Насибов Александр. Безумцы

   Абст взбешен.
   — А клапанная коробка? — кричит он. — Глядите, кран перекрыт! Кто это сделал?
   На площадке молчание.
   — Кто это сделал? — Теперь Абст говорит тихо, цедя слова. — Выходит, сам водолаз? Спустился под воду и там намертво перекрыл вентиль баллона и кран в клапанной коробке? Зачем? Чтобы тут же, задыхаясь, сбросить с себя аппарат, грузы и пулей лететь к поверхности?.. Хотите уверить меня, что так оно и было?
   Карпов слышит каждое слово, видит злобную физиономию Абста — тот уже обо всем догадался, видит страх и растерянность на лицах его помощников.
   — Я могу рассказать, как все произошло, — продолжает Абст. — Знайте же, респиратор был спрятан на глубине, спрятан, а не панически брошен в минуту опасности. Сперва его аккуратно изолировали от воды, а уж потом затолкали в какую-нибудь удобную щель в скале.
   — Для чего, шеф? — шепчет радист.
   — “Для чего, для чего”! — Абст злобно щурится. — Этот тип прикидывался несмышленышем. А под водой он работает не хуже нас с вами! Вот он и запрятал респиратор, чтобы нырнуть за ним, когда придет время… Где он, этот Рейнхельт, или как его там по-настоящему?
   — Погодите, Абст, — задумчиво говорит Галлер. — Вот уже несколько раз слышу я это имя… Кто он, где вы его раздобыли?
   Абст коротко объясняет.
   — Рейнхельт, — бормочет агент, — Ханс Рейнхельт, врач… Выловлен месяца два назад, говорите вы? — И вдруг кричит: — Татуировка на руке — “Ханс”?!
   — Да, — отвечает Абст. — Да, и татуировка.
   Галлер медленно опускается на камень.
   — Сходится все, — ошеломленно бормочет он, — и татуировка, и дата, когда он был “убит” часовым, а затем появился здесь. Это русский, тот самый русский!
   Пауза.
   Первым приходит в себя Абст. Сунув руку в карман, он выхватывает связку ключей. Цела! Несколько торопливых шагов — и он у сейфа в скале. Ключ вставлен в замочную скважину. Поворот ключа. Еще поворот.
   Сейф раскрывается. Одного взгляда достаточно, чтобы убедиться: здесь все в порядке.
   Заперев сейф, Абст медленно возвращается.
   — Глюк, унесите излучатель!
   Пловцы направляются к крану, чтобы поднять буксировщик.
   В эти секунды Карцов замечает у выходного отверстия туннеля Марту.
   Видит ее и Абст.
   — Ришер! — восклицает он. — Что вы здесь делаете?
   Кран рокочет, поднимая из воды буксировщик.
   Марта выходит на площадку:
   — Я не расслышала, шеф…
   — Вы давно вошли?
   — Только сейчас… Что-то случилось с передатчиком. Я выключила его и поспешила сюда.
   — Глюк, Вальтер, быстрее! — командует Абст. — Закончив, идите в радиорубку. Немедленно исправить станцию!
   Немцы, уже снявшие с буксировщика излучатель, уносят его в туннель.
   — Мне идти с ними? — спрашивает Марта.
   — Отправляйтесь к себе. Кстати, где наш врач?
   — Не знаю, шеф. — Марта с готовностью предлагает: — Я разыщу его и пошлю к вам.
   — Слышала, — шепчет Карцов, — слышала все. Хочет предупредить меня!..
   — Идите к себе, — повторяет Абст. — Запритесь и отдыхайте. Я сам найду его, когда освобожусь.
   — Да, шеф.
   Марта уходит.
   — Советую уйти и вам, — обращается Абст к Галлеру. — Не надо, чтобы он видел вас.
   Галлер тоже покидает площадку. Проводив его взглядом, Абст оборачивается к итальянцу:
   — Ну вот, мы с вами одни. Сегодня вы видели немало интересного, не так ли?
