Наумов Яков Наумович. Схватка с оборотнем

   - А мотоцикл?
   - В снег зарыл. Обогнал лесовоз километров на пять и зарыл его, потом и вышел. Подвезли меня с лесхоза, там я на лыжи - и в урочище. Присел отдохнуть, глядь, идут на камозах двое, оба городские… Сразу смекнул, что и как. Решил пужануть; может, думаю, не ваши, тогда повернут назад. Выпалил предупредительный, а они из пистолетов в меня… Тут все стало ясно. И как я подумал, что сам же и навел их на урочище, так у меня и дух сперло. Соколов-то велел мне ни под каким видом там не показываться, он, мол, сам меня потом найдет. Да как тут я вспомнил, что у него в Якутске верные люди и что они до Пелагеи моей доберутся и до меня самого, так и решил обоих подвалить. Думал, спрячу поначалу, а пока их доискиваться будут, мы с Соколовым махнем отсюда куда подальше…
   Вошел Миронов с конвоиром. Пивнева увели.
   Они опять летели над тайгой, опять внизу возвышались ярусы сосен и кедров. Довольно скоро показались маленькие коробочки лесхозных строений; здесь спустили лестницу и высадили сотрудника, чтобы он проверил, не появлялся ли за это время человек, похожий на Оборотня, и перекрыл ему выход. Миронов смотрел вниз. Теперь они летели над тем местом, где между сосен шла перестрелка и где взяли Пивнева. Минут через десять открылась поляна с огороженными оленьими загонами, с низким зимовьем, одиноко стоявшим посередине. Ни оленей, ни людей не было видно. Вертолетчик сбросил лестницу. Миронов и сотрудник стали спускаться, а Луганов, выставив дуло автомата из кабины, страховал их. Подбежала лайка, задрала голову и глядела, как спускаются люди. Они спрыгнули в утоптанный снег, побежали к зимовью. Дверь была закрыта, никаких замков не было. Они вошли в полутемную, затхлую тишину сруба. Обшарили нары, посмотрели за печью. Никого. Лежали два спальника, вещевые мешки.
   Они выскочили из зимовья и бросились к вертолету. Тот висел, как большая стрекоза, и гудел моторами. Они влезли в кабину.
   - Будем искать оленье стадо, - решил Луганов, выслушав их.
   Они опять летели над тайгой. На этот раз делали большой круг, беря центром зимовье и загоны. Минут через двадцать увидели оленей на поляне и сидевшего на пне человека. Человек, не двигаясь, смотрел на вертолет. Миронов и сотрудник снова спустились вниз. Луганов с пилотом внимательно наблюдали за происходящим на земле.
   - Здравствуйте, - сказал Миронов, подходя к человеку, сидящему на пне.
   Тот кивнул в ответ и вынул изо рта трубку.
   - Однако, и вам здравствуй.
   - Вы Степанов?
   - Я, однако.
   - Дорохов от вас ушел?
   - Какой Дорохов? Миша?
   - Да. Михаил Александрович.
   - Однако, с утречка вчера и ушел.
   - Не говорил куда?
   - На трахт, однако.
   - А оттуда?
   - Должно, однако, в Якутск.
   - Он вам это говорил?
   - Однако, говорил.
   - Он как собирался добраться до Якутска? От лесхоза на машине?
   - Пошел, однако, к лесхозу, а там как решит.
   - Не обижал он вас?
   - Зачем обижал, водкой поил…
   Миронов помолчал, потом опять обратился к оленеводу.
   - Вот этот человек, - он кивнул на сотрудника, - с вами поживет. Не помешает?
   - Не помешает, однако.
   - Вы останетесь, - сказал Миронов. - Мы из лесхоза позвоним и пришлем людей. Осмотрите здесь все. Расспросите обо всем.
   - Есть, - ответил сотрудник.
   Миронов влез в вертолет.
   - В Якутск! - приказал он.
