Страница:
В 1994 году народ зиа бросил вызов этой безупречной дружбе, официально потребовав репарации за использование штатом символа солнца. К 2001 году денежные требования достигли 76 миллионов долларов, по одному миллиону за каждый год использования символа на флаге и бланках штата. Когда законопроект, откликающийся на требования племени, впервые рассматривался законодательным собранием штата Нью-Мексико, в региональной прессе раздались голоса скептицизма и раздражения. Агентство Ассошиэйтед Пресс в статье под заголовком «Законодатели бьются над законопроектами о молочении спаржи, утверждении динозавра в качестве символа штата и запрещении танцевать кадриль» отнесла этот законопроект к разряду необычных законодательных решений и инициатив. В статье давалось понять, что законопроект о символе солнца входит в ту же категорию, что и решение штата Южная Каролина о запрещении лизать галлюциногенных жаб. В письме в газету Arizona Republican гражданка Шерли Кинней писала, что «есть что-то очень неправильное в том», что племя зиа требует компенсацию за использование его символа. «Зиа Пуэбло должны гордиться тем, что они американцы и что символ их племени является флагом штата, – писала она. – Мы не разные народы, мы единый народ этой великой страны».
Требования племени зиа никак нельзя было назвать необоснованными. Они были спровоцированы заявкой на торговую марку, поданной компанией American Frontier Motorcycle Tours из Санта-Фе, специализирующейся на организации путешествий на мотоциклах марки «Харлей-Дэвидсон». На фирменном знаке компании был четко изображен стилизованный вариант символа солнца. В этой заявке не было ничего особенного. Жители штата Нью-Мексико видели символ солнца на чем угодно – от номерных знаков автомобилей до магазинчиков, работающих допоздна. Но после десятилетий скрытого недовольства фирменный знак компании мототуризма заставил племя зиа перейти к действиям. Вариант символа солнца, на котором пучки из трех лучей расходятся в разные стороны (в отличие от флага штата с пучками из четырех лучей), имеет сакральную силу и используется племенем зиа и, возможно, другими народами пуэбло в обрядах, начиная с благословения новорожденных, входящих в этот мир, и кончая проводами умерших в мир иной. Помимо тревоги в связи с ненадлежащим использованием могущественного религиозного символа, жителей Зиа сердило то, что никто не спросил их согласия, прежде чем утвердить символ в качестве флага штата 2.
В связи с неблагоприятной оглаской дела и вмешательством одного из сенаторов США от штата, Джеффа Бингамана, туристическая компания отозвала заявку на торговую марку. В интервью одной из газет администратор племени зиа Питер Пино отметил, что племя обычно санкционирует использование символа бизнесами, которые испрашивают разрешение племени и письменно подтверждают, что символ принадлежит пуэбло. Из его слов можно было понять, что речь идет не столько об оскорблении религиозных чувств, сколько об элементарном неуважении. Тем не менее вряд ли стоит сомневаться, что некоторым жителям Зиа не нравится, что бизнесы могут извлекать выгоду из символа, неразрывно связанного с религиозными обычаями общины.
Полемике вокруг символа солнца было уделено много внимания на открытых слушаниях, проведенных в соответствии с Публичным законом 105—330, который потребовал от Бюро патентов и торговых марок США (USPTO) рассмотреть его политику в отношении официальных знаков отличия индейских племен. Центральным на слушаниях был вопрос о том, следует ли символике племен – пределы которой, как станет ясно из последующего, трудно определить – предоставить ту же защиту, которой пользуются знаки отличия местных, штатных и федеральных агентств. И одновременно рассматривался вопрос о том, не унижают ли достоинство аборигенных американских культур ранее зарегистрированные торговые марки.
Интерес к защите знаков и символов является отражением продолжающихся поисков путей устранения основных, с точки зрения защиты прав аборигенов, слабостей авторского права, а именно: его ограниченного во времени действия и его неспособности обеспечить полный контроль над защищаемой этим правом работой. Защита и принцип добросовестного использования являются двумя сторонами договорной природы авторского права. Активисты движения коренных народов являются убежденными сторонниками защиты, но многие из них выступают против принципа добросовестного использования, который, по их словам, несовместим с их культурными традициями. Именно поэтому они концентрируют внимание на двух аспектах интеллектуального права, которые обеспечивают вечный и всеобъемлющий контроль над работами: на законодательстве о товарных знаках и на морально-правовом элементе авторского права – «правах автора».
На первый взгляд, опасения коренных народностей как нельзя лучше могут быть устранены именно морально-правовой стратегией. Моральные права, в отличие от экономических прав авторского права, бессрочны. Они предназначены для защиты создателя продукта от бесчестящего использования защищенной авторским правом работы. Это потенциально может оградить материал и от недобросовестного использования, в том числе от выборочного цитирования материала лицом, взгляды которого автор находит оскорбительными. В принципе, это может обеспечить мощную защиту продуктов аборигенной культуры. Но на практике не все так просто. Авторское право защищает отдельные продукты, то есть «работы». Является ли фольклор этнической группы работой в этом понимании или это что-то иное? Положим, все известные мифы и народные сказания данного общества записаны и опубликованы – обеспечит ли морально-правовая доктрина возможность для этой народности распоряжаться новыми пересказами тех же самых произведений? Каковы пределы таких прав контроля? То есть, если община распоряжается всеми возможными применениями ее работ, предотвратит ли это полностью и навсегда цитирование или заимствование этих материалов другими лицами?