   — Я хотел бы уйти отсюда, — говорит Пелла.
   — Прежде мы побеседуем.
   — Что ж, побеседуем. — Итальянец садится. — Этого человека убьют?
   — Он был обречен уже в ту минуту, когда оказался у нас. Но какое-то время я испытывал нужду в его знаниях. Сейчас нужда миновала.
   — Напрашивается аналогия, синьор.
   — Нет никакой аналогии! По крови, по складу ума и образу жизни мы — братья, лейтенант Пелла. А тот — русский! Он коммунист Значит, мой личный враг и ваш враг, враг всех немцев и всех итальянцев. Вы понимаете меня?
   — Допустим. Что же дальше?
   — А дальше то, что мы с вами союзники, как бы ни изменились отношения между нашими странами… Италия проиграла войну. К сожалению, положение осложняется и для Германии. Сейчас, когда русские выходят к границам рейха, многие считают, что Германию может постичь участь вашей страны. Однако нация делает все, чтобы предотвратить катастрофу. И я верю: ничто еще не потеряно. На заводах рейха куется новое страшное оружие. Горе тому, на кого оно обрушится.
   — Что вы имеете в виду?
   — Многое… Завтра, например, сюда придут подводные лодки. Они готовятся к ответственной операции: лодки отправятся бомбить Америку!
   — Какая чепуха!
   — В священном писании сказано: “Не судите опрометчиво”.
   — Вы верите, что этот замысел возможен?
   — Как сказал бы юрист, прецедент был.
   — Мне неизвестны такие прецеденты. Правда, Бенито Муссолини мечтал совершить нечто подобное. Но, к счастью, это осталось на бумаге…
   — Я имею в виду другое. Нужны факты? Извольте. Февраль сорок второго года. Тихий зимний день на побережье США, близ Лос-Анджелеса. За пять минут до захода солнца из-под воды появляется силуэт боевой рубки подлодки. Это японская “И-17”. Отдраивается рубочный люк. К орудию бегут матросы. Один за другим гремят десять выстрелов. На берегу взрывы, пожары, паника… И это не единственный факт. Самолеты, взлетавшие с японских лодок, уничтожали военные объекты в Ванкувере, а в штате Орегон подожгли леса — грандиозный пожар бушевал несколько дней. Далее, лодка “И-25” обстреляла крупную базу американского флота… Конечно, это были булавочные уколы, но и они доказали врагу, что океан — защита не столь уж надежная.
   — Вы тоже намереваетесь поджечь где-то лес и разрушить несколько зданий?
   — Сейчас все задумано серьезней. Германские лодки выпустят по городам Америки ракеты очень большой разрушительной силы. Корабли в портах будут атакованы людьми на торпедах. Первый объект — Нью-Йорк с его небоскребами и гигантским портом. Ракеты и небоскребы!.. Правда, занятно?
   — Конечно, я понимаю, чего вы хотите этим добиться. День ото дня дела немцев идут все хуже. Вас бьют и русские, и американцы с англичанами. И удары усиливаются. Как быть дальше? Единственная возможность — расколоть лагерь противника, запугать одного из них, принудить заключить мир и тогда все силы бросить против другого. На Востоке этот ваш замысел обречен на провал. Поэтому свои взоры немцы обратили на Запад. Чепуха! Я глубоко убежден: обстрел Америки, пусть с воздуха и из-под воды, пусть самый варварский, уже ничего не изменит в ходе войны. Слишком поздно, синьор.
   — Как вам сказать… У президента Рузвельта всегда была сильная оппозиция. Немцы имеют за океаном много хороших друзей. Это могущественные люди. Им нужен повод… Они давно ждут повода, чтобы посадить в Белый дом другого человека, более покладистого. Надо помочь им. Тем более что выборы президента не за горами. Словом, есть все основания для оптимизма. Кто знает, что произойдет, когда под ударами с воздуха станут рушиться нью-йоркские небоскребы, а в портах — взрываться корабли с нефтью!..
