Москвина Татьяна Владимировна. Энциклопедия русской жизни

   Завалились мы в коварную щель времен. В этой щели хорошо ставить на театре Островского с Достоевским, реконструировать балеты Петипа и писать философские трактаты. Но если вместо точного времени вам предлагают прослушать сообщение об «интересной информации», то ясно: самой трагической фигурой в этом городе будет человек, решивший понять, где дворники. Он узнает много интересной информации. Где дворники, он не узнает никогда.
   Как остро, как сильно не хочется никакого губернатора вообще. Товарищ Москва! Вместо одного марионеточного губернатора вышли нам хотя бы десять тысяч дворников - тебе по деньгам даже экономия будет. Надежда слабая - не вышлют. Чувствую сердцем: не зря в Москве притихли, опять там какая-то поганка заворачивается.
   Ну а с другой стороны, нас, детей и внуков блокады, голыми руками не возьмешь. У нас соль и спички еще с 1991 года. май
   P. S. Напоминаю, гто на губернаторских выборах в Петербурге 2000 года Валентина Матвиенко снагала была выдвинута кандидатом, а затем отказалась от угастия в выборной гонке ввиду явной неизбираемости.

СЕМЕРО СМЕЛЫХ

   Комиссары президента должны показать нам, как закаляется сталь. Но вряд ли это полугится
   Поведение загадочного и немногословного президента продолжает вызывать всполохи странных и противоречивых чувств. С одной стороны, не может не позабавить то хрустальное презрение, с которым Путин игнорирует блефмейстера Б. А. Березовского, вынужденного плясать тарантеллу по тропам передвижения президента в надежде на высочайшее внимание. Березовский - это мираж, который исчезает, если только хорошенько сморгнуть.
   С другой стороны, хрусталь высокого презрения никак не срабатывает в случае с кинематографистами, которые никак не могут создавать картины без родимого Госкино. Подобно анекдотической теще, Госкино вызвало бурю нежных чувств лишь в момент погребения. Михалков и Рязанов (их уже так запросто не сморгнешь) и в страшных снах будут являться и стенать.
   Видимо, нам предстоит созерцать долгий путь познания Президентом реальности, в конце которого он поймет: не все то истина, что пукнул Греф. Этот великий алхимик Греф, который, подобно чародею Мерлину, сидит где-то в башне и пишет, пишет новые горькие страницы страдальческой летописи русских экономических программ.
   Не сомневаюсь, умен, трудолюбив и всем хорош Греф. Но как приучила нас КПСС писать и читать экономические программы, как отравила мозги идеей научного коммунизма, т. е. бредятины «по правилам», так и бродит по артериям коллективного интеллекта эта отрава.
   Смена интуитивиста Ельцина на логика Путина еще принесет сюрпризы. Петербургская рассудочность еще споткнется о телегу жизни. Судя но всему, долгими и скорбными ночами Путин размышляет над картой России. И какое исторически-географическое дерзание видно в громовом решении о Семи представителях президента!
