Мур Агата. Белокурая кокетка

   После показа хорошо одетые мужчины и женщины неспешно прогуливались по ярко освещенному холлу, рассматривая развешанные по стенам фотографии и выставленные на манекенах платья и костюмы. Они пили шампанское из высоких бокалов и обсуждали новую коллекцию. Легкая музыка доносилась из динамиков, сливаясь с приглушенным гулом голосов.
   Сегодня Элизабет надела короткое черное платье, туфли на шпильках, а светлые волосы зачесала назад. Каждую секунду к ней подходил кто-то из гостей, поздравлял, выражал свое восхищение. Еще приходилось отвечать на вопросы журналистов, ослепительно улыбаться, давать разъяснения, рассказывать о планах на будущее.
   Она заметила, что к Фабио подошли несколько директоров магазинов элитной одежды, и он с ними о чем-то оживленно беседует. Судя по довольному выражению лица итальянца, все шло как нельзя лучше. Взгляды их на секунду встретились, и партнеры подмигнули друг другу.
   — Снова триумф, дорогая.
   Услышав эти слова, произнесенные слегка циничным тоном, молодая женщина напряглась и изо всех сил постаралась сохранить на лице вежливую улыбку.
   — Питер! Вот не ожидала, что ты окажешь нам честь, приняв приглашение!
   — Я не пропустил бы презентацию ни за что на свете.
   Он наклонился, но Элизабет успела повернуть голову так, что его губы коснулись лишь щеки. Питер нахмурился, и глаза его потемнели.
   — А, понимаю, еще должен появиться небезызвестный Джанни Копполо. — Он крепко сжал ее руку повыше локтя.
   Элизабет покачала головой и смело встретила взгляд Питера.
   — Вряд ли, если учесть, что его не было в списках приглашенных.
   — Моя дорогая Бет, — с насмешливой нежностью протянул Питер, — на сегодняшнем ланче у моих родителей Джанни присутствовал в качестве почетного гостя. И твоя мать вручила ему приглашение. Насколько я помню, он обещал удостоить тебя своим посещением.
   Сердце Элизабет на миг замерло, а затем застучало с удвоенной силой.
   — Неужели?
   — Не слышу в твоем голосе должного восторга. — Питер попытался съязвить, и ему это вполне удалось. — И он не приехал к тебе, чтобы скрасить твое одиночество?
   Молодая женщина отступила на шаг. Но Питер не отпустил ее руку, и Элизабет посмотрела на него долгим многозначительным взглядом.
   — Этот разговор ни к чему не приведет. — Она попыталась освободиться и почувствовала, как его пальцы напряглись сильнее, затем разжались. — Прошу прощения, но меня ждут гости. — В голосе Элизабет звучали официальные строгие нотки. — Надеюсь, тебе понравилась презентация. По всем вопросам приобретения и заказа моделей можешь обращаться ко мне или к Фабио.
   — А, Фабио… — протянул Питер. — Ты знаешь о его нетрадиционной сексуальной ориентации?
   Мало того, что это ложь, так еще и столь низкопробная!
   — А ты знаешь, что оскорбление, заведомо нанесенное с целью опорочить репутацию человека, подсудно? Так что следи за словами, если не хочешь иметь дело с представителями закона.
   — Дорогая, ты что-то слишком разволновалась.
   — А ты, — тихо произнесла она, — самый настоящий…
   — Элизабет!
   Она вздрогнула от звука этого низкого голоса, пульс ее участился. Что из их с Питером разговора успел услышать Джанни Копполо?
   Она медленно повернулась к гостю, пытаясь взять себя в руки и успокоиться.
   — Джанни, здравствуй, — поприветствовала его Элизабет и внутренне напряглась, когда он положил руку ей на талию.
   По выражению лица итальянца нельзя было ничего понять, но в черных глазах поблескивали недобрые огоньки. И молодая женщина тут же почувствовала странное возбуждение от близости этого человека.