   — Немцы прольют кровь тысяч людей, в большинстве женщин и детей, но ничего не добьются. Вы отлично понимаете, что войной командуют не из Америки. Главное — русские, а тут, я уверен, вы бессильны… Но перейдем к делу. Я устал и хочу спать. Что вам еще угодно от меня?..
   — Впервые я увидел, как вы работаете под водой лет пять назад. Ваше искусство взволновало меня. Но тогда это была зависть дилетанта. Сейчас я испытываю интерес профессионала. Вы заявили, что скрывали свой секрет даже от соотечественников. Не в этом ли причина того, что с вами обошлись столь круто?.. Вдень вашего прибытия и сегодня я показал, что тоже кое-чего добился. Мне кажется, я имею право сказать: давайте объединимся?.. Вы молчите? Что ж, я понимаю — деловой человек не расстанется с тем, что дорого стоит, не получив солидных гарантий. Такие гарантии будут. Я уполномочен предложить вам чин капитан-лейтенанта военно-морского флота Германии, должность моего заместителя и сто тысяч марок в любой валюте и в любом банке мира.
   — А что потребуется от меня?
   — Нам нужен отряд пловцов, способных погружаться на глубины сто—сто двадцать метров… Ну, согласны? Могу добавить: приказ о вашем назначении подпишет сам фюрер.
   — Что вы сделали с моими товарищами?
   — Для вас это нежелательные свидетели. Я отправил их в лагерь военнопленных.
   — Ложь! — кричит Пелла. — Они убиты!
   И, вскочив с камня, бросается на Абста.
   Абст, как всегда, наготове. Точным ударом он валит итальянца на землю, приподнимает, снова бьет, пинает ногами.
   — Я заставлю тебя подчиниться, — твердит он в ярости, — заставлю, заставлю!..
   Какую-то секунду Карпов в нерешительности. В следующий миг, расшвыряв ящики, он устремляется вперед, сбивает с ног Абста и, навалившись на него, выкручивает руку, которой тот тянется к пистолету.
   Подоспевший Пелла стискивает противнику горло. Еще минута — и Абст связан. Его относят в глубь площадки, за стеллажи. Карпов роется в карманах пленника. Вот он выпрямился. В руках у него связка ключей.
   — Русский! — Карцов тычет себя пальцем в грудь.
   Итальянец стоит рядом, часто кивает. Он уже все понял.
   У него разбит нос, повреждена бровь. Он тяжело дышит. Кровь и слезы, смешавшись, текут по его лицу, капают с подбородка.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

   Марта Ришер стоит, привалившись к стене, у одного из поворотов туннеля. Силы ее тают, но она не может заставить себя вернуться в комнату.
   Включив радиостанцию, она и думать не могла, что услышит такое!.. Правда, уже давно стала привычной мысль, что для подпольщицы, действующей в гнезде нацистов, финал только один — катастрофа, гибель. Но где-то в глубине сознания продолжала теплиться надежда: может, все обойдется…
   Не обошлось!
   В двадцать часов сорок пять минут она вошла в радиорубку. Ей повезло: Абст был занят возле лагуны, и она могла сама принять важные сообщения. Она включила станцию и, так как в запасе имелось время, настроилась на волну центрального вещания рейха. Это было строго запрещено, однако она не раз ухитрялась послушать, что делается в мире: когда дверь в радиорубку открыта и виден большой кусок коридора, всегда можно успеть выключить станцию или сбить настройку, если кто-нибудь появится в туннеле.
   Передавалась обычная информация — что-то об экономии электричества и газа.
   И вдруг диктор, прервав передачу, объявил, что поступило сообщение чрезвычайной важности. В Берлине состоялся суд над руководителями коммунистической организации, которую долго выслеживала и наконец арестовала служба безопасности рейха. Крупная подрывная группа была тщательно законспирирована, ее филиалы имелись во многих городах Германии. Однако СД и полиция безопасности оказались на высоте. Трудная операция по разгрому банды опасных преступников прошла успешно: арестована вся верхушка организации во главе с руководителем — механиком одного из заводов АЭГ Паулем Прозе.