В исследовании «Наша культура: наше будущее» ( Our Culture: Our Future), опубликованном в Австралии в 1998 году, рассматривается, как могут отразиться на коренных народностях моральные права и другие аспекты интеллектуального права. Критически оценивая предлагаемое австралийское законодательство, предназначенное для защиты аборигенных народностей от «унижающего их обращения» (определяемого как «любые действия, приводящие к существенному искажению или изменению работы, что наносит вред достоинству и репутации ее автора»), авторы исследования полагают, что будет трудно провести различие между простыми описаниями жизни аборигенов и исследовательскими отчетами, в которых документально отражаются тревожащие аспекты этой жизни. Оппоненты предлагаемого законодательства явно опасаются, что оно лишит средства массовой информации возможности публично говорить о коренных народностях. Защитники прав коренных народностей, напротив, считают, что законодательство носит недостаточно ограничительный характер, оставляя слишком много лазеек и не давая ответы на вопросы, кто конкретно будет осуществлять моральные права после смерти автора.
Несмотря на первоначальные надежды на то, что принципы моральных прав явятся мощным средством в руках туземных обществ, на этом фронте пока мало что изменилось. Как указывалось ранее, морально-правовое измерение авторского права слабо выражено в США, и вряд ли эта ситуация изменится. Даже там, где моральные права узаконены, пропасть, разделяющую западные представления об индивидуальном творчестве и опасения туземных общин, очень трудно преодолеть. Поэтому внимание переключилось на другой ключевой аспект интеллектуального права – на законодательство о товарных знаках.
Товарный знак является, как говорят адвокаты Бюро патентов и торговых марок США, «признаком», явным образом отождествляющим нечто в качестве продукта конкретного производителя. Использование знаков прослеживается с Первой египетской династии (3200 лет до нашей эры), когда гончарные изделия помечались отличительными символами конкретного изготовителя. Одно из первых судебных слушаний о нарушении прав на торговую марку состоялось в 1618 году, когда английский производитель текстиля судился с конкурентом, который использовал, с целью обмана, торговую марку истца на низкокачественных тканях.
В учебниках по праву интеллектуальной собственности говорится, что отличительный знак служит двум основным целям: во-первых, он идентифицирует продукт с тем, чтобы покупатель знал, кто изготовил этот продукт; во-вторых, он защищает изготовителя от попыток других компаний ввести покупателя в заблуждение путем применения той же марки. Любой, кто бывал в странах, где неграмотность является обычным делом, сразу же начинает понимать силу торговых марок. В перуанской Амазонии даже не умеющие читать члены индейских общин спокойно говорят о тдташам мдчит(дятел-мачете), испанском инвентаре, на лезвии которого нанесена марка с изображением дятла. Удивительно, но значение торговых марок еще более возросло в развитых странах, поскольку их совершенная простота позволяет различить их даже в мощном потоке зрительных образов, генерируемых средствами массовой информации. Правовед Розмари Кумби считает, что торговые марки являются сегодня настолько важными знаками различия, что они дают нам второй язык, которым мы пользуемся для обмена информацией с другими людьми посредством товаров, демонстрируемых в наших домах и на наших телах 3.
Всепроникающий «брэндовый» способ мышления заставляет, например, руководителей колледжей и университетов без зазрения совести говорить на публике о ценности их «брэндов». Обычные слова и фразы – «еда для здоровяков», «делай лучше», «здорово!» – стали торговыми марками, а предприниматели взялись за буквы алфавита. В 2002 году адвокаты ведущей популярного ежедневного ток-шоу на ТВ Опры Уинфри и ее издателей защищали ее в судебном процессе, где она обвинялась в том, что ее журнал O, The Oprah Magazine нарушил зарегистрированный товарный знак другого журнала, называемого «O», который помещает на своих страницах эротические изображения женщин в фетишной одежде. (Судья вынес решение в пользу Уинфри на том основании, что истец слишком долго не подавал иска и что эти два журнала настолько различны, что покупатели вряд ли спутают их.) Поскольку уже не остается лексических ресурсов, компании начинают активно использовать другие сенсорные способности. Звон колоколов является хорошо всем знакомым примером слуховых товарных знаков. Возможно, не все читатели знают, что звук тикающих часов в новостной программе CBS «Шестьдесят минут» и львиный рев кинокомпании «Метро-Голдвин-Майер» также являются защищенными товарными знаками. В 1994 году компания «Харлей-Дэвидсон» привлекла внимание публики тем, что попыталась зарегистрировать характерный звук работы ее знаменитого V-образного сдвоенного мотоциклетного двигателя V-Twin. (Шестью годами позже компания отказалась от этой рекламы, ссылаясь на стоимость судебных исков, возбужденных конкурирующими производителями.) Торговые марки начали обживать и мир обоняния. Европейский Союз недавно утвердил товарный знак на запах свежескошенной травы. Этим знаком будет обозначаться серия теннисных мячей Scenter Court (что можно примерно перевести как ароматизированный корт).
От торговых марок не требуют оригинальности, главное – чтобы их можно было различать. Они существуют, пока их владельцы используют и защищают их. Они могут быть потеряны, если становятся общеупотребительными, и поэтому компании возражают даже против безобидного упоминания фирменных материалов в книгах и журналах. Надобность защитить торговую марку может вылиться в такую дурацкую судебную тяжбу, что остается только недоуменно пожимать плечами. В 1993 году поп-музыкант Принц, после многолетней склоки с компанией, записывавшей его музыку, перестал пользоваться своим именем и заменил его символом, защищенным торговой маркой. (Поэтому в прессе его именовали «артистом, которого прежде звали При н цем», а потом, для краткости, просто «артистом». В 2000 году он снова стал использовать свое имя.) В 1999 году он подал иск против фан-журнала, посвященного его музыке, на том основании, что его символику используют без его разрешения. Этот абсурдный и опрометчивый иск является наглядным примером того, как экспансия «брэндовости» угрожает лишить людей их врожденной способности общаться.
На таком фоне недовольство племени зиа пуэбло тем, что кто-то другой используют символ солнца, не кажется уже таким безосновательным. И возможно, народ зиа не больше других американских индейцев удручен создавшейся ситуацией, поскольку, например, не менее сотни зарегистрированных товарных знаков берут начало в названиях трех племен – навахо, чероки и сиу. Имена и символы других племен в такой же или меньшей степени используются на рынке, в основном неаборигенными компаниями.
