсы потянулись почти горизонтально и даже стали чуть-чуть подниматься.
   Замедлением я воспользовался, чтобы устроиться поудобнее. И как раз вовремя, ведь полка вновь, все ускоряясь, устремилась вниз. Мой плащ трепыхался, как знамя на ветру, подо мной проносились мерцающие шпалы. Вцепившись покрепче, я приготовился к новому подъему и головокружительному спуску, но – удивительно! – полка бежала по сравнительно ровной поверхности. Впрочем, мне не хотелось даже думать о том, какие пропасти таятся под тонкими полосами из светящегося зеленым металла, по которым я катился. В десяти метрах подо мной мерцающие опоры терялись в темноте. Откуда мне было знать, сколько до земли – двадцать метров или все сто?
   Одно было несомненно: за мной никто не погнался. Я находился на путях древней транспортной системы, чьи механизмы и цель были известны лишь вымершему народу гномов и которой меня доверил книжнец. Я старался не думать о том, что система эта лежит в развалинах. Рельсам, по которым скользили мои «салазки», сотни лет, и целую вечность их никто не подновлял. Рано или поздно найдется разрыв, и подо мной разверзнется пропасть. И потому моя полка казалась лишь ковром-самолетом, который в любую минуту может утратить волшебную силу.
   Я подумал, не слезть ли мне, пока полка едет так медленно, но расстояние между шпалами было более метра, и достаточно одного неверного шага… Нет, об этом лучше не думать, лучше надеяться, что я попал на хорошо сохранившийся участок и рано или поздно меня привезут к какой-нибудь к цели. К сожалению, окружающее не способствовало такому оптимизму, ведь вывороченные шпалы и покосившиеся опоры встречались все чаще и чаще.
   Так я и ехал, стараясь по возможности смотреть лишь вперед, где две зеленые полосы то и дело обрывались в темноту, и казалось, что дальше пути нет, но рельсы всего лишь снова шли под уклон.И вдруг – гора. Нет, это слишком сильно сказано. Скала, серый бочкообразный валун, метра два-три высотой высился прямо на рельсах. Так близко, что можно добросить камень (конечно, будь у меня камень). Откуда он взялся? Может, это кусок сталактита? Но если так, то почему он не проломил тонкие рельсы? Он же, наверное, тяжелый.
   Я прикинул свои шансы. Полка катилась неспешно, значит, она лишь легонько ударит в валун и остановится. Выходит, нет причин спрыгивать. О трудностях, с которыми я столкнусь, пытаясь сдвинуть камень с рельсов, я решил пока не думать.
   А потом скала вдруг шевельнулась.
   Распрямилась, потянулась, изменила форму.
   И издала странный приглушенный шум.
   И когда до столкновения осталось лишь несколько сантиметров, опрокинулась с рельсов вниз.
   Полка покатила дальше, я ошарашенно уставился на пустые шпалы позади, но ничего не услышал и не увидел. Потерев глаза, я вгляделся в темноту внизу…
   И вдруг опять тот же приглушенный шум. Неприятный звук из глубины! А за ним хлопанье крыльев, точно вверх летит огромная голубиная стая. И из темноты, точно из черного моря, поднялась тварь. Она распахнула два гигантских перепончатых крыла и, взмахивая ими, все приближалась. Глова у нее была гранитно-серая, длинная и формой как веретено, но с похожим на клещи клювом. Огромные уши были чуть сдвинуты назад ото «лба», только вот подо «лбом» не было глаз, – только две темные дыры, которые придавали голове сходство с черепом. А еще у твари имелись острые когти на ногах и сочленениях крыльев. Это была не птица и не летучая мышь, а особое существо, обитающее лишь в катакомбах Книгорода. И я даже знал, как оно называется. Это был гарпир!

 

Песнь гарпира

   Канифолий Дождесвет писал, что существует лишь одна тварь, способная сотворить со своей жертвой кое-что похуже смерти. А именно гарпиры, сводящие с ума своим визгом. Эта обитающая лишь в катакомбах Книгорода помесь гарпии и вампира издает вопли на такой частоте, которая лишает рассудка любого, кто слышит их достаточно долго, – они сбивают ритм мозговых волн. И лишь когда жертва становится совершенно беззащитна, гарпиры набрасываются на нее и выпивают всю кровь.
