Насибов Александр. Безумцы

   — Ну, все! — Джабб решительно разрубил ладонью воздух. — Двинули.
   Он подходит к двери, стучит.
   — В гальюн, — небрежно роняет он в ответ на вопросительный взгляд часового. — У парня свело брюхо.
   Посторонившись, часовой пропускает обоих. Джабб берет свой автомат, хранившийся в коридоре, отводит затвор.
   — Вперед, — командует он.
   Палуба встречает их могильной чернотой теплой пасмурной ночи.
   Сеет дождь. С берега тянет горелым углем. Тихо, тревожно. Карцов невольно останавливается.
   — Иди! — шепчет Джабб и подталкивает его в спину.
   Карцов делает несколько шагов и натыкается на препятствие. Это кнехт, о котором упоминал матрос.
   Присев на корточки, он торопливо ощупывает литой чугунный чурбан. Ага, вот он, трос.
   — Скорее, — слышит он шепот Джабба, — живее поворачивайся. На-ка, держи!
   В руки Карцова переходит пакет с шоколадом и сахаром.
   — Бери и это!..
   Джабб нащупывает ладонь Карцова и вкладывает в нее тяжелый плоский предмет. Это складной матросский нож.
   Нож и пакет опущены в карманы штанов, в одном из которых уже лежит сетка для волос.
   Карцов сжимает руку спасителю. Скользнув за борт, повисает на тросе.
   Вот и вода.
   Он отпускает трос. Тот мгновенно уходит вверх — Джабб спешит убрать его, чтобы не осталось следов.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

   Черное небо усыпано крупными звездами. Они мерцают, пульсируют.
   Иные вспыхивают и, распушив огневые хвосты, бесшумно катятся по небосводу в черную теплую воду. А в воде сотни крохотных световых взрывов: язычки разноцветного пламени всплескивают над волнами, гаснут, вновь озаряют воду нежным сиянием…
   И в этом удивительном мире, оставив позади остров и базу, плывет Карпов, плывет неизвестно куда, снова один в ночном океане.
   Что ждет его?
   Встретит ли он конвой, о котором упоминал Джабб? Очень мало надежды, что корабли появятся именно в эти часы и пловец будет замечен во мраке, взят на борт, спасен…
   Карцов закрывает глаза. Он так ясно видит корабль, который вдруг окажется на его пути… Он отдохнет, отоспится, придет в себя.
   Промелькнут годы. Отгремит война. И вот он получает приказ явиться на этот трижды проклятый остров. Он придет туда на советском боевом корабле, он будет в парадном мундире, при всех орденах. И он отыщет тех, что допрашивали его и осудили… Но главное — встреча с Джаббом.
   К его форменке он привинтит свой самый дорогой орден. Можно представить, какие будут глаза у Джабба! Джабб не промолвит ни слова, только вытянет из кармана штанов кулак, разожмет его — и в нем окажутся две сигареты. И они покурят и помолчат…
   С шорохом набежала волна, накрыла с головой. Карцов отплевывается, движением руки отбрасывает назад мокрые волосы. Надо плыть! До цели не меньше двенадцати миль. Цель — это далекая скала, что была видна с борта линкора.
   Вероятно, он доплывет до скалы к середине дня. Взобравшись на нее, изучит обстановку в море. Потом — сон. Он проспит целые сутки.
   Отдохнув, подкрепится — у него есть еда. Э, дело не так уж и плохо!
   Правда, он не имеет пресной воды, но сейчас прохладно, пить не хочется, и Карцев как-то не думает о воде. Кстати, она может найтись на скале — источник или дождевая лужа…
   Рассвет подкрадывается незаметно. Кажется, что темно по-прежнему, но вот уже можно различить воду метрах в двух от себя, затем — в трех метрах, в четырех… Постепенно из молочной мглы проступает широкая полоса моря, подернутого колышущейся пленкой.
   Где же скала?
   Карпов тщетно всматривается в море. Скалы нет, хотя по времени ей пора показаться. Уж не сбился ли он с курса?
