вернемся за подмогой? Пушки захватим, а?
Смешинка улыбнулась.
- Нельзя терять время. Вперед!
Она ступила под разрушенные своды. Спрут, пыхтя, двигался за ней.
Из-под ног шмыгали и разбегались в стороны какие-то пауки, неясные темные
силуэты. Стражник брезгливо отшвырнул прочь Рака-отшельника вместе с
конурой, когда тот попытался выставить свои клешни.
Слабый свет пробивался далеко впереди, и путешественники направились
туда. Вскоре они услышали крики и брань.
- Это преступники! - крикнул стражник, оглушительно выпалил из
пистолета и храбро... попятился назад. Смешинка чихнула от заклубившейся
мути и крикнула:
- Где ты, Остроклюв?
Она побежала вперед, свет все усиливался, и вот она очутилась в
большой-большой мрачной пещере. В углах ее жутко мерцали зубы глубоководных
светящихся рыб, которые даже во сне разевали пасти в ожидании добычи. А
посреди пещеры в этом призрачном свете толклись какие-то колючие существа и
визгливо ругались. Увидев Смешинку, они замерли от неожиданности, выпучив
водянистые глаза. Но Смешинка не растерялась. Обернувшись, она крикнула:
- Где мое войско? Быстрее несите сюда пистолеты, тащите пушки,
закрывайте выходы! Я нашла бандитов!
Ох и паника же началась в пещере! Злоумышленники кинулись в угол и,
толкая друг друга, исчезли в щели. Последний из них так торопился, что
впопыхах сорвал с себя колючие иглы, и они веером опустились на дно. А
девочка хохотала во все горло!
Но вдруг она увидела, что пещера усеяна белыми перышками.
- Это перышки бедного старого Остроклюва!
Смешинка опустилась на
колени и бережно собрала их. В это время кто-то коснулся ее плеча.
- Не горюй о том, в чем ты до конца не уверена, - сказал дребезжащий
насмешливый голос.
Девочка подняла голову и увидела белую рыбку с черными плавниками,
которая смотрела на нее большими мудрыми глазами. На ней жестким морским
узлом был повязан зеленый галстук, такой же, как у Остроклюва.
- Кто вы? - удивилась Смешинка.
- Мичман-в-отставке.
- Кто?!
- Разве ты никогда не слыхала о рыбе, которая называется Мичманом? Я и
есть Мичман, но поскольку уже стар и не гожусь для службы, то вышел в
отставку.
Девочка улыбнулась. Какое странное создание!
- А вы случайно не видели здесь моего доброго друга, аиста Остроклюва?
- Видел, - спокойно ответил Мичман-в-отставке. - Злоумышленники привели
его сюда. Какой-то противный тип, которого все называли Троегубом, задавал
ему каверзные вопросы, а рыба-Кнут и рыба-Ремень грозили отстегать его, если
он откажется отвечать.
Девочка закрыла лицо руками.
- Бедный мой друг!
- Не печалься! - Мичман-в-отставке подобрал что-то со дна и внимательно
осмотрел находку. - Остроклюв не из тех, кто дает себя в обиду. Когда ему
все это надоело, он взял и исчез.
- Исчез? Куда исчез? - оторопела девочка.
- Исчезают обычно без всякого направления, - наставительно произнес
Мичман-в-отставке. - Просто тают в воде, как сахар.
- А вы сами видели это?
- Видел, - незнакомец смотрел мимо нее, - точно так же, как вижу вон то
щупальце за камнем, дрожащее от испуга. Выходи, доблестный страж порядка!
Все злоумышленники сбежали.
Спрут Крадимигом показался из-за камня, свирепо вращая глазами и
потрясая дубинками.
- Я неслышно подкрадывался, чтобы застать бандитов врасплох! - объявил
он. - Жаль, что они сбежали, иначе я обрушился бы на них как скала! А ты
случайно не злоумышленник?
- Нет. Не знаешь, на кого обрушиться? - добродушно спросил
Мичман-в-отставке. - Обрушься пока на этот камень, потому что я вижу, у тебя
от напряженного подкрадывания дрожат щупальца.
Крадимигом опустился на камень и погрозил незнакомцу.
- Ты мне клюв не затоваривай! Отвечай, кто такой, как сюда попал, что
делал в компании бандитов?
- Охотно отвечу, если меня поймут. Я случайный свидетель, видел, как
бандиты схватили старого аиста.
- Ага! И что же они выпытывали у него?
- Они спрашивали, откуда он прибыл и с какими целями, кто такая
Смешинка и что она замышляет против Великого Треххвоста.
Держа в щупальцах лист морской капусты, Спрут старательно записывал
рассказ "свидетеля", макая щупальце в свой мешочек с чернилами.
- Довольно странные вопросы для бандитов, не правда ли? Мне кажется,
настоящих бандитов интересовали бы драгоценности или что-нибудь другое...
- Что ты там бормочешь? - недовольно прервал его Спрут. - С чего ты
взял, что это не настоящие бандиты? А?
- Да вот посмотри! - И Мичман-в-отставке протянул Спруту колючки,
обротанные одним из злоумышленников. - Это ведь не настоящие колючки, они
уже были давно сняты с какого-то Ерша, быть может, попавшего в морскую
пещеру. Вот тут на концах болтаются веревочки, которыми их привязывали к
чьей-то гладкой спине.
- Дай сюда! - Спрут пристально рассмотрел колючки, потом спрятал их. -
Вещественное доказательство... По нему мы найдем бандитов!
- Гм, - с сомнением посмотрел на него Мичман-в-отставке. - Я не знаю ни
одного бандита, который носил бы накладные колючки. У них есть свои...
- Ага! - подскочил Спрут. - Вот и проговорился! Оказывается, ты знаешь
всех бандитов? Ты арестован! Мичман-в-отставке повернулся к Смешинке.
- Ведь я не говорил ничего подобного!
- Говорил, говорил! - бесновался Крадимигом. - Не отвертишься! Твои
слова я записал. Вот они! - Он заглянул в листок и прочитал: - "Я не знаю ни
одного бандита..."
- Довольно! Видите, вы сами подтверждаете мою невиновность. Да, я не
знаю ни одного бандита.
- Что же это такое? - очумело бормотал Спрут, вновь и вновь перечитывая
запись. - Я ведь ясно слышал, что он сказал, будто знает всех бандитов. А
записано, что не знает ни одного! Это какое-то мошенничество!
- Успокойтесь, - сказал Мичман-в-отставке. - Слово сказанное иногда
сильно отличается от слова написанного...
- Но я все равно тебя арестую! - упрямо стукнул дубинкой по камню
Крадимигом. - Там разберутся.
- Не надо его арестовывать, - попросила Смешинка. - Ведь он не сделал
ничего дурного. Он рассказал нам все, что знает.
- Слишком много он знает! - сверкнул глазами Крадимигом. - А ты,
девочка, не мешай...
Сжимая в руке маленький пучок перьев старого аиста, Смешинка шла
впереди и думала, как освободить ни в чем не повинного Мичмана. Попросить
царевича Капельку! Но он целиком доверяет Лупибею и не захочет вмешиваться в
его дела. Для него главное - танцы, балы, веселье... А Смешинке так не
хотелось сейчас веселиться!
