Страница:
— В своем роде да.
— У него чистый удар, — продолжал Председатель. — Он бьет наверняка, к тому же из личных источников мне известно, что он кроток и трезв.
— Это правда, Председатель.
— Но?
— Но я не чувствую к нему сердечного расположения, Председатель.
— Именно, и именно поэтому я настаиваю на том, что он не прошел свой путь. У нас должен быть хотя бы один маэстро фехтования, который не нравится Мастеру Клинков.
Мастер поклонился. Они уже говорили на эту тему.
— Новости, которые мы услышали относительно Хобарта Конселлайна, крайне неутешительны. Если такой человек почувствует опасность, он способен на все. Мы думали, что когда обнаружится, что омолаживающие препараты могут быть недоброкачественными, у них поубавится энтузиазма относительно омоложения… зачем рисковать собственным здоровьем ради того, чтобы продлить жизнь?
— Они боятся смерти?
— Не только это. Они проходят омоложение задолго до возраста, в котором обычно умирают. Просто им нравится оставаться молодыми. Я пробовал объяснить это себе декадентской классовой структурой их общества. Думал, что омоложение затронет только его верхушку, а профессионалов и рабочих не коснется. Но все оказалось иначе. Они стремятся не к вечной жизни, а к вечной молодости. А это не одно и то же.
— Да, Председатель.
— Сначала мы этого не знали и не понимали их мотивов. А без этого невозможно и правильно действовать. Их поступки непонятны даже Единому, их можно считать только еще одним подтверждением грешной природы. Но для нас это представляет определенную проблему. Стратегия, которую мы подготовили, не подходит при изменившейся ситуации… — Он замолчал и уставился в окно. Дети. Они настоящие дети, которые стали взрослыми и скоро состарятся, но ничему в жизни не научились и не хотят сами ничего добиваться. Они не признают дисциплину истинной веры. Как можно подействовать на взрослых детей? Он вспомнил лицо Хобарта Конселлайна, которое много раз видел в программах новостей, и представил, что через сто лет, когда его самого уже давно не будет в живых, то же самое лицо будет так же мерзко и противно улыбаться. И с ним будет уже иметь дело преемник его преемника. К тому же появится еще множество таких же, как этот Конселлайн.
Этого допустить нельзя. Он должен найти выход, и чем быстрее, тем лучше. На него надеется вся его семья, его большая семья, все население Доброты, и он обязан обеспечить их безопасность, спокойствие и порядок. Это его обязанность, он потому и Председатель, что ни разу еще не подвел их и не нарушил своего долга.
— Возможно, мне нужно будет еще раз переговорить с Хостайтом Фиедди, — сказал он. — Пожалуйста, предупредите его, чтобы он никуда не уезжал. Еще мне нужен от вас подробный отчет: кто из членов Большого Совета и их родственников отказывался от повторных омоложений и… почему. И вообще, кого у них в Совете можно считать человеком разумным?
— Да, Председатель.
Когда Мастер Клинков вышел, Председатель снова уставился в окно. Взрослые дети… безумные дети, даже если количество омоложений уменьшится из-за того, что теперь они согласны только на самые высококачественные препараты. Ужасная картина. Огромная империя, заселенная стареющими детьми с признаками маразма. Сколько энергии и знаний… огромный Флот, блестящие адмиралы, капитаны, которые не хуже адмиралов. Такого уже, правда, не скажешь о старших мастерах. Они об этом позаботились. Но ситуация все равно складывается непростая… очень непростая.
Он будет молиться за Хобарта Конселлайна. Особой молитвой испросит он мира для души Хобарта Конселлайна… и, возможно, еще для души Хостайта Фиедди.
Председатель предстал перед членами Правления в большом зале Правления. Он объяснил им все, что недавно узнал сам.
— Значит, обстановка в Династиях стала еще более сложной?
— Да. Я попросил Мастера Клинков проанализировать все возможности государственного переворота, но для этого нам нужна подходящая кандидатура…
— При всем моем уважении к вам, Председатель, я считал, что наша политика направлена на то, чтобы, наоборот, способствовать их пристрастию…
— Вы неправильно поняли. — Последовало гробовое молчание, все ждали, что Председатель скажет дальше. — Мы не потворствуем порокам, мы извлекаем определенную выгоду, когда эти пороки процветают из-за грешной человеческой природы. Но в данном случае я очень надеялся, что они полностью прекратят выпуск омолаживающих препаратов, либо устыдившись того, что их махинации были раскрыты, либо испугавшись надвигающейся угрозы. Да, мы способствовали тому, чтобы личному составу их Флота был нанесен определенный ущерб, но это было сделано сознательно, чтобы они наконец отказались от порочной практики омоложения и вернулись к простым безвредным средствам, которые продлевают жизнь лет на десять.
— Каковы наши силы?
— Мы не сможем противостоять Династиям в открытом бою. При Ксавье мы потеряли достаточно много кораблей и людей, второго такого поражения нам не перенести. Поэтому нам необходимо придумать способ защиты без риска для себя.
— То есть устранить Хобарта Конселлайна.
— Это одна из возможностей. Особенно если удастся найти подходящего человека на его место. Человека, который бы понимал, что бесконечная экспансия в конце концов приводит к взрыву.
Члены Правления внимательно смотрели на него. Он знал, о чем они думали. А им было известно, что он это знает. Жнецы срезают сотни, тысячи колосков пшеницы, все они так похожи друг на друга, что различить их может только Всевышний… но когда падает большое дерево, сотрясается вся земля и вместе с ним падают другие деревья, поменьше. Возможно, Бог одинаково заботится и о маленькой травинке и о большом кипарисе, но простые смертные замечают только большое дерево. Последствия его решений падут на них.
Сириалис
Миранда спустилась с холма и направилась к конюшням; Стояла вечерняя прохлада; Миранда была сильно рассержена. Как нагло себя ведет этот франт!
Она старалась быть справедливой. Старалась быть благоразумной. Она много раз повторяла себе, что Сесилия могла и ошибиться, она так часто рубила сплеча.
Но Педар Оррегиемос сам подлил масла в огонь. Он написал ей письмо, в котором не скрывал своей радости относительно нового назначения. Потом еще одно, в котором жаловался на то, что Брюн «вмешивается» в вопросы внешней политики, пригласив в Эпплдейл техасскую гостью. Затем он даже связался с Мирандой по анзиблю и призвал «быть честной» по отношению к Харлису. Потому что ей это имение не нужно. Он сможет заботиться о ней, будет содержать ее, ведь теперь он министр иностранных дел.
