Наконец он вскарабкался на гребень завала и стал осторожно сползать вниз. Эльрик не мог даже вообразить, что за странный народ стал бы сносить все свои отбросы к тропе, проложенной неведомым чудовищем... Внезапно внизу, у самой границы поля, ему почудилось какое-то движение, и он насторожился. Ничего. Он продолжил спуск.
Может быть, все -это - подношения? Может быть, так местные жители поклоняются змееподобному божеству, которое оставило этот след, странствуя по подвластному ему миру?
Он спрыгнул на Землю - и вновь шорох привлек его внимание. Из колосьев показалась мягкая фетровая шляпа... и по-птичьи внимательные глаза уставились на него в радостном изумлении.
- Боже праведный, сударь! Это не может быть совпадением. Как вы полагаете, зачем Судьба опять сводит нас? - Уэлдрейк выбрался навстречу альбиносу. - Что там у вас за спиной? Какой отвратительный запах!
- Там целые горы мусора. А между ними - странная дорога, пролегающая строго с запада на восток. Мрачное зрелище.
- Я вижу, вам не терпится оказаться отсюда подальше.
- Как можно дальше, У меня нет особого желания встречаться с тем созданием, что оставило этот след и принимает такие подношения. Увы, полагаю, едва ли наши лошади оказались в этом измерении с вами вместе.
- Насколько мне известно, нет. Я был уверен, что вас давно уже съели. Но, как видно, рептилии питают слабость к истинным героям.
- Что-то в этом роде... - Странно, но Эльрик был благодарен встрече с насмешником-поэтом. Приятная перемена после беседы с отцом. Отряхнув вонючую труху с одежды, он от всей души обнял Уэлдрейка, который восторженно защебетал:
- Сударь, до чего же я рад! До чего же я рад! Рука об руку они направились к реке, замеченной Эльриком с высоты. Там он видел город, до которого, как ему показалось, было не больше дня пути. Он сказал об этом Уэлдрейку, добавив, что, к несчастью, у них совершенно нет провизии. Придется голодать - или жевать неспелые колосья.
- Не беда, - задорно отозвался на это поэт. - В юности я немало браконьерствовал в Нортумберленде. Силки и ружье - жаль их нет сейчас со мной. Но я вижу, ваш пояс изрядно потрепан. Если не возражаете, я воспользуюсь им. Остается лишь надеяться, что старые умения не подведут.
Пожав плечами, Эльрик протянул спутнику вязаный пояс. Тонкие пальцы проворно задвигались, распуская и связывая нити, пока не получилась длинная веревка.
- Надвигается вечер, сударь. Лучше мне не терять времени.
Они достаточно удалились от мусорных завалов и теперь вдыхали лишь густые ароматы летней межи. Уютно устроившись среди колосьев, альбинос внимательно наблюдал за действиями Уэлдрейка, и вскоре, расчистив небольшую площадку и выкопав ямку для очага, путники смогли насладиться восхитительным ароматом кролика, поджаривающегося на вертеле... это также была идея поэта.
Странный мир - необозримые поля, но не видно ни единого работника! Оба были немало удивлены.
Поболтав немного, Эльрик вынужден был признать, что Уэлдрейку довелось странствовать по измерениям куда больше, чем ему самому.
- Может, и так, сударь, но и для меня сей мир - сущая загадка. Однако путешествую я отнюдь не по собственной воле. Во всем виноват некий доктор Ди, с кем мы дискутировали о греках. Все дело в размере, сударь. В стихотворном размере. Мне было необходимо услышать язык Платона... В общем, это долгая история, и в ней нет ничего необычного для всех нас, невольных странников по Мультивселенной. Но, если быть точным, я довольно долгое время провел в одном-единственном измерении, хотя и в разные времена, пока наконец не оказался в Патни.
- Вам хотелось бы вернуться туда, мастер Уэлдрейк?
- Еще как, сударь! Что-то староват я стал для путешествий. К тому же я человек привязчивый. И мне жаль потерять стольких друзей.
- Надеюсь, вы отыщете их вновь.
- Желаю удачи и вам, сударь. Надеюсь, вам удастся отыскать то, что вы ищете. Хотя, боюсь, вы из тех, кто вечно пытается обрести недостижимое.
- Может быть, - коротко ответил Эльрик, пробуя мясо. - Хотя боюсь, даже вы поразились бы, узнав, насколько недостижимо то, что я ищу сейчас.
Уэлдрейк, похоже, собирался пуститься в расспросы, но передумал и ненадолго замолк, с нескрываемой гордостью любуясь приготовленным ужином. И альбинос с удивлением отметил про себя, что в обществе беззаботного поэта все его тревоги ненадолго отступили в тень.
Тем временем тот отыскал в своих бездонных карманах увесистый том и приготовился при свете костра порадовать слух спутника поэмой о похождениях некоего полубога из его родного измерения, одолевшего многих врагов и обретшего трон и корону... как вдруг за спиной у них слышится поступь лошади - осторожная и неспешная, словно поводья держит умелый наездник. Эльрик окликает его:
- Приветствуем тебя, странник. Не желаешь ли разделить с нами трапезу?
Молчание. Затем до них доносится приглушенный голос:
- Буду рад ненадолго разделить с вами тепло костра, господа. Для меня в этих краях весьма прохладно.
Лошадь так же медленно, шаг за шагом, приближается к ним, наконец у костра вырастает тень, всадник спешивается и не спеша идет к огню. Это крупный мужчина, с головы до ног закованный в броню, отливающую золотом, серебром и синевато-серым металлом. Шлем его венчает рыжее перо, на груди красуется черно-желтый знак Хаоса, герб слуги Владык Невероятного, изображающий восемь стрел, разлетающихся из единой точки, - символ разнообразия и множественности Хаоса. Боевой жеребец у него за спиной покрыт сверкающей серебристо-черной шелковой попоной, высокое седло украшено слоновой костью и черным деревом, серебряная узда - с золотыми кольцами.
Эльрик встал, пораженный видом незнакомца, готовый отразить нападение. Больше всего его удивил стальной шлем, совершенно глухой, скрывавший лицо и шею воина. Узкие щели для глаз смотрели на мир недобро и подозрительно. Но во взгляде странника чувствовалось затаенное страдание, как нельзя лучше понятное мелнибонэйцу, и тот мгновенно ощутил родство с незнакомцем, усевшимся рядом с ним у огня. Воин протянул к костру руки, закованные в стальные рукавицы, и странное ощущение возникло у Эльрика при взгляде на него: казалось, доспехи слишком тесны для этого человека - или нечеловека - и предназначены не столько защищать его от враждебного мира, сколько пленять внутри себя некую невероятно мощную, неодолимую силу. И все же незнакомец двигался, как самый обычный человек, потягивался, разминая суставы, вздыхал и явно наслаждался неожиданным комфортом ...