Последние годы Бюро патентов и торговых марок США серьезно взялось за эту проблему. Действующее право разрешает Бюро отказать в регистрации любой марки, которая «состоит из материала или включает в себя материал, который по отношению к отдельным лицам, организациям, убеждениям или национальным символам производит одно из следующих действий: 1) унижает их; 2) ложно дает понять о связи с ними; 3) навлекает на них презрение; 4) навлекает на них дурную славу». По этим критериям Бюро патентов отказало в регистрации имени зиа и символа солнца зиа компании-разработчику программного обеспечения и производителю коктейлей, ссылаясь на ложную связь с зиа пуэбло, а во втором случае – на то, что «это может унизить племя». Наиболее известный случай, когда Бюро применило эти нормы, относится к имени и символу футбольной команды Washington Redskins, регистрацию которых отозвала Коллегия по рассмотрению торговых марок и апелляциям Бюро патентов, заключив, что название «redskins» (краснокожие) унижает сегодня достоинство коренных американцев, так же как и унижало его десятилетия тому назад, когда эта марка была зарегистрирована. В 2002 году (когда писалась эта книга) апелляция по делу еще рассматривалась в Федеральном районном суде, но, судя по всему, фортуна повернулась спиной к владельцам торговой марки. Отзыв регистрации торговой марки не помешает ее владельцам продолжать использовать имя и символ, он просто положит конец защищенному статусу, открывая двери для их нелицензированного использования. Учитывая финансовые риски, потеря регистрации торговой марки может поставить владельцев перед острой необходимостью переименовать команду.
Пиво Crazy Horse Malt Liquor, которое производят компании Hornell Brewing Company и Ferolito, Vultaggio & Sons, уже давно является объектом атак общенациональной кампании, требующей положить конец уничижительному использованию имени почитаемого вождя американских индейцев Бешеной Лошади (Crazy Horse). Бюро патентов и торговых марок США отказалось зарегистрировать торговую марку, и производитель был публично заклеймен главным врачом государственной службы здравоохранения США, членами конгресса от обеих партий, губернатором Южной Дакоты и несчетным количеством церковных и студенческих организаций. В 1992 году конгресс принял специальный закон, запрещающий связывать имя или изображение Бешеной Лошади с каким-либо алкогольным напитком, однако впоследствии закон был объявлен неконституционным исходя из требований свободы слова. Упрямое несогласие производителя отказаться от этого наименования, в конце концов, побудило потомков Бешеной Лошади возбудить дело в племенном суде в резервации Розбад Сиу против компании, обвинив ее, в числе прочего, в диффамации, причинении эмоционального вреда и в нарушении «права на публичное использование», то есть права лица или его агента распоряжаться коммерческим использованием его имени или изображения. На последовавшем затем судебном процессе в федеральном суде решали, распространяется ли юрисдикция племенного суда на стороны, действующие вне резервации. В 1998 году Восьмой окружной апелляционный суд постановил, что «у племенного суда отсутствует право юрисдикции по конфликту, возникшему в связи с действиями note 5». После этого потомки Бешеной Лошади начали действовать через федеральный суд, куда они подали иск в 2000 году. Неосновной ответчик по делу, SBC Holdings, владеющий пивоваренной компанией, которая одно время производила пиво Crazy Horse Malt Liquor для компании Hornell, пришел к соглашению с истцами. Председатель совета директоров SBC Holdings Джон Стро Третий отправился в миссию в Южной Дакоте и передал в дар «32 одеяла, 32 плетенки пахучих трав, 32 скрутки табака, семь чистокровных скаковых лошадей, а также просьбу о прощении» управляющему имущественным интересом Бешеной Лошади Сету Большая-Ворона, и таким образом компания выбыла из числа ответчиков судебного процесса.
По мнению социальных критиков, продолжающаяся продажа пива Crazy Horse Malt Liquor является свидетельством бессилия индейцев. Однако неослабевающее давление, которое оказывают на производителей этого продукта индейцы – среди которых более тысячи юристов, – столкнувшиеся с вопиющей культурной бесчувственностью, можно рассматривать как проявление их морального авторитета и политической силы. В сложившихся условиях любая корпорация, которая, следуя примеру компании Hornell, использует имена или символы коренных американцев дискредитирующим их образом, действует недальновидно – даже по меркам рыночного капитализма.
Эти различные тенденции – коммерческие, политические и религиозные – столкнулись на слушаниях, которые Бюро патентов и торговых марок США организовало в середине 1999 года, посвященных статусу племенной символики в торговых марках. Мнения общественности, полученные во время слушаний в письменном виде, весьма разнообразны: от телеграфного сообщения жителя Невады «НИКОМУ не позволено использовать знаки отличия, принадлежащие коренным американцам, в рекламе, наименованиях изделий и т. д.» до сугубо профессиональных исковых заявлений адвокатов, представляющих интересы компании DaimlerChrysler, производителя столовых приборов Oneida Ltd и изготовителя ковров Mohawk Carpet Corporation. Предложения адвокатов касались трех основных проблем. Во-первых, как право должно трактовать термин «племенная символика». Адвокаты, представляющие коренных американцев, предлагали очень широкую трактовку этого термина. Например, Группа по развитию коренных народностей считала, что под символикой следует понимать «любое слово, имя, символ или компонент, а также любое их сочетание, используемые коренными американцами и/или принятые племенными властями… и которые не используются в коммерции». Во-вторых, должны ли новые методы защиты племенных имен или знаков отличия иметь обратную силу и, следовательно, лишать юридической силы торговые марки огромной коммерческой ценности. Компания DaimlerChrysler, безусловно обеспокоенная судьбой торговой марки ее джипа Cherokee, возражала против того, чтобы наименования племен трактовались как символика, поскольку в результате лишения торговых марок защиты их владельцы понесут финансовые потери.