А сегодня Педар сам прибыл на Сириалис, в полной уверенности, что его тут ждут. В полной уверенности, что он и только он сможет утешить расстроенную вдову. В полной уверенности, что ей ничего еще не известно о новом решении суда по поводу завещания Банни.
Ну почему нельзя оставить ее в покое! Женщина огляделась. В конюшнях были только конюхи, убиравшие все на ночь. Миранда кивнула им и проскочила в проход между конторой и помещением, в котором хранились лекарства и инструменты ветеринаров. Никто не удивился ее приходу, она часто по вечерам заглядывала в конюшни, обходила лошадей, угощала любимцев Банни кусочками сахара.
Оставь он ее в покое, Миранда не стала бы ничего предпринимать. Но Цедар стал угрожать ей своей властью, влиянием и связями и намекать на свое участие во всем случившемся. Теперь невозможно изображать неведение. О чем вообще думает этот человек? Что она всю жизнь втайне любила его одного, что мечтала отделаться от постылого мужа и завести себе любовника?
Неужели он действительно такой дурак? Миранда открыла дверь в старую кузницу. Все вокруг было завалено стременами и уздечками, требовавшими ремонта. Над длинным рабочим столом, уставленным горелками и паяльными лампами, тянулись полки с аккуратными рядами склянок с химическими реактивами. Всю стену с одной стороны занимал горн, здесь все переделали, когда во дворе построили новую большую кузницу.
Информация, которую прислала Брюн, была намного более подробной, чем та, что сообщила ей Се-силия. Педар связан с омоложенными и с Хобартом Конселлайном… но Хобарт отказался поддерживать Харлиса. И Брюн, и эта техасская рейнджер считали, что все собранные ими материалы могут не решить дела, потому что Спикер имеет право по собственному желанию назначать и снимать министров и судей.
«Я уверена, что все спланировал Педар, — писала Брюн. — Я уверена, что это он нанял убийц, хотя Сесилия и убеждает меня, что сам он не мог этого сделать, потому что был на Зенебре. Кейт считает, что напала на след денег и может найти вора. Другой вопрос, примет ли суд ее доказательства, если судьи будут подкуплены. По-моему, неважно, как Педар совершил преступление: самостоятельно, чтобы набрать очки перед Конселлайнами, или по приказу Хобарта. Награда, которую он получил, говорит о ценности услуг, которые были оказаны. С какой еще стати назначать министром иностранных дел Педара? Но пока мы зашли в тупик. Может, тебе удалось найти что-нибудь в архивах?!»
В архивах было достаточно доказательств того, что Харлис Торнбакл и его сын Келл занимались сутяжничеством, вымогательством и прочими политическими интригами, но никаких доказательств их причастности к убийству брата и дяди, а также их связи с омоложенными не было. По крайней мере, пока она ничего не нашла.
Она прошлась по кузнице, взяла сломанный трензель и присела на скамью. А сама она может быть уверена в том, что Банни убил именно Педар?
Да.
Уверена ли она в том, что его не удастся осудить публично?
Да, пока Хобарт Конселлайн занимает пост Спикера, а Педар пост министра иностранных дел. Кто поверит словам безутешной вдовы?
Хочет ли она пойти на такой риск, если все равно Банни уже не вернуть?
Миранда задумалась, крутя в руках сломанный трензель. Если бы только Педар уехал и оставил ее в покое… Нет. Он не уедет, а будет настаивать на своем. Будет крутиться вокруг, уговаривать, ныть… год за годом будет придумывать всякие козни, только чтобы заставить ее лечь с ним в постель. Педар уже делал так, когда они оба были молодыми, и она влюблена в другого. Но тогда у нее был Банни. Теперь Миранда одна, и сама должна защитить себя.
Она не сможет ничего сделать с Хобартом Конселлайном, который, несомненно, и подтолкнул Педара на убийство, неважно, отдавал он приказ или нет. Но здесь, у себя дома, можно попытаться справиться с его пешкой.
Миранда включила маленькую паяльную лампу и направила ее на изделие в скобах. Когда-то она занималась этим просто в качестве хобби, ей нужно было сделать гарду на рапиру. С годами Миранда освоила некоторые приемы и теперь умела делать металл прочным или слабым, знала, как состарить его, как придать ему особый, ни с чем не сравнимый вид.
«Может, ты не одобришь моих действий, любовь моя, но ты поймешь меня».
Пусть и дети тоже поймут.
Наконец женщина выключила лампу и отложила изделие в сторону. Металл должен остыть. Вещь не была доделана до конца, работа только началась. Но иногда и этого бывает достаточно.
Нил ждал ее у выхода.
— Спокойной ночи, Нил, — сказала она. — Я намусорила в старой кузне, пробовала поправить сломанный трензель. Ты был прав, маленькая лампа плохо разогревается.
— Все будет нормально, — ответил он.
Она постарается, чтобы все было нормально.
Глава 14
— У него чистый удар, — продолжал Председатель. — Он бьет наверняка, к тому же из личных источников мне известно, что он кроток и трезв.
— Это правда, Председатель.
— Но?
— Но я не чувствую к нему сердечного расположения, Председатель.
— Именно, и именно поэтому я настаиваю на том, что он не прошел свой путь. У нас должен быть хотя бы один маэстро фехтования, который не нравится Мастеру Клинков.
Мастер поклонился. Они уже говорили на эту тему.
— Новости, которые мы услышали относительно Хобарта Конселлайна, крайне неутешительны. Если такой человек почувствует опасность, он способен на все. Мы думали, что когда обнаружится, что омолаживающие препараты могут быть недоброкачественными, у них поубавится энтузиазма относительно омоложения… зачем рисковать собственным здоровьем ради того, чтобы продлить жизнь?
— Они боятся смерти?
— Не только это. Они проходят омоложение задолго до возраста, в котором обычно умирают. Просто им нравится оставаться молодыми. Я пробовал объяснить это себе декадентской классовой структурой их общества. Думал, что омоложение затронет только его верхушку, а профессионалов и рабочих не коснется. Но все оказалось иначе. Они стремятся не к вечной жизни, а к вечной молодости. А это не одно и то же.
— Да, Председатель.
