Мясников Виктор. Водка

   - Мне, мне отдайте! - вскричала вдруг Светка Яницкая из Европейско-Азиатских новостей, чем разрядила обстановку. Смешно стало всем, кроме генерала.
   - Я знаю, откуда дует этот встречный ветер в наши паруса, откуда эти выбросы компромата! - заявил он грозно. - Таким способом пытается обелить себя начальник РУБОП полковник Трутнев. Я уже написал рапорт министру внутренних дел, чтобы он разобрался в этой истории и наказал Трутнева. Но не за клевету, а за дискредитацию звания офицера милиции, коррупцию и взятничество. Сейчас вам всем раздадут распечатки телефонных разговоров полковника Трутнева с различными лидерами преступных группировок. А о том, что Трутнев находится на содержании у всем известного Бородулина, давно ни для кого не секрет...
   На следующий день пресс-конференцию собрал полковник Трутнев.
   - Где это видано, чтобы два взвода ОМОНа были направлены по личному указанию начальника краевого УВД помогать турбомашевским бандитам захватывать чужую собственность? Я уже слетал в Москву и передал в приемную министра видео и аудиозаписи, свидетельствующие о коррумпированности генерала Заграева...
   Давний конфликт РУБОПА, подчиняющегося напрямую московскому главку, и местного милицейского начальства, желающего обуздать излишне ретивых борцов с оргпреступностью, превратился в полноценный скандал с массой пикантных подробностей.
   Но средства массовой информации не успели раскрутить как следует схватку генерала с полковником. Это событие оказалось оттеснено на периферию новостей убийством депутата Краевой думы, известного адвоката Вовтузенко.
   Как обычно, около девяти часов утра адвокат с женой, тоже адвокатом, вышли из подъезда и пошли вдоль своего дома. На противоположном конце этой длинной девятиэтажки на первом этаже находилась юридическая консультация, принадлежавшая депутату. Его жена работала там заведующей. Консультация занималась, главным образом, экономическим конфликтами и финансовыми спорами. Когда супруги уже подошли к дверям своей фирмы, имеющей отдельный вход со двора, из-за угла вышел очень молодой человек в натянутой до глаз черной трикотажной шапочке. Он быстро приблизился к адвокату и четырежды выстрелил в него. Бросив пистолет на снег, он бегом скрылся за углом.
   Жена с криком кинулась к упавшему мужу, по сотовому телефону тут же вызвала "скорую" и милицию. Но когда через несколько минут примчалась реанимационная машина, Вовтузенко был уже мертв. Рядом валялся заклиненный китайский ТТ. Десятки людей, находившихся в это время возле дома - кто шел на работу, кто с ночной смены, кто в школу, кто прогуливал собачку, смогли рассказать очень мало. Декабрьским утром ещё довольно темно, а свет от лампочки над дверями больше слепил смотревших в ту сторону, чем освещал картину преступления. Но большинство свидетелей утверждало, что убийца маленький щуплый подросток лет 14-15, не старше. Но следователи с такой версией не согласились, заявив, что киллер имел метр семьдесят росту и возраст не менее двадцати лет. Что касается мотивов убийства, то они носят политический характер. Вовтузенко собирался снова баллотироваться в Краевую думу и однозначно проходил, поскольку периодически от имени жителей района судился с городской и районной администрацией. Ему удалось добиться отмены строительства подземных гаражей на двух детских площадках, запрета на создание ресторана на первом этаже жилого дома и выбить из ЖЭУ компенсацию для жильцов, на которых упал потолок. Выигрывая одно дело в год, он снискал необыкновенную популярность. Следователи утверждали, что смерти депутата мог желать кто-то, собиравшийся баллотироваться по этому же округу.
   Но вдова Вовтузенко настаивала на том, что киллера подослали турбомашевские. В ближайшие дни адвокат по поручению скрывающегося неизвестно где Василия Бородулина собирался обратиться сразу в суд, арбитраж и прокуратуру по делу о незаконном захвате Травдинского гидролизного завода. А поскольку он никогда не проигрывал дел, так как брался только за заведомо выигрышные, его убили. Перед этим ему несколько раз звонили и предлагали какую-то сделку, но он отказался.