Третья проблема касалась связей американской внутренней политики в отношении торговых марок с международной практикой деловых отношений. США подписали парижскую конвенцию, которая обязывает Бюро патентов и торговых марок США уважать заграничные торговые марки, соответствующие американским нормам. «Если заграничная компания не сможет больше защищать в США свои права на признанную торговую марку по той причине, что эта марка является также названием коренного американского племени или частью племенной символики, – писали адвокаты компании DaimlerChrysler, – это вполне может привести к тому, что иностранные государства откажутся защищать признанные торговые марки американских компаний по причине присутствия в них названий или символики коренных племен Европы, Азии, Африки или Южной Америки». Собственно говоря, изменения статуса племенной символики в торговых марках уже готовы для принятия в Австралии и Новой Зеландии. И пока еще не ясно, как это отразится на американских владельцах торговых марок, имеющих бизнес в этих странах.
Читая стенограммы трех региональных общественных слушаний, проведенных Бюро патентов и торговых марок США в середине 1999 года, начинаешь лучше понимать, какие чувства кроются за неприятием коммерческого или, в сущности, любого, отличного от очерченного самими коренными народами, способа использования традиционных символов. Эмоциональные выступления на слушаниях порой не вписывались в узкие задачи, которые ставит перед собой такая бюрократическая структура, как Бюро патентов. Должностным лицам Бюро патентов приходилось выслушивать сетования на что угодно – начиная от использования слова «скво» (индианка) в топонимике и до продажи гадальных карт в книжных магазинах нововековцев. На слушаниях в Сан-Франциско женщина из Дакоты по имени Ферн Матиас, назвавшаяся руководителем американско-индейского движения Южной Калифорнии, потребовала, чтобы власти следили за использованием всех индейских символов, и особенно религиозных. «То, что индейцы не имели законодательства по авторскому праву, вовсе не означает, что другим позволено использовать их символы, – сказала она. – Нам, индейцам, никогда не нужно было регулировать честность, достоинство и уважение. Это у нас в крови. Но мы живем в современной Америке и должны защищать себя. Необходимо составить список индейских символов, особенно религиозных, которые не должны применяться в коммерческих целях. Мы должны сделать так, чтобы люди знали и понимали, почему это оскорбительно. Каждой компании и организации следует дать такие списки с тем, чтобы они не могли ссылаться на незнание».
Матиас настаивала на том, чтобы Бюро патентов и торговых марок США обеспечило защиту индейских религиозных символов, племенной символики, наименований племен и «индейских слов, имеющих важное социальное, религиозное или племенное значение». Отвечая на вопрос, как правительство может наилучшим образом определить, какие символы нуждаются в защите, она сказала, что официальные лица должны говорить со старейшинами племен, а не с племенными советами, которым, как изобретением правительства США, он не доверяет. Имея в виду межправительственный характер взаимоотношений индейских племен с Вашингтоном – а именно на таком характере взаимоотношений настаивали индейские официальные лица на этих слушаниях, – непонятно, каким образом Бюро патентов и торговых марок США сможет миновать официальные правящие структуры племен и общаться непосредственно с «исконным народом», чья самобытность, по словам самой Матиас, зачастую является строго охраняемой тайной.
На слушаниях, длившихся целый день в Культурном индейском пуэбло-центре в городе Альбукерке, основное внимание было уделено проблеме символа солнца племени зиа. После кратких выступлений комиссара Бюро патентов Тодда Дикинсона, сенатора Джеффа Бингамана и члена палаты представителей Тома Юдолла слово было предоставлено губернатору Зиа Пуэбло Айнадэо Шийе. Шийе кратко остановился на истории народа зиа и на том, как он смог выжить в невероятно трудных условиях. После этого он перешел непосредственно к теме слушаний: «Я знаю, что и у других племен есть важные для них символы. Пусть эти племена сами скажут об этом… Но я скажу, что моему народу был причинен огромный вред неуважительным отношением к символу солнца зиа. История европейцев на этом континенте было долгой историей несанкционированного присвоения. Сегодня мы находимся, я надеюсь, на пороге новых умонастроений. Я не понимаю, как Бюро патентов и торговых марок может с чистой совестью давать человеку не нашей нации право использовать наши символы на химическом удобрении, биотуалете или на каком-либо другом товаре, который он продает. По действующему праву другие правительства в этой стране защищены от таких оскорблений. Я полагаю, что символика бойскаутов и Красного Креста находится под защитой специальных законов. Исходя из одной только западной логики и без всяких скидок на сострадание в отношении нашей культуры и образа жизни, официальные знаки различия или символы суверенных племен должны находиться под такой же защитой, что и знаки или символика муниципалитетов, штатов, иностранных государств и так далее».
Ораторы, выступавшие после губернатора Шийе, выделяли те же проблемы: религиозное значение символа солнца и печаль или гнев, испытываемые индейцами, когда они видят, что такие изображения используются в коммерческих целях; возможная путаница от наименования продукта именем племени, если этот продукт не производится племенем; а также трудности, испытываемые племенами, когда они хотят зарегистрировать свои имена и символы, которыми уже пользуются сторонние лица. Иногда в этом, как правило, благожелательном и сдержанном обмене мнениями проскальзывали настроения, которые, если их оформить законодательно, увели бы правовую защиту торговых марок в совершенно новые пределы. Уильям Виахки, директор-исполнитель организации Five Sandoval Indian Pueblos, рассказывал о том, как он, единственный индеец, работал в государственной комиссии, занимающейся петроглифами – наскальными изображениями, часто встречающимися в Северной Америке, особенно на ее западе. Отмечая пренебрежительность, с которой неиндейцы используют эти изображения в своих целях, Виахки сказал: «Эти вещи неотделимы от пения. Они неотделимы от ритуала. Они неотделимы от вещей, которые мы не можем разглашать, поскольку если мы разглашаем что-то такое, то это что-то всегда используют за наш счет. Племенам ничего не возвращают». Отвечая на вопрос адвоката Бюро патентов и торговых марок США, Виахки предложил, чтобы все семнадцать тысяч с лишним уже описанных изображений и рисунков были закрыты для такого использования неиндейцами, которое позволяет им «все время извлекать прибыль, ничего не возвращая индейскому народу».
