Моррелл Дэвид. Лазутчики

   — А что тут был за крик минуту назад? — снова раздался первый голос. — Как будто кому-то под нос сунули маску Хэллоуина.
   Бэленджер попытался всмотреться в темноту. Он улавливал звук шагов по замусоренному полу, но не видел никакого света.
   Он обернулся к своим спутникам.
   — Кора, звоните 911.
   — Он прав, профессор, — сказал Винни, продолжавший поддерживать Конклина.
   — Мне неважно, будет или не будет чья-то жизнь испорчена из-за появления полиции, — добавил Бэленджер. — Сейчас я хочу всего лишь быть уверенным в том, что жизни удастся сохранить.
   — Вы серьезно думаете?.. — начал было Рик.
   — Кора, — повторил Бэленджер, — звоните.
   Она уже достала телефон и быстро нажала на кнопки. Мужчины сгрудились вокруг нее.
   — Автоответчик, — нахмурившись, сказала женщина. — Проклятый автоответчик.
   — Что? — Бэленджер выхватил у нее телефон.
   — Эй, — прокричал снизу первый голос, — если вы попытаетесь звонить по 911, вас ожидает забавный сюрприз!
   Бэленджер приложил телефон к уху.
   «Из-за необычайно большого количества обращений все наши диспетчеры сейчас заняты. Пожалуйста, подождите, через некоторое время первый же освободившийся сотрудник обязательно ответит вам», — сообщил бесстрастный женский голос.
   — Вы небось не местные, — с отчетливо улавливаемым ехидством прокричал снизу первый голос, — а то знали бы! Об этом говорили по телевидению! На местной девятке-один-один установили новую телефонную систему! Она не работает ни черта! Никто не может туда дозвониться! И ее починят не раньше понедельника. А может, и позже!
   Пошел повтор записи: «Из-за необычайно большого...»
   — Теперь и прямая полицейская линия все время занята! — проорал второй голос. — Меньше чем за полчаса туда не пробьешься!
   — Прогресс! — добавил еще один голос. — Все новое, хитрое и такое сложное, что у меня мозгов не хватает сообразить, каким макаром оно работает!
   Значит, их трое? — подумал Бэленджер.
   — Когда действительно работает! — откликнулся второй голос. — Когда в этом старом заведении вели бизнес, люди знали, как сделать так, чтобы все действовало надежно.
   — Строили на совесть! — заверил первый голос. — Эй, а почему бы вам не рассказать нам побольше о тех золотых ножах и вилках, о которых вы тут трепались?
   Бэленджер вернул телефон Коре.
   — Быстро, запаковывайте вещи. — Теперь он тоже говорил шепотом. — Пассатижи. Скотч. Веревку. Молоток. Аптечку. Все это может нам понадобиться. — Он закрыл нож и сунул в карман, не забыв проверить прищепку. — Готово? Тогда пойдемте.
   — Куда? — Профессор, опиравшийся на Винни и Рика, вздрогнул от боли.
   — В единственном направлении, которое нам осталось. Вниз. Чего нам ни в коем случае нельзя делать, так это оставаться на месте. Пассивность опасна. Пассивность означает верное поражение.

Глава 28

   Теперь впереди шел Бэленджер. Он вернулся в коридор и остановился у пожарного выхода, открыл дверь и осветил фонарем шедшую вниз узкую лестницу со стенами и потолком, украшенными занавесками из паутины. Когда все остальные подтянулись к нему, он расстегнул застежку-"молнию" на ветровке, сунул руку под мышку и достал пистолет.
   — О, Христос, у него оружие! — сказала Кора.
   Рик уставился на него чуть ли не с ненавистью.
   — Кто вы такой?
   — Ваш ангел-хранитель, — ответил Бэленджер. — А теперь прекратите разговоры. Идите как можно тише. Постарайтесь сделать так, чтобы они не могли догадаться, где мы находимся. Свет пока что будет только у меня.
   — Эй! — проорал снизу первый голос. — Я же просил вас рассказать побольше о золотых ножах и вилках.