- Не желаете ли отведать кролика, сударь? - Уэлдрейк гостеприимно указал на жарившуюся над огнем тушку.
- Нет, благодарю вас.
- Может быть, тогда хотя бы снимете шлем? Уверяю вас, здесь вам ничто не грозит.
- Я верю. Но, к несчастью, снять сей шлем пока не в моих силах. И, сказать правду, я давно не пробовал обычной человеческой пищи.
Уэлдрейк нахмурил рыжие брови.
- Неужто Хаос нынче принуждает своих слуг к людоедству?
- Хватает и таких. - Закованный в сталь воин повернулся к огню спиной. Но я не из их числа. Я не вкушал ни мяса, ни плодов уже добрых две тысячи лет. Возможно, больше. Я давно утратил счет времени. Есть измерения, где царит вечная Ночь, измерения вечного Дня, а есть и такие, где день сменяет ночь с непостижимой для нас быстротой.
- Вы, должно быть, приняли обет, сударь? - заинтересовался Уэлдрейк. Отправились в священный Поход?
- Почти так, но цель моих поисков куда скромнее, чем вы могли бы подумать.
- И чего же вы ищете, сударь? Может быть, свою нареченную?
- Вы весьма проницательны.
- Просто довольно начитан. Но ведь все не так просто, да?
- Я ищу смерти, мой друг. Такова печальная участь, на которую обрекло меня Равновесие, когда я предал его многие тысячи лет назад. Также участь моя - сражаться со служителями Равновесия по всей Вселенной, хотя именно Равновесие я люблю и стремлюсь к нему всем сердцем. Мне было предречено хотя я не знаю, можно ли верить тому оракулу, - что я познаю покой лишь от руки слуги Равновесия... каким я и сам был когда-то.
- Так кем же вы были прежде? - Уэлдрейка история незнакомца явно заинтересовала куда больше, чем Эльрика.
- Я был принцем Равновесия, служителем и доверенным лицом той Силы, что поддерживает, славит и любит все живое во всей Вселенной... той самой Силы, которую с радостью низвергли бы, если бы могли, и Закон, и Хаос... Но однажды, в миг великого Пересечения, которое объединило Ключевые Измерения и дало толчок новому развитию миров, где Равновесию могло больше не найтись места, я поддался искушению. То, что творилось у меня на глазах, было слишком грандиозно, чтобы устоять перед соблазном вмешаться. Любопытство, безумие и самонадеянность погубили меня. Я был уверен, что служу интересам Равновесия, хотя, в действительности, служил лишь собственной гордыне. И сейчас плачу за это.
- Но это же не вся история! - с воодушевлением воскликнул Уэлдрейк. Сударь, уверяю, вы ничуть не утомите меня, если поведаете еще немного!
- Увы, не могу. Я рассказываю то, что мне дозволено. Остальное знаю я один - и сложу с себя это бремя, лишь когда обрету свободу.
- Свободу в смерти, сударь? Боюсь, тогда поделиться с кем-либо вам будет весьма затруднительно.
- Это решать Равновесию, - отозвался незнакомец без намека на улыбку.
- Так ты ищешь смерти вообще? Или для тебя она имеет имя? поинтересовался Эльрик сочувственно.
- Я ищу трех сестер. Кажется, они были здесь несколько дней назад. Не видели ли вы их по дороге?
- Сожалею, но мы лишь недавно оказались в этом мире, и к тому же не по собственной воле, а потому лишены карт и ориентиров. - Эльрик пожал плечами. - Я надеялся расспросить об этих местах тебя самого.
- Мы находимся в Девятимиллионном Кольце, как его именуют местные маги. В так называемых Срединных Мирах Особой Значимости. Здесь и правда есть что-то необычное, хотя что именно - я пока не сумел понять. Это не истинный Центр Вселенной, ибо таковым может считаться лишь Мир Равновесия, но я бы назвал его квазицентром. Надеюсь, вы простите мне этот философский жаргон. Я несколько веков был алхимиком в Праге.
- В Праге! - восторженно восклицает Уэлдрейк, захлебываясь. - Ах эти колокола и башни!.. А может, вы бывали и в Майренбурге, сударь? Что за чудное место!
- Должно быть, и впрямь чудесное, раз я утратил память о нем, отзывается воин. - Я так понимаю, вы двое тоже что-то ищете в этом мире?
- Что касается меня, то едва. ли, сударь, - улыбается Уэлдрейк. - Разве только возможности вернуться в Патни и допить-таки свой эль.
- Да, я ищу одну вещь, - осторожно согласился Эльрик. Он надеялся получить от незнакомца географические сведения, а отнюдь не мистические или астрологические. - Меня зовут Эльрик Мелнибонэйский.
Похоже, на закованного в броню воина его имя не произвело особого впечатления.
- Я - Гейнор, бывший принц Равновесия, ныне прозывающийся Проклятым. Не доводилось ли нам встречаться прежде? С иными именами или даже лицами? В других перерождениях?
- По счастью, я не помню своих прошлых жизней. - Расспросы Гейнора встревожили альбиноса. - И в твоих словах мне многое непонятно. Я - обычный наемник, ищу, к кому наняться на службу. И к сверхъестественному отношения не имею.
За спиной у Гейнора Уэлдрейк выразительно поднял брови. Эльрик и сам не знал, что заставило его скрыть истину. Несмотря на то что он чувствовал в Гейноре родственную душу и оба они служили Хаосу, в этом человеке крылось нечто пугающее, что препятствовало всякой откровенности. Хотя воин явно не желал ему зла, и было видно, что он не из тех, кто убивает просто ради забавы. Но все же уста Эльрика оставались сомкнуты, точно и ему их сковало само Равновесие, запретив говорить о себе правду. И вскоре все трое улеглись спать три крохотные фигурки в бесконечности колосящихся полей.
На следующее утро Гейнор вновь уселся в седло.
- Благодарю за гостеприимство, господа. Если вы направитесь в ту сторону, то наткнетесь на весьма приятный городок. Там торговцы всегда радушно встречают путников. Больше того, относятся к ним с невероятным пиететом. А я отправлюсь своей дорогой. Мне сообщили, что три сестры собирались в Страну Цыган. Вы не слыхали о таком месте?
- Увы, нет. - Уэлдрейк вытер руки огромным красным носовым платком. Мы новички в этом мире и невинны, как младенцы. Не знаем ничего ни о здешних нравах, ни о людях, ни о богах. Кстати, простите меня за прямоту, но не являетесь ли и вы сами божеством или полубогом?
Ответом ему был смех, в котором слышались гулкие отголоски - точно шлем принца скрывал за собой бездну.
