Моррелл Дэвид. Лазутчики

   — О нет, только не это. — В приглушенном голосе Коры все же угадывались шутливые нотки.
   — Кроме того, — сказал профессор, поднеся к губам рацию, — эта музыка слишком молода для «Парагона». Карлайл никогда не допустил бы ее исполнения здесь. Сюда куда лучше подошло бы «На берегах Уобаша» или «Моя девчонка Сэл».
   — Вы знаете, что их обе написал брат Теодора Драйзера? — осведомился Винни.
   — Подходим к стойке портье, — сообщил Рик.
   — О боже! — воскликнула Кора.
   — Что случилось?! — нервно спросил Конклин.
   — Еще одна крыса. Меня уже тошнит от крыс.
   Бэленджер услышал с той стороны, где находился Винни, звук дыхания, доносившийся через динамик рации.
   — Мы перед почтовыми ячейками. Там лежат ключи с металлическими дисками, на которых отштампована надпись: "Отель «Парагон». Ключи лежат почти во всех ячейках. Кроме четыреста двадцать восьмой.
   — Что? — спросил озадаченный Винни.
   — И от шестьсот десятого тоже нет ключа, — продолжал рассказывать Рик.
   — Это номер Данаты, — сказал Конклин.
   — И еще от триста двадцать восьмого, пятьсот двадцать восьмого и шестьсот двадцать восьмого.
   — Это комнаты, находящиеся выше и ниже этой, — промолвил профессор.
   — Подождите... — в голосе Рика послышалась хрипотца, как будто он отодвинул рацию от лица.
   — В чем дело?
   — Я что-то услышал.
   Бэленджер, Винни и профессор напряженно прислушались.
   — Рик? — произнес Конклин.
   Раздался чуть слышный скрип.
   — Еще одна проклятая крыса, — раздался голос Коры. — Мне кажется, у них здесь происходит собрание.
   — Чушь собачья, — бросил Винни. Бэленджер подозревал, что парень сильно злился на себя за то, что не отправился вместе с Корой.
   — Мы идем в комнату позади стойки, — доложил Рик.
   Винни посветил фонарем на часы.
   — Уже скоро полночь. С такими темпами мы до рассвета ничего не успеем.
   — Никаких ключей, — сообщил Рик по рации. — Зато есть несколько канцелярских шкафов.
   Бэленджер услышал металлический звук — вероятно, это выдвинулся ящик шкафа.
   Рик:
   — Главным образом служебные бумаги. Распоряжения по персоналу. Счета и квитанции об оплате.
   Кора:
   — В этом ящике лежит папка с надписью: «Бронирование». Она пуста. Еще одна папка — «Занятые номера». Там тоже ничего нет. Зато много других папок набито под завязку. Постоянные гости, которые приезжали сюда каждый год, их особые вкусы, привычки останавливаться в одних и тех же номерах, любимые цветы и продукты. Последний посетитель из этой категории съехал в шестьдесят первом году.
   — Все те глупости, при помощи которых пытались управлять бизнесом до изобретения компьютера, — вновь послышался голос Рика. — Пустая трата бумаги.
   — Черт возьми, мы тратим ее ничуть не меньше, когда распечатываем все, что делает компьютер.
   — Они могут застрять там на веки вечные, — скептически заметил Винни. — Так, может быть, чем торчать, как столбы, будет лучше попробовать следующую дверь?
   — Мы должны дождаться их возвращения, — ответил профессор.
   Но Винни уже взялся за ручку, нажал на нее и толкнул дверь.
   — Не заперто.
   Дверь распахнулась. Бэленджер наблюдал, как молодой человек всматривался в темноту.
   — Похоже, что здесь горничная побывала. Хотя сильно пахнет сыростью. — Винни сделал шаг внутрь.
   И провалился.

Глава 19

   Раздался звук, словно порвалась мокрая картонная коробка. Руки Винни взметнулись вверх, он выронил фонарь и что-то нечленораздельно заорал. Было слышно, как под ногами у него еще что-то затрещало.
