Мур Агата. Белокурая кокетка

   Поняв, что предмет спора исчерпан, красавица брюнетка с удовольствием переключилась на Джанни, делая все, чтобы привлечь его внимание. Фабио развлекал Лауру, Лаура «охотилась» на Джанни. Элизабет увлеклась едой, не находя более ничего интересного в происходящем.
   За этими невинными развлечениями время пролетело так незаметно, что молодая женщина искренне удивилась, заметив, что уже половина одиннадцатого и пора расходиться. Все стали прощаться, и она по привычке подставила Фабио щеку для поцелуя.
   — Браво, моя дорогая, — прошептал тот, касаясь губами нежного ушка. — Твоя игра бесподобна. Увидимся завтра на работе.
   Лаура в свою очередь чинно чмокнула в щеку Джанни, после чего торопливым, быстрым движением коснулась его губ.
   — Не забывай меня, — прошептала она.
   — Конечно же, нет. — Тон итальянца был весьма холоден. — Он ласково взял руку Элизабет в свою и поднес к губам. — Мы тебя не забудем, Лаура, правда, дорогая?
   Он был поистине великолепен, и молодая женщина вновь ощутила на себе всю силу его обаяния.
   — На следующей неделе состоится благотворительный бал. Мама Бет входит в число устроителей. Попросить ее приберечь для тебя пригласительный билет? — спросил Джанни Лауру.
   — Было бы неплохо, — оживилась та.
   — Ну, дорогой, как ловко ты всучил Лауре этот билет! И к тому же ей действительно понравится благотворительный вечер.
   — А что нравится тебе, моя маленькая?
   — Любоваться тобой.
   — Все еще играешь свою роль? Мне кажется, мы могли бы стать неплохими партнерами.
   — Ты был просто великолепен.
   — Позволь возвратить комплимент. Ты тоже. Элизабет улыбнулась, испытующе глядя на своего спутника. Джанни ничего не ответил. Воцарилась неловкая тишина. Так в молчании они и доехали до дома, в котором теперь жили оба.
   — Тебе нет нужды оставаться у меня, — заметила Элизабет, когда они поднимались в лифте.
   — Это мы уже обсудили.
   — Прошлая ночь не в счет. — Она раздраженно зазвенела ключами.
   — Нет, в счет.
   — Почему? — спросила Элизабет, открылась дверь.
   — К тебе или ко мне… Помнишь, мы выбирали? Уговор дороже денег.
   — Я сомневаюсь, что Питер сможет проникнуть в здание. Но даже если ему и удастся, он никогда не заставит меня открыть дверь.
   Джанни сунул руки в карманы брюк и смерил женщину оценивающим взглядом.
   — Полагаешь, он будет так добр, что предупредит тебя о следующем нападении за несколько дня по почте? Ты же даже не знаешь, чего от него ожидать! Следует соблюдать осторожность. И ты отлично это понимаешь.
   Неделю назад ни один из этих доводов не убедил бы Элизабет, но теперь у нее было время поразмыслить. И повод.
   — Никогда не сдаешься, да? — спросила она у терпеливо ожидающего ее ответа итальянца.
   — Точно. Если это в интересах дела. Больше они препираться не стали и вошли в квартиру. Обоим очень хотелось пить. Крепкий сладкий чай — для того, чтобы разогнать разноцветные искорки усталости, плавающие перед глазами.
   Элизабет наполнила чайник водой и поставила его на плиту, достала из шкафчика заварку, сахар и сухие сливки.
   Поставив на стол две красивые фарфоровые чашки, она принялась ждать, пока вскипит вода.
   Присутствие Джанни смущало ее. Хотя он сидел тихо, скрестив руки на груди, и выжидающе молчал, не проявляя никакого нетерпения. Через несколько минут придется с ним заговорить, решила Элизабет. Иначе пауза затянется до неприличия.
   Вода закипела. Элизабет заварила чай, налила его в чашки, добавила сливок. Тишина была уже невыносимой.