   Стальная стрекоза плавно взмыла. Миронов смотрел вниз. Вот она, тоненькая ниточка тракта, что режет тайгу на сотни и сотни километров. Где-то на нем сейчас Оборотень. На этот раз ему придется нелегко. В Якутске в аэропорту его ждут. На автовокзале ждут. Значит, не уйдет.
   - Андрей, - тронул его за плечо Луганов, - надо захватить товарища из лесхоза.
   - Верно, - вспомнил Миронов, - и надо еще порасспросить там шоферов, кто-то же его вез…
   Они спустились на поляну у домиков лесхоза. Миронов и Луганов прошли в контору к директору. Поздоровавшись, Миронов спросил:
   - Сколько у вас шоферов?
   - Восемь человек. То есть восемь машин, шоферов одиннадцать.
   - Сколько сейчас можно опросить?
   - Нет двоих: на лесопилку повезли лес.
   - Сегодня будут?
   - Да.
   Миронов приказал сотруднику остаться и опросить всех шоферов, показывая им фотографию Оборотня, и выяснить, не вез ли кто за прошедшие сутки этого или похожего на него человека. И в каком направлении он отправился. Собранные сведения сотрудник должен был немедленно сообщить в Якутск. Потом Миронов позвонил в Якутск и попросил направить еще двух сотрудников на помощь оставленному в урочище, а также поплотнее перекрыть все дороги в Якутске и подключить к поискам милицию.
   Когда они возвращались в Якутск, Луганов спросил:
   - Как ты догадался, что он был у Пивнева?
   Миронов улыбнулся; он вспомнил домостроевский порядок в доме Пивнева, тяжеловесные вещи, старинный покрой одежды старухи и мало чем отличимый наряд супруги Пивнева и среди всего этого серое, сшитое по последней моде пальто и шляпу.
   - Помнишь, как был одет человек, который продал вещи Озеровой Ибрагиму?
   - Серое пальто, шляпа…
   - Они висели на вешалке у Пивнева. Я видел.
   Вертолет начал снижаться. Через полчаса они уже сидели в управлении и обсуждали с местными работниками возможности полного перекрытия путей для Оборотня. Вся милиция и работники райотделов КГБ были мобилизованы на исполнение этого задания. К вечеру в управление прибыли сотрудники, оставленные в лесхозе, в урочище. Из их рассказа выяснилось следующее. Один из шоферов вчера утром посадил в машину проголосовавшего на дороге гражданина. Человек этот был в оленьей парке, унтах, меховой шапке. У него была черная бородка, в руках небольшой чемоданчик. Своим видом он напоминал геолога. Человек сошел, не доезжая до лесопилки, в какую сторону он повернул, неизвестно. Миронов высчитал, что от лесопилки до Якутского тракта около тридцати километров. А оттуда до Якутска километров сто с лишним. Значит, уже вчера Дорохов мог оказаться в городе. И уже вчера вылететь из Якутска. Миронов потребовал расписание дневных и вечерних рейсов. Их было не так уж много. На Тикси - туда Дорохов не мог двинуться, потому что на въезд в этот северный порт нужен был специальный пропуск. А на Иркутск и Москву Дорохов мог улететь. Все местные линии Миронов считал безопасными из-за сложностей, связанных с перемещением по краю.
   В аэропорту были опрошены все дежурные, но ни один из них не припомнил пассажира, даже отдаленно похожего на Оборотня. По спискам пассажиров ни Дорохов, ни Быков не были зафиксированы в числе улетавших. Правда, это мало о чем говорило. При покупке билета Оборотень мог назвать и не свою фамилию.
   Все сотрудники в аэропорту и на вокзалах были предупреждены о том, что Оборотень может быть загримирован. И они смотрели внимательно. Было и еще одно обстоятельство, затруднявшее отлет Оборотня из Якутска. Наступил сезон, когда билеты на самолет из Якутска купить было трудно, билеты были проданы заранее, в субботу на прошлой неделе. На ближайшие дни билеты продавали только по броне.
