— Погром в Мелиновере? — скептически нахмурилась Кэролайн. — Я полагала, мы выше этого.
— Погром может случиться где угодно, если правящий класс решит, что банкиры его прижали. Хотя на самом деле я так и так подумывал, что настала пора переменить место жительства.
— А остальные из твоего народа… гм… этого народа уезжают?
— Они не столько уезжают, сколько их выгоняют. Но до турнира никто с места не стронется, здесь замешаны очень большие деньги. — Румпельштильцхен достал клочок ткани и что-то набросал на нем кусочком угля. — Вот тебе карта, по которой ты сможешь найти мою квартиру. Времени мы будем иметь от полуночи до рассвета, но я попросил бы тебя прийти задолго до полуночи. Надо же подготовиться.
— Приду.
— Это очень хорошо. И не надо сильно нервничать. Я обещаю быть очень нежным.
Кэролайн пожала плечами.
— Это же работа. При чем тут нежность?
Коротышка уставился на нее. Повисла долгая пауза. Наконец он произнес:
— Тебе никто не потрудился рассказать?
— О чем?
— Проклятие. — Настала очередь Румпелыптильцхена испытывать неловкость. — Я таки думал, все знают.
— Что знают?
— И подруга у тебя разве не чародейка? Я был уверен, что ты хотя бы слышала.
— Что?
Коротышка оглядел зал, словно ища подмоги. Никто не приближался. С некоторым отчаянием он произнес:
— Нет, послушай, ты же поимеешь с этого мешок золота, если не больше. Это действительно хорошая сделка, вне зависимости от того, как ты на это смотришь.
— Румпелышильцхен, о чем ты говоришь?
Коротышка осушил кружку и уставился на пустое дно.
— Гм, когда приходится приводить в действие заклинание трансформации, должна произойти… э-э, всегда происходит… оно должно сопровождаться потерей девственности.
Кэролайн с грохотом поставила на стол свою кружку. Скрежет железа по камню известил коротышку о том, что она резко отодвинула стул.
Когда Румпельштильцхен поднял глаза, девушка стояла перед ним, выпрямившись во весь рост, и взгляд ее мог без труда заморозить бочку крепчайшего рассола.
— По-моему, сэр, — произнесла она ледяным тоном, — вам следует подыскать себе славную еврейскую девушку. — И вышла вон.
14
"Как хорошо быть королем! " — изрек некогда мелиноверский король Джеральд.
Тогда он был гораздо моложе, но с тех пор минули годы и годы, и подобные мысли больше не приходили ему в голову. Теперь его величество подумывал о том, как хорошо было бы уйти в отставку.
Совет Лордов уже некоторое время настойчиво делал ему прозрачные намеки. Сначала король сопротивлялся. В последнее время идея начинала казаться ему все более и более привлекательной. Его величество попытался сосредоточиться на лежащих перед ним документах, но мысленно видел прохладные зеленые леса, окружающие семейное поместье в Лосшире, говорливые ручейки и обширные охотничьи угодья.
Он не был там уже много лет. Не имел возможности отлучиться.
Деньги! Вот главная проблема. Нет. На самом деле проблема — это Совет Лордов. В большинстве своем они умные люди, но никто из них не представляет себе, каких усилий стоит управлять монархией. Ну и в конце концов, король должен жить по-королевски, а то потеряет уважение народа.
Итак, остается проблема закладов, но полоса невезения скоро закончится. Если бы только эти лорды позволили ему снова поднять налоги…
Его величество отбросил соблазнительную мысль. Этого не произойдет, не стоит и думать о несбыточном — только напрасно себя растравлять.
Отставка. Звучит лучше, чем «отречение». Пусть Кенни примет командование, пока папа еще рядом и может помочь советом. Кенни с отцом смотрели на многие вещи одинаково. Из принца Кеннета получится хороший король. Но вопрос денег по-прежнему не решается.
Монарх взглянул на бумаги, разложенные на столе: приказы о высылке евреев и конфискации их имущества. Приказы ждали королевской подписи и печати.
. Разумеется, не все евреи являются богатыми ростовщиками. Большинство не является. И не все банкиры — евреи. Выходит, так поступать нечестно, но только так подобные вещи и делаются. Да и насилия может вовсе не случиться. Если евреи не вздумают оказать сопротивления, то вполне реально провернуть все мероприятие без травм. Маловероятно, но все-таки возможно.
И сделать это придется. Его величество не может передать Кенни корону вместе с кучей долгов, висящих на королевской семье. Джеффу — может. Джефф прекрасно разбирается в бухгалтерии и бюджетах. Кроме того, Джеффа любит Совет Лордов. И, по правде, если он передаст королевство Джеффу, погром короне не понадобится.
Только не так-то все просто. Еще имеется определенная часть дворянства, которой необходимо оказать услугу. Они погрязли в долгах не меньше короля, и для них погром жизненно важен.
Это вопрос национальной безопасности, внушали его величеству их представители. Слишком много денег принадлежит слишком узкому кругу людей. Что, если евреи внезапно потребуют возврата займов? Множество предприятий обанкротится. Пострадает торговля. Мелиновер окажется ослаблен.
Король Джеральд не стал ввязываться в споры. У его советчиков, как правило, имелись схемы и цифры для обоснования своей позиции, но сам король ни во что не вникал. Джефф, наверное, смог бы доказать все, что нужно, но лорды нижайше просили его величество не приводить его высочество принца Джеффри на заседание Совета. Из их поведения явствовало, что идея погрома не встретит серьезных возражений.
Вместо среднего сына король привел на заседание старшего. Кенни жаждал погрома еще до обсуждения данного вопроса в Совете Лордов. Его величество прикинул, что если он передаст трон Кенни, тот проведет погром сам. Такой ход, по крайней мере, избавил бы нынешнего монарха от необходимости делать выбор.
Но поступать так — не по-королевски. Король Джеральд не из тех, кто увиливает от принятия решений. И уж определенно не в том случае, когда речь идет об отставке. Он не хочет войти в историю как слабый король.
Монарх сел к столу, взял пачку приказов и быстро их просмотрел. На самом деле он перечитывал их столько раз, что успел выучить наизусть.
В общем, ему не уклониться от принятия решения. Но отложить его на несколько дней… Скоро начнется турнир, а он всегда приносил Мелиноверу деньги. Само собой, нельзя допустить, чтобы из-за погрома сорвался праздник. Ну, а после него…
Король Джеральд аккуратно положил бумаги обратно на стол.