   Неожиданно проявился беглый Бородулин. Он возник на одном из центральных телеканалов в передаче "Совершенно конкретно". Безмятежно улыбаясь, он рассказывал, какая жуткая коррупция царит в Горнозаводске. При этом объявил губернатора крестным отцом турбомашевской мафии, начальника милиции - кровавым убийцей, а себя - непоколебимым борцом за справедливость. При этом сообщил, что выдвигается кандидатом в депутаты Государственной Думы на довыборах по Ханты-Мансийскому автономному округу. Там уже идет сбор подписей.
   Бородулин совершил большую ошибку - слишком рано засветился. Если бы его избирательный штаб собрал необходимое количество подписей, беглый олигарх мог бы зарегистрироваться в кандидаты и на оставшееся до выборов время получить желанную неприкосновенность. В этом случае у него появлялся шанс восстановить жизнеспособность своей империи и отбить потерянные предприятия.
   Но когда человек, находящийся в федеральном розыске, дает обширное интервью столичному телевидению, это выходит за всякие рамки. Органы слегка напряглись и через три дня Бородулин попался. Потеряв всякое чувство меры он приехал на съемку прямо в Останкино. Тут-то его и ждали...
   НАПЕРЕГОНКИ СО СМЕРТЬЮ
   Днем Олег решил позвонить детям. Они как раз в это время приходят из школы. Сейчас, когда под рукой появился телефон, он иногда по часу болтал с ними. Но в этот раз разговору помешала Зойка.
   - Пап, - сказала Леночка, - тут мама хочет с тобой поговорить.
   И тут же в трубку ворвался торопливый голос Зои. Она словно боялась, что он бросит трубку, не выслушав её до конца.
   - Олежек, у меня к тебе очень серьезный разговор. Нам надо вывозить детей за границу. Здесь не та обстановка. Твое участие в этом просто необходимо.
   - Без моего согласия их не выпустят, правильно? - он говорил неприязненно.
   - Давай забудем обо все плохом, что было между нами. Все, что я делала - это исключительно для счастья наших детей. Пожалуйста, приезжай сюда немедленно. Это очень серьезный разговор. Приедешь?
   - Хорошо, - согласился Олег.
   Он не испытывал торжества. Зойка, похоже, попала в скверную ситуацию. Но съездить домой стоило. Не ради нее, ради детей. Он слишком долго их не видел. Ничего не сказав Любе, которая, как обычно в дневное время, скучала в торговом павильончике, он поспешил на троллейбус.
   Ему оставалось дойти до своего дома каких-то двести метров, когда навстречу ему вдруг вышла Гюзель. Оба так и обомлели от неожиданности. Наверное, она спешила в магазин - в руке сумка. В каракулевой длинной черной шубе женщина выглядела несколько старомодно, но глаза её буквально полыхали черным огнем. Олег только улыбнуться успел, как она подбежала к нему и, закинув руку на шею, пригнула его голову к своему лицу. Такого жеста Олег от неё не ожидал.
   - Не ходи туда, - горячо зашептала Гюзель, - они тебя убьют.
   - Что ты, кто меня убьет? - Олег словно не понимал её слов.
   - Не ходи, - заклинала женщина и на глазах её блестели слезы. - Юсуф сказал тебя убить. Говорит, из-за тебя деньги пропали и разное другое. Говорит, ты какой-то склад поджигал. Мамеду велел тебя стеречь. Они тебя все время ищут. Не ходи туда.
   И вдруг, так же неожиданного, как перед этим бросилась ему на шею, Гюзель побежала прочь. Олег в смятеньи смотрел ей в след и не знал, то ли догонять, то ли идти своим путем. Слова, что его велено убить, все ещё звенели в ушах. Значит, Миша-Махмуд его тогда узнал. Что ж, Юсуфу с Мамедом не составило большого труда выяснить, в какой квартире живет его семья. Неужели они теперь круглые сутки дежурят у его подъезда? А, может, коварная Зойка уже сговорилась с ними и специально заманивает домой?
   С другой стороны, на таком морозе не очень-то подежуришь. Можно, конечно, в машине посидеть. Но во всем дворе не было ни одной машины. Олег вдруг, отчаянно наплевал на все. Будь, что будет. Он быстро добрался до своего подъезда и проник внутрь. Похоже, Гюзель преувеличивала меру опасности. Но теперь в душе поселился страх за детей. Может, Зойка права, и лучше уехать прочь из этой коррумпированной страны, из этого бандитского города? Но это его родной город и родная страна. И дети тоже родные...
   Зойка открыла дверь, дети кинулись на шею.