   Луганов молча слушал сообщения и предположения сотрудников.
   - Василий Николаевич, у тебя что-то есть на уме, - сказал наконец Миронов.
   - Есть, - согласился Луганов. - Все наши предположения мало стоят, когда дело касается Оборотня, он предугадывает наши решения. Мы ждали его на Транссибирской магистрали, и что же? Он оказался в стороне от нее, в Якутске. Теперь мы ждем его на авиалиниях, а он может быть на автодороге. Считаю необходимым особенно тщательно проверять всех останавливающихся в автопунктах и на заправочных станциях.
   Замечание было принято к сведению, и на всех промежуточных станциях стали проверять пассажиров. У шоферов выясняли приметы пассажиров, которых они везли. Первые два дня никаких сведений об Оборотне не поступало. Наконец сообщили, что на двести четвертом километре стоит покинутый “МАЗ”. После долгих поисков в снегу километрах в двух от трассы был обнаружен труп человека. Документов при нем не оказалось. По номеру машины выяснили, что водителем ее был Опанасенко Сергей Валерьянович, шофер-миллионер, перевезший по зимнику тысячи тонн грузов и сделавший три миллиона километров в условиях северного бездорожья. Оперативная группа немедленно вылетела в район убийства. МАЗ принадлежал одной из якутских автоколонн и вез в дальний поселок продукты и запасные части к тракторам. Груз был цел.
   Вертолет приземлился прямо на трассе. По сторонам от утрамбованного наста трассы стояла чахлая березовая роща. Была тишина. Из кабины МАЗа вылезли двое милиционеров, оставленных здесь опергруппой милиции, расследовавшей убийство. Миронов подошел к ним.
   - Сержант Алексеев, рядовой Иванов, - отрапортовал старший из них. - На трассе все спокойно.
   - Судмедэксперт где? - спросил Миронов.
   - У тела, - козырнул милиционер, - я вас провожу. Они углубились в тайгу. Снег скрипел под ногами.
   Примерно через полчаса они увидели махавшего им человека в заячьей шапке и полушубке. Мороз был сильный, и человек держался рукавицей за щеки. Они подошли.
   - Убит чем-то тяжелым, - начал объяснять судмедэксперт, выдыхая целые облака пара. - Убит, судя по выражению лица, внезапно.
   Миронов начал осматривать место происшествия. Убит шофер был раньше, метров четыреста его волокли сюда, к этим кустам. За двое суток со дня происшествия - по выводам судмедэксперта, убийство произошло не позже трех, двух с половиной суток назад - не было ни метели, ни снегопада. Дни стояли морозные и ясные. Миронов дошел до того места, где борозда, оставленная телом, которое волокли по снегу, обрывалась.
   Он пошел дальше по следам и увидел, как, переплетаясь и сталкиваясь, идет от трассы двойная цепочка следов. Пьяные они, что ли, были? Он резко повернулся и пошел обратно к тому месту, где лежало тело. Самое главное - это куда вели следы от тела убитого. Цепочка следов уходила в глубь тайги.
   - Товарищи, - приказал он, - в погоню!
   Впереди, на камозах, побежали двое местных работников, за ними пошли еще четверо: Миронов, Луганов и двое сотрудников. Следы уходили все дальше в тайгу. Между преступником и преследователями лежало от полутора до двух дней хода - приблизительно сорок километров сурового таежного бездорожья. Когда сверху послышался гул, все подняли головы - над ними висел в воздухе вертолет. Им выбрасывали лестницу.
   - Двое в кабину, - приказал Миронов, - остальные со мной! Вот вы, - он показал на двух местных сотрудников, - просмотрите сверху пространство километров на пятьдесят вперед. Увидите его, попытайтесь взять. Начнет отбиваться, пошлете вертолетчика за нами.
   - Стрелять в него можно? - спросил один из сотрудников.
   - Стрелять можно, попадать нельзя. Слишком важная птица.