- Я же говорил вам, мастер Уэлдрейк, я был принцем Равновесия. Но это было давно. Ныне же, уверяю вас, в Гейноре Проклятом нет ничего божественного.
Пробормотав, что он все равно не в силах понять значение титула принца, Уэлдрейк перевел разговор в более прозаическое русло.
- Если мы можем чем-то помочь вам, сударь...
- А что это за женщины, которых ты ищешь? - поинтересовался Эльрик.
- Три сестры, совершенно похожие друг на друга. Они странствуют с некоей сокровенной, лишь им одним известной целью.. Насколько я мог понять, они разыскивают не то пропавшего соотечественника, не то брата и хотят попасть в Страну Цыган. Им указали дорогу, но едва ли могли сообщить что-то еще. Я лично советую вам избегать этой темы в разговоре с кем бы то ни было. К тому же, подозреваю, если вам доведется столкнуться с этими бродягами, навряд ли вам придется по душе их общество.
- Спасибо за совет, принц Гейнор, - отозвался мелнибонэец. - А не знаешь ли ты, кто и зачем растит все это зерно?
- Их называют оседлыми крестьянами. А когда я задал тот же вопрос, местные ответили со смехом, что зерно нужно, чтобы прокормить саранчу. Что ж, я слышал и о куда более странных обычаях. Подозреваю, местные, вообще, не в ладах с цыганами. Они не любят говорить об этом. Страна эта именуется Салиш-Квуун - если помнишь, так назывался город в Книге Кости. Странная ирония судьбы. Меня это весьма позабавило. - С этими словами он повернул лошадь, полностью уйдя в свои мысли, и неспешно направился к обозначившимся далеко на горизонте холмам - грудам отвратительного мусора, - над которыми, подобно клубам черного дыма, вились мухи и воронье.
- Ученый, - заметил Уэлдрейк, когда принц отъехал достаточно далеко. И говорит загадками. Полагаю, вы понимаете его лучше, чем я, принц Эльрик. Жаль, ему с нами не по пути. Что вы думаете о нем?
Альбинос теребил рукоять меча, подыскивая слова.
- Я его боюсь, - вымолвил он наконец. - Боюсь больше, чем любого живого существа, смертного или бессмертного. Участь его и впрямь ужасна, ибо ему ведомо было Прибежище Равновесия, о котором я могу лишь мечтать. А он обладал им - и потерял...
- Да будет вам, сударь. Вы преувеличиваете. Конечно, он человек со странностями. Но, мне показалось, весьма любезен. Учитывая обстоятельства.
Эльрик содрогнулся. Он был рад, что принц Гейнор наконец покинул их.
- И все же я страшусь его больше всех на свете.
- Кроме, может быть, себя самого? - Уэлдрейк заметил, как переменился в лице Эльрик при его словах, и смущенно взмолился: - Сударь, прошу меня простить! Я не хотел оскорбить вас своей прямотой.
- Вы слишком проницательны, мастер Уэлдрейк. Глаза поэта куда зорче, чем я думал.
- Это чистая случайность, сударь, уверяю вас. Инстинкт, если угодно. Я не понимаю ничего - и говорю все. Это мой рок! Не такой ужасный, как у многих других, полагаю, но он доставляет мне довольно неприятностей, хотя порой и вызволяет из них...
На этом мастер Уэлдрейк принимается затаптывать костер, затем ломает вертел, прячет самодельные силки в один карман с каким-то древним, давно лишившимся обложки томом, набрасывает плащ на плечи и устремляется через межу вслед за Эльриком.
- А читал ли я вам, сударь, мою эпическую поэму о любви и смерти сэра Танкреда и леди Мэри? Она написана в подражание нортумберлендским балладам - это была первая поэтическая форма, что я услышал в своей жизни. Наша усадьба стояла в жуткой глуши, но мне не было там одиноко.
Рыжеволосому стихоплету приходилось то семенить, то бежать вприпрыжку, чтобы угнаться за длинноногим альбиносом, но звенящий голосок его не сбился ни в единой строчке бесконечного стихотворения.
Спустя четыре часа они вышли на берег широкой реки и на живописных утесах на другой стороне узрели город, который искал Эльрик. Уэлдрейк наконец дочитал торжественные строки бессмертной баллады - и, похоже, воспринял окончание чтения с таким же облегчением, что и мелнибонэец.
Город, казалось, был высечен резцом искусного мастера прямо из скалы. К нему вела узкая тропа, которая вилась над белой водой, понемногу карабкаясь все выше, и наконец переходила в широкую улицу, петлявшую среди высоких многоэтажных зданий и складов, лавок и постоялых дворов, ухоженных парков и цветущих садов, затем терялась среди проулков и аллей, чья паутина раскинулась у подножия заросшего лозой и плющом древнего замка, что возвышался над городом и тринадцатиарочным мостом, стягивавшим реку в самой узкой ее части и ведшим к небольшому поселку на другом берегу, где, повидимому, располагались летние резиденции местной знати.
Городок лучился самодовольством и благополучием, и Эльрик обрадовался, не увидев вокруг крепостных стен: жителям явно не приходилось страшиться осады. Люди здесь носили пестрые, расшитые одежды, ничем не напоминавшие его собственное платье или костюм Уэлдрейка, и здоровались с путниками радушно и без смущения, ничуть не опасаясь чужеземцев.
- Уж если они приняли Гейнора, - заметил поэт, - то, полагаю, и наш вид не покажется им слишком странным! На мой взгляд, в этом городе чувствуется французский дух. Он мне напоминает берега Луары - не хватает только собора. Как вы полагаете, каким богам они здесь поклоняются?
- Может быть, никаким. Я слышал о таких народах.
Но Уэлдрейк, похоже, не поверил своему спутнику.
- В Бога верят даже французы!
Они миновали первые дома, нависшие над скалами, и террасы над ними, с самыми прелестными висячими садами, что только доводилось видеть Эльрику. В воздухе витал аромат цветов, краски и горячей еды, и путешественники понемногу расслабились, с улыбкой отвечая тем, кто приветствовал их. У молодой женщины в пышном красно-белом платье альбинос поинтересовался, как называется этот город.
- Агнеш-Вал, мой добрый господин, как же еще! А там, за рекой, - АгнешНал. Как вы здесь оказались, друзья? Должно быть, разбили лодку на Форлиевых Порогах? Тогда вам в Приют Бедствующих Путников, это в переулке Пяти Медяков, за Пироговой аллеей. Там вас хотя бы покормят. У вас есть значок Гильдии Поручителей?
- Увы, нет.
- Жаль. Тогда вам удастся воспользоваться только нашим гостеприимством.
- Это более чем щедро, сударыня, - отозвался Уэлдрейк, хитро подмигивая женщине. А затем поспешил вслед за Эльриком.