   — Какие-то проблемы? — мягко спросил он.
   Ей захотелось хорошенько поколотить обоих. Питера за то, что вел себя отвратительно, а Джанни за то, что вообще тут был.
   В синих глазах Элизабет появилось решительное выражение.
   — Если позволите, меня ждут гости.
   Она повернулась и пошла. Но через минуту поняла, что итальянец следует за ней.
   — Что вы себе позволяете? — набросилась на него Элизабет, когда они отошли на достаточное расстояние от Питера.
   — Всего лишь спасаю вас, — ответил Джанни, снова обнимая ее за талию.
   — Я не нуждаюсь в помощи! — Она попыталась сбросить его руку, но безуспешно.
   — Особенно в моей, — насмешливо улыбнулся он.
   — Послушайте…
   — Приберегите ваш гнев до более подходящего случая.
   — С какой стати? — Элизабет не старалась скрыть бушующей в ней ярости. — Вряд ли мы увидимся еще хоть раз.
   — Учитывая, что и твои родители, и Аткинсы пригласили меня бывать у них запросто, на правах старого знакомого, я не был бы так уверен, — мягко заметил Джанни.
   Она снова почувствовала непреодолимое желание ударить его. Ей вполне хватало того, что приходится все время разбираться с Питером, который в последнее время вел себя просто ужасно. И во всем был виноват этот отвратительный миллионер.
   Не окажись тогда Джанни среди гостей Аткинсов, Элизабет могла бы тактично побеседовать с Питером, и сейчас молодой человек не создавал бы столько проблем… А может, и нет. Питер и без того успел показать себя отнюдь не с лучшей стороны.
   — Думаю, вам стоит принять участие в Неделе высокой моды в Париже. Я мог бы это устроить…
   — Но зачем? — не подумав, выпалила Элизабет и посмотрела в горящие черные глаза.
   — Во-первых, это престижно. А во-вторых, я, возможно, закажу вашему дому моделей разработать униформу для работников моего банка. Мне понравились творения вашего протеже Бена, к тому же миссис Спенсер утверждает, что у вас просто чутье на новые таланты.
   Боже мой, понимает ли она, как прекрасна, когда злится? — пронеслось в голове Джанни.
   — Видимо, в моих личных талантах мама уже давно разочаровалась, — сухо произнесла Элизабет.
   — Язвительность вам не идет.
   В другой ситуации она бы рассмеялась. Но сегодня матримониальные планы Сары Спенсер не казались ей забавными. Желая сменить тему, она предложила Джанни:
   — Если уж вам так понравились модели Бена, то не хотите ли взглянуть на его картины? Он ведь еще и очень одаренный художник.
   Итальянец согласился. И Элизабет повела его по небольшой экспозиции полотен Бена, вывешенных тут же в холле. Она увлеченно рассказывала об игре света и тени, об особом колорите и уникальной технике, об истории создания каждой из картин.
   Джанни убрал руку с ее талии, и неожиданно молодая женщина почувствовала странный холод и пустоту.
   Это какое-то наваждение! Если она хочет сохранить душевное спокойствие, то нужно держаться подальше от этого человека.

4

   — А какая картина ваша любимая? — спросил Джанни, когда они медленно переходили от одного полотна к другому.
   Во время этой небольшой экскурсии к ним не раз подходил кто-то из гостей, чтобы выразить восторг представленной коллекцией, и Элизабет неизменно представляла своего спутника. Она чувствовала сгущающуюся вокруг них атмосферу любопытства и подозрений, и не знала, то ли сердиться, то ли не обращать внимания.
   — Мальчик, сидящий на берегу и глядящий на океан, — не задумываясь ответила Элизабет.
   Джанни поднял руку и аккуратно заправил выбившуюся прядь белокурых волос. Он заметил, как при этом потемнели синие глаза, и почувствовал легкую дрожь, пробужденную его прикосновением.
   — А почему именно она?
