Мзареулов Константин. Зачарованный мир

   – Если бы только вашего брата сажали… – Златогор вздохнул. – Враз воспряли духом почитатели разных кровавых божков, которым – удайся ночной умысел – конец пришел бы. Нынче с утра главный жрец Белеса проклял Единого бога и подстрекал смердов бить князей-отступников. Ой, полетят головушки…
   – Кто же из князей им неугоден?
   Воевода проговорил совсем тихо:
   – Первым, само собой, Ваньша Ползун, а потом и другие могут погореть… Санька Пушок, приятель твой, к примеру… опять же Добровлад из Славомира… Словом, все, кто за Единую Веру ратовали… – И он добавил, озираясь: – Говорят, в Царедаре тоже шорох пошел. Вроде бы Охрим Огарыш в петлю полез, едва откачали старика.
   – Хреново, – пробормотал гирканец.
   Он торопливо прикинул в уме свои шансы. Получалось, что разыскать всех до единого участников колдовского штурма властям не удастся. Чтобы разоблачить сильного волшебника, требуется по меньшей мере столь же сильный чародей, а таковых в распоряжении местного князя быть не должно… Во всяком случае, в потребном количестве… К тому же вскорости у Герослава появятся другие хлопоты: опьяненные ночным успехом, жрецы демонов Тьмы примутся устраивать кровавые вакханалии, призывая злых духов, и правители поневоле обратятся за подмогой к волхвам, посвященным Перуну, Сварогу, Хорсу, и, быть может, даже к опальным ныне последователям фаластынского учения.
   Извечная борьба между Светом и Тьмой продолжалась, и пусть сегодня торжествовали магрибские прислужники Зла – окончательной победы они еще не достигли… И навряд ли когда-нибудь достигнут. Сумук приободрился.
   – Ты бы, особенно к вечеру, не выходил на улицу, – заботливо посоветовал Златогор. – Сегодня ж Иванов день.
   Джадугяр совсем было собрался сделать пренебрежительный жест, но передумал. В конце концов, друзья – вчера Пушок, а сейчас Златогор – желали ему добра. Как известно, в ночь на Ивана Купалу, когда учиняются жуткие по непотребству обряды, на свободу выпускаются Темные Силы, встречаться с которыми адептам бога Света вовсе не безопасно… Он дернул щекой и напомнил, что собирался лететь за море, в Алпамыш.
   – Чем пугать, – проговорил Сумукдиар уже совсем спокойно, – лучше подскажи, что именно я должен выведать в тех краях. Думаю, в первую очередь нас интересует оружие сюэней, тактика Орды… Что еще?
   – Организация, планы, характеристики на командиров, настроения в войсках…
   Они составили подробный перечень вопросов, охватить который за краткосрочную вылазку не сумел бы, пожалуй, даже самый могущественный чародей. Златогор перечитал список, хотел добавить еще какие-то пункты, но вдруг швырнул на стол гусиное перо и, объятый отчаянием, закрыл лицо руками. Молодой воевода, стиснув зубы, дрожал, словно от озноба.
   – Успокойся, – сочувственно сказал гирканец. – В застенок пойдут маги, а не военные. Если ты не связан напрямую с мятежом, тревожиться не стоит.
   – В том-то и беда, что не связан! – Златогор через силу выдавил жалкую кривую улыбку. – Эти болваны не удосужились привлечь к своему замыслу приказ Тайных Дел – а ведь заодно мы могли бы и победить!.. В другом беда, Сумук. Среди наших дьяков и даже бояр имеется немало гаденышей, которые продались Магрибу и рьяно служат Тьме. И сейчас они станут, не таясь, избивать стойких патриотов Отечества, обвиняя оных в соучастии мятежным колдунам. И чародеев бить будут, и воевод, и купцов, у которых после погрома можно добром разжиться…
   Мысль была здравой, но из нее логично вытекало очевидное продолжение: угроза скорой расправы неотвратимо нависает над каждым удельным владыкой. Князья, обеспокоенные произволом распоясавшихся победителей, должны будут всячески гасить разгул страстей, стараясь ограничиться пустыми угрозами. Каждый будет стремиться собрать в своем княжестве побольше сильных колдунов и толковых полководцев. Страна выживет, но раскол между уделами станет более явным, снова могут заполыхать междоусобные войны.