   — Поговори со мной, — вдруг попросил Джанни, взяв ее руку в свои. — Не поворачивайся спиной и не уходи. Это самое простое, что можно сделать. Но не самое верное.
   Молодая женщина нервно дернулась, отчаянно желая оказаться где-нибудь в другом месте. Джанни поднялся.
   — Нет, лучше не говори ничего, — прошептал он и прижался к ее губам.
   Поцелуй был потрясающий и закончился слишком быстро. Так нечестно! Элизабет сама обвила руками сильную шею и приникла к губам Джанни. Целовать этого мужчину было так упоительно! В нем чувствовалась сила. Именно она и делала итальянца таким привлекательным…
   Элизабет потребовалось время, чтобы взять себя в руки и успокоиться.
   — Здесь, как мне кажется, нам не перед кем притворяться, — печально усмехнулась она.
   — А кто говорит о притворстве? — удивился Джанни.
   Он обнял Элизабет. Его четко очерченные губы тепло улыбались. А в глазах горел тот самый огонек, который был так хорошо знаком теперь молодой женщине.
   — Давай не будем делать это, — беспомощно прошептала Элизабет, борясь с волей более сильной, чем ее собственная.
   — Боишься?
   — Мне нечего бояться.
   Джанни ленивым жестом притянул женщину к себе, ласками заставляя забыть обо всем на свете. Кроме него.
   — Тебе в прошлый раз понравилось, — напомнил он.
   — Прошлый раз был ошибкой.
   — Прекрасное не может быть ошибкой.
   — Не знаю, почему я согласилась на это, — пробормотала Элизабет, не в силах противиться ему и ненавидя себя за предательскую слабость. — Мы знакомы не больше недели.
   Темные глубокие глаза, казалось, заглянули в ее душу.
   — Мы знакомы целую вечность, — еле слышно произнес Джанни.
   — Неправда!
   — Правда. И ты это отлично знаешь.
   — Ну… может быть… Черт возьми, я не знаю! — беспомощно выкрикнула она, ощущая себя податливой как воск в его руках.
   Пассивность — вот главная причина всех моих проблем, подумала молодая женщина. Я пошла у него на поводу, а теперь не знаю, что делать. И от этого мне очень плохо.
   — Я привыкла все планировать сама, осознавать, что мною движет в том или ином случае. У меня нет причин так вести себя с…
   — С человеком, которого ты знаешь меньше недели?
   — Да! Все… все произошло слишком быстро. Я не контролирую ситуацию. Меня это беспокоит, разве ты не понимаешь?
   — Почему бы тебе не успокоиться и не посмотреть, что будет дальше?
   «Потому что я не хочу страдать! Не хочу ощущать себя пойманной в ловушку. Так всегда бывает, если твоя любовь безответна. Боль — одна из составляющих нашей сделки!» — хотелось крикнуть Элизабет.
   Любовь?! Но она не любит этого мужчину! Желает, может быть. Да-да, желает. Но и желание может обжигать.
   Значит, остается только жить сегодняшним днем?
   Элизабет покорилась настойчивой воле любовника и позволила увлечь себя в спальню и раздеть. Ее тело требовало его ласк. А о душе… о душе можно было на время и забыть. Тем более в объятиях такого мужчины, как Джанни Копполо.
   — Апельсиновый сок, душ, завтрак и быстренько на работу, — раздался громкий мужской голос, прогоняя сладкие сны. — Просыпайся и вставай, моя маленькая. У тебя сорок минут на сборы.
   Элизабет сонно приоткрыла глаза и потянулась.
   — Ты с ума сошел, еще раннее утро, — простонала она.
   — Пятнадцать минут девятого. Прекрасное утро, и будет прекрасный день, — сообщил до отвращения свежий и бодрый Джанни и сдернул с нее простыню.