   — Мальчик словно старается разглядеть, где же он кончается, этот бескрайний океан, и что там, за горизонтом. Его лицо выражает любопытство и восторг. — Голос Элизабет стал задумчиво-мягким. — И при этом он пытается побороть страх перед стихией, но страх все равно не отпускает его. Вот, посмотрите, кажется, что в глазах мальчика поблескивают слезы.
   По мнению Элизабет, это был не просто пейзаж с фигурой на первом плане, а символ самой жизни. Иногда ей казалось, что это она вглядывается в бесконечный простор в поисках истины…
   — Считайте полотно проданным. Элизабет отвлеклась от своих мыслей и с удивлением взглянула на Джанни.
   — Но вы даже не спросили о цене…
   — Цена указана вот здесь, рядом с названием, — терпеливо пояснил он и нежно улыбнулся. — Какие скидки вы можете мне предоставить?
   Она чуть было не выпалила «никаких», но вовремя вспомнила, что в бизнесе никогда нельзя путать понятия «личное» и «деловое».
   — Это зависит от способа оплаты.
   — Завтра в полдень вам доставят чек. Я сам займусь перевозкой картины.
   — Пять процентов, — без колебаний ответила Элизабет.
   — Вас что-то беспокоит? — совершенно неожиданно спросил Джанни.
   Беззаботность тона не ввела ее в заблуждение. Она не выносила его способности читать чужие мысли — чувствовала себя беззащитной и слишком ранимой.
   — Почему что-то должно меня беспокоить? Презентация прошла блестяще, уже сейчас мы заключили несколько выгодных сделок, к тому же я продала самое дорогое полотно с нашей выставки.
   — Но вы же признались, что это ваша любимая картина, — заметил итальянец. — Может, посоветуете, как ее лучше повесить.
   «Да делайте с ней, что хотите!» — чуть было не закричала Элизабет. Но воспитание одержало верх над эмоциями.
   — Ее место — в центре совершенно пустой стены, — медленно произнесла она. — Лучше всего бледно-голубого оттенка. Тогда цвета фона и картины будут гармонировать.
   Интересно, подумал Джанни, ее любовь к искусству пересиливает даже настороженное отношение ко мне.
   — А теперь, если позволите, — Элизабет решила завершить на сегодня общение с итальянцем, — мне нужно обсудить некоторые вопросы с компаньоном.
   Она любезно улыбнулась и отправилась на поиски Фабио.
   — Так вот он какой, — такими словами приветствовал ее друг.
   — Не понимаю, о чем ты.
   — Нет, понимаешь.
   — В любом случае, не желаю обсуждать.
   — Как тебе угодно.
   — Черт подери! Он мне даже не нравится»
   — Ну… некоторые вещи происходят как бы сами собой, помимо нашей воли, — пробормотал Фабио.
   — Не зли меня, — шутливо предупредила Элизабет.
   И коллега с деланным ужасом на лице отпрянул от нее. Но в следующую минуту ему было уже не до шуток: в нем проснулся бизнесмен.
   — Фредерика, — констатировал молодой человек и направился к высокой, хорошо одетой женщине, демонстрируя при этом обворожительную улыбку. — Как поживаете, дорогая?
   Элизабет не двинулась с места, предоставляя другу самому обхаживать богатую вдову. Дело в том, что за три года Фредерика Райт оставила в Доме моды «Грацио и Спенсер» сумму, исчисляющуюся шестизначными цифрами.
   — Какой успех, моя дорогая! — подплыла к дочери Сара и запечатлела на ее щеке поцелуй. — Мы так тобой гордимся!
   — В самом деле замечательная коллекция! Я даже себе кое-что присмотрел, — сказал отец, а мистер Спенсер был очень щепетилен в отношении одежды.
   — Спасибо, папа. Но ты не объективен. Отец улыбнулся и поцеловал Элизабет в лоб.
   — Конечно.