   Бэленджер метнулся к открытой двери и рыбкой кинулся на пол перед входом в номер. От резкого движения его шлем соскочил, громко ударился об пол, и теперь фонарь светил неизвестно куда. Но Бэленджер смог схватиться за рюкзак Винни, который, к счастью, зацепился за край дыры в полу.
   Винни громко застонал.
   Сломанные доски продолжали трещать, Винни проваливался все глубже. Бэленджер изо всех сил цеплялся за материю рюкзака, но чувствовал, что тяжесть падавшего тела Винни стягивает в дыру и его самого.
   — Скрести руки на груди! — в голос крикнул Бэленджер. — Сильнее! Держи рюкзак! Не дай лямкам соскочить!
   Винни, уже терявший голову от страха, поспешно выполнил команду. Бэленджер чувствовал, что молодой человек весь дрожит, и ощущал усилие, с которым Винни вцепился в ремни.
   Внизу что-то громко затрещало. Фонарь на шлеме Винни как раз вовремя осветил комнату, в которую тот столь неосмотрительно вошел. Прогнивший пол превратился в зияющий кратер. Грохотало бюро, которое провалилось и разбилось на полу нижнего этажа. Удар проломил пол на третьем этаже, и стоявшая внизу мебель поползла по наклонившемуся полу к краю дыры, чтобы обрушиться еще ниже.
   Бэленджер почувствовал, что пол под его грудью начал оседать. Его тело поползло вперед.
   — Боб! — позвал он профессора, разом забыв о светских манерах. — Сюда! Держи меня за ноги! Не то я тоже свалюсь!
   Он услышал торопливые тяжелые шаги профессора и почувствовал, как толстые пальцы крепко обхватили лодыжки, пытаясь удержать его.
   Винни непрерывно дергался, размахивал ногами, пытаясь найти какую-нибудь опору. Вот звук рвущегося картона раздался вновь — это сломалась еще одна прогнившая насквозь доска. Винни провалился еще ниже. Руки Бэленджера опустились в темную расширяющуюся дыру. Оттуда шел резкий запах сырости и плесени.
   — Не двигайся! — заорал Бэленджер. — Ради бога, перестань дергаться!
   — Я падаю! Я падаю!
   Теперь в отсвете луча фонарика Винни вырисовалась кровать с четырьмя резными столбиками. Она немного проползла, затем пол под нею провалился, кровать рухнула вниз, в темноту, и разбилась.
   Под тяжестью продолжавшего брыкаться Винни Бэленджер подползал все ближе к зиявшей дыре.
   — Боб, держи крепче! Я чувствую, что твои руки соскальзывают!
   — Я пытаюсь! Сил не хватает!
   — Навались на мои ноги!
   — Что?
   — На мои ноги! Навались на них, черт возьми! Твой вес удержит меня!
   Бэленджер почувствовал, как на его ноги обрушилась большая тяжесть. Он даже содрогнулся от боли, но по крайней мере теперь он уже не сползал навстречу гибели. Свет от налобного фонаря со шлема профессора светил мимо него, озаряя дыру. Оттуда торчала только голова Винни. А голова Бэленджера уже нависла над краем отверстия.
   — Винни, послушай меня! Я могу тебя вытащить! — громко произнес Бэленджер.
   — Боже, я очень надеюсь на это.
   — Перестань дергаться! От этого делается только хуже!
   — Перестань дергаться! — приказал Винни самому себе, очевидно, рассчитывая, что это поможет ему успокоиться.
   — Сосчитай от ста до единицы. Задом наперед.
   — Какого чер...
   — Делай, что я говорю. Сосредоточься на цифрах. Сто. Девяносто девять. Девяносто восемь. Ну, давай! Девяносто семь.
   — Девяносто шесть. Девяносто пять. Девяносто четыре.
   Винни медленно, хрипло дышал, но его тело перестало дергаться.
   — Отлично, — сказал Бэленджер, чувствуя, как его руки начинают болеть от усилия. — А сейчас я разверну тебя, чтобы ты оказался лицом ко мне.