   О, она восхитительна, пронеслось в голове мужчины. Совершенные линии тела, высокая грудь, ослепительно белая кожа, роскошные белокурые волосы, чувственно изогнутые губы… Эта женщина просто создана для любви. Еще не до конца проснувшаяся, она была обворожительна.
   — У тебя есть пять секунд для того, чтобы встать с кровати, — хрипловато произнес Джанни. — Иначе я присоединюсь к тебе и не отпущу до вечера.
   Прекрасные синие глаза Элизабет распахнулись.
   — Пять секунд?
   — Уже три. Я начал отсчет.
   Элизабет тихонько хмыкнула и быстро спустила ноги с кровати.
   — Апельсиновый сок. — Джанни потянул ей прозрачный стакан с оранжевой жидкостью.
   С удовольствием выпив сок, она завернулась в простыню и сказала:
   — Пойду приму душ.
   Джанни с сожалением проследил, как роскошное женское тело скрылось под тонкой тканью.
   — Жаль, — с искренним огорчением произнес он.
   — Но ты-то одет, — возразила Элизабет, убирая за ухо непослушный локон.
   — Ладно, иди в ванную, а я пока приготовлю завтрак.
   — Ты бриллиант среди мужчин! Надеюсь, ты сваришь и кофе?
   — Несомненно.
   — Ты всегда такой энергичный? Или только по утрам?
   — Всегда.
   — Это просто ужасно!
   После горячего душа Элизабет почувствовала себя бодрее и смогла приступить к завтраку. Выпив чашку крепчайшего кофе и съев тарелку порезанных ломтиками и политых йогуртом фруктов, она была готова к дневным свершениям. Жить вдвоем не так уж и плохо, мелькнула в голове предательская мысль.
   Через несколько минут Элизабет оделась, привела себя в порядок и вместе с Джанни спустилась в гараж.
   — Черт побери! — Она не верила своим глазам.
   — Да уж. — Ее спутник вполне разделял возмущение Элизабет: новенькая машина вся была покрыта белесыми разводами. — Кто-то вдоволь нарезвился с баллончиком, — констатировал Джанни. — Машина — пустяки, я отвезу тебя на работу на своей, а твою попрошу отогнать в автосервис, пусть приведут в порядок. Но кто оказался способен на подобную пакость? Мне кажется, это работа Питера.
   Кажется! Элизабет была уверена в этом, о чем тут же и сообщила Джанни.
   — Раз мерзавец не успокоился, значит, следует привести угрозу в исполнение — составить исковое заявление, — сказал Джанни. — Я договорюсь на сегодня с адвокатом, часа на четыре.
   Тем временем он открыл машину и усадил спутницу на переднее сиденье. Через несколько минут они уже мчались по улицам Лондона, но хорошего настроения было не вернуть. Вскоре показалась знакомая вывеска «Дом моды Грацио и Спенсер».
   — Я позвоню тебе, — сказал Джанни, целуя Элизабет.
   Молодая женщина вышла из машины и быстро поднялась по ступеням. Ее ждала работа.
   Все утро она пыталась разгрести кучу дел, совершенно неожиданно свалившихся на ее голову. Телефон звонил не переставая, мешая сосредоточиться на творческой работе. Поэтому звонок Джанни в половине четвертого застал ее врасплох. Элизабет совершенно забыла о его обещании.
   — Твою машину привели в порядок, и теперь она стоит у входа в дом моды. И еще я договорился с адвокатом на четыре часа.
   И об этом она тоже забыла! Всегда пунктуальная и аккуратная, Элизабет заметила, что в последнее время ее голова превратилась во что-то вроде решета — мысли просто не удерживались в ней.
   — Спасибо, — с чувством сказала она и стала собираться.
   Джанни прибыл довольно быстро, но Элизабет предпочла сесть за руль собственной машины. Та теперь снова сверкала как новенькая. Ни следа краски!
   Интересно, что этому безумцу Аткинсу придет в голову в следующий раз? — думала Элизабет. Выбить стекла? Подложить бомбу в салон? Гараж ведь охраняется, как же ему удалось изрисовать всю машину?