   Голос диктора гремел, когда он рассказывал о работе подпольщиков: те вели пораженческую пропаганду, саботировали важнейшие решения фюрера, прятали дезертиров и беглецов из концлагерей.
   Диктор сделал паузу и объявил: недавно предатели пытались переправить противнику информацию о важной военной новинке и о местонахождении некоторых заводов и лабораторий, где это оружие создавалось. Хвала господу, им это не удалось.
   Заговорщики осуждены на смерть. Сегодня приговор приведен в исполнение. Что же касается отдельных членов преступной банды, еще не выловленных, то охота за ними продолжается: СД и полиция безопасности знают, где их искать!..
   Передача экстренного сообщения закончилась, радио смолкло. А Марта продолжала сидеть с наушниками на голове — неподвижная, бледная, ничего не видя, не слыша. Все рухнуло, все: организация разгромлена, товарищи уничтожены. Казнен Пауль Прозе — человек, научивший ее настоящей жизни, борьбе. Коммунист, чье слово было законом для десятков самоотверженных бойцов. Умный и строгий руководитель, а в редкие часы досуга — взрослый мальчишка, неистощимый на шутки и озорство.
   “Фрейлейн, — сказал Пауль, когда ей удалось утвердиться в Аненэрбе, — фрейлейн, в тот день, когда окончится весь этот кошмар и обожаемого фюрера вздернут на виселицу, в этот день я появлюсь у вас с огромным букетом. И если окажется, что вы не выбрали еще парня по сердцу, берегитесь, фрейлейн, ибо я начну невиданные атаки!”
   Прозе шутил. Хотел подбодрить ее. А у самого столько тревоги было в глазах: ведь когда-то Марта спасла ему жизнь, теперь же он посылал ее в опасный поиск, может быть, на смерть.
   И вот его нет…
   Марта сидела у пульта, подавленная, опустошенная.
   Хронометр на передатчике методически отсчитывал время.
   В девять часов она протянула руку к панели станции и настроилась на передатчик хозяев Абста. Тот ответил. Марта приняла и расшифровала радиограмму: завтра с рассветом, когда три подводные лодки лягут на грунт близ скалы, Абсту следует прибыть на флагманскую лодку, которую он отличит по знаку на ее правой скуле — два белых треугольника вершинами друг к другу. Между ними люк шлюзового устройства: через него Абст будет впущен в лодку. Сегодня с двадцати двух часов непрерывно слушать эфир, с полуночи вступить с подлодками в связь.
   Закончив дешифровку, Марта встала. Надо было немедленно действовать, и в первую очередь — рассказать обо всем Рейнхельту.
   Она направилась к двери, но здесь задержалась. Конечно, она не покажет Абсту радиограмму. Но Абст или его помощники могут ночью включить станцию…
   Как быть?
   Она достала отвертку и решительно вскрыла панель рации…
   Потом она направилась на поиски Карцева. Его не оказалось в спальне пловцов. Тогда Марта поспешила к лагуне.
   Она появилась на площадке, когда говорил Галлер.
   У нее еще хватило выдержки разыграть испуг из-за поврежденной радиостанции: пока нацисты будут возиться с ремонтом, она успеет предупредить товарища.
   Получив приказ Абста идти к себе, Марта и не подумала подчиниться. Она снова и снова обошла подземелье. Поиски результата не дали.
   И вот, прислонившись к стене, она стоит где-то в центре скального лабиринта, одинокая, беспомощная…
   Надо двигаться, что-то делать!
   Превозмогая все усиливающуюся боль в ногах, апатию, вялость. Марта бредет по туннелю. Временами она садится и ладонями растирает колени, ступни. После каждой такой остановки все труднее заставить себя подняться.
   Незаметно она оказалась у входа в радиорубку. В воздухе дым, запах канифоли: Глюк возится возле вскрытой панели передатчика, орудуя паяльником. Вальтер вносит ящик с запасными деталями к рации.