   «Собственно говоря, магрибцев такой оборот вполне удовлетворит, – подумал Сумукдиар. – Поодиночке Орда легко разобьет северные княжества…» И другое следствие: единство Великой Белой Рыси сулило надежду на объединение также и Средиморья. Покуда же два десятка разобщенных карликовых вотчин были просто лакомой добычей для любого завоевателя – не более того.
   – Наверное, скоро соберется Княжье Вече, – предположил Златогор, потом добавил, усмехаясь: – Сколько слухов разных – просто жуть берет. Пушок спозаранку опохмелялся в корчме, так услыхал от кого-то, будто твой Атарпадан вместе с Хастанией объявил войну Белой Рыси.
   – Брехня.
   – Понятное дело. – Воевода со вздохом поднялся.
   Уже от дверей он сказал, что решение о полете в Загирканье может быть принято на высшем уровне в самое ближайшее время, так что пусть Сумук будет готов отправляться в любой момент. Затем Златогор еще раз посоветовал не выходить нынче ночью из постоялого двора без крайней надобности. «Только по самой большой нужде выйду», – заверил его гирканец. Укоризненно покачав головой, воевода захлопнул за собой дверь.
 
   Задвинув на всякий случай засов, Сумукдиар лениво оделся, выбрав из прихваченных в дорогу вещичек чоху с серебристыми гозырями. Поразмыслив, решил не надевать ни чалму, ни папаху. Во-первых, было жарко, а во-вторых, учитывая слухи о войне с Атарпаданом, не стоило раздражать аборигенов платьем парфянского покроя. Затем он зажег переносной светильник и, глядя в лепестки огня, отчеканил формулу дальней связи. Возникшее в пламени лицо Салгонадада было, как и вчера, опухшим от сладкого сна, и Верховный Джадугяр опять заворчал: мол, что за привычка будить людей спозаранок. Перебив старика, Сумукдиар торопливо рассказал о ночных событиях.
   – Я в курсе, – кивнул Салгонадад. – Тебя не трогают?
   – Пока нет.
   – Если что – мы заступимся. Не бойся. У тебя все?
   – Есть опасение… Возможно, лазутчики Тангри-Хана попытаются уничтожить всех нас.
   – Уже пытались, – буркнул старый волшебник. – Вчера вечером в Тигранакерте кто-то всадил заколдованную стрелу в плечо Агафангелу. Ничего опасного, но мы все настороже… Ты уже разговаривал со Светобором?
   – Пока нет, – вторично сказал Сумук.
   – Давай, да, работай. Без ответа не возвращайся. Если понадобится – задержись…
   Погасив светильник, Сумукдиар опоясался саблей и заколдовал дверь, чтобы чужие не могли заглянуть в его комнату. Попутно он не без удовлетворения просмаковал тот факт, что Салгонадад неплохо осведомлен о событиях в Тигранакерте. По всей видимости, Верховный Джадугяр Атарпадана не считал антипатриотичным поддерживать связь со своим давним другом Агафангелом, главным волшебником Хастании.
   Время было обеденное, а он еще даже не завтракал. Ничего не попишешь, пришлось направиться в харчевню.
   На самом видном месте расположился, естественно, вездесущий Пушок, окруженный многослойным кольцом слушателей. «Хороший вроде мужик, только пьет ужасно», – подумал гирканец. Он подыскал себе удобное местечко в дальнем углу, где можно было, сидя спиной к надежной стене, держать под наблюдением вход и весь зал. Подбежавшему мальчишке Сумукдиар заказал порцию солянки, холодную севрюгу с хреном, котлеты с жареной картошкой, жбан кваса и большую кружку меда – после вчерашних перегрузок требовалось капитально восстановить силы. Кто знает, что сулит новый день.