   Напрягая все силы, он приподнимается в воде; вытянув шею, тщательно изучает горизонт.
   Он все больше верит, что скала — это спасение. Вскарабкавшись на нее, он обязательно будет замечен с проходящего корабля. Его увидят, возьмут на борт, доставят на родину. Только бы отыскать скалу!
   И тут ударяет шквал. Ветер кромсает море на мелкие злые волны, расшвыривает их в стороны, вздымает к небу клочья теплой пузыристой пены.
   По ноздри погруженный в клокочущую воду, Карцов отчаянно борется со стихией. Волны толкают его, бьют в затылок, в лицо; вода заливает рот.
   А шторм крепчает. Все тяжелей валы. Каждый, настигнув пловца, вздымает его на гребне, чтобы тотчас низвергнуть, захлестнуть, раздавить.
   О том, чтобы держаться нужного направления, Карцов уже не помышляет. Все усилия сосредоточены на одном: не захлебнуться, успеть сделать вдох, прежде чем накроет очередная волна.
   Ветер разбросал клочья тумана, и гигантская серая махина возникла внезапно в какой-нибудь полумиле. Карцов видит мрачные крутые стены и ожерелье бурунов под ними. Рифы? Да, скала в кольце рифов.
   Большая волна. Пловец на ее вершине. Теперь скала видна лучше. До нее совсем недалеко. Но он уже не спешит. Надо все осмотреть, отыскать подходящее место для выхода из воды.
   Снова и снова взлетает Карцов на волнах, приближаясь к скале. Это монолитная громадина, вверху гладкая, а в нижней части испещренная трещинами и углублениями. Перед ней — гряда утесов, выставивших из пенной воды черные зазубренные клыки. Если даже посчастливится проскользнуть сквозь цепочку рифов, шансы спастись невелики — первая же волна может разбить пловца о гранитный бок утеса.
   Выход один — обогнуть скалу и подобраться к ней с подветренной стороны, где должно быть затишье.
   Карцов круто сворачивает.
   Плыть стало еще труднее — теперь он движется наперерез шторму, в хаосе из воды, пены, тугих, как резина, воздушных струй. Он напрягает все силы, но безрезультатно. С каждой секундой грохот прибоя мощнее.
   Его сносит.
   Несколько гребков — и он оборачивается. Скала совсем рядом — отчетливо видно, как волны врываются в щели и дыры в ее нижней части, выплескиваются оттуда, вновь набрасываются на камни.
   Вог-вот Карцова подхватит и понесет на риф.
   Он собран и очень спокоен. Видимо, есть грань, переступив которую человек уже не подвластен страху.
   До рифов — метры.
   Из воды встает камень с зубчатой, как гребенка, вершиной. Волны дробятся на нем, самые крупные перехлестывают через “гребенку”.
   Пунктир подводных утесов тянется по обе стороны приметного камня, опоясывая скалу. А между рифами и скалой подобие водного коридора. Кольцо почти тихой воды.
   Пловца подтащило к “гребенке”…
   Мелькнула дикая мысль — промчаться над ней на вершине волны. Но это невыполнимо: нужна самая большая волна, обычная швырнет на каменные зубья.
   Волна поднимает Карцова. Выше, еще выше! Он над рифом.
   Неужели желанный “девятый” вал?
   Нет, верхушка волны изогнулась, готовая рухнуть.
   Ноги резким движением выброшены вперед. Под ступнями опора. Изогнувшись всем телом, он на мгновение встает на верхушке камня.
   В следующий миг поток воды обрушивается на пловца, душит его, мнет.
   Но, полузадохнувшийся, оглушенный, он уже по ту сторону рифа — возле самой скалы, в полосе относительного затишья. Течение влечет его в сторону.
   Всякий раз, когда подкатывает крупный вал, Карцов спешит навстречу и принимает удар у рифа. Его отбрасывает, но между ним и скалой полоса чистой воды и можно маневрировать.