Пропетляв довольно долго по старым мощеным улочкам, они достигли наконец Приюта Бедствующих Путников. Здание с островерхой крышей было таким древним, что кренилось во все стороны разом, опираясь на соседние дома, точно пьянчуга на собутыльников, причем стены и перекрытия его изгибались и выпячивались столь невероятным образом, что Эльрик готов был поручиться, что здесь не обошлось без вмешательства самого Хаоса.
В дверном проеме, почти сливаясь с ним, сидел человек - казалось, плоть от плоти самого дома, такой же неуклюжий, перекошенный и несуразный. Тощий, похожий на паука, невероятно дряхлый - у него был столь тоскливый и жалкий вид, что Эльрик невольно поспешил извиниться и поинтересовался, туда ли они попали.
- Точно так, мой добрый господин, милостью Зрящего, сюда вы и пришли. За подаянием, да? За подаянием и добрым советом?
- Мне сказали, что здесь нам окажут гостеприимство! - возмущенно застрекотал Уэлдрейк. - В милостыне мы не нуждаемся! - Побагровев, он стал походить на тетерева.
- Какая разница, что за вычурные слова одевают истину? - Существо зашевелилось, складываясь и разворачиваясь под самыми невероятными углами, пока наконец не поднялось во весь рост. - Я лично зову это подаянием! Огоньки вспыхнули в глубине черных глазниц, и кривые зубы застучали в шамкающем рту. - Мне все равно, что за опасности вас подстерегали, какие несчастья выпали на вашу долю, что за потери вы понесли, какими вы были богачами и какими нищими стали теперь. Если бы вы не знали, чем рискуете, то не забрались бы в такую даль и остались бы по ту сторону Раздела! Так что вам некого винить в своих злоключениях, кроме самих себя.
- В Приюте нам был обещан стол и кров, - ровным тоном заметил Эльрик. - А уж никак не грубость и оскорбления.
- Проклятые лицемеры, они солгали вам! Приют закрыт на ремонт. Скоро здесь будет богатая харчевня. Если повезет, она даже станет приносить прибыль.
- В моем мире, сударь, подобные меркантильные соображения давно уже вышли из моды, - ответил на это Уэлдрейк. - Как бы то ни было, просим нас простить за беспокойство. Нам неверно указали путь, только и всего.
Эльрик, непривычный к подобному обращению и все еще мелнибонэец в душе, сам не заметил, как схватился за меч.
- Старец, твоя дерзость мне претит... - Но Уэлдрейк предостерегающе тронул альбиноса за плечо, и тот взял себя в руки.
- Старик лжет! Лжет! Лжет! - За спиной у них, сжимая в руке огромный ключ, на холм вскарабкался толстяк лет пятидесяти, с торчащими из-под шапки седыми волосами и спутанной бородой. Одевался он явно впопыхах, и вообще вид у него был такой, будто его только что подняли с постели. - Да лжет он, добрые господа. Все лжет. Ступай прочь, Гнилой Язык, позорь какое-нибудь другое заведение! Этот человек - пережиток такого далекого прошлого, о котором мы с вами даже и не слыхивали. Он судит всех лишь по богатству и воинской славе, а не по добрым делам и спокойствию духа. Доброго утра вам, господа. Доброго утра. Надеюсь, вы отобедаете с нами?
- Холоден и пресен хлеб милосердия! - Старик с ворчанием двинулся вниз по улице, расталкивая сбежавшихся ребятишек своими паучьими руками. Равновесие и самодостаточность. Они погубят наш народ. Мы все погибнем. Все окажемся на плахе, помяните мое слово!
И, свернув на улицу Древностей, исчез в толчее магазинов и лавок.
Добродушный толстяк взмахнул ключом и вставил его в замок.
- Не слушайте его. Он говорит лишь сам за себя. Такие в любом городе найдутся... Я так понимаю, наши друзья-цыгане взяли с вас свой "налог"? Что вы нам везли?
- Золото большей частью, - немедленно нашелся Эльрик, верно оценив положение. - А также самоцветы.
- Отважные люди. Это была смелая попытка. Они вас отыскали по эту сторону Раздела?
- Похоже на то.
- И обчистили до нитки. Вам повезло еще, что сохранили хотя бы оружие и одежду. И что они не застали вас на самом Разделе.
- Мы долго выжидали, прежде чем рискнуть, - подал голос Уэлдрейк, с восторгом включившийся в игру.
- Увы, как видно, недостаточно долго. Дверь отворилась бесшумно, и они оказались в освещенном желтыми лампами коридоре. Стены его были такими же кривыми, как и снаружи; не пойми откуда поднимались ведущие в никуда лестницы; в самых неожиданных местах открывались проходы и помещения причудливых форм со множеством углов, одни - освещенные свечами, другие мрачные и пыльные. Но вот наконец путники оказались в просторном светлом зале с огромным дубовым столом посередине. На лавках вокруг него могло бы разместиться не меньше десятка голодных странников, но, кроме них, здесь оказалась всего одна гостья. Она накладывала себе густое рагу из котла над очагом. Это была девушка в простом дорожном костюме неярких цветов, крепкая, мускулистая, с копной рыжеватых волос. На поясе у нее висели тонкий меч и кинжал. Кивнув новоприбывшим, она молча уселась за стол и принялась за еду, всем своим видом показывая, что не расположена к беседе. Хозяин шепотом произнес, указывая на нее:
- Насколько мне известно, эта красавица - ваш товарищ по несчастью. На ее долю выпали ужасные злоключения, и сегодня она не слишком общительна... Здесь вы найдете все, что нужно, господа. В случае чего слуга поможет вам. А я вернусь через пару часов узнать, как вы устроились. Мы в Агнеш-Вале стараемся поддерживать даже тех купцов, кого по дороге к нам постигла неудача, - иначе торговля совсем захиреет! Наш принцип - помогать обездоленным и получать прибыль с тех, кому повезло больше. Такой подход нам кажется здравым и справедливым.
- Совершенно верно, сударь! - Уэлдрейк одобрительно закивал. - Вы, я вижу, из либералов. Слишком много тори встречаешь, странствуя по Вселе... по миру.
- Мы верим в разумную выгоду, мой добрый господин, подобно всем цивилизованным народам. Ведь это, прежде всего, в интересах общества - ненавязчиво способствовать тому, чтобы каждый мог заниматься своим делом. Но садитесь же за стол, господа! Садитесь!
Все это время Эльрик ощущал на себе пристальный взгляд незнакомки и, искоса оглядев ее, сказал себе, что, пожалуй, ему не доводилось видеть более очаровательного и решительного создания, с тех самых пор как умерла Киморил. Синие глаза девушки смотрели на мир уверенно и твердо, в ней не было заметно ни тени самолюбования, а лицо оставалось непроницаемым. Внезапна она отвела взор от Эльрика и вновь принялась за еду, но перед тем на устах ее мелькнула странная улыбка, которая совершенно озадачила альбиноса.