   Бэленджер шел вниз по узкой лестнице. Он проверял каждую ступеньку, опасаясь, что и эта лестница может обвалиться. За ним следовала Кора, а замыкали шествие Винни и Рик, тащившие на себе профессора. Им, конечно же, не удавалось идти бесшумно. Плечами они терлись о стены. Эхо на лестничной клетке отчетливо усиливало звуки тяжелого дыхания троих мужчин.
   Перед Бэленджером возникла закрытая дверь на площадке — очевидно, это был выход на пятый этаж. Поджидал ли их кто-нибудь за ней? Или выйдет и пойдет следом, когда они продолжат спуск? Чувствуя, что у него кружится голова, как будто он чересчур быстро спустился с огромной высоты, он выключил ручной фонарь и убрал его в висевший на поясе чехол. Затем снял шлем, поднял его перед собой на вытянутой руке на уровне головы. Направив свет фонаря на дверь, он прижался спиной к стене, сунул пистолет за пояс и свободной рукой чуть-чуть приоткрыл дверь. Затем он снова достал оружие и рукояткой пистолета толкнул дверь, чтобы она распахнулась на всю ширину. Если бы за дверью кто-нибудь прятался, он, увидев свет, решил бы, что кто-то сдуру вышел с пожарной лестницы, и попытался бы стукнуть по голове, которой под шлемом на самом деле не было.
   Ничего не произошло.
   Ладони Бэленджера сделались скользкими от пота. В желудке словно застрял огненно-горячий ком. Выглянув за дверь, он увидел пустынный холл. Ничего здесь не казалось неправильным или неуместным. Наклонив голову от накатившей на краткое мгновение слабости, он снова надел каску и направился дальше вниз по лестнице. Следующий марш показался ему еще темнее и теснее, и воздуха здесь, казалось, было заметно меньше.
   Позади то и дело стонал профессор: несмотря на старательную поддержку Винни и Рика, ему было слишком тяжело передвигаться на одной ноге.
   «Слишком громко, — подумал Бэленджер. — От него слишком много шума».
   А потом он услышал другие звуки: шаги одного или нескольких людей, поднимавшихся по лестнице им навстречу.
   — Тс-с-с-с, — прошипел он, обернувшись к остальным, и, остановившись, прислушался. Да, кто-то шел им навстречу, но он не видел света, а это значило, что тот или те, кто производил звуки, все еще находились далеко внизу. И это также значило, что на данный момент они не видели света его собственного фонаря.
   Он увидел очередную дверь — приоткрытую. До нее оставалось десять ступенек. Внезапно он сообразил, что это дверь на четвертый этаж, где Винни провалился сквозь прогнивший пол и где они во второй раз увидели белого кота. Вот, значит, как он туда попал.
   Бэленджер как можно тише преодолел эти десять ступенек, полностью открыл дверь и, испытывая непрерывно нарастающую тревогу, дождался, пока его спутники пройдут в холл. Как только туда втащили профессора, он закрыл дверь и провел всех за угол, на балкон. Когда он погасил фонарь, их окутала почти полная темнота — лишь сквозь стеклянный купол проникал слабый свет луны, еле-еле пробивавшийся между проносившимися облаками.
   — Не двигайтесь, — прошептал он и, высунув из-за угла только руку и часть головы, прицелился в направлении невидимой двери. Мгновения тянулись, словно часы. Бэленджер почувствовал, что у него пересохло во рту, как будто кто-то старательно вытер полотенцем его язык и весь рот изнутри. Ком в желудке делался все горячее и горячее.
   Он услышал осторожные шаги, затем шорох ткани. Увидел слабый проблеск света в щели под дверью. Потом вместо похрустывания мусора под ногами раздался скрип петель. Дверь раскрылась. Холл озарило несколько фонарей. Бэленджер поспешно укрылся за угол.
   — Думаете, что они здесь? — прошептал кто-то.
   — Не похоже, чтобы они были здесь, — немного громче отозвался второй голос.