Требования племени зиа никак нельзя было назвать необоснованными. Они были спровоцированы заявкой на торговую марку, поданной компанией American Frontier Motorcycle Tours из Санта-Фе, специализирующейся на организации путешествий на мотоциклах марки «Харлей-Дэвидсон». На фирменном знаке компании был четко изображен стилизованный вариант символа солнца. В этой заявке не было ничего особенного. Жители штата Нью-Мексико видели символ солнца на чем угодно – от номерных знаков автомобилей до магазинчиков, работающих допоздна. Но после десятилетий скрытого недовольства фирменный знак компании мототуризма заставил племя зиа перейти к действиям. Вариант символа солнца, на котором пучки из трех лучей расходятся в разные стороны (в отличие от флага штата с пучками из четырех лучей), имеет сакральную силу и используется племенем зиа и, возможно, другими народами пуэбло в обрядах, начиная с благословения новорожденных, входящих в этот мир, и кончая проводами умерших в мир иной. Помимо тревоги в связи с ненадлежащим использованием могущественного религиозного символа, жителей Зиа сердило то, что никто не спросил их согласия, прежде чем утвердить символ в качестве флага штата 2.
В связи с неблагоприятной оглаской дела и вмешательством одного из сенаторов США от штата, Джеффа Бингамана, туристическая компания отозвала заявку на торговую марку. В интервью одной из газет администратор племени зиа Питер Пино отметил, что племя обычно санкционирует использование символа бизнесами, которые испрашивают разрешение племени и письменно подтверждают, что символ принадлежит пуэбло. Из его слов можно было понять, что речь идет не столько об оскорблении религиозных чувств, сколько об элементарном неуважении. Тем не менее вряд ли стоит сомневаться, что некоторым жителям Зиа не нравится, что бизнесы могут извлекать выгоду из символа, неразрывно связанного с религиозными обычаями общины.
Полемике вокруг символа солнца было уделено много внимания на открытых слушаниях, проведенных в соответствии с Публичным законом 105—330, который потребовал от Бюро патентов и торговых марок США (USPTO) рассмотреть его политику в отношении официальных знаков отличия индейских племен. Центральным на слушаниях был вопрос о том, следует ли символике племен – пределы которой, как станет ясно из последующего, трудно определить – предоставить ту же защиту, которой пользуются знаки отличия местных, штатных и федеральных агентств. И одновременно рассматривался вопрос о том, не унижают ли достоинство аборигенных американских культур ранее зарегистрированные торговые марки.
Интерес к защите знаков и символов является отражением продолжающихся поисков путей устранения основных, с точки зрения защиты прав аборигенов, слабостей авторского права, а именно: его ограниченного во времени действия и его неспособности обеспечить полный контроль над защищаемой этим правом работой. Защита и принцип добросовестного использования являются двумя сторонами договорной природы авторского права. Активисты движения коренных народов являются убежденными сторонниками защиты, но многие из них выступают против принципа добросовестного использования, который, по их словам, несовместим с их культурными традициями. Именно поэтому они концентрируют внимание на двух аспектах интеллектуального права, которые обеспечивают вечный и всеобъемлющий контроль над работами: на законодательстве о товарных знаках и на морально-правовом элементе авторского права – «правах автора».
На первый взгляд, опасения коренных народностей как нельзя лучше могут быть устранены именно морально-правовой стратегией. Моральные права, в отличие от экономических прав авторского права, бессрочны. Они предназначены для защиты создателя продукта от бесчестящего использования защищенной авторским правом работы. Это потенциально может оградить материал и от недобросовестного использования, в том числе от выборочного цитирования материала лицом, взгляды которого автор находит оскорбительными. В принципе, это может обеспечить мощную защиту продуктов аборигенной культуры. Но на практике не все так просто. Авторское право защищает отдельные продукты, то есть «работы». Является ли фольклор этнической группы работой в этом понимании или это что-то иное? Положим, все известные мифы и народные сказания данного общества записаны и опубликованы – обеспечит ли морально-правовая доктрина возможность для этой народности распоряжаться новыми пересказами тех же самых произведений? Каковы пределы таких прав контроля? То есть, если община распоряжается всеми возможными применениями ее работ, предотвратит ли это полностью и навсегда цитирование или заимствование этих материалов другими лицами?
В исследовании «Наша культура: наше будущее» ( Our Culture: Our Future), опубликованном в Австралии в 1998 году, рассматривается, как могут отразиться на коренных народностях моральные права и другие аспекты интеллектуального права. Критически оценивая предлагаемое австралийское законодательство, предназначенное для защиты аборигенных народностей от «унижающего их обращения» (определяемого как «любые действия, приводящие к существенному искажению или изменению работы, что наносит вред достоинству и репутации ее автора»), авторы исследования полагают, что будет трудно провести различие между простыми описаниями жизни аборигенов и исследовательскими отчетами, в которых документально отражаются тревожащие аспекты этой жизни. Оппоненты предлагаемого законодательства явно опасаются, что оно лишит средства массовой информации возможности публично говорить о коренных народностях. Защитники прав коренных народностей, напротив, считают, что законодательство носит недостаточно ограничительный характер, оставляя слишком много лазеек и не давая ответы на вопросы, кто конкретно будет осуществлять моральные права после смерти автора.