— Сначала мы этого не знали и не понимали их мотивов. А без этого невозможно и правильно действовать. Их поступки непонятны даже Единому, их можно считать только еще одним подтверждением грешной природы. Но для нас это представляет определенную проблему. Стратегия, которую мы подготовили, не подходит при изменившейся ситуации… — Он замолчал и уставился в окно. Дети. Они настоящие дети, которые стали взрослыми и скоро состарятся, но ничему в жизни не научились и не хотят сами ничего добиваться. Они не признают дисциплину истинной веры. Как можно подействовать на взрослых детей? Он вспомнил лицо Хобарта Конселлайна, которое много раз видел в программах новостей, и представил, что через сто лет, когда его самого уже давно не будет в живых, то же самое лицо будет так же мерзко и противно улыбаться. И с ним будет уже иметь дело преемник его преемника. К тому же появится еще множество таких же, как этот Конселлайн.
Этого допустить нельзя. Он должен найти выход, и чем быстрее, тем лучше. На него надеется вся его семья, его большая семья, все население Доброты, и он обязан обеспечить их безопасность, спокойствие и порядок. Это его обязанность, он потому и Председатель, что ни разу еще не подвел их и не нарушил своего долга.
— Возможно, мне нужно будет еще раз переговорить с Хостайтом Фиедди, — сказал он. — Пожалуйста, предупредите его, чтобы он никуда не уезжал. Еще мне нужен от вас подробный отчет: кто из членов Большого Совета и их родственников отказывался от повторных омоложений и… почему. И вообще, кого у них в Совете можно считать человеком разумным?
— Да, Председатель.
Когда Мастер Клинков вышел, Председатель снова уставился в окно. Взрослые дети… безумные дети, даже если количество омоложений уменьшится из-за того, что теперь они согласны только на самые высококачественные препараты. Ужасная картина. Огромная империя, заселенная стареющими детьми с признаками маразма. Сколько энергии и знаний… огромный Флот, блестящие адмиралы, капитаны, которые не хуже адмиралов. Такого уже, правда, не скажешь о старших мастерах. Они об этом позаботились. Но ситуация все равно складывается непростая… очень непростая.
Он будет молиться за Хобарта Конселлайна. Особой молитвой испросит он мира для души Хобарта Конселлайна… и, возможно, еще для души Хостайта Фиедди.
Председатель предстал перед членами Правления в большом зале Правления. Он объяснил им все, что недавно узнал сам.
— Значит, обстановка в Династиях стала еще более сложной?
— Да. Я попросил Мастера Клинков проанализировать все возможности государственного переворота, но для этого нам нужна подходящая кандидатура…
— При всем моем уважении к вам, Председатель, я считал, что наша политика направлена на то, чтобы, наоборот, способствовать их пристрастию…
— Вы неправильно поняли. — Последовало гробовое молчание, все ждали, что Председатель скажет дальше. — Мы не потворствуем порокам, мы извлекаем определенную выгоду, когда эти пороки процветают из-за грешной человеческой природы. Но в данном случае я очень надеялся, что они полностью прекратят выпуск омолаживающих препаратов, либо устыдившись того, что их махинации были раскрыты, либо испугавшись надвигающейся угрозы. Да, мы способствовали тому, чтобы личному составу их Флота был нанесен определенный ущерб, но это было сделано сознательно, чтобы они наконец отказались от порочной практики омоложения и вернулись к простым безвредным средствам, которые продлевают жизнь лет на десять.
— Каковы наши силы?
— Мы не сможем противостоять Династиям в открытом бою. При Ксавье мы потеряли достаточно много кораблей и людей, второго такого поражения нам не перенести. Поэтому нам необходимо придумать способ защиты без риска для себя.
— То есть устранить Хобарта Конселлайна.
— Это одна из возможностей. Особенно если удастся найти подходящего человека на его место. Человека, который бы понимал, что бесконечная экспансия в конце концов приводит к взрыву.
Члены Правления внимательно смотрели на него. Он знал, о чем они думали. А им было известно, что он это знает. Жнецы срезают сотни, тысячи колосков пшеницы, все они так похожи друг на друга, что различить их может только Всевышний… но когда падает большое дерево, сотрясается вся земля и вместе с ним падают другие деревья, поменьше. Возможно, Бог одинаково заботится и о маленькой травинке и о большом кипарисе, но простые смертные замечают только большое дерево. Последствия его решений падут на них.
Сириалис
Миранда спустилась с холма и направилась к конюшням; Стояла вечерняя прохлада; Миранда была сильно рассержена. Как нагло себя ведет этот франт!
Она старалась быть справедливой. Старалась быть благоразумной. Она много раз повторяла себе, что Сесилия могла и ошибиться, она так часто рубила сплеча.
Но Педар Оррегиемос сам подлил масла в огонь. Он написал ей письмо, в котором не скрывал своей радости относительно нового назначения. Потом еще одно, в котором жаловался на то, что Брюн «вмешивается» в вопросы внешней политики, пригласив в Эпплдейл техасскую гостью. Затем он даже связался с Мирандой по анзиблю и призвал «быть честной» по отношению к Харлису. Потому что ей это имение не нужно. Он сможет заботиться о ней, будет содержать ее, ведь теперь он министр иностранных дел.
А сегодня Педар сам прибыл на Сириалис, в полной уверенности, что его тут ждут. В полной уверенности, что он и только он сможет утешить расстроенную вдову. В полной уверенности, что ей ничего еще не известно о новом решении суда по поводу завещания Банни.
Ну почему нельзя оставить ее в покое! Женщина огляделась. В конюшнях были только конюхи, убиравшие все на ночь. Миранда кивнула им и проскочила в проход между конторой и помещением, в котором хранились лекарства и инструменты ветеринаров. Никто не удивился ее приходу, она часто по вечерам заглядывала в конюшни, обходила лошадей, угощала любимцев Банни кусочками сахара.
Оставь он ее в покое, Миранда не стала бы ничего предпринимать. Но Цедар стал угрожать ей своей властью, влиянием и связями и намекать на свое участие во всем случившемся. Теперь невозможно изображать неведение. О чем вообще думает этот человек? Что она всю жизнь втайне любила его одного, что мечтала отделаться от постылого мужа и завести себе любовника?