   Ожидая, пока подадут снедь, он нацелил удесятеренный колдовством слух на компанию вокруг Пушка. Тот говорил слова вполне разумные, с которыми безоговорочно согласился бы любой ортодокс из числа адептов Джуга-Шаха или Единого бога. Только вот ярла Асвильда белоярский князь на дух не переносил и не скрывал того.
   – Покуда поклоняемся полусотне богов, божков и бесов, так и будем жить, расколовши рысский народ на полсотни уделов, – доносился сквозь шум его картавый голос. – Единого бога нужно призвать и выбрать одного царя, как в прежние времена. Вместе мы не то что в полста – в тысячу раз сильнее станем… А те, кои о пользе раздробленности брешут, – враги, купленные заморским золотом, Магриб-то на подкорм изменников денежек не жалеет!
   Потом гирканец отвлекся, уделив большую часть своего внимания отличной похлебке. Неожиданно он обнаружил, что Саня направил в его сторону указательный палец, произнося при этом:
   – Вот, братишки, сидит человек с переднего края, известнейший гирканский маг, мастер ратного чародейства – он пускай подтвердит… Скажи нам, паша, правда ли, что темные колдуны Магриба из кожи вон лезут, чтобы посеять промеж нас раздоры?
   Три десятка взглядов настороженно устремились на прибывшего из дальних краев гостя. Не без сожаления отложив ложку, джадугяр подтвердил:
   – Истинная правда. Прислужники злых сил покинули преисподнюю, куда низверг их Ахурамазда, и стремятся вернуть себе власть над миром.
   – Ахурамазда – это ихний бог Света, – пояснил Пушок. – Вроде нашего Хорса.
   Вообще-то, конечно, говорить «вроде» было вовсе неправильно. Как догадывался Сумукдиар, и Хорсом, и Ахурамаздой люди называли привычные им воплощения некоего высшего духа, повелевавшего Солнцем, светом, огнем и прочими приписываемыми Добру атрибутами. Известны были и другие воплощения Светоносного: олимпиец Аполлон, коварный хиндустани Будда, кельтский бог Аур или Люкс. Только в свите Единого – что бы там ни говорил Ала мазан – Агарей не обнаружил своего божественного покровителя, и это смущало волшебника, препятствуя окончательному переходу в лоно новой веры.
   – А кто же тогда повелитель Тьмы? – робко поинтересовался один из горожан. – Среди наших богов, я имею в виду…
   – Среди ваших – Велес, или Велес-Ваал, который вернулся в наш мир под именем Вельзевула и противостоит теперь небесному воинству Единого. Мы на юге называем его Иблис… – Он сомневался, стоит ли говорить, но все же решился, ибо считал недостойным таиться в страхе: – После этой ночи жрецы Белеса попытаются истребить честных борцов за дело Великой Рыси, станут сеять рознь между вашими княжествами, подобно тому как уже разожгли вражду среди стран Средиморья.
   – На какой черт это им надо?
   Задавший этот вопрос здоровенный бугай в кольчуге говорил с заметным варяжским акцентом. Видать, это был один из наемников, служивших в дружине здешнего князя.
   – На нас идет Орда, – снова, в сотый, наверное, раз за последние дни, объяснил Сумукдиар. – Магрибцы, по обыкновению, не спешат посылать в бой собственных солдат и предпочли натравить на страны Востока полчища сюэней. Тангри-Хан захватывает государство за государством, но править на захваченных землях будет Магриб.
   – Ну-ка, Бравлин, ответь ему! – Пушок подмигнул.
   – Я не есть боится Орда, – самоуверенно заявил варяг.
   – Правильно делаешь, что не боишься. Но их много, и они сильны. Чтобы разгромить Тангри-Хана, мы должны объединиться. Поодиночке сюэни перебьют нас, но вместе: Рысь, Бикестан, Средиморье, Парфия, – мы станем гораздо сильнее и обязательно одержим победу.