   Составив с помощью адвоката исковое заявление и договорившись, что тому делать дальше, Джанни и Элизабет поехали к ней домой. Переступив порог, молодая женщина услышала телефонный звонок. Сняв трубку, она с некоторой опаской поднесла ее к уху.
   — Алло?
   — Тетя Лиззи, это Реджи, — раздался детский голосок. — Ты придешь на мой день рождения сегодня? Я буду очень ждать.
   — Кто это? — одними губами спросил Джанни.
   — Мой крестник. У него сегодня день рождения.
   — Я с тобой, — немедленно заявил ее спутник.
   — Да-да, конечно Реджи, я приеду, — сказала молодая женщина и попрощалась, потом недоуменно воззрилась на Джанни. — Отправишься со мной на детский праздник? — удивилась она.
   Отлично! Великолепный мистер Копполо в окружении вопящих детей, обливающих его сладкой газировкой и взрывающих хлопушки, — да, это будет поистине незабываемое зрелище!..
   Оказавшись среди пестрой толпы гостей, Элизабет поняла, что чувствует себя в полной безопасности рядом с Джанни. От него исходила невероятная уверенность в своих силах и редкое спокойствие… Вот бы это продлилось подольше!
   Молодая женщина уже успела поздравить родителей своего крестника и самого маленького Реджи, вручив ему заводную лошадку. Игрушка смешно перебирала ножками и время от времени издавала звук, видимо призванный изображать конское ржание. Малыш пришел от подарка в восторг.
   Он маленькой ракетой носился среди гостей, как и предполагалось, взрывал хлопушки, осыпая всех конфетти. Его друзья не отставали. Заводная лошадка время от времени испускала ржание…
   В общем, когда, наконец, пробил девятый час и детей стали развозить по домам, Элизабет испытала что-то очень похожее на облегчение. Нет, детские праздники чудесны, честное слово, но отнимают массу сил. День выдался очень тяжелый и насыщенный переживаниями. Глаза молодой женщины слипались, и ужасно хотелось последовать примеру виновника торжества, который после долгих уговоров с применением шантажа и лести отправился наконец в постель.
   Вот и я бы с удовольствием отправилась в постельку, подумала Элизабет. Что может быть лучше десяти часов сладкого сна? Она уже с трудом подавляла зевоту.
   К тому моменту, когда Джанни привез утомленную женщину домой, ноги не держали Элизабет. На руках внеся в квартиру, итальянец бережно опустил возлюбленную на кровать.
   — А теперь спать, моя маленькая, — промурлыкал он, помогая Элизабет раздеться.
   Она не сопротивлялась и быстро заснула, усталая, переполненная впечатлениями и, как ни странно, счастливая. Сильные надежные руки обнимали ее, ровное дыхание любовника слышалось рядом… Этой ночью Элизабет спала без страшных сновидений.

9

   Следующий день, пожалуй, был не лучшим в ее жизни. Но и самым плохим тоже не был.
   Правда, позвонил Джанни и предупредил, что придет к ней позднее, чем обещал. Хотя Элизабет и убеждала себя в том, что неплохо снова иметь квартиру в полном своем распоряжении, на душе у нее стало тоскливо. К хорошему быстро привыкаешь…
   При одном воспоминании о жарких и нежных объятиях итальянца губы ее непроизвольно расплывались в улыбке. Как тяжело будет лишиться всего этого!
   Приехав домой, молодая женщина некоторое время потерянно бродила по комнатам, потом забралась с ногами на кровать и со вздохом прижала к себе подушку. А что еще ей оставалось? Кровать была единственным местом, где можно было предаваться мыслям о Джанни. Квартира без него казалась… пустой.
   Резко зазвонил телефон. Элизабет сняла трубку, надеясь, что это ее великолепный возлюбленный.
   — Алло?
   На другом конце провода не ответили. Слышался только звук чьего-то дыхания.