15
Банджи засучил рукава и близоруко прищурился на жаровню. Потом высыпал на угли щепотку черного порошка и одобрительно кивнул: появился тонкий язычок синего пламени, быстро охватившего топливо. Сверху волшебник поставил маленький чугунок, и когда жидкость в нем забулькала, опустил туда, помешивая, две мерки тонко перемолотых серых листьев, с удовлетворением наблюдая за тем, как вода приобретает глубокий оранжево-красный оттенок.
— Ты не возражаешь против приготовления чая, надеюсь? — окликнул он Эмили, сидевшую в середине комнаты на стуле с прямой спинкой. — Столько девушек сегодня отказываются заваривать чай. Они говорят, это нечестно — не понимаю почему. Когда я ходил в учениках, мы, мальчишки, всегда готовили чай наставникам. И именно нас посылали в лавку за джемом и булочками.
— Конечно, я заварю чай, — отозвалась девушка, принимая протянутую чашку.
Про себя она отметила, что чай ей подают уже второй раз за день и здесь это явно считается приятным времяпрепровождением. Как часто горожане пьют эту дрянь?
Гостья огляделась. Она знала, что Банджи — преуспевающий волшебник, и его лаборатория свидетельствовала о том же. Книги стояли в застекленных шкафах. На каждой стене и полках имелись подсвечники. Судя по потекам воска, ими пользовались постоянно. Кстати, дешевые сальные свечи волшебник не употреблял. На столе красовалось с полдюжины тонкой работы бронзовых весов разного размера. На одной стене висели очень дорогие часы с маятником, на другой — часы, которые показывали фазы луны (эти явно делали на заказ). У окна помещались дорогостоящий телескоп, астролябия и точно откалиброванный компас — все для определения положения звезд. Медные чашки и каменные пестики были аккуратно выложены по размеру. Еще одну стену украшала периодическая система с изображением всех элементов — огня, земли, воды и воздуха.
— Разумеется, только когда приходят клиенты, — продолжил Банджи. — В рабочее время заваривай, что хочешь.
Он пошарил в недрах огромного буфета и извлек кувшинчик сливок и горшочек с медом. Свою добычу он водрузил на стол перед девушкой, а сам уселся напротив. Эмили подметила, как ярко светятся под кустистыми белыми бровями глаза волшебника, и заподозрила, что близорукая суета была притворством.
— Я знаю, многие мастера до сих пор не хотят брать в ученики девчонок, — произнес Банджи. — Слишком много неприятностей.
— От нас? — удивилась Эмили.
— Нет, от девчонок неприятностей не больше, чем от мальчишек. Но волнуешься за них сильнее. — Волшебник указал на портреты двух хорошеньких девушек. Эмили с самого начала была ими заинтригована. — У меня у самого две дочери. В прошлом году мне наконец удалось спихнуть замуж младшую. Думал, приданое меня по миру пустит, но теперь, когда они обе уже не моя головная боль, я сплю гораздо спокойнее.
— Поздравляю.
— Мне, однако, так и не удалось привить им любовь к делу. Слишком много книг, говорят.
— Некоторые так и считают.
— Но только не Аманда, — заметил Банджи. Он без предупреждения перешел на халдейский (как латынь — язык общения для священников и ученых, так халдейский, язык древнего Вавилона, является языком магов). — Твоя мать была очень умной женщиной. Я всегда ею восхищался. Признаюсь, иногда она проявляла некоторую вспыльчивость. Но колдовала отменно.
— Она многому меня научила, и, согласна, заклятия у нее получались филигранные.
По-халдейски девушка говорила свободно. Банджи одобрительно кивнул.
— Она опередила нас на многих направлениях. Призывание четырех духов из тьмы, например. Разумеется, все мы способны так или иначе вступать в контакт с потусторонним миром, но только Аманда ухитрялась делать это на сорок процентов ниже стандартных тарифов.
— По вечерам и в выходные она еще больше экономила.
Затем старый волшебник покачал головой.
— И все-таки, должен сказать, мне не по душе ее решение связаться с таким человеком, как Торичелли. История с девушкой вышла нехорошая. Похищение людей, м-мм, вредит репутации нашей профессии. Я не виню нашего принца за то, что он его прикончил. Ты сделала правильный выбор, придя ко мне. Здесь ты научишься истинной магии. Никакой этой новомодной алхимической ерунды.
— Они пытались получить из бронзы золото. Мама приготовила немного философского камня.
— Хм-м. И месяца не прошло, как наш король посылал за мной и расспрашивал о философском камне. Я сказал ему, что он только попусту тратит время. На алхимию нельзя полагаться. Это тебе не добротное крепкое заклинание настоящей магии.
— Что ж, — сказала Эмили, — звучит так, словно вы решили принять меня.
— Хм-м. Да. Я счастлив заполучить тебя в ученицы. Ты производишь впечатление на редкость разумной юной леди, и, разумеется, рекомендации у тебя безупречные. Я велю поверенному завтра же приступить к составлению пакета документов, и, когда они будут готовы, мы сможем их рассмотреть.
— Чудесно.
— А, м-м-м.
Взгляд Банджи скользнул по книге, оставленной Эмили на столе. Он прилагал героические усилия, чтобы не смотреть на нее во время беседы, и у него это даже неплохо получалось. Теперь же, когда дело оказалось улажено, волшебник постучал пальцем по футляру.
— Теперь давай обсудим вопрос с библиотекой твоей матушки. Которая, разумеется, стала твоей библиотекой.
— Верно, — согласилась Эмили. — И, разумеется, она будет в вашем распоряжении на весь срок моего ученичества.
— Прекрасно, прекрасно. Как скоро, по-твоему, ее можно доставить сюда?
— Я займусь переездом, как только будут подписаны бумаги.
— Ах. Вполне разумная предосторожность. Одобряю. Да. Нам осталось обсудить еще кое-что.
Банджи отвлекся, чтобы налить еще по чашечке чая, и Эмили воспользовалась возможностью глянуть через его плечо на каминную полку. Там красовались статуэтки «Золотой пентаграммы», ежегодно вручаемые гильдией чародеев. Она увидела две большие, за лучшее заклинание и лучшее зелье, и статуэтку поменьше — за лучшее проклятие на иностранном языке. Впечатляло.
— У тебя есть молодой человек? — поинтересовался тем временем волшебник.