Может быть, все -это - подношения? Может быть, так местные жители поклоняются змееподобному божеству, которое оставило этот след, странствуя по подвластному ему миру?
Он спрыгнул на Землю - и вновь шорох привлек его внимание. Из колосьев показалась мягкая фетровая шляпа... и по-птичьи внимательные глаза уставились на него в радостном изумлении.
- Боже праведный, сударь! Это не может быть совпадением. Как вы полагаете, зачем Судьба опять сводит нас? - Уэлдрейк выбрался навстречу альбиносу. - Что там у вас за спиной? Какой отвратительный запах!
- Там целые горы мусора. А между ними - странная дорога, пролегающая строго с запада на восток. Мрачное зрелище.
- Я вижу, вам не терпится оказаться отсюда подальше.
- Как можно дальше, У меня нет особого желания встречаться с тем созданием, что оставило этот след и принимает такие подношения. Увы, полагаю, едва ли наши лошади оказались в этом измерении с вами вместе.
- Насколько мне известно, нет. Я был уверен, что вас давно уже съели. Но, как видно, рептилии питают слабость к истинным героям.
- Что-то в этом роде... - Странно, но Эльрик был благодарен встрече с насмешником-поэтом. Приятная перемена после беседы с отцом. Отряхнув вонючую труху с одежды, он от всей души обнял Уэлдрейка, который восторженно защебетал:
- Сударь, до чего же я рад! До чего же я рад! Рука об руку они направились к реке, замеченной Эльриком с высоты. Там он видел город, до которого, как ему показалось, было не больше дня пути. Он сказал об этом Уэлдрейку, добавив, что, к несчастью, у них совершенно нет провизии. Придется голодать - или жевать неспелые колосья.
- Не беда, - задорно отозвался на это поэт. - В юности я немало браконьерствовал в Нортумберленде. Силки и ружье - жаль их нет сейчас со мной. Но я вижу, ваш пояс изрядно потрепан. Если не возражаете, я воспользуюсь им. Остается лишь надеяться, что старые умения не подведут.
Пожав плечами, Эльрик протянул спутнику вязаный пояс. Тонкие пальцы проворно задвигались, распуская и связывая нити, пока не получилась длинная веревка.
- Надвигается вечер, сударь. Лучше мне не терять времени.
Они достаточно удалились от мусорных завалов и теперь вдыхали лишь густые ароматы летней межи. Уютно устроившись среди колосьев, альбинос внимательно наблюдал за действиями Уэлдрейка, и вскоре, расчистив небольшую площадку и выкопав ямку для очага, путники смогли насладиться восхитительным ароматом кролика, поджаривающегося на вертеле... это также была идея поэта.
Странный мир - необозримые поля, но не видно ни единого работника! Оба были немало удивлены.
Поболтав немного, Эльрик вынужден был признать, что Уэлдрейку довелось странствовать по измерениям куда больше, чем ему самому.
- Может, и так, сударь, но и для меня сей мир - сущая загадка. Однако путешествую я отнюдь не по собственной воле. Во всем виноват некий доктор Ди, с кем мы дискутировали о греках. Все дело в размере, сударь. В стихотворном размере. Мне было необходимо услышать язык Платона... В общем, это долгая история, и в ней нет ничего необычного для всех нас, невольных странников по Мультивселенной. Но, если быть точным, я довольно долгое время провел в одном-единственном измерении, хотя и в разные времена, пока наконец не оказался в Патни.
- Вам хотелось бы вернуться туда, мастер Уэлдрейк?
- Еще как, сударь! Что-то староват я стал для путешествий. К тому же я человек привязчивый. И мне жаль потерять стольких друзей.
- Надеюсь, вы отыщете их вновь.
- Желаю удачи и вам, сударь. Надеюсь, вам удастся отыскать то, что вы ищете. Хотя, боюсь, вы из тех, кто вечно пытается обрести недостижимое.
- Может быть, - коротко ответил Эльрик, пробуя мясо. - Хотя боюсь, даже вы поразились бы, узнав, насколько недостижимо то, что я ищу сейчас.
Уэлдрейк, похоже, собирался пуститься в расспросы, но передумал и ненадолго замолк, с нескрываемой гордостью любуясь приготовленным ужином. И альбинос с удивлением отметил про себя, что в обществе беззаботного поэта все его тревоги ненадолго отступили в тень.
Тем временем тот отыскал в своих бездонных карманах увесистый том и приготовился при свете костра порадовать слух спутника поэмой о похождениях некоего полубога из его родного измерения, одолевшего многих врагов и обретшего трон и корону... как вдруг за спиной у них слышится поступь лошади - осторожная и неспешная, словно поводья держит умелый наездник. Эльрик окликает его:
- Приветствуем тебя, странник. Не желаешь ли разделить с нами трапезу?
Молчание. Затем до них доносится приглушенный голос:
- Буду рад ненадолго разделить с вами тепло костра, господа. Для меня в этих краях весьма прохладно.
Лошадь так же медленно, шаг за шагом, приближается к ним, наконец у костра вырастает тень, всадник спешивается и не спеша идет к огню. Это крупный мужчина, с головы до ног закованный в броню, отливающую золотом, серебром и синевато-серым металлом. Шлем его венчает рыжее перо, на груди красуется черно-желтый знак Хаоса, герб слуги Владык Невероятного, изображающий восемь стрел, разлетающихся из единой точки, - символ разнообразия и множественности Хаоса. Боевой жеребец у него за спиной покрыт сверкающей серебристо-черной шелковой попоной, высокое седло украшено слоновой костью и черным деревом, серебряная узда - с золотыми кольцами.
Эльрик встал, пораженный видом незнакомца, готовый отразить нападение. Больше всего его удивил стальной шлем, совершенно глухой, скрывавший лицо и шею воина. Узкие щели для глаз смотрели на мир недобро и подозрительно. Но во взгляде странника чувствовалось затаенное страдание, как нельзя лучше понятное мелнибонэйцу, и тот мгновенно ощутил родство с незнакомцем, усевшимся рядом с ним у огня. Воин протянул к костру руки, закованные в стальные рукавицы, и странное ощущение возникло у Эльрика при взгляде на него: казалось, доспехи слишком тесны для этого человека - или нечеловека - и предназначены не столько защищать его от враждебного мира, сколько пленять внутри себя некую невероятно мощную, неодолимую силу. И все же незнакомец двигался, как самый обычный человек, потягивался, разминая суставы, вздыхал и явно наслаждался неожиданным комфортом ...
- Не желаете ли отведать кролика, сударь? - Уэлдрейк гостеприимно указал на жарившуюся над огнем тушку.