   Хаотический и неопрятный кошмар республик, областей, регионов нарезан, как это принято в СМИ-прогнозах погоды, на четкие ломти. Дальний Восток, Сибирь, Урал, Поволжье, Центральный округ, Северо-Запад - и особо выделен проклятый аппендикс Кавказа. Семь Симеонов, Семеро смелых, семь раз отмерь - один отрежь, семь комиссаров Президента должны показать нам, как закаляется сталь. Мечта молодых властителей - стальная вертикаль власти.
   По всему видно, как мало друзей у Путина, а теперь их и взять будет неоткуда. Будь у него друзей побольше, особо любимому другу он мог бы вырезать из какого-нибудь округа приятный такой Курортный округ с центром в Сочи. Конечно, тогда комиссар-посол-спортсмен Драчевский, получивший планету Сибирь, где тайга по сю пору скрывает раскольничьи скиты и колонии дезертиров с Великой Отечественной, мог бы возроптать. Но Президент на все ропоты отвечает усилением свинцового балтийского блеска в глазах, так что риск был невелик.
   Вялотекущая шизофрения скучной эпической перебранки регионов с центром и между собой сменяется маниакальным психозом подлинной Драмы! История прибытия, бытия и отбытия Семи Комиссаров Президента будет достойна кисти если не Шекспира, то уж Щедрина и Островского - точно. Интересно: через сколько лет, ошибок, скандалов, мучений наступит прозрение и наши Семеро смелых поймут главное-то, что хорошо понимали царские генерал-губернаторы и что помогло России, стране, к разумной жизни непригодной, держаться на плаву.
   Это главное в изобилии рассыпано по собранию русских пословиц и гласит, что выше лба уши не растут; гладко было на бумаге, да забыли про овраги; не буди лихо, пока оно тихо; а башмак стопчется по ноге.
   Это главное известно здравомыслящим людям - не ходит жизнь по закону. Не ходит - и все тут. Ее, жизнь, слушать и слышать надо, ограждать от истребления, осторожно поправлять, бережно культивировать. Иногда лучше дать ей спокойно расти, а не втискивать в границы схем. Как идиотически-трогательно звучат речи о том, что, дескать, «наконец Кириенко в Поволжье осуществит все свои замыслы, которые злой рок не давал ему осуществить». Миллионы людей, родившихся на Волге, родились исключительно для того, чтобы увидеть, как Кириенко осуществляет замыслы. Не много ли чести отдельно взятому образу и подобию в лице Кириенко?
   Башмак стопчется по ноге. Замыслы не осуществятся. Среда заест комиссаров. Они спрячут в комод маузеры. Завещают внукам экономические программы и стихи, написанные ночью, во время бессонницы после очередной битвы за Конституцию. Сыновья комиссаров женятся на дочках городничих. В мире абстракций идея противовеса местного произвола высшей властью закономерна и верна. Но думать, будто семь человек справятся с волями десятков тысяч, - наивно.
   «Лейся песня на просторе, не горюй, не плачь, жена! Штурмовать далеко море посылает нас страна!» (2 раза). Музыка из к/ф «Семеро смелых». июнь