   И – такая уж моя злая судьба! – я потревожил сон одной из этих тварей, которая, видимо, теперь решила меня отблагодарить. Как и большинство безглазых созданий, гарпиры ориентируются в основном по слуху: взмахивая могучими крыльями, он вертел по сторонам головой и шевелил ушами – пока они вдруг не замерли, не выпрямились, и острая морда не уставилась точно на меня: гарпир услышал тишайшее потрескивание полки, возможно, даже стук моего сердца и снова издал приглушенный звук.
   Я бы все что угодно отдал, лишь бы ускорить бег моих «салазок», но они неспешно катили себе вперед. Я все ждал, что гарпир набросится на меня, а он парил поблизости, испуская мерзкие крики, которые хотя и были пронзительными и крайне неприятными, но все же не производили впечатления смертельно опасных. Вероятно, гарпир лишь определял ими свое местонахождение, так как каменные стены отбрасывали назад эхо, создавая волны звука. Вот только они не затихали, а все усиливались.
   Долго раздумывать над этой загадкой мне не пришлось, так как мгновение спустя она разрешилась сама собой: я слышал не эхо, а голоса других гарпиров, которые слетались из темноты. Своим приглушенным шипением разбуженный гарпир собрал целую стаю. Слепые твари не охотятся в одиночку. И почему в книге Дождесвета ничего об этом не говорилось?

   Чудища собрались над железной дорогой, замахали крыльями и зашипели друг на друга, а я тем временем полз на своем обессилевшем «ковре-самолете» со скоростью улитки. Щелкая клювами, гарпиры вертели головами, которые вдруг нацелились на меня. Шевельнулись уши, поднялся общий хрип – охота началась.
   В этот момент моя «повозка» опрокинулась. Я уже было подумал, вот и конец рельсам, однако это был лишь головокружительно крутой спуск, призванный придать ускорение полке – ржавые гномы до тонкостей рассчитали динамику движения. Мне ещеповезло, что я не свалился с полки, ведь я взгляда не мог отвести от гарпиров. Предупрежденные скрежетом колес твари камнем упали вниз. Искры из-под перестукивающих колес, светящиеся призрачно-зеленым рельсы, и по ним летит, как метеор, скромный драконгорец в развевающемся черном плаще, а следом – дюжина безглазых, визжащих от голода гарпиров… Даже жаль, что нет зрителей, которые поахали бы над таким поразительным зрелищем.
   Так мы ворвались в поистине гигантскую пещеру. Вероятно, когда-то здесь располагался центральный вокзал ржавых гномов, так как повсюду тянулись и переплетались железнодорожные пути. У многих прогнулись опоры и рухнули шпалы. Тут и там из темноты вырастали огромные сталагмиты, которые при ближайшем рассмотрении оказывались уходящими в вышину шкафами, заставленными книгами под толстым слоем пыли. Передо мной были руины древней транспортной сети, штабели перевозимых товаров. Из щебня поднимались затянутые оранжевой ржавчиной шестерни чудовищных размеров, и вскоре я увидел три книжные машины на высоких железных пьедесталах, в точности такие, как в Кожаном гроте. Все три были связаны рельсами и опутаны паутиной – и ни одна не работала. Иными словами, я очутился в остановившемся механическом сердце машины разума, по которой некогда переправляли сокровища мысли.
   Но, мои дорогие друзья, из-за всех жутких красот того места я едва не забыл об опасности, грозящей мне самому. Не переставая визжать, гарпиры ловко лавировали меж мерцающих обломков. Но всякий раз, когда, пролетая на расстоянии вытянутой руки, они жадно пытались достать меня острыми клювами, рельсы делали резкий поворот, ныряли вниз или уходили вверх, будто столетия назад ржавые гномы создали свое творение специально, чтобы растянуть погоню. И вот теперь гарпиры принялись кричать всерьез. Сейчас они издавали совсем другие звуки, и я наконец понял, что истинное их пение мне только предстоит услышать. Визг и скрежет были лишь увертюрой, распевкой перед безумным хоралом, который вот-вот последует. Это были звонкие переливы и шушкание, которые то взмывали пронзительным дискантом, то стихали в злобное фукание в такт сумасшедшему слалому рельсов.Взлет и падение, горы и долы, направо-налево… а гарпиры едва не хватают меня за плащ, точно упорные гончие, повторяющие каждое движение добычи… От их пения вскипали глазные яблоки и зажаривался язык. Я чувствовал, как извилины в мозгу сжимаются и скручиваются, как в них поднимаются соки, чтобы отравить клетки. Мной овладело непреодолимое желание, спрыгнув с полки, разом покончить с мучениями прежде, чем гарпиры справят свою победу. Один лишь прыжок – и все кончится… Один прыжок… Потом – бесконечный покой.