   — А, фрейлейн! — Он осторожно опускает ящик. — Не видели Рейнхельта?
   Глюк, прервав работу, оборачивается. Оба вопросительно глядят на Марту. Вальтер хочет задать новый вопрос, но из коридора доносятся шаги — быстрые, удаляющиеся.
   — Он! — кричит Вальтер.
   Выхватив пистолеты, помощники Абста выбегают.
   Вальтер и Глюк мчатся по туннелю. Далеко впереди смутно виден силуэт человека, которого они преследуют.
   Два крутых поворота, один за другим. Здесь от туннеля отходит короткий аппендикс. Беглец сворачивает туда.
   Глюк и Вальтер облегченно переводят дыхание: жертва загнана в тупик.
   Войдя в ответвление туннеля, рыжий включает фонарь.
   — Матерь божья, — растерянно бормочет он, — а мы-то думали!..
   Впереди, прижавшись к камню, стоит один из пловцов. Вот он отделяется от скалы, идет навстречу.
   — Эй, ты, стоять! — командует Глюк.
   Человек продолжает идти. Он будто не слышал окрика.
   — Глаза у него, Густав! — в страхе шепчет радист.
   Пловец втягивает голову в плечи, пригибается. Вот-вот он ринется на тех, кто загораживает выход.
   Глюк поднимает пистолет. Грохот. Пронзительный крик.
   Марта слышала и выстрел и крик.
   Рванув дверь, она выбегает в туннель, но уже через два десятка шагов вынуждена опуститься на камень.
   Она долго сидит на обломке скалы, закрыв глаза и стиснув руками горло.
   Снова в туннеле шорох и торопливые шаги.
   Из полумрака появляется бегущий.
   — Отто! — повелительно кричит Ришер, загородив дорогу. — Стоять, Отто!
   Пловец останавливается. Его согнутые в локтях руки безвольно падают. Запрокинув подбородок, он глядит поверх головы девушки.
   Куда он бежал? Обрывки каких воспоминаний и образов, мелькнувшие в обезображенном мозгу человека, подняли его с нар?..
   Пловец неподвижен. Только грудь его вздымается — судорожно, коротко, будто ему трудно дышать.
   Марта кладет руки на голову безумца. Прохладные пальцы массируют лоб, виски, затылок.
   — Спокойнее, — шепчет она, — спокойнее, Отто, возвращайся к себе и ложись спать.
   Пловец поворачивается и бежит назад — той же неторопливой волчьей трусцой.
   Марта глядит ему вслед, мучительно нащупывая ускользающую мысль.
   Она потеряла родных. Мать и сестра погибли от бомб; ее сподвижников и друзей казнили нацисты; а несколько минут назад уничтожен тот, кто стал для Марты дорогим, единственным… Он отыскал ее в этом аду, поднял на ноги, когда она уже думала, что погибнет, вдохнул в нее энергию, волю к борьбе!
   Так неужели же за все эти жизни не заплатят враги?..
   А пловцы — и они погибнут неотомщенные?
   Если бы у нее был пистолет! Но она безоружна.
   Да, решение может быть только одно.
   То, что она замыслила, страшно. Однако у нее нет выбора.
   Пещера пловцов.
   Люди лежат на нарах. Иные сидят на земле, молчаливые, неподвижные.
   Только что вошла Марта. За время болезни она отвыкла от них, и сейчас ей не по себе.
   Увидев девушку, один из пловцов поднимается с нар. Другой поворачивает к ней голову.
   — Хочу есть, — медленно говорит он и делает шаг ей навстречу. — Пора ужинать. — Он протяжно зевает. — Пора ужинать, пора ужинать…
   Люди на нарах приходят в движение. Пещера начинает гудеть.
   Марта встревожена.
   — Ложитесь спать, — торопливо говорит она, отступая к двери. — Спать, всем спать, ложитесь на нары!..
   Она знает каждого, его историю, особенности организма.
   — Спать, ложитесь спать, — повторяет Ришер, и голос ее дрожит, срывается.