НЕМАЯ ВЛАСТЬ

   Кремль проиграл олигархам в гетыре дня и с разгромным сгетом
   За четыре июньских дня, проведенных медиамагна-том Владимиром Гусинским в тюрьме по подозрению в мошенничестве, совокупный ор журналистов, юристов и юмористов уверил отечество, что Генеральная прокуратура свершила 37-й год, холокост и распятие Христа одномоментно. Если бы при этом в информпо-токах не публиковались факты биографии Гусинского и не мелькали его фотографии, то несведущий человек и впрямь мог бы подумать, что Гусинский есть псевдоним Дон Кихота Ламанчского. Так орали, что надорвались. Вздумай Генпрокуратура прищучить следующего олигарха, на него пара бы не хватило - весь ушел в свисток. Свисток был слышен с неделю, потом стих. Все желающие ухватили свой кусочек от пирога эфемерной славы, сопровождающей раскрутку всякого крупного скандала. Водопады красноречия превратились в ручеек. Дымы демагогии по-рассеялись. И обнаружилась интересная картина.
   Оказалось, что у государства нет средств массовой информации. Нет не только телевидения или радиостанции, но даже какой-нибудь завалящей газетки или журнальчика. Везде сидят хорошо обученные орды вполне образованных и говорливых профессионалов, которые не в состоянии произнести слово «Кремль» без дрожи отвращения или гримасы иронии. Все они нацелены на разоблачение и развенчание власти. Безразлично, есть или нет смысл и справедливость в действиях властей - они обречены, что называется, по факту. Вот уж действительно ирония истории: государство, некогда безраздельно владевшее всеми средствами информации, нынче не имеет ни одного! Немая власть. Власть, чье жалкое бормотание обрывает на полуслове любой репортер...
   Кто виноват? Да сам Кремль и виноват. Чем он занимался, когда ловкие люди распределяли между собой вышеупомянутые средства? Неужто Кремль полагает, что сегодня кто-то за бесплатно будет сражаться за его интересы и создавать в массах его привлекательный облик? Нет, придется кремлевским курантам раскошеливаться и перекупать у олигархов их информационные войска. Другого пути нет. Для неспешного выращивания корпуса публицистов, преданных идее укрепления государства и увеличения авторитета власти, понадобились бы годы, да и сомнительно, чтоб из нынешнего поколения пофигистов такой корпус удалось бы сформировать. Придется покупать этих нынешних, боевых, которые собаку съели на информационных войнах. И покупать задорого. Из внебюджетных средств, припасенных на самый экстренный случай. Более экстренного случая и не подберешь.
   Силы уж больно неравны: с одной стороны, Киселе-вы-Доренки, с их трубными иерихонскими голосами, готовые лепить афоризмы сутками, с другой - наша вечно косноязычная власть, не способная объяснить самых простых и очевидных своих поступков и страшно конфузящаяся перед каждой общественной истерией. Следует на каждого Доренку иметь свою анти-Доренку, которой и поручить овладение классической и новейшей демагогией. Этот анти-Киселев и мог бы разъяснить замороченному обществу, что это абсолютно не его, общества, дело - решать, какая мера пресечения чрезмерна для подозреваемого лица, а какая нет.
   Что до меня, то я по женской эмоциональности для справедливых решений по этой части не гожусь. Хитрые, злые и лживые физиономии разного сорта формальных и неформальных властителей вызывают у меня только одну мысль - что на свете есть немало лиц, в отношении которых никакая мера пресечения мне не показалась бы чрезмерной. Таких психов, как я, и близко нельзя подпускать к власти. Мне нравится, как поступали с зарвавшимися казнокрадами Петр I и Екатерина II, эта дивная парочка русской истории. Ну так что ж теперь поделаешь! Нынче кнутом нельзя, нынче надо разговаривать, объясняться, растолковывать. Демократия-с.
   Значит, немая власть обязана как-то вылечиться от недуга и обрести крепкий и внятный язык. Несколько сбавить самомнения - кремлевские люди убеждены, что сами сильны в демагогии, тогда как они совершенно ею не владеют, - и язык этот тихо переманить. Власть не имеет права производить впечатление глухонемого паралитика, который здоров только кинематографистов обижать, а телекомментаторы не должны творить суд и писать историю. Иначе вместо реальности мы начинаем жить внутри информационного кошмара, для которого жизнь человеческая - не более чем подбор картинок и слов (что покажешь - то и есть, что скажешь - тому и верят).
   Доказал же всей жизнью герой нашего времени Гусинский, что самое дорогое и полезное ископаемое - вовсе не алюминий или нефть, а эфир.
   Наши «олигархи», как правило, люди малоприятные во всех отношениях, но не глупые. И Кремлю, прежде чем объявлять им войну, можно было бы кое-чему у них выучиться.
   Ну, хотя бы для того, чтоб не проигрывать матч «Кремль-олигархи» в четыре дня и с таким разгромным счетом. Ей-богу, скука смотреть. июль