   – Хе-хе! – произнес во мне голос.
   Ну конечно, так и начинается безумие, правда, друзья мои? Ты слышишь один или несколько голосов… Но банальное «Хе-хе!» в качестве приветствия все равно показалось оскорбительным.
   – Хе-хе! – повторил слишком уж знакомый голос.
   – Привет! -мысленно отозвался я.
   – Здравствуй, мой мальчик! Как дела?
   – Ты кто?
   – «Я шкаф, что полон сотнями очков» (свести!!!!!).
   – Данцелот?
   – А тебе известен другой шкаф, полный сотнями очков? Разве помешавшимся не свойственно слышать голоса дорогих
   умерших?
   – Я только хотел тебе сказать, что помрачение ума, в котором ты сейчас пребываешь, мне вполне знакомо. Однажды при осаде Драконгора я получил камнем по кумполу, и с тех пор…
   – Знаю, Данцелот.
   Сомнений нет: я потерял рассудок. Из-за смертельной опасности я разговариваю сам с собой.
   – Да, некоторое время я был не в себе-, мой мальчик. Совершенно рехнулся. Тогда я действительно был убежден, будто я…
   – Знаю, Данцелот, шкаф, полный сотнями очков. Послушай, я сейчас на головокружительной книжной машине, за мной гонится стая голодных гарпиров, которые хотят выпить мою кровь, и я схожу с ума. Не мог бы ты сказать коротко и ясно, что тебе в данный момент от меня нужно?
   – Я думал, ты будешь рад меня слышать. – Голос Данцелота зазвучал одновременно расстроенно и оскорбленно.- А я и радуюсь – насколько возможно в такой ситуации. Просто я в настоящее время немного… занят.
   – Понимаю. Вот только дам тебе маленький совет и уйду.
   – Совет?
   – Ты же знаешь, что со временем я выздоровел. А тебя не интересовало, как это случилось?
   Честно говоря, об этом я никогда не задумывался.
   – Дело было так. Однажды я услышал голос моего прадеда Илария Слоготокаря, который тоже был известен приступами помешательства… Душевные болезни очень давняя традиция в нашей семье…
   – Данцелот! Переходи, наконец, к сути!
   – Так вот, Иларий мне посоветовал подняться на вершину Драконгора. И там покричать во все горло.
   – Покричать?
   – Именно. Так я и поступил. Поднялся на самый верх и заорал. И с этим воплем безумие вылетело из меня и развеялось по ветру, как изгнанный демон. Честное слово! Этот крик изменил мою жизнь не меньше, чем рукопись, которую ты…
   – Что ты хочешь этим сказать, Данцелот? Мне покричать? Сейчас?
   Тишина.
   – Данцелот? Голос пропал.
   Что ж, дорогие друзья, существовало три возможных объяснения происшедшего. Первое и самое невероятное: голос действительно принадлежал моему покойному крестному. Второе и более вероятное: он был лишь проявлением помешательства, вызванного пением гарпиров. Третье: это был просто страх, который стремился вырваться наружу,.- иными словами, мой собственный рассудок замаскировался под голос Данцелота, чтобы меня одурачить или лучше достучаться сквозь завесу паники. А может, все три объяснения были верными – этого я скорее всего никогда не узнаю. Решив не докапываться до истины, я воспользовался советом Данцелота, неважно, пришел ли он ко мне с того света, был ли порожден безумием или рассудком, – и заорал.
 

Вопль и стон

   Если бы существовал своего рода «Золотой список» акустических шедевров, то крик, который я издал на железной дороге ржавых гномов, его бы возглавил.
   Просто вообразите себе, мои верные друзья, все возможные шумы, которые ассоциируются у вас с опасностью! Грохот вулкана при извержении. Рык вервольфа перед нападением. Урчанье недр земли во время землетрясения. Рев надвигающейся гигантской волны. Пыхтение степного пожара. Вой урагана. Раскаты грома в горах. Вот вам основные ингредиенты моего «крика всех криков».