   Бэленджер сдвинул обе руки влево, заставив Винни повернуться боком к нему. Теперь основная тяжесть приходилась на левую руку Бэленджера. Ему было необходимо наклониться еще дальше в яму, чтобы правая рука обрела упор и снова включилась в работу. Несмотря на царивший в заброшенном здании отеля холод, у него на лице выступил обильный пот.
   — Вот, я повернул тебя насколько можно! — От мышечного усилия Бэленджер намертво стискивал зубы, и ему было очень трудно говорить. В глубине ямы его голосу отзывалось гулкое эхо.
   — Не урони меня, — сказал Винни.
   — Обещаю. — Бэленджер чувствовал, что не сможет долго удерживать в руках рюкзак. — Видишь мою левую руку?
   — Да. — Голос Винни ощутимо дрожал.
   Бэленджер внимательно смотрел, каким образом Винни сложил руки, вцепившиеся в лямки рюкзака. Кисть правой руки Винни была прижата к его левому плечу.
   — Подними правую руку. Схватись за мою левую руку. Она как раз над твоим плечом.
   — Не могу, — уверенно произнес Винни. — Я упаду.
   Бэленджер напряг все силы, чтобы не дать рюкзаку выскользнуть из уставших пальцев.
   — Нет. Ты не упадешь. Давай сделаем по-другому. — Он очень тщательно подбирал слова и следил за тем, чтобы не сказать: «попробуем» или «попытаемся». «Попробуем» подразумевает слабость. Попытка предполагает возможную неудачу. В такой ситуации каждое слово должно являться командой, не оставляющей ни малейшего сомнения в положительном результате. — Продолжай прижимать правую руку к левому плечу. Но немного подвинь ее к шее. Лямки никуда не денутся.
   — Страшно, — откровенно признался Винни.
   — Мы уже почти все сделали. Теперь поступай так, как я говорю. — Руки Бэленджера болели уже нестерпимо. Ноги под тяжестью навалившегося толстяка-профессора начали неметь. — Слушай меня внимательно. Пододвинь правую руку по плечу к шее.
   Винни повиновался.
   — Чувствуешь мою левую руку?
   — Да. — Голос Винни все так же дрожал.
   — Медленно поворачивайся всем телом. Двигай руку дальше, пока не коснешься моей руки.
   — Я...
   — Делай, что говорят! Ты уже, можно считать, вылез!
   Бэленджер почувствовал, как тело Винни медленно повернулось налево. Он понимал, что руки не смогут долго выдерживать такое страшное напряжение.
   — Есть, — почти беззвучно выговорил Винни.
   — Ты молодец. Еще чуть-чуть, и выберешься на твердое место. А сейчас я передвину свою левую руку вдоль лямки твоего рюкзака. Я должен делать это медленно, чтобы держать тебя покрепче. Идет?
   Голос Винни прозвучал чрезвычайно сухо и напряженно:
   — Идет.
   — А ты продвигай свою руку вдоль моей. Через некоторое время наши ладони встретятся. Тут же хватай меня за запястье.
   — Запястье.
   — Винни, ты уже, можно считать, выбрался. — С лица Бэленджера все обильнее капал пот.
   — Готово. Держу тебя за запястье.
   — Держись крепче. Сейчас я должен выпустить лямку, чтобы взять за руку тебя.
   — Святая Мария, мать...
   Бэленджер почувствовал, как Винни крепко стиснул его левое запястье. Он сразу же разжал пальцы, державшие лямку рюкзака, и схватил Винни за руку.
   Винни пролетел на несколько сантиметров вниз и в испуге застонал. Затем он вновь повис на руке Бэленджера, но от внезапного движения он вновь начал раскачиваться.
   — Нет! — с трудом выдавил Винни.
   — Это сейчас прекратится. Ты остановишься! — сказал Бэленджер. Превозмогая боль, он продолжал держать в правой руке лямку рюкзака.