Неужели он действительно такой дурак? Миранда открыла дверь в старую кузницу. Все вокруг было завалено стременами и уздечками, требовавшими ремонта. Над длинным рабочим столом, уставленным горелками и паяльными лампами, тянулись полки с аккуратными рядами склянок с химическими реактивами. Всю стену с одной стороны занимал горн, здесь все переделали, когда во дворе построили новую большую кузницу.
Информация, которую прислала Брюн, была намного более подробной, чем та, что сообщила ей Се-силия. Педар связан с омоложенными и с Хобартом Конселлайном… но Хобарт отказался поддерживать Харлиса. И Брюн, и эта техасская рейнджер считали, что все собранные ими материалы могут не решить дела, потому что Спикер имеет право по собственному желанию назначать и снимать министров и судей.
«Я уверена, что все спланировал Педар, — писала Брюн. — Я уверена, что это он нанял убийц, хотя Сесилия и убеждает меня, что сам он не мог этого сделать, потому что был на Зенебре. Кейт считает, что напала на след денег и может найти вора. Другой вопрос, примет ли суд ее доказательства, если судьи будут подкуплены. По-моему, неважно, как Педар совершил преступление: самостоятельно, чтобы набрать очки перед Конселлайнами, или по приказу Хобарта. Награда, которую он получил, говорит о ценности услуг, которые были оказаны. С какой еще стати назначать министром иностранных дел Педара? Но пока мы зашли в тупик. Может, тебе удалось найти что-нибудь в архивах?!»
В архивах было достаточно доказательств того, что Харлис Торнбакл и его сын Келл занимались сутяжничеством, вымогательством и прочими политическими интригами, но никаких доказательств их причастности к убийству брата и дяди, а также их связи с омоложенными не было. По крайней мере, пока она ничего не нашла.
Она прошлась по кузнице, взяла сломанный трензель и присела на скамью. А сама она может быть уверена в том, что Банни убил именно Педар?
Да.
Уверена ли она в том, что его не удастся осудить публично?
Да, пока Хобарт Конселлайн занимает пост Спикера, а Педар пост министра иностранных дел. Кто поверит словам безутешной вдовы?
Хочет ли она пойти на такой риск, если все равно Банни уже не вернуть?
Миранда задумалась, крутя в руках сломанный трензель. Если бы только Педар уехал и оставил ее в покое… Нет. Он не уедет, а будет настаивать на своем. Будет крутиться вокруг, уговаривать, ныть… год за годом будет придумывать всякие козни, только чтобы заставить ее лечь с ним в постель. Педар уже делал так, когда они оба были молодыми, и она влюблена в другого. Но тогда у нее был Банни. Теперь Миранда одна, и сама должна защитить себя.
Она не сможет ничего сделать с Хобартом Конселлайном, который, несомненно, и подтолкнул Педара на убийство, неважно, отдавал он приказ или нет. Но здесь, у себя дома, можно попытаться справиться с его пешкой.
Миранда включила маленькую паяльную лампу и направила ее на изделие в скобах. Когда-то она занималась этим просто в качестве хобби, ей нужно было сделать гарду на рапиру. С годами Миранда освоила некоторые приемы и теперь умела делать металл прочным или слабым, знала, как состарить его, как придать ему особый, ни с чем не сравнимый вид.
«Может, ты не одобришь моих действий, любовь моя, но ты поймешь меня».
Пусть и дети тоже поймут.
Наконец женщина выключила лампу и отложила изделие в сторону. Металл должен остыть. Вещь не была доделана до конца, работа только началась. Но иногда и этого бывает достаточно.
Нил ждал ее у выхода.
— Спокойной ночи, Нил, — сказала она. — Я намусорила в старой кузне, пробовала поправить сломанный трензель. Ты был прав, маленькая лампа плохо разогревается.
— Все будет нормально, — ответил он.
Она постарается, чтобы все было нормально.
Глава 14
Орбитальная станция Баскар, система Баскар
Бeaттa Сорин, учительница класса «Маленькие ягнята» начальной школы «Долина пастуха» с орбитальной станции Баскар, вела своих подопечных на станцию пересадки. Она часто оборачивалась, чтобы проверить, все ли на месте. За ней тянулась вереница малышей в форме помощников из числа учителей и родителей. У взрослых на груди красовался значок с эмблемой школы. Все должны были иметь при себе идентификационное удостоверение, специальное устройство со звуковым сигналом, по которому можно найти потерявшегося человека. У взрослых были наушники, микрофоны и свистки. Учителя тоже были в форме: белых рубашках и широких, со складками у пояса, брюках. У Беатты была специальная лента, за которую должны были держаться дети. Пока что все так и было, но они только-только отошли от школы, и дети побаивались, что поездку могут отменить и придется провести целый день в классе.
При входе во внутренние помещения станции учительница протянула кредитный куб школы, и группу из семнадцати детей и десяти взрослых пропустили внутрь. Времени прошло немного, и дети вели себя вполне спокойно, хотя Беатта заметила, что Поро Ориниосу уже хочет в туалет, а у Мерси Лэвенхэм что-то клейкое в кармане и выпачканы пальцы левой руки. Беатта позвала своего первого помощника Ури и отправила его в туалет с Поро, а сама вытащила липучку из кармана Мерси и вытерла ей руку. Мама Мерси обожала, подсовывать своей малышке какие-нибудь вкусности, хотя по правилам школы это было запрещено.
Ури вернулся как раз вовремя: пора было двигаться дальше. Все уселись в трансгравитационный трамвайчик, который должен был провезти их по всей станции. Беатта всегда отличалась собранностью и организованностью. Она заранее договорилась с начальством станции, и они немного изменили расписание этого трамвайчика, чтобы дети могли не торопиться. Был присоединен даже дополнительный вагон. Каждого ребенка аккуратно пристегнули к сиденью, предварительно проверив наличие специальных пластинок от головокружения, только после этого трамвайчик отошел от станции. «Маленькие ягнята» и их учителя заняли весь вагон.
Беатта уже одиннадцать раз водила детей на подобные экскурсии и прекрасно знала, как лучше спланировать маршрут, чтобы совместить приятное с полезным. Сначала они проехали на маленькой скорости через те зоны станции, где было больше всего людей — жилую и рыночную. Дети радостно узнавали свои дома или магазин, где мама только вчера покупала хлеб. Трамвайчик часто останавливался. Наконец он качнулся, приготовившись к первому трансгравитационному отрезку пути, и Беатта зазвонила в колокольчик, привлекая внимание всего класса.