   — Завтра мы устраиваем маленькую вечеринку. Только самые близкие друзья. В шесть часов. Ты сможешь прийти?
   Маленькая вечеринка — это значит человек двадцать или тридцать. Коктейли, тартинки, кофе и нескончаемые разговоры.
   — Нет, мама. — Элизабет изобразила искреннее сожаление. — У меня другие планы.
   — Как жаль! А мы послали Джанни приглашение на два лица, для него и Лауры. Я подумала, что ты, может быть, захочешь прийти с Фабио.
   Молодая женщина сделала вид, что не поняла скрытого смысла этих слов.
   — В другой раз, хорошо?
   — Если передумаешь, то… — начала Сара, но дочь поспешно перебила ее:
   — Спасибо, мама.
   Гости уже потянулись к выходу, но потребовалось некоторое время, чтобы зал опустел полностью. Элизабет распорядилась начать уборку помещений, а сама направилась в кабинет — подвести итог сегодняшнего вечера: сколько вещей продано, сколько поступило заказов.
   Там уже сидел Фабио. Он внимательно посмотрел на свою компаньонку, захлопнул папку с документами и решительно произнес:
   — Отправляйся домой! Ты устала, тебе надо отдохнуть. Я сам разберусь со всем этим.
   — Не думала, что выгляжу старой развалиной, — обиделась Элизабет.
   — Дорогая, будучи твоим старым другом, я могу с чистой совестью сказать, что так оно и есть, — ответил Фабио, вставая и помогая ей надеть светлое пальто.
   — Сегодняшний вечер удался. Раскупили всю коллекцию — некоторые вещи прямо на презентации, другие отправились в модные бутики. Было продано несколько картин и авторских фотографий Бена. Следующий показ намечался через три месяца.
   — Очень удался, — согласился Фабио, целуя Элизабет на прощание в щеку. — Да, кстати, мне понравился тот итальянец. — Он лукаво подмигнул ей и ловко увернулся от удара. — Я с удовольствием наблюдал, как он на тебя смотрит.
   — С каких это пор ты следишь за мной? — произнесла Элизабет веселым тоном, хотя внутри у нее все перевернулось от недоброго предчувствия.
   — С тех самых, когда много лет назад полюбил тебя… как сестру, — мягко поддразнил ее Фабио.
   — В таком случае, братик, я еду домой, а тебя оставляю наедине с документами.
   Она улыбнулась и стала спускаться по лестнице.
   — Не забудь, завтра в десять, — крикнул Фабио. — Береги себя!
   Элизабет направилась к машине, припаркованной метрах в двадцати от входа в дом моделей, по дороге размышляя о новом проекте. Улица была хорошо освещена, из близлежащих кафе доносились голоса и музыка. Молодая женщина дошла до своего «мини-купера» и уже достала ключи, как из припаркованного неподалеку автомобиля вылез высокий мужчина.
   — Я уж думал, ты никогда не выйдешь, — пожаловался Питер.
   Элизабет шагнула вперед, желая скорее сесть в машину. Но молодой человек оказался проворнее и схватил ее за руку.
   — У меня выдался трудный день, и я очень устала, — твердо произнесла молодая женщина, настороженная поведением Питера. — Доброй ночи.
   — Черт подери, Бет, ты не можешь так просто уйти от меня!
   — Пожалуйста, отпусти меня. Я хочу сесть в машину.
   Неожиданно Питер резко дернул Элизабет за руку и с силой прижал к себе. Рот его приник к ее губам в жадном поцелуе.
   В мгновение ока она вспомнила долгие тренировки в спортивном зале и ударила Питера каблуком в щиколотку. Молодой человек рухнул на тротуар как подкошенный, подавляя стон.
   Элизабет поспешно уселась за руль «мини-купера» и принялась лихорадочно заводить двигатель. В это время дверца распахнулась, и Питер вытащил ее на улицу. Пальцы его сжали запястье с такой силой, что Элизабет едва не закричала от боли. Она буквально ощущала клокочущую в нем ярость.