   Через несколько секунд тело Винни вновь застыло в неподвижности.
   — Держись за мою руку как можно крепче, — спокойно, но твердо приказал Бэленджер. Он чувствовал, что его правая рука, вывернутая под неестественным углом, больше не могла удерживать тяжесть мужского тела. — Отлично. Как можно крепче, — повторил он. — Теперь подними левую руку. Немного. Ровно настолько, чтобы я смог подсунуть под нее свою правую. Я должен выпустить твой рюкзак.
   — Нет.
   — Винни, у нас это отлично получится. Ты уже почти вылез. На счет «три» я разожму пальцы правой руки, выпущу лямку и перехвачу тебя за левую руку. Ты готов?
   — Я...
   — Еще немного, и ты будешь здесь, рядом со мной. Готов? Итак... На счет «три». Раз! Два!
   — Три! — выкрикнул Винни и изо всей силы вцепился в запястье Бэленджера.
   Бэленджер с молниеносной быстротой оторвал правую руку от рюкзака и толкнул вниз, под ладонь левой руки Винни. Последнее движение развернуло молодого историка, и теперь они оказались лицом к лицу.
   — Боб! — закричал Бэленджер. — Сможешь вытащить нас?
   Профессор попытался; было слышно, как он громко пыхтел от усилий.
   — Я... Нет. Вас обоих — не могу. Сил не хватает.
   — Винни, попробуй забраться вверх по моим рукам.
   — Не смогу.
   Бэленджер напряженно думал, что же еще предпринять.
   — Ладно, в таком случае мы поступим по-другому. — Главное, сохранять оптимизм и позитивный настрой, — напомнил себе он. Его голос от напряжения звучал хрипло. — Сейчас я перекачусь на правый бок. Значит, твои руки сдвинутся влево. Ты сможешь закинуть локоть на край дыры. Я буду поворачиваться все дальше и дальше направо, а ты будешь понемногу вылезать.
   — Я попробую, — смиренно отозвался Винни.
   — Нет! — резко возразил Бэленджер. — Ты сейчас это сделаешь! Сейчас ты вылезешь!
   Чувствуя себя совершенно изнемогшим от тех усилий, которые требовались от него, чтобы в неудобной позе держать висевшего над пропастью Винни, Бэленджер медленно повернулся с живота на правый бок. Судя по ощущению, его левое плечо было готово вырваться из сустава.
   — Да, — восторженно сообщил Винни. — Мой локоть уже сверху.
   — Выше, — выдохнул Бэленджер. — Теперь подтягивай колено.
   — Не могу.
   Внезапно полуразрушенное помещение озарилось светом сразу трех фонарей.
   — Святые... — произнес Рик и, не договорив, схватил Винни за руку.
   «Слава богу», — подумал Бэленджер. Его сердце сразу заколотилось быстрее и свободнее.
   — Мы услышали по рации какие-то непонятные крики, но не могли даже представить себе, что здесь творится такой ужас! — прокричала запыхавшаяся Кора. — Мы бежали сломя голову! — Она вцепилась в Бэленджера. Вдвоем с профессором они оттащили его от ямы.
   — Мы это сделали. Нет, неправильно. Выэто сделали, — сказал он Бэленджеру.
   — Мы все сделали, — поправил его Бэленджер.
   — Спасибо. — Винни было трудно говорить. — Спасибо вам всем. — Он приподнял голову, взглянул на дыру и, опираясь на локти, отполз от нее еще немного подальше. Его грудь вздымалась, но не столько от усталости, сколько от переполнявших его эмоций.
   Бэленджер еще некоторое время неподвижно лежал на полу, стараясь отдышаться. Затем он вытащил из рюкзака бутылку с водой, сделал большой глоток и протянул бутылку Винни.
   — У меня так пересохло в глотке, что я даже не знаю, смогу ли глотать. — Но стоило Винни поднести горлышко бутылки ко рту, как он уже не мог остановиться. Капли воды стекали по его подбородку. Он допил бутылку до дна. — Никогда не пробовал ничего вкуснее.