— А сейчас будет у-у-у-ух, — сказала она. — Помните, что нужно набрать воздух и задержать дыхание. Перед каждым сиденьем опустились перила безопасности. Беатта заткнула уши специальными наушниками. Дети есть дети, каждый раз, когда трамвайчик переходил с одного гравитационного поля на другое, они начинали кричать и визжать, и если бы она не принимала экстренных мер, как в данном случае, то давно бы уже оглохла.
Трамвайчик набирал скорость, огоньки мигнули три раза, обычное предупреждение перед трансгравитационным переходом. Потом все погрузилось в темноту, Беатта в который раз пыталась уверить себя, что она просто падает со скалы в море. Даже сквозь наушники до нее доносились крики детей — смесь испуга с восторгом.
Потихоньку она опять начала ощущать силу тяжести. Первая остановка: «Тяжелые грузы». Гравитационное поле составляет ноль целых двадцать пять сотых обычной силы тяжести. Беатта пристально осмотрела всех детей, пока что все чувствуют себя нормально. Слава богу, в этом году родители прислушались к ее советам и не стали плотно кормить детей перед экскурсией. Трамвайчик вынырнул из темного тоннеля прямо в большое светлое помещение. Беатта натренированным движением стянула наушники и включила микрофон:
— Внимание, дети! Это зона обслуживания больших грузов. Бри, твой папа работает в зоне «Тяжелых грузов», так ведь?
Бри кивнул.
— Именно здесь он и работает.
— Я был здесь с ним… он брал меня с собой!
— Да, Бри, но другие тут не были. Пожалуйста, будьте внимательны. Когда мы подъедем к станции, вы увидите справа выходные люки транспортно-кон-тейнерной системы и транспортеры, по которым эти контейнеры потом движутся. Если нам повезет, вы даже увидите, как станция принимает грузовые контейнеры, и они один за другим проходят в эти люки. — Она знала, что им повезет. Она специально спланировала экскурсию так, чтобы успеть к разгрузке большого транспортного корабля, даже созванивалась с начальником разгрузки. Еще она знала специальную цветовую систему кодов и кодов по форме, так отличали друг от друга грузы различного типа и назначения. Она готовилась объяснить детям, в каких контейнерах везут пищевые продукты, в каких — сырье для производства, в каких — готовую продукцию.
Бикс и Ксия прыгали на своих сиденьях, проверяя силу тяжести и сопротивления… Беатта посмотрела на них «специальным учительским взглядом», и дети успокоились, хотя вид у них был очень недовольный. С двойняшками всегда было трудно работать, это она хорошо знала. А теперь еще — после того как репортеры на каждом шагу рассказывали о двойне дочери лорда Торнбакла — пошла мода на двойняшек. Многие родители заказывали на будущее двойняшек, и Беатта злилась, предвидя, какие трудности ждут учителей через несколько лет.
Трамвайчик замедлил ход, подъезжая к остановке. Беатта еще раз напомнила детям, что увидеть контейнеры с грузом можно справа. И вот плотные широкие ленты, закрывавшие входы в люки, стали приподни: маться, и оттуда появились огромные, выкрашенные в разные цвета бочки с грузом. Они с грохотом двигались по транспортерам, сортировка проходила автоматически, часть бочек направляли в одну сторону, часть — в другую. Беатта, не задумываясь, отвечала на обычные детские вопросы.
— Оптические сенсоры считывают маркировку на ярлыках груза, другие сенсоры уточняют сортировку по раскраске. Так опознавательная система автоматически может направить бочки с грузом по нужному транспортеру.
— А где мой папа? — спросил Бри, готовый расплакаться.
— Он работает, — ответила Беатта. — Вряд ли мы сможем его найти.
Учительница пожалела, что упустила это из виду. Надо было договориться с папой Бри, чтобы он работал в этот момент где-нибудь поблизости.
— Вон он! — восторженно закричал Бри и радостно захлопал по стеклу. Беатта не могла бы с точностью сказать, что человек в оранжевом костюме, следивший за сканером, считывавшим маркировку грузовых бочек, был отцом Бри. Но если мальчик так радуется…
Вдруг у нее перехватило дыхание — откуда-то появился человек в светло-коричневом костюме и ударил человека в оранжевом костюме по голове. Крышка бочки приподнялась, и оттуда вылезли еще четверо… восемь… двенадцать мужчин в таких же коричневых костюмах. Человек в оранжевом костюме лежал неподвижно на полу.
— Кто-то ударил его, — прошептал Бри. Потом он закричал: — Его ударили! Моего папу ударили!
— Я уверена, что все в порядке, малыш, — ответила ему Беатта. Долгие годы общения с детьми научили ее сохранять спокойствие в любой ситуации. Она тут же сообразила переключить внимание детей на что-то другое и указала на то, что делается с другой стороны трамвайчика. — Смотрите! Смотрите, сколько здесь маленьких смешных машинок!
Слишком поздно она поняла, что это за машинки, но все дети, кроме Бри, уже повернули голову в другую сторону и увидели, как люди, сидевшие за рулем маленьких машинок, атаковали работников отсека тяжелых грузов. После этого машинки развернулись и поехали прямиком к трамвайчику.
Трамвайчик вздрогнул, это водитель попытался уехать, но тут же остановился. Трое детей начали плакать. Учителя и помощники смотрели на Беатту.
— Успокойтесь, дети, — она старалась говорить спокойно и размеренно. — Плакать совсем не из-за чего. Небольшой толчок, вот и все. Не вставайте со своих мест. Мэг, успокой, пожалуйста, Бри, а ты, Си-ви, займись Краудером…
Взрослые тут же начали действовать, и когда мужчина с оружием в руках открыл дверь их вагончика, дети спокойно сидели на своих местах и слушали, как Беатта рассказывала им сказку о коричневом кролике и пятнистой змее.
— Ах, черт возьми! — выругался мужчина. — Здесь дети! — Он говорил с сильным акцентом. Благодаря сводкам новостей, Беатта сразу узнала этот акцент.
— Нельзя так разговаривать при детях, — твердо сказала ему Беатта. Дуло его оружия было таким огромным, что, казалось, туда может поместиться весь трамвайчик, но Беатта старалась не смотреть на дуло. Вместо, этого она смотрела в лицо мужчине. — Пожалуйста, не пугайте детей.
— Оставайтесь на своих местах, — ответил мужчина и вышел.
Беатта и не думала ничего делать.