   Течение огибает скалу. Скоро он будет у ее подветренной стороны и выберется из воды.
   Однако ему готовится новое испытание. Вперед вода движется в странном ритме. Неужели воронка?
   Да, водоворот! Карцова несет все быстрее, быстрее — к краю пологого водяного конуса.
   Круг, еще круг. Сопротивляться бессмысленно. Его главная забота — беречь силы.
   Скорость вращения растет.
   Постепенно все вокруг сливается в длинный многоцветный мазок — и скала, и рифы, и море. А потом перед глазами только стена воды, зеленая гладкая стена, которая лезет вверх, загораживая и скалы и небо.
   Он решает: пора!
   Последний глубокий вдох. Перегнувшись в пояснице, Карцов головой уходит под воду. Он знает: водовороты страшны на поверхности и в прилегающих к ней слоях воды. На глубине сила их быстро слабеет. Спуститься пониже и под водой отплыть от опасного места — единственное спасение.
   Широкими плавными гребками Карцов вертикально уходит в глубину. Вскоре вода, которая на поверхности вспенена и мутна, становится светлее и спокойнее.
   Теперь он плывет горизонтально, вдоль подводной части скалы, усеянной трещинами и гротами. И всюду тонкие бурые плети, пучки длинных мягких плетей — они протягиваются откуда-то снизу, пронизывают водную толщу и, достигнув поверхности, свисают с нее размочаленными концами. Каждая волна заставляет их дергаться, виться. Водоросли пляшут, скручиваются в жгуты, будто щупальца затаившихся в бездне неведомых тварей…
   Пора подниматься. Он выбрасывает руки для гребка вверх и… поспешно прячется в водорослях.
   Над ним плывет человек.
   Неизвестный в резиновом костюме, в шлеме и с дыхательным аппаратом на груди. На ногах у него ласты, в руке острого, на которой бьется большая рыба. Увлеченный борьбой с добычей, он то опускается, то всплывает к самой поверхности.
   Карцов затаился у скалы. В голове одна мысль: выдержать, не захлебнуться.
   Секунды текут.
   Человек, вяло работая ластами, удаляется. За ним тянется полоса рыжей мути — кровь, льющаяся из ран добычи.
   Можно всплывать, Карцов поднимается, уголком глаза следя за охотником. На пути к поверхности он видит: рыба сорвалась с остроги, судорожно дергая хвостом, опускается на дно, а за ней спешит охотник.
   Что, если неизвестный заметил Карцова?..
   Вынырнув и глотнув воздуха, он оглядывается. Совсем рядом скала, и в ней широкая щель. Скорее туда!
   Скользнув в расщелину, Карцов плывет по узкому каменному коридору. Постепенно туннель расширяется. Скалы, низко нависающие над головой, отступают, образуя подобие грота.
   Он вплывает в грот, поворачивается в воде. Вокруг сумрачно, тихо. Вдали светится маленький треугольник — расщелина, через которую он проник сюда. Временами световой треугольник меркнет — волны захлестывают вход. Там, на воле, море беснуется. Здесь же вода почти неподвижна.
   Никто его не преследует. Страхи были напрасны.
   Что делать? Возвращаться? А вдруг тот, с острогой, затаился у входа… Нет, лучше повременить. Он достиг главного: подветренная сторона скалы недалеко. Достаточно выплыть из грота, взять левее — и он будет у цели.
   Только бы избежать встречи с пловцом!
   Кто этот человек? Несомненно, один из немецких диверсантов. Видимо, на рассвете, когда в море было тихо, он покинул подводную лодку, чтобы поохотиться, и у пустынной скалы его застиг ветер. Ну да пловцу с респиратором шторм не помеха — от непогоды можно уйти на глубину.
   В обычном респираторе можно пробыть под водой часа два—три. Если пловец отправился на охоту еще до того, как разыгрался шторм, в его дыхательном аппарате израсходовано не менее половины кислорода. А диверсанту надо еще и добраться до лодки, которая, конечно, находится далеко от коварных рифов… Словом, по всем признакам, он сейчас не опасен: у него попросту нет возможности ждать. Стало быть, после отдыха Карцов может выплыть из грота и продолжать путь.