   - Папа! - радостно закричал Сашка. - Ты теперь можешь всегда жить с нами!
   - Олежек, - Зойкино осунувшееся лицо было виноватым, - я хочу попросить у тебя прощенья. Ради детей. Пойдем поговорим. А вы, ребята, нам пока не мешайте. Потом на папе повисите. Он больше от нас не уйдет.
   Они закрылись в спальне. Олег присел в кресло, Зоя на край широкой кровати. Нервно прикрыла колени полами голубого в драконах японского халата.
   - Слушай, давай начнем новую жизнь? - она заглянула Олегу в глаза. Уедем, куда захотим, на край земли, где нас никто не найдет. Мы ведь очень богаты. Ты даже не представляешь, какие деньги у меня в руках. Хочешь, всю оставшуюся жизнь будем жить на Канарах? Или в Париже? Лучше тебя мне все равно не найти.
   - Боюсь, что мы все-таки расстались навсегда, - сказал Олег и отрицательно покачал головой.
   - Ладно, не хочешь со мной жить - не надо. Давай просто увезем детей. А потом ты можешь жить где хочешь и с кем хочешь. Я обещаю, что обеспечу тебя на десять лет вперед. Мы можем даже договор подписать, если не веришь. - Она смотрела умоляюще. - Я могу перевести сто тысяч долларов на любой счет, какой ты укажешь. Какие тебе ещё нужны гарантии?
   На глазах Зои появились слезы. Точно так же недавно заплакала Гюзель.
   - Может, ты и права, - задумчиво сказал Олег, - мы живем в условиях повышенного риска. Но ведь для отъезда нужны какие-то документы, визы.
   - Я все устрою, - Зоя осторожно промокнула глаза уголком платочка, стараясь не размазать тушь. - Тебе надо завтра сфотографироваться на загранпаспорт, а через день получишь. Потом начнем оформлять выезд. Я так рада, что ты согласился! Ты ведь больше отсюда никуда не пойдешь?
   Она порывисто бросилась к нему, схватила за плечи, глядя в глаза, потянулась губами - поцеловать.
   - Не надо, - Олег поморщился и отстранился. - И с чего ты решила, что я собрался куда-то ехать? Что мне делать за границей? Не думаю, что деньги, которые ты отмела у своего любовника, пойдут мне на пользу. Извини, но сейчас я все-таки должен уйти. Если нужно какое-то нотариальное разрешение на выезд детям, ты его получишь. А деньги эти натраханные и натыренные оставь себе.
   Он поднялся из кресла.
   * * *
   Мамед не ожидал, что Мастер может выйти из дома. Он вообще его не очень ожидал. Припарковавшись напротив подъезда, он предполагал, что тот может появиться со стороны и зайти в дом. Поэтому не сразу сообразил, что Олег уходит. И Олег тоже не сразу сообразил, что человек, сидящий на пассажирском месте в "шестерке", ждет как раз его. А когда сообразил, до того заторопился, что поскользнулся и упал.
   А Мамед только сидел и ругался. "Шестерка" принадлежала Чингизу, а тот убежал в ближайшую забегаловку поужинать, убежденный, что Мастер так рано не появится, будет ждать ночи. На заднем сиденье лежал автомат, прикрытый старой курткой, но Мамед и не подумал браться за оружие. Что он с ним будет делать? Тут его каждая собака в лицо знает, сразу предадут. Вот почему, когда вернулся довольный, плотно пообедавший Чингиз, сразу выместил на нем злость:
   - Сейчас тут Мастер из под носа ушел. Где теперь его искать?
   - Э-э, найдем сейчас, - Чингиза переполнял оптимизм. - Поедем, догоним, сразу уложу.
   Но им пришлось покуролесить по округе, срывая друг на друге злость, прежде чем Мамед снова увидел Олега. Тот торопливо влезал в кабину "газели". Чингиз врезал по газам и помчался в погоню.
   - И как ты меня узнал в темноте? - тем временем удивлялся Олег.
   Он сидел рядом с предпринимателем Головкиным. Тот, как обычно, взъерошенный и говорливый, сразу кинулся объяснять:
   - У меня знаешь какая память на лица? В темноте узнаю! Как там у тебя дела в торговой точке?
   - Да паршиво, - махнул рукой Олег.