На панели управления станции лампочка мигнула два раза, потом зажглась красная.
— Что-то случилось с трамвайчиком, в котором поехали дети, — сказал Кайл. Диспетчеры уже привыкли к этим ежегодным школьным экскурсиям.
— Что такое? — спросила главный диспетчер, Делла Парт, одновременно слушая по внутренней связи разговор между офицером безопасности РКС и своим собственным начальником.
— Еще не знаю. — Кайл нажал на кнопку связи. — Четвертый, что там у вас такое?
Никто не отвечал. Если водителя нет на месте, ситуация, должно быть, действительно серьезная. Ему нужна помощь. Может, что-то случилось с кем-то из детей.
— Где сейчас четвертый? — спросил Сэш с другого конца диспетчерской.
— В отсеке тяжелых грузов номер два.
— Приборы отмечают незначительное повышение концентрации углекислого газа и температуры воздуха.
— Неужели дети выскочили в отсек? Бегают они там, что ли?
— Где видеосвязь?
— Не работает, в последние два дня она вообще работала плохо.
— Запросите группу безопасности станции. Кайл вызвал начальника станции:
— В отсеке тяжелых грузов номер два что-то не в порядке. Что показывают ваши сканеры?
— Подождите, сейчас посмотрю. — Пауза. — Повышение концентрации углекислого газа, увеличение температуры воздуха… потребления кислорода и видео… трансгравитационный трамвайчик остановился на остановке. Разве сегодня не было детей?
— Были. От них поступил сигнал тревоги, зажглась красная лампочка, но на связь они не выходят.
— Все выглядит нормально. Идет разгрузка контейнеров с грузом с борта «Фридон 24». Рабочие отсека заняты грузом… подождите… Какого цвета в этом году форма у рабочих в отсеке тяжелых грузов?
— Оранжевого. В прошлом году была светло-коричневой…
— Возможно ли, чтобы кто-то из рабочих был одет в старую форму… черт побери!
— Что такое?
— Никто из рабочих отсека тяжелых грузов не стал бы разгуливать с оружием в руках! Это похоже на вражеское нападение.
— Там? Где дети?
Последовало долгое молчание. Кайл слышал, как у него колотится сердце. Он быстро сглотнул и взял в руки микрофон:
— Тревога пятого уровня. В отсеке тяжелых грузов номер два вооруженный вражеский десант. Там же находится трамвайчик с детьми, прибывшими к нам на экскурсию.
Офицер РКС открыл от неожиданности рот, но тут же снова закрыл его и посмотрел на главного диспетчера.
— Отключите коммуникации сектора. Свяжитесь с начальником станции и аварийной командой. Вызовите всех сотрудников.
Потом диспетчер повернулся к офицеру РКС и спросил его:
— Что еще?
— Сколько у вас человек в аварийной команде?
— Около пятисот, если считать группу безопасности, медиков, рабочих.
— Узнайте точные цифры. Еще свяжитесь с пикетом РКС.
— Это должен одобрить начальник станции…
— Одобряю, — ответил по внутренней связи начальник станции, и Кайл вздохнул с облегчением.
— Что они могут сделать?
— Они соберут весь персонал Флота, который в данный момент присутствует на станции…
Сержант Кавальо работал в столовой. Он выбрал столовую частично потому, что работникам снабжения и столовой разрешалось дольше других задерживаться на станции во время остановок. В неделю получалось около суток на станции. Сержанту нравилось бродить по шумным рыночным кварталам, благодаря бабушке, которая обожала возиться в огороде, он неплохо разбирался в овощах и фруктах. Он знал, что фирма «Семья Перселл» иногда завозила свежие фрукты прямо с планеты, и надеялся отыскать вишню или черешню в подарок на день рождения начальнику отделения. Пехотинцам НПМ редко случается есть настоящие фрукты и овощи.
Они подлетали к станции, когда на панели управления загорелись красные лампочки. Пилот быстро включил канал связи. Кавальо заметил, как напряглись мышцы на лице пилота, как он тут же стал переключать ручки на панели.
— Что случилось? — спросил Кавальо.
— Нападение, — ответил пилот. — Ничего точно не известно, но в отсеке тяжелых грузов замечены вооруженные люди… и они взяли заложников, целый трамвайчик с детьми. Дети были на экскурсии.
— Кто из наших уже имел дело с террористами?
— Не знаю. На станции сейчас майор Рейхарт. Он приказал всему личному составу Флота, находящемуся в пределах досягаемости, собраться в… поэтому я поменял программу швартовки. Извините, сержант, но сейчас мы все должны быть там.
Кавальо ничего не ответил. Ну и влип же он, ничего не скажешь. Выбрал себе вахты на кухне специально, чтобы хоть немного развлечься, а то скучища на корабле пикетирования — сил нет… и вот попал в гущу событий без оружия и без своих людей. Он ведь командир группы спецреагирования.
— Дайте майору знать, что я с вами, — сказал он пилоту.Тот удивленно посмотрел на Кавальо.
— Вы, сержант? Но вы же кок… — Пилот не знал, что Кавальо на кухне временно.
Бeaттa Сорин, учительница класса «Маленькие ягнята» начальной школы «Долина пастуха» с орбитальной станции Баскар, вела своих подопечных на станцию пересадки. Она часто оборачивалась, чтобы проверить, все ли на месте. За ней тянулась вереница малышей в форме помощников из числа учителей и родителей. У взрослых на груди красовался значок с эмблемой школы. Все должны были иметь при себе идентификационное удостоверение, специальное устройство со звуковым сигналом, по которому можно найти потерявшегося человека. У взрослых были наушники, микрофоны и свистки. Учителя тоже были в форме: белых рубашках и широких, со складками у пояса, брюках. У Беатты была специальная лента, за которую должны были держаться дети. Пока что все так и было, но они только-только отошли от школы, и дети побаивались, что поездку могут отменить и придется провести целый день в классе.
При входе во внутренние помещения станции учительница протянула кредитный куб школы, и группу из семнадцати детей и десяти взрослых пропустили внутрь. Времени прошло немного, и дети вели себя вполне спокойно, хотя Беатта заметила, что Поро Ориниосу уже хочет в туалет, а у Мерси Лэвенхэм что-то клейкое в кармане и выпачканы пальцы левой руки. Беатта позвала своего первого помощника Ури и отправила его в туалет с Поро, а сама вытащила липучку из кармана Мерси и вытерла ей руку. Мама Мерси обожала, подсовывать своей малышке какие-нибудь вкусности, хотя по правилам школы это было запрещено.