ЧЕРЕЗ ЗАПАД НА ВОСТОК

   Москва, запах жирной баранины, шитый золотом халат, корейско-японский визит Путина В. В.
   Таинственная фирма, занимающаяся, по ее словам, производством мороженого, пригласила гостей Московского кинофестиваля на пышный загородный прием в восточном духе. И выгодное это, оказывается, дело - мороженое, кто бы мог подумать. На гектаре земли, расположенной где-то в лесах у Волоколамского шоссе, накрыли нам столы с яствами. В казанах фырчал узбекский плов нескольких сортов. Взлетали воздушные шары расцветки российского флага. С эстрады звучала успокоительная восточная музыка. А главное, гостей облачили в даровые халаты, бархатные, шитые золотом, - синие для мужчин, малиновые для женщин.
   Да! Радиотелефон, конечно, придает мужчине вид востребованности. Но ничто так не украшает его, как восточный халат. Все мгновенно обратились в падишахов и визирей, и стала видна истина: вот он, наш магистральный путь - через Запад на Восток.
   Мое основное июльское впечатление от Москвы: ласковые и неумолимые волны Азии захлестнули ее приливом, и она стала большим курортным азиатским городом, для местного колорита приодетым в «евростан-дарт». Если европеец находит порой Москву и Россию недостаточно «комильфо», азиатов она вполне устраивает. В глазах Востока мы - приличная цивилизация, не бедная, не грязная, не разбойничья. Можно жить, можно торговать. Русские - умные, хитрые, сложные люди с заверченной судьбой - могут пугать Запад своей «непредсказуемостью», а Восток их прекрасно расщелкивает и нисколько не боится.
   По отношению к Востоку у нас нет никаких комплексов неполноценности, и наоборот. Взаимоотношения простые и ясные - кто кого артистичней объегорит, и притом без злобы. Азиатский бизнес процветает и делает это не через силу и только ради денег, как основная масса бизнеса западного, а в хорошем настроении и с удовольствием. Процветает и все, удачно освоившее восточный колорит.
   Москва покрыта сетью относительно дешевых японских ресторанов, пользующихся бешеной популярностью. В обеденное время там стоит очередь. Провалилось русское бистро с его черствыми кулебяками и морсом клюквенным. Пошатнулся господин великий гамбургер. Люди, воспитанные на колбасе с жареной картошкой, со стонами наслаждения поглощают сырую рыбу с рисом и счастливы избавиться наконец от ненавистных западных вилок.
   Сообразительные «Елки-палки» отгрохали огро-менную стекляшку на Пушкинской площади с едой В узбекском стиле - плов, чебуреки, мясо на выбор, которое вам тут же испекут, и у них тоже в обед длинная очередь.
   Вместо фальшивого американского оскала здесь встречают гостей нежной и коварной улыбкой, причем официанты явно русского происхождения навострились улыбаться точно так же, как их восточные коллеги. Русский рот, с трудом растягивающийся в ненавистную гримасу западной приветливости, охотно и уверенно складывается в тонкую, лукавую усмешку Востока.
   То ли корейско-японский визит Путина Владимира Владимировича так взбодрил и обнадежил людей Востока, то ли количество перешло в качество, но азиатское лицо Москвы сделалось совсем уж недвусмысленным и очевидным.
   Я-то давно как увидела первые шаги русского «евро-стандарта», так сразу и сказала: наваждение шайтана. Не привьется это у нас. Затоскуем, заплачем, станем биться головой об белые стены. Нет!
   Как говорилось в сказке «Цветик-семицветик»: «Лети, лети, лепесток, через Запад на Восток!» Туда, туда, где шитый золотом бархат, запах жирной баранины, неспешный разговор, плеск фонтана, несчитаное время; или туда, где чайная церемония, ветка сакуры и честь самурая. Подальше от западной скучищи.
   Русские могут вынести все, кроме скуки. август