   — Мне кажется, дама сказала «нет», — раздался совсем рядом глухой мужской голос с легким акцентом. — Отпусти ее немедленно, — потребовал Джанни. — Иначе несколько дней не сможешь нормально ходить.
   — Дьявол! — выругался Питер, но разжал руку.
   А в следующую секунду он уже почти бежал к своей машине. Запрыгнув на сиденье, Питер завел мотор и рванул с места так, что взвизгнули шины.
   Джанни что-то неразборчиво произнес вполголоса и обнял молодую женщину за плечи. Она напряженно замерла, но итальянец лишь подвел ее к машине. Элизабет провела кончиком языка по вспухшим губам, чувствуя небольшие отметины, оставленные ее же зубами.
   — Я довезу вас до дому.
   — Нет спасибо.
   Она убеждала себя, что не нуждается в его заботе. Чтобы доказать это, Элизабет даже уселась за руль, но уже через мгновение оказалась отодвинута на пассажирское кресло. Джанни спокойно завел двигатель и захлопнул дверцу.
   — Это совершенно излишне, — довольно резко произнесла Элизабет, когда машина тронулась.
   Минут через десять Джанни остановился перед въездом в подземный гараж ее дома. Когда миновали ворота, она указала, где именно поставить машину.
   — А где ваш автомобиль?
   Джанни бросил на нее хмурый взгляд и, взяв под руку, повел к лифту.
   — Я пришел пешком. — Он нажал кнопку вызова, вошел в кабину и спросил: — Какой этаж?
   — Не стоит…
   — Какой этаж? — тихо повторил он. Джанни был на редкость спокоен. Молодая женщина с опаской подумала, что хладнокровие вполне может оказаться напускным, и за ним скрывается едва сдерживаемая злость.
   — Спасибо, что подвезли меня. Но со мной все в порядке. — В ответ в черных глазах промелькнуло откровенное недоверие. — Нет, правда, — попыталась уверить его Элизабет.
   Джанни насмешливо изогнул темную бровь.
   — Посмотрите на себя в зеркало, — все так же спокойно произнес он и стал молча наблюдать, как женщина изучает свое отражение.
   Волосы выбились из когда-то гладкой и аккуратной прически. Зрачки расширились, и теперь глаза казались совсем черными. Лицо побледнело как полотно, губы пересохли.
   — Может быть, теперь вы ответите, какой все-таки этаж? — терпеливо спросил Джанни, и Элизабет после секундного колебания сдалась.
   — Пятнадцатый.
   Через несколько минут они уже были там. Молодая женщина указала на дверь своей квартиры. Оказавшись внутри, она почувствовала острую необходимость смыть прикосновения Питера, почистить зубы и прополоскать рот.
   — Я иду в ванную, — заявила Элизабет, уже не стесняясь присутствия Джанни Копполо. Ей было все равно, здесь он или нет, уйдет или останется.
   Кажется, придется выкинуть и одежду, размышляла, Элизабет стягивая платье и белье. Она включила воду, самую горячую, какую только могла выдержать, и трижды намыливалась, а потом смывала пену, оттирая каждый сантиметр кожи. Ощутив себя достаточно чистой, она выключила воду, завернулась в полотенце и вылезла из ванны.
   Элизабет надела чистое белье, джинсы и простую хлопковую майку. Слегка подсушив волосы феном, завязала их в хвост на затылке.
   Она прошла в кухню, где с удивлением обнаружила Джанни Копполо, который преспокойно варил кофе. Итальянец снял пиджак, ослабил узел галстука, расстегнул верхние пуговицы рубашки и даже закатал рукава. Заслышав шаги, он повернулся.
   — Я приготовил кофе.
   На столе уже стояли две чашки с блюдцами, сахарница, кувшинчик со сливками. Элизабет села за стол и наблюдала, как Джанни наливает густой ароматный напиток.