   — Так что же все-таки произошло? — Рик осторожно приблизился к отверстию и, взявшись за протянутую руку Коры, чтобы иметь опору, если пол станет проваливаться дальше, направил луч своего фонаря вниз. — Там что-то светится. Правда, слабо...
   — Мой фонарь, — объяснил Винни. — Я уронил его туда.
   — Все провалилось вплоть до первого этажа, — сказал Рик. — Упавшая мебель лежит в куче. И пахнет, как из болота.
   Рик нагнулся, без малейшего усилия оторвал от края дыры кусок доски и поспешно вернулся к группе.
   — Древесина мягкая, вернее, настоящая труха. — Он поднес деревяшку к носу. — И пахнет, как в старом подвале.
   — Так пахнет гниль, — пояснил профессор. — Наверняка наверху в крыше дыра. Когда идет дождь или снег, вода сочится по этому ряду помещений. По прошествии тридцати с лишним лет одного шага Винни оказалось достаточно, чтобы балки провалились.
   — Может быть, это даже хорошо, что мы не можем войти в запертую комнату, — сказала Кора. — Ведь эта комната — соседняя с той. Наверно, там тоже гнилой пол.
   — Так и не нашли ключ? — Бэленджер поднялся на четвереньки, а потом встал. У него все болело — и руки, и плечи, и спина, и ноги.
   — Никакого ключа там не было, — ответила Кора.
   — Такого парня, как вы, полезно иметь в компании, — сказал Рик, взглянув на Бэленджера. — Вы разбираетесь в замках.
   — Скорее нет, чем... — начал было Бэленджер, но Рик перебил его:
   — У вас отличная реакция. И вы не боитесь высоты.
   — Потому что я не видел дна. К тому же еще подростком я немало полазил по скалам.
   — Я тоже. Где вы ходили?
   — В Вайоминге.
   — Титонские горы?
   «Почему он задает так много вопросов? — подумал Бэленджер. — Или подозревает, что я их обманул, когда набивался в компанию?»
   — Нет, это чересчур серьезно для меня. При одной только мысли о Большом Титоне меня бросает в дрожь. Нет, я занимался в самой рядовой школе выживания на дикой природе в Ландере, в предгорьях хребта Уинд-Ривер.
   — Простите, простите меня, — почти истерически бормотал Винни, с трудом поднимаясь на ноги.
   — За что вас прощать? — Бэленджер решил вернуться к прежней, более официальной манере общения. К тому же он был очень рад возможности сменить тему разговора. — Не могли же вы знать, что там пол гнилой.
   — Я хотел сказать...
   Он повернулся, и в свете фонарей все увидели на его джинсах длинное темное пятно от паха до нижнего края левой штанины. Бедняга обмочился.
   Винни, чувствовавший себя до крайности неловко, старался не смотреть на Кору.
   — Окажись я на твоем месте, со мной случилось бы то же самое, — сказал профессор.
   Винни уткнулся взглядом в пол.
   — Если уж речь зашла об этом... — Бэленджер извлек из рюкзака пустую бутылку. — Из-за всех этих волнений это чуть не случилось со мной. Если вы согласитесь позволить мне ненадолго отлучиться, я, пожалуй, побыл бы в одиночестве в этом коридоре.
   — Только не отходите слишком далеко, — сказал Конклин. — Мы только что получили убедительный урок насчет того, что значит расходиться поодиночке. Держитесь недалеко, чтобы мы видели свет.
   — После вас нам всем будет полезно сделать то же самое, — заметил Рик.
   Бэленджер поднял свой шлем, поправил фонарик и снова надел шлем на голову. Он медленно шел по коридору, светя фонариком себе под ноги и по сторонам и осторожно проверяя пол ногой, перед тем как наступить всем весом. Миновав покрытую толстенными известковыми потеками дверь лифта и запыленный стол, на котором до сих пор стояла густо увитая паутиной ваза, он остановился в темноте и пристегнул фонарь к поясу. При свете налобного фонарика он отвинтил крышку бутылки и помочился внутрь. Он отлично знал, что эхо разнесет журчанье струи далеко по коридору, но ничуть не тревожился из-за того, что его услышат другие.