- Нет, благодарю вас.
- Может быть, тогда хотя бы снимете шлем? Уверяю вас, здесь вам ничто не грозит.
- Я верю. Но, к несчастью, снять сей шлем пока не в моих силах. И, сказать правду, я давно не пробовал обычной человеческой пищи.
Уэлдрейк нахмурил рыжие брови.
- Неужто Хаос нынче принуждает своих слуг к людоедству?
- Хватает и таких. - Закованный в сталь воин повернулся к огню спиной. Но я не из их числа. Я не вкушал ни мяса, ни плодов уже добрых две тысячи лет. Возможно, больше. Я давно утратил счет времени. Есть измерения, где царит вечная Ночь, измерения вечного Дня, а есть и такие, где день сменяет ночь с непостижимой для нас быстротой.
- Вы, должно быть, приняли обет, сударь? - заинтересовался Уэлдрейк. Отправились в священный Поход?
- Почти так, но цель моих поисков куда скромнее, чем вы могли бы подумать.
- И чего же вы ищете, сударь? Может быть, свою нареченную?
- Вы весьма проницательны.
- Просто довольно начитан. Но ведь все не так просто, да?
- Я ищу смерти, мой друг. Такова печальная участь, на которую обрекло меня Равновесие, когда я предал его многие тысячи лет назад. Также участь моя - сражаться со служителями Равновесия по всей Вселенной, хотя именно Равновесие я люблю и стремлюсь к нему всем сердцем. Мне было предречено хотя я не знаю, можно ли верить тому оракулу, - что я познаю покой лишь от руки слуги Равновесия... каким я и сам был когда-то.
- Так кем же вы были прежде? - Уэлдрейка история незнакомца явно заинтересовала куда больше, чем Эльрика.
- Я был принцем Равновесия, служителем и доверенным лицом той Силы, что поддерживает, славит и любит все живое во всей Вселенной... той самой Силы, которую с радостью низвергли бы, если бы могли, и Закон, и Хаос... Но однажды, в миг великого Пересечения, которое объединило Ключевые Измерения и дало толчок новому развитию миров, где Равновесию могло больше не найтись места, я поддался искушению. То, что творилось у меня на глазах, было слишком грандиозно, чтобы устоять перед соблазном вмешаться. Любопытство, безумие и самонадеянность погубили меня. Я был уверен, что служу интересам Равновесия, хотя, в действительности, служил лишь собственной гордыне. И сейчас плачу за это.
- Но это же не вся история! - с воодушевлением воскликнул Уэлдрейк. Сударь, уверяю, вы ничуть не утомите меня, если поведаете еще немного!
- Увы, не могу. Я рассказываю то, что мне дозволено. Остальное знаю я один - и сложу с себя это бремя, лишь когда обрету свободу.
- Свободу в смерти, сударь? Боюсь, тогда поделиться с кем-либо вам будет весьма затруднительно.
- Это решать Равновесию, - отозвался незнакомец без намека на улыбку.
- Так ты ищешь смерти вообще? Или для тебя она имеет имя? поинтересовался Эльрик сочувственно.
- Я ищу трех сестер. Кажется, они были здесь несколько дней назад. Не видели ли вы их по дороге?
- Сожалею, но мы лишь недавно оказались в этом мире, и к тому же не по собственной воле, а потому лишены карт и ориентиров. - Эльрик пожал плечами. - Я надеялся расспросить об этих местах тебя самого.
- Мы находимся в Девятимиллионном Кольце, как его именуют местные маги. В так называемых Срединных Мирах Особой Значимости. Здесь и правда есть что-то необычное, хотя что именно - я пока не сумел понять. Это не истинный Центр Вселенной, ибо таковым может считаться лишь Мир Равновесия, но я бы назвал его квазицентром. Надеюсь, вы простите мне этот философский жаргон. Я несколько веков был алхимиком в Праге.
- В Праге! - восторженно восклицает Уэлдрейк, захлебываясь. - Ах эти колокола и башни!.. А может, вы бывали и в Майренбурге, сударь? Что за чудное место!
- Должно быть, и впрямь чудесное, раз я утратил память о нем, отзывается воин. - Я так понимаю, вы двое тоже что-то ищете в этом мире?
- Что касается меня, то едва. ли, сударь, - улыбается Уэлдрейк. - Разве только возможности вернуться в Патни и допить-таки свой эль.
- Да, я ищу одну вещь, - осторожно согласился Эльрик. Он надеялся получить от незнакомца географические сведения, а отнюдь не мистические или астрологические. - Меня зовут Эльрик Мелнибонэйский.
Похоже, на закованного в броню воина его имя не произвело особого впечатления.
- Я - Гейнор, бывший принц Равновесия, ныне прозывающийся Проклятым. Не доводилось ли нам встречаться прежде? С иными именами или даже лицами? В других перерождениях?
- По счастью, я не помню своих прошлых жизней. - Расспросы Гейнора встревожили альбиноса. - И в твоих словах мне многое непонятно. Я - обычный наемник, ищу, к кому наняться на службу. И к сверхъестественному отношения не имею.
За спиной у Гейнора Уэлдрейк выразительно поднял брови. Эльрик и сам не знал, что заставило его скрыть истину. Несмотря на то что он чувствовал в Гейноре родственную душу и оба они служили Хаосу, в этом человеке крылось нечто пугающее, что препятствовало всякой откровенности. Хотя воин явно не желал ему зла, и было видно, что он не из тех, кто убивает просто ради забавы. Но все же уста Эльрика оставались сомкнуты, точно и ему их сковало само Равновесие, запретив говорить о себе правду. И вскоре все трое улеглись спать три крохотные фигурки в бесконечности колосящихся полей.
На следующее утро Гейнор вновь уселся в седло.
- Благодарю за гостеприимство, господа. Если вы направитесь в ту сторону, то наткнетесь на весьма приятный городок. Там торговцы всегда радушно встречают путников. Больше того, относятся к ним с невероятным пиететом. А я отправлюсь своей дорогой. Мне сообщили, что три сестры собирались в Страну Цыган. Вы не слыхали о таком месте?
- Увы, нет. - Уэлдрейк вытер руки огромным красным носовым платком. Мы новички в этом мире и невинны, как младенцы. Не знаем ничего ни о здешних нравах, ни о людях, ни о богах. Кстати, простите меня за прямоту, но не являетесь ли и вы сами божеством или полубогом?
Ответом ему был смех, в котором слышались гулкие отголоски - точно шлем принца скрывал за собой бездну.
- Я же говорил вам, мастер Уэлдрейк, я был принцем Равновесия. Но это было давно. Ныне же, уверяю вас, в Гейноре Проклятом нет ничего божественного.