   – Это есть дело правителей, – провозгласил варяг по имени Бравлин. – Когда мой князь приказывать, я выводить в поле свой легион и буду повести в указанный направлений… Честь имею, господа.
   Мотнув головой, он направился к выходу. За ним разбрелись и остальные. Пересев за стол гирканца, Пушок проговорил доверительным тоном:
   – Знаешь уже новость насчет войны с вашими?
   – Чушь собачья, – устало буркнул Сумукдиар. – Сам должен понимать. Эмир не станет щелкать зубами на Великую Белую Рысь по причине отсутствия зубов.
   – А вдруг? – настаивал излишне веселый белоярец. – Что тогда станешь делать?
   – Попрошу убежища, – Агарей оскалился, – у Ивана Ползуна.
   Пушок скептически замотал головой и напомнил, что Ползун нынче в опале, а потому делишки у гирканского чародея хреновые. Он принялся со вкусом и знанием дела расписывать, как ввалятся в полночный час молодцы из Приказа Тайных Дел, как заломят умелым приемчиком белые руки да поволокут в подобающий застенок. Разглагольствования такого рода не могли не вызвать изрядного раздражения. По счастью, запасы игривости у Сани быстро истощились, и он, внезапно помрачнев, сказал:
   – Знаешь, кто этот варяг? Бравлин, сын Хаскульда. Главный воевода Владиграда.
   Сумукдиар моментально насторожился. Что же, в конце концов, делают в этом захолустье белоярский князь и владиградский воевода? Глядишь, к вечеру окажется, что здесь собрались вожди всех рысских княжеств! Может быть, именно в Волчьегорске должно состояться Княжье Вече, на котором рыссы решают важнейшие свои проблемы…
   – По-моему, дуб дубом, – сказал он равнодушно.
   – То-то… Неплохой вроде бы рубака, волевой командир, но собственных мыслей отродясь не водилось. О Господи, под чьим началом воевать будем, ежели вправду Орда нагрянет?!
   – Охрим Огарыш еще живой. Алберт, сын Громарда, в войсках популярен. Найдутся командиры.
   Пушок махнул рукой и сказал, что Охрим стар, а варяжского воеводу Алберта многие князья сильно недолюбливают и, стало быть, к верховному командованию не допустят.
   Демонстративно зевнув, Сумукдиар проговорил, лениво потягиваясь:
   – Это ваши болячки, а я тут человек чужой… Скажи-ка лучше, чем в этой дыре вечером заняться.
   – Есть одно местечко, – оживился Саня, – шикарные телки придут, из образованных. Айда?
   «Видимо, Вече если и соберется, то не сегодня и не здесь, – сделал вывод гирканец. – Впрочем, Златогор обещал предупредить меня…» Вслух же сказал:
   – Женщины бывают или красивые, или умные. Знаем мы этих «образованных» – посмотришь разок, а потом всю ночь кошмары будут сниться.
   – Не понимаешь ты ни хрена в этом деле! – вскричал Пушок. – Не бывает некрасивых баб, бывает мало выпивки!
 
   В назначенный час приятели вылезли из пролетки возле чистенькой избушки на городской окраине и поволокли к крыльцу корзину, набитую всяческими деликатесами. Хозяйка, сударыня Людмила, и ее подруги оказались не первой молодости, но и не такими страхолюдинами, как того опасался Сумукдиар. Зато гости целиком и полностью подтвердили его подозрения.
   Веромир Змиевский и Борис Туровский – еще два князя оставили свои уделы и приехали не куда-нибудь, а в забытый всеми демонами Волчьегорск. Похоже, эта пограничная крепость действительно была избрана местом тайной встречи, на близость которой еще вчера намекал Златогор.