Ури вернулся как раз вовремя: пора было двигаться дальше. Все уселись в трансгравитационный трамвайчик, который должен был провезти их по всей станции. Беатта всегда отличалась собранностью и организованностью. Она заранее договорилась с начальством станции, и они немного изменили расписание этого трамвайчика, чтобы дети могли не торопиться. Был присоединен даже дополнительный вагон. Каждого ребенка аккуратно пристегнули к сиденью, предварительно проверив наличие специальных пластинок от головокружения, только после этого трамвайчик отошел от станции. «Маленькие ягнята» и их учителя заняли весь вагон.
Беатта уже одиннадцать раз водила детей на подобные экскурсии и прекрасно знала, как лучше спланировать маршрут, чтобы совместить приятное с полезным. Сначала они проехали на маленькой скорости через те зоны станции, где было больше всего людей — жилую и рыночную. Дети радостно узнавали свои дома или магазин, где мама только вчера покупала хлеб. Трамвайчик часто останавливался. Наконец он качнулся, приготовившись к первому трансгравитационному отрезку пути, и Беатта зазвонила в колокольчик, привлекая внимание всего класса.
— А сейчас будет у-у-у-ух, — сказала она. — Помните, что нужно набрать воздух и задержать дыхание. Перед каждым сиденьем опустились перила безопасности. Беатта заткнула уши специальными наушниками. Дети есть дети, каждый раз, когда трамвайчик переходил с одного гравитационного поля на другое, они начинали кричать и визжать, и если бы она не принимала экстренных мер, как в данном случае, то давно бы уже оглохла.
Трамвайчик набирал скорость, огоньки мигнули три раза, обычное предупреждение перед трансгравитационным переходом. Потом все погрузилось в темноту, Беатта в который раз пыталась уверить себя, что она просто падает со скалы в море. Даже сквозь наушники до нее доносились крики детей — смесь испуга с восторгом.
Потихоньку она опять начала ощущать силу тяжести. Первая остановка: «Тяжелые грузы». Гравитационное поле составляет ноль целых двадцать пять сотых обычной силы тяжести. Беатта пристально осмотрела всех детей, пока что все чувствуют себя нормально. Слава богу, в этом году родители прислушались к ее советам и не стали плотно кормить детей перед экскурсией. Трамвайчик вынырнул из темного тоннеля прямо в большое светлое помещение. Беатта натренированным движением стянула наушники и включила микрофон:
— Внимание, дети! Это зона обслуживания больших грузов. Бри, твой папа работает в зоне «Тяжелых грузов», так ведь?
Бри кивнул.
— Именно здесь он и работает.
— Я был здесь с ним… он брал меня с собой!
— Да, Бри, но другие тут не были. Пожалуйста, будьте внимательны. Когда мы подъедем к станции, вы увидите справа выходные люки транспортно-кон-тейнерной системы и транспортеры, по которым эти контейнеры потом движутся. Если нам повезет, вы даже увидите, как станция принимает грузовые контейнеры, и они один за другим проходят в эти люки. — Она знала, что им повезет. Она специально спланировала экскурсию так, чтобы успеть к разгрузке большого транспортного корабля, даже созванивалась с начальником разгрузки. Еще она знала специальную цветовую систему кодов и кодов по форме, так отличали друг от друга грузы различного типа и назначения. Она готовилась объяснить детям, в каких контейнерах везут пищевые продукты, в каких — сырье для производства, в каких — готовую продукцию.
Бикс и Ксия прыгали на своих сиденьях, проверяя силу тяжести и сопротивления… Беатта посмотрела на них «специальным учительским взглядом», и дети успокоились, хотя вид у них был очень недовольный. С двойняшками всегда было трудно работать, это она хорошо знала. А теперь еще — после того как репортеры на каждом шагу рассказывали о двойне дочери лорда Торнбакла — пошла мода на двойняшек. Многие родители заказывали на будущее двойняшек, и Беатта злилась, предвидя, какие трудности ждут учителей через несколько лет.
Трамвайчик замедлил ход, подъезжая к остановке. Беатта еще раз напомнила детям, что увидеть контейнеры с грузом можно справа. И вот плотные широкие ленты, закрывавшие входы в люки, стали приподни: маться, и оттуда появились огромные, выкрашенные в разные цвета бочки с грузом. Они с грохотом двигались по транспортерам, сортировка проходила автоматически, часть бочек направляли в одну сторону, часть — в другую. Беатта, не задумываясь, отвечала на обычные детские вопросы.
— Оптические сенсоры считывают маркировку на ярлыках груза, другие сенсоры уточняют сортировку по раскраске. Так опознавательная система автоматически может направить бочки с грузом по нужному транспортеру.
— А где мой папа? — спросил Бри, готовый расплакаться.
— Он работает, — ответила Беатта. — Вряд ли мы сможем его найти.
Учительница пожалела, что упустила это из виду. Надо было договориться с папой Бри, чтобы он работал в этот момент где-нибудь поблизости.
— Вон он! — восторженно закричал Бри и радостно захлопал по стеклу. Беатта не могла бы с точностью сказать, что человек в оранжевом костюме, следивший за сканером, считывавшим маркировку грузовых бочек, был отцом Бри. Но если мальчик так радуется…
Вдруг у нее перехватило дыхание — откуда-то появился человек в светло-коричневом костюме и ударил человека в оранжевом костюме по голове. Крышка бочки приподнялась, и оттуда вылезли еще четверо… восемь… двенадцать мужчин в таких же коричневых костюмах. Человек в оранжевом костюме лежал неподвижно на полу.
— Кто-то ударил его, — прошептал Бри. Потом он закричал: — Его ударили! Моего папу ударили!
— Я уверена, что все в порядке, малыш, — ответила ему Беатта. Долгие годы общения с детьми научили ее сохранять спокойствие в любой ситуации. Она тут же сообразила переключить внимание детей на что-то другое и указала на то, что делается с другой стороны трамвайчика. — Смотрите! Смотрите, сколько здесь маленьких смешных машинок!
Слишком поздно она поняла, что это за машинки, но все дети, кроме Бри, уже повернули голову в другую сторону и увидели, как люди, сидевшие за рулем маленьких машинок, атаковали работников отсека тяжелых грузов. После этого машинки развернулись и поехали прямиком к трамвайчику.