   Он ложится на спину. Лицо обращено к выходу. Если глядеть вверх, перед глазами чернота. Но впереди, ближе к расщелине, на скальном своде трепещет отблеск света. Время от времени Карцов чуть подгребает ладонями, держа в поле зрения световой зайчик.
   У него еще много сил. Но ему холодно. Все настойчивее потребность выбраться из воды, почувствовать под ногами опору, согреться. Он успокаивает себя: теперь это лишь вопрос времени.
   Лежа в воде, он отдыхает.
   И вдруг луч света исчез со свода!
   Встрепенувшись, Карцов глядит в туннель, но вдали только едва различимая зеленая полоса.
   Убаюканный тишиной и спокойствием, он забыл о приливе. А вода подкралась, залила расщелину.
   Скорее к выходу, пока еще осталось пятнышко света!
   Ринувшись вперед, Карцов натыкается на выступ. Еще гребок — и снова препятствие. Откуда оно? Совсем недавно его не было.
   Он вспоминает. С купола туннеля спускалось подобие каменной бахромы. Час назад, когда он вплывал в туннель, “бахрома” на метр не доставала до воды. Теперь, в разгар прилива, она перегородила туннель.
   Единственная возможность достичь выхода — это нырнуть. Но до расщелины метров тридцать. Не проплыть их под водой, в полумраке узкого коридора, да еще против приливного течения!
   Карцов в западне. Пока не наступит отлив, из грота не выйти.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

   Он подносит руки к лицу и не видит их. Вокруг темнота.
   Поверхность воды неподвижна. Но пальцы ног ощущают ее движение на глубине. Вода прибывает.
   Что, если своды грота низки и каждый прилив заполняет его целиком? Случись такое — и Карцов обречен. Пока не поздно, надо исследовать грот: быть может, он сквозной и второе отверстие еще не залито.
   Он делает несколько осторожных гребков. Вытянувшись, скользит по воде. До сих пор в гроте было тихо. Но сейчас уши улавливают слабый плеск.
   Уточнив направление, Карцов подгребает. Всплески слышнее. Снова гребки — и его пальцы уперлись в камень.
   Теперь он движется, работая одной рукой. Другая все время касается стены.
   Он очень долго плывет. Вокруг плотный мрак. Вода, вода и нескончаемая гладкая скала…
   Никогда еще не был он так близок к отчаянию. Он слеп. Слеп — значит, беспомощен. Ему все кажется: только что он проплыл мимо места, удобного для выхода из воды, — стоило лишь протянуть руку, и он нащупал бы в скале выступ, карниз, трещину. Он не сделал этого и утратил единственный шанс на спасение.
   Но он плывет. Он все время движется вдоль стены, пядь за пядью ощупывая ее поверхность. В пальцах, ставших такими чуткими, собралась вся его воля.
   Внезапно Карцов замирает. Показалось: в глубине у опущенных ног вода взбудоражилась, взвихрилась, будто неподалеку промчалось огромное тело. И странный звук донесся: удар или щелканье.
   Что это? Прижавшись к скале, Карцов ждет.
   А память подсказывает:
   “Тело у него было кирпично-красное, метров шесть длиной, на голове щупальца, выпученные глаза — каждый глаз с пушечное ядро крупного калибра. И клюв! Крючковатый, он выскакивал из какой-то полости в голове и зловеще щелкал. Когда огромные клещи раскрывались, они, казалось, могли обхватить грот-мачту”.
   Доклад командира французского корвета “Алектон” о встрече со стопудовым кальмаром составляет лишь одну страницу толстого тома, в котором собрано все то, что известно о чудовищах океанских глубин.