   Я всегда знал, что драгонгорцы наделены мощными голосовыми связками, но понятия не имел, какая сила таится у меня в легких. Убежден, этот вопль услышали во всех катакомбах, он прокатился по всем закоулкам лабиринта, донесся до всех охотников и прорвался даже на поверхность Книгорода. Боль и страх развеялись, и одно долгое прекрасное мгновение я не боялся вообще ничего: ни гарпиров, ни безумия. Пока длился этот вопль, я бросил взгляд вперед – и увидел, как в нескольких метрах рельсы просто обрываются в пустоту.
   Вот и все – конец пути. И мой, вероятно, тоже. Собравшись с духом, я приготовился к падению. Дорога ржавых гномов – достойное место для смерти, монументальный памятник бессмысленности всех чаяний в самом сердце катакомб. Смерть не могла бы подыскать более благоприятного времени, чтобы меня настигнуть, и лучшего места для моего погребения.
   И вдруг – сюрприз. Нет, скорее, несколько сюрпризов разом. А точнее говоря, шесть.
   Сюрприз номер один: обрыва путей не было – дорога все же вела дальше. Я полетел не в пустоту, а вниз по рельсам.
   Сюрприз номер два: до меня донеслась череда шлепков – приблизительно дюжина, и звук был такой, будто о камень ударяются тяжелые и мясистые тела.Сюрприз номер три: пение гарпиров разом стихло.
   Сюрприз номер четыре: мозговые извилины у меня расслабились.
   Сюрприз номер пять: звуки смазались, стали приглушенными, и эхо тоже исчезло.
   Сюрприз номер шесть: вокзал, руины и гарпиры – все разом исчезло.
   Прошло несколько жутких секунд прежде, чем я сообразил, что же случилось: рельсы попросту зашли в тесный туннель.
   Мой адский вопль сбил навигационную систему гарпиров, разрушил их акустическую сетку координат, и, не «заметив» каменной стены, они врезались в нее с лета. И в то время, как я юркнул в туннель, вся стая с влажным шлепком разбилась о скалу. С полным правом можно предположить, что ни один не уцелел.
   Теперь было бы самое время немного расслабиться, вот только полка снова бешено неслась по крутому спуску. В узком туннеле ощущение скорости лишь многократно усилилось, так как в тесном пространстве колеса гремели громче и искры отскакивали от стен, как рикошетящие пули. Но внезапно меня прошиб бесконечный страх, будто что-то вдруг схватило меня за колено, сжало его словно тиски.
   Впервые с тех пор, как полка въехала в туннель, я оглянулся. И во вспышках искр увидел, что на полке сидит, сгорбившись, гар-пир. Не могу поклясться, что это был тот самый, чей сон я потревожил, но почему-то именно такая мысль пришла мне в голову. Открыв пасть, тварь зашипела на меня. Я зашипел в ответ: удивительно, но эта новая напасть не слишком меня испугала. Если гарпир жаждет схватки, и непременно здесь и сейчас, он свое получит. Гарпир тут же выпустил мою ногу: видимо, сопротивление жертвы было ему внове. Пусть мозг у него был не больше горошины, зато инстинкт как будто подсказывал, что время для боя сейчас крайне неблагоприятное. У нас и так хватало забот: главное – не упасть с полки.
   А стены понемногу раздвинулись, из туннеля мы выкатили в длинную пещеру, на дне которой тускло блестели лужицы и озерца. С потолка капал зеленоватый дождь, пахло гниющей растительностью.Слепой гарпир тоже заметил перемену в пространстве и, навострив уши, стал рывками поворачивать из стороны в сторону голову. Наконец он издал очередной приглушенный звук… Неужели опять призывает собратьев? Но, по счастью, ответило ему лишь эхо, которое становилось все слабее и слабее, пока не смолкло совсем.
   Рельсы опять потянулись прямые как стрела и лишь с едва заметным уклоном вверх, движение замедлялось. Выпрямившись во весь рост и расправив кожаные крылья, гарпир потянулся ко мне когтями.
   Отодвинувшись на самый конец полки, я глянул вниз, пытаясь понять, далеко ли до земли. Далеко! А еще я увидел, что опоры здесь в еще более плачевном состоянии, чем на «вокзале». У меня на глазах кренились и падали балки, отваливались шпалы, по которым мы только что проехали. Повсюду, скрипя и кряхтя, стенал изношенный металл, из пазов выпадали винты и болты, и сверкающая ржавчина оседала тончайшей завесой пыли.