— Нет, — быстро ответила девушка и тут же почувствовала, как краска заливает щеки. — Ничего подобного. Нет.
Банджи, успевший кое-чему научиться, пока растил двух дочерей, улыбнулся про себя и помешал ложечкой в чашке, сделав вид, будто не заметил румянца.
— Это хорошо, — сказал он, продолжая помешивать чай. — Потому что, если бы таковой имелся, тебе пришлось бы объяснять ему, что ученикам волшебников необходимо хранить целомудрие.
— Ой, это не проблема, — торопливо заверила Эмили. — Мы уже все обсудили.
— Хорошо, хорошо. Стало быть, ты обсудила этот вопрос с персонажем, который не является твоим молодым человеком?
— Э-м-м… да.
— Прекрасно, прекрасно. Подробности меня не интересуют. Теперь нам надо обсудить расходы на одежду.
Расходы на одежду? Эмили удалось сдержаться и не повторить вопрос вслух. Какие расходы на одежду? Вместо этого девушка произнесла:
— Мама всегда настаивала, что волшебница должна одеваться как волшебница.
— Совершенно верно, совершенно верно. — Банджи поднялся из-за стола и сложил руки за спиной. — Есть вещи, на которых нельзя экономить. Например, человек, собирающийся приобрести билет на корабль, как правило, беспокоится о том, доставят ли его по назначению. Если матросы ходят в обносках, если форма на офицерах сидит криво, он может прийти к выводу, что и корабль содержится не в лучшем виде, и начнет опасаться за свое благополучие. Поэтому хороший капитан всегда заботится, чтобы экипаж и офицеры выглядели опрятно и подтянуто. Точно так же дама, намеревающаяся поместить сбережения, присматривает банкира, имеющего респектабельный вид. Ибо кто доверит свои деньги человеку, способному их потерять?
— Понимаю, — кивнула Эмили.
— Хорошо, хорошо. Видишь ли, милочка, мы тут плетем сложные, высокоточные и тщательно выверенные заклинания, и когда нам требуются ингредиенты, мы используем только самые лучшие. Следовательно, и гонорары у меня пропорционально высокие.
— Разумеется, — согласилась Эмили.
— Из этого следует, что наши клиенты принадлежат к людям обеспеченным. Хотя я иногда работаю бесплатно. Если случай интересный. Как бы то ни было, большую часть рабочего времени нам предстоит иметь дело со знатью и вращаться в кругу мелиноверской элиты.
— Меня это не пугает. — Эмили и помыслить не могла о более заманчивой работе.
— В качестве факультатива я преподам тебе изящное искусство саморекламы. Для начала достаточно сказать, что ты должна носить платья высшего качества и от портных с лучшей репутацией. Мы откроем тебе счета в нескольких магазинах, которые обеспечат тебя одеждой. Очень важно, чтобы вне этих стен ты никогда не появлялась в залатанном, испачканном или хоть немного поношенном наряде.
— Да, в этом есть смысл.
Если бы не необходимость сохранять внешнее спокойствие. Эмили просто завизжала бы от восторга. Действительность превзошла самые смелые ожидания. Ученичество у мага высшего разряда, включающее в себя налаживание связей в высших кругах мелиноверской знати, и в довершение всего практически приказ обновить гардероб за его счет. Чего еще желать девушке?
Банджи продолжал:
— Весьма вероятно, что ты столкнешься с кем-нибудь из наших клиентов. Например, в одном из таких магазинов или другом общественном месте. Они могут пригласить тебя на чашку чая. Когда это произойдет, ты ни за что не должна принимать приглашение на тот же день или на следующий. Ты всегда должна заявить, что слишком занята, но сможешь выкроить для них время на этой неделе. Важно поступать так даже во время делового спада, когда мы не очень заняты. На самом деле именно в такие периоды это особенно важно.
Эмили обдумала услышанное.
— Необходимо поддерживать впечатление, что мы востребованы?
— Именно так.
— Даже для короля?
— Нет. Ради его или ее величества мы тут же все бросаем и немедленно уделяем им все наше внимание. Я рад, что ты сама коснулась данной темы.
— Всегда пожалуйста.
— Также может оказаться, что некоторые из наших клиентов захотят с тобой посплетничать, особенно если ими окажутся молодые дамы примерно твоего возраста. Как магу-стажеру тебе следует сохранять профессиональную дистанцию. Слушай внимательно, старайся сочувствовать, но ни с кем не делись информацией ни о наших клиентах, ни тем более о себе самой.
— Понимаю, — кивнула Эмили. — Мама часто рассуждала в том же духе. Она говорила, что для работы с максимальной отдачей волшебница должна поддерживать вокруг своей персоны ауру таинственности.
— Она была совершенно права, — подтвердил Банджи. Он отнес чайник к жаровне и начал наполнять его водой из фарфорового кувшина. — Дабы вызвать в клиентах уважение, необходимо слыть непредсказуемым, иногда даже грубым. Таким образом мы препятствуем тому, чтобы у неспециалистов развилась привычка воспринимать наши услуги как должное.
— Мама, когда применила лягушачье заклятие, сказала то же самое.
Девушка оказалась не готова к последовавшей за этим простым замечанием реакции — взрывному шипению пара от пролитой на горячие угли воды и грохота железного чайника, резко поставленного на решетку. Банджи стремительно обернулся к ней.
— Аманда применила лягушачье заклятие?
— Ну да. Этот парень…
— Безусловно… она не… не нашего принца Хэла?
— Он пытался украсть философский камень.
— Боже мой, боже мой! — Волшебник забегал взад-вперед по кабинету. — Моя дорогая девочка, это проливает совершенно иной свет на всю ситуацию, понимаешь?
— Гм, нет.
— Эмили, мои клиенты считают меня достойным доверия профессионалом. Когда они впускают в свою жизнь волшебника, это почти всегда связано с деликатными поручениями, требующими высшей степени доверия. Они не захотят иметь дело с тем, чей помощник может превратить одного из них или их детей в амфибию.
— Но я-то никого не превращала! Это же не я!
— Да-да, я понимаю. Но, справедливо или нет, некоторые люди приписывают детям грехи родителей. Для других само твое присутствие напомнит о том, что подобное могло бы случиться и с ними, и сильно пошатнет их доверие ко мне. Клейма общественного позора в такой ситуации избежать невозможно. Боже мой, о чем только Аманда думала?