   Он вел себя так, будто находился у себя дома. Впрочем, ей опять показалось его спокойствие напускным.
   — Все это совершенно необязательно, — довольно резко сказала Элизабет, делая вид, что не замечает чашки с кофе.
   — Да, — мгновенно согласился Джанни. — Необязательно.
   Он как ни в чем не бывало добавил в кофе сахару и отпил небольшой глоток.
   Надо бы перевести разговор на нейтральную тему, подумала Элизабет. Однако она, хоть убей, не могла сообразить, как это сделать.
   — Вы не собираетесь подавать заявление в полицию?
   Синие глаза женщины расширились от удивления. Подавать заявление — значит превратить случившееся в достояние общественности. Тогда о происшествии узнают друзья, случайные знакомые…
   — Нет, — ответила она. Пронзительный взгляд Джанни, казалось, пригвоздил ее к спинке стула. И лишь через несколько мгновений Элизабет смогла отвести глаза.
   — А если Питер в следующий раз решит напасть на вас?
   — Следующего раза не будет, — твердо произнесла она.
   — Вы уверены?
   — Даже если и нет, то я сама справлюсь.
   — Какая самонадеянность!
   — Я ведь справилась… с вами.
   В его улыбке не было ни малейшего намека на веселье.
   — Но я никогда не собирался причинить вам вред или испугать вас.
   — Я не знала этого раньше.
   — Не знали, — согласился он, внимательно глядя на собеседницу.
   Молодая женщина обхватила себя руками за плечи, словно пытаясь защититься от воспоминаний. Ее пробирала неприятная дрожь. Джанни совершенно не хотелось продолжать начатый разговор, но он считал, что должен раскрыть ей глаза.
   — Дети часто не похожи на своих родителей.
   — Что вы хотите этим сказать? — Синие глаза Элизабет спокойно смотрели на него.
   Раздался резкий звонок телефона, и она, подойдя к столику, взяла трубку.
   — Алло… Звонил Питер.
   — Мне нечего тебе сказать…
   Элизабет не стала его слушать и спокойно положила трубку. Но не успела вернуться к столу, как звонок раздался снова. Некоторое время она раздумывала, но затем все-таки опять подняла трубку.
   — Прости меня… — Голос Питера прерывался, она слышала его тяжелое дыхание. — Я ревную… Но у меня и в мыслях не было сделать тебе больно.
   Элизабет вздохнула и, не сказав ни слова, нажала кнопку отбоя.
   Телефон зазвонил снова. И прежде чем молодая женщина успела пошевелиться, Джанни взял трубку.
   — Позвоните еще раз, и мне придется убедить Элизабет вызвать полицию, — холодно произнес он. В ответ послышались ругательства. — Ваше поведение совершенно недопустимо. Вы по-прежнему хотите иметь дело с представителями закона?
   Судя по всему, Питер не имел подобного желания и положил трубку.
   — У него есть ключи от вашей квартиры? — спросил Джанни.
   — Нет. — В голосе Элизабет слышался плохо сдерживаемый гнев.
   — Рад слышать.
   Элизабет смерила его холодным взглядом.
   — Моя жизнь вас не касается.
   Джанни испытывал восхищение перед силой ее духа. Но в то же время его терзало желание сжать ее в объятиях и не отпускать. Мешала только уверенность, что посмей он сделать это, Элизабет будет царапаться как дикая кошка.
   — С сегодняшнего вечера касается.
   — Я ушла как минимум через полчаса после всех гостей, — размышляла Элизабет вслух. — Как же вы оказались там в такое время?
   — Я пришел пешком, как уже сказал, в надежде увидеть вас после окончания показа мод. Я заметил, что Питер сидит в своей машине и не собирается никуда ехать.
   Об остальном она догадалась сама.
   — Мне следует поблагодарить вас. Губы Джанни слегка дрогнули.
   — Так сделайте это.