Она вышла из развалин и зажмурилась. Из-за громадного Голубого дворца
струился свет поднимающегося где-то над морем солнца. Даже развалины в его
лучах не казались такими уж мрачными. Утро озаряло Коралловый город.
Настороженно озираясь, появился Крадимигом, подталкивая бедного
Мичмана-в-отставке. Одно щупальце его лежало на кобуре с пистолетом.
И вдруг откуда-то сверху на его каску обрушился увесистый камень.
Оглушенный ударом. Спрут упал как подкошенный.
Раздались крики, шум, и в одно мгновение Смешинка и Мичман-в-отставке
были окружены свирепыми колючими рыбами в масках из красной филлофоры.
- Те самые бандиты... - шепнул девочке Мичман-в-отставке.
- Сдавайтесь! - крикнул бандит, у которого маска была завязана на
затылке бантиком. - Эй ты, девчонка, и ты, старикашка! Слыхали?
Смешинка повернулась к нему спиной и презрительно бросила:
- С таким грубияном я не желаю разговаривать!
Бандит с бантиком
закипятился. Но Мичман-в-отставке невозмутимо произнес:
- Хорошо, хорошо. Но кому сдаваться?
Бандит с бантиком, размахивая пистолетом, закричал
- Ты что, не узнаешь меня? Я грязный Ерш!
- Так его называют Лупибей да и другие стражники. - задумчиво сказал
Мичман-в-отставке. - В народе его зовут иначе: Храбрый Ерш. И если ты хочешь
быть на него похожим, то тебе нужно добавить к своему наряду еще кое-что. -
Он наклонился к лежавшему Спруту и достал из-под каски "вещественное
доказательство". - Вот, возьми, ты, кажется, потерял это.
Бандит растерянно смотрел на колючую коронку с веревочками, которую
протягивал ему Мичман-в-отставке. Его собственный жалкий спинной плавник
вдруг испуганно затрепыхался.
- А то посмотришь на тебя, - продолжал Мичман-в-отставке, - и
подумаешь, что ты не Храбрый Ерш, а вылитый Пузанок, нарядившийся бандитом.
- Нет, я Храбрый Ерш! Храбрый Ерш! - визгливо закричал бандит с
бантиком. Но тут сверху донесся голос:
- Кто там треплет благородное имя Храброго Ерша?
Все подняли головы и увидели, что на выступе коралловых зарослей
появился встопорщенный колючий силуэт.
- Храбрый Ерш! - ахнул кто-то.
Да, это был действительно Храбрый Ерш. Он, улыбаясь, воинственно
размахивал чем-то длинным, плоским, черным. Бандит с бантиком, дрожа,
принялся поднимать пистолет, но Храбрый Ерш взмахнул чем-то черным, и оно,
со страшной скоростью разрезав воду, выбило у бандита пистолет и вонзилось в
грунт. То была гимнотида, или рыба-Нож. Храбрый Ерш мастерски владел ею, и
это знали все.
Вдруг из-за развалин выскочили три перемазанных незнакомца и завопили:
- Держи их!
- Хватай!
- Не пускай, честное слово!
Услышав это. Смешинка так и прыснула. Она сразу же догадалась, что это
те незнакомцы, которых она кормила остатками от пиршества в Голубом дворце.
Видно, "честное слово" так им понравилось, что они к месту и не к месту
принялись щеголять им.
Но бандитам было не до смеха. Визжа от ужаса, они бросились бежать.
А три чумазые рожицы, смыв грязь, оказались Барабулькой, Бекасиком и
Бычком-цуциком. Смеясь, Бычок-цуцик оглушительно свистнул вслед убегавшим.
Храбрый Ерш, оттолкнувшись от скалы, плавно опустился вниз к Смешинке.
- Я слышал от своих друзей, что вы добрая, - хмурясь, сказал он. - Но,
наверное, очень глупая.
- Почему? - удивилась Смешинка. Храбрый Ерш настолько понравился ей
своей смелостью, что она даже не обиделась.
- Потому, что водитесь с царевичем и особенно с этим ужасным Лупибеем.
- Царевич и Лупибей совершенно разные... - начала девочка.
- Одна компания! - оборвал ее Храбрый Ерш. - Царевич - бездельник,
который любит лишь веселье, а Лупибей - его верный слуга. Эх, узнал бы
мудрый Великий Треххвост, что творится в городе! Он бы взгрел их как
следует!
Смешинка в нетерпении прервала его:
- Вы не видели старого аиста?
- А, это та странная рыба с большими, как у Ската, плавниками? -
оживился Ерш. - Мы случайно слышали, как Лупибею докладывал
Дракончик-шпиончик, что эта странная рыба говорит дерзкие речи, ругает
стражу. И Лупибей поклялся отомстить ему. Мы хотели предупредить старого
аиста, но не успели...
Мичман-в-отставке успокаивающе погладил девочку по плечу:
- Не волнуйся, Смешинка, твой друг вернется, когда ему захочется. Он
сказал это перед тем, как исчезнуть.
- Правда? Значит, он вернется? И я снова увижу старого доброго
Остроклюва? - засмеялась Смешинка.
Своим смехом она заразила Бекасика, потом захихикала Барабулька, за ней
хохотнул Бычок-цуцик, и, наконец, веселье коснулось и Храброго Ерша. Его
колючки пригладились, рот растянулся, и весь он стал добрым и симпатичным.
Улыбался и Мичман-в-отставке, глядя на всех.
- Хорошо смеется тот, кто смеется первым, - сказал он, покачивая
головой. - Много ума не надо, чтобы все время быть злым и надутым, а вот
первым засмеяться и подарить веселье другим...
- Давно мы так не смеялись, - сказал Бычок-цуцик. Храбрый Ерш при этих
словах помрачнел.
- Не печальтесь! - объявила Смешинка. - Скоро все жители города будут
смеяться и радоваться.
- С чего бы это? - насторожился Храбрый Ерш.
- Я научу их.
Барабулька пришла в восторг:
- Вот здорово, честное слово! Мы будем смеяться! Но Храбрый Ерш
насупился и так посмотрел, что Барабулька забулькала от испуга.
- Ах вот как... - процедил он, поворачиваясь к Смешинке. - Ты научишь
жителей смеяться? А кто тебя об этом просил?
- Царевич, - девочка недоумевающе смотрела на него. - Он и пригласил
меня в Коралловый город, чтобы я научила жителей смеяться. А то они какие-то
унылые.
- Ага! - Храбрый Ерш даже подскочил от ярости. - Так вот зачем ты
приехала сюда! Теперь все понятно!
- Что тебе понятно?
- Я ошибся. Ты не такая, как царевич или Лупибей. Нет, - голос бунтаря
выражал презрение: - Ты хуже! Ты во сто раз хуже, чем Лупибей, чем все эти
Спруты, чем Дракончики-шпиончики, чем Прилипалы и Прихвостни, чем Пузанки,
Ротаны, Горлачи, хуже, чем самый гадкий Слизень!
Сначала Смешинка добродушно улыбалась, потом побледнела, улыбка исчезла
с ее лица...