   Двое полезли в вертолет, остальные продолжали путь пешком.
   Через два часа ходьбы все сильно устали. Снег стал рыхлее, и ноги все больше увязали в нем. Вокруг шумела, шуршала, гудела тайга. Сосны и кедры широко раскачивали своими вершинами. Следы были видны отчетливо, и местные сотрудники уверенно шли по ним. Миронов, поглядывая на следы, мучительно думал об одном: Оборотень отлично знает, что стоящий МАЗ выдаст преступление, а значит, будут обнаружены и следы. В чем же дело? Почему он упрямо идет в тайгу? Что это? Результат отчаяния? Или очередной план? Впереди и сзади тяжело дышали люди. Он оглянулся на Луганова, тот подмигнул ему, улыбнулся, хотя все лицо его было в пару от дыхания.
   Неожиданно где-то поблизости загудел вертолет. Из-за деревьев его не было видно, но вскоре он появился и стал снижаться. Один из сотрудников ходко поднялся по лестнице, выслушал пилота и стал быстро спускаться.
   - Товарищ майор, вертолетчик говорит, что в двадцати километрах пастбище эвенков, там сейчас двое наших работают. Никаких других следов не обнаружено. Начинает темнеть. Вертолетчик предлагает отправить нас на стойбище, а завтра с утра опять продолжать поиски.
   Решено было лететь на стойбище. Скоро вся экспедиция разместилась в вертолете. Минут через двадцать машина нависла над несколькими юртами с загонами для оленей. С земли смотрели оленеводы, бегали собаки, махали руками двое сотрудников, прибывших сюда первыми.
   Когда Миронов с товарищами спустились с вертолета, к ним подошел старик с хилой растительностью на подбородке, с узкими зоркими глазами на широкоскулом лице.
   - Здравствуй, начальник.
   - Здравствуйте. Майор Миронов.
   - А я бригадир.
   - Наши люди сказали вам, зачем мы прилетели?
   - Сказали, как не сказали… Сначала есть будем, однако, потом разговор иметь.
   Миронов посмотрел на сотрудников, те развели руками. Подошел вертолетчик:
   - Мне надо в Якутск. Заправлюсь там и завтра чуть свет буду.
   Миронов согласился. Вертолет погудел, покрутил пропеллером и улетел. Несколько мальчишек с собаками помчались за ним вслед.
   Миронов знал местные обычаи и не начинал разговора до обеда - надо было завоевать доверие колхозников-оленеводов. Ему могло пригодиться их знание тайги. Скоро их пригласили в юрту, посадили на циновки и шкуры, женщины принесли вареное мясо. Начали есть. Во время еды разговаривать не полагалось. Ели руками. Молча и не спеша. Миронов с нетерпением ждал окончания этой процедуры. Ему хотелось скорее узнать все, что известно эвенкам об убийце. Как выяснилось, двум сотрудникам, прибывшим сюда первыми, эвенки ничего не рассказали. Дело в том, что сотрудники допустили ошибку. Они сказали, что скоро будет большой начальник. И тогда бригадир решил говорить только с ним. А раз молчал бригадир, молчали и остальные.
   Наконец мясо было съедено, женщины подстелили под спины сидящих медвежьи и росомашьи шкуры. Все улеглись. Теперь бригадир, видя плохо скрытое нетерпение Миронова, знаком приказал дать ему трубку и заговорил.
   - Чего знать, однако, хочешь, начальник?
   - Приходил к вам человек?
   - Русский?
   - Да.
   - Однако, приходил.
   - Чего он хотел?
   - Хотел, однако, до Нумангая добраться.
   - Вы у него спрашивали, как он к вам попал?
   - Сын, однако, спрашивал; сын у меня в школе десятый класс кончает, образованный. Он спрашивал, мы не спрашивали. В тайге разный народ ходит. Мы не спрашивали.
   - А где сын?
   - Олени брал, мал-мало ехал.
   - Куда?
   - Нумангай ехал, гостя возил.