   - Ладно, я тебя к себе возьму. Но потом. Сейчас мне Саныч такое дело поручил! Региональный склад на Алтынке. За товаром со всей Сибири едут. У нас же оптовые цены низкие. Короче, расширяемся. Но приходится пока разрываться между новым складом и старым, который на "Подшипнике".
   - Так там твой склад? - у Олега глаза на лоб полезли.
   - Ну, не мой, "Виншампани", - Головкин вытер мокрые губы тыльной стороной ладони. - Саныч дело туго знает. Вывозит товар на промежуточные склады, а налоговая может умыться.
   - А акцизные марки? - не утерпел Олег.
   - А, с этим порядок. Их же выдают без ограничения, как проплатишь. Потом же никто не сводит, сколько фирма закупила марок и сколько выпустила бутылок.
   - Эй, кажется за нами кто-то увязался, - подал голос водитель. Это был тот самый меланхоличный дядька. Но за рулем он был неузнаваем.
   - Точно, - подтвердил Олег, глядя в боковое зеркало. - Что-то они мне не нравятся.
   И тут внешне неповоротливая "газель" явила чудеса пилотажа. Олега бросило на дверцу. Мимо просвистела "шестерка", и он успел заметить, что боковое стекло опущено, а сидящий на переднем месте Мамед держит в руках автомат. Но "газель уже мчалась в противоположном направлении. Какими-то закоулками выскочили на высокую насыпь. Внизу мелькали заснеженные кроны сосен. Машину кидало на скользкой дороге.
   - Это осетины! - заорал Головкин. - Выследили, суки! Все равно склад не отдам!
   "Шестерка" снова шла бампер в бампер. Вильнула и оказалась сбоку. И тут Олега снова швырнуло.
   - А вот так! - заорал водила.
   Что-то зазвенело. "Газель" развернуло поперек дороги. И Олег успел увидеть, как "шестерка" запрокидывается боком, уходя с насыпи. Забренчало, загремело, словно по склону катилась железная бочка. А "газель" рыкнула мотором и, развернувшись, помчалась в обратном направлении. Только сейчас Олег заметил, что на дороге почти нет следов.
   - Еще бы немного, и сами маханулись бы вниз, - сказал водила, впереди ещё мост не достроен. Если бы они чуть попозже на обгон пошли, я бы тогда у самого края тормознул, а они бы там точно костей не собрали.
   - Они и тут не соберут, - злорадно протараторил Головкин, крутя перед собой кукишем. - Вот вам, вот вам, а не склад!
   Олега колотило, он почувствовал, что спина под курткой мокрая, а перед глазами плывут цветные круги.
   ЛЮБОВЬ-КРОВЬ
   Он долго не мог прийти в себя. Сидя на кухне, смотрел непонимающе то на обеспокоенную Любу, то в стакан с чаем и тяжко вздыхал.
   - Ну, что ты? - теребила его Люба.
   Он наконец обратил внимание, что у неё сегодня другая прическа.
   - А я сегодня бросила наш скворечник и пошла в парикмахерскую, - вдруг похвасталась она, - все равно торговля стоит.
   - Ты очень красивая, - сказал он и улыбнулся.
   - А так я тебе нравлюсь?
   Люба отошла на пару шагов и распахнула халатик. Олега словно жаром окатило. Он сразу забыл про все треволнения сумасшедшего дня. На Любе был прозрачный алый бюстгальтер, такие же крошечные плавочки, и черные ажурные чулки. Она медленно отступала из кухни, глядя на него сумасшедшими глазами.
   И он пошел следом, чтобы обнять, ткнуться лицом в свежее молодое тело и прошептать:
   - Глупая маленькая девочка.
   - А я не хочу больше быть дочкой... Я хочу быть женой...
   - Глупая, глупая, глупая,.. - снова прошептал Олег. - Забыться бы и ничего не помнить.
   - Так забудься со мной. - Люба неумело поцеловала его в губы.
   * * *
   - А ты знаешь, мне вчера не было больно, - сказала Люба ему на ухо.
   Стояло зимнее утро, темное, долгое, неторопливое. Люба лежала у него на руке и мурлыкала в щеку.
   - Просто не надо спешить. - Олег потянулся одной свободной рукой. - У тебя слишком сухо, надо с тобой поиграть с полчаса - и все нормально.
   - Ты такой опытный. А я тебе понравилась?
   - А я тебе?
   - Я ещё не поняла. Вот мы потом повторим, и я скажу.