- За что? За что ты так меня оскорбляешь? - спросила она дрожащим от
возмущения голосом.
Но Храбрый Ерш молча отвернулся от нее.
- Поясни мне. Храбрый Ерш, - вмешался Мичман-в-отставке, - почему милая
девочка Смешинка кажется тебе такой плохой?
- Потому что она будет учить всех смеяться в то время, как жители
стонут и плачут от горя и страданий. Зачем нам ее смех? Он будет только на
руку этим восьмируким и десятируким, которые захватили власть в Коралловом
городе! Да знаешь ли ты, какую клятву дал я себе в тот день, когда Спруты и
Каракатицы наводнили наш прекрасный город?
- Какую же?
- Не смеяться нигде и никогда до тех пор, пока хоть одно их щупальце
находится в городе. Вот! А она заставила меня нарушить клятву.
- И ты думаешь, что если все время будешь мрачным, то этим поможешь
жителям города? - задумчиво опросил Мичман-в-отставке.
- Я не должен забывать, как страдают морские жители, - упрямо твердил
Храбрый Ерш. - И всегда должен воевать, чтобы плохо было всем тем, кто
заставляет их постоянно страдать. А если я буду весело посмеиваться, то мне
и воевать расхочется!
- Че-пу-ха! - отрезала Смешинка. - Когда я научу жителей смеяться, то
им легче будет переносить страдания, легче жить. И они с веселой улыбкой
будут...
- ... гнуть свои спины на поработителей? - с возмущением крикнул
Храбрый Ерш. - Нет, не бывать этому! Мы заставим тебя убраться из нашего
города!
В тот же миг из-за развалин взметнулось длинное черное щупальце и
обвило его поперек туловища.
- Преда... - захрипел было Храбрый Ерш, но другое щупальце приставило к
его носу пистолет.
Бекасик, Барабулька и Бычок-цуцик тоже были скручены. Не избежал этой
участи и Мичман-в-отставке - он трепыхался в объятиях здоровенного
стражника.
- Так-так-так! - Из-за камней показался Лупибей, опираясь на дубинку. -
Попались наконец! Всю шайку накрыли в полном сборе! И как раз в тот момент,
когда они угрожали нашей драгоценной гостье Смешинке!
Храбрый Ерш отчаянно барахтался, пытаясь вырваться из цепких объятий
Спрута.
- А это кто такой? - Лупибей остановился возле Мичмана-в-отставке.
- Его отпустите! - рванулась к нему девочка. - Он защищал меня! Он со
мной!
- Тогда совсем другое дело, - Лупибей дал знак стражнику, и тот
освободил изрядно помятого пленника. - Кто же ты все-таки?
- Мичман-в-отставке, - просипел тот, с трудом расправляя плавники.
- Гм... в отставке, - начальник стражи с сомнением рассматривал его. -
А почему, собственно, отставили? За какой проступок?
- За старость... кхе-кхе! Этот проступок совершает каждый в своей
жизни... рано или поздно.
- Оставьте его здесь. Он будет напоминать мне о старом аисте, -
Смешинка погладила Мичмана-в-отставке, - который исчез, спасаясь от
бандитов.
- И из-за которого пострадал наш славный Крадимигом. - Начальник
остановился над оглушенным Спрутом и велел его унести. - Ничего, бандиты за
все ответят!
- Но они не виноваты в гибели старого аиста и ранении стражника, -
возразила Смешинка. - То были другие... бандиты.
- Бандиты есть бандиты, дорогая девочка, - веско сказал Лупибей. - Они
не могут быть одними, а потом другими. Они всегда бандиты и будут отвечать
за свои преступления.
- Но они не совершали никаких преступлений! - воскликнула девочка. -
Клянусь вам! Наоборот, они спасли меня!
- Когда мы подкрадывались сюда, я хорошо слышал, как бунтарь Ерш
угрожал тебе! - настаивал начальник стражи.
Вдали показались Крылатки, взмахивающие алыми плавниками.
- Сюда спешит царевич! - воскликнул Лупибей. Действительно, то была
карета Капельки. Он на ходу соскочил и торопливо подбежал к Смешинке.
- Моя маленькая девочка! - он порывисто схватил ее за руки. - Ты
здорова? Как я рад! Почему ты убежала из дворца, ничего не сказав мне? О, я
был в ужасе, когда мне сообщили об этом - ведь в городе столько опасностей!
- Я искала своего друга, - грустно сказала Смешинка.
- И нашла?
- Нет, это мы ее нашли, - почтительно вмешался начальник стражи,
прикладывая сразу три щупальца к каске. - И как раз в тот момент, когда
шайка грязного Ерша угрожала ей вот этим.
Царевич брезгливым движением оттолкнул от себя гимнотиду, которую совал
ему Лупибей.
- Уберите! Какой ужас, какой ужас! - повторял он, не сводя
встревоженных глаз со Смешинки. - И где же эти преступники?
- Взяты под стражу. Вот они, полюбуйтесь, - победоносно заявил Лупибей,
указывая на пленников. Но царевич замахал руками:
- Что ты говоришь! Я не хочу смотреть на этих гадких бандитов, а ты
предлагаешь еще ими полюбоваться! Лучше позаботься, чтобы в городе не
совершалось преступлений.
- Будьте уверены! - рявкнул Лупибей и, обернувшись к подчиненным,
приказал: - Посадить их в темницы-одиночки! Я сам займусь ими!
Царевич Капелька взял девочку под руку:
- Пойдем отсюда скорее.
Смешинка таяла от удовольствия. Она не могла не оглянуться торжествующе
на Храброго Ерша: вот, мол, как нужно обращаться с девочками, а не кричать и
грозить. Но бунтарь только презрительно отвернулся.
- Пойдем, Мичман-в-отставке! - крикнула она старичку. И объяснила
царевичу: - Я хочу, чтобы он был со мной.
Четырехглазка взмахнул длинным бичом, и карета тронулась.
С утра по городу ходил глашатай Большая Глотка в сопровождении Крокеров
и Барабанщиков и оглушающе орал:
- Собирайтесь, собирайтесь к Голубому дворцу! Сегодня Смешинка научит
вас смеяться! Хватит тоски и плача! Теперь вы будете веселиться - везде и
всегда! Да, да, да!
И вот на площадь потянулись вереницы морских жителей. Они оделись во
все лучшее, как велела Большая Глотка, шли чинно, с детьми. Вокруг площади
стояла двойная цепь Спрутов.
- Тише, тише! - время от времени покрикивали они. - Соблюдайте порядок!
Смеяться только по команде!
Но никто и так не шумел. Все стояли, хмуро переговариваясь и уставясь в
землю. То и дело проносился приглушенный шепот:
- А что это такое - смеяться?
- Зачем?
- Наверное, очередная выдумка Спрутов.
- Мало нас притесняют!
А из дворца смотрел на волнующуюся толпу Мичман-в-отставке и задумчиво
качал головой. Он не разделял уверенности Смешинки в том, что она научит
веселиться этих хмурых, усталых, забитых морских жителей "Нет, даже ее
волшебный смех здесь бессилен!" - думал он.