Трамвайчик вздрогнул, это водитель попытался уехать, но тут же остановился. Трое детей начали плакать. Учителя и помощники смотрели на Беатту.
— Успокойтесь, дети, — она старалась говорить спокойно и размеренно. — Плакать совсем не из-за чего. Небольшой толчок, вот и все. Не вставайте со своих мест. Мэг, успокой, пожалуйста, Бри, а ты, Си-ви, займись Краудером…
Взрослые тут же начали действовать, и когда мужчина с оружием в руках открыл дверь их вагончика, дети спокойно сидели на своих местах и слушали, как Беатта рассказывала им сказку о коричневом кролике и пятнистой змее.
— Ах, черт возьми! — выругался мужчина. — Здесь дети! — Он говорил с сильным акцентом. Благодаря сводкам новостей, Беатта сразу узнала этот акцент.
— Нельзя так разговаривать при детях, — твердо сказала ему Беатта. Дуло его оружия было таким огромным, что, казалось, туда может поместиться весь трамвайчик, но Беатта старалась не смотреть на дуло. Вместо, этого она смотрела в лицо мужчине. — Пожалуйста, не пугайте детей.
— Оставайтесь на своих местах, — ответил мужчина и вышел.
Беатта и не думала ничего делать.
На панели управления станции лампочка мигнула два раза, потом зажглась красная.
— Что-то случилось с трамвайчиком, в котором поехали дети, — сказал Кайл. Диспетчеры уже привыкли к этим ежегодным школьным экскурсиям.
— Что такое? — спросила главный диспетчер, Делла Парт, одновременно слушая по внутренней связи разговор между офицером безопасности РКС и своим собственным начальником.
— Еще не знаю. — Кайл нажал на кнопку связи. — Четвертый, что там у вас такое?
Никто не отвечал. Если водителя нет на месте, ситуация, должно быть, действительно серьезная. Ему нужна помощь. Может, что-то случилось с кем-то из детей.
— Где сейчас четвертый? — спросил Сэш с другого конца диспетчерской.
— В отсеке тяжелых грузов номер два.
— Приборы отмечают незначительное повышение концентрации углекислого газа и температуры воздуха.
— Неужели дети выскочили в отсек? Бегают они там, что ли?
— Где видеосвязь?
— Не работает, в последние два дня она вообще работала плохо.
— Запросите группу безопасности станции. Кайл вызвал начальника станции:
— В отсеке тяжелых грузов номер два что-то не в порядке. Что показывают ваши сканеры?
— Подождите, сейчас посмотрю. — Пауза. — Повышение концентрации углекислого газа, увеличение температуры воздуха… потребления кислорода и видео… трансгравитационный трамвайчик остановился на остановке. Разве сегодня не было детей?
— Были. От них поступил сигнал тревоги, зажглась красная лампочка, но на связь они не выходят.
— Все выглядит нормально. Идет разгрузка контейнеров с грузом с борта «Фридон 24». Рабочие отсека заняты грузом… подождите… Какого цвета в этом году форма у рабочих в отсеке тяжелых грузов?
— Оранжевого. В прошлом году была светло-коричневой…
— Возможно ли, чтобы кто-то из рабочих был одет в старую форму… черт побери!
— Что такое?
— Никто из рабочих отсека тяжелых грузов не стал бы разгуливать с оружием в руках! Это похоже на вражеское нападение.
— Там? Где дети?
Последовало долгое молчание. Кайл слышал, как у него колотится сердце. Он быстро сглотнул и взял в руки микрофон:
— Тревога пятого уровня. В отсеке тяжелых грузов номер два вооруженный вражеский десант. Там же находится трамвайчик с детьми, прибывшими к нам на экскурсию.
Офицер РКС открыл от неожиданности рот, но тут же снова закрыл его и посмотрел на главного диспетчера.
— Отключите коммуникации сектора. Свяжитесь с начальником станции и аварийной командой. Вызовите всех сотрудников.
Потом диспетчер повернулся к офицеру РКС и спросил его:
— Что еще?
— Сколько у вас человек в аварийной команде?
— Около пятисот, если считать группу безопасности, медиков, рабочих.
— Узнайте точные цифры. Еще свяжитесь с пикетом РКС.
— Это должен одобрить начальник станции…
— Одобряю, — ответил по внутренней связи начальник станции, и Кайл вздохнул с облегчением.
— Что они могут сделать?
— Они соберут весь персонал Флота, который в данный момент присутствует на станции…
Сержант Кавальо работал в столовой. Он выбрал столовую частично потому, что работникам снабжения и столовой разрешалось дольше других задерживаться на станции во время остановок. В неделю получалось около суток на станции. Сержанту нравилось бродить по шумным рыночным кварталам, благодаря бабушке, которая обожала возиться в огороде, он неплохо разбирался в овощах и фруктах. Он знал, что фирма «Семья Перселл» иногда завозила свежие фрукты прямо с планеты, и надеялся отыскать вишню или черешню в подарок на день рождения начальнику отделения. Пехотинцам НПМ редко случается есть настоящие фрукты и овощи.
Они подлетали к станции, когда на панели управления загорелись красные лампочки. Пилот быстро включил канал связи. Кавальо заметил, как напряглись мышцы на лице пилота, как он тут же стал переключать ручки на панели.
— Что случилось? — спросил Кавальо.
— Нападение, — ответил пилот. — Ничего точно не известно, но в отсеке тяжелых грузов замечены вооруженные люди… и они взяли заложников, целый трамвайчик с детьми. Дети были на экскурсии.
— Кто из наших уже имел дело с террористами?
— Не знаю. На станции сейчас майор Рейхарт. Он приказал всему личному составу Флота, находящемуся в пределах досягаемости, собраться в… поэтому я поменял программу швартовки. Извините, сержант, но сейчас мы все должны быть там.
Кавальо ничего не ответил. Ну и влип же он, ничего не скажешь. Выбрал себе вахты на кухне специально, чтобы хоть немного развлечься, а то скучища на корабле пикетирования — сил нет… и вот попал в гущу событий без оружия и без своих людей. Он ведь командир группы спецреагирования.
— Дайте майору знать, что я с вами, — сказал он пилоту.Тот удивленно посмотрел на Кавальо.
— Вы, сержант? Но вы же кок… — Пилот не знал, что Кавальо на кухне временно.