Несмотря на первоначальные надежды на то, что принципы моральных прав явятся мощным средством в руках туземных обществ, на этом фронте пока мало что изменилось. Как указывалось ранее, морально-правовое измерение авторского права слабо выражено в США, и вряд ли эта ситуация изменится. Даже там, где моральные права узаконены, пропасть, разделяющую западные представления об индивидуальном творчестве и опасения туземных общин, очень трудно преодолеть. Поэтому внимание переключилось на другой ключевой аспект интеллектуального права – на законодательство о товарных знаках.
Товарный знак является, как говорят адвокаты Бюро патентов и торговых марок США, «признаком», явным образом отождествляющим нечто в качестве продукта конкретного производителя. Использование знаков прослеживается с Первой египетской династии (3200 лет до нашей эры), когда гончарные изделия помечались отличительными символами конкретного изготовителя. Одно из первых судебных слушаний о нарушении прав на торговую марку состоялось в 1618 году, когда английский производитель текстиля судился с конкурентом, который использовал, с целью обмана, торговую марку истца на низкокачественных тканях.
В учебниках по праву интеллектуальной собственности говорится, что отличительный знак служит двум основным целям: во-первых, он идентифицирует продукт с тем, чтобы покупатель знал, кто изготовил этот продукт; во-вторых, он защищает изготовителя от попыток других компаний ввести покупателя в заблуждение путем применения той же марки. Любой, кто бывал в странах, где неграмотность является обычным делом, сразу же начинает понимать силу торговых марок. В перуанской Амазонии даже не умеющие читать члены индейских общин спокойно говорят о тдташам мдчит(дятел-мачете), испанском инвентаре, на лезвии которого нанесена марка с изображением дятла. Удивительно, но значение торговых марок еще более возросло в развитых странах, поскольку их совершенная простота позволяет различить их даже в мощном потоке зрительных образов, генерируемых средствами массовой информации. Правовед Розмари Кумби считает, что торговые марки являются сегодня настолько важными знаками различия, что они дают нам второй язык, которым мы пользуемся для обмена информацией с другими людьми посредством товаров, демонстрируемых в наших домах и на наших телах 3.
Всепроникающий «брэндовый» способ мышления заставляет, например, руководителей колледжей и университетов без зазрения совести говорить на публике о ценности их «брэндов». Обычные слова и фразы – «еда для здоровяков», «делай лучше», «здорово!» – стали торговыми марками, а предприниматели взялись за буквы алфавита. В 2002 году адвокаты ведущей популярного ежедневного ток-шоу на ТВ Опры Уинфри и ее издателей защищали ее в судебном процессе, где она обвинялась в том, что ее журнал O, The Oprah Magazine нарушил зарегистрированный товарный знак другого журнала, называемого «O», который помещает на своих страницах эротические изображения женщин в фетишной одежде. (Судья вынес решение в пользу Уинфри на том основании, что истец слишком долго не подавал иска и что эти два журнала настолько различны, что покупатели вряд ли спутают их.) Поскольку уже не остается лексических ресурсов, компании начинают активно использовать другие сенсорные способности. Звон колоколов является хорошо всем знакомым примером слуховых товарных знаков. Возможно, не все читатели знают, что звук тикающих часов в новостной программе CBS «Шестьдесят минут» и львиный рев кинокомпании «Метро-Голдвин-Майер» также являются защищенными товарными знаками. В 1994 году компания «Харлей-Дэвидсон» привлекла внимание публики тем, что попыталась зарегистрировать характерный звук работы ее знаменитого V-образного сдвоенного мотоциклетного двигателя V-Twin. (Шестью годами позже компания отказалась от этой рекламы, ссылаясь на стоимость судебных исков, возбужденных конкурирующими производителями.) Торговые марки начали обживать и мир обоняния. Европейский Союз недавно утвердил товарный знак на запах свежескошенной травы. Этим знаком будет обозначаться серия теннисных мячей Scenter Court (что можно примерно перевести как ароматизированный корт).
От торговых марок не требуют оригинальности, главное – чтобы их можно было различать. Они существуют, пока их владельцы используют и защищают их. Они могут быть потеряны, если становятся общеупотребительными, и поэтому компании возражают даже против безобидного упоминания фирменных материалов в книгах и журналах. Надобность защитить торговую марку может вылиться в такую дурацкую судебную тяжбу, что остается только недоуменно пожимать плечами. В 1993 году поп-музыкант Принц, после многолетней склоки с компанией, записывавшей его музыку, перестал пользоваться своим именем и заменил его символом, защищенным торговой маркой. (Поэтому в прессе его именовали «артистом, которого прежде звали При н цем», а потом, для краткости, просто «артистом». В 2000 году он снова стал использовать свое имя.) В 1999 году он подал иск против фан-журнала, посвященного его музыке, на том основании, что его символику используют без его разрешения. Этот абсурдный и опрометчивый иск является наглядным примером того, как экспансия «брэндовости» угрожает лишить людей их врожденной способности общаться.
На таком фоне недовольство племени зиа пуэбло тем, что кто-то другой используют символ солнца, не кажется уже таким безосновательным. И возможно, народ зиа не больше других американских индейцев удручен создавшейся ситуацией, поскольку, например, не менее сотни зарегистрированных товарных знаков берут начало в названиях трех племен – навахо, чероки и сиу. Имена и символы других племен в такой же или меньшей степени используются на рынке, в основном неаборигенными компаниями.