   — Говорю вам, что они все еще там, наверху, — бросил третий.
   — Тогда чего мы ждем? Пора наконец познакомиться.
   Шаги вновь заскрипели по лестнице вверх. Свет потускнел, а потом и вовсе погас.

Глава 29

   Бэленджер выглянул из-за угла. Дверь они оставили открытой. Ему были видны удаляющиеся пятна света. Как только он сочтет, что эти трое ушли достаточно далеко, то выйдет на лестницу и будет держать под прицелом верхний пролет, обеспечивая прикрытие, а тем временем Винни, Рик и Кора спустят профессора вниз по лестнице в туннель и вытащат из здания. Скоро все закончится, сказал он себе. Они близко. Ужасно близко. Но через полчаса все закончится.
   Теперь он уже не видел ни малейшего отсвета фонарей. Пора двигаться. Он поднял было руку, чтобы включить налобный фонарь, но вдруг застыл на месте. Огненный ком в желудке сменился ледяным, холод мгновенно растекся по жилам, почти лишив его способности двигаться. В темноте скрипнула половица. Не за спиной. Не от его собственного движения или движения кого-то из его спутников. Звук раздался прямо перед ним.
   Он понял, что не все они ушли вверх по лестнице. Кто-то стоял в темноте перед ним.
   В его сознании словно включилась тревожная сирена. Он вспомнил, что, когда заглянул через балюстраду и разговаривал со свистуном, то не увидел никакого света. «В темноте как дома. Нам здесь нравится», — сказали снизу. Что это может означать?
   Снова раздался звук, определенно говоривший о том, что кто-то поблизости переступил с ноги на ногу. Бэленджер прицелился на звук.
   И в ту же секунду его ударили чем-то твердым по руке. От неожиданности боль показалась особенно резкой, он не смог сдержать стон. Оружие сразу вырвали из руки. Затем он получил удар в живот, от которого сложился пополам и утратил способность дышать. В следующее мгновение его резкой подсечкой сбили с ног. Он упал, ударился головой в шлеме об пол, тут же получил пинок в бок, от которого перевернулся и уткнулся в стену.
   — Я его сделал! — раздался громкий голос.
   — Кто это сказал? — испуганно воскликнула Кора.
   — И раздобыл кое-что еще! Пушку!
   Бэленджер услышал звук отводимого затвора — кто-то проверял, есть ли в патроннике патрон. Черт побери, они умеют обращаться с огнестрельным оружием.
   — Франк, — проговорил профессор. — Что случилось? — Во мраке его голос прозвучал совсем слабо и беспомощно. — Вы ранены?
   Вниз по лестнице прогрохотали торопливые шаги. На балкон вышли два человека. Но как ни всматривался Бэленджер, щуря слезящиеся от боли глаза, он все равно не видел света. «Неужели я ослеп?» — испуганно подумал он.
   — Обалдеть можно!
   — Я же вам говорил, что от этого будет толк.
   — Ты меня обскакал, — откликнулся третий голос. — Ну-ка, я дам ему пинка, чтобы сравняться.
   — Как только мы разберемся, кто есть кто и что к чему.
   "Почему же я не вижу света их фонарей? — отчаянно гадал Бэленджер. — Что случилось с моей головой? «В темноте как дома. Нам здесь нравится».
   — Что вам нужно? — выкрикнул Рик.
   — Чтобы ты заткнулся! — рявкнул первый голос.
   Бэленджер услышал стон. Кто-то тяжело рухнул на пол. Неужели Рик?
   — Мне ты не позволил даже пальцем их тронуть, — обиженно заявил третий голос, — а сам только и знаешь, что ласкать их.
   — Ладно, ладно, отыграешься на следующем, кто не будет слушаться.
   У Бэленджера разболелась голова. Ему казалось, что темнота окутывает его, словно паутина муху.
   — Ой! — взвизгнула Кора. — Ко мне кто-то прикоснулся!
   — Да здесь только мы, призраки.