   — Алло, я слушаю! Кто это? Джанни, это ты?
   Снова молчание. Потом раздался щелчок, за которым последовали короткие гудки.
   Наверное, кто-то ошибся номером. Ненавижу телефоны, со злостью подумала разнервничавшаяся женщина. Особенно, такие, которые чуть что трезвонят во всю мочь, а потом обрываются гудками. Почему-то на ум пришел страшный маленький человечек из детских кошмаров. Или это был Питер? Решил напугать… Немного поразвлечься перед тем, как заботливые родители увезут сыночка из Англии. Хорошо бы куда-нибудь подальше. На Северный полюс, например.
   Телефон зазвонил снова. Элизабет не хотела подходить, с неожиданной ненавистью глядя на ни в чем не повинный аппарат, но потом все-таки взяла трубку.
   — Наслаждаешься жизнью со своим любовничком?
   Питер! Это все-таки был он… Как можно не признать развязный тон, в котором проскальзывают нервные нотки! Впрочем, еще бы ему не нервничать.
   — Не будь глупцом, Питер.
   — Мудрость никогда не была сильной стороной моей натуры.
   Да, он просто-напросто хотел иметь все, что приглянулось. И старался заполучить желаемое, не считаясь ни с чем.
   — Не думай, что твои звонки хоть что-то значат для меня, — со злостью прошипела Элизабет.
   Ей-то повезло, а каково пришлось той девушке, в Штатах? За нее, наверное, никто не заступился.
   — Неужели? Не хочешь забрать назад свое обвинение?
   — Никогда!
   — Пожалеешь, — неожиданно спокойно произнес Питер и швырнул трубку.
   Через некоторое время телефон снова зазвонил. Это был консьерж.
   — Мисс Спенсер? Вам прислали цветы. Вы спуститесь за ними?
   Наверняка от Джанни! Как мило, что он не забывает ее. Молодая женщина быстро спустилась в холл, где ее ждал консьерж, обеими руками сжимающий корзину восхитительных белых лилий.
   — Какие красивые! — Сердце Элизабет забилось быстрее, когда она увидела цветы.
   Маленький изящный конверт с изображением двух голубков был вложен в букет. Поспешно раскрыв его, она вынула карточку и с изумлением уставилась на ровные четкие буквы. Одно слово. Всего только одно…
   «Сука!»
   Ничего не понимая, Элизабет подняла глаза и случайно взглянула в сторону входных стеклянных дверей. На улице маячила долговязая фигура Аткинса. Негодяй с любопытством наблюдал за происходящим в холле. Перехватив потрясенный взгляд женщины, он отвесил ей шутовской поклон и быстро зашагал в сторону центра, поминутно оглядываясь.
   Опомнившись, как от дурного сна, Элизабет бросила грязное письмецо.
   — Выбросите их! — приказала она консьержу.
   — Но мисс Спенсер… — тот замялся, — цветы такие красивые…
   — Неважно! Вышвырните их, вышвырните на помойку! — Элизабет почти кричала, отпихивая от себя корзину с лилиями. На мгновение ей показалось, что от белых цветов тянет сладковатым запахом разложения.
   Избавившись от них, она торопливо поднялась к себе и захлопнула дверь. Сердце бешено стучало.
   Когда же все это закончится? Когда?!
   Она ненароком посмотрела на свое отражение в зеркале и ужаснулась. Бледная, растрепанная, с темными тенями под глазами… Нет, так дело не пойдет!
   Элизабет постаралась взять себя в руки. Почти час молодая женщина потратила на то, чтобы привести себя в порядок. Полежала с компрессом на глазах, сделала питательную маску, затем легкий макияж. Причесавшись и покрыв ногти перламутровым лаком, Элизабет почувствовала себя гораздо лучше. Эти несложные процедуры всегда успокаивали ее.