Смешинка торопилась. Она прихорашивалась перед зеркалом, думая:
"Храбрый Ерш запретил мне учить жителей смеху! Какой нахал! Вот я ему
покажу!"
Она вышла в зал, и царевич Капелька ахнул от изумления. Пышные золотые
волосы Смешинки водопадом струились на плечи, щеки ее разрумянились, глаза
сияли.
- Один твой вид вызывает радость! - сказал он, невольно склоняясь перед
девочкой. - Морской народ будет в восторге!
Действительно при появлении Смешинки на балконе дворца все вокруг
оживились. У многих глаза посветлели при виде прекрасной золотоволосой
волшебницы. Смешинка заметила это и сказала, протягивая руки:
- Скажите, почему вы такие грустные? Почему не смеетесь? Забудьте о
своей усталости, о своих заботах. Ведь жизнь так хороша! Не нужно думать о
плохом, давайте думать и мечтать о самом чудесном, самом лучшем... Давайте
смеяться, петь и веселиться!
И она залилась своим самым заразительным смехом. Царевич, стоявший
рядом, тоже засмеялся - он не мог не засмеяться!
И так они стояли на балконе, смотрели друг на друга и смеялись. И глядя
на них, красивых, молодых и жизнерадостных, морские жители сами стали
понемногу улыбаться, глаза их заблестели.
Но тут Лупибею, стоявшему на нижнем балконе и наблюдавшему за порядком,
показалось, что все радуются недостаточно, плохо выполняют призыв Смешинки.
- Смеяться! - заорал он. - Хохотать во все горло! Выполняйте
приказание, ну! Вы слышали, что вам говорят: веселитесь, радуйтесь!
Он дал знак, и первая цепь Спрутов врезалась в толпу. Раздались крики,
кто-то упал, кто-то побежал в страхе. Жители испуганно переглядывались - тут
уж всем стало не до смеха и веселья...
Смешинка в отчаянии смотрела на свалку, которую устроили Спруты.
- Прекратите! Прекратите сейчас же! - кричала она, но ее никто не
слышал: топот, шум оглушали всех.
Тогда царевич перегнулся через перила балкона, сказал что-то Лупибею, и
тот замахал белым жезлом. Спруты ворча вернулись на свои места.
Расстроенная Смешинка убежала с балкона. За ней поспешил царевич:
- Подожди, девочка! Послушай, случилось недоразумение!
Но она бросилась в свою комнату. Рыдая, упала на кровать и повторяла:
- Ох, я несчастная! Из-за меня им попало, из-за меня!
Обессилев,
Смешинка заснула. Долго ли спала, она не знала. Только неожиданно
поднялась
и стала протирать глаза. Рядом, в кресле, сидел Мичман-в-отставке.
- Выспалась? - приветливо улыбнулся он. - А почему такая заплаканная?
Смешинка вспомнила все и снова огорчилась. Опустив голову, она сплела
пальцы рук на коленях.
- Ничего не получилось... - прошептала она. - Я принесла жителям не
радость, а горе...
И она горячо заговорила:
- Давай уйдем куда-нибудь, а? Чтобы царевич Капелька не знал, чтобы
никто-никто не знал! Куда-нибудь далеко...
Мичман-в-отставке ласково
погладил ее по головке.
- Бедная девочка! Не надо падать духом. Вчера ты все сделала правильно,
только несколько подробностей забыла.
- Каких подробностей?
- А вот слушай...
И через некоторое время Смешинка передала через стражников царевичу
Капельке, что она хочет видеть его и начальника стражи. Встреча произошла в
небольшом Сиреневом зале дворца. Смешинка вошла вместе с
Мичманом-в-отставке, и Лупибей, стоявший у кресла царевича, невольно
поморщился.
Капелька радостно приветствовал Смешинку. Вскочив, он подбежал к ней,
пристально всматриваясь в ее лицо:
- Вчера ты была расстроена... Я тоже очень, очень огорчен! Как ты себя
чувствуешь?
- Хорошо! - объявила Смешинка, лукаво улыбаясь. Царевич подвел Смешинку
к креслу. Она поерзала, устраиваясь удобнее, и сказала:
- Соберите опять всех жителей. Теперь-то они будут смеяться! Только
перед этим нужно...
- Вызвать на площадь дополнительный отряд стражников, - вмешался быстро
Лупибей. - И прикатить пушку для устрашения! Тогда они живо засмеются!
И он загоготал, довольный, запрокидывая кверху попугайский клюв.
- Нет! - резко сказала Смешинка. - Если вы хотите, чтобы я научила всех
смеяться, то никаких пушек, никаких запугиваний! Слышите? Каждый стражник
должен вооружиться цветами морской лилии...
- Морской лилии? - крякнул Лупибей. А Мичман-в-отставке уточнил:
- В каждом щупальце по три цветка - ни больше, ни меньше.
- Дальше, - продолжала девочка, - всем жителям выдать завтрак, обед и
ужин.
- По раковине ламинарии и морского винограда каждому, - добавил опять
Мичман-в-отставке. Лупибей воздел кверху щупальца:
- Придется опустошить склады дворца!
- Иначе ничего не получится, - сказала веско Смешинка. И царевич
повторил, глядя на нее влюбленными глазами:
- Иначе ничего не получится.
- Можно и не опустошать склады, - вкрадчиво вставил Мичман-в-отставке,
- если приказать стражникам у ворот города не отбирать у жителей ту еду,
которую они соберут на морских лугах.
Лупибей недовольно заворчал.
- И, наконец, созвать жителей города не криками Большой Глотки, которые
нельзя слушать без отвращения, а специальными пригласительными листками.
- Эти листки вручат каждому Красавки, приятные и вежливые, - снова
вмешался Мичман-в-отставке.
- Да! - сказала Смешинка. - Вот необходимые условия, при которых я
научу жителей смеяться. Иначе вся волшебная сила смеха моего пропадет.
- Ты понял? - спросил царевич Лупибея. Тот мрачно поплелся к выходу
выполнять условия Смешинки.
И вот по городу засновали быстрые симпатичные Красавки. Они вручали
каждому жителю - малому и большому - красный листок порфиры с именным
приглашением (Лупибей засадил всех Каракатиц надписывать листки, и они
строчили в десятки щупалец, бочками расходуя свои чернила) и ласково
щебетали, советуя прийти на прекрасный бал.
В то же время в воротах города происходило удивительное:
Спруты не отбирали ни у кого добычу, а лишь тоскливыми глазами
провожали вороха еды, которые несли жители. Мало того, тут же стоял
Омар-пушкарь и громадной клешней накладывал каждому неудачнику,
возвращающемуся с пустыми плавниками, раковину капусты-ламинарии и раковину
морского винограда - саргассов.
Сытые, довольные и недоумевающие собрались жители города на площади.
Они с изумлением смотрели на стражников:
Спруты держали в щупальцах цветы морской лилии и, не зная, что с ними
делать, то и дело нюхали их. Многие одурели от густого запаха лилий и тупо
вращали мутными глазами. В толпе при виде такой картины то там, то здесь
возникал смех. Он нарастал, рос, и вот уже все на площади смеялись, хватаясь
за животы и утирая слезы.