   Карцов как бы перелистывает страницу за страницей. Новый эпизод. Теперь говорит командир британского фрегата “Дедалус”:
   “Среди волн плыла громадная толстая змея, подняв голову примерно на метр над водой… Несколько минут мы смотрели на гигантскую змею, но она ни разу не опустила в воду темно-коричневую, полуметровой толщины голову с желто-белым ожерельем вокруг шеи. Длина туловища составляла метров двадцать”.
   Сколько таких свидетельств! Да и сам океан время от времени выбрасывает на берег для всеобщего обозрения то кальмара размером с автомобиль, то обрывок щупальца неведомой твари, толщина которого добрых три четверти метра…
   Притаившись у скалы, Карцов напряженно слушает тишину грота. Холодно. Он совсем закоченел. Вдобавок судорога свела кисть руки. Он осторожно массирует пальцы. И вдруг, рванувшись, исступленно кричит, бьется. Его ноги обволокло что-то холодное, скользкое.
   Не сразу сообразишь, что это всего лишь водоросли, которые занесены сюда течением.
   Подавив страх, он опускается под воду и сбрасывает со ступней цепкие петли.
   Он снова плывет вдоль стены. Темнота. Тишина. Невидимая вода в невидимой скальной чаше. И — человек в ней, наперекор всему борющийся за жизнь.
   Постепенно стена делается угловатой, ребристой. Все чаще встречаются впадины. Внимание! Здесь могут быть неожиданности.
   Он замедляет движение, тщательнее ощупывает камень. Вскоре ладонь целиком уходит в трещину. Торопливо “просмотрев” ее руками, он определяет: трещина начинается под водой. А как далеко тянется вверх?
   Это пока неизвестно. Но несомненно — вверху она расширяется.
   Прижавшись к скале, он ждет.
   Вот когда почувствовал он настоящую силу прилива. Вода прибывает стремительно, и Карцов вместе с ней поднимается вдоль трещины. Да, она делается шире и глубже. Вскоре в нее уже можно протиснуться.
   Еще чуточку вверх. Так, хорошо. Он влезает в каменную щель, карабкается на скалу. Скорее, скорее!.. Ему чудится: кто-то торопится следом, вот-вот настигнет…
   А трещина продолжает расти. Сперва она поднималась почти вертикально, теперь же все больше отклоняется в сторону. Ползти легче — Карцов уже не ранит плечи об острые уступы скалы.
   Вода осталась далеко внизу. Сердце бьется ровнее. Выбрав удобную площадку, он с наслаждением ложится. Как отчаянно он устал!
   Отдыхая, он намечает план действий. Надо обследовать подземелье. Кто знает, не отыщется ли ход к вершине скалы. Если поиски не дадут результата, он вернется к воде и во время отлива выплывет через расщелину.
   Пора приниматься за дело. Карцов осторожно встает на четвереньки, чтобы не удариться о свод головой, поднимает руку. Рука не встречает препятствия. Сев на пятки, он вытягивает вверх и вторую руку, выпрямляется на коленях. Потом встает во весь рост. Над ним пустота.
   Некоторое время он в растерянности. Впрочем, все очень просто: края трещины, по которой он полз, разошлись. Ничего страшного. Сейчас он определит направление и спустится к воде. Вероятно, скоро начнется отлив. Не стоит тратить силы. К тому же, недолго и заблудиться.
   Но в какой стороне вода? Он твердо помнит — слева. В противоположной стороне, следовательно, стена. Надо нащупать ее.
   Карцов делает шаг вправо. И еще шаг. Стены нет. Ну-ка еще один…
   Нет, нельзя! Он удаляется от воды. Вода — это спасение. Когда начнется отлив и расщелина станет свободной, в грот проникнет свет. Находясь близ воды, он увидит свет и легко выберется на волю. Если же он “потеряет” воду, дороги назад не найти.
   Запрокинув голову, Карцов неподвижно стоит в темноте. Верно ли, что вода слева? Не повернулся ли он невзначай, когда поднимался со скалы?
   Сейчас он проверит.
   Он садится на корточки, шарит по скале руками, ищет камень, чтобы швырнуть туда, где, по расчетам, находится вода. В мертвой тишине подземелья всплеск прозвучит достаточно громко. Направление будет определено. Все это несложно. Нужен лишь камень.