— Но ведь он уже не лягушка!
— Да, хвала Всевышнему. Это ты его поцеловала?
— Нет. — Эмили едва слышно вздохнула. — Это была девушка из деревни.
— Хм. Разумеется, симпатичная. Магичность требует этого.
— Очень симпатичная. Самая красивая девушка в деревне, все парни так говорят.
— Это определенно плюс. А теперь она станет принцессой. Очень хорошо. Это превращает всю историю из предостережения в романтическую волшебную сказку. Может, нам еще удастся спасти ситуацию и даже извлечь из этого неплохое паблисити. Когда свадьба?
— Они еще не назначили день.
— Нет?
Банджи взглянул на часы, предназначенные для определения лунных фаз, схватил перо и лист писчей бумаги и нацарапал несколько цифр. Затем вытащил счеты, проделал какие-то торопливые вычисления, после чего отбросил перо.
— Не зная точных деталей заклинания, я не смогу начать работать с этим хоть с минимальной степенью точности. Но мне не кажется, что у них есть лишнее время.
— Проблема в том, что Кэролайн — та девушка — не хочет выходить за Хэла. Она говорит — он некрасивый.
— Чего?! Какой абсурд! Принц Хэл — прекрасный молодой человек. Мои дочери считают его довольно симпатичным.
— Правда? — удивилась Эмили. — Они так говорили?
— Насколько я помню, они говорили, что принц Хэл обаятельный. Это ведь то же самое, не так ли?
— Гм, нет.
Банджи оперся руками о спинку стула и напряженно уставился на Эмили.
— Моя дорогая девочка, мне бесконечно жаль говорить тебе это, но я вынужден взять назад свое предложение о приеме тебя в ученицы. Я просто не могу позволить подобной тени пасть на мой бизнес.
— Но я не виновата!
— Да-да, я знаю, но у меня нет выбора. Если наш принц превратится обратно в лягушку, моему бизнесу будет нанесен непоправимый ущерб, потому что мое имя окажется тесно связано с твоим. — Банджи ссутулился. — И, Эмили… — Он заколебался. — Эмили, боюсь, ни один волшебник с приличной репутацией тебя тоже не возьмет. Вот почему лягушачье заклятие так редко применяется.
— Понимаю, — мрачно ответила Эмили.
Она прекрасно сознавала, что волшебник прав. Ее надежды на хорошее место канули в небытие, словно камень в воду. Но дочь волшебницы держалась, твердо настроенная не разреветься перед этим человеком. Она взяла со стола книгу и сунула ее обратно в сумочку. Банджи невольно проводил свиток взглядом.
— Погоди. Разумеется, все не настолько плохо. Речь идет только о том случае, если наш принц превратится обратно в лягушку. Как только назначат дату свадьбы, я уверен, мы сможем справиться со всеми трудностями.
— Но что могу сделать я?
— Эта девушка — из твоей деревни, так? Ты должна ее знать. В маленьких поселениях все друг друга знают. Поговори с ней. Попытайся повлиять на нее, чтобы она приняла решение. Она ведь простолюдинка, верно? Право, не думаю, что будет так уж трудно убедить ее выйти за принца Хэла.
Эмили сначала не ответила. На самом деле она выглядела настолько отстраненной, настолько погруженной в свои мысли, что Банджи уже собирался окликнуть ее по имени, когда девушка наконец произнесла:
— Вы и правда так думаете?
Она собрала свои вещи и повернулась к двери.
— Мастер Банджи, спасибо, что нашли для меня время. Надеюсь, нам представится возможность еще раз все обсудить.
— Я в этом не сомневаюсь, девочка моя. И буду с нетерпением ждать этого часа.
Эмили уже почти вышла на площадку, но снова обернулась.
— Мастер Банджи?
— Да?
— Я тут подумала… как по-вашему… коль скоро нам предстоит встречаться с таким количеством дворян… возможно ли… может ли представиться шанс… что кто-то из них сделает мне предложение?
— Простолюдинке? Разумеется, нет. Почему ты спрашиваешь?
— Не важно, — уронила она и ушла.
16
— Так что приключилось с Эмили? — спросил Джефф. — Она выглядела несколько расстроенной, когда вернулась.
— Не знаю, — ответил Хэл. — Она отправилась на собеседование к мастеру-чародею — человеку по имени Банджи — и с тех пор какая-то рассеянная. Ну, знаешь, типа ты с ней говоришь и она тебя слушает — и в то же время не слушает.
— Банджи считается очень хорошим магом. Она про него ничего не говорила?
— Она сказала, он хочет, чтобы она готовила чай.
— А-а, это. Да, это многих девушек огорчает.
Они находились в покоях Джеффа. Хэл перекладывал гроссбухи с одного стола на другой. Освободив место, он вынул из-под мышки длинный сверток и принялся разворачивать промасленную ткань. Под ней оказались деревянные ножны. Принц положил их на стол и наполовину обнажил восточный меч.
— Это что? — поинтересовался Джефф.
— Меч.
— Ладно прикалываться! Меч? Стало быть, вот как они выглядят. Ни за что бы не догадался. Что ж, спасибо, что поделился со мной такой ценной информацией, но я в некотором роде занят и…
— Я выйду с ним на турнир.
Средний брат вскинул голову и посмотрел на младшего. В грубой манере реальных уличных боев Хэл проявлял немалые способности. Во время командировок он победил всех выпавших на его долю бандитов и разбойников. Но боевое фехтование не имеет со спортивным ничего общего, каковым соображением Джефф и счел нужным поделиться с братом.
— Там понадобится техника, а все эти парни — мастера. У тебя нет ни единого шанса.
— Это волшебный меч. И он поет.
— У меня есть бритва, которая поет, но она не поможет мне выиграть конкурс брадобреев. Хэл, если ты решил участвовать в турнирах, я готов поддерживать тебя во всем, но ты не можешь начать с ежегодных Мелиноверских игр. Тебе надо выступить на каком-нибудь небольшом местном ристалище и постепенно пробиваться наверх.
— Джефф, у меня есть свои соображения. Послушай меня. Ты ведь сражался на турнирах? Ты очень хороший фехтовальщик?
— Ну… да.
— И ты выходил против людей с волшебными мечами?
— Да, об этом я и толкую. В заколдованном мече нет ничего особенного, за исключением того факта, что он заколдован. Чтобы сделать подобный меч, все, что тебе нужно, это фехтовальщик и очень хороший маг. Волшебник переносит мастерство бойца в меч.