Пробормотав, что он все равно не в силах понять значение титула принца, Уэлдрейк перевел разговор в более прозаическое русло.
- Если мы можем чем-то помочь вам, сударь...
- А что это за женщины, которых ты ищешь? - поинтересовался Эльрик.
- Три сестры, совершенно похожие друг на друга. Они странствуют с некоей сокровенной, лишь им одним известной целью.. Насколько я мог понять, они разыскивают не то пропавшего соотечественника, не то брата и хотят попасть в Страну Цыган. Им указали дорогу, но едва ли могли сообщить что-то еще. Я лично советую вам избегать этой темы в разговоре с кем бы то ни было. К тому же, подозреваю, если вам доведется столкнуться с этими бродягами, навряд ли вам придется по душе их общество.
- Спасибо за совет, принц Гейнор, - отозвался мелнибонэец. - А не знаешь ли ты, кто и зачем растит все это зерно?
- Их называют оседлыми крестьянами. А когда я задал тот же вопрос, местные ответили со смехом, что зерно нужно, чтобы прокормить саранчу. Что ж, я слышал и о куда более странных обычаях. Подозреваю, местные, вообще, не в ладах с цыганами. Они не любят говорить об этом. Страна эта именуется Салиш-Квуун - если помнишь, так назывался город в Книге Кости. Странная ирония судьбы. Меня это весьма позабавило. - С этими словами он повернул лошадь, полностью уйдя в свои мысли, и неспешно направился к обозначившимся далеко на горизонте холмам - грудам отвратительного мусора, - над которыми, подобно клубам черного дыма, вились мухи и воронье.
- Ученый, - заметил Уэлдрейк, когда принц отъехал достаточно далеко. И говорит загадками. Полагаю, вы понимаете его лучше, чем я, принц Эльрик. Жаль, ему с нами не по пути. Что вы думаете о нем?
Альбинос теребил рукоять меча, подыскивая слова.
- Я его боюсь, - вымолвил он наконец. - Боюсь больше, чем любого живого существа, смертного или бессмертного. Участь его и впрямь ужасна, ибо ему ведомо было Прибежище Равновесия, о котором я могу лишь мечтать. А он обладал им - и потерял...
- Да будет вам, сударь. Вы преувеличиваете. Конечно, он человек со странностями. Но, мне показалось, весьма любезен. Учитывая обстоятельства.
Эльрик содрогнулся. Он был рад, что принц Гейнор наконец покинул их.
- И все же я страшусь его больше всех на свете.
- Кроме, может быть, себя самого? - Уэлдрейк заметил, как переменился в лице Эльрик при его словах, и смущенно взмолился: - Сударь, прошу меня простить! Я не хотел оскорбить вас своей прямотой.
- Вы слишком проницательны, мастер Уэлдрейк. Глаза поэта куда зорче, чем я думал.
- Это чистая случайность, сударь, уверяю вас. Инстинкт, если угодно. Я не понимаю ничего - и говорю все. Это мой рок! Не такой ужасный, как у многих других, полагаю, но он доставляет мне довольно неприятностей, хотя порой и вызволяет из них...
На этом мастер Уэлдрейк принимается затаптывать костер, затем ломает вертел, прячет самодельные силки в один карман с каким-то древним, давно лишившимся обложки томом, набрасывает плащ на плечи и устремляется через межу вслед за Эльриком.
- А читал ли я вам, сударь, мою эпическую поэму о любви и смерти сэра Танкреда и леди Мэри? Она написана в подражание нортумберлендским балладам - это была первая поэтическая форма, что я услышал в своей жизни. Наша усадьба стояла в жуткой глуши, но мне не было там одиноко.
Рыжеволосому стихоплету приходилось то семенить, то бежать вприпрыжку, чтобы угнаться за длинноногим альбиносом, но звенящий голосок его не сбился ни в единой строчке бесконечного стихотворения.
Спустя четыре часа они вышли на берег широкой реки и на живописных утесах на другой стороне узрели город, который искал Эльрик. Уэлдрейк наконец дочитал торжественные строки бессмертной баллады - и, похоже, воспринял окончание чтения с таким же облегчением, что и мелнибонэец.
Город, казалось, был высечен резцом искусного мастера прямо из скалы. К нему вела узкая тропа, которая вилась над белой водой, понемногу карабкаясь все выше, и наконец переходила в широкую улицу, петлявшую среди высоких многоэтажных зданий и складов, лавок и постоялых дворов, ухоженных парков и цветущих садов, затем терялась среди проулков и аллей, чья паутина раскинулась у подножия заросшего лозой и плющом древнего замка, что возвышался над городом и тринадцатиарочным мостом, стягивавшим реку в самой узкой ее части и ведшим к небольшому поселку на другом берегу, где, повидимому, располагались летние резиденции местной знати.
Городок лучился самодовольством и благополучием, и Эльрик обрадовался, не увидев вокруг крепостных стен: жителям явно не приходилось страшиться осады. Люди здесь носили пестрые, расшитые одежды, ничем не напоминавшие его собственное платье или костюм Уэлдрейка, и здоровались с путниками радушно и без смущения, ничуть не опасаясь чужеземцев.
- Уж если они приняли Гейнора, - заметил поэт, - то, полагаю, и наш вид не покажется им слишком странным! На мой взгляд, в этом городе чувствуется французский дух. Он мне напоминает берега Луары - не хватает только собора. Как вы полагаете, каким богам они здесь поклоняются?
- Может быть, никаким. Я слышал о таких народах.
Но Уэлдрейк, похоже, не поверил своему спутнику.
- В Бога верят даже французы!
Они миновали первые дома, нависшие над скалами, и террасы над ними, с самыми прелестными висячими садами, что только доводилось видеть Эльрику. В воздухе витал аромат цветов, краски и горячей еды, и путешественники понемногу расслабились, с улыбкой отвечая тем, кто приветствовал их. У молодой женщины в пышном красно-белом платье альбинос поинтересовался, как называется этот город.
- Агнеш-Вал, мой добрый господин, как же еще! А там, за рекой, - АгнешНал. Как вы здесь оказались, друзья? Должно быть, разбили лодку на Форлиевых Порогах? Тогда вам в Приют Бедствующих Путников, это в переулке Пяти Медяков, за Пироговой аллеей. Там вас хотя бы покормят. У вас есть значок Гильдии Поручителей?
- Увы, нет.
- Жаль. Тогда вам удастся воспользоваться только нашим гостеприимством.
- Это более чем щедро, сударыня, - отозвался Уэлдрейк, хитро подмигивая женщине. А затем поспешил вслед за Эльриком.