   - Этого самого, что к вам пришел?
   - Того самого, однако, начальник.
   - И сейчас он в Нумангае?
   - Самый раз до Нумангай дошел.
   Миронов задумался. Потом принял решение:
   - Можешь сейчас дать нам оленей с каюрами, чтоб к ночи были в Нумангае?
   - К ночи, однако, нет. К утру можно. Только не дам.
   - Почему?
   - Зачем тебе олень мучить? Тебе с утра дадут вертолет, ты там один час будешь. У меня олень колхозный, я ему жир нагонять должен. А ты ему жир протрясешь, однако.
   Миронов посмотрел на измученных людей, некоторые уже спали. Только Луганов, с большим трудом преодолевая дремоту, прислушивался к их разговору. Миронов вытащил карту. Нумангай был поселок оленеводов, в ста пятидесяти километрах от стойбища. Дороги туда не было. На таком же расстоянии отсюда лежал Учан - другой поселок, откуда и была здешняя бригада. Населенные пункты, лесхоз и лесопилка располагались в нескольких стах километрах к югу, прижимаясь к трассе. Миронов посмотрел на бригадира. Эвенк спокойно покусывал трубку, женщины трудились около очага, подкладывая туда полешки. “Придется ждать вертолета”, - решил Миронов. Он поблагодарил бригадира, и тот протянул ему, предварительно вытерев о штаны, руку. Миронов пожал ее и откинулся на шкуры. Было жарко, клонило ко сну, но мысли об Оборотне мешали заснуть. Миронов вышел из юрты. Мороз окреп. Было ниже сорока градусов. Он с тревогой посмотрел на низкое небо - при плохой видимости вертолет может и не прилететь. Вокруг слышался лай собак, невдалеке чмокали губами олени.
   Утром погода переменилась. Мороз ослаб, поднялась метель. Теперь вертолета ждать бессмысленно, и, досадуя на свое вчерашнее решение, Миронов заставил бригадира запрягать оленей. Скоро в двух кошевах они помчались по тайге, рядом на лыжах бежали каюры, изредка валясь в кошеву. Путь предстоял не близкий. Ветер гудел все ожесточеннее, снег бил в лицо. Закутавшись в шкуры, они лежали в кошевах, и каждый думал о своем.
   Белые очереди поземки хлестали по оленьим мордам, колко стегали лицо. Вокруг все гудело и свистело. Надо было непрерывно оттирать щеки, избитые иглами пурги. Вокруг стало сумрачно, как ночью. Олени постепенно замедляли бег. Пурга завывала все яростнее. Олени перешли на шаг. Миронов, закусив губу, думал о том, что Оборотню помогают не только обстоятельства, но и природа.
   До поселка добрались глубокой ночью. Измученные спутники Миронова тут же завалились спать, а сам он начал разыскивать председателя поселкового Совета. Наконец председатель появился в правлении - новом тесовом доме. И тут выяснилось, что человек, которого привез сын бригадира, был здесь и сидел в том же правлении, в задней комнате, под замком. Послали за механиком. Через полчаса заработал движок, вспыхнули лампочки, и перед Мироновым предстал широкоплечий человек, с обросшим лицом и черными патлами всклокоченных грязных волос. Это был не Оборотень.
   - Кто такой? - резко спросил Миронов.
   Человек молчал.
   Тогда выступил вперед высокий юноша-эвенк:
   - Начальник, он беглый.
   - А вы кто?
   - Это сын бригадира, - пояснил предсельсовета, - он мне и сказал, что человек подозрительный.
   - Покажите его документы, - попросил Миронов. Ему показали шоферские права и паспорт на имя Опанасенко Сергея Валерьяновича, двадцать восьмого года рождения, родом из Якутска.
   - Вы убили Опанасенко? - спросил Миронов.
   - Никого я не убивал, - тонким голосом сказал человек.