— Погром может случиться где угодно, если правящий класс решит, что банкиры его прижали. Хотя на самом деле я так и так подумывал, что настала пора переменить место жительства.
— А остальные из твоего народа… гм… этого народа уезжают?
— Они не столько уезжают, сколько их выгоняют. Но до турнира никто с места не стронется, здесь замешаны очень большие деньги. — Румпельштильцхен достал клочок ткани и что-то набросал на нем кусочком угля. — Вот тебе карта, по которой ты сможешь найти мою квартиру. Времени мы будем иметь от полуночи до рассвета, но я попросил бы тебя прийти задолго до полуночи. Надо же подготовиться.
— Приду.
— Это очень хорошо. И не надо сильно нервничать. Я обещаю быть очень нежным.
Кэролайн пожала плечами.
— Это же работа. При чем тут нежность?
Коротышка уставился на нее. Повисла долгая пауза. Наконец он произнес:
— Тебе никто не потрудился рассказать?
— О чем?
— Проклятие. — Настала очередь Румпелыптильцхена испытывать неловкость. — Я таки думал, все знают.
— Что знают?
— И подруга у тебя разве не чародейка? Я был уверен, что ты хотя бы слышала.
— Что?
Коротышка оглядел зал, словно ища подмоги. Никто не приближался. С некоторым отчаянием он произнес:
— Нет, послушай, ты же поимеешь с этого мешок золота, если не больше. Это действительно хорошая сделка, вне зависимости от того, как ты на это смотришь.
— Румпелышильцхен, о чем ты говоришь?
Коротышка осушил кружку и уставился на пустое дно.
— Гм, когда приходится приводить в действие заклинание трансформации, должна произойти… э-э, всегда происходит… оно должно сопровождаться потерей девственности.
Кэролайн с грохотом поставила на стол свою кружку. Скрежет железа по камню известил коротышку о том, что она резко отодвинула стул.
Когда Румпельштильцхен поднял глаза, девушка стояла перед ним, выпрямившись во весь рост, и взгляд ее мог без труда заморозить бочку крепчайшего рассола.
— По-моему, сэр, — произнесла она ледяным тоном, — вам следует подыскать себе славную еврейскую девушку. — И вышла вон.
14
"Как хорошо быть королем! " — изрек некогда мелиноверский король Джеральд.
Тогда он был гораздо моложе, но с тех пор минули годы и годы, и подобные мысли больше не приходили ему в голову. Теперь его величество подумывал о том, как хорошо было бы уйти в отставку.
Совет Лордов уже некоторое время настойчиво делал ему прозрачные намеки. Сначала король сопротивлялся. В последнее время идея начинала казаться ему все более и более привлекательной. Его величество попытался сосредоточиться на лежащих перед ним документах, но мысленно видел прохладные зеленые леса, окружающие семейное поместье в Лосшире, говорливые ручейки и обширные охотничьи угодья.
Он не был там уже много лет. Не имел возможности отлучиться.
Деньги! Вот главная проблема. Нет. На самом деле проблема — это Совет Лордов. В большинстве своем они умные люди, но никто из них не представляет себе, каких усилий стоит управлять монархией. Ну и в конце концов, король должен жить по-королевски, а то потеряет уважение народа.
Итак, остается проблема закладов, но полоса невезения скоро закончится. Если бы только эти лорды позволили ему снова поднять налоги…
Его величество отбросил соблазнительную мысль. Этого не произойдет, не стоит и думать о несбыточном — только напрасно себя растравлять.
Отставка. Звучит лучше, чем «отречение». Пусть Кенни примет командование, пока папа еще рядом и может помочь советом. Кенни с отцом смотрели на многие вещи одинаково. Из принца Кеннета получится хороший король. Но вопрос денег по-прежнему не решается.
Монарх взглянул на бумаги, разложенные на столе: приказы о высылке евреев и конфискации их имущества. Приказы ждали королевской подписи и печати.
. Разумеется, не все евреи являются богатыми ростовщиками. Большинство не является. И не все банкиры — евреи. Выходит, так поступать нечестно, но только так подобные вещи и делаются. Да и насилия может вовсе не случиться. Если евреи не вздумают оказать сопротивления, то вполне реально провернуть все мероприятие без травм. Маловероятно, но все-таки возможно.
И сделать это придется. Его величество не может передать Кенни корону вместе с кучей долгов, висящих на королевской семье. Джеффу — может. Джефф прекрасно разбирается в бухгалтерии и бюджетах. Кроме того, Джеффа любит Совет Лордов. И, по правде, если он передаст королевство Джеффу, погром короне не понадобится.
Только не так-то все просто. Еще имеется определенная часть дворянства, которой необходимо оказать услугу. Они погрязли в долгах не меньше короля, и для них погром жизненно важен.
Это вопрос национальной безопасности, внушали его величеству их представители. Слишком много денег принадлежит слишком узкому кругу людей. Что, если евреи внезапно потребуют возврата займов? Множество предприятий обанкротится. Пострадает торговля. Мелиновер окажется ослаблен.
Король Джеральд не стал ввязываться в споры. У его советчиков, как правило, имелись схемы и цифры для обоснования своей позиции, но сам король ни во что не вникал. Джефф, наверное, смог бы доказать все, что нужно, но лорды нижайше просили его величество не приводить его высочество принца Джеффри на заседание Совета. Из их поведения явствовало, что идея погрома не встретит серьезных возражений.
Вместо среднего сына король привел на заседание старшего. Кенни жаждал погрома еще до обсуждения данного вопроса в Совете Лордов. Его величество прикинул, что если он передаст трон Кенни, тот проведет погром сам. Такой ход, по крайней мере, избавил бы нынешнего монарха от необходимости делать выбор.
Но поступать так — не по-королевски. Король Джеральд не из тех, кто увиливает от принятия решений. И уж определенно не в том случае, когда речь идет об отставке. Он не хочет войти в историю как слабый король.
Монарх сел к столу, взял пачку приказов и быстро их просмотрел. На самом деле он перечитывал их столько раз, что успел выучить наизусть.
В общем, ему не уклониться от принятия решения. Но отложить его на несколько дней… Скоро начнется турнир, а он всегда приносил Мелиноверу деньги. Само собой, нельзя допустить, чтобы из-за погрома сорвался праздник. Ну, а после него…
Король Джеральд аккуратно положил бумаги обратно на стол.