ПЛОХИЕ КОМЕДИАНТЫ

   Прав тот, кто, завидев неутешное горе ближнего, плагет вместе с ним, а не стоит в отдалении, сурово поигрывая скулами
   В1912 году, под бравурные марши и восторженные приветствия тогдашних СМИ, «непотопляемый» «Титаник» гордо отправился в плавание. Вызов, который юная технократическая цивилизация, порожденная высокомерным человеческим интеллектом, бросила Природе и Провидению, был принят. Недвусмысленный ответ насчет «непотопляемых» кораблей получен. Катастрофы - неотменимая и неминуемая часть технократической цивилизации, и с ее успехами их число будет только возрастать, а не уменьшаться.
   Я эту цивилизацию, глупую и воинственную, не люблю. Я за то, чтобы люди строили церкви и музыкальные школы, а не огромные подлодки, и нефть считаю чистым беспримесным злом. Но всех нас, не спро-сясь, в эту чертову карусель впаяли крепко и насмерть. А поскольку Россия, как в свое время заметил В. И. Ленин, есть «слабое звено в цепи империализма» (т. е. слабое звено в цепи цивилизации), то все ужасы и провалы цивилизации заметны в ней особо рельефно и могуче. Они не смягчены решительно ничем: ни игрой ума, ни ловкостью рук, ни соблюдением правил техники безопасности, ни артистизмом властей, ни круглыми страховыми суммами. Никаких теплых покровов и цветастых флеров.
   В России человек находится совсем уж в непосредственной близости от того, что древние греки именовали словом «рок» и чему даже в их виртуозной мифологии и философии не было никаких объяснений. Греческий «рок» означает примерно следующее: человек располагает свободной волей и живет, с ней сообразуясь, пока, например, не решит 8 августа 2000 года около шести часов вечера купить себе пачку «Мальборо» в подземном переходе на Пушкинской площади в г. Москва. Глубинный ужас этого факта нельзя по-настоящему осознать. Нет возможности жить тому, кто в каждом мгновении жизни видел бы приближенье катастрофы. И вот для того, чтобы мы все скопом не сошли с ума, нам и дан чудесный дар забвенья. И еще нам, с той же целью, даны представители власти.
   Ведь исправить технократическую цивилизацию ни и один присест, ни в сто тысяч присестов не получится. Более того: подавляющее большинство людей даже не В силах постичь ее устройство. Что там за таинственные «фидеры» полыхают в Останкинской башне и что за отсеки затоплены на подлодке «Курск» - бог весть! Ясно одно: горим и тонем. И тут физиономии наших властителей как нельзя кстати. Так уж они у нас подобрались, прямо голова к голове, и Цицероны у них с языка слетают стаями. Сразу понятно, кто виноват, на кого валить, кого ненавидеть. Удобно и просто.
   Конечно, когда ошарашенные телевизионщики спрашивают Юрия Лужкова, екнется Останкинская телебашня или нет, а он отвечает: «Уровень устойчивости при определенных обстоятельствах может быть подвержен разным колебаниям» (вместо простого человеческого: «А хрен его знает»), зло берет на хроническое неумение вести себя достойно моменту и на отважное презрение к нормам русской речи. Но, положа руку на сердце, разве Лужков виноват в этом символическом факеле над Москвой? Нет, не больше, чем любой из нас.
   Конечно, всегда тяжело глядеть на Валентину Матвиенко, а в истории с раздачей денег семьям погибших на «Курске» тяжесть достигла болезненной степени. «Я посмотрела сегодня, как живут семьи подводников, - сообщила она нам слегка дрожащим голосом примадонны художественной самодеятельности клуба железнодорожников. - У меня НЕТ СЛОВ...» И вздохнула. Что ж, если у Валентины Матвиенко «нет слов», она может обратиться ко мне. Я с удовольствием сообщу ей несколько хороших русских слов, с помощью которых вице-премьер по социальным вопросам расскажет, как живет аварийная, барачная, нищая, долбаная Россия, состояние и нужды которой она обязана знать, как свои пять наманикюренных пальцев, а не закатывать круглые глаза под накрашенные веки. Но, опять-таки, разве эта растерянная и неумелая товарищ вице-премьер ответственна за состояние ВМФ, трагедию «Курска», быт военнослужащих и т. д.? Нет. Этот котлован рыли долго и сообща.
   Конечно, президент мало чем порадовал своих избирателей в августе. Величавости он еще не нажил, артистизма, столь необходимого демократическому лидеру, в нем маловато, а стиль постоянного «подавления эмоций» наводит на подозрения, что этих эмоций нет вообще. И может, прав тот, кто, завидев неутешное горе ближнего, плачет вместе с ним, а не стоит в отдалении, сурово поигрывая скулами? Тем не менее наш невезучий, «нефартовый» Президент вряд ли повинен в эффектной агонии технократического двадцатого века, который на просторах России обернулся своей самой безобразной и варварской рожей. Такой, значит, рок у Путина - в чужом пиру похмелье принимать.
   Нами «правят» обыкновенные люди, не более слабые и глупые, чем большинство россиян, но и не менее. Валить на них свое горе, свои страхи и свою ненависть - это простая психологическая уловка. Я не питаю к ним жалости, поскольку за возвышенное положение надо платить. Не виню во всех бедах и несчастьях страны, поскольку сущность происходящего кажется мне куда более сложной, чем «власти гадят - народ страдает». Но я чувствую себя внутри некоторой трагедии и в этой трагедии составляю вместе с миллионами граждан некий «хор». И вот мы с гражданами играем, по-моему, хорошо, ответственно и с душой.
   А люди власти, будучи постоянно на авансцене, играют неважно. Плохие комедианты.
   Собственно, больше претензий у меня к ним нет. сентябрь