   Можно было еще пройтись по магазинам и купить какую-нибудь приятную мелочь. А еще лучше поехать на один из лондонских «блошиных рынков», где продавалось буквально все на свете, начиная от подержанной детской колясочки и заканчивая антикварным подсвечником.
   Но желание было неосуществимо. На улице Элизабет вполне мог поджидать Питер. Да и поздно уже было.
   К счастью, вскоре появился Джанни. Элизабет встретила его с искренней радостью, так ей надоело сидеть в одиночестве! Когда в жизни появляется человек, к которому привыкаешь, его отсутствие делается невыносимым.
   — Неприятности? — с порога спросил Джанни, проницательно глядя на подозрительно блестящие глаза возлюбленной.
   — Да нет, не сказала бы… — неопределенно протянула она.
   — Прелестный халатик. А под ним есть что-нибудь? — полюбопытствовал итальянец.
   Бледно-сиреневый шелковый халат и вправду был весьма привлекателен. К тому же он мягко подчеркивал совершенные формы тела молодой женщины.
   — Нет, — ответила Элизабет, слегка покраснев. — Но на это у нас нет времени.
   — Почему? — спросил Джанни, широко улыбаясь. — На это время есть всегда.
   Он ласкал Элизабет взглядом, всем своим видом демонстрируя желание.
   — Нам сегодня предстоит идти на благотворительный бал, — напомнила она.
   — Обожаю благотворительность, — с придыханием прошептал Джанни. — Немного благотворительности нам всем бы не помешало. Подайте пример, мисс Спенсер. Я страшно нуждаюсь в каком-нибудь благотворительном поступке.
   — Ну, если от этого зависит спасение твоей жизни… — В глазах Элизабет заплясали веселые чертики.
   — Вы совершенно правы, мисс Спенсер, — жалостно протянул итальянец. — Пожертвуйте, а? Ну хоть минуточку… или две…
   — Не выдумывай, Джанни. Когда это ты обходился столь ничтожным сроком?
   — Ну, по правде говоря, я надеялся на большее, — признался он. — Впрочем, о чем это я? Настоящий мужчина не клянчит, а берет. Берегись!
   С этими словами он ловко подхватил Элизабет на руки и, невзирая на протестующие вопли, понес в спальню.
   — Джанни! Ну, Джанни! Прическа! Косметика! Ты все испортил.
   — Нечего было надевать этот кокетливый халатик, — проворчал итальянец, зарываясь пальцами в пышные пряди белокурых волос.
   Возможность делать это завораживала. Его всегда привлекали блондинки. В итоге прическа безвозвратно погибла. Следующим движением он размазал тщательно наложенную помаду, так как крепко поцеловал молодую женщину.
   — Я бы хотел все время целовать тебя, — пробормотал Джанни, на миг оторвавшись от восхитительно мягких и податливых губ.
   В его темных глазах мерцал странный свет. Так выглядит желание, подумала Элизабет. Страсть. Интересно, а на что тогда похожа любовь?
   Азарт Джанни захватывал. Сила подчиняла. Умение и опыт заставляли наслаждаться каждым движением искусных пальцев. Шелковый халатик давно уже куда-то делся, белокурые локоны рассыпались по белым простыням…
   Элизабет с упоением отдалась радостям любви, даря в ответ всю себя без остатка, растворялась в радужном водовороте страсти, созданном этим удивительным мужчиной.
   Кажется, я никогда еще не испытывала такого блаженства, мелькнула мысль. Никогда!..
   Тонкими руками Элизабет обняла Джанни за плечи, желая только одного — быть как можно ближе, слиться с ним в единое целое. Как, оказывается, сладко ощущать себя податливой, мягкой как шелк, меняющейся в сильных мужских руках, текучей как вода, тонущей в его глазах, словно в бездонных озерах…
   Когда все закончилось, Джанни нежно поцеловал ее в губы.
   — Ты удивительная женщина, — прошептал он.