15
Банджи засучил рукава и близоруко прищурился на жаровню. Потом высыпал на угли щепотку черного порошка и одобрительно кивнул: появился тонкий язычок синего пламени, быстро охватившего топливо. Сверху волшебник поставил маленький чугунок, и когда жидкость в нем забулькала, опустил туда, помешивая, две мерки тонко перемолотых серых листьев, с удовлетворением наблюдая за тем, как вода приобретает глубокий оранжево-красный оттенок.
— Ты не возражаешь против приготовления чая, надеюсь? — окликнул он Эмили, сидевшую в середине комнаты на стуле с прямой спинкой. — Столько девушек сегодня отказываются заваривать чай. Они говорят, это нечестно — не понимаю почему. Когда я ходил в учениках, мы, мальчишки, всегда готовили чай наставникам. И именно нас посылали в лавку за джемом и булочками.
— Конечно, я заварю чай, — отозвалась девушка, принимая протянутую чашку.
Про себя она отметила, что чай ей подают уже второй раз за день и здесь это явно считается приятным времяпрепровождением. Как часто горожане пьют эту дрянь?
Гостья огляделась. Она знала, что Банджи — преуспевающий волшебник, и его лаборатория свидетельствовала о том же. Книги стояли в застекленных шкафах. На каждой стене и полках имелись подсвечники. Судя по потекам воска, ими пользовались постоянно. Кстати, дешевые сальные свечи волшебник не употреблял. На столе красовалось с полдюжины тонкой работы бронзовых весов разного размера. На одной стене висели очень дорогие часы с маятником, на другой — часы, которые показывали фазы луны (эти явно делали на заказ). У окна помещались дорогостоящий телескоп, астролябия и точно откалиброванный компас — все для определения положения звезд. Медные чашки и каменные пестики были аккуратно выложены по размеру. Еще одну стену украшала периодическая система с изображением всех элементов — огня, земли, воды и воздуха.
— Разумеется, только когда приходят клиенты, — продолжил Банджи. — В рабочее время заваривай, что хочешь.
Он пошарил в недрах огромного буфета и извлек кувшинчик сливок и горшочек с медом. Свою добычу он водрузил на стол перед девушкой, а сам уселся напротив. Эмили подметила, как ярко светятся под кустистыми белыми бровями глаза волшебника, и заподозрила, что близорукая суета была притворством.
— Я знаю, многие мастера до сих пор не хотят брать в ученики девчонок, — произнес Банджи. — Слишком много неприятностей.
— От нас? — удивилась Эмили.
— Нет, от девчонок неприятностей не больше, чем от мальчишек. Но волнуешься за них сильнее. — Волшебник указал на портреты двух хорошеньких девушек. Эмили с самого начала была ими заинтригована. — У меня у самого две дочери. В прошлом году мне наконец удалось спихнуть замуж младшую. Думал, приданое меня по миру пустит, но теперь, когда они обе уже не моя головная боль, я сплю гораздо спокойнее.
— Поздравляю.
— Мне, однако, так и не удалось привить им любовь к делу. Слишком много книг, говорят.
— Некоторые так и считают.
— Но только не Аманда, — заметил Банджи. Он без предупреждения перешел на халдейский (как латынь — язык общения для священников и ученых, так халдейский, язык древнего Вавилона, является языком магов). — Твоя мать была очень умной женщиной. Я всегда ею восхищался. Признаюсь, иногда она проявляла некоторую вспыльчивость. Но колдовала отменно.
— Она многому меня научила, и, согласна, заклятия у нее получались филигранные.
По-халдейски девушка говорила свободно. Банджи одобрительно кивнул.
— Она опередила нас на многих направлениях. Призывание четырех духов из тьмы, например. Разумеется, все мы способны так или иначе вступать в контакт с потусторонним миром, но только Аманда ухитрялась делать это на сорок процентов ниже стандартных тарифов.
— По вечерам и в выходные она еще больше экономила.
Затем старый волшебник покачал головой.
— И все-таки, должен сказать, мне не по душе ее решение связаться с таким человеком, как Торичелли. История с девушкой вышла нехорошая. Похищение людей, м-мм, вредит репутации нашей профессии. Я не виню нашего принца за то, что он его прикончил. Ты сделала правильный выбор, придя ко мне. Здесь ты научишься истинной магии. Никакой этой новомодной алхимической ерунды.
— Они пытались получить из бронзы золото. Мама приготовила немного философского камня.
— Хм-м. И месяца не прошло, как наш король посылал за мной и расспрашивал о философском камне. Я сказал ему, что он только попусту тратит время. На алхимию нельзя полагаться. Это тебе не добротное крепкое заклинание настоящей магии.
— Что ж, — сказала Эмили, — звучит так, словно вы решили принять меня.
— Хм-м. Да. Я счастлив заполучить тебя в ученицы. Ты производишь впечатление на редкость разумной юной леди, и, разумеется, рекомендации у тебя безупречные. Я велю поверенному завтра же приступить к составлению пакета документов, и, когда они будут готовы, мы сможем их рассмотреть.
— Чудесно.
— А, м-м-м.
Взгляд Банджи скользнул по книге, оставленной Эмили на столе. Он прилагал героические усилия, чтобы не смотреть на нее во время беседы, и у него это даже неплохо получалось. Теперь же, когда дело оказалось улажено, волшебник постучал пальцем по футляру.
— Теперь давай обсудим вопрос с библиотекой твоей матушки. Которая, разумеется, стала твоей библиотекой.
— Верно, — согласилась Эмили. — И, разумеется, она будет в вашем распоряжении на весь срок моего ученичества.
— Прекрасно, прекрасно. Как скоро, по-твоему, ее можно доставить сюда?
— Я займусь переездом, как только будут подписаны бумаги.
— Ах. Вполне разумная предосторожность. Одобряю. Да. Нам осталось обсудить еще кое-что.
Банджи отвлекся, чтобы налить еще по чашечке чая, и Эмили воспользовалась возможностью глянуть через его плечо на каминную полку. Там красовались статуэтки «Золотой пентаграммы», ежегодно вручаемые гильдией чародеев. Она увидела две большие, за лучшее заклинание и лучшее зелье, и статуэтку поменьше — за лучшее проклятие на иностранном языке. Впечатляло.
— У тебя есть молодой человек? — поинтересовался тем временем волшебник.