   — Эй вы, все! Живо ложитесь на пол! — скомандовал кто-то из нападавших.
   — Вы слышали?! — подхватил второй. — На пол!
   Винни застонал и упал. А потом завопил от боли профессор — его уже никто не поддерживал, и он рухнул всей своей тяжестью.
   — Снимайте мешки! — приказал первый голос.
   — Прекратите трогать меня! — завопила Кора.
   — Делай, что тебе говорят!
   Бэленджер услышал звук снимаемых рюкзаков.
   — И ты тоже, герой! — приказал первый голос.
   Бэленджер безошибочно узнал металлический предмет, ткнувшийся ему в плечо. Двигаясь со всей быстротой, какую позволяли его ушибленные живот и бок, он выскользнул из лямок.
   — Ну, посмотрим, что нам принесли. — В голосе слышалось прямо-таки детское вожделение.
   Раздались звуки расстегиваемых «молний», вещи посыпались на пол.
   — Веревка, скотч, фомка, лизерменовские пассатижи, пояса с подвесками, молоток, рации, строительные каски, фонари на башку, фонари простые и к ним чуть не тонна батареек. Какие-то приборы — черт знает для чего. Черт возьми, с таким припасом умный человек мог бы открыть хорошую лавку, — заявил третий голос.
   — Аптечка. Свечи. Спички. О, смотрите, конфеты! — восхитился второй.
   Смотрите? Он сказал смотрите. До Бэленджера начал доходить смысл происходившего. Он услышал треск разрываемого пакета и звук жеванья.
   — Бутылки с водой. А что в тех, других бутылках?
   Послышался звук отвинчиваемой крышки.
   — Пахнет, как... моча. Эти козлы таскают с собой мочу в бутылках!
   — Еще одна пушка! — сообщил третий голос. — Какого... Не, это фигня. Это поганый водный пистолет.
   Кто-то громко шмыгнул носом.
   — Уксус? — снова сказал третий. — У тебя там уксус? Это еще глупее, чем таскать мочу.
   — Моча и уксус, — подытожил первый голос.
   — Ножи. Целая куча ножей.
   Бэленджер почувствовал чью-то руку в кармане джинсов. Прежде чем он успел пошевелиться, его нож выхватили из кармана. Затем из кармашка на поясе вынули запасную обойму.
   — Да, настоящий хозяйственный магазин, — подытожил первый голос. — А может, еще и оружейный.
   Бэленджера продолжали грубо обыскивать.
   — Сотовый телефон.
   — И я нашел еще один. Да они все при телефонах.
   — Перестаньте меня лапать! — потребовала Кора.
   — Ну, должны же мы убедиться, что у тебя нет оружия.
   — В трусах?
   — Оставьте ее в покое! — произнес Рик и тут же застонал. — О господи, мой нос. Вы сломали мне нос.
   — Для того и делалось, — рассудительно отозвался третий голос. — У кого-нибудь еще есть жалобы?
   Вновь воцарилось молчание, нарушаемое лишь воем ветра высоко наверху.
   — А теперь вы нам немного поможете, — велел первый голос. — Ну-ка, каждый, протяните руки вперед.
   Бэленджер услышал негромкие звуки шевеления.
   — Эй, не заставляйте меня повторять!
   Движения определенно стали быстрее. Бэленджер вытянул руки перед собой. Правая, по которой пришелся удар, болела, но по крайней мере ему казалось, что кости целы.
   — Теперь сложите ладони вместе, — продолжал командовать первый голос.
   Бэленджер знал, что сейчас последует. Ему уже пришлось однажды пройти через подобное мучительное испытание, с той лишь разницей, что тогда было темно из-за мешка, надетого на голову. Тот случай до сих пор повторялся в его ночных кошмарах. Ему хотелось кричать, бороться. Но он был бессилен. Он чувствовал, что его одежда понемногу пропитывается потом, и изо всех сил старался дышать медленно и неглубоко, чтобы не перенасытить кровь кислородом.