   Элизабет сонно улыбнулась, прикрыв веки. Ей было хорошо и не хотелось никуда идти. Лежать бы так, ощущая ладонью ровный жар кожи Джанни, соприкасаясь телами…
   — Ты просто чудо, — прошептала в ответ молодая женщина.
   Ее возлюбленный довольно улыбнулся и вздохнул.
   — Пора собираться. Иначе мы опоздаем на этот дурацкий бал.
   — Да, ты прав. Не следует забывать, чего стоит его подготовка.
   Элизабет заставила себя подняться с кровати и подойти к зеркалу. Тело ныло от сладкой истомы. Да, секс с Джанни во многом подобен наркотику. Интересно, как она сможет потом обходиться без него?
   Привычными движениями Элизабет привела себя в порядок. Все заново — прическа, макияж. Приподнявшись на локте, Джанни с любопытством следил за ее действиями. Потом тоже встал и скрылся в ванной.
   Элизабет высоко заколола волосы, затем подумала и распустила их по плечам, позволив белокурым пышным локонам свободно ниспадать. Шелковое темно-синее платье на бретельках оставляло плечи открытыми. Серебристый коротенький пиджак, тонкие как паутинка чулки и светлые туфли на шпильках. Молодая женщина нанесла последний штрих, побрызгав себя туалетной водой, и придирчиво оглядела свое отражение в зеркале.
   Что ж, теперь можно выдержать сравнение с Лаурой.
   За ее спиной послышался изумленный вздох. Элизабет обернулась — белокурые волосы взметнулись пушистым облаком, глубокие синие глаза сверкнули. На пороге спальни стоял Джанни, тоже полностью готовый.
   — Я всякий раз забываю, какая у тебя драгоценная красота.
   Он так и сказал — драгоценная. Интересно, что бы это значило? Элизабет не могла знать, что, глядя на нее, итальянец всегда вспоминает серебряную статуэтку греческой богини, принадлежащую его матери. Богиня обладала такой же изысканной красотой, но была сделана из холодного металла. А здесь перед ним стояла обольстительная женщина из плоти и крови. Это всякий раз потрясало заново, заставляло трепетать его сердце.
   Элизабет смутилась от взгляда Джанни, полного искреннего восхищения, и принужденно рассмеялась.
   — Надеюсь, ты не станешь хранить меня в ларчике ювелира?
   — О нет. Как и подобает истинному ценителю прекрасного, я запру тебя в моей спальне.
   Что ж, не такая уж плохая перспектива. Только как бы прямиком из спальни не отправиться на аукцион подержанных вещей, а то и прямиком на свалку!
   Глубоко вздохнув, молодая женщина подошла к своему великолепному любовнику и взяла его под руку. В черном смокинге Джанни был хорош необычайно. В высоком зеркале отобразилась элегантная пара — хрупкая светловолосая женщина и красивый мужчина.
   — Мы подходим друг другу, — самодовольно констатировал Джанни. — Чертовски подходим!
   Элизабет промолчала.
   — Идем, моя маленькая. Нам пора.
   На лифте они быстро спустились на первый этаж. Оставалось только пройти мимо консьержа, сесть в машину, и…
   — Мисс Спенсер, — консьерж с виноватым видом смотрел на нее, — я все-таки не решился выбросить этот великолепный букет. Поставил его в вазу, вы уж меня простите, ладно?
   Действительно, пышные белые лилии были заботливо расправлены и красовались теперь на конторке в простенькой вазе. Элизабет нервно закусила губу и нерешительно взглянула на своего спутника.
   — Н-ничего… Пусть хотя вас они порадуют.
   — Что за цветы? — Голос Джанни был опасно мягким, но молодая женщина всей кожей ощутила, что он завелся.
   — Букет лилий, — пояснила она. — Те, что стоят…
   Темная бровь иронически изогнулась, и Джанни перебил ее.
   — Я заметил. Но кто принес их тебе? Элизабет неопределенно пожала плечами, но потом решила, что это выглядит, как вранье. Ей ужасно не хотелось обсуждать эту тему, но делать было нечего.