   Но камней нет. Ни единого камешка. Под ладонями гладкая скала. Что ж, это понятно. В гроте не бывает дождя. Здесь не дуют ветры, не палит солнце. Скала не разрушается. Откуда взяться камням?
   Встав на колени, он механически ощупывает карманы. Конечно, ничего подходящего. У него только сверток с едой да нож. Ну, с ножом он не расстанется ни при каких обстоятельствах… А что, если попробовать отколоть им кусок скалы?
   Карцов раскрывает нож. Пальцы ощупывают каменный пол. Вот, кажется, щель. Он всовывает в нее лезвие, слегка нажимает. Чуточку посильнее… Камень не поддается. Еще чуть… Нет, опасно — нож можно сломать.
   Снова несколько безрезультатных попыток. Тогда он вынимает сверток с едой. Джабб говорил о сахаре и шоколаде. Сейчас они пригодятся.
   Он пытается распаковать сверток. Нелегкая задача — разорвать руками мешок из плотной прорезиненной ткани. Карцов так волнуется, что забыл о ноже… Наконец мешок взрезан. Да, вот он, шоколад, — две массивные плитки. Вот сахар — восемь шероховатых кубиков. А что это? В руках у Карцова нагель. Понятно, зачем положил его Джабб: нагель играет роль грузила.
   Пальцы ласково поглаживают находку — массивный металлический стержень. Примерившись, он осторожно швыряет нагель влево от себя. Он весь обратился в слух: вот сейчас будет всплеск.
   Нагель со звоном падает на камень.
   — Так, — бормочет Карцов, роясь в кармане, — выходит, ошибся.
   Конечно, надо было взять левее.
   Он достает кусок сахара, взвешивает на ладони. Легковат. Ну да здесь такая акустика!
   Р-раз! Сахар летит в сторону.
   Вновь секунды ожидания — и снова удар о твердое тело.
   — Спокойно, — шепчет Карцов, поглаживая ладонями лоб. — Сядем, подумаем. Главное — не торопиться. У меня сколько угодно времени, чтобы, все хорошенько обдумать.
   И он опускается на скалу.
   Невозможно собраться с мыслями. Перед глазами неотступно стоит море. О, сейчас он думает о море совсем иначе! Он все бы отдал, чтобы вновь оказаться в воде, пусть даже в мрачном скальном колодце, из которого недавно выбрался с таким трудом. Что из того, что он обессилел и продрог? Выдержав, дождавшись отлива, он вновь бы увидел солнце. А сейчас? Сколько еще провозится он в темноте, прежде чем найдет дорогу назад? Да и найдет ли? Что, если отлив уже наступил, а он и не знает об этом! Ему, быть может, стоит лишь чуточку отойти в сторону, чтобы увидеть и воду, и пробивающийся сквозь нее свет, и саму расщелину. Но куда надо двигаться?.. Где путь к воде?
   Он заставляет себя лечь на скалу. Он должен успокоиться. Однако проходят минуты, он снова на ногах, торопливо достает новый кусок сахара.
   Сахар будет брошен левее. Если и теперь неудача, он израсходует третий кусок, четвертый… весь запас сахара, весь шоколад, но вода должна быть найдена!
   Ощупав пальцами сахар, он поудобнее укладывает его на ладони, мысленно намечает направление.
   Бросок!
   Всплеска нет.
   — Третий, — упрямо говорит он.
   Снова бросок. Результат тот же.
   — Хватит, — бормочет Карцов, — хватит, надо подумать.
   Ему все кажется: решение есть, оно очень простое, но он взволнован, взвинчен, и это мешает найти правильный путь. Нужна передышка. Угомонятся нервы — и выход отыщется. Во что бы то ни стало взять себя в руки!
   И он начинает считать.
   Он медленно выговаривает цифры, вслушиваясь в собственный голос, странно звучащий в тиши подземелья.
   Время идет.