   Шаги приблизились. Он напрягся, чтобы не пошевелиться, ожидая удара по голове. Но вместо этого почувствовал прикосновение липкого скотча к запястьям, услышал характерный звук разматываемого рулона клейкой ленты. Она все туже и туже стягивала его запястья.
   — Это вас задержит на некоторое время, — произнес второй голос.
   Шаги удалились.
   — Что вы делаете? — испуганно спросила Кора.
   — Заткнись и лежи смирно, а не то я опять запущу руку к тебе в трусы.
   И опять тишина. Лишь резкое дыхание испуганной женщины и неприятный скрип разматываемого скотча.
   — Кто следующий? Как насчет парнишки со сломанным носом?
   И снова затрещала разматываемая клейкая лента.
   — Теперь ты, приятель.
   Бэленджер не знал, о ком шла речь: то ли о Винни, то ли о профессоре.
   — Эй, старикан, похоже, вырубился, — сказал второй голос.
   От боли, когда он упал и ударился раненой ногой об пол, подумал Бэленджер. Ярость помогла ему отвлечься от все усиливавшегося страха, от ужасной, обессиливавшей иллюзии вонючего мешка, надетого на голову.
   — Ну, этот-то нам, наверно, ничего сделать не сможет, — предположил третий голос.
   — Все равно, свяжи ему руки.
   Профессор застонал.
   — Вот и прекрасно, — заявил первый голос. — А теперь можно зажечь свет.

Глава 30

   Бэленджер почувствовал движение воздуха около лица, затем прикосновение руки к его шлему. Внезапно вспыхнувший свет собственного налобного фонарика заставил его прищуриться. Первым, что он увидел, оказался широкий пояс с большой пряжкой. За пояс был засунут обрезок трубы. «Этим-то он меня и огрел», — решил Бэленджер. Темная рабочая матерчатая куртка.
   Зажглись и другие фонари, кроме того, что находился на шлеме профессора. Лучи, направленные в разные стороны, осветили троих молодых парней. Еще не успев поднять глаза, Бэленджер услышал испуганное восклицание Коры. А потом и сам разглядел такое, от чего показалось, будто ему в основание черепа вонзилась ледяная игла.
   Все трое носили очки ночного видения, отчего их облик сразу наводил на мысли о каком-нибудь научно-фантастическом триллере: массивные бинокли, которые, казалось, росли прямо из лиц. «В темноте как дома. Нам здесь нравится. О, смотрите, конфеты».
   — Удивлен? — спросил обладатель первого голоса.
   Бэленджер был удивлен, но скорее другим. «Первый» оказался высоким мускулистым мужчиной, телосложение которого еще усиливало его сходство с кибернетическим андроидом из кинофильмов. Гладко выбритый череп, лицо и часть шеи, видневшаяся из-под куртки, были сплошь покрыты красными, синими, фиолетовыми и зелеными разводами татуировок, образующими сложный беспредметный узор.
   — Чего вылупился? — спросил он.
   — Очки, — соврал Бэленджер.
   — Что, клево, а? Тут базарили, что лет десять назад они стоили целое состояние, и, кроме армии, их никто не видел. А теперь покупай не хочу на армейской распродаже.
   — В них можно хоть гоняться за Бэмби, хоть шпионить за соседями, — подхватил второй.
   Бэленджер скосил глаза влево и увидел так же одетого, но не так сильно накачанного парня, стаскивавшего с головы очки. Вся его левая щека была покрыта сеткой шрамов от ожога; шрамы были такими же белыми, как шкура пятиногого кота-альбиноса. Этому Бэленджер на первый взгляд дал лет двадцать. Его голова тоже была начисто выбрита, но татуировок видно не было.
   — Не поверишь — все видно, — добавил третий, стоявший между Риком и профессором, тоже снимая очки. От них на лице вокруг глаз остались красные круги. Он тоже был хорошо сложен, но по сравнению со своими компаньонами казался чуть ли не щуплым. И ростом он был поменьше — первые двое, похоже, имели заметно больше шести футов росту. В отличие от остальных, у него были волосы, хотя и коротко, по-военному, подстриженные. — С ними мы полные хозяева ночи.