   Вновь закручивая бутылку, он услышал где-то за углом едва различимые звуки, которые, несомненно, были человеческой речью. Потом раздался негромкий удар в противоположной стороне. Бэленджер вскинул голову и направил луч фонаря вдоль коридора. По обеим сторонам тянулись двери. Тень от фонаря ложилась так, что все они казались чуть приоткрытыми. Он переложил бутылку с мочой в левую руку и расстегнул правой «молнию» ветровки. Засунув руку под тонкую материю, он нащупал рукоять автоматического пистолета «хеклер-и-кох» калибра .40^[9], лежавшего в наплечной кобуре.

Глава 20

   Нет, держи себя в руках, напомнил себе Бэленджер. Ты что, хочешь позволить этому проклятому месту тронуть тебя за душу? Нужно сохранять сосредоточенность. Ты же попадал в куда худшие переделки. Внезапно он настолько явственно ощутил вонь грязного мешка, завязанного на голове, что его кинуло в пот. Нет! Не думай об этом! Лучше представь себе, что произойдет, если кто-нибудь из них заметит, что ты ходишь с оружием. Если они узнают, что ты вооружен, то, конечно, сразу же задумаются: а чего еще они о тебе не знают?
   Он молча стоял, всматриваясь в тени. Чтобы вернуть спокойствие, он делал дыхательные упражнения: вдох через нос, выдох через рот на три неторопливых счета. Отдаленный звук не повторялся. Он мог быть вызван чем угодно — или очередной осадкой прогнивших перекрытий здания, или просто порывом ветра, стукнувшим чем-нибудь о стену. А чуть слышный разговор за углом продолжался. Никаких причин для беспокойства нет, подумал Бэленджер.
   — Все в порядке? — спросил Рик от входа в коридор.
   — Заканчиваю. — Стараясь сохранять непринужденность, Бэленджер застегнул «молнию» на ширинке.
   — Вас очень уж долго не было. Мы начали волноваться, что вы попали в неприятности.
   — Наслаждался секундами тишины.
   Бэленджер застегнул ветровку и взял теплую бутылку с мочой.
   — Где бы ее оставить? — спросил он, выйдя за угол, навстречу нескольким лучам фонарей.
   — Только не здесь, — сказал профессор. — Вы же помните, что мы не оставляем следов.
   — Уберите в рюкзак, — добавил Рик. Он завернул за угол и направился в тот самый коридор, откуда только что появился Бэленджер.
   — Все когда-нибудь приходится делать впервые. — Бэленджер удостоверился, что крышка плотно завинчена, и сунул бутылку в карман рюкзака.
   Из-за угла донесся звук струи, льющейся в пластмассовую бутылку.
   — Что ж, так мы сможем получше узнать друг друга, — пошутил Бэленджер.
   — Мы сейчас говорили о том, стоит ли нам идти дальше, — сказала Кора.
   — Я в полном порядке, правда, — заверил Винни.
   — Еще минуту назад ты выглядел ужасно потрясенным.
   — Я в полном порядке, — повторил Винни. Бэленджер решил, что парень готов пойти на все, лишь бы не проявить еще раз своей слабости перед Корой. — Нам пришлось ехать издалека, чтобы попасть сюда. Мы все с нетерпением ждали этой поездки, не говоря уже о потерянном времени и истраченных деньгах. Я ни за что не позволю вам вернуться с полдороги из-за меня.
   — Но ты в состоянии? — продолжала настаивать Кора.
   — Со мной ровным счетом ничего не случилось, — решительно ответил Винни.
   — Вот и прекрасно, — сказал Рик. Став спиной к своим спутникам, он убрал бутылку в рюкзак и застегнул «молнию». — Мне все же очень хочется узнать, что же находится в пентхаузе Карлайла и тайнике Данаты.