   Пловцы нехотя повинуются. Но она понимает: это ненадолго.
   Стоя у двери, она в последний раз глядит на них. Она все бы отдала ради их спасения, все на свете!..
   Марта долго стоит у выхода. У нее трясутся губы, и сердце стучит так, что боль отдается в висках.
   А Карцов ищет Марту.
   На пути к спальне пловцов он уже побывал в ее комнате, на камбузе, обследовал многие ответвления туннеля.
   Где же она?
   Его все больше охватывает тревога, предчувствие надвигающейся беды. Марта была на площадке и все знает: в отчаянии она может решиться на такое, чего уже не исправишь…
   Ни на мгновение не забывает он и об итальянце, который остался один на один с Абстом. Правда, Абст связан, у него кляп во рту. Но все равно он опасен!
   Они сохранили жизнь Абсту, вырвав у него обещание спасти пловцов.
   Он дал слово. Но — “слово” Абста!..
   Главное сейчас — выдать пловцам препарат, разыскать Марту, с ее помощью обезвредить остальных обитателей подземелья.
   Затем они вернутся на площадку, где ждет Пелла. Сейф отперт; наблюдая за Абстом, итальянец готовит подрывные заряды и респираторы. Кроме того, он должен ввернуть взрыватель в одну из торпед — на всякий случай. Мало ли что может произойти…
   Марта останется в гроте, а Карцов и Пелла, взяв заряды, отправятся на поиски фашистских подлодок. В этих делах Пелла большой специалист. Недаром за ним охотился Абст.
   Таковы планы.
   Только бы отыскать Марту и успеть к пловцам, только бы не опоздать!..
   Поворот туннеля. Мостки, перекинутые через расщелину. Что это темнеет на ее противоположном краю? Какой-то предмет. Но Карцову не до него.
   Скорее, скорее к пловцам!
   Еще поворот. Вот она, дверь.
   Едва дыша от волнения, он отодвигает заслонку глазка.
   Нары пусты. Люди сгрудились в центре пещеры. Помещение наполнено гулом.
   Отпрянув, Карцов мчится к хранилищу препарата. Это в боковом ответвлении туннеля, совсем рядом. Быть может, он еще успеет предотвратить беду.
   Вот и хранилище. Дверь распахнута! Стеллажи, которые еще вчера были заставлены серыми картонными ящиками с брикетами, сейчас пусты.
   Он идет назад, тычась локтями о стены. Будто слепой. Мостки через расщелину. На самом ее краю лежат два брикета. Очевидно, их обронили, когда несли.
   Карцов наклоняется над расщелиной. Из темноты пахнуло холодом.
   Сбросив туда брикет, он ждет. Несколько секунд паузы, потом едва слышный всплеск.
   В боковине мостков торчит гвоздь. На нем длинная темная нитка. Он бы и не заметил ее, но воздух в туннеле движется и колеблет шерстинку.
   Он долго не может поймать ее одеревенелыми пальцами. Наконец подносит к глазам.
   Синяя шерстинка.
   Память подсказывает: Марта, когда она появилась у лагуны, была в синей куртке.
   Марта!.. Карцов так ясно видит ее. Маленькая, еще не окрепшая после болезни, бредет она по туннелю, сгибаясь под тяжестью серого ящика. Сбросив его в расщелину, она возвращается, чтобы поднять новый.
   Ее шатает от слабости. Ей совсем плохо.
   Она каждый шаг берет с боя.
   Стеллажи пустеют. Ящик за ящиком исчезают в бездне. Наконец остался последний. Дотащив, Марта роняет его на скалу, падает на колени, сантиметр за сантиметром толкает тяжелый ящик к расщелине.
   Края провала пологи. Здесь легко потерять равновесие. Но Марта не думает об опасности. Навалившись на ящик, она двигает его, двигает.
   Скорее, каждую секунду ее могут настичь!
   Последний рывок — и ящик летит в провал.
   Аза ним, обессилев, сползает туда и сама Марта, цепляясь за камни и не находя в них опоры…
   Карцов заставляет себя встать, медленно идет через мостки.