   - Убил, убил, - подтвердил юноша, - не ври, однако. И на стойбище недаром вышел…
   Миронов вдруг страшно устал от всего этого; он отвернулся от убийцы и сидел сейчас на табурете, глядя в угол. Выручил Луганов.
   - Ну, мнимый Опанасенко, - сказал он, - расскажите, как вы тут оказались.
   - Чего рассказывать, раз сразу не верите? Я рабочий из партии. Сбился с дороги…
   - Из чьей партии?
   - Как это “из чьей”?
   - Фамилию начальника.
   - Семенов.
   - Нет здесь такой партии, говорите правду!
   - Ну и убил! - сказал вдруг убийца с прорвавшимся ожесточением. - Убил - и хана. Понял?
   - Откуда сбежал?
   Убийца немного помолчал, потом разом, словно уже давно хотел рассказать, да некому было, изложил все. Как он сбежал во время лесозаготовки - ему оставался срок еще семь лет, - как уговаривал шофера поехать на то место, где он двенадцать лет назад закопал золотые вещи, как шофер не согласился и он оглушил его, а потом оглушенного и почти потерявшего сознание долго вел в тайгу, пока тот не начал приходить в себя, тогда-то он и убил.
   Чем больше Миронов слушал исповедь преступника, тем больше убеждался, что тот не врет и что никоим образом он не был связан с Оборотнем.
   И Миронов стал думать, как выбраться из глухомани таежного поселка в Якутск. На вертолет рассчитывать не приходилось - погода не позволяла. Радисту было приказано, как только прояснится, передать в Якутск об их местопребывании. Радист пообещал сделать все возможное.
   Вертолет прилетел только на третьи сутки. За это время Миронов сильно похудел. Луганов тоже плохо выглядел. Они почти ни с кем не общались, даже между собой разговаривали мало.
   В Якутске их встретили сочувственно, сообщили, что звонила Москва. В Центре тоже знали об их поисках. В Якутске продолжалась тщательная проверка всех лиц, появлявшихся в аэропорту, однако следов Оборотня не обнаружили. Миронов и Луганов стали прикидывать, какими же путями Оборотень, попавший на Север, попытается вырваться оттуда. На следующий день им позвонил начальник горотдела милиции.
   - Товарищ Миронов, вы ведете дело Дорохова-Быкова?
   - Я.
   - Тут у нас интересный случай. Может, приедете?
   Миронов немедленно выехал в горотдел, оставив Луганова в качестве диспетчера поисков. В горотделе ему рассказали следующее. Четыре дня назад является в милицию гражданин и начинает обвинять сотрудников милиции, что они плохо работают. После длительных расспросов выяснилась неприглядная история. Оказывается, он - Огненко, инженер - собирался вылететь в командировку в Иркутск. В ресторане гостиницы познакомился с одним приличным человеком. Они вместе позавтракали, выпили, рассказали друг другу про свои дела. До отлета осталось еще несколько часов. Гражданин, как выяснилось, тоже летел в Иркутск. Инженер пригласил нового знакомого к себе на квартиру. Там они продолжали беседу и много пили. А когда на следующий день инженер пришел в себя, гостя уже не было, не оказалось и бумажника, в котором кроме денег были документы и авиационный билет до Иркутска. Сначала этому не придали значения, сочли обычным ограблением, и только сегодня один из следователей решил проверить, улетел ли кто по билету инженера в Иркутск. Оказалось, что самолет ушел с полной загрузкой.
   Миронов немедленно потребовал, чтобы вызвали инженера. Через некоторое время явился маленький испитой человек и вновь повторил свой рассказ. По его словам, это был невысокий, хорошо сохранившийся мужчина лет сорока с лишним, с темной бородкой и ямочкой на подбородке. Он сказал инженеру, что по профессии он экономист и что летит по делам в Иркутск.
   - Какую фамилию он вам называл? - спросил Миронов.
   - Лоскутов, - ответил инженер.
   Миронов достал несколько фотографий, среди них была и фотография Дорохова с подрисованной бородкой.
   - Похож?