   — Так, чья теперь очередь? — спросил Конклин. — Кора, ты пойдешь?
   У женщины был такой вид, будто она очень хочет избежать этого неловкого момента, но, поскольку деваться все равно некуда, поскорее сделает то, чего от нее ожидают.
   Когда она удалилась, Бэленджер обратил внимание на какой-то предмет, лежавший на полу. Распухшая от бумаг канцелярская папка.
   — Мы нашли ее в комнатушке позади стойки портье, — пояснил Рик. — На ней оказалась любопытная наклейка, вот мы ее и вытащили. И как раз в этот момент и услышали по рации ваши крики.
   Бэленджер поднял папку и осветил фонарем наклейку. «ПОЛИЦЕЙСКИЕ ДОНЕСЕНИЯ».
   — Да, это заслуживает внимания. — Он принялся листать содержимое.
   — В отелях случается много преступлений, главным образом это воровство, но постояльцы ровным счетом ничего о них не знают, — сказал он. — Гласность вредит бизнесу. Обычно полиция проводит расследования негласно. Эта подшивка начинается с самого последнего по времени случая и...
   Кора громко завизжала.
   Рик мгновенно сорвался с места и метнулся за угол. Бэленджер отстал от него разве что на полшага. За ним спешили Винни и профессор. В свете мечущихся лучей фонарей появилась Кора; она стояла в спущенных джинсах, прижавшись к стене спиной. Смятая салфетка «клинекс» валялась на полу рядом с заполненной наполовину бутылкой. Перепуганная женщина указала дрожащей рукой в дальний конец коридора.
   — Там что-то есть! — сказала она.
   Рик кинулся вперед, готовый загородить жену от любой опасности. «Хороший парень», — подумал Бэленджер. Не отрывая взгляда от неизвестной угрозы, Кора поспешно натянула джинсы и застегнула ремень.
   — Вы что-нибудь видите? — осведомился Конклин.
   — Нет, — ответил Бэленджер, нащупывая оружие под ветровкой.
   — Да! — воскликнул Винни. — Вон там.
   Вдали сверкнули яростью два глаза.
   Чуть выше пола.
   Бэленджер позволил себе немного расслабиться.
   — Еще одно животное.
   В свете фонарей вырисовалась высовывающаяся из-за угла кошачья голова.
   — Черт возьми, еще один кот-альбинос! — воскликнул Рик.
   Животное оскалило зубы и громко зашипело.
   — Похоже, тварь намерена защищать свою территорию, — сказал Винни. — Она нас не боится. Совершенно дикая. И в ярости из-за нашего вторжения.
   — Весит, наверно, фунтов двадцать, — заметил Рик. — С таким количеством крыс голод ему не грозит.
   — В детстве я каждое лето ездил на ферму к бабушке, — сказал Винни. — Там в заброшенном сарае неподалеку обитало множество одичавших кошек. Они сожрали всех мышей, кроликов и сурков на много миль вокруг. Птицы быстро поумнели и перестали прилетать в те места. Тогда кошки принялись за домашнюю птицу. Потом начали охотиться на козлят и...
   — Большое спасибо, — язвительно произнес Конклин. — Мне кажется, что мы получили достаточное представление о твоем детстве.
   — Но что же случилось с кошками? — спросил Бэленджер, словно не слышал предыдущей реплики. Кот-альбинос снова зашипел.
   — Один из фермеров подбросил им отравленное мясо. Без толку. Кошки оказались слишком умными для того, чтобы клюнуть на эту приманку. Тот парень сказал, что насчитал их там самое меньшее полсотни, и был рад, что ему удалось запрыгнуть в автомобиль и смыться оттуда целым и невредимым. Жена соседа утверждала, что они попытались напасть на ее маленькую дочь. В конце концов человек десять окрестных фермеров получили разрешение то ли от местного лесничего, то ли шерифа — не знаю толком от кого — и отправились туда с оружием. Я помню, что выстрелы гремели весь день. Бабушка потом говорила, что слышала, будто они убили больше сотни кошек.