   — Круто. Все зеленое. — Переплетающиеся, словно змеи, татуировки первого парня заходили даже на веки. — Я сразу вспоминаю ту песню. «Как непросто быть зеленым», — пропел он.
   — Да, тогда было время что надо, — перебил его третий парень. — Смотри себе «Улицу Сезам» и ни о чем на свете не думай.
   — Когда это, мать твою, ты смотрел «Улицу Сезам»?
   «Как быстро они говорят... Похоже, что это под действием наркотиков», — подумал Бэленджер. Ему то и дело приходилось одергивать себя, чтобы не допустить мышечной дрожи. «Как это было в прошлый раз, — думал он. — Если я позволю страху овладеть мною, то все пропало. Пассивность означает поражение».
   — А теперь самое время познакомиться, — объявил первый. — Чтобы наши новые друзья могли попробовать присоединиться к нам, раз уж получился такой, как говорится, шведский синдром. Это ведь так называется? — спросил он, обращаясь определенно к лежавшему перед ним Бэленджеру.
   — Стокгольмский синдром, — ответил Бэленджер.
   Первый с силой пнул его по левой ноге.
   Бэленджер поджал ногу и застонал.
   — Тебя, мать твою, никто не спрашивает! — рявкнул первый. — Я точно знаю, что в той киношке Кевина Спэйси, которую мы тогда смотрели, говорили про шведский синдром.
   — "Переговорщик", — напомнил второй.
   — Она так называлась, да? Я запомнил только, что там были заложники, которые все пытались закорешиться с теми, кто их повязал. А может, про шведский синдром говорили в другом кино. Это ведь шведский синдром, верно?
   — Верно, — отозвался Бэленджер.
   — Ну вот, а я что говорил. Так что давайте знакомиться. Меня зовут Тод. А это...
   — Мэк, — сказал парень со следом от ожога на щеке.
   — Меня можете называть Джи Ди, — представился младший, стриженный по-военному. Ему было лет восемнадцать.
   — А ты?.. — спросил Тод, глядя на Бэленджера.
   — Франк.
   Тод перевел взгляд на остальных, лежавших на полу.
   — Винни.
   — Рик. — Из-за сломанного носа голос Рика звучал так, словно у него был ужасный насморк.
   — А тебя как зовут, лапочка? — обратился Мэк к Коре. При этом он потер бритое темя с таким видом, будто это доставляло ему эротическое удовольствие.
   — Кора.
   — Миленькое имечко.
   — А старпера как кличут? — полюбопытствовал Джи Ди.
   — Боб. Его зовут Боб. — У Бэленджера от жалости сжалось сердце, когда он взглянул на профессора, лежавшего в полубессознательном состоянии с голой ногой, замотанной скотчем и покрытой коркой запекшейся крови.
   — Очень приятно было познакомиться. Мы все очень рады, что вы сможете принять участие в нашей вечеринке. Есть вопросы?
   Никто не отозвался.
   — Валяйте, валяйте. Я уверен, что вопросы у вас есть. Сейчас для них самое время. Спросите меня о чем-нибудь. Я не кусаюсь.
   Мэк и Джи Ди захихикали.
   — Франк, — сказал Тод, — задай мне вопрос.
   — Вы видели, как мы спускались в люк?
   — Угу. Мы давно думали, как попасть в этот чертов дом. Проклятущие железные двери и ставни ну никак не хотели открываться. Стены толстенные; чтобы проломить дыру, пришлось бы наделать столько шума, что любители стучать копам сразу же засуетились бы. Копы влезли бы в нашудыру и раньше нас потырили бы отсюда все мало-мальски стоящее.
   — Или же тот парень, который тут шляется, — добавил Джи Ди. Из всех троих лишь его лицо не вызывало у Бэленджера ощущения мороза по коже.
   — Парень? — спросил Винни.