   Поначалу шла общая беседа, тон которой напористо задавали женщины, стремившиеся блеснуть остроумием, глубиной эрудиции, неприятием унылой морали. Впрочем, дальше болтовни дело не шло, и все попытки мужской половины умыкнуть кого-либо из чаровниц в соседнюю светлицу для интимного времяпрепровождения («Не светлица там, а темница, – громко уговаривал девок Пушок, – там же темно, никто не увидит») неизменно нарывались на твердый отказ, сопровождаемый ужимками оскорбленной добродетели.
   Князь Борис, мужчина громадного роста, имевший свирепую внешность, но по натуре, видать, добродушный весельчак, сочувственно пробасил:
   – Зря стараетесь, хлопчики. Даже если чего обломится, удовольствие не стоит затраченных усилий.
   – Похоже, ты прав, – уныло согласился гирканец. – А ежели не хотят, то чего ж дразнятся, так их перетак?
   В разговор включился немолодой уже Веромир – худощавый горбоносый горец-гуцул из Великой Будинии:
   – К тому же сегодня плохое число… Ночью будет оргия, так что умные женщины постараются не поддаваться греховным искушениям. Разок уступишь – неведомо чем все кончится.
   – Ну и ладно, – буркнул разобиженный Пушок. – Только могли бы и на другой вечер назначить эту собирушку. Например, на завтра.
   – Хотел бы я знать, где мы будем завтра, – туманно откликнулся Борис.
   Пушок и Веромир улыбнулись, оценив тонкий юмор. «Стало быть, точное место сбора еще не известно, – понял Сумукдиар. – Они съехались сюда и ждут сигнала. Кто его подаст?» Вчера он без колебаний сказал бы, что самый уважаемый и влиятельный среди князей – царедарский повелитель Ползун. Сегодня же утверждать что-либо стало просто невозможно…
   Между тем женщины, развеселившись, принялись буянить, но уединяться по-прежнему отказывались. Окончательно разуверившийся в перспективе любовных утех, гирканец прекратил все попытки по этой части и снова присоединился к трем рысским князьям.
   – Ну и пес с ними, пущай режут друг дружку, – флегматично говорил Борис– Нам-то какое дело, али своих забот не хватает?
   – Многие надеялись, что свара за горами их не коснется, – задумчиво произнес Веромир. – Ошибались предки. Не промахнуться бы и нам…
   – То-то! – обрадовался поддержке экспансивный Пушок. – Не по доброй же воле людишки тех стран вздумали усобицу затеять – их на вражду злые чары подстрекают. Ежели Зло там победит, неминуемо вражда к нам перекинется – чародейству Гирдыманские горы не помеха.
   – Чары уже перехлестнули через горы, – вставил Су-мук. – Кто не слеп в магическом свете, тот видит – в каждой подворотне затаилась нечисть. Затаилась и ждет своего часа.
   Занервничав, Борис Туровский осведомился: что, мол, следует делать? В один голос Пушок и Сумукдиар ответили: бить носителей темной силы. Если не истребить адептов Иблиса и Белеса, убеждали друзья, может пролиться много невинной крови во многих странах.
   – И без того кровь льется, – жалобно простонал Борис. – Куда уж больше.
   – Сейчас бандиты убивают честных людей, – настойчиво внушал ему Саня. – А мы зовем истреблять врагов Рода человеческого. Ну, подтверди, Сумук.
   Кивнув, ганлыбельский Агарей начал развивать давнюю свою заветную идею: собрать в ударный кулак отряды волхвов и прочих магов и пройти огнем и железом по логовищам Иблиса-Велеса. Тут Людмила, услышавшая краем уха обрывок их разговора, сказала с ужасом в голосе:
   – Мужики, вы уже знаете, что здесь ночью творилось?
   – Слыхали, – хмыкнул Веромир. – Не решили только, хорошо это или нет.