   Она нащупала телевизионный пульт, протянула руку и нажала кнопку. Замерцал экран телевизора. Послышался голос диктора. Шли уже девятичасовые новости.
   - К сожалению, день начинается с очередного криминального сообщения. Час назад нам сообщили о заказном убийстве. На этот раз убита молодая женщина. Смотрите наш репортаж.
   - Здравствуйте, я Кирилл Мотылев. Мы находимся в офисе печально известной фирмы "Финамко". Буквально пятнадцать минут назад прямо в фойе была застрелена Зоя Морозова, самый доверенный сотрудник недавно арестованного Василия Бородулина.
   Олег резко сел. Перед глазами все плыло. Сквозь звон в ушах глухо доносились слова репортера:
   - Работники, шедшие на работу, видели в фойе подростка с надвинутым на голову капюшоном куртки. Кстати, многие свидетели недавнего убийства депутата Вовтузенко тоже говорили о субтильном телосложении киллера. Уж не появился ли в городе киллер-подросток? Смерть Зои Морозовой, по словам сотрудников "Финамко", приведет к полному параличу деятельности корпорации. Только она после ареста Бородулина и смерти Вовтузенко могла распоряжаться активами фирмы...
   - Ты что? - встрепенулась Люба. - Ну, подумаешь, убили какую-то тетку.
   - Это... моя жена,.. - Олег стал вылезать из постели. - Собирайся. Там же Леночка, Сашка... Они сейчас в школе...
   Олег схватил рубашку, бросил. На глаза накатывали слезы.
   * * *
   - А чего она говорит, что я дунька деревенская? - Люба надула губы.
   - Ну, ты ведь уже взрослая, - вздохнул Олег, - а она ещё ребенок.
   - Подумаешь, взрослая, - фыркнула Ленка. - Пусть сперва готовить научится. Я и то лучше суп варю.
   - Это я-то готовить не умею! - вскипела Люба.
   - И вообще, - подал голос молчавший до того Сашка, - пришла тут, распоряжается... Пусть уходит. - Он смотрел в стол и крутил пальцем на скатерти чайную ложку.
   - Выгоняете, значит! - на глазах Любы блеснули слезы. - Ну, почему они меня так ненавидят?
   - Потому что ты не мама, - процедила Ленка, тоже глядя в стол.
   Это все-таки случилось. Всю неделю назревало и вот прорвало. Олег не знал что делать. Смотрел беспомощно на каждого по очереди, но никто не хотел встречаться с ним взглядом.
   - Хорошо, я уйду, - сказала Люба дрожащим голосом.
   Олег прошел следом в прихожую.
   - У меня нет права выбора, - сказал тихо. - Они тебя не приняли. Слушай, давай пока так встречаться? Я тебе свиданье назначу... А потом как-нибудь образуется.
   - Я не хочу как-нибудь потом. Я хочу сейчас, чтоб все как у людей. Или вообще ничего не надо. Уеду в деревню или ещё куда. Все равно мне деваться некуда.
   - Обожди. - Олег поднял трубку телефона, набрал номер. - Владимр Саныч? Это Мастер. У нас, помнится было джентльменское соглашение. Я свои обязательства выполнил... Так, понял, завтра в двенадцать. Только, переоформить не на меня, а на Любу. Договорились... Пока. - Он повернулся к Любе. - Завтра в двенадцать у нотариальной конторы на Белинского. Не забудь паспорт. Ту квартиру на тебя Саныч перепишет.
   - Не надо мне ничего, - пробурчала Люба, поворачивая дверной замок.
   - Никогда не капризничала и сейчас не начинай, - сказал Олег и потянулся её поцеловать. - Будешь мне свиданья назначать.
   Люба молча отстранилась и так же молча вышла за дверь. Захлопнулся замок. И тут же на плече у Олега с радостным воплем повис Сашка:
   - Папка, мы тебя любим!
   - Так ведь и я вас, обормотов, люблю, - он криво улыбнулся и провел ладонью по глазам.
   - Ура! - теперь повисла и Ленка.
   * * *
   Прошло ещё полгода. За это время Олег дважды встречал на улице Гюзель, но она всякий раз уклонялась от разговора под предлогом траура по погибшему в автомобильной катастрофе Мамеду. Потом Юсуф переехал в какой-то другой город и увез с собой овдовевшую сестру с племянником.