— Нет, — быстро ответила девушка и тут же почувствовала, как краска заливает щеки. — Ничего подобного. Нет.
Банджи, успевший кое-чему научиться, пока растил двух дочерей, улыбнулся про себя и помешал ложечкой в чашке, сделав вид, будто не заметил румянца.
— Это хорошо, — сказал он, продолжая помешивать чай. — Потому что, если бы таковой имелся, тебе пришлось бы объяснять ему, что ученикам волшебников необходимо хранить целомудрие.
— Ой, это не проблема, — торопливо заверила Эмили. — Мы уже все обсудили.
— Хорошо, хорошо. Стало быть, ты обсудила этот вопрос с персонажем, который не является твоим молодым человеком?
— Э-м-м… да.
— Прекрасно, прекрасно. Подробности меня не интересуют. Теперь нам надо обсудить расходы на одежду.
Расходы на одежду? Эмили удалось сдержаться и не повторить вопрос вслух. Какие расходы на одежду? Вместо этого девушка произнесла:
— Мама всегда настаивала, что волшебница должна одеваться как волшебница.
— Совершенно верно, совершенно верно. — Банджи поднялся из-за стола и сложил руки за спиной. — Есть вещи, на которых нельзя экономить. Например, человек, собирающийся приобрести билет на корабль, как правило, беспокоится о том, доставят ли его по назначению. Если матросы ходят в обносках, если форма на офицерах сидит криво, он может прийти к выводу, что и корабль содержится не в лучшем виде, и начнет опасаться за свое благополучие. Поэтому хороший капитан всегда заботится, чтобы экипаж и офицеры выглядели опрятно и подтянуто. Точно так же дама, намеревающаяся поместить сбережения, присматривает банкира, имеющего респектабельный вид. Ибо кто доверит свои деньги человеку, способному их потерять?
— Понимаю, — кивнула Эмили.
— Хорошо, хорошо. Видишь ли, милочка, мы тут плетем сложные, высокоточные и тщательно выверенные заклинания, и когда нам требуются ингредиенты, мы используем только самые лучшие. Следовательно, и гонорары у меня пропорционально высокие.
— Разумеется, — согласилась Эмили.
— Из этого следует, что наши клиенты принадлежат к людям обеспеченным. Хотя я иногда работаю бесплатно. Если случай интересный. Как бы то ни было, большую часть рабочего времени нам предстоит иметь дело со знатью и вращаться в кругу мелиноверской элиты.
— Меня это не пугает. — Эмили и помыслить не могла о более заманчивой работе.
— В качестве факультатива я преподам тебе изящное искусство саморекламы. Для начала достаточно сказать, что ты должна носить платья высшего качества и от портных с лучшей репутацией. Мы откроем тебе счета в нескольких магазинах, которые обеспечат тебя одеждой. Очень важно, чтобы вне этих стен ты никогда не появлялась в залатанном, испачканном или хоть немного поношенном наряде.
— Да, в этом есть смысл.
Если бы не необходимость сохранять внешнее спокойствие. Эмили просто завизжала бы от восторга. Действительность превзошла самые смелые ожидания. Ученичество у мага высшего разряда, включающее в себя налаживание связей в высших кругах мелиноверской знати, и в довершение всего практически приказ обновить гардероб за его счет. Чего еще желать девушке?
Банджи продолжал:
— Весьма вероятно, что ты столкнешься с кем-нибудь из наших клиентов. Например, в одном из таких магазинов или другом общественном месте. Они могут пригласить тебя на чашку чая. Когда это произойдет, ты ни за что не должна принимать приглашение на тот же день или на следующий. Ты всегда должна заявить, что слишком занята, но сможешь выкроить для них время на этой неделе. Важно поступать так даже во время делового спада, когда мы не очень заняты. На самом деле именно в такие периоды это особенно важно.
Эмили обдумала услышанное.
— Необходимо поддерживать впечатление, что мы востребованы?
— Именно так.
— Даже для короля?
— Нет. Ради его или ее величества мы тут же все бросаем и немедленно уделяем им все наше внимание. Я рад, что ты сама коснулась данной темы.
— Всегда пожалуйста.
— Также может оказаться, что некоторые из наших клиентов захотят с тобой посплетничать, особенно если ими окажутся молодые дамы примерно твоего возраста. Как магу-стажеру тебе следует сохранять профессиональную дистанцию. Слушай внимательно, старайся сочувствовать, но ни с кем не делись информацией ни о наших клиентах, ни тем более о себе самой.
— Понимаю, — кивнула Эмили. — Мама часто рассуждала в том же духе. Она говорила, что для работы с максимальной отдачей волшебница должна поддерживать вокруг своей персоны ауру таинственности.
— Она была совершенно права, — подтвердил Банджи. Он отнес чайник к жаровне и начал наполнять его водой из фарфорового кувшина. — Дабы вызвать в клиентах уважение, необходимо слыть непредсказуемым, иногда даже грубым. Таким образом мы препятствуем тому, чтобы у неспециалистов развилась привычка воспринимать наши услуги как должное.
— Мама, когда применила лягушачье заклятие, сказала то же самое.
Девушка оказалась не готова к последовавшей за этим простым замечанием реакции — взрывному шипению пара от пролитой на горячие угли воды и грохота железного чайника, резко поставленного на решетку. Банджи стремительно обернулся к ней.
— Аманда применила лягушачье заклятие?
— Ну да. Этот парень…
— Безусловно… она не… не нашего принца Хэла?
— Он пытался украсть философский камень.
— Боже мой, боже мой! — Волшебник забегал взад-вперед по кабинету. — Моя дорогая девочка, это проливает совершенно иной свет на всю ситуацию, понимаешь?
— Гм, нет.
— Эмили, мои клиенты считают меня достойным доверия профессионалом. Когда они впускают в свою жизнь волшебника, это почти всегда связано с деликатными поручениями, требующими высшей степени доверия. Они не захотят иметь дело с тем, чей помощник может превратить одного из них или их детей в амфибию.
— Но я-то никого не превращала! Это же не я!
— Да-да, я понимаю. Но, справедливо или нет, некоторые люди приписывают детям грехи родителей. Для других само твое присутствие напомнит о том, что подобное могло бы случиться и с ними, и сильно пошатнет их доверие ко мне. Клейма общественного позора в такой ситуации избежать невозможно. Боже мой, о чем только Аманда думала?
— Но ведь он уже не лягушка!
— Да, хвала Всевышнему. Это ты его поцеловала?