Тут по знаку Мичмана-в-отставке грянула веселая музыка. Минуту все
Смешинка улыбнулась.
- Нельзя терять время. Вперед!
Она ступила под разрушенные своды. Спрут, пыхтя, двигался за ней.
Из-под ног шмыгали и разбегались в стороны какие-то пауки, неясные темные
силуэты. Стражник брезгливо отшвырнул прочь Рака-отшельника вместе с
конурой, когда тот попытался выставить свои клешни.
Слабый свет пробивался далеко впереди, и путешественники направились
туда. Вскоре они услышали крики и брань.
- Это преступники! - крикнул стражник, оглушительно выпалил из
пистолета и храбро... попятился назад. Смешинка чихнула от заклубившейся
мути и крикнула:
- Где ты, Остроклюв?
Она побежала вперед, свет все усиливался, и вот она очутилась в
большой-большой мрачной пещере. В углах ее жутко мерцали зубы глубоководных
светящихся рыб, которые даже во сне разевали пасти в ожидании добычи. А
посреди пещеры в этом призрачном свете толклись какие-то колючие существа и
визгливо ругались. Увидев Смешинку, они замерли от неожиданности, выпучив
водянистые глаза. Но Смешинка не растерялась. Обернувшись, она крикнула:
- Где мое войско? Быстрее несите сюда пистолеты, тащите пушки,
закрывайте выходы! Я нашла бандитов!
Ох и паника же началась в пещере! Злоумышленники кинулись в угол и,
толкая друг друга, исчезли в щели. Последний из них так торопился, что
впопыхах сорвал с себя колючие иглы, и они веером опустились на дно. А
девочка хохотала во все горло!
Но вдруг она увидела, что пещера усеяна белыми перышками.
- Это перышки бедного старого Остроклюва!
Смешинка опустилась на
колени и бережно собрала их. В это время кто-то коснулся ее плеча.
- Не горюй о том, в чем ты до конца не уверена, - сказал дребезжащий
насмешливый голос.
Девочка подняла голову и увидела белую рыбку с черными плавниками,
которая смотрела на нее большими мудрыми глазами. На ней жестким морским
узлом был повязан зеленый галстук, такой же, как у Остроклюва.
- Кто вы? - удивилась Смешинка.
- Мичман-в-отставке.
- Кто?!
- Разве ты никогда не слыхала о рыбе, которая называется Мичманом? Я и
есть Мичман, но поскольку уже стар и не гожусь для службы, то вышел в
отставку.
Девочка улыбнулась. Какое странное создание!
- А вы случайно не видели здесь моего доброго друга, аиста Остроклюва?
- Видел, - спокойно ответил Мичман-в-отставке. - Злоумышленники привели
его сюда. Какой-то противный тип, которого все называли Троегубом, задавал
ему каверзные вопросы, а рыба-Кнут и рыба-Ремень грозили отстегать его, если
он откажется отвечать.
Девочка закрыла лицо руками.
- Бедный мой друг!
- Не печалься! - Мичман-в-отставке подобрал что-то со дна и внимательно
осмотрел находку. - Остроклюв не из тех, кто дает себя в обиду. Когда ему
все это надоело, он взял и исчез.
- Исчез? Куда исчез? - оторопела девочка.
- Исчезают обычно без всякого направления, - наставительно произнес
Мичман-в-отставке. - Просто тают в воде, как сахар.
- А вы сами видели это?
- Видел, - незнакомец смотрел мимо нее, - точно так же, как вижу вон то
щупальце за камнем, дрожащее от испуга. Выходи, доблестный страж порядка!
Все злоумышленники сбежали.
Спрут Крадимигом показался из-за камня, свирепо вращая глазами и
потрясая дубинками.
- Я неслышно подкрадывался, чтобы застать бандитов врасплох! - объявил
он. - Жаль, что они сбежали, иначе я обрушился бы на них как скала! А ты
случайно не злоумышленник?
- Нет. Не знаешь, на кого обрушиться? - добродушно спросил
Мичман-в-отставке. - Обрушься пока на этот камень, потому что я вижу, у тебя
от напряженного подкрадывания дрожат щупальца.
Крадимигом опустился на камень и погрозил незнакомцу.
- Ты мне клюв не затоваривай! Отвечай, кто такой, как сюда попал, что
делал в компании бандитов?
- Охотно отвечу, если меня поймут. Я случайный свидетель, видел, как
бандиты схватили старого аиста.
- Ага! И что же они выпытывали у него?
- Они спрашивали, откуда он прибыл и с какими целями, кто такая
Смешинка и что она замышляет против Великого Треххвоста.
Держа в щупальцах лист морской капусты, Спрут старательно записывал
рассказ "свидетеля", макая щупальце в свой мешочек с чернилами.
- Довольно странные вопросы для бандитов, не правда ли? Мне кажется,
настоящих бандитов интересовали бы драгоценности или что-нибудь другое...
- Что ты там бормочешь? - недовольно прервал его Спрут. - С чего ты
взял, что это не настоящие бандиты? А?
- Да вот посмотри! - И Мичман-в-отставке протянул Спруту колючки,
обротанные одним из злоумышленников. - Это ведь не настоящие колючки, они
уже были давно сняты с какого-то Ерша, быть может, попавшего в морскую
пещеру. Вот тут на концах болтаются веревочки, которыми их привязывали к
чьей-то гладкой спине.
- Дай сюда! - Спрут пристально рассмотрел колючки, потом спрятал их. -
Вещественное доказательство... По нему мы найдем бандитов!
- Гм, - с сомнением посмотрел на него Мичман-в-отставке. - Я не знаю ни
одного бандита, который носил бы накладные колючки. У них есть свои...
- Ага! - подскочил Спрут. - Вот и проговорился! Оказывается, ты знаешь
всех бандитов? Ты арестован! Мичман-в-отставке повернулся к Смешинке.
- Ведь я не говорил ничего подобного!
- Говорил, говорил! - бесновался Крадимигом. - Не отвертишься! Твои
слова я записал. Вот они! - Он заглянул в листок и прочитал: - "Я не знаю ни
одного бандита..."
- Довольно! Видите, вы сами подтверждаете мою невиновность. Да, я не
знаю ни одного бандита.
- Что же это такое? - очумело бормотал Спрут, вновь и вновь перечитывая
запись. - Я ведь ясно слышал, что он сказал, будто знает всех бандитов. А
записано, что не знает ни одного! Это какое-то мошенничество!
- Успокойтесь, - сказал Мичман-в-отставке. - Слово сказанное иногда
сильно отличается от слова написанного...
- Но я все равно тебя арестую! - упрямо стукнул дубинкой по камню
Крадимигом. - Там разберутся.
- Не надо его арестовывать, - попросила Смешинка. - Ведь он не сделал
ничего дурного. Он рассказал нам все, что знает.
- Слишком много он знает! - сверкнул глазами Крадимигом. - А ты,
девочка, не мешай...
Сжимая в руке маленький пучок перьев старого аиста, Смешинка шла
впереди и думала, как освободить ни в чем не повинного Мичмана. Попросить
царевича Капельку! Но он целиком доверяет Лупибею и не захочет вмешиваться в
его дела. Для него главное - танцы, балы, веселье... А Смешинке так не
хотелось сейчас веселиться!