Последние годы Бюро патентов и торговых марок США серьезно взялось за эту проблему. Действующее право разрешает Бюро отказать в регистрации любой марки, которая «состоит из материала или включает в себя материал, который по отношению к отдельным лицам, организациям, убеждениям или национальным символам производит одно из следующих действий: 1) унижает их; 2) ложно дает понять о связи с ними; 3) навлекает на них презрение; 4) навлекает на них дурную славу». По этим критериям Бюро патентов отказало в регистрации имени зиа и символа солнца зиа компании-разработчику программного обеспечения и производителю коктейлей, ссылаясь на ложную связь с зиа пуэбло, а во втором случае – на то, что «это может унизить племя». Наиболее известный случай, когда Бюро применило эти нормы, относится к имени и символу футбольной команды Washington Redskins, регистрацию которых отозвала Коллегия по рассмотрению торговых марок и апелляциям Бюро патентов, заключив, что название «redskins» (краснокожие) унижает сегодня достоинство коренных американцев, так же как и унижало его десятилетия тому назад, когда эта марка была зарегистрирована. В 2002 году (когда писалась эта книга) апелляция по делу еще рассматривалась в Федеральном районном суде, но, судя по всему, фортуна повернулась спиной к владельцам торговой марки. Отзыв регистрации торговой марки не помешает ее владельцам продолжать использовать имя и символ, он просто положит конец защищенному статусу, открывая двери для их нелицензированного использования. Учитывая финансовые риски, потеря регистрации торговой марки может поставить владельцев перед острой необходимостью переименовать команду.
Пиво Crazy Horse Malt Liquor, которое производят компании Hornell Brewing Company и Ferolito, Vultaggio & Sons, уже давно является объектом атак общенациональной кампании, требующей положить конец уничижительному использованию имени почитаемого вождя американских индейцев Бешеной Лошади (Crazy Horse). Бюро патентов и торговых марок США отказалось зарегистрировать торговую марку, и производитель был публично заклеймен главным врачом государственной службы здравоохранения США, членами конгресса от обеих партий, губернатором Южной Дакоты и несчетным количеством церковных и студенческих организаций. В 1992 году конгресс принял специальный закон, запрещающий связывать имя или изображение Бешеной Лошади с каким-либо алкогольным напитком, однако впоследствии закон был объявлен неконституционным исходя из требований свободы слова. Упрямое несогласие производителя отказаться от этого наименования, в конце концов, побудило потомков Бешеной Лошади возбудить дело в племенном суде в резервации Розбад Сиу против компании, обвинив ее, в числе прочего, в диффамации, причинении эмоционального вреда и в нарушении «права на публичное использование», то есть права лица или его агента распоряжаться коммерческим использованием его имени или изображения. На последовавшем затем судебном процессе в федеральном суде решали, распространяется ли юрисдикция племенного суда на стороны, действующие вне резервации. В 1998 году Восьмой окружной апелляционный суд постановил, что «у племенного суда отсутствует право юрисдикции по конфликту, возникшему в связи с действиями note 5». После этого потомки Бешеной Лошади начали действовать через федеральный суд, куда они подали иск в 2000 году. Неосновной ответчик по делу, SBC Holdings, владеющий пивоваренной компанией, которая одно время производила пиво Crazy Horse Malt Liquor для компании Hornell, пришел к соглашению с истцами. Председатель совета директоров SBC Holdings Джон Стро Третий отправился в миссию в Южной Дакоте и передал в дар «32 одеяла, 32 плетенки пахучих трав, 32 скрутки табака, семь чистокровных скаковых лошадей, а также просьбу о прощении» управляющему имущественным интересом Бешеной Лошади Сету Большая-Ворона, и таким образом компания выбыла из числа ответчиков судебного процесса.
По мнению социальных критиков, продолжающаяся продажа пива Crazy Horse Malt Liquor является свидетельством бессилия индейцев. Однако неослабевающее давление, которое оказывают на производителей этого продукта индейцы – среди которых более тысячи юристов, – столкнувшиеся с вопиющей культурной бесчувственностью, можно рассматривать как проявление их морального авторитета и политической силы. В сложившихся условиях любая корпорация, которая, следуя примеру компании Hornell, использует имена или символы коренных американцев дискредитирующим их образом, действует недальновидно – даже по меркам рыночного капитализма.
Эти различные тенденции – коммерческие, политические и религиозные – столкнулись на слушаниях, которые Бюро патентов и торговых марок США организовало в середине 1999 года, посвященных статусу племенной символики в торговых марках. Мнения общественности, полученные во время слушаний в письменном виде, весьма разнообразны: от телеграфного сообщения жителя Невады «НИКОМУ не позволено использовать знаки отличия, принадлежащие коренным американцам, в рекламе, наименованиях изделий и т. д.» до сугубо профессиональных исковых заявлений адвокатов, представляющих интересы компании DaimlerChrysler, производителя столовых приборов Oneida Ltd и изготовителя ковров Mohawk Carpet Corporation. Предложения адвокатов касались трех основных проблем. Во-первых, как право должно трактовать термин «племенная символика». Адвокаты, представляющие коренных американцев, предлагали очень широкую трактовку этого термина. Например, Группа по развитию коренных народностей считала, что под символикой следует понимать «любое слово, имя, символ или компонент, а также любое их сочетание, используемые коренными американцами и/или принятые племенными властями… и которые не используются в коммерции». Во-вторых, должны ли новые методы защиты племенных имен или знаков отличия иметь обратную силу и, следовательно, лишать юридической силы торговые марки огромной коммерческой ценности. Компания DaimlerChrysler, безусловно обеспокоенная судьбой торговой марки ее джипа Cherokee, возражала против того, чтобы наименования племен трактовались как символика, поскольку в результате лишения торговых марок защиты их владельцы понесут финансовые потери.