   — О, смотри, ледок-то подтаивает. Вот и еще один вопрос. Да, парень, — сказал Тод. Когда он говорил или шевелился, все его татуировки приходили в движение.
   — Мы видели его здесь две ночи подряд, — добавил Мэк, отводя наконец взгляд от Коры.
   — И что же он делал? — спросил Бэленджер. «Нужно занять их разговором, — подумал он. — Пока они говорят, можно их не слишком бояться».
   — Просто шлялся вокруг дома. Осматривал стены и места, через которые можно было бы залезть внутрь. А мы сидели в траве на той стороне улицы и секли за ним через очки. Похоже, смотрел, все ли заперто.
   — Может быть, это охранник.
   — В Эсбёри-Парке, на самом берегу? — бросил Мэк. — Не смеши меня.
   — Но он был не такой, как мы, — встрял Джи Ди. — Тот парень был одет в костюм при галстуке и в плащ. Все, как положено.
   — Тогда он, возможно, работает на компанию сборщиков утиля? — предположил Бэленджер.
   — Ты что, хочешь сказать, что та чушь, которую ты нес, была правдой!
   — Через неделю отсюда вычистят все до последнего гвоздя. А потом разнесут дом.
   — Тогда, допустим, вы и впрямь очень вовремя показали нам удобный путь. Ну, еще вопросы будут? Ваш шанс. Вопросы? Вопросы?
   Бэленджер мотнул головой в сторону профессора.
   — Можно мне подойти и взглянуть на него?
   — Нет. Да и что ты мог бы для него сделать?
   — Ну, для начала, если у него сердечный приступ, я мог бы оказать ему помощь.
   — Дуть в рот, и все такое?
   — Да.
   — Ты, парень, наверно, будешь посмелее меня.
   — По крайней мере, я мог бы устроить его поудобнее. Он лежит на раненой ноге.
   — Перевернуть его на спину? Ты думаешь, что это будет полезно?
   Бэленджер промолчал.
   — Черт возьми, если это все, что тебя тревожит... — Джи Ди подошел к профессору и перевернул его на спину.
   Профессор застонал. Движение вывело его из состояния забытья; он медленно повернул голову сначала в одну сторону, потом в другую, потом открыл глаза и, сильно прищурив глаза, чтобы сфокусировать зрение, испуганно уставился на троих незнакомых мужчин.
   — Ну вот, а ты боялся, — сказал Мэк.
   — Вопросы? Вопросы? — в очередной раз повторил Тод. — Нет? Прекрасно. У вас был шанс. Теперь настала моя очередь. Сейчас будет мой вопрос. Вы готовы? Вопрос будет непростой. Вы уверены, что все готовы?
   Молчание.
   — Как нам выбрать, кого из вас убить?

1:00

Глава 31

   Бэленджер уставился на часы Тода, стараясь отделить, дистанцировать рассудок от испытываемых эмоций. Парень носил часы спортивного образца с несколькими циферблатами, обтянутые черной резиной. Чуть заметно изменив положение головы, Бэленджер смог разглядеть, что часы показывали пять минут второго. Сердце у него билось с такой силой, что, казалось, полностью занимало весь объем грудной клетки.
   — Так кого же? — продолжал издеваться Тод. — Есть предложения? Нет? Тогда я думаю, что нужно попросить Джи Ди выбрать.
   — Непростой выбор, — отозвался Джи Ди. — Ну-ка, посмотрим... Эни, мени... Мо!
   Он резким движением вздернул Рика на ноги, упершись локтем в затылок, пригнул ему голову и, схватив сзади за пояс, поволок к перилам балкона.
   — Нет! — закричала Кора.
   Рик нечленораздельно завопил. Но когда беспомощная жертва уже должна была перевалиться через ограждение, Джи Ди дернул Рика за пояс и снова швырнул на пол балкона.
   Кора в ужасе прижимала ко рту связанные скотчем руки. Лицо Рика сделалось совсем пепельно-серым. Его грудь часто и высоко вздымалась — он отчаянно хватал ртом воздух, от чего страх еще больше усиливался.