Она вышла из развалин и зажмурилась. Из-за громадного Голубого дворца
струился свет поднимающегося где-то над морем солнца. Даже развалины в его
лучах не казались такими уж мрачными. Утро озаряло Коралловый город.
Настороженно озираясь, появился Крадимигом, подталкивая бедного
Мичмана-в-отставке. Одно щупальце его лежало на кобуре с пистолетом.
И вдруг откуда-то сверху на его каску обрушился увесистый камень.
Оглушенный ударом. Спрут упал как подкошенный.
Раздались крики, шум, и в одно мгновение Смешинка и Мичман-в-отставке
были окружены свирепыми колючими рыбами в масках из красной филлофоры.
- Те самые бандиты... - шепнул девочке Мичман-в-отставке.
- Сдавайтесь! - крикнул бандит, у которого маска была завязана на
затылке бантиком. - Эй ты, девчонка, и ты, старикашка! Слыхали?
Смешинка повернулась к нему спиной и презрительно бросила:
- С таким грубияном я не желаю разговаривать!
Бандит с бантиком
закипятился. Но Мичман-в-отставке невозмутимо произнес:
- Хорошо, хорошо. Но кому сдаваться?
Бандит с бантиком, размахивая пистолетом, закричал
- Ты что, не узнаешь меня? Я грязный Ерш!
- Так его называют Лупибей да и другие стражники. - задумчиво сказал
Мичман-в-отставке. - В народе его зовут иначе: Храбрый Ерш. И если ты хочешь
быть на него похожим, то тебе нужно добавить к своему наряду еще кое-что. -
Он наклонился к лежавшему Спруту и достал из-под каски "вещественное
доказательство". - Вот, возьми, ты, кажется, потерял это.
Бандит растерянно смотрел на колючую коронку с веревочками, которую
протягивал ему Мичман-в-отставке. Его собственный жалкий спинной плавник
вдруг испуганно затрепыхался.
- А то посмотришь на тебя, - продолжал Мичман-в-отставке, - и
подумаешь, что ты не Храбрый Ерш, а вылитый Пузанок, нарядившийся бандитом.
- Нет, я Храбрый Ерш! Храбрый Ерш! - визгливо закричал бандит с
бантиком. Но тут сверху донесся голос:
- Кто там треплет благородное имя Храброго Ерша?
Все подняли головы и увидели, что на выступе коралловых зарослей
появился встопорщенный колючий силуэт.
- Храбрый Ерш! - ахнул кто-то.
Да, это был действительно Храбрый Ерш. Он, улыбаясь, воинственно
размахивал чем-то длинным, плоским, черным. Бандит с бантиком, дрожа,
принялся поднимать пистолет, но Храбрый Ерш взмахнул чем-то черным, и оно,
со страшной скоростью разрезав воду, выбило у бандита пистолет и вонзилось в
грунт. То была гимнотида, или рыба-Нож. Храбрый Ерш мастерски владел ею, и
это знали все.
Вдруг из-за развалин выскочили три перемазанных незнакомца и завопили:
- Держи их!
- Хватай!
- Не пускай, честное слово!
Услышав это. Смешинка так и прыснула. Она сразу же догадалась, что это
те незнакомцы, которых она кормила остатками от пиршества в Голубом дворце.
Видно, "честное слово" так им понравилось, что они к месту и не к месту
принялись щеголять им.
Но бандитам было не до смеха. Визжа от ужаса, они бросились бежать.
А три чумазые рожицы, смыв грязь, оказались Барабулькой, Бекасиком и
Бычком-цуциком. Смеясь, Бычок-цуцик оглушительно свистнул вслед убегавшим.
Храбрый Ерш, оттолкнувшись от скалы, плавно опустился вниз к Смешинке.
- Я слышал от своих друзей, что вы добрая, - хмурясь, сказал он. - Но,
наверное, очень глупая.
- Почему? - удивилась Смешинка. Храбрый Ерш настолько понравился ей
своей смелостью, что она даже не обиделась.
- Потому, что водитесь с царевичем и особенно с этим ужасным Лупибеем.
- Царевич и Лупибей совершенно разные... - начала девочка.
- Одна компания! - оборвал ее Храбрый Ерш. - Царевич - бездельник,
который любит лишь веселье, а Лупибей - его верный слуга. Эх, узнал бы
мудрый Великий Треххвост, что творится в городе! Он бы взгрел их как
следует!
Смешинка в нетерпении прервала его:
- Вы не видели старого аиста?
- А, это та странная рыба с большими, как у Ската, плавниками? -
оживился Ерш. - Мы случайно слышали, как Лупибею докладывал
Дракончик-шпиончик, что эта странная рыба говорит дерзкие речи, ругает
стражу. И Лупибей поклялся отомстить ему. Мы хотели предупредить старого
аиста, но не успели...
Мичман-в-отставке успокаивающе погладил девочку по плечу:
- Не волнуйся, Смешинка, твой друг вернется, когда ему захочется. Он
сказал это перед тем, как исчезнуть.
- Правда? Значит, он вернется? И я снова увижу старого доброго
Остроклюва? - засмеялась Смешинка.
Своим смехом она заразила Бекасика, потом захихикала Барабулька, за ней
хохотнул Бычок-цуцик, и, наконец, веселье коснулось и Храброго Ерша. Его
колючки пригладились, рот растянулся, и весь он стал добрым и симпатичным.
Улыбался и Мичман-в-отставке, глядя на всех.
- Хорошо смеется тот, кто смеется первым, - сказал он, покачивая
головой. - Много ума не надо, чтобы все время быть злым и надутым, а вот
первым засмеяться и подарить веселье другим...
- Давно мы так не смеялись, - сказал Бычок-цуцик. Храбрый Ерш при этих
словах помрачнел.
- Не печальтесь! - объявила Смешинка. - Скоро все жители города будут
смеяться и радоваться.
- С чего бы это? - насторожился Храбрый Ерш.
- Я научу их.
Барабулька пришла в восторг:
- Вот здорово, честное слово! Мы будем смеяться! Но Храбрый Ерш
насупился и так посмотрел, что Барабулька забулькала от испуга.
- Ах вот как... - процедил он, поворачиваясь к Смешинке. - Ты научишь
жителей смеяться? А кто тебя об этом просил?
- Царевич, - девочка недоумевающе смотрела на него. - Он и пригласил
меня в Коралловый город, чтобы я научила жителей смеяться. А то они какие-то
унылые.
- Ага! - Храбрый Ерш даже подскочил от ярости. - Так вот зачем ты
приехала сюда! Теперь все понятно!
- Что тебе понятно?
- Я ошибся. Ты не такая, как царевич или Лупибей. Нет, - голос бунтаря
выражал презрение: - Ты хуже! Ты во сто раз хуже, чем Лупибей, чем все эти
Спруты, чем Дракончики-шпиончики, чем Прилипалы и Прихвостни, чем Пузанки,
Ротаны, Горлачи, хуже, чем самый гадкий Слизень!
Сначала Смешинка добродушно улыбалась, потом побледнела, улыбка исчезла
с ее лица...