Пропетляв довольно долго по старым мощеным улочкам, они достигли наконец Приюта Бедствующих Путников. Здание с островерхой крышей было таким древним, что кренилось во все стороны разом, опираясь на соседние дома, точно пьянчуга на собутыльников, причем стены и перекрытия его изгибались и выпячивались столь невероятным образом, что Эльрик готов был поручиться, что здесь не обошлось без вмешательства самого Хаоса.
В дверном проеме, почти сливаясь с ним, сидел человек - казалось, плоть от плоти самого дома, такой же неуклюжий, перекошенный и несуразный. Тощий, похожий на паука, невероятно дряхлый - у него был столь тоскливый и жалкий вид, что Эльрик невольно поспешил извиниться и поинтересовался, туда ли они попали.
- Точно так, мой добрый господин, милостью Зрящего, сюда вы и пришли. За подаянием, да? За подаянием и добрым советом?
- Мне сказали, что здесь нам окажут гостеприимство! - возмущенно застрекотал Уэлдрейк. - В милостыне мы не нуждаемся! - Побагровев, он стал походить на тетерева.
- Какая разница, что за вычурные слова одевают истину? - Существо зашевелилось, складываясь и разворачиваясь под самыми невероятными углами, пока наконец не поднялось во весь рост. - Я лично зову это подаянием! Огоньки вспыхнули в глубине черных глазниц, и кривые зубы застучали в шамкающем рту. - Мне все равно, что за опасности вас подстерегали, какие несчастья выпали на вашу долю, что за потери вы понесли, какими вы были богачами и какими нищими стали теперь. Если бы вы не знали, чем рискуете, то не забрались бы в такую даль и остались бы по ту сторону Раздела! Так что вам некого винить в своих злоключениях, кроме самих себя.
- В Приюте нам был обещан стол и кров, - ровным тоном заметил Эльрик. - А уж никак не грубость и оскорбления.
- Проклятые лицемеры, они солгали вам! Приют закрыт на ремонт. Скоро здесь будет богатая харчевня. Если повезет, она даже станет приносить прибыль.
- В моем мире, сударь, подобные меркантильные соображения давно уже вышли из моды, - ответил на это Уэлдрейк. - Как бы то ни было, просим нас простить за беспокойство. Нам неверно указали путь, только и всего.
Эльрик, непривычный к подобному обращению и все еще мелнибонэец в душе, сам не заметил, как схватился за меч.
- Старец, твоя дерзость мне претит... - Но Уэлдрейк предостерегающе тронул альбиноса за плечо, и тот взял себя в руки.
- Старик лжет! Лжет! Лжет! - За спиной у них, сжимая в руке огромный ключ, на холм вскарабкался толстяк лет пятидесяти, с торчащими из-под шапки седыми волосами и спутанной бородой. Одевался он явно впопыхах, и вообще вид у него был такой, будто его только что подняли с постели. - Да лжет он, добрые господа. Все лжет. Ступай прочь, Гнилой Язык, позорь какое-нибудь другое заведение! Этот человек - пережиток такого далекого прошлого, о котором мы с вами даже и не слыхивали. Он судит всех лишь по богатству и воинской славе, а не по добрым делам и спокойствию духа. Доброго утра вам, господа. Доброго утра. Надеюсь, вы отобедаете с нами?
- Холоден и пресен хлеб милосердия! - Старик с ворчанием двинулся вниз по улице, расталкивая сбежавшихся ребятишек своими паучьими руками. Равновесие и самодостаточность. Они погубят наш народ. Мы все погибнем. Все окажемся на плахе, помяните мое слово!
И, свернув на улицу Древностей, исчез в толчее магазинов и лавок.
Добродушный толстяк взмахнул ключом и вставил его в замок.
- Не слушайте его. Он говорит лишь сам за себя. Такие в любом городе найдутся... Я так понимаю, наши друзья-цыгане взяли с вас свой "налог"? Что вы нам везли?
- Золото большей частью, - немедленно нашелся Эльрик, верно оценив положение. - А также самоцветы.
- Отважные люди. Это была смелая попытка. Они вас отыскали по эту сторону Раздела?
- Похоже на то.
- И обчистили до нитки. Вам повезло еще, что сохранили хотя бы оружие и одежду. И что они не застали вас на самом Разделе.
- Мы долго выжидали, прежде чем рискнуть, - подал голос Уэлдрейк, с восторгом включившийся в игру.
- Увы, как видно, недостаточно долго. Дверь отворилась бесшумно, и они оказались в освещенном желтыми лампами коридоре. Стены его были такими же кривыми, как и снаружи; не пойми откуда поднимались ведущие в никуда лестницы; в самых неожиданных местах открывались проходы и помещения причудливых форм со множеством углов, одни - освещенные свечами, другие мрачные и пыльные. Но вот наконец путники оказались в просторном светлом зале с огромным дубовым столом посередине. На лавках вокруг него могло бы разместиться не меньше десятка голодных странников, но, кроме них, здесь оказалась всего одна гостья. Она накладывала себе густое рагу из котла над очагом. Это была девушка в простом дорожном костюме неярких цветов, крепкая, мускулистая, с копной рыжеватых волос. На поясе у нее висели тонкий меч и кинжал. Кивнув новоприбывшим, она молча уселась за стол и принялась за еду, всем своим видом показывая, что не расположена к беседе. Хозяин шепотом произнес, указывая на нее:
- Насколько мне известно, эта красавица - ваш товарищ по несчастью. На ее долю выпали ужасные злоключения, и сегодня она не слишком общительна... Здесь вы найдете все, что нужно, господа. В случае чего слуга поможет вам. А я вернусь через пару часов узнать, как вы устроились. Мы в Агнеш-Вале стараемся поддерживать даже тех купцов, кого по дороге к нам постигла неудача, - иначе торговля совсем захиреет! Наш принцип - помогать обездоленным и получать прибыль с тех, кому повезло больше. Такой подход нам кажется здравым и справедливым.
- Совершенно верно, сударь! - Уэлдрейк одобрительно закивал. - Вы, я вижу, из либералов. Слишком много тори встречаешь, странствуя по Вселе... по миру.
- Мы верим в разумную выгоду, мой добрый господин, подобно всем цивилизованным народам. Ведь это, прежде всего, в интересах общества - ненавязчиво способствовать тому, чтобы каждый мог заниматься своим делом. Но садитесь же за стол, господа! Садитесь!
Все это время Эльрик ощущал на себе пристальный взгляд незнакомки и, искоса оглядев ее, сказал себе, что, пожалуй, ему не доводилось видеть более очаровательного и решительного создания, с тех самых пор как умерла Киморил. Синие глаза девушки смотрели на мир уверенно и твердо, в ней не было заметно ни тени самолюбования, а лицо оставалось непроницаемым. Внезапна она отвела взор от Эльрика и вновь принялась за еду, но перед тем на устах ее мелькнула странная улыбка, которая совершенно озадачила альбиноса.