   А гул в спальне пловцов слышнее.
   Гул нарастает. Теперь слышны и удары. И вдруг оглушительный рев сотрясает туннель — будто звук, протаранив преграду, вырвался на свободу.
   Наконец-то очнулся Карцов!
   Но уже слышен топот десятков ног — те, что бегут, вот-вот вырвутся из-за поворота.
   Метнувшись в сторону, он прячется за скалу.
   Он стоит, прижавшись к камню, и его обдают волны воздуха, взбудораженного бегущими. Толпа проносится мимо, скрывается в закруглении туннеля. А затем оттуда доносятся выстрелы, вопли.
   Дорога к лагуне еще свободна. Скользя вдоль стены, Карцов спешит к выходу.
   С новой силой гремит подземелье: толпа возвращается.
   Все решают секунды. И Карцов, уже не прячась, бежит по туннелю.
   Теперь недалеко. Он успеет. Только бы Пелла оказался на месте!
   Вбежав на площадку, Карцов глазами ищет товарища.
   — Я здесь! — Пелла у стеллажей. Орудуя ключом, он ввинчивает взрыватель в торпеду.
   — В воду! — кричит Карцов.
   Подхватив снаряжение, сложенное у трапа, они одновременно прыгают в лагуну.
   Быстро надеты респираторы, пристегнуты грузы. Подрывные заряды, компасы, ножи — все в порядке. И они погружаются.
   А пловцы уже вырвались из туннеля. Толпа растекается по площадке, безумцы падают со скалы в воду. Но без дыхательных аппаратов пловцы беспомощны. Нырнув, они задирают головы и, окруженные роем светящихся пузырьков, устремляются к поверхности.
   Вода удивительно красива. Она вобрала в себя все оттенки синего — от кобальта до ультрамарина, полна света, жизни, искрится, стаи рыбьей молоди вертятся в ней и играют, и в каждой рыбке отражается солнечный луч.
   Но все это — у поверхности штилевого моря. Ближе ко дну, до которого здесь метров двадцать пять, преобладают спокойные холодные тона. В серо-синем сумраке проплывают крупные рыбы. Они держат путь к торчащей из ила невысокой гряде, после которой дно круто уходит вниз.
   Рыбы переваливают через камни и растворяются в густой, клубящейся мгле. А из угрюмой бездны тянутся встречные странницы. Миновав гряду, они взмывают по вертикали, будто истосковавшись по свету и солнцу. И каждая, достигнув поверхности, рождает беззвучный взрыв — стрелками серебра во все стороны мчатся мальки, словно трещину брызжут по зеркалу…
   У гряды появились люди. Их двое, плывущих над самым дном.
   Крупный групер уставился на пришельцев выпуклым глазом, задвигал плавниками, опасливо отодвинулся в сторону. Из щели в скале выволокла свое змеиное тело мурена, проводила их взглядом, оскалила ядовитые зубы и вновь скользнула в нору.
   А те продолжают путь. Ноги в ластах извиваются, как щупальца, руки вытянуты над головой. Еще недавно Пелла держал перед глазами компас, чтобы точно идти по курсу. Теперь нужды в нем нет — цель обнаружена. Подводная лодка, одна из трех, упоминавшихся в радиограмме, лежит на дне, полускрытая жгутами бурых водорослей, будто специально зарылась в них.
   Карцов и Пелла прекращают движение — заряды, которые они буксировали, опускаются и повисают на линях.
   Движением руки Пелла подзывает товарища. Сблизившись головами, они парят в прозрачной воде. Пелла показывает на большие цилиндры — ими заставлена палуба лодки. Четыре цилиндра перед рубкой, по два в ряд. Столько же в кормовой части подводного корабля, Пелла жестами объясняет: в цилиндрах торпеды; подойдя к вражескому порту, лодка ложится на грунт и выпускает пловцов; те открывают крышки цилиндров, извлекают торпеды…
   Карцов кивает: он все понял.