- За что? За что ты так меня оскорбляешь? - спросила она дрожащим от
возмущения голосом.
Но Храбрый Ерш молча отвернулся от нее.
- Поясни мне. Храбрый Ерш, - вмешался Мичман-в-отставке, - почему милая
девочка Смешинка кажется тебе такой плохой?
- Потому что она будет учить всех смеяться в то время, как жители
стонут и плачут от горя и страданий. Зачем нам ее смех? Он будет только на
руку этим восьмируким и десятируким, которые захватили власть в Коралловом
городе! Да знаешь ли ты, какую клятву дал я себе в тот день, когда Спруты и
Каракатицы наводнили наш прекрасный город?
- Какую же?
- Не смеяться нигде и никогда до тех пор, пока хоть одно их щупальце
находится в городе. Вот! А она заставила меня нарушить клятву.
- И ты думаешь, что если все время будешь мрачным, то этим поможешь
жителям города? - задумчиво опросил Мичман-в-отставке.
- Я не должен забывать, как страдают морские жители, - упрямо твердил
Храбрый Ерш. - И всегда должен воевать, чтобы плохо было всем тем, кто
заставляет их постоянно страдать. А если я буду весело посмеиваться, то мне
и воевать расхочется!
- Че-пу-ха! - отрезала Смешинка. - Когда я научу жителей смеяться, то
им легче будет переносить страдания, легче жить. И они с веселой улыбкой
будут...
- ... гнуть свои спины на поработителей? - с возмущением крикнул
Храбрый Ерш. - Нет, не бывать этому! Мы заставим тебя убраться из нашего
города!
В тот же миг из-за развалин взметнулось длинное черное щупальце и
обвило его поперек туловища.
- Преда... - захрипел было Храбрый Ерш, но другое щупальце приставило к
его носу пистолет.
Бекасик, Барабулька и Бычок-цуцик тоже были скручены. Не избежал этой
участи и Мичман-в-отставке - он трепыхался в объятиях здоровенного
стражника.
- Так-так-так! - Из-за камней показался Лупибей, опираясь на дубинку. -
Попались наконец! Всю шайку накрыли в полном сборе! И как раз в тот момент,
когда они угрожали нашей драгоценной гостье Смешинке!
Храбрый Ерш отчаянно барахтался, пытаясь вырваться из цепких объятий
Спрута.
- А это кто такой? - Лупибей остановился возле Мичмана-в-отставке.
- Его отпустите! - рванулась к нему девочка. - Он защищал меня! Он со
мной!
- Тогда совсем другое дело, - Лупибей дал знак стражнику, и тот
освободил изрядно помятого пленника. - Кто же ты все-таки?
- Мичман-в-отставке, - просипел тот, с трудом расправляя плавники.
- Гм... в отставке, - начальник стражи с сомнением рассматривал его. -
А почему, собственно, отставили? За какой проступок?
- За старость... кхе-кхе! Этот проступок совершает каждый в своей
жизни... рано или поздно.
- Оставьте его здесь. Он будет напоминать мне о старом аисте, -
Смешинка погладила Мичмана-в-отставке, - который исчез, спасаясь от
бандитов.
- И из-за которого пострадал наш славный Крадимигом. - Начальник
остановился над оглушенным Спрутом и велел его унести. - Ничего, бандиты за
все ответят!
- Но они не виноваты в гибели старого аиста и ранении стражника, -
возразила Смешинка. - То были другие... бандиты.
- Бандиты есть бандиты, дорогая девочка, - веско сказал Лупибей. - Они
не могут быть одними, а потом другими. Они всегда бандиты и будут отвечать
за свои преступления.
- Но они не совершали никаких преступлений! - воскликнула девочка. -
Клянусь вам! Наоборот, они спасли меня!
- Когда мы подкрадывались сюда, я хорошо слышал, как бунтарь Ерш
угрожал тебе! - настаивал начальник стражи.
Вдали показались Крылатки, взмахивающие алыми плавниками.
- Сюда спешит царевич! - воскликнул Лупибей. Действительно, то была
карета Капельки. Он на ходу соскочил и торопливо подбежал к Смешинке.
- Моя маленькая девочка! - он порывисто схватил ее за руки. - Ты
здорова? Как я рад! Почему ты убежала из дворца, ничего не сказав мне? О, я
был в ужасе, когда мне сообщили об этом - ведь в городе столько опасностей!
- Я искала своего друга, - грустно сказала Смешинка.
- И нашла?
- Нет, это мы ее нашли, - почтительно вмешался начальник стражи,
прикладывая сразу три щупальца к каске. - И как раз в тот момент, когда
шайка грязного Ерша угрожала ей вот этим.
Царевич брезгливым движением оттолкнул от себя гимнотиду, которую совал
ему Лупибей.
- Уберите! Какой ужас, какой ужас! - повторял он, не сводя
встревоженных глаз со Смешинки. - И где же эти преступники?
- Взяты под стражу. Вот они, полюбуйтесь, - победоносно заявил Лупибей,
указывая на пленников. Но царевич замахал руками:
- Что ты говоришь! Я не хочу смотреть на этих гадких бандитов, а ты
предлагаешь еще ими полюбоваться! Лучше позаботься, чтобы в городе не
совершалось преступлений.
- Будьте уверены! - рявкнул Лупибей и, обернувшись к подчиненным,
приказал: - Посадить их в темницы-одиночки! Я сам займусь ими!
Царевич Капелька взял девочку под руку:
- Пойдем отсюда скорее.
Смешинка таяла от удовольствия. Она не могла не оглянуться торжествующе
на Храброго Ерша: вот, мол, как нужно обращаться с девочками, а не кричать и
грозить. Но бунтарь только презрительно отвернулся.
- Пойдем, Мичман-в-отставке! - крикнула она старичку. И объяснила
царевичу: - Я хочу, чтобы он был со мной.
Четырехглазка взмахнул длинным бичом, и карета тронулась.
С утра по городу ходил глашатай Большая Глотка в сопровождении Крокеров
и Барабанщиков и оглушающе орал:
- Собирайтесь, собирайтесь к Голубому дворцу! Сегодня Смешинка научит
вас смеяться! Хватит тоски и плача! Теперь вы будете веселиться - везде и
всегда! Да, да, да!
И вот на площадь потянулись вереницы морских жителей. Они оделись во
все лучшее, как велела Большая Глотка, шли чинно, с детьми. Вокруг площади
стояла двойная цепь Спрутов.
- Тише, тише! - время от времени покрикивали они. - Соблюдайте порядок!
Смеяться только по команде!
Но никто и так не шумел. Все стояли, хмуро переговариваясь и уставясь в
землю. То и дело проносился приглушенный шепот:
- А что это такое - смеяться?
- Зачем?
- Наверное, очередная выдумка Спрутов.
- Мало нас притесняют!
А из дворца смотрел на волнующуюся толпу Мичман-в-отставке и задумчиво
качал головой. Он не разделял уверенности Смешинки в том, что она научит
веселиться этих хмурых, усталых, забитых морских жителей "Нет, даже ее
волшебный смех здесь бессилен!" - думал он.
Смешинка торопилась. Она прихорашивалась перед зеркалом, думая:
"Храбрый Ерш запретил мне учить жителей смеху! Какой нахал! Вот я ему
покажу!"