— Нет. — Эмили едва слышно вздохнула. — Это была девушка из деревни.
— Хм. Разумеется, симпатичная. Магичность требует этого.
— Очень симпатичная. Самая красивая девушка в деревне, все парни так говорят.
— Это определенно плюс. А теперь она станет принцессой. Очень хорошо. Это превращает всю историю из предостережения в романтическую волшебную сказку. Может, нам еще удастся спасти ситуацию и даже извлечь из этого неплохое паблисити. Когда свадьба?
— Они еще не назначили день.
— Нет?
Банджи взглянул на часы, предназначенные для определения лунных фаз, схватил перо и лист писчей бумаги и нацарапал несколько цифр. Затем вытащил счеты, проделал какие-то торопливые вычисления, после чего отбросил перо.
— Не зная точных деталей заклинания, я не смогу начать работать с этим хоть с минимальной степенью точности. Но мне не кажется, что у них есть лишнее время.
— Проблема в том, что Кэролайн — та девушка — не хочет выходить за Хэла. Она говорит — он некрасивый.
— Чего?! Какой абсурд! Принц Хэл — прекрасный молодой человек. Мои дочери считают его довольно симпатичным.
— Правда? — удивилась Эмили. — Они так говорили?
— Насколько я помню, они говорили, что принц Хэл обаятельный. Это ведь то же самое, не так ли?
— Гм, нет.
Банджи оперся руками о спинку стула и напряженно уставился на Эмили.
— Моя дорогая девочка, мне бесконечно жаль говорить тебе это, но я вынужден взять назад свое предложение о приеме тебя в ученицы. Я просто не могу позволить подобной тени пасть на мой бизнес.
— Но я не виновата!
— Да-да, я знаю, но у меня нет выбора. Если наш принц превратится обратно в лягушку, моему бизнесу будет нанесен непоправимый ущерб, потому что мое имя окажется тесно связано с твоим. — Банджи ссутулился. — И, Эмили… — Он заколебался. — Эмили, боюсь, ни один волшебник с приличной репутацией тебя тоже не возьмет. Вот почему лягушачье заклятие так редко применяется.
— Понимаю, — мрачно ответила Эмили.
Она прекрасно сознавала, что волшебник прав. Ее надежды на хорошее место канули в небытие, словно камень в воду. Но дочь волшебницы держалась, твердо настроенная не разреветься перед этим человеком. Она взяла со стола книгу и сунула ее обратно в сумочку. Банджи невольно проводил свиток взглядом.
— Погоди. Разумеется, все не настолько плохо. Речь идет только о том случае, если наш принц превратится обратно в лягушку. Как только назначат дату свадьбы, я уверен, мы сможем справиться со всеми трудностями.
— Но что могу сделать я?
— Эта девушка — из твоей деревни, так? Ты должна ее знать. В маленьких поселениях все друг друга знают. Поговори с ней. Попытайся повлиять на нее, чтобы она приняла решение. Она ведь простолюдинка, верно? Право, не думаю, что будет так уж трудно убедить ее выйти за принца Хэла.
Эмили сначала не ответила. На самом деле она выглядела настолько отстраненной, настолько погруженной в свои мысли, что Банджи уже собирался окликнуть ее по имени, когда девушка наконец произнесла:
— Вы и правда так думаете?
Она собрала свои вещи и повернулась к двери.
— Мастер Банджи, спасибо, что нашли для меня время. Надеюсь, нам представится возможность еще раз все обсудить.
— Я в этом не сомневаюсь, девочка моя. И буду с нетерпением ждать этого часа.
Эмили уже почти вышла на площадку, но снова обернулась.
— Мастер Банджи?
— Да?
— Я тут подумала… как по-вашему… коль скоро нам предстоит встречаться с таким количеством дворян… возможно ли… может ли представиться шанс… что кто-то из них сделает мне предложение?
— Простолюдинке? Разумеется, нет. Почему ты спрашиваешь?
— Не важно, — уронила она и ушла.
16
— Так что приключилось с Эмили? — спросил Джефф. — Она выглядела несколько расстроенной, когда вернулась.
— Не знаю, — ответил Хэл. — Она отправилась на собеседование к мастеру-чародею — человеку по имени Банджи — и с тех пор какая-то рассеянная. Ну, знаешь, типа ты с ней говоришь и она тебя слушает — и в то же время не слушает.
— Банджи считается очень хорошим магом. Она про него ничего не говорила?
— Она сказала, он хочет, чтобы она готовила чай.
— А-а, это. Да, это многих девушек огорчает.
Они находились в покоях Джеффа. Хэл перекладывал гроссбухи с одного стола на другой. Освободив место, он вынул из-под мышки длинный сверток и принялся разворачивать промасленную ткань. Под ней оказались деревянные ножны. Принц положил их на стол и наполовину обнажил восточный меч.
— Это что? — поинтересовался Джефф.
— Меч.
— Ладно прикалываться! Меч? Стало быть, вот как они выглядят. Ни за что бы не догадался. Что ж, спасибо, что поделился со мной такой ценной информацией, но я в некотором роде занят и…
— Я выйду с ним на турнир.
Средний брат вскинул голову и посмотрел на младшего. В грубой манере реальных уличных боев Хэл проявлял немалые способности. Во время командировок он победил всех выпавших на его долю бандитов и разбойников. Но боевое фехтование не имеет со спортивным ничего общего, каковым соображением Джефф и счел нужным поделиться с братом.
— Там понадобится техника, а все эти парни — мастера. У тебя нет ни единого шанса.
— Это волшебный меч. И он поет.
— У меня есть бритва, которая поет, но она не поможет мне выиграть конкурс брадобреев. Хэл, если ты решил участвовать в турнирах, я готов поддерживать тебя во всем, но ты не можешь начать с ежегодных Мелиноверских игр. Тебе надо выступить на каком-нибудь небольшом местном ристалище и постепенно пробиваться наверх.
— Джефф, у меня есть свои соображения. Послушай меня. Ты ведь сражался на турнирах? Ты очень хороший фехтовальщик?
— Ну… да.
— И ты выходил против людей с волшебными мечами?
— Да, об этом я и толкую. В заколдованном мече нет ничего особенного, за исключением того факта, что он заколдован. Чтобы сделать подобный меч, все, что тебе нужно, это фехтовальщик и очень хороший маг. Волшебник переносит мастерство бойца в меч.