ОСЕННИЙ ПИСК СВОБОДЫ

   Свобода слова - не для слабонервных
   Глухими сентябрьскими ночами по НТВ показывали мрачных мужчин предынфарктного вида, широко известных в пределах Садового кольца. Мужчины сказали, что их источнику питания - свободе слова - опять что-то угрожает.
   Ну, свобода слова, это, как говорится, для слабонервных. Знаем мы эти разговоры много лет. Образуется какой-нибудь приятный «Фонд защиты свободы, истины, добра и красоты», пара-тройка комиссий по правам и словам, там засядут все те же предынфарктные мужчины и до инфаркта еще успеют съесть несколько килограммов икры и выпить несколько бочек коньяку. И бог с ними. Меня интересует другая история.
   Некогда была создана прелюбопытная газета - «Коммерсантъ». Она в приличных буржуазных интеллектуальных формах возвещала нам зарю новой жизни. В короткие сроки скупив почти все имевшиеся тогда бойкие перья, «Коммерсантъ» блистал на унылом фоне нашей журналистики. Обозреватели его были смелы, остроумны, талантливы и работящи. У них был один видимый недостаток - все сплошь до нервной дрожи не переваривали Б. А. Березовского.
   А на лбу у Б. А. Березовского написано, что он командирован в Россию на должность черта лысого обыкновенного. Командировочных не положено, но всякая инициатива приветствуется. Поэтому Березовский в роковую минуту и приобрел вышеупомянутую свободную газету (и весь издательский дом).
   И не стало блистательного «Коммерсанта». Ушли смелые и остроумные обозреватели. Тоской посредственного профессионализма - то есть отрабатывания денег строчками - веет с его тусклых страниц. Ни свободы, ни стильности, ни умной иронии - ничего, ноль. Погибло хорошее дело, задуманное широко и талантливо. И что? Кого-нибудь это взволновало? Общественность трясла подбородками по ТВ, собирались митинги, писались письма протеста? Да ничего подобного. Полное торжество главной героини всех русских трагедий по имени Тихая Сапа.
   Так что попытку государства внушить некоторым монополистам свободы слова верную мысль насчет «делиться надо» мне трудно квалифицировать как разбой. По-моему, разбой был несколько раньше.
   Но на случай, если вдруг действительно чего-нибудь будет со свободой слова, я - эдак напоследок - скажу заветное. Выкрикну наболевшее, а там уж будь что будет.
   Во-первых, мне не нравится министр культуры Михаил Швыдкой. Я как увижу его по телевизору - день испорчен. Я даже не понимаю, как это могло случиться, и такой вот министр, с таким лицом, фамилией, манерой обделывать дела и прочее, образовался в России. Если бы подобный человек имел лавку сувениров или возглавлял театрик типа кабаре, тут я бы ничего не сказала. Но министр! Культуры! России!
   Надо заметить, в нашем правительстве случаются просветы. Всегда убедителен министр топлива и энергетики. Неплохи министры иностранных дел. Традиционно выразительны председатели Центробанка. А с культурой - труба, и все. Такой уж, видно, это пост гиблый. Никогдашеньки на нем ничего утешительного не сидело.
   Во-вторых. Все синтетические колготки, наши и не наши, Голден леди, Леванты, Омсы и т. п. - гадость, дрянь и мерзость. Это буквально «игла», на которую нас посадили империалисты. Они всегда рвались и будут рваться - для того, чтобы мы покупали и покупали, и обогащали и обогащали кого-то. Колготки исключительно вредны для здоровья и должны быть повсеместно запрещены. Нас обложили ими как волков, отняли у нас, у женщин, главное - шелковые чулки, которые не рвались и потому были невыгодны. Я готова отдать свободу слова за шелковые чулки. Я требую великого крестового похода против синтетических колготок! Желаю специального указа, запрещающего торговлю синтетическими колготками на всей территории страны, и обязательного ношения женщинами пояса с подвязками.
   В-третьих. Тут мне на глаза попалась газета с такой вот шапкой: «"УЖ ЛУЧШЕ БЫ КИРКОРОВ БЫЛ ГОМОСЕКСУАЛИСТОМ", - пожаловалась Алла Пугачева нашему корреспонденту». Бедная женщина! Бедная, несчастная женщина!
   Ну вот. Я все сказала. Лети в облака, мой осенний писк свободы. октябрь

ХЭЛЛО, ДОЛЛИ

   Виктор Степановых Черномырдин как гроза американских политиков
   Если уж совсем тоска возьмет от родных осин, надо посмотреть международные новости. На фоне мирового бедлама скромный маниакально-депрессивный психоз отечества кажется совсем нестрашным. Вот ликует народ Югославии, свергнувший Милошевича, которого с не меньшим ликованием избирал. Народ Югославии ликует много лет, ибо ликование - чувство, с которым больно и трудно расставаться. Это что-то вроде психологического оргазма. Одни народы налаживают нормальные формы общежития, совершенствуют сантехнику и работают над улучшением туши для ресниц. Мы эти народы знаем, поскольку все вышеперечисленное у них экспортируем. А другие, избранные народы, народы-счастливцы - те ликуют!
   Нечего поглядывать завидущими глазами в сторону ликующего народа Югославии. Мы свое отликовали. Видели мы обалделые толпы на площадях, слышали крики экстаза и сами их издавали, любовались легким эйфорическим полетом вновь избранных - и потому прекрасных, как олень, - лидеров. Кончен бал, погасли свечи.