   Люба в назначенное время пришла в нотариальную контору и Саныч честно переписал на неё ту самую двухкомнатную квартиру на Колтяре. У него этих квартир ещё осталось немеряно. Олег несколько раз приезжал к Любе, но жизнь врозь неожиданно быстро излечила их от взаимной привязанности. Кончились общие невзгоды, началась разная жизнь. Сейчас Люба работает в киоске возле троллейбусной остановки и, вроде бы, у неё завязывается роман с парнем, который привозит пиво. Напротив её киоска недавно установили транспарант: "Колтяру - 275 лет. В 1725 году заложен Колташевско-Ярцевский железоделательный завод".
   Олег по-прежнему один с двумя детьми, и ему не до женщин. Некоторое время его трепали следователи, думая, что он может пролить какой-то свет на убийство Зои, а потом отвязались. Никаких богатств бывшей жены Олег не обнаружил, да и не искал. Единственное, что узнал, да и то от следователя, так это о её руководящей роли в двух десятках фирм, между которыми была поделена финансовая империя Бородулина. Она, в частности, контролировала крупные пакеты акций предприятий спиртовой промышленности. И этим оказалась удивительно схожа с покойным господином Вовтузенко. Так что Олег зарабатывает сам. Трудится, как и раньше, мастером на молочноперерабатывающем заводике. Но уже на другом, новом, совсем недавно открытом. После смены приносит ребятишкам йогурты, хозяева разрешают брать, лишь бы не крали. На работе его ценят и есть перспектива карьерного роста. В институте его восстанавливают на заочное отделение.
   Весной оперативники РУБОП накрыли подпольную типографию в помещении профтехучилища. Вход в неё располагался за шкафом в кабинете директора. Установленное там современное импортное оборудование стоимостью полтора миллиона долларов позволяло печатать не только акцизные марки, но и бланки паспортов. Поддельные марки развозились клиентуре на микроавтобусе с надписью "Фонд "Юные таланты".
   Генерала Заграева и полковника Трутнева сняли с должностей и вызвали в Москву. Спустя некоторое время обоих назначили на новые, более высокие, посты в федеральных структурах МВД.
   В подъезде шлакоблочной двухэтажки на Турбомаше умер от передозы некто Паша А., девятнадцати лет. Сначала его приняли за подростка, такой он был хилый и инфантильный на личико, но потом опознали. В кармане Паши обнаружили пачку патронов для пистолета ТТ. Выяснилось, что он ими приторговывал. Номера завода и серии, выбитые на донышках гильз, удивительным образом совпали с маркировкой стреляных гильз с мест убийства Вовтузенко и Морозовой. Это очень озадачило следователей прокуратуры.
   На Травдинском спиртзаводе снова начались перебои с зарплатой и стали расти задолженности перед бюджетом. Куда уходит спирт, и кто получает за него деньги, неизвестно.
   На "Виншампани" новый директор - отставной милицейский подполковник Знаменский. Вокруг предприятия кормится десять посреднических фирм. Подобная же ситуация и на остальных ликеро-водочных. Тем не менее, десять процентов краевого бюджета составляют "пьяные" деньги. Но в последнее время над отраслью сгущаются тучи. Фискалы намерены выдавать акцизные марки в объеме выплаченных предприятиями налогов. А тут ещё слух прошел, что все предприятия загонят в единый государственный трест и поставят под жесткий контроль.
   Краевая марка соответствия качества вместо обещанной голограммы оказалась отпечатанной на розовой фольге. Подделывать её навострились даже школьники. Нынешняя марка имеет семь степеней защиты и стоит четыре рубля за штуку. Рубль из них поступает в небюджетный фонд, остальные забирает полиграфическая фирма-монополист. Возглавляет фирму племянник спикера краевой думы. Недавно он купил "Ягуар" прошлого года выпуска.
   Если заглянуть в окошко киоска на углу или зайти в какой-нибудь торговый павильончик и спросить: "Дешевая водка есть?", вам предложат везде один и тот же сорт, но в разной упаковке.
   Эксперты оценивают объем паленой водки на рынке алкоголя в пятьдесят процентов. Это не прежние восемьдесят, но все равно изрядно. Раздаются голоса, что снижение налогов и акцизов, влекущее значительное снижение цен, приведет к вытеснению суррогатов и подделок из торговли. Но ни законодатели, ни фискалы и слышать об этом не хотят.
   А, в общем, жизнь продолжается.
   Екатеринбург, 2000 г.