   – Да как ты можешь шутить?! – Хозяйка всплеснула руками. – Они ж хотели воротить прежние порядки! Я сама проснулась среди ночи, гляжу – старые терема, бастионы и равелины вырастают, что при Джуга-Шахе возводились. Это же такие чудовища чудили, прямо людоеды с острова Сааремаа! Да они бы нас – образованных, кто собственное разумение имеет, – на месте бы вешали-четвертовали, без пыточного следствия и суда праведного…
   Сумукдиар подумал, что Людмила ошибается, по меньшей мере, трижды. Во-первых, ни она, ни ей подобные пустозвонные болтуны не представляли угрозы твердому порядку, а потому даже самый свирепый тиран не стал бы ими заниматься. Такие, как она, легко подчиняются, приручаются и покупаются, а потому не отягощают правителей заботами по обеспечению их ни тюремной похлебкой, ни намыленной пенькой. Во-вторых, будучи убежденным сторонником восстановления Великого Царства под эгидой Единого бога, Сумукдиар неплохо представлял себе, как это должно происходить, а потому догадывался, что «образованных» вешать не станут, а напротив, будут холить и ублажать, потому как умные люди новой власти зело понадобятся. И вот тут хозяйка провинциального салона жестоко ошиблась в третий раз, без всяких на то оснований причислив самое себя к интеллектуальной элите Великой Белой Рыси.
   – Как это все-таки по-нашему, по-рысски, – скептически улыбаясь, сказал князь Веромир. – Три года куролесили, кокетничали с самыми темными из потусторонних сил, призывали на свое горемычное Отечество самые страшные напасти, а потом вдруг смекнули, что за все эти подвиги придется ответ держать… – И он неожиданно повторил вслух недавнюю мысль гирканского волшебника: – А бояться того, что надвигалось прошлой ночью, пустое дело. Заговорщики не планировали децимации.
   Разумеется, все моментально загалдели, требуя объяснений, откуда известны Веромиру такие подробности. Повелитель славного града Змиева, сам не рад, что проговорился о своей осведомленности, принялся неуклюже выкручиваться: мол, слышал кое-что сегодня утром, да и вообще, дескать, владея немного магическим искусством, сумел кое-как разобраться в хитросплетениях творившейся ночью колдовской паутины.
   По его словам выходило, будто чародейский штурм задумали и начали вовсе не адепты Единого бога, но волхвы старых идолов: Перуна, Сварога, Хорса и Макоши. И целью их было отнюдь не возрождение Царства, а всего лишь изгнание из душ людских разного рода дурных помыслов, равно как взращивание благородных побуждений, веры в Добро, стремления к всеобщему счастью и благоденствию.
   – И вдруг, – серо-голубые глаза Веромира заблестели, – в их колдовство влилась новая мощная струя, которая оказалась сильнее и повернула в новое русло поток волшебных субстанций. Вероятно, это были жрецы Единого.
   – Но ведь их совсем немного, – робко вставил Борис.
   Веромир сказал со вздохом:
   – Все так думали… Их оказалось невероятно много, и вдобавок их магические призывы привлекли гораздо больше душ, ибо они лучше прочих понимают тайные мечтания рыссов. И наш спящий народ отзывчиво поддался магии нового Господа. Какое-то время оба клана чародеев работали совместно, и по всему пространству прежнего Царства обретали вещественность известные вам символы. Но потом поклонники многобожия дрогнули, не решаясь крепить союз с незванными соратниками… А может, не пожелали делить с ними победу, кто знает. В этот-то момент и нанесли внезапный контрудар регенты темных сил, и… В общем, на этом все кончилось.
   Сумукдиар понял, что князь сказал правду, хотя и не всю. Рассказ превосходно объяснял все те загадочные явления, которые смутили гирканца в ходе ночной битвы сверхъестественных сил. Именно так, и только так, могло это происходить: начали волхвы старых богов, на помощь им разрозненно приходили сторонники единобожия, включая Сумука, но затем воинство Перуна-Сварога забеспокоилось, и этой их нестойкостью умело воспользовался враг.