   Карцов сидит на камне, подтянув к подбородку колени. Ладонь чуть пришлепывает по скале, отбивая ритм счета. И кажется ему: кто-то вдали поддерживает счет гулкими ударами в такт.
   До цифры шестьсот, которой заканчивается первая десятиминутка отдыха, остается немного. Последняя цифра, последний шлепок рукой по скале. Тишина…
   Хочется есть. До поры до времени он сдерживался, но сейчас уже не в силах. Мог же он выбросить не три кубика сахара, а четыре или пять.
   Вот он и съест эти “лишние” куски.
   Сахар осторожно положен в рот. Как быстро он тает!..
   Теперь второй кубик.
   Но сахар остается в руке: где-то в отдалении один за другим звучат глухие ритмичные удары.
   Акустический эффект? Да ничего подобного: кто-то долбит скалу.
   Вот стук прекратился. Минутная пауза — и удары возобновляются в том же темпе.
   Кто же стучит и где? Может, на вершине скалы? Нет, не похоже: звуки доносятся со стороны, будто со склона. Но бока утеса круты, почти неприступны. “Потому-то их и долбят”, — отвечает себе Карцов.
   Воображение рисует картину: человек с трудом вскарабкался на утес и готовит себе убежище. Кто он? Вероятно, тот самый пловец с острогой. Но он направлялся к подводной лодке! Чепуха, нету лодки. Вывод, что она где-то здесь, был сделан механически, под влиянием “признаний” Абста. Конечно, Абст лгал — лодка ушла.
   А как же подводный охотник? Откуда он взялся? Да с той самой лодки. Он был выпущен из нее, но в назначенный час не вернулся — сбился с курса, промедлил. Мало ли что! Лодка не дождалась его, уплыла — на базе подняли тревогу, и она спешно покинула опасный район.
   Итак, один из диверсантов остался. Убедившись, что лодки нет, он доплыл до скалы, отыскал на склоне щель и вот расширяет ее, готовит себе убежище.
   У него есть острога, он бьет рыбу, ему не угрожает голодная смерть. Он будет терпеливо ждать лодку, которая, вероятно, вернется.
   Карцов вслушивается в удары, и ему кажется — видит пловца. Тот все еще в резиновом костюме. Его шлем, дыхательный аппарат и ласты сняты, лежат в стороне. Здесь же брошена наполовину съеденная рыба. Он пожирал ее сырой, ибо у него нет огня. Да и не рискнет он разводить огонь на виду у противника, даже будь у него спички и топливо…
   Нить рассуждений Карпова прерывается. Ему стало холодно. Причем, как ни странно, стынет лишь правый бок. А если повернуться?.. Да, теперь охлаждается левая сторона. А вот и слабый ветерок. Значит, воздух в гроте движется.
   Но откуда здесь ветер? Вероятно, всему виной вода в скальном бассейне. Во время прилива она действует как поршень, выталкивая из подземелья излишек воздуха.
   Где же отверстие, через которое вентилируется грот? Оно, надо думать, там, куда тянет ветерок. Кстати, удары тоже доносятся с той стороны.
   Карцов встает.
   Двигаясь по направлению тока воздуха, он должен выйти к отверстию на склоне горы. Тогда не надо будет вплавь огибать скалу, карабкаться вверх по круче.
   Но у выхода враг, и у него острога. Что ж, не безоружен и Карцов.
   Время течет, а он в нерешительности. Ну, а если пловец — его старый знакомый? Карцов поражен столь простой догадкой. Конечно, это он! Его-то и бросили фашисты, удравшие на подводной лодке.
   Он лежит на краю обрыва, лежит без движения, ошеломленный тем, что внезапно открылось его глазам.
   Но все по порядку.
   Он долго полз, ориентируясь по едва приметному потоку воздуха. Вскоре площадка сменилась туннелем — руки Карцова стали натыкаться на стены. Потом туннель превратился в узкий лаз, дно которого было испещрено острыми выступами. Он обдирал колени, но продолжал ползти.