   Инженер заметно обрадовался:
   - Он! Так вы его знаете? Обязательно сообщите мне, когда задержите. Я ему все выскажу, что думаю! Вор! Прикинулся экономистом!…
   Через несколько минут Миронов был уже в управлении. Луганов изумленно вскинул голову, когда Миронов ворвался в кабинет:
   - Оформляй бумаги! Оборотень в Иркутске.
   Ночью они вылетели в Иркутск.
   Миронов и Луганов прежде всего опросили сотрудников, дежуривших в аэропорту. Один из них видел человека с небольшой бородкой, который несколько дней назад прибыл рейсом Якутск - Иркутск. Сотрудник вместе с милиционером проверили его документы, они оказались в полном порядке. Кроме того, при паспорте была предъявлена командировка от комбината “Якуталмаз”. Человек был отпущен. В течение последующих четырех дней проверили несколько граждан, внешностью напоминающих Дорохова-Быкова. Но все это были лица, задержанные по ошибке.
   Опять наступило время ожидания и размышлений. В одном из кабинетов управления, куда Миронова и Луганова занесла судьба, Андрей Иванович раздумывал вслух:
   - Василий, как бы ты или, положим, я стал себя вести вот в таком случае?
   - Я бы отсиживался, - ответил Луганов, - попытался бы переждать. А ты?
   - Я? - Миронов засмеялся. - Я бы наоборот. Дерзал бы!
   - А каким образом тут можно дерзать? - поинтересовался Луганов. - Он теперь твердо знает, что его ищут, что на всех путях и вокзалах установлено дежурство. Что ему можно делать?
   - Во-первых, попытаться договориться с проводником о проезде без билета… И тогда проводник был бы заинтересован скрыть такого пассажира.
   - Риск, - напомнил Луганов. - Ведь показаться на вокзале и то небезопасно.
   …Вечером они вышли на улицу. Сыпал мелкий снежок, морозило. Они направились к гостинице. Шли по заснеженному городу и в который раз перебирали в памяти все свои упущения.
   - У нас, к сожалению, нет никаких данных, кого Оборотень может знать в Иркутске, - размышлял Луганов.
   - Я уже попросил товарищей связаться с Крайском, чтобы там выяснили, кто и когда мог приезжать из Иркутска и общаться с Дороховым, когда он работал в плановой комиссии. Передал в Москву, чтобы допросили Ярцева, Нахабина, Спиридонова, Пивнева о всех иркутских знакомых, которых мог бы знать Оборотень, но этого, к сожалению, недостаточно.
   - Это верно, - сказал Луганов, - далеко не достаточно. Он прожил в нашей стране не один год. Отыскать все его связи трудно.
   Они шли не спеша по опустевшим улицам. Миронов с наслаждением вдыхал свежий холодный воздух. Он любил зиму. Она приносила с собой свежесть, бодрость, здоровье. А сибирская зима ему особенно нравилась. Конечно, не в пятидесяти-шестидесятиградусные холода, но эта температура долго и не держалась. Вот и сейчас он упивался морозным воздухом, с удовольствием смотрел на зависший над крышами дым. Скоро показалось здание гостиницы.
   …В десять вечера Миронову позвонили. Говорил начальник управления.
   - Андрей Иванович?
   - Да, товарищ генерал.
   - Из Москвы получено крайне интересное сообщение. Вы не приедете в управление?
   - Сейчас буду.
   Всю дорогу к управлению Миронов раздумывал над тем, какую новость мог сообщить генерал.
   Когда он вошел в кабинет, генерал протянул ему бланк с отпечатанным текстом. В нем сообщалось, что у Пивнева в Иркутске живет родственник - Колесников, дядя жены, пенсионер, и что при Соколове о нем дважды заходила речь. Адрес родственника Соколов слышал.
   - Мое мнение - выждать до завтра и действовать, - предложил генерал. - Наши люди уже посланы для наблюдения за квартирой. Согласны, майор?