   Веромир умолчал лишь об одном: что и сам он, как рядовой носитель магии, изначально принимал участие в штурме, надеясь возродить былое величие старых верований. Гирканец привычно оценил интенсивность говвеа-джаду Веромира: тот был, конечно, не ахти каким могучим магом. Далеко не волхв и даже не волшебник, а в лучшем случае ведун или даже простой чародей, так что в ночных событиях действовал, самое большее, на третьестепенном по важности участке…
   Уличать обаятельного змиевского князя в неискренности Сумукдиар не стал, полагая, что тот в ближайшем будущем может стать союзником для адептов Единого.
   Для себя же гирканец сделал две важные зарубки на память. Во-первых, грубым нажимом даже самого мощного и всесокрушающего джамана переломить настроения народа, убедить колеблющихся в необходимости нового Царства не удастся – тут нужно действовать тоньше. И второе: волхвы многочисленных капищ, посвященных традиционным богам и божкам Великой Белой Рыси, показали себя заговорщиками и будут отныне в немилости у княжеских властей. Тем самым создаются отличные предпосылки для окончательного выхода из катакомб фаластынского учения о Едином боге-Творце, боге-Демиурге.
   «Что поделать, я всегда сочувствовал новой вере, хотя и опасался гнева Господня, ибо ношу на себе немало грехов, – подумал Сумук. – Нет, не должен я, служитель Света, противостоять Единому, ведь говорил же Ала мазан, что Светоносный вернулся к нам в свите Демиурга… Да и сам Он не зря вызывал меня и старался приободрить!»
   Между тем в горнице продолжилась прежняя беседа.
   – Рознь опять разгорается, – упавшим голосом проговорил Пушок. – До какого же маразма надо было дожить, чтобы враждовали сколоты с венедами!.. Снова начнутся тупые разборки: чья-де сила сильнее – Перуна или Зевса, Ормузда или Одина!
   – Не знаю, кто из них сильнее, а кто виноватее, – загремел вдруг Борис Туровский, – только я в своей вотчине раздоров не потерплю. Всех этих дармоедов из капищ, псов патлатых – всех к ногтю прижму. В моем княжестве один бог-Творец – я!
   Ормуздом северяне на свой лад нарекли Ахурамазду, тогда как Ариманом называли повелителя тьмы Анхра-Майнъю – это Сумукдиар понимал и возражать не собирался. Боги не гневаются, когда люди дают им разные имена. Другое его смутило: напуганные давешним колдовским приступом князья станут отныне подозревать всех без разбору жрецов в мятежных умыслах, чем не преминут воспользоваться злые силы. Допустить этого было нельзя.
   – Чего морщишься, Агарей? – Лицо и голос Бориса снова стали добродушными. – Что тебе не по нраву?
   – А его послушать интересно, – поддакнул Пушок. – Он же у нас чернокожник… то есть чернокнижник.
   Ох как не любил он обсуждать высочайшие материи в подобных слабоподготовленных аудиториях. Половину сказанного они вообще не поймут, а остальное перетолкуют на привычный манер, то бишь исказят до противоположного смысла. Только и смолчать он тоже не мог, поскольку полагал первейшим своим долгом проповедовать всеми силами учение о неизбежном торжестве Света над Мраком, Добра над Злом.
   Сумукдиар заговорил, осторожно выстраивая фразы, чтобы ненароком кого не обидеть, но и не упустить главного итога, к которому пришел после долгих размышлений:
   – Вы должны знать общую космологическую идею, с которой после долгих многовековых изысканий согласились мудрецы всех стран. Вселенная наша делится на три главных уровня: Верхний Мир, где властвуют духи Добра; Нижний Мир, населенный демонами Мрака и Зла; а между ними – наш Средний Мир, куда изредка проникают посланцы обоих демонических этажей. Кроме того, хотя об этом и не принято упоминать, есть еще один потусторонний уровень – так называемый Мир Теней, в котором живут наши аналоги, не владеющие привычной нам магией, но обладающие могучим оружием и другими, изготовленными из металла механическими устройствами…