Третья проблема касалась связей американской внутренней политики в отношении торговых марок с международной практикой деловых отношений. США подписали парижскую конвенцию, которая обязывает Бюро патентов и торговых марок США уважать заграничные торговые марки, соответствующие американским нормам. «Если заграничная компания не сможет больше защищать в США свои права на признанную торговую марку по той причине, что эта марка является также названием коренного американского племени или частью племенной символики, – писали адвокаты компании DaimlerChrysler, – это вполне может привести к тому, что иностранные государства откажутся защищать признанные торговые марки американских компаний по причине присутствия в них названий или символики коренных племен Европы, Азии, Африки или Южной Америки». Собственно говоря, изменения статуса племенной символики в торговых марках уже готовы для принятия в Австралии и Новой Зеландии. И пока еще не ясно, как это отразится на американских владельцах торговых марок, имеющих бизнес в этих странах.
Читая стенограммы трех региональных общественных слушаний, проведенных Бюро патентов и торговых марок США в середине 1999 года, начинаешь лучше понимать, какие чувства кроются за неприятием коммерческого или, в сущности, любого, отличного от очерченного самими коренными народами, способа использования традиционных символов. Эмоциональные выступления на слушаниях порой не вписывались в узкие задачи, которые ставит перед собой такая бюрократическая структура, как Бюро патентов. Должностным лицам Бюро патентов приходилось выслушивать сетования на что угодно – начиная от использования слова «скво» (индианка) в топонимике и до продажи гадальных карт в книжных магазинах нововековцев. На слушаниях в Сан-Франциско женщина из Дакоты по имени Ферн Матиас, назвавшаяся руководителем американско-индейского движения Южной Калифорнии, потребовала, чтобы власти следили за использованием всех индейских символов, и особенно религиозных. «То, что индейцы не имели законодательства по авторскому праву, вовсе не означает, что другим позволено использовать их символы, – сказала она. – Нам, индейцам, никогда не нужно было регулировать честность, достоинство и уважение. Это у нас в крови. Но мы живем в современной Америке и должны защищать себя. Необходимо составить список индейских символов, особенно религиозных, которые не должны применяться в коммерческих целях. Мы должны сделать так, чтобы люди знали и понимали, почему это оскорбительно. Каждой компании и организации следует дать такие списки с тем, чтобы они не могли ссылаться на незнание».
Матиас настаивала на том, чтобы Бюро патентов и торговых марок США обеспечило защиту индейских религиозных символов, племенной символики, наименований племен и «индейских слов, имеющих важное социальное, религиозное или племенное значение». Отвечая на вопрос, как правительство может наилучшим образом определить, какие символы нуждаются в защите, она сказала, что официальные лица должны говорить со старейшинами племен, а не с племенными советами, которым, как изобретением правительства США, он не доверяет. Имея в виду межправительственный характер взаимоотношений индейских племен с Вашингтоном – а именно на таком характере взаимоотношений настаивали индейские официальные лица на этих слушаниях, – непонятно, каким образом Бюро патентов и торговых марок США сможет миновать официальные правящие структуры племен и общаться непосредственно с «исконным народом», чья самобытность, по словам самой Матиас, зачастую является строго охраняемой тайной.
На слушаниях, длившихся целый день в Культурном индейском пуэбло-центре в городе Альбукерке, основное внимание было уделено проблеме символа солнца племени зиа. После кратких выступлений комиссара Бюро патентов Тодда Дикинсона, сенатора Джеффа Бингамана и члена палаты представителей Тома Юдолла слово было предоставлено губернатору Зиа Пуэбло Айнадэо Шийе. Шийе кратко остановился на истории народа зиа и на том, как он смог выжить в невероятно трудных условиях. После этого он перешел непосредственно к теме слушаний: «Я знаю, что и у других племен есть важные для них символы. Пусть эти племена сами скажут об этом… Но я скажу, что моему народу был причинен огромный вред неуважительным отношением к символу солнца зиа. История европейцев на этом континенте было долгой историей несанкционированного присвоения. Сегодня мы находимся, я надеюсь, на пороге новых умонастроений. Я не понимаю, как Бюро патентов и торговых марок может с чистой совестью давать человеку не нашей нации право использовать наши символы на химическом удобрении, биотуалете или на каком-либо другом товаре, который он продает. По действующему праву другие правительства в этой стране защищены от таких оскорблений. Я полагаю, что символика бойскаутов и Красного Креста находится под защитой специальных законов. Исходя из одной только западной логики и без всяких скидок на сострадание в отношении нашей культуры и образа жизни, официальные знаки различия или символы суверенных племен должны находиться под такой же защитой, что и знаки или символика муниципалитетов, штатов, иностранных государств и так далее».
Ораторы, выступавшие после губернатора Шийе, выделяли те же проблемы: религиозное значение символа солнца и печаль или гнев, испытываемые индейцами, когда они видят, что такие изображения используются в коммерческих целях; возможная путаница от наименования продукта именем племени, если этот продукт не производится племенем; а также трудности, испытываемые племенами, когда они хотят зарегистрировать свои имена и символы, которыми уже пользуются сторонние лица. Иногда в этом, как правило, благожелательном и сдержанном обмене мнениями проскальзывали настроения, которые, если их оформить законодательно, увели бы правовую защиту торговых марок в совершенно новые пределы. Уильям Виахки, директор-исполнитель организации Five Sandoval Indian Pueblos, рассказывал о том, как он, единственный индеец, работал в государственной комиссии, занимающейся петроглифами – наскальными изображениями, часто встречающимися в Северной Америке, особенно на ее западе. Отмечая пренебрежительность, с которой неиндейцы используют эти изображения в своих целях, Виахки сказал: «Эти вещи неотделимы от пения. Они неотделимы от ритуала. Они неотделимы от вещей, которые мы не можем разглашать, поскольку если мы разглашаем что-то такое, то это что-то всегда используют за наш счет. Племенам ничего не возвращают». Отвечая на вопрос адвоката Бюро патентов и торговых марок США, Виахки предложил, чтобы все семнадцать тысяч с лишним уже описанных изображений и рисунков были закрыты для такого использования неиндейцами, которое позволяет им «все время извлекать прибыль, ничего не возвращая индейскому народу».