Она вышла в зал, и царевич Капелька ахнул от изумления. Пышные золотые
волосы Смешинки водопадом струились на плечи, щеки ее разрумянились, глаза
сияли.
- Один твой вид вызывает радость! - сказал он, невольно склоняясь перед
девочкой. - Морской народ будет в восторге!
Действительно при появлении Смешинки на балконе дворца все вокруг
оживились. У многих глаза посветлели при виде прекрасной золотоволосой
волшебницы. Смешинка заметила это и сказала, протягивая руки:
- Скажите, почему вы такие грустные? Почему не смеетесь? Забудьте о
своей усталости, о своих заботах. Ведь жизнь так хороша! Не нужно думать о
плохом, давайте думать и мечтать о самом чудесном, самом лучшем... Давайте
смеяться, петь и веселиться!
И она залилась своим самым заразительным смехом. Царевич, стоявший
рядом, тоже засмеялся - он не мог не засмеяться!
И так они стояли на балконе, смотрели друг на друга и смеялись. И глядя
на них, красивых, молодых и жизнерадостных, морские жители сами стали
понемногу улыбаться, глаза их заблестели.
Но тут Лупибею, стоявшему на нижнем балконе и наблюдавшему за порядком,
показалось, что все радуются недостаточно, плохо выполняют призыв Смешинки.
- Смеяться! - заорал он. - Хохотать во все горло! Выполняйте
приказание, ну! Вы слышали, что вам говорят: веселитесь, радуйтесь!
Он дал знак, и первая цепь Спрутов врезалась в толпу. Раздались крики,
кто-то упал, кто-то побежал в страхе. Жители испуганно переглядывались - тут
уж всем стало не до смеха и веселья...
Смешинка в отчаянии смотрела на свалку, которую устроили Спруты.
- Прекратите! Прекратите сейчас же! - кричала она, но ее никто не
слышал: топот, шум оглушали всех.
Тогда царевич перегнулся через перила балкона, сказал что-то Лупибею, и
тот замахал белым жезлом. Спруты ворча вернулись на свои места.
Расстроенная Смешинка убежала с балкона. За ней поспешил царевич:
- Подожди, девочка! Послушай, случилось недоразумение!
Но она бросилась в свою комнату. Рыдая, упала на кровать и повторяла:
- Ох, я несчастная! Из-за меня им попало, из-за меня!
Обессилев,
Смешинка заснула. Долго ли спала, она не знала. Только неожиданно
поднялась
и стала протирать глаза. Рядом, в кресле, сидел Мичман-в-отставке.
- Выспалась? - приветливо улыбнулся он. - А почему такая заплаканная?
Смешинка вспомнила все и снова огорчилась. Опустив голову, она сплела
пальцы рук на коленях.
- Ничего не получилось... - прошептала она. - Я принесла жителям не
радость, а горе...
И она горячо заговорила:
- Давай уйдем куда-нибудь, а? Чтобы царевич Капелька не знал, чтобы
никто-никто не знал! Куда-нибудь далеко...
Мичман-в-отставке ласково
погладил ее по головке.
- Бедная девочка! Не надо падать духом. Вчера ты все сделала правильно,
только несколько подробностей забыла.
- Каких подробностей?
- А вот слушай...
И через некоторое время Смешинка передала через стражников царевичу
Капельке, что она хочет видеть его и начальника стражи. Встреча произошла в
небольшом Сиреневом зале дворца. Смешинка вошла вместе с
Мичманом-в-отставке, и Лупибей, стоявший у кресла царевича, невольно
поморщился.
Капелька радостно приветствовал Смешинку. Вскочив, он подбежал к ней,
пристально всматриваясь в ее лицо:
- Вчера ты была расстроена... Я тоже очень, очень огорчен! Как ты себя
чувствуешь?
- Хорошо! - объявила Смешинка, лукаво улыбаясь. Царевич подвел Смешинку
к креслу. Она поерзала, устраиваясь удобнее, и сказала:
- Соберите опять всех жителей. Теперь-то они будут смеяться! Только
перед этим нужно...
- Вызвать на площадь дополнительный отряд стражников, - вмешался быстро
Лупибей. - И прикатить пушку для устрашения! Тогда они живо засмеются!
И он загоготал, довольный, запрокидывая кверху попугайский клюв.
- Нет! - резко сказала Смешинка. - Если вы хотите, чтобы я научила всех
смеяться, то никаких пушек, никаких запугиваний! Слышите? Каждый стражник
должен вооружиться цветами морской лилии...
- Морской лилии? - крякнул Лупибей. А Мичман-в-отставке уточнил:
- В каждом щупальце по три цветка - ни больше, ни меньше.
- Дальше, - продолжала девочка, - всем жителям выдать завтрак, обед и
ужин.
- По раковине ламинарии и морского винограда каждому, - добавил опять
Мичман-в-отставке. Лупибей воздел кверху щупальца:
- Придется опустошить склады дворца!
- Иначе ничего не получится, - сказала веско Смешинка. И царевич
повторил, глядя на нее влюбленными глазами:
- Иначе ничего не получится.
- Можно и не опустошать склады, - вкрадчиво вставил Мичман-в-отставке,
- если приказать стражникам у ворот города не отбирать у жителей ту еду,
которую они соберут на морских лугах.
Лупибей недовольно заворчал.
- И, наконец, созвать жителей города не криками Большой Глотки, которые
нельзя слушать без отвращения, а специальными пригласительными листками.
- Эти листки вручат каждому Красавки, приятные и вежливые, - снова
вмешался Мичман-в-отставке.
- Да! - сказала Смешинка. - Вот необходимые условия, при которых я
научу жителей смеяться. Иначе вся волшебная сила смеха моего пропадет.
- Ты понял? - спросил царевич Лупибея. Тот мрачно поплелся к выходу
выполнять условия Смешинки.
И вот по городу засновали быстрые симпатичные Красавки. Они вручали
каждому жителю - малому и большому - красный листок порфиры с именным
приглашением (Лупибей засадил всех Каракатиц надписывать листки, и они
строчили в десятки щупалец, бочками расходуя свои чернила) и ласково
щебетали, советуя прийти на прекрасный бал.
В то же время в воротах города происходило удивительное:
Спруты не отбирали ни у кого добычу, а лишь тоскливыми глазами
провожали вороха еды, которые несли жители. Мало того, тут же стоял
Омар-пушкарь и громадной клешней накладывал каждому неудачнику,
возвращающемуся с пустыми плавниками, раковину капусты-ламинарии и раковину
морского винограда - саргассов.
Сытые, довольные и недоумевающие собрались жители города на площади.
Они с изумлением смотрели на стражников:
Спруты держали в щупальцах цветы морской лилии и, не зная, что с ними
делать, то и дело нюхали их. Многие одурели от густого запаха лилий и тупо
вращали мутными глазами. В толпе при виде такой картины то там, то здесь
возникал смех. Он нарастал, рос, и вот уже все на площади смеялись, хватаясь
за животы и утирая слезы.
Тут по знаку Мичмана-в-отставке грянула веселая музыка. Минуту все