   — Спасибо. Я вам очень признательна.
   — И теперь вы хотите, чтобы я ушел, да?
   — Будьте любезны.
   Джанни достал из кармана пиджака бумажник, вытащил оттуда визитную карточку, написал на ней несколько цифр и положил на стол.
   — Мой домашний телефон. Рабочий там уже есть, так что вы сможете найти меня в любой момент.
   Элизабет проводила его до прихожей. Около самой двери он остановился и нежно провел пальцами по ее щеке.
   — Спокойно ночи, дорогая.
   К счастью, он не стал задерживаться. Элизабет закрыла дверь на замок и еще на цепочку, а затем вернулась в гостиную. Там она уселась на диван перед включенным телевизором, вспоминая сегодняшнюю презентацию, всеобщее восхищение показанной коллекцией… и не заметила, как веки ее смежились.

5

   Элизабет проснулась от звуков мужских голосов и в тревоге открыла глаза. С экрана телевизора на нее смотрели два члена парламента, обсуждающие последние изменения в законе о продаже недвижимости.
   Она потянулась, растерла затекшие ноги и взглянула на часы. Времени как раз хватало, чтобы принять душ, одеться и позавтракать.
   Было без нескольких минут десять, когда молодая женщина остановила машину перед входом в «Грацио и Спенсер». Она открыла дверь и вошла в зал. Да, обслуживающий персонал потрудился на славу: помещение блистало чистотой, всюду царил порядок.
   — Доброе утро, — поприветствовал ее Фабио, когда Элизабет вошла в его кабинет.
   — Привет, — улыбнулась она компаньону, перед которым лежала аккуратная пачка счетов. — Ты просто ангел!
   — Наконец-то и ты это признала!
   — А раз ты разобрался со счетами и чеками, я обзвоню всех, кого следует.
   — Но сначала кофе. — Фабио подошел к Элизабет и обнял за плечи. Заметив, что она поморщилась от его прикосновения, итальянец нахмурился. Приглядевшись, он обратил внимание на тени под глазами. — Головная боль? Бессонница? Еще что-то?
   — Всего понемногу.
   — Поподробнее о третьем пункте, Элизабет.
   Фабио называл ее то дорогой, то милой, а настоящее имя использовал очень редко.
   — Вчерашний вечер прошел на редкость успешно. Ты не находишь? — попыталась она уйти от ответа.
   Но Фабио было не так-то просто сбить с толку.
   — Да. Но это не первый наш удавшийся показ. Только почему-то раньше ты никогда не выглядела на следующее утро такой бледной и нервной.
   Очевидно, придется рассказать ему правду, вздохнула Элизабет. Или максимум того, что он должен знать.
   — Я смотрела фильм по телевизору и не заметила, как заснула. Видимо, я просто еще не до конца проснулась.
   Фабио некоторое время молчал, а затем насмешливо произнес:
   — Для начала неплохо, дорогая.
   — Ты что-то говорил про кофе? Элизабет взяла чашку и поднялась в свой кабинет на втором этаже. Там она уселась за письменный стол и принялась уточнять по телефону условия продаж и суммы сделок.
   Неожиданно раздался звонок внутренней связи, и молодая женщина ответила:
   — Да, Фабио…
   — Питер Аткинс здесь и желает тебя видеть. Впустить его?
   — Нет, — быстро сказала Элизабет. — Я не хочу его видеть.
   Через секунду раздался тот же звонок.
   — Он говорит, что это очень важно. Элизабет подавила желание выругаться.
   — Передай, что я подойду через минуту.
   Она быстро спустилась по винтовой лестнице, громко стуча каблуками, и холодно взглянула на поджидающего ее Питера.
   — Добрый день, — поздоровалась она официальным тоном.
   — Я хочу лично перед тобой извиниться.
   — Боюсь, уже несколько поздно, — произнесла она, чувствуя странную тревогу в душе. — Если позволишь, мне нужно вернуться к работе.